Текст книги "Последний Пожиратель (СИ)"

Автор книги: Jero3000

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Пролог ==========

В величественных Карпатских горах среди вечных еловых лесов, где даже солнечные лучи имеют зеленоватый оттенок, пробиваясь сквозь густую листву, спряталось древнее село Волшебные Вуйки. Поговаривают, что все великие и знаменитые колдуны родились, учились, или хоть раз бывали в Волшебных Вуйках. Даже тот самый Пацюк – и он не обошел это село, оставив после себя мощную Пацюкову Скалу, тень которой в предвечерних лучах повторяет очертания легендарного казака. А может это просто сплетни – вы же знаете, что могут рассказать люди, особенно после рюмки хорошей хреновухи. Но то, что хреновуху в Волшебных Вуйках делают добрую, вам скажет каждый. А какие кремзлики готовят к хреновухе – за одни лишь кремзлики можно продать хату во Франковске, даже в самом Киеве, и навсегда поселиться в Волшебных Вуйках.

Читать кулинарный панегирик Гермиэля не стала и захлопнула «Путеводитель по магическим местам». Тем более что пани Макегонова нервно постукивала своей палочкой по листу.

– Еду, – решительно произнесла Гермиэля.

– Гермиэленька, дорогая, – Макегонова сняла очки и, по-кошачьи прищурившись, посмотрела на нее, – тебе в этом путеводителе и не такого напишут. А на самом деле эти Волшебные Вуйки – прости, Господи – задница мира. Почему бы тебе не пойти в Департамент Волшебных Превращений? Превращения тебе всегда удавались.

– Знаете, пани Макегонова, мне бы поехать, где потише, и чуть-чуть отдохнуть. А в Волшебных Вуйках, сами говорили, тихо.

– Только если ты в этом уверена, – Макегонова подняла палочку над листом. – Хоть там и обещают дом с огородом, я что-то не уверена. Иначе, почему бы десяти твоим предшественницам так оттуда бежать?

– А бежали?

– Аж лес шумел, – кивнула Макегонова.

– Тогда точно еду, – глаза Гермиэли горели от восторга и желания доказать всем вокруг, что именно она сможет расположиться в этих Волшебных Вуйках. Поэтому пани Макегоновой только и осталось, что поставить отметку напротив фамилии Гермиэли.

– Ты же из-за Роника из Киева убегаешь, – вздохнула Падарка Патильняк, которая выписывала справку о распределении на место трудоустройства. – Грейнджеренко, признавайся. Это из-за того, что Визловский вернулся к Браунович, ты едешь в эти, как их там.

– Волшебные Вуйки, – любезно подсказала Гермиэля. – И Визловский здесь ни при чем. Хочу заехать туда, где каждый камешек не будет напоминать о Пожирателях Смерти.

– Ну, тогда все хорошо, – кивнула Падарка, шлепнув печать на справку. – Хотя могла бы и поближе где-то заехать. Хоть в Житомир. Упали тебе те Вуйки?

– А может и упали, – Гермиэля пожала плечами и ушла, оставив Патильняк с кучей справок, ведомостей, актов и учебных планов. Хотелось сказать что-то о том, что канцелярия Департамента Магического Образования Министерства Волшебных Дел тоже не похожа на райский уголок, но Гермиэля в последний момент ухватила себя за язык. Не то чтобы Падарка была способна на нечто большее, кроме перекладывания методичек с одного стола на другой.

За двадцать минут Гермиэля уже получила свой портключ до Волшебных Вуек, вернулась в общежитие и теперь собирала вещи. Точнее говоря, вещи были собраны еще с вечера, а теперь надо было собирать Живоглота. Тот по каким-то неизвестным причинам собираться не хотел никак.

– Черт бы тебя взял, – Гермиэля опустила поцарапанные руки и посмотрела на кота, который в корзину для животных не лез. – Портключ сейчас активируется и попадет в Волшебные Вуйки без нас. Тогда меня будет ждать скандал в ДепОбразования, а тебя – хорошая взбучка.

Кот чихнул и начал лизать лапу.

– У меня есть еще один вариант, – Гермиэля вроде бы равнодушно посмотрела на Живоглота. – Я переношусь с портключом в Волшебные Вуйки. Со всеми своими вещами и едой. А ты остаешься здесь. Можешь вместе с Нориськой таскаться хвостом за Филимонычем. Мне все равно.

Живоглот опустил лапу и уставился на Гермиэлю глазами размером с юбилейные пять чудогривен. Даже язык забыл в рот вернуть. Так с высунутым языком и огромными глазами и полез в корзину. Разве что крышку за собой не закрыл. Это уже пришлось делать Гермиэле.

– Ну, вроде ничего не забыла, – она осмотрела пустую комнату. Все вещи уместились в рюкзак – конечно, без Чар Расширения пространства не обошлось – а Живоглот устроился в корзине и что-то себе бормотал. Она подхватила корзину – и вовремя. Портключ уже мерцал приятным зеленым светом.

Гермиэля не слишком грациозно приземлилась. Если быть честными, она просто упала на сырую землю. Сверху на нее рухнул ее собственный рюкзак, который легким назвать никак нельзя было, а корзина с Живоглотом упала рядом с ней и рассыпалась. Живоглот с отчаянным визгом забрался на ближайшую ель и там затаился. В завершение величественного прибытия Гермиэли Грейнджеренко в Волшебные Вуйки земли достиг и портключ. Тяжеловатый «Путеводитель», который мальчик из Отдела Отправки превратил в транспорт, при падении раскрылся и накрыл Гермиэлину голову.

– Все. Я в домике, – выдохнула Гермиэля.

– Добро пожаловать в Волшебные Вуйки, – раздался над ее головой приятный мужской голос. – Каким ветром?

Сильная рука подняла рюкзак. Гермиэля наконец смогла встать, но стояла к своему неизвестному спасителю спиной, пытаясь не сгореть со стыда сразу. Судя по голосу, ее встретил не иначе как коренастый карпатский принц. Как тот, что улыбался со страниц «Путеводителя»: с искренней улыбкой, немного загорелый, черноволосый, с топором на поясе и трембитой в руке. И тут она – а что, собственно, она? Как всегда взъерошенная, потому что все резинки для волос ее грива безжалостно разрывала, шпильки – гнула, в порванной блузе – падение с высоты никогда не обходится просто так – еще и с чумазым лицом.

– Вы не ушиблись, барышня? – спросил голос за спиной, и Гермиэля нашла в себе силы посмотреть на своего карпатского принца. Уши ее обманули. Карпатский принц оказался почти стариком, седым, как зима, с длиннющими усами. Разве что с топором она угадала – тот как родненький, висел за поясом. – Я Фирась, местный характерник. Ну и врач чуть-чуть.

Гермиэля от удивления забыла, что рот надо держать закрытым.

– Живой характерник? – переспросила она, разрушая свою репутацию умненькой девушки. Хотя Киевская репутация здесь, наверное, значения не имела, потому Фирась рассмеялся, и в глазах его запрыгали веселые чертики.

– Ну, дай Боже, еще жив.

– Извините, я не это хотела сказать, – Гермиэля чувствовала себя глупой, как та ель, на которой затаился Живоглот. – Просто я характерников только в книжках видела. На курсе Магической Истории.

– Вот так история, – усмехнулся Фирась. – Ты в село идешь? Поговорить и по дороге можно.

– Да, – кивнула Гермиэля, и в следующее мгновение кошачий крик всполошил лесных птиц. – Ой, в смысле, нет. У меня еще, понимаете, кот.

Фирась взглянул на кота из-под густых бровей и тихо, но уверенно сказал:

– Все, хватит валять дурака. Слезай.

Живоглот тихо спрыгнул на землю и зашагал впереди них в сторону деревни.

– Умный, – Фирась легко забросил рюкзак Гермиэли на спину и уверенно двинулся вперед. Гермиэля вздохнула и поспешила за ним.

– Так откуда такая барышня взялась?

– Ой, – Гермиэля третий раз за последние десять минут почувствовала себя елью, которой неизвестно как – не иначе, как шутка судьбы – достались руки, ноги, голова и паспорт. – Извините. Меня зовут Гермиэля Грейнджеренко, меня к вам распределили. Знаете, трудоустройство выпускников и все такое.

– Знаем, – Фирась сразу как-то расстроился. – Сколько уже к нам направляли. Все бегут. Никто не хочет жить в селе и работать с нашей малышней.

– Я хочу, – Гермиэля решительно рубанула рукой воздух. – Дошкольная подготовка маленьких колдунов – это моя давняя мечта. У меня есть месяц, чтобы составить для них учебный план. Думаю, начнем с волшебных растений. Колдовать им еще нельзя, а вот растения изучать – кто же запретит. Еще хочу волшебных созданий с ними пройти. Ну, чтобы потом в школе легче было.

– Вот и хорошо, – взгляд Фирася стал менее придирчивым. – Сколько здесь девушек было, считать – не пересчитать. Все с порога спрашивают, где хата.

– Хата, – Гермиэлю уже несло по волнам мечтаний о педагогике дошкольных учреждений, поэтому возвращаться к такой обыденности, как хата, не хотелось. – И черт с ней, с хатой. Вы мне лучше скажите, можно получить экспериментальный участок для растений?

– Пани Грейнджеренко, вы просто подарок небес, – Фирась остановился и посмотрел на нее. В глазах его блестели слезы радости. – Будет вам и экспериментальный участок, и загоны для животных, если надо пособия какие из Киева – выпишем. У нас школа маленькая, всего два класса. Но ребятишек жалко.

Гермиэля благодарно обняла Фирася, понимая, что от свежего горного воздуха у нее кружится голова.

– Ваш дворец, пани, – Фирась показал на опрятную хату с плетнем. – Правда, она маленькая, всего две комнаты. Но, что имеем – то имеем.

Живоглот уже сидел на пороге, намывая морду. Шумел лес, воздух был свежим, светило мягкое июньское солнце, где-то кричали дети. В тот миг Гермиэля точно знала, что означает расплывчатая фраза «Новая жизнь».

========== Глава 1 ==========

Предвечных елей тьма стоит

Когтей кошачьих там не счесть

Ты пожирателя не зли

Стой здесь

(Алонси)

Гермиэля быстро приспособилась к жизни в Волшебных Вуйках. Маленькая хата, в которой она поселилась, оказалась очень удобной, даже если не сравнивать ее с комнатой общежития. Одна комната была для сна, другая служила кабинетом, где Гермиэля разрабатывала планы занятий. Кухня была небольшой, но этого хватало. Хозяйственные дела Гермиэле, как и другим местным хозяйкам было удобнее делать во дворе. В первую же неделю к ней прибежали Марыся и Орыся – две местные сплетницы, и впоследствии Гермиэля уже знала всю правду и неправду о жителях Волшебных Вуек. Марыся и Орыся казались похожими на Патильняк и Браунович, но оказались прямыми, как двери и искренними, как Святой Николай в декабре. Еще был пан Разумовский– дородный мужчина с раскатистым басовитым голосом. Пан Разумовский был главой села и, несмотря на всю свою кажущуюся строгость, очень веселым. Он иногда подходил к плетню, опирался на него так, что бедняга трещал, и рассказывал всякие байки, при этом хохоча и смешно хлопая себя руками по бокам. Кроме Фирася, Марыси с Орысей и пана Разумовского в Волшебных Вуйках было еще много людей. Все они искренне желали «пани учительнице» творческих успехов и постоянно спрашивали, не нужно ли случайно помочь. За два месяца в Волшебных Вуйках Гермиэле уже казалось, что она прожила здесь всю жизнь, а Киев и борьба с Владимиром Мореным были лишь сном. Гермиэля находила покой в том, что выносила на улицу большой тазик и стиральную доску, наливала туда воды из ведра, накладывала на все это легкие чары – и ее вещи сами собой стирались. Она же тем временем мыла окна, подметала двор, читала книжки, прищуриваясь от яркого солнца. Иногда к забору прибегала маленькая Аленка, которая с сентября должна стать ее ученицей, и расспрашивала Гермиэлю про все на свете. Так шли день за днем, и каждый новый был еще лучше, еще спокойнее.

– А ты знаешь, Орыся, что я сейчас видела? – Марыся повисла на забор всем телом.

– И что же ты видела? – Орыся отбросила тяпку и тоже повисла на заборе.

– Шла я себе шла, и вижу – Сирко идет.

– Тьху. Сирко. Что, первый парень на селе? – Орыся прыснула.

– Идет себе такой Сирко, и что-то высматривает. Дошел до двора нашей Гермиэли, встал под дерево, и семечки щелкает.

– Да ты что, – глаза Орыси загорелись восторгом. – И что дальше?

– Тут она выходит из-за хаты. Он как удрал оттуда, чуть с ног меня не сбил, – Марыся сделала большие глаза. – Понимаешь?

– Влюбился Сирко, – Орыся снова прыснула. – Да только зачем он Гермиэле? Он и читать не умеет. Ей такой парень нужен…

– Такой, – Марыся мечтательно закатила глаза. – Такого наверное в нашем селе нет. Ну разве что Фирась когда-то таким был. Возможно. В молодости. Нет, Сирко ей не пара совсем.

– Совсем не пара, – Орыся кивнула.

– Добрый день, уважаемые, – незнакомый голос раздался так неожиданно, что девушки стукнулись головами, спрыгнули с забора и уставились на незнакомца. Он был бледен, как смерть, весь в черном, а рядом стоял чемодан на небольших колесах.

– Здравствуйте, – Марыся первой оправилась.

– А не могли б вы, пожалуйста, подсказать бедному путнику, где у вас тут живет некий Фирась?

– Фирась, – девушки обменялись взглядами. – Да там, на краю села.

– Спасибо, – незнакомец кивнул и пошел туда, куда Орыся махнула рукой. Чемодан сам по себе покатился за ним.

– Кто это к Фирасю такой пожаловал? – Марыся пожала плечами.

– Я тебе знаю? – Орыся вцепилась в забор, высматривая, куда пошел незнакомый парень.

– Орыська! Черт бы тебя взял! Нечего языком чесать! Пока ты трындишь, всю арнику сорняки забьют!

– Ой, Марыська, беги, – прошептала Орыся, хватая тяпку, – потому что сейчас и тебе, и мне бока намнут.

Марыську дважды просить не пришлось. Она побежала подальше оттуда, оставив подругу с арникой и сорняками.

– Дядя Фирась! Эй! – Драсько стоял перед забором и пытался докричаться до родственника. Вообще, вся эта ситуация казалась ему ужасным сном, начиная с того момента, когда отца вызвали в Министерство на допрос, и мать решила спрятать Драська от правосудия.

– Едешь в Карпаты. Портключ до Волшебных Вуек я тебе уже купила, а там уже найдешь своего дядю Фирася, – она сунула в руку сына старую шляпу.

– У тебя еще и брат был? – удивленно посмотрел на мать Драсько.

– Брат твоего отца. Они не общались. Я сама не знаю, почему – они разругались вдрызг еще до нашей с Олесем свадьбы.

– А он меня примет? – Драсько неуверенно бросил свитер в чемодан.

– Куда он денется, – мать махнула палочкой, и все вещи Драська наперегонки понеслись к чемодану. – Все хорошо.

– Благодарю, матушка, – пробормотал Драсько, но обнять ее не успел. Шляпа вспыхнула, перенося Драська подальше от Киева и следователей.

И вот теперь Драсько стоял перед хатой, где – по крайней мере, так сказали те девушки – жил Фирась.

– Дядя Фирась! – в последний раз крикнул он и, кажется, сорвал горло.

– Кто вопит? Дайте поесть спокойно, – послышалось из хаты ворчание, и на пороге появился сам Фирась с кремзликом в руке. – Ты что за рогуль такой?

– Дядя Фирась? – хрипло переспросил Драсько. – Я к вам в гости.

– Я тебя звал?

– Меня зовут Драсько Малфюк и я, вроде бы, ваш племянник.

Кремзлик таки встал Фирасю поперек горла.

Через десять минут, когда Фирась, наконец, прокашлялся и пришел в себя, Драська пустили-таки в хату.

– И что же это должно было произойти, чтобы Олесик про брата вспомнил? – хозяин уселся за стол, но к еде пока не возвращался. Наверное, боялся совсем подавиться.

– Да такое, – Драсько неуверенно повел рукой, – в следственный комитет попал. Сказали ехать к дяде и спрятаться.

– И что же следственный комитет такого хочет?

Драсько не отвечал, лишь смотрел в пол и тянул рукава свитера до пальцев.

– А ты, племянничек, случайно не Пожиратель Смерти? – Фирась нахмурился.

– Случайно, – под взглядом нового родственника Драську хотелось, чтобы дощатый пол под ним треснул, и он провалился. Желательно как можно глубже, чтобы только Фирась не смотрел на него так.

– Стыд и позор на мою седую голову, – дядя дернул себя за усы. – Что с тобой поделаешь. Садись и поешь. Хреновухи не налью, мал еще, а вот бограча с кремзликами – пожалуйста.

Драсько кивнул и уселся за стол напротив Фирася, стараясь не смотреть дяде в глаза.

– И что ты здесь делать будешь?

– Не знаю, скрываться, – промямлил Драсько, осторожно кусая кремзлик.

– Да ешь ты нормально, – рявкнул Фирась. – Сегодня я тебя точно отравить не смогу, потому как нечем. А дальше посмотрим.

Драсько дернулся и начал есть.

– И не говори никому, что ты Пожиратель Смерти, потому что у нас, знаешь, люди к этому серьезно относятся.

После обеда Фирась заставил Драська переодеваться.

– Сейчас будешь дрова рубить.

– Рубить? Дрова? – переспросил Драсько. – Я?

– Ну не я же, – улыбнулся Фирась. – Если не хочешь спать в холодной хате, будешь рубить как миленький.

– А вы, дядя?

– А я все равно в лес ночью пойду, мне те дрова не уперлись.

– Руками, – Драсько с опаской посмотрел на топор.

– Если знаешь какие-то рубильные чары – можешь чарами. Если нет – рученьками, племянничек. Здесь тебе не санаторий.

Проклятые дрова рубиться не хотели. Совсем. Что только Драсько с ними не делал: и замахивался сильнее, и орал – как будто дрова могли его испугаться и нарубиться сами – и пилил их пилой. Все бесполезно. Упертые бревна оставались целыми. Напоследок Драсько еще и загнал в палец занозу, и теперь пытался ее оттуда вытащить. За этим делом Фирась его и застал.

– Дал Бог племянника, а ума племяннику не дал, – вздохнул дядя, глядя, как Драсько ковыряет палец. – Кто же так рубит? Смотри, надо же топор острием на бревно опускать.

Фирась махнул топором – и проклятая колода разлетелась.

– А пилу зачем достал? Она же совсем тупая. Или подобное потянулось к подобному?

Драсько чувствовал себя так, будто это его, а не бревно разрубили. Он запарился в черной рубашке, весь вспотел и запыхался, а бледное лицо пошло пятнами. А теперь оказалось, что два часа подряд он рубил не той стороной топора. Могло ли быть что-то хуже?

– Это еще твое счастье, что у нас хата на краю села. А ну как люди бы увидели?

Оказывается, могло. Драсько представил, как его, стройного и хрупкого, поднимает на смех целая толпа крепких местных парней, и следственный комитет показался ему не таким уж и страшным.

– Может, зря я сюда приперся? – вздохнул Драсько. – Провели бы свое следствие, может и отпустили бы.

– Приперся – так сиди, горе луковое, – дядя Фирась сплюнул. – И что ты ту руку ковыряешь? Оторвать хочешь, что ли?

Драсько протянул ему руку, показывая занозу, которая вонзилась уж слишком глубоко.

– Нашел беду, – махнул рукой Фирась и что-то прошептал. Заноза сама выпала из пальца. – А теперь руби давай. Олесик на мне все детство катался, а тебе не позволю.

Драсько взял топор – теперь правильной стороной – и замахнулся на новую колоду.

– Получилось! – раздался над селом радостный крик. Фирась удивленно смотрел, как племянник прыгает вокруг бревна, размахивая топором. – Так тебе, тупая колода. Сейчас и братьев твоих порублю!

– Дядя Фирась! – позвал кто-то, и тот побежал к забору, оставляя бревна на растерзание кровожадного Драська.

– Дяденька Фирась, Живоглот, кажется, отравился, – перед ним стояла Гермиэля с лицом, мокрым от слез, и держала в руках кота, который почти не дышал.

– Иди сюда, бедолага, – Фирась осторожно забрал из рук пушистое тело и низко склонился, словно кот мог прошептать ему что-то.

То ли Гермиэля от страха за питомца уже бредила, то ли кот и правда что-то говорил Фирасю, но характерник очень долго кивал головой, а потом сам начал шептать что-то, прямо в кошачье ухо. Может, тени от листьев так падали, но Гермиэле казалось, что теперь кивает Живоглот. Он открыл один желтый глаз и не сводил его с Фирасевого лица, пока тот не закончил шептать.

– Ну что? – спросил Фирась, выпрямив спину. Живоглот спрыгнул с его рук и спокойно пошел обратно в деревню.

– Дяденька Фирасенька, вы мой спаситель, – Гермиэля снова заплакала и только теперь услышала крики, что доносились из-за хаты Фирася. – Ой, а что это у вас такое шумное?

– А это ко мне племянник приехал, – улыбнулся Фирась. – Ты внимания не обращай, он у нас немного того, глупенький, как и батюшка его.

– Бедняга. Дядюшка Фирась, давайте я вам в хате приберусь, – Гермиэля не знала, как отблагодарить.

– А хоть и приберись. Веник в уголке.

Гермиэля радостно заскочила в хату и стала хозяйничать. Фирася, наверное, целыми днями – а может, и ночами – не бывало дома, потому что постель и печь выглядели так, будто к ним очень давно никто не прикасался. Гермиэля все равно на всякий случай подмела и протерла пыль, а затем убрала остатки еды со стола и вынесла на улицу посуду, чтобы помыть. И все это время из-за хаты доносились крики и визги незнакомого Фирасевого племянника.

– Все, хватит рубить, – крикнул Фирась, когда Гермиэля уже мыла посуду. – Собирай давай, все раскидал. И топор заточишь потом. И пилу, если уже твои ручонки загребущие и до нее добрались.

Гермиэля легко улыбнулась.

– Гермиэленька, тебе что-то надо по хозяйству? Могу племянника прислать, – Фирась вышел из-за хаты и теперь улыбался себе в усы.

– Да как будто ничего не надо.

– Даже дрова рубить? – улыбка Фирася стала хитрой, как у Живоглота неделю назад, когда он влез к Марысе во двор и сожрал полную миску сметаны.

– Я могу топор заколдовать, – пожала плечами Гермиэля.

– Ой уж мне эти киевские панночки, – вздохнул Фирась. – Никакого заколдовывания топоров. Придет племянник и все тебе нарубит.

– Дядя Фирась? – Гермиэля удивленно наклонила голову.

– А что? Он тебе дрова нарубит, ты его, может, уму-разуму научишь. Не все же дурачком ходить.

– Хорошо, пусть приходит. У меня компот есть, – Гермиэля вроде бы понимала, к чему ведет Фирась.

– Сейчас! Еще на этого оборванца такой добрый компот переводить, – пробормотал он. – Если хочешь компот раздавать, то давай мне. Я ночью в лес пойду, гнездо лысых чертей искать.

– Чертей? А это безопасно?

– Для меня – безопасно, – кивнул Фирась.

– Ну я пойду, – Гермиэля улыбнулась.

– Иди, Гермиэленька, иди. Сейчас эта беда лесная здесь все уберет, и я его к тебе зашлю. Если голова глупая, то пусть хоть руками работает.

К словам Фирася о том, что надо нарубить дрова еще и для какой-то местной учительницы, Драсько отнесся очень плохо. Прямо говоря, он чуть не потерял сознание от такого счастья.

– Издеваетесь, дядюшка?

– Конечно, издеваюсь, – кивнул Фирась. – Буду из тебя все эти Пожирательские бредни выгонять. Все понял? Тебе нужна хата пани учительницы.

– Хорошо, – Драсько нахмурился, взял топор и захлопнул за собой калитку.

Он брел по улочке села, высматривая хоть кого, кто бы сказал, где хата учительницы. Девушки, которые показали дорогу к Фирасю, уже разошлись, поэтому надо было искать других местных. Наконец, он увидел под деревом какого-то парня и двинулся прямо к нему.

– Простите, уважаемый, где я могу найти пани учительницу?

Уважаемый моментально выпрямил спину и хрустнул кулаками, сделав шаг к Драську. Он оказался выше где-то головы на две – а Драсько же сам был не слишком низеньким.

– Эй, прекращай, – Драсько привычным жестом опустил руку к карману, но эти штаны – злая судьба, не иначе – дал ему дядя Фирась, а палочка осталась в его, Драськовых брюках. Но рука коснулась чего-то другого.

– Зачем тебе пани учительница? – басовито спросил парень, нависая над Драськом.

– Прекращай, говорю. У меня топор, – предупредил он, вынимая из-за пояса топор.

– Да кто ты такой, чтобы на меня, Сирка, топором махать? Я тебе сейчас так махну – до Говерлы долетишь.

– Сирко! – крикнул кто-то из ближайшего двора. – Ты чего к людям цепляешься?

Сирко не ответил ничего, просто дернулся и стремглав побежал с того места, оставив Драська дурачком стоять посреди села.

– Эй, ты там нормально? Чего к тебе Сирко приставал?

Драсько узнал этот голос. Более того, он присмотрелся и узнал бывшую одногруппницу.

– Грейнджеренко, – он перехватил топор так, чтобы казаться сильным. – У меня сегодня точно невезучий день.

– Малфюк, – она тоже не казалась слишком счастливой. – Какие черти тебя сюда принесли?

– Не твое собачье дело, – сказал он. – И вообще, я ищу пани учительницу.

– Ну, можешь считать, что нашел, – вздохнула Гермиэля. – Правду говорил дядя Фирась, племянник у него – та еще неприятность.

– Что там тебе рубить, – пробормотал Драсько, подходя к калитке.

– Иди себе. Не нужны мне никакие дрова.

– Грейнджеренко, – Малфюк отодвинул ее от калитки и зашел во двор.

– Сама себе нарублю, – уверенно проговорила она.

– Ага. А мне дядя Фирась голову снесет. Где там твои дрова?

Гермиэля сидела под окном и давалась диву, как все же неожиданна может быть жизнь. Разве могла она подумать, что будет сидеть вот так, почти под собственной хатой, записывая план урока, а Малфюк – без рубашки и в широких штанах – рубить дрова? Хотя Малфюк без рубашки представлял собой зрелище сомнительной эстетической ценности. Мышц там было как у воробья под коленом, спина уже пошла пятнами, да еще и проклятая метка на руке бросалась в глаза.

– Рубашку надень, – бросила Гермиэля.

– Черт, – выругался Малфюк, отследив ее взгляд. – Дядя сказал, если местные узнают, будет мне горе. А в этой долбаной рубашке я скоро сварюсь живьем.

Гермиэле даже стало жаль его.

– Ты в изгнании, – догадалась она.

– Скорее прячусь, и спасибо что напомнила. Очень любезно с твоей стороны.

– Извини. Компота принести?

– Ну неси, черт бы тебя взял, – Малфюк сел в тень под хатой и стал ждать.

Гермиэля появилась через две минуты с кружкой компота и какой-то тряпкой.

– А это что?

– Бинты. Завяжем твою метку. Будешь всем говорить, что порезался, – она принялась перевязывать руку.

– Как будто похоже, – Малфюк придирчиво осматривал результаты ее работы. – И за компот спасибо. Вкусно.

Гермиэля немного смутилась.

– Да что там, компот как компот. Я тебе сейчас бутыль наберу, потому что дядя Фирась просил ему с собой дать.

– Хорошо, – Малфюк поднялся и продолжил рубить дрова.

Домой он вернулся обессиленный. Дядя Фирась уже ждал его.

– Что, оборванец, справился?

– Вроде справился. Пани учительница передала компот, – он протянул Фирасю бутыль.

– Вот и хорошо, – Фирась забросил ее в сумку и обернулся к Драську. – Я пошел. Хату не крушить, людей не пугать.

– Хорошо.

– И печь растопи, ночью уже прохладно, – дал Фирась последнее указание и ушел, оставив Драська в одиночестве.

Драсько наскоро поужинал, напихал в печь дров, уселся на кровати и направил палочку на печь. Дрова вспыхнули. Он закрыл заслонку печи и моментально уснул.

========== Глава 2 ==========

Среди карпатских гор село

Заботливых бы ему рук

Там Грейнджеренко и с котом

Малфюк

(Алонси)

– Стой, хулиган! – прокатилось по селу рано утром. Все, кому посчастливилось в тот ранний час оказаться на улице, наблюдали странную картину. По улице Волшебных Вуек бежал кот. Пасть его была чумазой, как будто он всю ночь возился в огороде. За котом с веником в одной руке и волшебной палочкой в другой бежала всегда уравновешенная и спокойная пани учительница.

– Стой, зараза! – Гермиэля махнула на кота веником, но ему было словно безразлично. Она попыталась приманить его чарами, но Живоглот ловко уклонялся от заклятий.

– Живоглот, стой! – голос катился эхом среди гор, но упрямый кот таки удрал подальше от нее. Его пушистый хвост мелькнул во дворе хаты Фирася, а потом оттуда же раздался хруст расколотого глиняного кувшина.

– Мать его, – прошептала Гермиэля и столбом застыла посреди села. Из Фирасевой хаты послышалось бормотание – надо сказать, не слишком вежливое – а потом дверь отворилась, являя миру Малфюка, который замотался в одеяло на манер древних греков или римлян.

– Грейндже –е-е-е-е-, – протяжно зевнул он и щелкнул зубами, – ренко. Очень любезно с твоей стороны.

– Извини, ты не видел там моего кота? – Гермиэля смутилась. – Он вроде заскочил в вашу хату.

– Видеть не видел, но почувствовал, – Малфюк скривился от боли и потер затылок. – Падающий на голову кувшин – не слишком приятное начало дня, тебе так не кажется?

– Ой, извини. Он мне весь ятрышник вытоптал. Ишь, наглая тварь, знает, что беды натворил, и бежать.

– Это повод бить горшки о мою голову?

– Кнедлик хочешь? – вдруг спросила Гермиэля, и Драсько озадаченно посмотрел на нее.

– Странно. Горшок прилетел на голову мне, а бредишь ты, – проговорил он. – Но кнедлик хочу.

– Мне уже надо в школу. А ты поймай, пожалуйста, кота и принеси мне на перемене. А я тебе кнедликов дам.

Малфюк молча кивнул, еще даже не догадываясь, что следующие два часа он проведет в борьбе с диким созданием, в которое превратился Живоглот за два месяца в горах.

– Большущее спасибо, – Гермиэля тоже ничего не подозревала, – тогда жду в школе. Мне уже пора бежать.

Она развернулась и быстрым шагом направилась домой, помахивая веником.

На школьном дворе Гермиэлю ждала еще одна утренняя неожиданность. Посреди того места, которое Гермиэля мечтала сделать экспериментальным участком для выращивания растений, стоял Фирась с клеткой, в которой сидело странное существо.

– Дяденька Фирась, только не говорите, что это… – Гермиэля от восторга открыла рот.

– Самый настоящий лысый черт, да, – Фирась подкрутил усы, – и тебе доброе утро, панночка. Вот, решил тебе принести живой пример волшебного создания.

– Я с вами так живой уголок открою, – рассмеялась Гермиэля. – Спасибо.

– А это кто? – дети маячили вокруг клетки, не веря тому, что видят живого лысого черта. Маленький, едва-едва до колена даже детворе, сморщенный настолько, что кожа свисала – даже лысина и та была в морщинах – с длиннющими руками, которые волочились за ним, лысый черт наблюдал черными глазами за детьми, раскрывая рот с двумя рядами тупых широких зубов.

– Это, деточки, лысый черт. Его поймал для нас в лесу дядя Фирась, за что мы все должны его поблагодарить, – Гермиэля улыбнулась. – Кто скажет, где обычно прячутся лысые черти?

Аленка – самая маленькая из всего класса подняла руку.

– Лысые черти живут в больших норах под корнями деревьев, – звонко сказала Алена. – Гнезда чертей могут вмещать до пяти созданий. Иногда гнезда могут бороться за место проживания.

– Очень хорошо, – кивнула Гермиэля. – Ландыш Алене.

Она ввела эту систему с ландышами, чтобы подготовить детей к тому, что потом, в настоящей школе, они будут получать баллы за свои ответы и терять их за провинности. У каждого ученика был небольшой мешочек, в который Гермиэля клала цветок. Аленин был уже полноват.

– Этот лысый черт еще маленький. По словам дяди Фирася, он пострадал в драке за гнездо, – Гермиэля показала пальцем на глубокую царапину на лице существа. – Лысый черт опасный. Кто скажет, чем опасен лысый черт?

В воздухе застыли две руки. Кроме Аленки ответить хотел еще Ваня, приземистый мальчик с большими ушами.

– Прошу, Ванечка.

– У лысых чертей длинные руки и они могут дотянуться почти всюду. Они воруют детей и отъедают им волосы, после чего оставляют в гнезде. Мама говорит, что меня лысый черт воровал и вот, пожевал мне уши.

Ребятишки расхохотались.

– Спасибо, Ванечка. Ландыш тебе. Кроме детских волос, ногтей и молочных зубов детей лысые черти также питаются детскими страхами. Они чувствуют, когда ребенок растерян или напуган, и крадут его. Поэтому сейчас все сделали один шаг назад, чтобы я могла достать лысого черта из клетки.