Текст книги "Университет Междумирья (СИ)"

Автор книги: Jo-Jean

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Давай, посмотрим правде в глаза? – преподаватель земляной кафедры отвернулся к окну, не желая видеть жалость на лице сестры, глубоко вздохнул и оперся руками на подоконник, – Если бы «Фонтан Фортуны» не выдал ему моё имя, то он бы даже не посмотрел в мою сторону, – Астер проследил взглядом танец мелких снежинок в свете уличного фонаря, – он ведь меня даже толком не знает – видел-то всего несколько раз…

– Вспомни, что говорил Архивариус, – Сиринга подошла к брату, встала рядом, оперевшись бедром о подоконник, и обняла себя руками, будто пытаясь согреть, несмотря на то, что шубу она так и не сняла. – Случайности не случайны. «Фонтан» никогда не врёт и никогда ничего не выдает просто так, тем более спутника.

Астер молча грустно усмехнулся, возвращая на плечи свою накидку, чтобы тяжёлая ткань снова прижала топорщащиеся изуродованные крылья к спине.

Некоторое время они с сестрой без слов, разглядывали падающий на полупрозрачную крышу ботанического сада первый снег.

– Что будешь делать дальше? – тихо прервала молчание фея.

– Я узнал, что можно сделать операцию. Не очень долгую, но довольно сложную, муторную и болезненную, – землевик все так же смотрел на улицу, будто искал за окном смысл жизни, но выглядел уже более уверенным в своих силах. – Конечно, такими как раньше крылья уже не будут, но летать я все-таки смогу, пусть и не так быстро. Тогда и приеду. Ты знаешь мой характер – иначе не получится.

– Доцент Астер, спасите!

Дверь кабинета, резко распахнувшись, ударилась о стену. На пороге стоял запыхавшийся и испуганный до зеленоватой бледности студент.

– Водники, которые были сегодня на поливе, заморозили кровавики! Целую посадку! – парень провыл последние слова не хуже оборотня в ясную лунную ночь, неловко откланялся и поспешно убежал обратно. То, что можно было вызвать преподавателя посланником-элементалем, взбудораженному студенту даже в голову от волнения, видимо, не пришло.

– Мне пора, – землевик проверил хорошо ли застегнуты фибулы на плечах и чуть приоткрыл окно.

– Удачи, мой дорогой цветочек, – мягко приобняла брата на прощание Сиринга.

– Спасибо, сестренка, – Астер открыл портал и шагнул в ботанический сад.

Его сестра, хмурясь, сняла шубу, превратив ее в маленький меховой комок, который спрятала в карман длинного фиолетового платья, расправила большие красивые полупрозрачные с необычным рисунком крылья, и уменьшившись до размеров обычной феи, вылетела в щель приоткрытого окна.

Саэллат коротко выдохнул, вылез из шкафа, аккуратно поставил на пол книгу, которая тут же сбежала от него под стол, и поспешно выскользнул из чужого кабинета, с хлопком закрывая за собой дверь.

Чёрт с ней, со смесью! Потом как-нибудь зайдет, если очень надо будет… Но к таким открытиям его жизнь сегодня не готовила…

– Подсматривать не хорошо, но иногда очень полезно, не правда ли? – откуда-то справа раздался тонкий голос, в котором вызывающая насмешка смешалась с заметной угрозой.

Кайлен отпрянул назад, врезаясь спиной в только что закрытую дверь. Сказать ему, честно говоря, было нечего, кроме тихого на выдохе: «Простите. Я не специально. Я сохраню это в секрете.»

Сиринга, несмотря на крошечный размер, вид имела крайне воинственный, и огневик ни на секунду не сомневался, что маленькая фея в случае чего может навалять ему по первое число. Сестра Астера подлетела к лицу Кайлена, неосознанно задержавшего дыхание, и на мгновение пристально всмотрелась в его глаза, как будто читала мысли или видела что-то свое, потом легко и коротко усмехнулась, вполне доброжелательно посоветовала: «Будь осторожен», и исчезла в вихре искр.

~~~

Кайлен, неожиданно сильно измотанный посетителями, уже почти заснул, когда почувствовал как за его спиной прогнулась больничная койка, а к его шее прижались лбом. Когда Шариз хотел, он умел неслышно подкрадываться, как истинный дроу.

– Прошу, не двигайся, – прошептал полуэльф, а потом тихо неожиданно заговорил. Он осторожно начал рассказывать о своем детстве, друзьях, о каких-то глупостях, о чем-то крайне глубоком и важном для него.

Саэллат даже дышать старался тише, несмотря на почти болезненно колотящееся сердце, боясь спугнуть эту неожиданную откровенность.

Он просто слушал, давая возможность Ширазу говорить все, что тот хотел и мог сказать.

========== Kismet ==========

Иногда случайности при первом знакомстве предопределяют дальнейшие отношения даже против воли вовлеченных в них.

Давным-давно…

В расширенном волшебством кабинете творился на первый взгляд первозданный хаос, который только со второго взгляда, если, конечно, кто-то успевал не растеряться и присмотреться, выглядел как хорошо структурированный лабиринт среди забитых всякой всячиной шкафов, возвышавшихся до потолка стопок книг, свитков, скрижалей и рукописей, странных статуй и предметов с неясным предназначением.

По помещению без остановки перемещались разные интересные миниатюрные животные. Все это великолепие освещалось потолком, напрямую проецирующим происходящее на небе в данный момент. В темное же время суток здесь стайками сновали огоньки, похожие на ярких светлячков, а если хорошо попросить, то они могли бы даже осветить то, что было нужно посетителю. Особо впечатлительные поговаривали, что этот кабинет охранялся какими-то невероятными тварями, а его хозяин знает такие жуткие заклинания, что лучше его лишний раз не злить.

Страшных заклинаний хозяин кабинета знал даже слишком много, как ни как – представитель джиннов – одних из самых суровых и сильных волшебных созданий. В остальном проректор Университета Междумирья был справедливым и довольно добрым высоким молодым мужчиной с обаятельной улыбкой и любовью к маленьким волшебным представителям животного мира, которых он постоянно таскал в свой кабинет из разных миров, где частенько бывал по ректорским поручениям.

Джинн сидел в массивном кресле гномьей работы за широким столом, заваленным бумагами, и просматривал списки с заявлениями на поступление, когда дверь в его кабинет распахнулась порывом ветра, который взметнул к потолку несколько стопок с древними рукописями на пути и, исчезая, донес до проректора визгливый голос начальства.

– Наджим, будь милой зайкой, приведи нового главврача на сегодняшнее собрание, а то он заблудится!

Джинн поморщился, восстанавливая взмахом руки нужный ему порядок в кабинете. Он терпеть не мог фамильярность ректора, но тот был гениальнейшим волшебником, пусть и с легкой сумасшедшинкой, которая совсем не мешала ему хорошо управлять учебным заведением.

Проректор поднялся с кресла, вызвал песочного элементаля, проговорил ему послание, адресованное заместителю, сдул с ладони магическое создание восвояси, открыл портал и шагнул к высоким дверям Лазарета.

Кабинет главврача находился внутри университетской больницы, а не отдельно, как у всех остальных. В самом же Лазарете чаще всего было тихо, как в библиотеке. Наджим никогда не понимал, как так получается, ведь работой врачи были всегда загружены по самую маковку: то кого-то расщепит при перемещении, то зельем каким обольются, то застрянут в какой-нибудь ипостаси, то случайно сломают, оторвут или потянут чего. Проректора всегда поражало, как во многих хлипких на вид телах вообще держится жизнь!

Он прошел по длинному коридору к скромным, отличающимся только цветом дверям в кабинет главврача и осторожно постучался. Но ему, как ни странно, никто не ответил, хотя он чувствовал присутствие подчиненного внутри. Наджим нахально шагнул сквозь створки, не желая переминаться на пороге будто нашкодивший школьник.

Кабинет встретил его сумраком из-за тяжелых темных штор на окнах и непривычной прохладой. Предыдущий главврач очень любил солнце, свет и тепло, поэтому ощущать легкую промозглость было как-то странно. Обстановка нового подчиненного оказалась довольно скромной, но в то же время говорила о неплохом вкусе владельца: никаких крикливых излишеств, кроме тонкой остроконечной резьбы на некоторых, видимо, более или менее личных предметах интерьера.

Единственным живым существом в кабинетном безмолвии была маленькая спящая летучая мышка, скромно притулившаяся на углу полки с эликсирами первой помощи.

– Какой милый малыш! – проректор добродушно улыбнулся животному и кончиками пальцев ласково погладил животное по голове.

Мышка резко открыла оба глаза и с вящим язвительным недоумением поинтересовалась:

– А вам не кажется, что так беспечно и нагло лапать незнакомцев не стоит?!

– Шайтан вас раздери! – подскочил Наджим, резко отдергивая руку и отодвигаясь на пару шагов, а потом смешался. – Простите…

Летучая мышь недоверчиво покосилась на него, но взмахнула крыльями и совершила сложный кульбит в воздухе, обращаясь в высокого широкоплечего бледноватого красавца-вампира, которого не портила даже бесформенная, как мешок, стандартная преподавательская мантия с нашивками Лазарета. Джинн уставился на него, словно на первый увиденный в своей жизни чудесный восход солнца над бескрайней пустыней. Как признанный университетский эстет он сейчас просто и незатейливо наслаждался картинкой: аккуратными движениями, гордыми поворотами головы, плавной походкой, мимикой на красивом лице.

– Что вы хотели? – главврач показательно оправил рукава и уселся в свое кресло, делая крайне занятой вид путем перекладывания бумажек с места на место.

– Вас… – со всей своей растерянностью ляпнул проректор, даже не подумав.

– Простите?! – оскорбился вампир, вскинув на него пылающий раздражением взгляд.

– Благослови Иблис! – выдохнул, резко осознав, каким идиотом выглядит, Наджим и постарался поскорее взять себя в руки, – позвать… Да. – Он уверенно кивнул сам себе. – Позвать вас на совещание к ректору и познакомиться. Я – Наджим Даниф. Проректор Университета Междумирья.

– Сутех Дакарэй – ваш новый главврач, господин проректор, – поднялся из кресла и с холодным достоинством поклонился вампир.

– Можно просто – Наджим, – с ходу попробовал наладить отношения джин.

– Я учту, господин проректор, – льдом в голосе главврача можно было замораживать моря, но во взгляде проскользнуло что-то насмешливое, совсем не соотносящееся с тоном ответа.

Джинн намек понял и улыбнулся, принимая молчаливый вызов. Он махнул рукой, образовывая портал в кабинет к ректору, и с нарочито вежливым поклоном простер руку:

– После вас, господин главврач…

***

Не так давно, как могло бы показаться…

Над головой медленно и вальяжно проплывали корабли, закрывая на некоторое время солнце, и отбрасывая тени сквозь кристально-чистую океаническую толщу воды на голый почти белый песок с редкими крупными камнями. На одном из таких камней лежал молодой, темноволосый, атлетически сложенный представитель сирен из многочисленных подвидов русалок. Он тусклым взглядом прослеживал движение транспорта жителей суши, вертя в пальцах зачарованный от промокания тонкий кусочек пергамента.

У подводного народа это место называлось «Пустыней одиночества». Сколько бы русалки его не окультуривали водорослями и не пытались подселить сюда кораллы и рыбок, здесь не приживалось ничего. Здешние маги только разводили руками со словами «Так решил Океан». Поэтому лучшего места для того, чтобы побыть в одиночестве, собраться с мыслями и отдохнуть от яркого, шумного и многочисленного русалочьего общества не было.

– Ну и где бы я тебя еще нашел?!

Лежащий на камне русал даже не шевельнулся, когда его окликнули.

– Леневеллок, не делай вид, что внезапно оглох, – к нему подплыл голубоглазый худенький серый октопод со светлыми волосами, собранными ракушками в диковинную прическу. Он постучал русала по плечу одним из щупалец.

– Я тебя слышу, Налаэрин, – флегматично отозвался Леневеллок, все так же рассматривая светлое небо сквозь толщу воды.

– И долго ты собираешься здесь дрейфовать? – октопод недовольно скривился, скрестил руки на груди и свернул щупальца чуть ли не в морской узел. – От тебя планктон на милю с тоски дохнет. Ты стабильно молча неделями исчезаешь где-то. Ничего не хочешь мне все-таки рассказать?! Я, вообще-то, твой сосед и друг, и я волнуюсь, хоть и стараюсь не лезть в твою жизнь без дела.

– Стеф исчез, – русал вздохнул, – я облазил все знакомые и незнакомые, морские и сухопутные места, едва не устроил пару штормов, чуть не вытряс души из его сестры и родителей, но те и сами ничего не знают, – Леневеллок, закрыв глаза, мученически скривился, будто у него свело весь хвост разом. – Или мастерски делают вид, что не знают. Кто этих фей разберет?

– Та изворотливая скрытная стрекоза наконец-то тебя бросила?! А ты, как бесхребетный моллюск, его ищешь, рискуя жизнью и нарушая законы?! – Налаэрин упер руки в бока, возмущенно смотря на друга. – Я ведь предупреждал тебя много раз: ты ему быстро надоешь и он улетит, и даже крыльями не махнет напоследок! Эти мухи все такие! А ты бегал за ним, как глупая гуппи, и постоянно оправдывал, даже когда он тебя игнорировал и откровенно тебе грубил.

– Он – фей, – с нажимом поправил октопода Леневеллок, садясь, – и ты не хуже меня знаешь, что Стеф не мог летать из-за сломанных крыльев, и из-за этого у него сложный характер. А еще ты знаешь, как феи чтят решения своего «Фонтана», – русал раздраженно вздохнул. – Вот поэтому я тебе ничего не говорил. Ты его с самого начала терпеть не мог.

– Ты бы сам себя послушал со стороны, хотя бы раз! Ты сам-то веришь, что какая-то магическая пыльца в маленьком фонтанчике один раз в год способна предсказывать будущее?! – октопод скептически поджал губы, – она что, останки какого-нибудь Оракула?!

– Не будь дураком, Налаэрин! – нахмурился Леневеллок, – это же просто пыльца из их волшебных цветов, которую они используют, чтобы увеличить магический резерв когда воюют.

– Тогда с чего ей предсказывать будущее? – чуть более спокойно и взвешенно спросил друг, – ты никогда не думал, что это все могло быть подстроено?

– Смысл? – недоуменно уставился на октопода русал.

– Ты забыл, что твой отец – обладатель редчайших магических умений и известен далеко за пределами нашего государства, а ты, друг мой, их унаследовал? – Налаэрин смотрел в ответ на него как на полного идиота. – Может, тебе напомнить, из-за чего всю вашу семью однажды чуть было не убили? Вспомни, сколько раз на ваш дом нападали, чтобы выкрасть тебя, пока ты был мальком? А вспомни, сколько раз пытались заполучить на магических конференциях твоего отца? Припомни, из-за чего ты пошел учиться военно-политическому делу? – октопод почти умоляюще всмотрелся в друга, – давно ли ты стал наивен и романтичен, как рыбка-клоун? Ты точно уверен, что это была правда, а не очередная попытка сманить тебя или показательно унизить, прилюдно испортив репутацию, или может чего похуже?

Слова друга звучали безжалостно-логично, из-за чего фразы били хлестко, словно пощечины, отрезвляя сбитого с толку и смущенного романтическими чувствами Леневеллока.

А было ли все это хотя бы на секунду настоящим? Неужели Стефоса просто использовали или фей сам «играл» с чувствами неожиданно даже для себя слепо поверившего в глупую сказку о судьбе русала? А что, если все это было изящно спланированной и красиво сыгранной от начала и до конца ложью?

Леневеллок посмотрел на зажатый в своих пальцах пергамент. На маленьком клочке поблескивали искрами раса, имя, и дата рождения того, кого неожиданно для всех напророчил фейский «Фонтан Судьбы» впервые прибывшему в составе посольской делегации на праздник Окончания года русалу.

«Фей.

Стефос Астер.

1316.3.1014»

Сердце болезненно содрогнулось.

Взгляд Налаэрина стал сочувствующим.

Леневеллок закрыл лицо ладонями, опускаясь обратно на камень и пытаясь собраться с мыслями.

С этой точки зрения, к своему стыду, он, наивный идиот, на ситуацию не смотрел раньше ни разу.

***

Приблизительно наше время…

В Общем зале проходило ежегодное празднование непонятно-какой-тысячелетней-годовщины основания университета. За столько лет празднований оно стало почти рутинной датой. Ничего особенно интересного не происходило вот уже лет двести, разве что кто-то случайно сильно перебирал со спиртным и немного, ну, или очень много, чудил…

– Господин проректор… – Сутех с заметным усилием воли пытался широко не улыбаться.

– Господин главврач… – Наджим даже не делал попыток скрыть веселую усмешку.

Для вампира и джинна эти обращения стали чем-то похожим на пароли к той тонкой взрослой «игре», состоявшей из взглядов и едва уловимых намеков, правила которой, впрочем, не знали даже они сами, но охотно в нее «играли», растягивая удовольствие от общения на грани.

– Да пошли вы оба в Бездну! – рявкнул на них ректор, набравшийся под завязь эльфийского ликера, – расшаркиваются тут, как студенты, вашу мать! – Он прочистил горло и затянул во весь голос, – ой, цветет кальмия на горе Калья… Ты ее не нюхай даже сгоряча…

Наджим по выработавшейся с годами привычке незаметно провел рукой над невысоким ректором, будто очерчивал купол и режущий слух окружающих звук голоса начальства пропал, хотя тот продолжил старательно открывать рот, обнимаясь с бутылью. Коллеги с громкой нетрезвой благодарностью потянулись к джинну, чтобы выпить за его здоровье, магию и благородное спасение ушей окружающих. Проректор некоторое время поулыбался и порасшаркивался, а после резво слинял в сторону тихого сумрачного угла, в котором окопался Сутех после начала «коллегиального паломничества».

– Что-то у нас как-то сегодня споко… – начал было вампир, осматривая огромное ярко украшенное помещение, но резкий, как от удара молнии, оглушающий треск заставил его вздрогнуть и замолчать.

Сквозь раскрывшийся портал в изящном чуть ломаном танце в зал прошли красивые полуодетые девушки, а следом вплыл кто-то, с головы до ног укрытый тонкими летящими тканями, и заговорил почти без остановки.

– Я тоже подумал, что у нас будет ужасно скучно, поэтому решил пригласить знакомого Прорицателя, – джинн светло и весело улыбнулся, отпивая вино из своего бокала, – подумываю предложить ему штатную должность учителя Предсказаний. Ему я хотя бы доверяю.

– Ты рехнулся? – с укором возмутился вампир, – мы же отсюда не уйдем, пока у него не закончится поток видений.

Наджим ничего не ответил, только весело усмехнулся своим мыслям и расчетам, наблюдая за тем, как выстраивается к его старому знакомому – сфинксу огромная очередь из желающих узнать свою судьбу. Он мягко перехватил за руку Сутеха и, не давая тому ни секунды на размышления, утащил через портал в свои апартаменты, где уже давно было все готово для продолжения вечера в более уединенном романтическом ключе. Сфинкс ему своими способностями поклялся, что продержит около себя весь коллектив хотя бы пару дней и их никто не потревожит.

За закрывающимся в комнату проректора порталом из-под слоев ткани с весельем проследила пара янтарных глаз с вертикальным зрачком.

========== Masir ==========

Только не смотри в его глаза слишком долго, иначе он узнает о тебе все.

– … Да всем плевать! Главное, что красиво и презентабельно.

– А я говорю, проверь!

– Это всего лишь лестница!

– На этом скользком мраморном безобразии в прошлом месяце трое кентавров потянули копыта!

– Это моя вина, что они не умеют пользоваться нужными хозяйственными заклинаниями? В конце концов, левитировать себя может любой идиот.

– Твоя вина в том, что ты проректор! И не каждый имеет способности к сложным воздушным заклинаниям. А лечить этих неспособных, между прочим, приходится мне!

– Во имя Иблиса! Почему ты такой красивый и такой нудный?

– Почему я до сих пор тебя терплю?

– Потому что я – красавчик и ты меня любишь?

Смиряющийся вздох в ответ и не злая, но забористая «непереводимая игра слов» на очень древнем европейском наречии.

Сфинксу не надо было даже заглядывать за угол, чтобы понять, кто так мило переругивался. Он с легкой улыбкой оправил свою полностью скрывающую лицо и тело многослойную тонкую накидку, поднял взгляд на предмет спора главврача и проректора, прикрыл на секунду глаза и сделал глубокий вдох, концентрируясь.

Лестница пошла рябью, несколько раз мелькали день, ночь и толпы студентов. Дар надежно фиксировал в памяти важные моменты ближайшего будущего. Предсказатель зажмурился, чуть встряхнул головой, заставляя себя ментально вернуться в настоящее.

Как раз во время, чтобы успеть перехватить вышедшего из-за угла раздраженного Наджима:

– Зачаруй лестницу!

– И ты туда же?! – возмутился джинн, недовольно хмуря брови и неосознанно по старой привычке затемняя пространство вокруг себя, будто бы пытаясь напугать.

Сфинкс укоризненно покачал головой на выходку старого друга.

– На следующей неделе там поскользнутся еще несколько учеников, а ректор заработает сильное растяжение, из-за чего тебе впаяют выговор, а Сутех устроит тебе бойкот. Зачаруй лестницу, осел пустынный!

Прозвенел колокол, оповещая о скором окончании большого обеденного перерыва. Студенты и преподаватели поспешили к нужным кабинетам.

Между проректором и предсказателем попытался протиснуться какой-то молодой светловолосый эльф и случайно задел последнего плечом. Вот только вместо болезненного удара сфинкс ощутил очень редкое тактильно-слуховое предсказание – будто кто-то нежно, с тихим ласковым смешком коснулся его щеки. Из-за чего преподаватель неосознанно отшатнулся от студента, чуть было не запнувшись о подол собственной накидки и не упав на пол.

– Извините, – холодно, без единой нотки раскаяния проговорил не поднимая головы эльф и исчез в толпе.

– Кто это? – предсказатель прижал ладонь к щеке, на которой до сих пор ощущались фантомные пальцы.

– Принц Мэйвер из королевства Эззельохар, – просветил сфинкса проректор. – Вот, что у них за названия? Язык сломаешь! – джинн озабоченно всмотрелся туда, где у друга должно было быть лицо, – Хорус, что случилось? Что-то не так с его будущим, или этот оболтус прогуливает?!

– Да нет, ничего, – качнул головой предсказатель и постарался, чтобы его голос звучал ровно, – просто показалось.

Но оболтус, действительно, прогуливал…

***

Вековые деревья тихо шелестели листвой. Высокая нетронутая трава поднималась до пояса и выше, скрывая едва протоптанную узкую тропинку. Заброшенная, чуть обвалившаяся каменная беседка в дальней части сада Университета Междумирья, искрещенная трещинами, по которым тянулись во все стороны вьюны, закрывая большие прорехи пологами, была идеальным местом для того, чтобы спрятаться ото всех.

Очередной бумажный посланник неизвестно от кого с тихим шорохом рассыпался в пыль на границе охранного заклинания.

Принц Мэйвер неосознанно сжался еще сильнее, размазывая богато расшитым манжетом тонкой рубашки по щекам слезы, шмыгая носом и рвано вздыхая. Соленая влага щипала искусанные губы и затекала за высокий неудобный жесткий воротник. Эльф прикрыл глаза, ненавидя самого себя за слабые нервы.

Ну, вот что он за будущий король? Англар обвел его вокруг пальца, как последнего доверчивого слабовольного идиота, разбил сердце и безжалостно топтался на осколках при каждой встрече. Мэйверу стоило невероятных усилий удерживать на лице привычную маску надменной избалованности, чтобы сберечь свою репутацию и остатки гордости. Он был невероятно благодарен профессору Саэллату за его поступок и за то, что эта ситуация осталась только между их семьями и старшим преподавательским составом, из-за чего эльф мог упрямо игнорировать слухи и искусно делать вид, что ни к чему не причастен.

Англар, конечно, давил на нервы, но, не подставившись сам, окончательно унизить Мэйвера не мог, как бы сильно ни старался.

Манжеты рубашки промокли еще больше, а нос окончательно заложило. Эльф грустно невоспитанно всхлипнул, глубоко вздохнул и оперся спиной о стену, запрокидывая голову и смаргивая вновь набежавшие слезы.

Старые сероватые барельефы под потолком со временем почти растеряли все свои лепестки и листья. Пылинки невесомо кружились в тонких лучах солнца, проникавшего сквозь плотную завесу плюща.

Как бы принц сейчас ни хотел сбежать подальше, он не имел на это права. Это означало бы, что Англар победил в их противостоянии, а допустить подобное Мэйвер не мог.

Об охранное заклинание разрушилось очередное послание.

Ему бы стоило уже вернуться обратно.

Видимо, слишком долго пробыл здесь для простого прогула.

Студент поднял чуть подрагивающую руку и преобразовал ближайшую вертикальную каменную поверхность в подобие зеркала. Из отражения на него смотрел надломленный заплаканный опухший растрепанный остроухий парень, но никак не будущий гордый эльфийский владыка.

– Жалкое зрелище, – хрипло прошептал сам себе Мэйвер, печально усмехаясь.

Хозяйственные заклинания и иллюзии, в которых в последнее время еще больше поднаторел эльф, сделали его облик привычно опрятным, цветущим и насквозь слащавым, пусть и фальшиво. Никто не должен знать, что недавно наследный принц Эззельохара позорно оплакивал навзрыд свое разбитое сердце и лелеял сдавшие из-за скопившейся усталости нервы. Тем более, кому до этого есть дело?..

– Вы закончили разводить здесь сырость? Могу вас уверить, через пару месяцев вы даже не вспомните о том, что заставило вас плакать.

Спокойный, чуть насмешливый голос заставил испугавшегося молодого эльфа неуклюже вскочить, неизящно запнувшись о собственные ноги:

– Вы кто?!

Во входном проеме беседки стояло довольно высокое «что-то», больше напоминающее сшитое из множества тонких полупрозрачных светлых летящих тканей приведение королевского кукольного театра, чем живое существо.

– Преподаватель Предсказаний Хорус, – «кто-то» под слоями накидки разочарованно вздохнул. – Неудивительно, что вы меня не знаете. Вы стабильно прогуливаете мои лекции, принц Мэйвер, – ткани пришли в движение, как если бы под ними кто-то скрестил руки на груди и склонил голову к правому плечу, – с самого первого дня.

Эльф смутился и почувствовал себя виноватым перед странным, неожиданно необычным преподавателем, который прямо сейчас имел полное право наказать его несколькими неделями отработок, но почему-то этого не делал и даже не грозился.

– Извините, этого больше не повторится, профессор Хорус, – с раскаянием пробормотал Мэйвер.

– Учитель Хорус, – суховато поправил его предсказатель и поинтересовался, – позволите?

– Что? – непонимающе приподнял брови студент.

– Когда в следующий раз будете накладывать иллюзию здорового сна, не мешайте её с румянцем. У них легкий конфликт формул.

Эльф почувствовал осторожное прикосновение чужой магии и успел только заметить, как в складках балахона мелькнула бледная тонкая вполне себе человеческая кисть с длинными пальцами. Затем преподаватель резво развернулся к выходу.

– Спасибо, – принц почувствовал, как его губы непроизвольно растягиваются в улыбке, и поспешил следом за ним. – Учитель Хорус, а почему вы ходите в этом балахоне?

– Древняя традиция. Лицо предсказателя может видеть только правитель, – преподаватель придержал полы накидки, чтобы не цеплялась за траву.

Мэйвер неосознанно поймал и тут же выпустил из пальцев кончик легкой ткани:

– Я – наследный принц. Вы можете мне его показать.

– Вы еще не король, Ваше Высочество, – с тихим смешком отозвался Хорус, – когда станете, тогда поговорим.

========== Orlog ==========

Удачи и неудачи всегда находятся в балансе, если только на него не влиять.

Шариз в ситуацию с Кайленом вмешиваться в общем-то и не хотел, считая, что Саэллат в состоянии сам разобраться со своими проблемами, но довольный жизнью Англар буквально выводил полудроу из себя. Пока благородный огненный идиот отлеживал бока в Лазарете и в прямом смысле пытался не сгореть в собственной магии, высокородный чистокровный мелкий интриган спокойно жил и продолжал прицельно доводить упертого, но не очень смышленого Мэйвера до нервного срыва.

Кровь дроу требовала мести за пострадавшее близкое существо до дрожи в пальцах, и, если прирезать Англара в темном углу было непедагогичным решением, то испортить чистокровному жизнь на несколько недель – смотрелось очень даже неплохим вариантом.

Как обучавшийся с детства ассасин, Алеанафин знал множество способов и ядов, чтобы отправить кого-то повидать почивших родственников или уложить на несколько недель на больничную койку, но сейчас требовался более тонкий, изящный непрямой подход.

Шариз уже не первый день перебирал в голове варианты наказания для Англара, когда однажды утром, выходя из палаты Кайлена, услышал интересный диалог между главврачом и кем-то из персонала Ботанического сада. Последний жаловался на бессонницу, головные боли и галлюцинации из-за работы с цветами, которые носили странное название «Гридеперливы». Воднику пришлось несколько раз повторить это слово, чтобы запомнить, но все-таки следовало найти того, кто хорошо разбирался в травах.

Доцент Астер подвернулся под руку сам собой, как, впрочем, и неожиданный компромат для шантажа, будто древние боги благословили Алеанафина на эту месть.

Тем же вечером полудроу отправил легкого почти незаметного поисковика проследить за Стефосом. Он ожидал, что это может затянуться надолго, если доцент будет находиться в одном из секторов Ботанического сада, и приготовился было уже идти к Кайлену, когда заклинание вернулось буквально через пару минут. Оно передало координаты Сокровищницы Артефактов, в которой было запечатано множество в чем-то, конечно, интересных и полезных, но большей частью смертельно опасных магических вещиц, которыми было запрещено пользоваться на территории университета.

Дверь в помещение была легкомысленно приоткрыта. Доцент явно был здесь не единожды, если позволял себе такие вещи. Шариз неслышно проскользнул внутрь и нашел взглядом Астера. Тот стоял около висящей на стене массивной позолоченной картинной рамы довольно древнего, но очень эффективного артефакта прослушки, и смотрел на изображение молодого паренька ,на поверку оказавшегося русалом, который сосредоточенно слушал более взрослого и сурового собрата с рваным шрамом во всю спину.

На шпиона доцент не походил. На лице землевика грусть граничила с болью. Он потянулся к изображению и очертил абрис лица русала. Легкая рябь от прикосновения исказила черты представителя подводного народа.

– Прости, – прошептал Стефос и едва заметно улыбнулся тому, как русал собранно кивнул своему собеседнику.

– А ректор в курсе вашего романтического шпионажа, доцент Астер? – не удержался от язвительного замечания Шариз.

Землевик в ужасе отпрянул от изображения и обернулся, ошарашенно смотря на полудроу и бледнея на глазах. Видимо, был очень хорошо осведомлен о том, что с ним сделают и насколько посадят, если узнают, что он взломал Сокровищницу Артефактов Университета, и, по всей видимости, не один раз, да еще и следил за кем-то долгое время.