Текст книги "Последний Пожиратель-2. Рождественский переполох (СИ)"

Автор книги: Jero3000

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Может и слишком, – согласилась Гермиэля. – Но это ваш брат и невестка, это родители Драська. Тем более, что пани Малфюк права, это семейный праздник.

– Грейнджеренко, – слабо произнес Драсько охрипшим от долгого молчания голосом.

– Спасибо, пани Грейнджеренко, – в голосе Нелли было ровно столько тепла, сколько она вообще могла испытывать к простачке Гермиэле.

– Я пойду, наверное, – так же тихо сказала Гермиэля и повернулась к выходу.

– Никуда вы, пани Грейнджеренко, не пойдете, – усмехнулся в усы Фирась. – В доме-то эта троица осталась, но кто будет сидеть за праздничным столом – решаю я. Так что вы трое, идите в комнату Драська и сидите там. А мы пока с племянничком и Гермиэленькой пообедаем. Очень уж у пани Грейнджеренко знатные пляцки. Таких пляцков никто в Волшебных Вуйках не делает.

Олесь, Нелли и Белла побрели в комнату, а Гермиэля наконец-то поставила на стул корзину с пляцками.

– Дядечка Фирасечка, может хоть пляцков им дадим? – предложила она.

– Дал бы я им пляцков, да не тех, что пекут, – проворчал Фирась. – Ох, каких бы я им пляцков дал, гостям этим столичным. Век бы не забыли.

Драсько уселся за стол и нахмурился.

– Когда они вообще успели тут появиться?

– Да вот, как ты ушел, так и явились. Не успела за тобой дверь захлопнуться, а они уже тут как тут, голуби сизокрылые. Ух, жаль Гермиэля не дала мне их к чертям лысым в лес отправить. Сейчас как раз мороз, черти в спячке. Вот бы кто провалился в нору к чертям. Они спросонья знаете, какие лютые.

Драська передернуло.

– Вы, пан Фирась, может и оскорблены, но это еще и родители Драська, – Гермиэля подняла вверх указательный палец.

– И то правда, – вздохнул Фирась.

– Да что мы вообще о них говорим, – проворчал Драсько. – Давайте пляцки есть. Дядя, ты говорил, у тебя мед оставался.

– Полный погреб, – довольно пригладил усы Фирась, – со сметаной пляцки хороши, а с медом еще краше будут.

– Вот именно, – воодушевленно заерзал на стуле Драсько. Фирась усмехнулся и откинул крышку погреба.

– Драсько, все нормально? – шепотом спросила Гермиэля, как только чуб Фирася скрылся в подвале.

– Спасибо тебе, Гермиэля, – так же тихо ответил Драсько. – Я не знаю, что бы делал без тебя. С одной стороны Фирась, который намного лучше моего отца. Но и родителей на мороз выставлять нехорошо. Хотя… Ты видела, какие они.

– Какие есть, – строго произнесла Гермиэля, – других у тебя нет и не будет.

Драсько понимающе кивнул. Он помнил, что Грейнджеренко что-то наворотила с памятью своих родителей во времена противостояния с Мореным. Видимо, она перестаралась, потому что никто теперь не мог помочь снять ее заклинание. Грейнджеренки были живы и здоровы, но Гермиэлю они не знали. Драсько прекрасно понимал, почему тема родителей была такой острой для нее.

– Малфюк, ты же понимаешь, – тихо произнесла она, – я сделала это потому, что знаю, как бы ты себя чувствовал.

– А вот и медок, – донесся из подвала голос Фирася, и на полу появился кувшин меду. Вскоре и сам Фирась поднялся из подвала и отряхнул от пыли усы.

– Ну, нашептались? – усмехнулся он. – Знаю, что шептались, и не оправдывайтесь. Я бы Олесика ни в жизнь не выгнал. Болван он, и болван редкий. Но это мой брат. И я бы ни за что не поступил с ним так, как он со мной.

– А ну как он бы ушел? Ты же знаешь, каким гордым он может быть.

– А ты знаешь, что я характерник, так что дальше двора он бы у меня не ушел, – рассмеялся Фирась и обмакнул пляцок в мед.

========== Часть 4 ==========

К вечеру Гермиэля разжалобила Фирася окончательно и уговорила его позволить Малфюкам выйти к столу.

– Дяденька Фирасенька, – нараспев приговаривала она, подвигая к нему еще пляцок, – ну чего ж они голодными будут сидеть? Пускай хоть бограча поедят.

– Твоего бограча, – Фирась недовольно нахмурился. – Ну да ладно. Драсько, зови наших гостей, кормить будем.

Драсько кивнул и побрел в комнату, где сидели изгнанники.

– Матушка? Отец? Вуйна? К столу, – произнес Драсько, немного робея. Он слабо представлял себе, как они будут все вместе ужинать, особенно каково будет Грейнджеренко в присутствии вуйны Беллы. Однако когда они вышли в комнату, Драська уже ждал сюрприз.

– Драсько, мне уже, наверное, домой пора, – с ласковой улыбкой сказала Гермиэля, как только они принялись рассаживаться за столом. – Доброго вечера вам, пан Малфюк, пани Малфюк и пани Лесторжинская.

Драсько отметил, что последнее Грейнджеренко чуть ли не силой из себя выдавила, а потому накинул на плечи жупан.

– Я провожу, – ответил он на невысказанный вопрос. – Еще упадешь, поранишься, как потом дети в школе без такой учительницы?

– Так вы учительница? – спросила Олесь скорее ради приличия, чем из интереса, и вместо Гермиэли на его вопрос ответил Фирась.

– Ох, знал бы ты, Олесик, какая она учительница! Пан Разумовский на нее молится.

– Даже баба Параска сегодня подходила и говорила, что хорошая, – Драсько не мог не озвучить этого, и с удовольствием отметил, как сжался отец при упоминании бабы Параски.

– Темно уже, про Параску говорить, – пробормотал он. – Рад был встрече, пани Грейнджеренко.

– Всего доброго, – пискнула Гермиэля и выскочила из хаты. Драсько бросился за ней.

– Грейнджеренко, ты что придумала? – спросил он, пока они шли к ее хате.

– Малфюк, побойся Бога, что мне там делать? С твоими родителями и с твоей замечательной вуйной, – Гермиэлю передернуло. – А ну как после второй бутылки Фирасевой наливки ей станет интересно, как поживают мои шрамы?

Настала очередь Драська нервно дернуться от воспоминания о слове, что вырезала вуйна на руке у Грейнджеренко. О слове, которое преследовало ту, куда бы она ни пошла. От воспоминания о том, что первым это слово выплюнул в лицо именно он, Драсько, стало совсем тоскливо.

– Ты чего? – спросила Гермиэля, заметив резкую перемену настроения Драська.

– Не ко времени они приехали, – проворчал тот, открывая калитку, ведущую в ее двор. – Не ко времени.

– Перестань, – она мягко погладила его по руке. – Это же все равно твои родители.

– Да, конечно. Вот только они против тебя, это видно. Ну ничего. Я им покажу. Я им объясню. В конце концов, Малфюк я или нет?

Драсько для острастки топнул ногой, и над вечерним селом тут же разнеслось отчаянное «Мяу».

– Живоглот, – Гермиэля рассмеялась и взяла кота на руки. – Сколько раз я тебе говорила, не прячься в сугробе, кто-то наступит. Дождался?

Живоглот фыркнул и принялся вырываться.

– Вы чего все? – удивленно спросила Гермиэля, когда кот все же ухитрился вывернуться из ее рук и бодрой рысью направился к лесу.

– Обиделся, наверное, – усмехнулся Драсько. – Честно, просто не разглядел его в темноте.

– Все в порядке, – заверила его Гермиэля. – Ладно, иди к семье.

– Не хочу, – буркнул он, глядя на нее исподлобья. – Не хочу их видеть. Ни отца, ни мать, ни вуйну. Вы с Фирасем моя семья.

Гермиэля почувствовала, как ее щеки горят. Они горели и до этого от пощипывания мороза, но теперь просто-таки вспыхнули.

– Перестань, – попросила она. – Иди к ним. Они все же соскучились, хоть и по-своему.

– Тебе не будет страшно тут одной? – обеспокоенно спросил Драсько.

– Не будет, – Гермиэля улыбнулась. – И скучно не будет. Я сейчас как засяду читать – если спать пойти не забуду, то лягу.

– Вот поэтому, Грейнджеренко, я стараюсь у тебя ночевать.

Гермиэля расхохоталась.

– Я думала, ты из-за пляцков и бограча, а ты, оказывается, заставляешь меня соблюдать режим. Спасибо тебе, Драсько.

Она отвесила шутливый поклон, и Драсько ответил тем же. Дождавшись, пока за ней закроется дверь и загорится свет в окне, он поспешил к Фирасю.

Гермиэля вошла в хату и вздохнула. Она не успела еще привыкнуть к тому, что Драсько Малфюк стал ей ближе, чем кто-либо мог подумать. Каждый раз, когда она просыпалась в его объятиях, в голове невольно всплывала мысль о том, как быстро забывается плохое. Все деяния Драська остались там, в Киеве, а здесь, в Волшебных Вуйках, она как будто заново с ним познакомилась. Но сегодня оказалось, что забывается не все. Гермиэля давно научилась не обращать внимания на презрительную гримасу Нелли Малфюк, а после разгрома Володьки Мореного Олесь Малфюк вызывал у нее лишь снисходительную жалость. Но вот Белла Лесторжинская…

Гермиэля не представляла, сколько пришлось заплатить Малфюкам за то, что вуйна Драська осталась на свободе, но даже по условным прикидкам получалась баснословная сумма. Вероятно, денег хватило только на Беллу – как-никак она была сестрой Нелли. Родион Лесторжинский, судя по всему, остался в тюремной камере. Вряд ли Белла поехала бы к любимому племянничку без мужа.

– Как все сложно стало, – вздохнула Гермиэля и устало посмотрела в зеркало. Отражение обнадеживающе улыбнулось ей и вдруг вздрогнуло. Гермиэля внимательно присмотрелась: ее отражение держала за плечо мужская рука. Она часто заморгала, и образ в зеркале стал четче. Позади ее отражения стоял Драсько Малфюк.

Гермиэля даже повернулась к двери, чтобы убедиться, не вернулся ли Драсько. Но нет – в хате она была одна. А в отражении их было двое. И зеркальный Драсько надевал на палец ее отражению свой фамильный перстень.

– Чур-чур-чур-чур! – испуганно закричала Гермиэля и заметалась по хате в поисках полотенца или какой-то другой тряпки, которой можно отчурать отражение Драська из своего зеркала.

Наконец, под руку Гермиэле попалось полотенце, и она принялась чуть ли не с остервенением тереть зеркало. Однако отражение Драська, похоже, исчезать не собиралось. Напротив, нахальный Малфюк скрестил руки на груди и чуть склонил голову, со скептической ухмылкой наблюдая за ее стараниями.

– Ну уйди ты, пожалуйста, – взмолилась Гермиэля. – Я же даже расчесаться нормально не смогу, пока ты тут маячишь.

Малфюк в зеркале покачал головой и поджал губы.

– Ну что тебе не нравится? – Гермиэля закатила глаза. – Да, хорошо, я соврала, когда рассказывала о гаданиях. Я подумала что настоящему тебе пока не надо знать об этом. И вообще, рассказывать результаты гадания нельзя, а то не сбудется.

Малфюк в зеркале вздохнул, понурил голову и ушел за раму. Гермиэля возликовала. Да, она снова немного приврала. На самом деле это поверье касалось снов, но, судя по всему, для отражения Драська оно было весьма весомым аргументом.

Гермиэля с облегчением вздохнула, не обращая внимания на погрустневшее выражение лица своего отражения, и от греха подальше положила полотенце рядом с зеркалом. И тут же взвизгнула, бросив короткий взгляд на свою руку. На пальце блестел семейный перстень Малфюков.

В окнах Фирася горел свет, но привычного тепла в душе Драсько не чувствовал. Напротив, его душу словно сковало цепями, а ноги не хотели передвигаться, отказывались идти к двери. Путь от калитки до хаты занял минут десять, не менее. Наконец, он отворил дверь и вошел.

В комнате было так тихо, что Драсько не сомневался: перед его появлением тут кипело бурное обсуждение, вероятно, что с битьем посуды. Вуйна была взлохмачена пуще обычного, Фирась, наоборот, был слишком спокоен. Отец выглядел растерянным, а мать устало массировала виски.

– Все в порядке? – осторожно спросил Драсько. Мать слабо кивнула.

– Так что мы решили? – спросил Олесь.

– А пускай Драсько скажет, что мы решили, – Фирась посмотрел на племянника. – Драсько, у нас с твоими родителями вышел небольшой спор.

– Да, Драсько, – обманчиво ласково произнесла вуйна Белла, – чего ты хочешь больше: вернуться в Киев, поселиться в замечательной просторной квартире, которую купил тебе отец и занять место в Департаменте Международных Магических отношений…

– Которое тебе тоже купил отец, – ввернул Фирась, и Олесь тут же цыкнул на него.

– Или ты хочешь остаться в этой гнилой дыре под названием Волшебные Вуйки? – закончила вуйна свою мысль.

– В Вуйках, разумеется, – не раздумывая ответил Драсько. – Мне тут хорошо.

Вуйна и мать выглядели так, словно рухнули с ели или какого-то другого дерева. Олесь посмотрел на Драська так, словно с ели рухнул именно он и теперь остро нуждался в колдомедицинской помощи.

– Драсько, ты хорошо подумал? – тихо переспросил Олесь.

– Да, я думал достаточно долго, – кивнул Драсько. – Если бы это не было моим решением, я сбежал бы в Киев и без вашего приглашения.

– Весь в отца, – хмыкнул Фирась. – Тот уперся в то, что уедет из Волшебных Вуек, а этот – в то, что останется. Ничего ты не упустил, Олесик. Воспитан по твоему золотому стандарту.

– И вот еще что, – продолжил Драсько, скрепя сердце. – Раз уж вы все приехали. Я хочу посвататься.

– К Гермиэленьке? – с улыбкой спросил Фирась.

– К Грейнджеренко? – эхом отозвались Белла и Нелли.

– Я заметил, – мрачно проговорил отец, указывая пальцем на руку Драська.

– Вот же черт, – протянул тот, – опять слетело. Вот и ищи теперь.

– Слетело на палец к Грейнджеренко, – проворчал Олесь. – А нашего дозволения ты спрашиваешь ради приличия.

– Я не буду ничего доказывать, – буркнул Драсько. – Когда свататься пойдем?

– Драсько, может не будешь кипятиться? – умоляюще протянул Олесь. – Хорошо, согласен, мы на тебя надавили, и ты делаешь это нам назло. Бог с тобой, живи в Вуйках, отгрохаем тебе тут дом.

– Олесик, ты ко мне когда посватался? – с легкой улыбкой спросила Нелли, и отец тут же сник.

– Свататься – так свататься, – вздохнул он. – Фирась прав, Драсько такой же упрямый как я. Так хоть знать будем, где он и что с ним.

– Не будете вы Драська к Грейнджеренко сватать! – взвизгнула Белла. – Только попробуйте! Я вам такой праздник устрою – до конца жизни будете вспоминать!

С этими словами она вылетела из хаты, хлопнув дверью.

– Белла, – удрученно простонала Нелли. – Хотя я согласна с тем, что решение это поспешное.

– Да я все равно на ней женюсь, – Драсько топнул ногой. – С вами или без вас. Вы все равно уедете, тогда я Фирася попрошу, он сватом будет.

Отец с матерью горестно вздохнули.

– Давайте спать, – Фирась усмехнулся в усы. – Олесик, вы с Нелли ляжете у Драська в комнате. А Драсько и у меня поспит.

– А Белла? – жалобно спросила Нелли. – Она где будет?

– Ну, если вернется – наколдует себе что-то, – пожал плечами Фирась. Нелли кивнула и побрела в комнату Драська. Олесь отправился за ней.

– Дядя Фирась, помогайте, – взмолился Драсько, как только за родителями закрылась дверь.

– А я и помогаю, – Фирась хитро жмурился, глядя на племянника. – Видишь, как на них чай мой с травами действует. Почти не сопротивлялись.

Драсько некоторое время рассматривал дядю с явным недоумением, а потом плюнул на все и пошел в комнату. Кровать Фирася была намного жестче, но это было незаметно из-за той усталости, что наваливалась камнем на плечи. Драсько рухнул на твердый матрас и практически моментально отключился. Как хлопнула входная дверь, он не слышал.

========== Часть 5 ==========

Ночь опустилась на улочки Волшебных Вуек. В небе перемигивались звезды, где-то в лесу ворочались в своих норах лысые черти и болотные чудища, вздыхали во сне мавки. Колядники уже давно разбрелись по домам, и лишь Сирко стоял на морозе, привычно подпирая ель напротив хаты Гермиэли Грейнджеренко.

– Сидит там, небось, со своим проклятым Малфюком, – зло пробормотал он. Настроение у Сирка было таким, что впору перекинуться в собаку и выть на яркий месяц, освещавший бледным светом ночное село.

– А что это такой парубок стоит тут один-одинешенек? – раздался неподалеку незнакомый голос, и Сирко повернулся. К нему приближалась высокая женщина в черном полушубке. В растрепанных волосах ее белыми искорками блестели снежинки, а глаза с тяжелыми веками горели странным огнем. Сирко втянул воздух носом. От женщины пахло злобой и местью.

– Кто вы и как вас зовут? – с опаской спросил он.

– Белла, – коротко представилась незнакомка. – Что, Грейнджеренко высматриваешь?

– Я? Нет, никого я не высматриваю, – промямлил Сирко. – Так, колядовали с хлопцами, притомился малость, передохнуть решил.

– То-то я смотрю у тебя мешков с наколядованным добром видимо-невидимо, – хрипло рассмеялась Белла. Сирко не нашелся, что и ответить. Да, они с ребятами мало наколядовали. И то, отнесли все домой. У них и был-то один несчастный мешок.

– Или ты не потому грустишь, что Драсько, племянник Фирася, надумал к Грейнджеренко свататься? – хитро спросила Белла.

Сирко нахмурился, сдвинул шапку на лоб и почесал в затылке.

– Свататься? А откуда пани это знает?

– А тебе и дела нет, – бросила Белла.

– Мне? Да мне-то дело есть, вот только что я могу поделать?

– Можешь, – Белла неприятно усмехнулась. – Помоги мне расстроить сватовство. Если помешаем, Драсько уедет в Киев, а Грейнджеренко будет твоя.

– Что надо делать? – прорычал Сирко.

– А ты мне нравишься, – Белла обнажила зубы с гнильцой, вцепилась тонкими пальцами в плечо Сирка, и они пошли по улице, вполголоса обсуждая свое дело.

***

Драсько проснулся от того, что в соседней комнате раздался треск разбившегося кувшина, за которым последовала забористая ругань отца.

– Черт бы тебя побрал! – кричал Олесь. – Чтоб тебе пусто было! Чтоб у тебя шерсть вылезла и хвост отвалился! Чтоб тебе одной кислой сметаной питаться! Чтоб тебе кошки…

– Олесь! – раздался возмущенный окрик Нелли.

Драсько вышел из комнаты и осмотрелся. Фирася в хате не было. Драсько вздохнул и принялся накрывать на стол: достал сметану и пляцки – конечно, Фирасевы пляцки Грейнджеренковым и в подметки не годились, но были лучше, чем совсем ничего – подогрел заклятием воду для чая и побрел в свою комнату, где временно расположились родители.

– Мам! Пап! Завтрак готов! – постучался Драсько и вернулся за стол. Через минуту родители вышли из комнаты, и он отметил, что отец держится за голову.

– Все в порядке? – озабоченно спросил Драсько.

– Да какой-то глупый кот скинул Олесику на голову кувшин, – мать поджала губы, выражая крайнюю степень неодобрения.

– Кот? Это черт мохнатый, а не кот! – взвизгнул Олесь. – Еще и рыжий. Дай только я узнаю, что за ведьма науськала это дьявольское отродье сбрасывать приличным людям кувшины на головы!

«Живоглот, маленькая мстительная зараза», – догадался Драсько и чуть ли не бегом бросился в комнату.

И впрямь, на полке над кроватью сидел кот Грейнджеренко и довольно урчал.

– Отомстил? Полегчало? – буркнул Драсько, сгребая кота в охапку.

– Драсько? – в ужасе воззрилась на него мать, когда он прошествовал вместе с котом к двери. – Ты схватил на руки этого жуткого зверя? Брось немедленно. У него наверняка блохи или, хуже того, лишай. Ты даже не знаешь, откуда взялся этот кот.

– Знаю, – буркнул Драсько. – И я его сейчас отнесу хозяевам. Уж сколько раз просил, чтоб внимательнее за животным смотрели.

– Драсько, Бога ради, осторожнее! Смотри, чтоб не поцарапал. Как ты будешь поцарапанный на сватовстве?

– Не поцарапает, – заверил ее Драсько и выскочил на улицу.

– Кстати о сватовстве, – проворчал Олесь, макая пляцок в сметану. – Я по-прежнему против. И вообще, моего сына превратили в домового. На стол накрывает, как последний…

– То есть ты исключаешь, что это забота? – дверь скрипнула, и в хату вошел Фирась. – Я смотрю, Нелли не против, что любящий сын собрал ей завтрак.

– Зато я против, – Олесь поднялся, подошел к брату и посмотрел на него в упор. – Мой сын, как последний домовой, накрывает на стол и носит хворост. А что дальше? Огороды будет вручную копать? Вообще будет огороды копать?

– Так он копал уже, – с истинно ледяным спокойствием произнес Фирась. – В школе.

Олесь подавился пляцком, и Нелли бросилась стучать ему по спине.

– В общем так. Предлагаю пари. Самое что ни на есть настоящее Малфюковское пари, – выдавил Олесь, когда откашлялся и отдышался. – Попросим Драська почистить снег. Если уберет магией – в Киев поедет.

– А если за лопату схватится – останется в Волшебных Вуйках, посватается к пани Грейнджеренко и мешать ты ему не станешь, – Фирась протянул брату руку.

– Так тому и быть, – Олесь пожал протянутую ладонь, и все трое уселись за стол, ждать возвращения Драська.

Драсько уверенно шагал по улице, крепко сжимая в руках Живоглота, который практически не брыкался.

– Отомстил? – мрачно спросил Малфюк у кота. – Молодец. Смотреть надо, на кого кувшины сбрасываешь. Понимаешь, отец меня теперь изведет. У него наверняка мигрень будет.

Живоглот попробовал мурлыкать, но в сдавленном состоянии у него это плохо получалось. Он донес кота до двора Гермиэли и закинул за плетень. Над селом снова прокатилось звонкое «Мяу», оборвавшееся где-то на половине ноты из-за того, что Живоглот по уши провалился в сугроб.

– Ты чего раскричался? – Гермиэля выглянула из хаты, но, увидев Драська, сменила тон на более дружелюбный. – Привет.

– Привет, – улыбнулся Драсько, помахал рукой в большой теплой рукавице и поспешил к хате.

– Как ты ночь пережил? – спросила Гермиэля, обняв его и закрыв дверь.

– Нормально, – отмахнулся он. – Мать с отцом легли в моей комнате, я в Фирасевой, а сам Фирась куда-то ушел.

– А…

– Вуйна обиделась и ушла, – Драсько не стал ждать, пока Гермиэля сформулирует вопрос. – Похоже, она вообще дома не ночевала.

– Какой ужас, – прижала руки ко рту Гермиэля. – Слушай, а где же она была? Неужто в лесу?

– Да хоть бы и в лесу, – Драсько нахмурился.

– Драсько, так же нельзя! – вздохнула она.

– А так можно? – Малфюк схватил ее за руку и поднял ее повыше, рассматривая то место, где под кофтой – он знал – вырезано на коже То Слово. За те несколько месяцев, что он общался с Гермиэлей, Драсько ни разу не увидел этого шрама. Слишком уж искусно Грейнджеренко его скрывала: то отвернется, то руку повернет, то полотенце на руку повесит. Это было так ненавязчиво, так обыденно, что Драсько не задумывался об этом шраме, и даже подзабыл о нем. А теперь, когда вуйна Белла приехала в Волшебные Вуйки, воспоминания вновь обрушились на Драська ледяной волной.

– Так, конечно, нельзя, – пробормотала Грейнджеренко, отдернула руку и натянула рукав чуть ли не до пальцев, – но и ты не прав. Это твоя вуйна, и сестра твоей мамы. Ладно ты – но Нелли очень расстроится, если Белла замерзнет насмерть в лесу.

– Пусть только попробует расстроиться, – проворчал Драсько, – я ей быстро напомню, как Белла с друзьями-Пожирателями у нас гостила полтора года. И как мама сама была рада их выдворить.

– Это другое, – попыталась поспорить Гермиэля, но у Драська был такой решительный и суровый вид, что она бросила эту идею.

– Ты что сегодня делаешь? – сменил тему Драсько.

– Ничего особенного, – пожала плечами Гермиэля. – Вот, бограча собиралась наварить. Ты будешь?

– Вечером, – уклончиво ответил Драсько. – Я бы еще попросил каких-нибудь кремзликов.

– У нас еще пляцки есть, – удивленно проговорила Гермиэля и заговорщицки добавила, – с маком, твои любимые.

– И плякци давай. И бограч. И кремзлики.

– Малфюк! Куда в тебя все это влезет? – всплеснула руками Гермиэля и придирчиво посмотрела на тщедушного Драська.

– Ну, может еще Фирась придет, – Драсько хотел, чтобы сватовство было сюрпризом, но подозревал, что после этого таинства полагается покушать.

– Ладно, Драсько, будут тебе и кремзлики, и пляцки, и бограча целый казан, – рассмеялась Гермиэля.

– Тогда до вечера, – Драсько просиял, легко поцеловал ее в щеку и опрометью выскочил из хаты.

Он уже почти добрался до двора Фирася, когда увидел Орыську, которая возилась во дворе. Марыська привычно повисла на плетне и что-то рассказывала подруге.

– Девчата, а девчата, – вкрадчиво произнес Драсько, когда подкрался к ним.

– Ой! – пискнула Марыська и рухнула с плетня в сугроб. – Малфюк, черт ты лысый. Чего пугаешь? Только от Гермиэльки идешь, а уже: «Девчата».

– Я как раз по поводу Грейнджеренко и хотел поговорить, – Драсько подал руку, помогая Марысе подняться из снега. – Я, кажется, слишком загрузил ее своими просьбами. Не могли бы вы ей помочь? Ну, заодно и посидите с ней. Чтоб скучно не было.

– Посидим, – кивнула Орыська. – Почему бы не посидеть. Только снег дочищу – и пойдем. Ой, снегу в этом году навалило – страсть как много.

Драсько взмахнул палочкой, и снег, заваливший Орысин двор, аккуратными кучами лег вдоль плетня.

– Ой, – пискнула Орыся. – Ой, спасибо, Драсько. Марыська, чего стоишь? Бежим к Гермиэльке.

Драсько потер руки, глядя, как подружки убегают в сторону хаты Грейнджеренко. Все шло так, как он задумал, дело оставалось за малым – вытащить на сватовство отца и мать.

В хате было тихо. Трое Малфюков сидели за столом и молча гипнотизировали дверь, будто бы от нее зависело появление Драська. Наконец, бедолага не выдержала и скрипнула, впуская в комнату блудного сына.

– О! Драсько пришел, – хлопнул в ладони Фирась.

– Что-то случилось? – Драсько подозрительно прищурился.

– Да вот снег надо разгрести, а у меня спину прихватило. Поможешь?

– Хорошо, дядя, конечно, – кивнул Драсько и схватил стоявшую у стены большую лопату.

Олесь горестно застонал и запрокинул голову.

========== Часть 6 ==========

– Отец, все в порядке? – Драсько испуганно посмотрел на Олеся, но тот лишь покачивался на стуле и тихо выл, не иначе как от досады.

– Ты хоть понимаешь, что сейчас сделал? – вопрошал он, глядя в потолок. – Ты жизнь свою сломал, ты нам с матерью жизнь сломал, ты всю семью опозорил.

– Прости, чем? Тем, что взялся за лопату? – непонимающе переспросил Драсько.

– Да поспорили мы с твоим отцом, – хмыкнул Фирась, – что если ты палочкой снег уберешь, то в Киев уедешь, а если за лопату схватишься – здесь останешься и Грейнджеренко замуж позовешь.

– Позову, конечно, – топнул ногой Драсько, – и вам, папенька, меня не переубедить. В конце концов, я что, зря Гермиэлю попросил приготовить полный стол еды?

– Ты сегодня собрался свататься? – побледнела Нелли.

– А зачем откладывать? – в один голос изумились Драсько и Фирась.

Олесь издал стон умирающего зверя и поплелся в комнату, ворча о том, что Драсько сошел с ума, что во всем виноват Фирась, что мир рушится и что он сейчас умрет, чтобы только избежать позора на свою седую голову. То, что позор будет вселенским, очевидно было только для Олеся. Ну, и быть может, чуточку для Нелли.

– Ну, хозяйка, готовь гостинцы для будущей невестки, – хохотнул Фирась.

– Какие гостинцы? – запинаясь, пробормотала Нелли.

– Ну как это – какие? Каравай для начала испеки. Муки и всего необходимого у меня достаточно.

– Руками? – Нелли, похоже, была в шоке от подобной перспективы.

– Извините, пани, домовыми не озаботились, – Фирась изобразил шутливый поклон. – Придется руками.

Он улыбнулся самой гостеприимной улыбкой, какой только можно, и принялся доставать из шкафчика продукты.

– Вот тебе, невестушка, мука, – приговаривал Фирась, – вот тебе сахар и яйца, вот тебе масло и молоко, дрожжи не забудь.

– Что с этим всем делать? – в ужасе возопила Нелли.

– Куда катится мир! – донесся из комнаты стон Олеся.

– Как что? Тесто месить, – подсказал Фирась. Драсько стиснул зубы покрепче и опрометью выскочил из хаты. Оказавшись во дворе, он принялся хохотать так, что чуть не рухнул в сугроб.

Спустя пять минут к нему присоединился Фирась. Он громогласно смеялся, хлопая себя по бокам, и усы у него подрагивали от того, как дядька тряс головой.

– Я думал, ты был беспомощным котенком, когда сюда приехал, – отдышавшись, выдавил Фирась. – Но твои матушка с папенькой – это столичный цирк.

Драсько, который только-только успокоился, снова расхохотался и все же повалился в сугроб.

– Все так плохо?

– Все весело, – ответил Фирась. – Ладно, посмеялись – и будет. Идем в дом, а то они там с ума сойдут.

Стоило Драську вернуться в хату, как голова вмиг заболела от того шума, который издавали родители.

– Драсько! – завывала Нелли. – Драсько! Драсечко! Оно липкое! Оно ко мне прилипло!

– Мир катится в бездну! – вторил ей Олесь из комнаты. – Конец стране! Конец Малфюкам!

– Матушка, ну подождите, – попытался Драсько, – Гермиэля рассказывала, что у пани Визловской были какие-то бытовые заклинания. Вы их – ну вот совершенно случайно – не знаете?

– Олесик! – заверещала мать. – Олесик, ты слышал? Он меня пытается приравнять к Визловской!

– Это конец! – захрипел в соседней комнате Олесь. – Свет! Я вижу свет в конце тоннеля.

– Так! – рявкнул Фирась. – Прекращаем гармидер. Нелли, присыпь руки мукой, тогда липнуть не так будут. А ты, братец мой болезный, поднимайся да помоги Драську дров нарубить. Печь-то топить нужно.

Нелли замолчала на полуслове, а из комнаты выглянул испуганный Олесь.

– Дрова? – переспросил Олесь, как будто надеялся, что не то услышал.

– Дрова, братик, дрова, – ласково повторил Фирась.

– Я покажу, – заверил отца Драсько, – в этом же нет ничего сложного.

Драсько взял в руки стоявший у стены топор и вышел из хаты. Озадаченный донельзя Олесь побрел за ним.

– Вот, смотри, – Драсько с умным видом повернулся к отцу, – ставишь бревнышко на колоду. Топор держишь вот так, острой стороной вниз, замахиваешься посильнее, и…

Со звонким треском раскололось на две части.

– Вот так, – улыбнулся Драсько и протянул отцу топор. – Держи, попробуй. Тебе даже понравится.

Олесь с опаской взял топор двумя пальцами и брезгливо поморщился.

– Нормально бери, всей рукой, – подбодрил отца Драсько.

Олесь неуверенно взялся за топор двумя руками, прищурился в попытках прицелиться в бревно, заботливо подставленное Драськом, и рубанул.

Острие вонзилось в колоду, на которую ставили бревнышки, в паре сантиметров левее цели.

– Давай еще раз, – Драсько с усилием дернул топор и отдал его отцу.

Олесь снова прицелился, щуря на сей раз другой глаз, и снова рубанул. Топор с тоскливым звяканьем вонзился в колоду справа от бревнышка.

– Да что такое! – с азартом воскликнул Олесь, сам выдернул топор и снова рубанул, не целясь. Топорище вошло в бревнышко до середины и благополучно застряло.

– Эй, – Олесь подергал топор, поднимая его вместе с бревном. – Отдавай, простяцкое отродье.

Топор и бревно были глухи к его мольбам.

Драсько бросился к отцу, но тот уже вошел в раж. Он стучал бревном с застрявшим топором по колоде, сыпал проклятиями, пытался сдернуть бревнышко с топора ногой и наконец, совсем отчаявшись, с размаха ударил по стене хаты. С крыши осыпался снег, добрая часть его попала Олесю за шиворот, и тот с громким криком отбросил топор. Драсько с удивлением проследил, как топор описал плавную дугу, перелетел через плетень и ударился о дерево. Раздалось отчаянное «Мяу», и с ветки рухнул Живоглот, который, видимо, до этого смотрел свысока на представление, развернувшееся на заднем дворе Фирасевой хаты.

С тоской глядя вслед удирающему коту, Драсько побрел к дереву и подобрал топор и бревно, которые, на удивление, отделились друг от друга. Окончательно распрощавшись с идеей посвятить отца в премудрости колки дров, Драсько принялся за дело под пристальным неодобрительным взглядом Олеся. Каждое движение сопровождалось стенаниями о том, что славное семейство Малфюков ждет пожизненный позор, что Драська стоило отдать на воспитание домовым или вообще простецам, что теперь возвращение в Киев невозможно и что пора бы ему, Олесю, идти бросаться вниз головой с Пацюковой скалы.