Текст книги "Лики зазеркалья"

Автор книги: Kagami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Не хочу, – обрубает Грэм.

– Гектор! – слышится в дальнем конце коридора, – Ты где? Я знаю, что ты знаешь, что я здесь.

Я встаю из кресла, улыбаясь во весь рот. Ну не могу я не улыбаться, думая о ней. Грэм смотрит на меня с подозрением.

– Раз-два-три-четыре-пять, Гектор, я иду искать. Выходи, пока я здесь не заблудилась!

Шаги Ренаты уже слышны в дальнем конце коридора.

– Иду, прекрасная Рен-Атар, – возвещаю я во весь голос и вижу, как округляются глаза парня, – Не передумал? – спрашиваю я и подмигиваю.

Часть третья
ИСТОРИЯ ОДНОГО ХОББИ

К тебе придет твой эльф

И разорвет тебе грудь

И это будет конец

Твоих придуманных стран.

Олег Медведев

"Страна лимонных корочек"

(Три года спустя)

Смотритель Гектор.

– Рожу смени, Гектор. Можно подумать, ты сейчас перекинешься. Как минимум в огнедышащего дракона.

Следовало бы отшлепать нахального мальчишку, но я понимаю, что Грэм прав. Видимо, на моем лице действительно написано все мое недовольство, даже злость. Виданное ли дело, устроить в Библиотеке филиал Большого Совета! Хорошо хоть драконы прислали принца Гурга. Пусть он и считается совершеннолетним, но в свои неполные две тысячи еще не успел вымахать таким же гигантом, как король Дрерг. Его величество уж точно не смог бы протиснуться в коридорах Библиотеки. Хватит с меня и того, что здесь его разгневанная супруга натворила!

Я замедляю шаг, и Грэм за моей спиной хихикает.

– Пришел в себя? – ехидно интересуется он.

– Грэм, не трави душу! Я смотритель Библиотеки, а не политик. На черта мне здесь все это благородное собрание?!

– А я думал, ты будешь рад видеть леди Рисс, – продолжает издеваться этот наглец.

– Разумеется. Но без статистов. И тебя в том числе.

– Злой ты! – вздыхает вервольф и пытается надавить на жалость, – Знаешь же, что мне весной больше пойти некуда.

– Я не нанимался охранять тебя от зова природы!

– А ты и не охраняешь, – Грэм пожимает плечами, – Библиотека охраняет. И потом, ты злишься исключительно потому, что оказался в центре событий.

– Я всегда в центре событий.

– Ага, как паук в паутине, ожидающий неосторожную муху. А тут все мухи слетелись и липнуть к твоей сети не собираются.

– Ну, что мне с тобой делать, скажи, а? – я уже улыбаюсь.

Этот мальчик понимает меня лучше меня самого.

– Гектор, тебе устроили очную ставку! Радуйся, что хоть я на твоей стороне!

– Я радуюсь. И ты действительно на моей стороне. В некотором роде ты тоже представляешь Библиотеку. Как постоянный гость.

– Не такой уж я постоянный, – морщится оборотень.

– Хорошо, постоянный весенний гость. Так правильно?

– Пожалуй. И еще на твоей стороне Рената, а значит и конунг. И, может быть, леди Рисс.

– Подсчитываешь шансы на победу в предстоящей битве?

– Гектор, с тобой никто воевать не собирается. Не воспринимай сегодняшнее собрание, как личное оскорбление.

– Стараюсь, – вздыхаю я.

– А Энгиону мы Библиотеку не отдадим. Я первый в очереди на драку с ним.

– Второй. После меня.

– Стар ты, друг мой, с эльфом, да еще и сильным магом сражаться. Да и не защищен. Так что, предоставь это мне.

– Ты с ним тоже в одиночку не справишься.

– Посмотрим, – Грэм с деланным равнодушием пожимает плечами, но в глазах его горит решимость.

Мне совсем не нравится это его настроение. Отчасти, Грэм считает Библиотеку своей собственностью. Ну, не совсем так. Но это место для него важней всего в жизни. Почему-то оборотень твердо уверен в том, что именно отсюда найдет путь в тот мир и сможет вернуть свою возлюбленную. Поэтому, когда только лишь поползли слухи о целях Энгиона, он примчался ко мне даже до наступления весны и готов жизнь отдать за Библиотеку. Впрочем, вопреки своему желанию, он все же получил защиту Серебряной леди. Воспользовавшись объявленным военным положением, коварная леди Рисс просто приказала ему отправиться к зеркалу. Альтернативой было возвращение в клан, а значит, и на весенние игрища. Но матримониальным планам прекрасной кошки так и не суждено было сбыться. Грэм предпочел полчаса пообщаться с зеркалом и остался верен своему добровольному целебату. Ни одна прекрасная дева ни в зверином, ни в человеческом обличии так и не удостоилась его внимания. Уж не знаю, что играет здесь большую роль: любовь или желание получить шанс исправить свою, как он думает, ошибку.

– Ну, что, готов? Поднял я твой боевой дух?

– Со мной же никто не собирается воевать, сам сказал.

– Это ты собираешься воевать со всеми.

– Да не собираюсь я! Просто вся эта толпа сильных мира сего здорово действует мне на нервы. А если Энгион нагрянет и порешит здесь всех? Хорошенькая слава для Библиотеки!

– А разве в Библиотеке нет защищенных? Я заметил, владыки прибыли вчера с большими свитами и, кажется, все сопровождающие уже успели побывать у зеркала. Кстати, мне показалось, или юный Зантариэль Годриленна побывал у зеркала вторично?

– Показалось. Это был Канталиэль, его брат-близнец. Меня больше беспокоит, что все эти свиты уже покинули нашу территорию. И потом, свои-то портреты не все владыки там оставили. Защита Серебряной леди есть только у вашей предводительницы и принца Гурга. А Энгион, если явится, начнет с Пресветлого владыки.

– Откуда такое счастье?

– О чем ты?

– Я все время боюсь, что он появится здесь именно тогда, когда мне придется уехать.

– Очень на это надеюсь.

– Не вредничай, Гектор. И не забывай о том, что я на твоей стороне. Ну, вперед?

Грэм толкает тяжелую дверь большого экспозиционного зала прежде, чем я действительно успеваю приготовиться. Поздно отступать, внимание всех присутствующих уже сосредоточено на нас.

– Приветствую вас, господа, – я стараюсь держать лицо и ничем не выдать волнения.

Грэм прав, я не привык видеть сразу столько высокопоставленных лиц вместе, хотя давно знаком со всеми. И не только знаком, но и успел, так или иначе, повлиять на их отношение к Библиотеке. Я считаю, что это тоже часть моей работы, хотя Энгиону, например, всегда было наплевать на окружающих. А может, и не только Энгиону, но и всем прочим эльфам-смотрителям.

– Смотритель Гектор!

Ну, разумеется. Пресветлый владыка Ирэльтиль. Как всегда чувствует себя самым главным и стремится взять бразды правления в свои руки. По холеной физиономии пробегает тень недовольства. Еще бы, я пришел в сопровождении оборотня. Нет чтобы какого-нибудь эльфенка на поводке привести. Я начинаю заводиться снова, но леди Рисс заговорщицки подмигивает обращенным ко мне глазом, а Рената ободряюще улыбается, выглядывая из-за широкой спины конунга. И Грэм стоит за моим правым плечом. Пробьемся! В конце концов, это они здесь в гостях!

– Я рад приветствовать вас в Библиотеке, владыки, – я обращаюсь ко всем сразу, старательно не выделяя Пресветлого, – И мне искренне жаль, что мы собрались здесь по столь печальному поводу.

– Я бы сказал, беспрецедентному, – ворчит конунг, а Ирэльтиль поджимает губы.

– Энгион отнюдь не является рупором нашей политической доктрины, – цедит он.

– Разумеется, Эр, – мурлычет леди Рисс, – он всего лишь продукт вашего воспитания.

Я стараюсь незаметно подать ей знак, чтобы не нарывалась. Прекрасная львица все видит, но в ответ лишь посылает мне нахальную улыбку.

– Не только нашего, но и Библиотеки, – защищается Пресветлый, очевидно, надеясь втянуть меня в полемику.

Но я молчу, не поддаваясь на провокацию. Кто я такой, в конце концов? Здесь сейчас решаются судьбы мира, а я всего лишь человек. Надо сказать, единственный на этом собрании. Никто не удосужился пригласить представителя от человеческого общества, хотя даже малые островные народы прислали своих эмиссаров.

Я нахожу взглядом Гурдырга. Горный тролль скрючился в углу и больше всего смахивает на замшелый валун. Хитрая бестия приехал раньше всех, методично разобрался в обстановке и тут же отправился к зеркалу. Одним защищенным больше, но толку от этого никакого. Смоется он отсюда тоже раньше всех, особенно если начнется настоящая драка.

А она начнется. Десять дней назад Энгион недвусмысленно объявил о своих целях. Наш мир должен приклониться перед перворожденными. Прочие волшебные народы попадут под эльфийский протекторат, а людям уготована участь рабов. Щедрый будущий владыка обещал рабов всем. Спросите, как? Очень просто. Нужно привести еще людей. Из другого мира. Вот почему именно Библиотека стала местом сегодняшней встречи. Это место – основная цель Энгиона.

Самое удивительное, что политические интриги и подспудная вражда, которую Энгион старательно сеял между волшебными народами на протяжении многих лет, отступили перед общей угрозой. Конечно, владыкам не просто будет договориться, но они все достаточно разумны, чтобы понимать к чему приведет очередное открытие врат. А Энгион стремится именно к этому. Судьбы самих людей не слишком волнуют владык, но сейчас они вынуждены встать на их защиту. Никто не знает, что за магию применил безумный эльф, чтобы сделать людей покорными своей воле, но ни у кого нет гарантии, что она не подействует на остальных. Однако, всегда находятся недовольные, и сомнительные шепотки о том, что лучше власть эльфов, чем засилье людей, не добавляют миру единства.

Я, конечно, недолюбливаю Ирэльтиля, но Пресветлый владыка достаточно мудр, чтобы не ставить свою спесь во главу угла. Он свято чтит уложения Конвента и в сложившейся ситуации является наименьшим из зол. И ему сейчас несладко. Под знамена Энгиона потянулось много его соплеменников. Слишком уж глубоко сидит в эльфах чувство расового превосходства, и этого достаточно, чтобы один безумец увлек за собой тысячи. А еще Ирэльтиль прекрасно понимает, что, если открыто поддержит Энгиона, эльфам придется сражаться одним против всех волшебных народов. На одурманенных людей надежды мало. В колдовской войне они – лишь пушечное мясо. Эльфам не выстоять, несмотря на их древнюю магию, тем более, что даже драконы дали понять, на чьей они стороне. Поэтому Пресветлый владыка скорее согласится на то, чтобы перворожденные убивали друг друга, чем позволит остальным вовсе уничтожить дивный народ.

В общем, у меня нет оснований сомневаться в лояльности Ирэльтиля. Подозреваю, что и у всех присутствующих тоже, но леди Рисс дорвалась до возможности всласть поизмываться над беднягой. Уж теперь-то она припомнит ему все пограничные конфликты последних лет. Мне даже становится немного жаль Пресветлого владыку.

Грэм толкает меня под руку. Ох, я задумался и совсем упустил из вида происходящее. Кажется, меня о чем-то спросили. На помощь приходит Рената.

– Мы понимаем, Гектор, что он не покажется тебе на глаза, но ты все же смотритель. Можешь заметить какие-то признаки того, что Энгион бывает здесь.

"Спасибо, милая!", – мысленно благодарю я. Рената улыбается.

– Вы правы, прекрасная Рен-Атар, только едва уловимые знаки. Думаю, время от времени Энгион наведывался в Библиотеку. Но не в последние десять дней. После официального объявления войны даже для него это было бы слишком рискованно.

– Уж не тебя ли ему бояться, Гектор? – насмешливо вскидывает бровь царица ундин Лилея.

– Нет, ваше величество, – я кланяюсь, соблюдая протокол, хоть мне и хочется погрозить пальцем несносной девчонке, – Ему следует бояться Библиотеки.

– Библиотеки?! – я разбираю в удивленном хоре сразу несколько голосов. Даже Гурдырг приоткрывает один глаз.

– Раз уж мы собрались здесь, думаю, мне следует взять на себя труд…

– Не стоит, Гектор, – перебивает меня леди Рисс, выступая из своего угла, и я вижу, как обращаются к ней восхищенные взгляды – Ты можешь оседлать своего конька хоть на сутки, а у нас не так много времени. Я сама объясню в двух словах. Равновесие было нарушено много тысячелетий назад, когда открылся первый портал. И нарушилось оно из-за проникновения разумных существ из мира в мир. Мы полагаем, и на сегодняшний день эта гипотеза уже имеет немало подтверждений, что Библиотека призвана сохранять равновесие нашего мира за счет ресурсов, оставшихся в мире ином. Так что Гектор не совсем точно выразился, когда сказал, что Энгиону стоит опасаться Библиотеки. Скорее уж, Равновесия. Но равновесие не всесильно. За последние десятилетия Энгион приложил немало усилий, чтобы его расшатать. Да, Библиотека станет защищаться и постарается не допустить открытия нового портала. Но Энгион достаточно силен и знает об этом месте слишком много. Мы не можем надеяться, что он испугается и не придет, или что Равновесие удержится само собой. Сейчас он не рискует дразнить гусей, но рано или поздно он пойдет на штурм. Вот о чем нам следует думать, господа.

– И он получил защиту Серебряной леди… – задумчиво произносит кентавр Тион, – Его даже нельзя убить. Вам не кажется, что это пат, господа?

– Не только он получил защиту, – по глазам Ирэльтиля видно, как не хочется ему этого говорить, – Многие эльфы среди его сподвижников тоже имеют свои портреты в этой галерее.

– Но если Энгион ничего не знает о появлении новой Серебряной леди в том мире, он будет гораздо осторожнее. А леди Рисс, как я понимаю, очень постаралась сохранить в тайне свое открытие, – пламенный эмир Фарияр, верховный владыка всех саламандр кланяется царственной кошке.

– Боюсь, владыки, он уже знает, – мне, как и Ирэльтилю, не очень нравится сообщать подобную информацию.

– С чего ты взял, Гектор? – вскидывается конунг.

– Вчера, примерно тогда же, когда вы все отправили своих сопровождающих к зеркалу, туда приходила Всевидящая Лисица, – по залу проносится растерянный шепоток, – Ее изображение появилось на стене меньше, чем через час, после ее визита.

Мое сообщение приводит всех присутствующих в замешательство. Я умолкаю, давая им возможность переварить полученную информацию. Всевидящие Лисицы – существа малочисленные, окутанные тайной, даже для оборотней. Они живут обособленно, не подчиняются совету кланов, и вообще их не так-то легко встретить. Говорят, они очень редко принимают человеческую ипостась. По своей воле – только, чтобы соблазнить какого-нибудь бедолагу. Как правило, оборотни не выживают после бурного романа с лисицей, она выпивает всю их жизненную силу. Похоже, от таких связей рождаются только девочки – никто и никогда не видел оборотня-лиса. Но, по закону равновесия, лисицы должны платить за свой жестокий способ продления рода. Первый, кого встретит лисица, выпив свою жертву, может отдать ей приказ, и она обязана подчиниться. Подобная встреча – огромная удача для всякого. Всевидящая Лисица может добыть любую информацию, и я сомневаюсь, что вчера она появилась здесь по собственной воле. Даже просто упоминания о волшебном зеркале где-то вне стен Библиотеки могло привлечь внимание Энгиона. В свое время, еще будучи желанным гостем здесь, он уделил этому артефакту не мало пристального внимания. Ничего удивительного, что именно о зеркале он попросил разузнать Лисицу. А та, едва заглянув в глубины таинственного стекла, поняла, что за художник скрывается в ином мире. Так что Энгион предупрежден. Я почти уверен в этом.

И тут происходит невероятное. Словно водопадом меня накрывает ощущение чужого присутствия. Я уже привык чувствовать каждого, кто приходит сюда, но сейчас Библиотека словно кричит во весь голос, что на ее территории появился чужой. И я точно знаю, что этот чужой – Энгион. Но почему?! Он же бывший хранитель! Это место приняло и полюбило его гораздо больше меня! Но сейчас меня просят о помощи. Библиотека больше не желает знать Энгиона. Она считает его своим врагом.

Все эти чувства – свои и своего странного дома – я даже не успеваю осмыслить толком. Я знаю, что надо действовать, и как можно скорее.

– Он здесь! – я кричу, и все лица поворачиваются ко мне, – У зеркала, – Библиотека сама услужливо подсказывает, где именно проник на ее территорию враг.

Грэм срывается с места и исчезает за дверью прежде, чем я успеваю к нему повернуться.

– Гург, Рен-Атар, за мной! Остальные остаются, – приказывает леди Рисс и тоже бросается к двери.

Я следую за ней.

– Останься, Гектор, – бросает она через плечо, но я не подчиняюсь ничьим приказам.

Я – смотритель. Пусть я просто лишенный магии человек, но мой дом только что попросил меня о помощи, и я не могу остаться в стороне, когда к нам проник враг. Я догоняю оборотней. Им пришлось замешкаться, на ходу скидывая с себя одежду. Рената бежит рядом со мной, мы даже немного опережаем волка и львицу. За спиной слышится тяжелая поступь дракона, время от времени с жалобным звоном ломаются какие-то хрупкие предметы.

За три шага до поворота я успеваю почувствовать, что Энгиона здесь больше нет. Я вбегаю в коридор и резко торможу, раскидываю руки, чтобы задержать своих спутников. Я почти вижу расплывающееся перед зеркалом озерцо недоброй зловонной магии. В звериной ипостаси оборотни тоже чувствуют неладное, Рената врезается в мою руку, и я подхватываю ее, чтобы не упала, а Гург еще топочет за поворотом. Мы останавливаемся всего в локте от этой дряни.

– Не подходите, – предупреждаю я, хотя все и так уже поняли, что дальше идти нельзя, – Это остаточная магия. Никому нельзя приближаться к зеркалу, пока она не развеется. Рената, бегом, позови Фарияра и Ирэльтиля. Может, они смогут определить, что именно здесь наколдовали.

Гномка не заставляет просить себя дважды и тут же убегает.

– Ваше высочество, простите, но вы занимаете почти весь коридор. Не могли бы вы побыть пока в одном из экспозиционных залов. Третья дверь справа вам вполне подойдет.

Дракон кивает и, пятясь, ползет к указанной двери. Когда он, наконец, впихивают свою тушу в полупустой зал, оборотни разворачиваются и тоже начинают двигаться в обратном направлении. Мгновение спустя я понимаю, что им не помешает моя помощь. Не так легко собрать раскиданную одежду зубами.

Едва свернув за угол, я сталкиваюсь с Грэмом. Шерсть вздыблена, клыки оскалены, зрачки расширены.

– В чем дело?!

Первая мысль, разумеется, о самом худшем: Энгион снова проник в Библиотеку, но на этот раз я этого не почувствовал. Но волк быстро прячется за мою спину и тихо скулит. Я смотрю в даль коридора. О-о-о! Бедняга Грэм! Я должен был догадаться. Леди Рисс никогда не отказывается от своих планов и, похоже, собирается сыграть ва-банк. Нагая и бесстыжая, она прогулочным шагом двигается по коридору, собирая детали своего туалета.

– Мадам!

Она оборачивается, видит меня и презрительно фыркает. Я толкаю одну из дверей.

– Сейчас здесь будет половина правителей мира, мадам. Думаю, эта комната вполне подойдет вам, чтобы привести себя в порядок.

– Ты, как всегда не вовремя со своими советами, Гектор, – обиженно тянет она, но все же заходит в комнату и закрывает за собой дверь.

– Пошли, – говорю я вервольфу и начинаю собирать его одежду.

Волк хватает зубами штаны и тоже скрывается в одной из пустых комнат.

– Чертова баба! – шипит Грэм не хуже кошки, когда я вхожу следом.

– Мог бы гордиться, – усмехаюсь я.

– Ты-то очень гордишься? – рычит он в ответ.

Черт, ну откуда этот мальчишка все знает?!

– Я был для нее диковинной игрушкой. А ты – драгоценность. Леди Рисс очень хочет получить полукровку от тебя. Но гордиться тебе следует не тем, что она тебя выбрала.

– Чем же?

– Тем, что устоял.

Руки оборотня бессильно падают вдоль тела, плечи сутулятся.

– Я бы не устоял, Гектор, – шепчет он, – Я бы не устоял перед ней, если бы успел перекинуться.

За три года отчаянья в его голосе так и не поубавилось.

– Ты слишком хорошо воспитан, чтобы разгуливать голышом перед руководительницей совета кланов, – мне очень хочется свести все к шутке, но, видно, не судьба.

– Ты не понимаешь, – с горечью произносит Грэм, – Я был волком, когда ее увидел, но… У меня было такое чувство, что я не удержусь и перекинусь. Я хотел ее.

Я подхожу и кладу руку ему на плечо.

– Парень, если тебе так важно сохранить верность девушке из другого мира, в следующий раз ни на мгновенье не позволяй себе забыть, что леди Рисс воздействует на окружающих магией.

– Думаешь, она не оставит меня в покое?

– Миледи никогда не отказывается от своих планов. Конечно, сейчас ей не до того, как и всем нам. Сегодня она просто воспользовалась подвернувшимся случаем. Но в будущем постарайся не оставаться с ней наедине.

– Гектор, а ты не мог бы…

– Я не всесилен, Грэм, – перебиваю я, – Пока ты здесь, я могу лишь постараться не допустить повторения инцидента. А там жизнь покажет. В конце концов, когда кончится весна, тебе станет проще справляться с собой.

– Я понимаю, – понуро отвечает он.

Мое внимание привлекают голоса в коридоре.

– Возьми себя в руки, и вперед. Мы представляем Библиотеку. Не забыл?

Когда мы выходим, в коридоре уже никого нет. Ирэльтиль и Фариар колдуют около зеркала. Вокруг толпится почти все почтенное собрание. Даже любопытная морда Гурга высовывается из двери.

Рената внимательно смотрит на Грэма, потом подходит и становится рядом с оборотнем. Почувствовала, что что-то неладно. Грэм небрежно обнимает ее за плечи и, то ли прижимает к себе девушку, то ли сам прижимается к ней, в поисках защиты. Объединившая их тайна иного мира уже давно переросла в трогательную дружбу. Я рад, что эти двое есть друг у друга. Надо будет сказать Ренате, чтобы присматривала за парнем вне Библиотеки. Наша Рен-Атар и коварной кошке может оказаться не по зубам.

– Проникновение, – произносит, наконец, Ирэльтиль, брезгливо отряхивая руки, и Фариар кивает, – Точнее, просто контакт. Он с ней пообщался.

– Только этого не хватало, – ворчит конунг.

– Он мог ей навредить? – озабоченно спрашивает Тион.

– Нет, – Фариар качает головой, – Скорее всего он даже напугать ее не старался. Он хочет ее уничтожить, так же, как и Леандирату, а для этого нужно подобраться поближе.

– Интересно, как? – фыркает Лилея.

– Очень просто, – вздыхает Ирэльтиль, – Уговорить ее открыть встречный проход. Сила Серебряной леди огромна. У нее может получиться. На собственную погибель.

– Сам он не станет пытаться? – спрашиваю я.

– Как знать, – пожимает плечами эльф, – Может и попытается. Он сейчас уверен в своих силах. Контакт ему удался, и мы его не достали. Надо бы поставить охрану около зеркала.

– Защищенную охрану. Из тех, чьи портреты находятся как можно ближе, – добавляю я.

Все головы поворачиваются в сторону вернисажа.

Ундина. Я не знаю ее имени, но она амазонка, воительница и, почти наверняка, магичка.

– Я пошлю за Арианной, – кивает Лилея.

Оборотень-орел.

– Он не сможет драться в закрытом помещении, – качает головой леди Рисс.

Гоблиненок. Увы, они слишком медленно растут. Он все еще малыш.

Снова оборотень. На этот раз, кажется, росомаха. Отличный боец. Царственная кошка кивает.

Саламандра. Снова увы. Воины и маги у них только мужчины.

Энгион. Собственной персоной.

Еще один эльф. Кажется, я видел его несколько раз вместе с Энгионом.

– Он не на нашей стороне, – подтверждает мои подозрения Ирэльтиль.

Синдин Дил-Унгар, мастер секиры. Конунг морщится. Грэм хихикает, а Рената прячет лицо у него на груди.

– Я пошлю за Синдином, – мрачно сообщает конунг.

Цветочная фея. Одно из самых нежных и невинных созданий волшебного мира. Они даже эмиссара не прислали на этот совет.

О! А вот это удача! Хандариф – какой-то младший родич Фарияра, но, несмотря на свою юность, уже успел снискать славу одного из сильнейших магов всего мира. Фарияр улыбается. Да, есть чем гордиться.

– Думаю, этого достаточно, господа. С такой четверкой Энгиону не справиться, – я тоже невольно улыбаюсь.

– Остается решить, кто будет охранять зеркало сегодня, – подает голос Тион, – Ваши воины не появятся здесь раньше завтрашнего утра.

– Я буду, – Гург еще сильнее вытягивает шею, – Мне здесь нравится.

– Только не влезь носом в остаточную магию, твое высочество, – фыркает кошка.

– Хорошо, – покорно соглашается принц и немного подает назад.

– Гектор подал неплохую идею защиты, господа, – задумчиво произносит Ирэльтиль, – Вам не кажется, что нам надо обсудить стратегию?

И владыки нашего мира, оставив дракона охранять зеркало, направляются обратно в большой зал.

Марта.

Сегодня был эльф. Почему эльф? Не знаю. Но вот получился эльф. И стал совсем похож после того, как я пририсовала ему острые ушки. Но я и до этого знала, что он эльф.

Эльф выглядел немножко мультяшным. Не совсем, конечно. Просто заполненные яркими бликами неземного света глазищи напоминали персонажей анимэ. Но переделывать не хотелось. Да и вообще, мне нравилось то, что вышло. Эльф, так эльф. Вон три дня назад, после наезда начальства, я вообще горного тролля нарисовала. До сих пор на это страшилище смотреть не хочется. И о наезде думать тоже.

А эльф – это даже приятно. Не каждый день в твое воображение приходят попозировать такие персонажи. Этот был очень юный эльф. Во всяком случае, выглядел он юно, а там кто их разберет. Если верить многочисленным авторам фэнтези, то они по тысячи лет живут. А может, это вообще эльфийка? Нет, не похоже. Эльфийки, они немного жеманные, а это действительно совсем молоденький эльфенок. У него даже чувство расового превосходства еще не гипертрофировалось.

Я не знаю, почему я их различаю. И почему так уверена, что они приходят именно позировать. В основном, молодежь. Вот дракон тоже был совсем малышом. Мне даже показалось, что он сбежал от родителей ради забавы показаться мне и получить свой портрет. Зато на следующий день мой карандаш лихорадочно носился по бумаге изображая Очень Свирепого Дракона. Или Драконессу. Это уж как посмотреть. Но ничего, обошлось. Она, вроде, даже довольна осталась. Я стараюсь, и они, как правило, остаются довольны.

А вот люди не приходят никогда. Может, их там нет. Где там? Не знаю. Я действительно ничего не знаю. Да и какая мне разница? Я ведь это все придумала. Надеюсь. Но людей я рисовать не могу. Странно, правда? Вот если у этого эльфенка убрать острые ушки, то получится задорный такой мальчишка. Но он перестанет быть живым. Я пробовала. Из горного тролля тоже Квазимодо не выйдет, даже если я ему человеческий цвет лица придам. Ну, драконы вообще не в тему. Я пробовала рисовать и портреты обыкновенных людей. Тот же эффект. Бездарная мазня самоучки. Ни сходства, ни характеров. Может, если там есть люди, они об этом знают. Потому и не приходят позировать. Только однажды у меня получился очень странный женский портрет. При всей своей активной некрасивости, эта дама отличалась таким ехидным взглядом и открытой улыбкой, что привела меня просто в восхищение. Впрочем, у людей редко бывают такие лица. Скорее всего, это была гномка. Просто ни до, ни после я не встречалась с дамами этого славного народа, потому, наверное, и не сразу поняла.

И все-таки странно немного, почему несуществующих персонажей я вижу такими живыми и близкими, а самых родных и любимых людей не могу отобразить на бумаге. Но если честно, когда я рисую этих чудиков, я немножко становлюсь ими, знаю о них все, что нужно знать, чтобы не ошибиться и рассказать рисунком правду. Может дело как раз в том, что когда я рисую людей, я очень боюсь в них ошибиться.

Все, малыш. Твой портрет готов. Сейчас отсканирую и закину в сеть. Да, именно так я и поступаю. И почему-то мне кажется, что они этого ждут. А как иначе они могут увидеть, что получилось?

Иногда мне очень хочется с ними поговорить. Наверное, они смогли бы рассказать мне о жизни гораздо больше, чем мне до сих пор удалось узнать. Так мне кажется. Ведь если подумать, сколько лет этому эльфенку? Возможно, должно пройти пару столетий, прежде, чем он станет взрослым. Интересно было бы услышать мнение о многих вещах полуторовекового подростка.

Вервольф был вежлив. Он пришел в человечьей ипостаси и не представился. Но я, почему-то, сразу поняла, кто он. Странный получился рисунок. Черты волка, словно невзначай, проступают из-под человеческих. Но мне нравится. Надеюсь, ему понравится тоже. Мне всегда хочется, чтобы они остались довольны. Я считаю, что я им, в некотором смысле, обязана. Они сами меня выбрали, я так думаю. И я благодарна им за то, что они скрашивают мои одинокие вечера.

Ну что поделать, я так и не научилась просиживать скамеечки у подъезда вместе с соседскими бабушками. Хотя, сама уже дважды бабушка. Правда, говорят, молодая. Это, конечно, приятно и льстит самолюбию, но я-то знаю, сколько мне лет. И пускай новый босс не подозревает, что держит на рабочем месте столь солидную даму, стоит ему заглянуть в мое личное дело, и выяснится, что мой шестой десяток уже перевалил в свою вторую половину. И тогда не избежать мне торжественных проводов на пенсию.

Сама не понимаю, почему так держусь за эту работу, которая даже не доставляет мне удовольствия. Конечно, она дает мне полную финансовую независимость. Того, что я зарабатываю с лихвой хватило бы на безбедное существование семьи из трех человек, и уж тем более одинокой женщине хватает выше крыши. До того, как я туда устроилась, Аня мне помогала. Потом необходимость в этом отпала. Но когда они с Дитрихом поженились, моему зятю пришлось долго объяснять, что минимальная, по его мнению, сумма – в наших реалиях очень солидные деньги. Пока сам у нас не погостил, не поверил. И я точно знаю, что если я по какой-то причине перестану работать, он меня не оставит. Сам все время напоминает, что если я почувствую себя плохо, то должна бросить работу, они с Аней обо всем позаботятся. Но я не представляю себе, что смогу пойти на поводу у его щедрого предложения и засяду в четырех стенках. Наверное, просто привыкла каждый день выходить из дома и чувствовать себя занятой. Это мобилизует.

Хотя, в последнее время я все чаще ловлю себя на мысли, что куда важнее мое творчество, как художника. Для кого? Уж точно но не для дочери и зятя. Для меня самой? Если задуматься, то не так уж редко случаются вечера, когда я и не вспоминаю о своем альбоме, а просто просиживаю с книжкой или смотрю кино. И уж едва ли для миллионов таких же, как я, анонимных бродяг по интернету, от нечего делать рассматривающих картинки. Нет, это чувство значимости того, что я делаю, вовсе не относится к нашему миру. Мои рисунки нужны им, моим гостям и моделям. А я могу лишь благодарить их зато, что они выбрали меня. Не так ли, вервольф? Не ответит. А скорее всего, даже не услышит вопроса. С чего бы? Я ведь не говорю, я просто думаю об этом, пока довожу до конца рисунок.

Вообще, оборотней интересно рисовать. Была одна дама, довольно агрессивная, которая сразу заявилась ко мне в своей второй ипостаси. Потом, правда перекинулась. Или просто я увидела, какой красавицей она должна быть в человеческом обличии. Считается, что труднее всего рисовать лошадей и кошек. Но тогда я в первый и в последний раз нарисовала портрет во весь рост. Уж очень хотелось передать ее пластику горного льва. Видимо, ей понравилась. Она потом привела ко мне своего котенка. Но дети – это ведь совсем другое.