Текст книги "Университет Междумирья (СИ)"

Автор книги: Jo-Jean

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Профессор Алеанафин, я могу все объяснить, – полузадушенно выдавил из себя Стефос.

– Придержите свое красноречие для начальства и судебных исполнителей, доцент Астер. Они вас с большим удовольствием послушают, – холодно припечатал Шариз, стараясь еще сильнее припугнуть младшего коллегу.

– Пожалуйста, не надо, – запинаясь прошептал землевик.

Алеанафин молча пристально всмотрелся в большие испуганные глаза Стефоса, старательно удерживая на лице холодное непримиримое жесткое выражение, но в глубине души все-таки чувствуя себя отчасти виноватым по отношению к нему.

– В таком случае предлагаю вам сделку: я делаю вид, что ничего не знаю, а вы делаете мне выжимку из гридеперлив и не задаете вопросов, – выждав нужную паузу, наконец сказал Шариз.

– Это новое селективное растение. Его воздействие толком не изучено. В основном это головные боли, бессонница и в отдельных случаях – галлюцинации, – едва слышно пробормотал все еще ужасно бледный доцент. – И оно ужасно воняет в концентрате.

Полудроу многозначительно приподнял бровь.

– Я могу перекрыть этот запах, но концентрат придется разбавлять и воздействие будет более легким, – более уверенно протараторил Астер.

– Тем лучше, – кивнул водник и ворчливо продолжил, – я и не собираюсь никого убивать. Мне надо наказать того, кого я не могу наказать прилюдно.

В глазах умненького землевика проскользнул огонек чего-то похожего на понимание, видимо слухи о Саэллате так или иначе распространились по университету, несмотря на повышенную секретность, а цвет лица младшего коллеги вернулся к более здоровому оттенку.

– Можно сделать более легкий состав и пропитать им одежду и постельное белье. Тогда воздействие будет пусть и минимальным, но постоянным и почти недоказуемым, – Стефос неожиданно серьезно посмотрел в глаза Алеанафина. – Я приторможу исследования на это время. К сожалению, все будет готово только к завтрашнему вечеру.

Шариз попытался справиться с удивлением из-за почти мгновенной перемены в поведении Астера, но все-таки не удержался и пару раз моргнул, открывая портал к Лазарету.

– Кайлен – хороший человек, – сказал напоследок доцент, поворачиваясь к выходу из Сокровищницы, – он не заслужил такого жестокого отношения.

За ошарашенным полудроу с хлопком закрылся портал, а сам водник чуть было не влетел носом в закрытую дверь палаты Саэллата и сделал себе мысленную заметку – присмотреться к доценту более пристально.

Стефос Астер оказался не так прост, как старался выглядеть.

***

Обработать на следующий вечер вычурно отделанную комнату напыщенного Англара, пока тот был на ужине оказалось делом тридцати минут. Охранные заклятия предсказуемо не сработали на преподавателя водной магии, но он все равно едва успел и уходил с места «преступления» через окно по карнизу.

Астер предупредил, что действовать его изобретение будет около двух недель и ощутимого физического вреда студенту не принесёт, кроме разве что в край расшатанных нервов. Впрочем, в данной ситуации это уже было хоть что-то.

Шариз оставил в комнате Англара маячки Стефоса в виде едва заметной пыли по углам, которые должны были следить за состоянием «подопытного», как его хладнокровно нарек доцент, и оповещать землевика о малейших изменениях.

Когда Алеанафин шагнул в палату Кайлена, то почувствовал, как тому снова стало плохо. Саэллат не мог сам контролировать магический резерв во сне и этим ночами напролет занимался водник, иногда даже не успевая поспать перед парами.

Никто, кроме главврача и Шариза не видел потрескавшихся губ огневика, его ввалившихся щек, бледности, темных кругов под глазами, потускневших волос, сжатых до белых костяшек пальцев. Никто, кроме них, не слышал громких стонов боли и хриплого шепота в горячечном бреду ночи напролет…

Водник считал, что Англар сейчас легко отделался, но пообещал себе, что чуть позже превратит все оставшееся время учебы заносчивого высокородного чистокровного в настоящий ад и тот еще не раз пожалеет, что оказался здесь.

Алеанафин уже привычным движением коснулся лба Кайлена, пропуская магию через кисть, и ласково огладил висок, скулу, щеку, облегчая тому состояние.

– Шар? – сонно позвал его Саэллат, бессознательно находя его руку и сжимая пальцы.

Где-то в районе сердца полудроу все замерло, сжалось и ухнуло куда-то вниз, мешая ровно дышать и ясно мыслить.

«Ты стал мне слишком дорог, чтобы я глупо и беспечно потерял тебя»

– Я здесь. Все хорошо. Я никуда не уйду.

========== Buk ==========

Неожиданности закаляют характер, какими бы они ни были.

Безжизненная серая пастораль простиралась насколько хватало глаз. Небо затянулось тяжелыми низкими тучами. В воздухе замерла предгрозовая удушливость. Поле, на месте которого еще вчера росла светлая молодая лиственная роща, было чудовищно разворочено недавней битвой. От деревьев и цветов остались только мелкие щепки, обрывки травы и листьев, и едва ли живые тонкие корешки, перемешанные с влажной тяжелой землей.

Восстановить рощу было невозможно, только смириться и засеять заново.

Впрочем, это было не первое такое место и явно – не последнее.

Разного рода слухи о волшебных возможностях фей расползались по мирам со скоростью эпидемии, и тех, кто стремился завоевать крошечных с виду, безобидных, но могущественных созданий, становилось все больше и больше. Бои участились, оружие становилось все масштабнее и смертоноснее. Богатая природа фейского мира нещадно страдала вместе с его обитателями, что плохо сказывалось на здоровье всех живых существ, поэтому флору и фауну старались восстанавливать гораздо быстрее, чем все остальное.

Глава шестого подразделения Отдела по Восстановлению Окружающей Среды совсем юный гений от ботаники Стефос Астер, зависнув в метре над землей, нахмурился и недовольно поджал губы, обдумывая фронт работ. Его команда суетилась неподалеку вокруг капсул с пыльцой и семенами, расфасовывая их по кучам для более удобного засеивания. Несколько воинов-охранников оцепили вокруг гражданских работников периметр.

По последним фронтовым докладам им нечего было опасаться – бои шли в совершенно другой стороне. Поэтому впервые за все время работы шестого подразделения раскрывшийся прямо над их головами портал иномирных захватчиков стал для ботаников и их охраны полной неожиданностью.

В проход пролезла огромная толстая склизская тварь со множеством длинных разветвляющихся суставчатых конечностей. Она издала пронзительный вой и схватила первого, кого увидела перед собой – замершего, едва дышащего от ужаса Астера. Монстр повертел его, как куклу, поднес к морде и безжалостно сминая перехватил за крылья.

Последнее, что запомнил юный фей – это тусклые пустые белесые глаза, отвратительный смрад и оглушающий хруст за спиной…

***

Стефос, задыхаясь, с бешено колотящимся сердцем подскочил на кровати, чувствуя фантомную боль во всем теле.

Один и тот же кошмарный день, когда погибло все его подразделение, снился Астеру, минимум раз в пару месяцев, хотя психологи утверждали, что со временем он совсем перестанет это видеть. Точнее, когда избавится от чувства вины как единственный выживший, пусть и оставшийся калекой. Но пока страшные сны не сильно-то стремились его покидать, как и глубокое чувство сожаления, за то, что он оказался слишком молодым никчемным трусливым начальником и ничего не смог тогда сделать.

Случайно упавший давным-давно в «Фонтан Судьбы» и оживший справочник по декоративным растениям по прозвищу Энци тихо лениво пошелестел страницами и вопросительно помахал закладкой.

Фей посмотрел на настенные часы, показывавшие пять утра, и устало потер лицо, чувствуя себя совершенно разбитым:

– Спи. Еще рано.

Справочник повозился, окапываясь в одеяле, и снова закрылся, засыпая.

Стефос встал, зажег несколько тусклых огоньков над головой, чтобы не резало глаза от недосыпа, взлохматил волосы на затылке, повел плечами раскладывая за спиной помятые крылья, поставил на магический огонь чайник и ушел в ванную комнату. Душ помог проснуться только отчасти, а разглядывание за чисткой зубов полусонного бледного лица в зеркале привело к тому, что снова захотелось соскользнуть в объятия Морфея на подольше и желательно без снов вообще.

Крепкий тонизирующий травяной настой, который с легкой руки не скупящегося на эпитеты ректора носил среди преподавателей неофициальное название «Заварной веник экстренной помощи», помог прийти в себя окончательно, поэтому к завтраку доцент земляной кафедры спускался бодрым и собранным.

Энци остался в комнате в гнезде из одеяла и даже страницей не пошевелил на прощание. Впрочем, это уникальное, на редкость ленивое печатное издание могло совершенно спокойно перемещаться само, а посаженное на него следящее заклинание не давало ему сбежать никуда дальше нескольких этажей университета, где чаще всего бывал сам фей.

Студенты в столовой полусонно переговаривались, а не менее невыспавшиеся преподаватели чаще всего просто молча кивали друг другу и обменивались междометиями.

– Доцент Астер, смотрите! – к нему подскочила удивительно бодрая ученица и протянула горшок с небольшим цветком глубокого зеленовато-синего цвета, – я смогла вырастить Клинолистную Сирену, а она…

Фей едва заметно улыбнулся внезапно нахлынувшему из-за названия растения воспоминанию о больших округленных от удивления темных глазах незнакомого представителя посольской делегации подводного народа, когда на Главной площади из «Фонтана Судьбы» на него спланировал тонкий лист пергамента. А потом вспомнил свои дичайшие смущение, испуг, граничивший с паникой, и тотальное неверие в происходящее, когда русал в наступившей гробовой тишине негромко, но отчетливо, прочитал его, Стефоса, имя.

– Доцент Астер, – выдернула преподавателя из воспоминаний студентка, – так можно из него уже удалять пыльники или еще рано?

– Еще рано. Где-то через неделю будет можно, – бегло осмотрел растение фей, отмечая бледноватые концы лепестков цветка. – Вы проделали отличную работу. Попробуйте дать ему больше света, пространства и воздуха, и постарайтесь не залить.

« – Здравствуйте, господин Астер! Меня зовут Леневеллок! Приятно познакомиться!

– У вас что-то срочное?

– Может, пройдемся?

– Я занят!»

Через большие окна столовой начало припекать солнце. Первый удар колокола оповестил, что скоро начнутся занятия. Астер поспешно поднялся и благодарно улыбнулся шеф-повару столовой полноватой нагайне Шасишше. Та лучезарно обнажила ровный ряд острых, как бритва, зубов в ответной улыбке.

« – Господин Астер!

– Да, господин Леневеллок?

– Ну, где же ваша хвалёная фейская гостеприимность?

– Что вы хотите? Чай? Кофе? Уйти?»

Студенты дружно и рьяно пытались закопать корни Озорного Церлика. Деревце было сильно против и норовило защекотать несогласных с его мнением длинными гибкими листьями. В теплице тихие смешки перемежались с громким хохотом.

« – Эй, Стеф! Давай дружить?

– Святая наивность… Зачем тебе это?»

Завкафедры земельной магии с показным возмущением и покрасневшими щеками сверлила взглядом связанные на манер букета тонкие прутики с хрустальными ледяными каплями, переливавшимися в солнечных лучах. Похоже, у кого-то завелся поклонник из водников.

« – Держи! По-моему, ты это искал!

– Это же парадизея! Как ты?..

– Рад, что смог помочь.

– Спасибо…»

Во время Большого Перерыва ректор в очередной раз доказывал крайне упёртому завхозу-домовому, что у них нет лишних денег на мраморных львов, портьеры и красные ковры для парадного входа. Завхоз в свою очередь настаивал, что в университете неуютно, и предлагал, ко всему прочему, поставить мягкие диваны на всех этажах и повесить нормальные светлые занавески в цветочек на окна.

« – Стеф, слушай… Я хотел поговорить с тобой…

– Леневеллок, не тяни бабочку за хобот! Я не кусаюсь, как Непентидос. Что случилось? Что ты хотел мне сказать?

– Осторожней! Ты заливаешь чернилами стол!

– Твою же мать Природу! Мой доклад!»

Послеобеденные лекции проходили с воздушниками, которые изучали способности Фаленопсиса Вонючего к изменению окружающей среды на молекулярном уровне. Даже несмотря на носовые фильтры, у половины студентов с непривычки разболелась голова, а у тех, кто неплотно заткнул нос или поленился проверить правильность установки очищающего оборудования, начался ещё и тремор рук.

Вечер продолжился в Лазарете у злющего Сутеха при поддержке десятка нерадивых учеников, неспособных удержать даже лист бумаги…

« – Мне кажется ваш «Фонтан» был прав.

– Мне кажется, ты как представитель другого народа не должен обращать внимания на наши верования и приметы.

– Стеф!..

– Мне нужно идти…»

Солнце уже давно опустилось за горизонт. Часы успокаивающе мерно тикали на стене кабинета. Энци радостно гонял по полу неизвестно откуда взявшийся прозрачный фантик от фруктовой карамели. Фей просматривал длиннющие большей частью плохо написанные эссе «О применении сока ледянок в повседневной жизни» и боролся с искушением понаставить оценок наобум и заняться чем-то более интересным, чем выискивание ошибок и несоответствий фактическим данным.

Дверь в кабинет тихо скрипнула, распахиваясь без стука. Где-то неподалеку Энци неожиданно громко хлопнул обложкой. Не поднимая головы, Астер приготовился строго отчитать невоспитанного студента, когда раздалось радостное:

– Привет, Стеф!

Фей испуганно вздрогнул и выронил ручку.

Комментарий к Buk

В названии части использовался вулканский язык.

========== Unmei ==========

Подходящий момент – вот, что значит настоящая удача.

Казалось бы, что может быть проще, чем сказать три слова? Небольшой набор звуков, произнесение их займет всего несколько секунд. Но, то, что за ними может последовать способно перевернуть с ног на голову не только ваш собственный мир, но и того, кому они предназначаются. Это большая ответственность, а в некоторых мирах за произнесение их не тому человеку вас могут даже убить.

Гораздо хуже, когда все всё понимают, но при этом абсурдно парно топчатся в основном шаге классического танца и, вроде бы, ничего не мешает сменить «фигуру» и перейти к следующей, но почему-то никто не двигается с места. Возможно, такое происходит из-за неуверенности в себе, или из-за недоверия к партнеру.

Магия такой же равноправный партнер – пока ты осознаешь свои силы и знаешь на что способен, у тебя все получается. Как только ты спотыкаешься о неверие в нее или себя, способности начинают подводить.

Манекен на другом конце Тренировочного Зала даже не скрипнул. Кайлен неверяще опустил взгляд на свои руки, потом поднял его на целую и невредимую деревянную фигуру.

Магия все еще не хотела ему подчиняться, несмотря ни на что.

По ладоням Саэллата пробежали искры от переизбытка, демонстрируя свое наличие, но для полноценного управления восстановившимися силами требовалось время и длительные часы тренировок.

Огневик прикрыл глаза, концентрируясь. Не в его характере было быстро сдаваться и сдаваться вообще. Слишком уж упрямый, можно даже сказать – упертый, как баран. Всегда доводящий ситуации ровно до того момента, когда на заданный вопрос существует только два ответа – «да» или «нет».

Если бы в отношениях все было так же просто.

Еще, находясь в Лазарете, Кайлен пережил почти что ментальную самоперекалибровку, безуспешно пытаясь справиться со своими неуместными чувствами и вроде бы даже решил попробовать хотя бы намекнуть чуть позже. Но только начав открываться, Шар почему-то вскоре замкнулся в себе снова, а потом, когда его вмешательство в ауру Саэллата перестало быть жизненно необходимым, и вовсе начал сторониться, как в самом начале их дружбы.

Алеанафин вроде бы всегда был где-то рядом, на периферии зрения, но Саэллат был больше, чем уверен, что полудроу от него специально бегает с помощью каких-то своих фирменных темно-эльфийских штучек, если вообще не туманного фантома использует, чтобы лишний раз лично не пересекаться.

Для того, чтобы сказать хоть что-то нужен подходящий момент, а откуда его взять, если, тот, кому предназначаются слова, постоянно ускользает?

Вроде бы, только, что стоял на расстоянии вытянутой руки, а через секунду уже сдержанно кивает с другого конца помещения, оправдывается незаконченными делами и поспешно исчезает в портале. Саэллат иногда не успевал с ним даже поздороваться.

Потом огневика нагнали опасения и неуверенность в своем решении. Кайлен вспомнил, как часто ворчал на него Шар, говоря, что он слишком позитивный, навязчивый и упертый…

– Идиот, – сам себя отругал в продолжение своих мыслей Саэллат, опускаясь на мат в подобие позы для медитации.

В присутствии Алеанафина совершенно не получалось держать себя в «стальных тисках» вежливости и правил приличий, как с остальными. Наоборот, его хотелось растрясти, поддержать, помочь, быть честным, делиться теплом и, так не любимым полудроу, позитивом.

Никто не мог обвинить Кайлена в том, что он не пытался подстраиваться под друга, но, видимо, все-таки, что-то пошло не так…

Оглядываясь на произошедшее и происходящее, Кайлен с горечью опасался, что банально мог надоесть Шаризу. И непонятно было, стоило ли дальше продолжать навязывать тому свое общество? Он не хотел, чтобы полудроу так или иначе испытывал какой-то дискомфорт или злился на него.

Огневик воспламенил кисть руки и задумчиво проследил за синими языками огня на пальцах, борясь с ощущением расползающейся болезненности в груди.

Фигурально выражаясь, осада крепости заканчивалась, даже не начавшись. Наставник боевой магии им бы гордился. Этот старик всегда повторял: «Самая лучшая битва – та, которой не было». Вот, только Саэллат был не уверен, применимо ли это к данной ситуации?

Может не стоит отступать? Может стоит привычно двинуться в лоб на баррикады и получить на свой вопрос, возможно болезненный, но прямой и честный ответ? И если он так поступит не отвернет ли это от него Шара окончательно? Ведь, так они хотя бы еще имеют потенциальную возможность все еще быть друзьями…

Сотни вопросов, доводов «за» и «против», десятки часов размышлений и рассматривание ситуации со всех сторон, будто бы он самый настоящий полководец перед большой битвой…

Огненные наставники обучали Кайлена смотреть на ситуации в трех планах – со своей стороны, со стороны оппонента и читать между строк не озвученное. В бою очень важно видеть сражение в целом – ты не должен обращать много внимания на оружие, боевые техники и прочую мишуру, ты должен смотреть своему сопернику в глаза и читать все его ходы наперед именно там. Только в таком случае – ты считаешься хорошим воином.

Кайлен тряхнул кистью, туша огонь, и откинулся на мат, потирая грудную клетку. Болезненное ощущение от размышлений только усиливалось раз от раза.

– Профессор Саэллат, не возражаете?

Огневик усмехнулся сам себе. Похоже голос принца Мэйвера он запомнил после той ночи на всю жизнь.

– Проходите, – махнул рукой Кайлен, не вставая. Он мог себе это позволить, как старший и все еще преподаватель.

Эльф так изящно с королевским достоинством сел рядом, будто опустился на трон, а не на пыльный мат. Он склонил голову к левому плечу и озадаченно нахмурился:

– У вас все еще что-то болит?

Саэллат проследил за его взглядом и осознал, что до сих пор держит руку на грудной клетке.

– Очевидно, мозг, принц Мэйвер, – с улыбкой отшутился огневик, отмахиваясь, – Вы что-то хотели?

Эльф отвел взгляд, расправил плечи, благонравно сложил на коленях руки, глубоко вдохнул и с чувством начал:

– Я хотел бы поблагодарить вас лично…

– Не надо, принц Мэйвер! – бесцеремонно прервал его Кайлен, подскакивая и с ужасом вспоминая двухчасовую речь посла из королевства Англара в Лазарете, – Мне льстит ваша благодарность, но я бы в любом случае поступил так, как поступил. Даже, если бы на вашем месте был простой студент. Я преподаватель огненной магии. Защищать университет и его учеников – мой долг.

Эльф внимательно всмотрелся в глаза Саэллата, чуть усмехнулся уголком губ, вытащил из внутреннего кармана тонкую длинную цепочку из светлого металла с небольшой изящной витой подвеской. Кайлен почувствовал на украшении сильное заклинание соединения, несколько шифровальных – разной степени мудрености и осознал, что это личное средство связи с самим наследником – символ наивысшего расположения эльфийского королевского дома Эззельхоар.

– Если вам понадобится какая-либо моя помощь, можете обращаться в любое время дня и ночи, без исключений, – едва заметно улыбаясь, принц вложил в руку растерянному огневику артефакт, легко поднялся на ноги и покинул тренировочный зал, демонстрируя идеально ровную осанку.

Саэллат от удивления даже не успел ничего сказать в ответ. Теоретически, эта мелкая побрякушка могла позволить запросить аж всю национальную гвардию Эззельхоара в личное пользование, и никто бы не сказал ни слова против. Кайлен, конечно, понимал, что спас маленькому глупому принцу жизнь, но никогда бы не подумал, что у того хватит духа или глупости отблагодарить его именно так – повесить на себя и всю свою семью Долг Чести.

Настрой для самокопания сбился окончательно.

Саэллату почему-то вспомнилась фраза, вычитанная невесть откуда давным-давно: «Для того, чтобы проблему принять – ее надо озвучить», а его чувства в чем-то все-таки были похожи на проблему или на какую-то ее часть.

Ощущая себя на редкость глупо и абсурдно, Кайлен представил перед собой Шариза, сел ровнее, сжимая цепочку в руках, прокашлялся, глубоко вздохнул и даже сам удивился тому, как легко слова обрели свободу:

– Я люблю тебя.