Текст книги "Цена искупления (СИ)"

Автор книги: Jero3000

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Хорошо. Правда, я планировал сходить в душ, – Тео чуть наклонил голову.

– Хочешь, можем принять душ вместе. Лично меня это не смутит, – Грейнджер ехидно подмигнула. – Хотя вряд ли тебе хочется принимать душ с инферналом.

– К черту инферналов! – бросил он и потянул ее за руку в сторону ванной. Грейнджер не особо сопротивлялась.

Теплая вода обрушилась на их головы. Тео осмотрел Грейнджер с ног до головы: выпирающие тазовые кости и ребра, ввалившийся живот, маленькую грудь с бледными сосками, острые ключицы и плечи. Он решительно развернул ее к себе спиной и провел пальцами по выпирающим, как гребень дракона, позвонкам. Она гортанно застонала, отвечая на его движения, и выгнулась дугой. Кровь зашумела в висках и отлила от головы к паху. Грейнджер хихикнула и переступила с ноги на ногу, потершись задницей о бедра Тео.

– О, да ты соскучился! – протянула она и выгнулась еще сильнее. Теодор провел по ее бедрам пальцами и аккуратно тронул промежность. Горячая и влажная, она ждала его, словно прошло не двенадцать лет, а каких-то два дня.

– Гермиона, – еле выдавил Тео. От возбуждения в легких закончился воздух.

Она выгнулась еще сильнее, уперлась руками в стену перед собой, расставила ноги пошире и замерла в ожидании.

– Тео, пожалуйста.

Второй раз просить не пришлось. Теодор вошел в нее и рвано выдохнул. Сердце бешено колотилось, разве что не выпрыгивая из груди. У Грейнджер внутри было жарко и очень туго, и пришлось притормозить, чтобы не кончить сразу от прикосновения к нежным горячим стенкам ее влагалища. Но Грейнджер сама начала двигаться, и Тео ничего не оставалось, кроме как взять ситуацию под контроль. Он крепко сжал бедра Грейнджер и резко толкнулся в нее. Она тихо пискнула, и он толкнулся снова. Ее копна волос, намокшая и тяжелая, моталась вперед и назад при каждом движении. Теодор подался вперед и сгреб волосы Грейнджер в хвост.

– Да, вот так! – простонала та и сильно качнула бедрами назад, навстречу Тео. Он взглянул на спину, на тонкую кожу со свежими красными следами от его пальцев, и потянул волосы на себя, заставляя Грейнджер запрокинуть голову и застонать еще раз. Звуки ее голоса, усиленные эхом от стен, сводили Тео с ума, заставляя его еще двигаться быстрее, с каждым разом вколачиваясь в нее все сильнее. Грейнджер не отставала, подмахивая каждому его толчку, пока вдруг не замерла. Ее мышцы сжали член Тео тугим кольцом. Теодор чувствовал каждой клеточкой своего тела, как бьется в сосудах ее кровь. Ее визг резанул по ушам, и Тео сам запрокинул голову, предвкушая скорую разрядку.

– Еще… немного, – с трудом произнес он, толкнулся вперед, и его накрыло. От сладостной пульсации кружилась голова и покалывало в ступнях. Тео отпустил волосы Гермионы, и она тут же выпрямилась, прижалась к его груди спиной и потянула за руки, заставляя обнять ее за талию.

– Ты все та же, – протянул Тео ей на ухо. – Даже лучше.

Он заставил ее повернуться, снял душ с кронштейна, опустился на одно колено и принялся бережно смывать собственное семя с ее бедер.

– Ты меня балуешь, – Грейнджер положила руку на его затылок. – И да – ты тоже безумно хорош.

Вместо ответа он легко коснулся губами ее живота. Она зашлась хриплым смехом.

– Кажется, кое-кто хочет продолжения?

– Если ты против, ничего не будет, – Тео поднял голову и посмотрел в ее глаза. Обычно карие, сейчас они потемнели до черноты и горели желанием. Не дожидаясь ответа, он закрыл воду, поднял Грейнджер на руки и быстрым шагом направился в спальню.

Кровать скрипнула под их телами. Грейнджер упала на спину, и Тео навис над ней, опираясь на локти. Она с готовностью раздвинула ноги и согнула их в коленях.

– Будь хорошим мальчиком, – прошептала она.

От одного только ее голоса член вновь отвердел.

– Обязательно, – выдохнул Теодор и вошел в нее. Гермиона обхватила ногами его поясницу, запрокинула голову и прерывисто вдохнула. Тео выпрямился, схватил ее за ягодицы и насадил на свой член. Грейнджер со стоном выдохнула и вцепилась пальцами в его предплечья.

– Еще! – прохрипела она, и Тео снова дернул ее на себя. А потом еще раз, и еще. Грейнджер тяжело дышала и извивалась змеей, ее волосы разметались по подушке, а губы шептали что-то бессвязное. Тео и сам что-то бормотал, не осознавая смысла собственных слов, пока не был прерван вскриком Гермионы. Он чувствовал, как вся она вытянулась в струну, а потом задрожала. Ее била крупная дрожь, а широко распахнутые глаза словно подернулись пеленой. Она вздрогнула в последний раз, и Тео сам излился.

– Ой, – тихо протянула Грейнджер, чуть виновато глядя на него. Теодор опустил глаза и недоуменно уставился на свежий порез, пересекавший его грудь.

– Это что за чертовщина?

– Прости, Тео, – Грейнджер легонько толкнула его в плечо, заставляя лечь на спину, и наклонилась над ним. – Я совсем потеряла контроль. Эта тьма внутри – ее нужно постоянно сдерживать. Но ты был настолько хорош, что я полностью расслабилась, и эта сила вырвалась.

– Драккл, – простонал Теодор, все еще пребывая в экстазе. – Дорогая, если решишь в следующий раз доказать, что не симулируешь свой оргазм, достаточно простых слов.

– Прости, – Гермиона наклонилась к его груди и провела языком по порезу, слизывая проступившие капли крови. Тео передернуло, и внутри кольнуло смешанное чувство. Это было одновременно и осознание того, что Грейнджер пробует на вкус его кровь, и сладостная нега от ее горячего дыхания на груди и щекочущих мокрых прядей.

– Ты можешь это вылечить, или мне сходить на кухню за зельем? – Тео осторожно взял ее за подбородок и заставил поднять голову.

– Сходи, – она перекатилась на бок и лениво потянулась. – Я еще немного не в себе, боюсь сделать хуже.

– Ладно, – Тео поднялся на ноги. – Пока я буду расправляться с этой царапиной, будь добра, сними постельное и отнеси в ванную. Мы, кажется, забыли вытереться после душа, и я не испытываю никакого желания спать в луже.

– Хорошо, – она кивнула и тоже поднялась на ноги.

Когда Теодор вернулся в спальню, Грейнджер уже убрала постельное белье и скрылась в ванной. Оттуда доносились сдавленные ругательства – она была последовательна в своих попытках хоть как-то подлатать больные зубы. Тео застелил кровать чистой теплой простыней и лениво взмахнул палочкой, заставляя одеяло скользнуть в пододеяльник, а подушки – в наволочки. Когда Грейнджер вернулась в спальню, от нее пахло смесью трав.

– Ты уже справился, – резюмировала она.

– Да, – Теодор улыбнулся. – Ложись и будем спать. Завтра тяжелый день. Тебе предстоит объяснить Поттеру, зачем нам еще раз смотреть на место преступления.

– А он, похоже, все еще дуется на меня за то, что опять разнесла в пух и прах его теорию, – произнесла Грейнджер и забралась под одеяло. – Ты идешь спать?

– Да. Да, конечно, – он улегся рядом и сгреб ее в охапку. Запах тюрьмы почти улетучился, уступив ароматам трав, шампуня, мыла и кофе – того самого, что она пила на кухне. С этими мыслями Тео и уснул.

***

Он проснулся оттого, что в кровати стало прохладно и одиноко. Тео сонно приоткрыл один глаз и обнаружил босую Грейнджер, стоящую у окна. Она тихо и напевно произносила слова на чужом непонятном языке, еле шевеля губами. Взгляд ее заволокло пеленой, словно она ослепла. Темный дым клубился вокруг нее, черными змеями обвивая ее талию, скользил по ее рукам, стекал по ногам и вновь поднимался. Тео стало не по себе, и он поспешил закрыть глаза. Если Грейнджер узнает, что он наблюдал – кто знает, каким может быть ее гнев. В комнате воцарилась тишина, через миг раздалось шлепанье босых ног по полу, а потом Грейнджер аккуратно вернулась под одеяло и сама обняла Тео. Тот же пытался дышать еле слышно и размеренно, сдерживая судорожный вздох и умоляя успокоиться сердце, что гулко грохало в груди.

– Тео, – тихо протянула Грейнджер. – Теодор, я знаю, что ты не спишь.

– Надеюсь, ты не будешь меня убивать? – осторожно спросил тот.

– Нет. Не сейчас, – она провела рукой по его волосам. – Конечно, ты видел то, что не положено. Но, думаю, тебе предстоит многое узнать, так что произнесение формулы – не самое ужасное в нашем сотрудничестве.

– Я думал, ты перестала произносить эти формулы после того, как свершила свою месть.

– Нет, Тео, это работает не так, – Грейнджер покачала головой. – Однажды ступив на этот путь, ты уже не сможешь свернуть. Если я не буду произносить формулы каждый день, мне с каждым днем будет все тяжелее сдерживать тьму в себе. И в один день она пожрет меня – помнишь свидетельство об отроке Георге? Он ошибся в самом начале пути. Чем дальше ты зашел – тем ужаснее кара за попытку вернуться.

– Я понял, – пробормотал Теодор. – У нас есть еще пара часов, чтобы доспать, хотя вряд ли я усну теперь.

– Я сварю кофе, – она кивнула. – Прости. Завтра и впредь буду уходить в другую комнату. Похоже, тебя это впечатлило.

– Ты словно окаменела. Смотрела в одну точку и только губами шевелила. Да, я струхнул, признаю.

Грейнджер вдруг хихикнула.

– Что смешного? – возмутился Тео.

– Всегда было интересно, как я выгляжу в этот момент, – бросила она через плечо и вышла из комнаты. Через минуту с кухни донесся шум: звон ложки, шипение огня и бульканье воды. Теодор откинулся на подушку и уставился в потолок.

– Хочешь, я добавлю корицы? – крикнула с кухни Грейнджер. – Я делала так для…

Она осеклась, и Теодор понял почему. Он тихо прошел на кухню и увидел ее тонкую фигурку, согнувшуюся над обеденным столом.

– Грейнджер, – Тео осторожно тронул ее за плечо. Она подняла голову и уставилась на него холодным взглядом.

– Я делала так тогда, в жизни до тьмы, – закончила она свою фразу и подвинула к Тео чашку.

– С корицей? – он вдохнул аромат. – Спасибо.

Она кивнула и отпила из своей чашки. Благо, на сей раз они не отворачивались друг от друга, как несмышленые подростки.

– Ночью все было замечательно, – произнес Тео, желая сгладить небольшую неловкость, что все еще ощущалась в воздухе.

– Кстати, о ночи. Как твоя царапина? – Грейнджер криво улыбнулась.

Он только теперь сообразил заглянуть под волшебный пластырь, который наклеил вчера на царапину. Под ним обнаружился лишь тонкий рубец, чему Тео немало удивился.

– Что, вот так запросто? Разве рана, нанесенная темной магией, не должна кровоточить, причинять ужасную боль, гноиться и вообще убивать меня?

– Пожалуй, это тоже не так работает, – рассмеялась Грейнджер. – Удивительно, как много предрассудков касательно тьмы!

– Нет-нет, пожалуйста, давай спокойно попьем кофе. Будет еще время побеседовать.

– Как хочешь, – Грейнджер пожала плечами, взяла свою чашку в ладони и прикрыла глаза. В этот миг она казалась почти такой же, как раньше.

***

Поттер пришел хмурый, как грозовая туча.

– Я всю ночь думал над тем, что Гермиона вчера сказала про наших подозреваемых, – он повернулся к ней и смерил долгим тяжелым взглядом. – Какова вероятность того, что хоть кто-то из них все еще может нам подходить?

– Давай посмотрим, – Грейнджер кивнула, похоже, желая восстановить хрупкий мир. – Если преступник из них не страдал от недосыпа и не отлучался с рабочего места, значит, ему повезло и его время совпадает с тем временем, когда он бодрствует и находится дома. Рабочий день начинается в девять и заканчивается в пять. Обычно люди просыпаются в семь и ложатся спать около одиннадцати часов ночи. Значит, нам остается не так много временных отрезков. Всего-то восемь вариантов.

– Вот уж действительно просто, как пареная репа. Попробуй узнай, что они делали дома, да еще и в одиночестве, без свидетелей.

– Я не могу узнать, что они делали. Но я могу точно узнать, чего они не делали.

Она открыла папку с досье первого подозреваемого.

– Это не он, – бросила она, пробежав взглядом по строкам.

– Это почему же? – хором удивились Тео и Поттер.

– Он Телец, – Грейнджер посмотрела на них, как на идиотов.

– Гермиона, ты говоришь о том, что очевидно только тебе, – напомнил Поттер, а Теодор согласно кивнул.

– Часы чар привязаны к зодиакальному кругу. Не надо так на меня смотреть, я и сама со скептицизмом к этому отнеслась, но раз создатель формул привязал их к знакам зодиака, я ничего не могу с этим поделать. Поверьте, такая древняя магия – не то, чем я готова была экспериментировать. Так вот, второй час – час Тельца. Это значит, что ему надо было произносить формулу либо с часу ночи до двух, либо с часу до двух дня. Раз свидетели говорят, что этот человек не страдал от недосыпа и не отлучался с рабочего места – а отлучиться в час очень сложно, ведь обед только-только закончился – мы можем смело отбросить его кандидатуру.

– Удивительно, – только и смог выдавить Поттер.

– Давай вторую, – Грейнджер схватила следующую папку, взглянула и тут же отбросила. – Рак. Либо с трех до четырех ночи, либо с трех до четырех дня.

– Но именно ее сотрудницы говорят, что с трех до четырех у них обычно чаепитие, – протянул Поттер, и Тео посмотрел на фото смешной, несуразной девчонки – да как она вообще попала в список подозреваемых.

– И что? – Грейнджер подалась вперед и впилась в его лицо горящим от любопытства взглядом.

– И ничего. Она на них неизменно присутствовала, – пожал плечами Поттер. – Третьего?

– Лев, – фыркнула Грейнджер, заглянув в досье. – Либо до пяти утра, либо убегать с работы пораньше в течение полугода.

– Самое странное, что заметили его сотрудники – это то, что он начал задерживаться на работе. Сам он утверждает, что не успевал навести порядок в бумагах.

Тео посмотрел на фото лопоухого паренька, явно недавнего выпускника Хогвартса, и хмуро усмехнулся – первым делом тьма отгрызла бы ему уши.

«Это не так работает», – раздался в голове голос Грейнджер. Тео вздрогнул и поднял на нее удивленный взгляд. Грейнджер, как ни в чем не бывало, грызла печенье – очередное подношение от Поттера – и качала ногой.

– Теперь у нас нет подозреваемых. Ни одного, – мрачно изрек Поттер.

– А фото в досье сделаны уже после того, как вы начали подозревать этих людей? – скучающим тоном спросила Грейнджер.

– Да, – Поттер кивнул.

– Тогда у вас точно больше нет подозреваемых. Эти люди так же близки к тьме, как я к балету.

На кухне воцарилось молчание.

– Гарри, – голос Грейнджер прозвучал особенно глухо. – Я хочу попасть на место преступления. На все три.

– Исключено, – отрезал тот.

– Ладно. Скажем так: я попаду туда, хочешь ты того или нет, но с твоим разрешением мне будет немного спокойнее.

Тео обхватил голову руками.

– Гермиона, нет. Мы еле выбили для тебя разрешение на посещение Гринготтса. Понимаешь, как Кингсли на меня посмотрит, когда я предложу доставить темную колдунью на место, где творилась темная магия?

– А что такого? – Грейнджер потянула себя за прядь и пару раз хлопнула ресницами.

– Это может быть опасным, ты не находишь? – Поттер чуть наклонил голову.

– Да пожалуйста, – отмахнулась она. – Мне лично квартира Теодора намного больше нравится, чем камера в Азкабане. Я не прочь побыть тут подольше. Тем более что Тео так тепло меня принял.

Она ехидно улыбнулась Теодору, обнажив почти белые зубы. Тот тяжело сглотнул и опустил голову. Она явно приуменьшила. Прием был жарким, даже обжигающим. От воспоминаний о ночи по коже пробегали мурашки, а член дернулся, явно требуя повторения.

– Поттер, если это поможет вычислить убийцу, стоит попытаться. И к тому же – сколько прошло времени после последнего инцидента?

– Почти два месяца, – тихо произнес Поттер и сглотнул.

– Ну вот. Рано или поздно я попаду на место преступления, – Грейнджер пожала плечами.

– Гермиона, ты о чем? Мы говорим о возможном убийстве, а ты веселишься.

– Раз тебе не хочется его предотвратить, значит, тебя это тоже забавляет. Действительно, давненько у великого Гарри Поттера не было по-настоящему великих дел.

Поттер дернулся, как от удара, вскочил с места и вышел. Входная дверь хлопнула так, что зазвенели стекла в окнах.

– Зря ты так. Нехорошо бить по больному.

– Тео, дорогой, давай обойдемся без разговоров о том, что хорошо, а что – не очень. Если не знаешь, как скоротать время, у нас есть один проверенный метод.

Тео снова передернуло.

– Пожалуйста, давай подумаем о деле, – не слишком убедительно протянул Тео. Грейнджер поднялась со своего места, сделала полукруг по кухне, зашла за спину Теодору и положила руки ему на плечи.

– Ты уверен? – выдохнула она ему в затылок.

– Да, Гермиона, уверен, – отрезал Теодор и открыл папку с колдографиями мест преступления.

Она склонилась над столом и принялась рассматривать кадр, на котором была запечатлена лужайка у дома Томаса Бартенса. Дом на заднем плане был цел и невредим, чего нельзя было сказать о самом Бартенсе. Он был привязан за щиколотки к высокому столбу. Кожа свисала аккуратными полосами с его икр, бедер, живота и спины. Срезанные с его рук и ног пальцы лежали у подножия столба, там же лежал и половой член. Клочья волос, вырванные вместе с кожей, подгоняемые ветром, перекатывались по зеленой траве, оставляя на ней бурые пятна крови. Глаза бедняги Томаса вывалились из глазниц, около ушей и рта виднелись тонкие красные полосы, оставленные стекавшими каплями. Тео еле сдерживал тошноту, Грейнджер же, заметив его неприязненное отношение к снимку, выхватила карточку у Тео из папки и принялась рассматривать с особенным воодушевлением.

– А еще есть? – с жадностью в голосе спросила Грейнджер.

Тео без слов перевернул лист в папке. Перед его взором предстали фото с места, где нашли Алису Райли.

– Она ночевала тогда у кузины, которая и нашла ее поутру, – пояснил Тео.

Алиса Райли висела в воздухе безо всяческих столбов. Связанные руки словно тянулись к небу. С рук кожу сняли, будто рукава, оставив ее только на тонких ухоженных пальцах. Впрочем, пальцы были переломаны, и острые осколки костей торчали наружу. На месте грудей зияли кровоточащие дыры, да и все тело Райли словно терзали дикие звери – вырванные, будто острыми зубами, куски плоти, были сложены на пороге дома сестры. Тео предпочитал не присматриваться, но это невозможно было не заметить: руки Алисы были связаны ее собственными волосами, срезанными вместе с кожей с ее черепа. Ноги Райли болтались, вывернутые коленями назад. Тео зажмурился, стараясь сдержать тугой ком, ползущий вверх по горлу.

Страницу с колдографиями дворика Альфреда Уиллоу Грейнджер открыла сама. Видимо, кто-то из его подопечных очень любил аккуратные заборчики с остроконечными досточками. Это сыграло с несчастным Альфредом злую шутку. Оторванные ноги и руки торчали на острых концах пальцами вверх. Голова была насажена на столбик калитки, как на средневековую пику, и смотрела в кадр пустыми глазницами. Сами же глаза торчали из открытого рта с посиневшими губами. Кожа, нарезанная чересчур ровными лоскутами, была выложена с линию вдоль забора. Других останков в кадре не наблюдалось.

– А где все тело? Ну, сердце, печень, почки? Живот?

Тео зажал руками рот и бросился прочь из кухни.

– А, я прочитала! Спасибо! – крикнула из кухни Грейнджер, пока Теодор выворачивал содержимое желудка в унитаз. – Интересно, что сделал бедняга Альфред, раз убийца захотел сложить его органы в комнате его матушки.

Тео попытался вдохнуть, но его снова вывернуло.

Прошло около десяти минут, прежде чем он наконец смог прополоскать рот, умыться и даже намочить голову.

– Я сделала тебе крепкий и очень сладкий чай, – донесся с кухни голос Грейнджер. – Извини, больше ничем не могу помочь.

– Можешь закрыть эту чертову папку или хотя бы рассматривать снимки без моего участия, – буркнул Тео, выключил свет в ванной и побрел на кухню.

Ожидание Поттера тянулось мучительно долго. Теодор подозревал, что такие вопросы за день не решаются, но все никак не мог осмелиться сообщить об этом Грейнджер. Однако та, похоже, и сама поняла, что сегодня уже надеяться особо не на что. Пока Тео пытался приготовить обед, она восседала за столом и с самым невозмутимым видом листала папки с материалами трех расследований.

– Тео, а тебе не кажется, что вы не там искали? – спросила она, когда Теодор, весь в масле, переворачивал на сковороде бифштексы.

– Ты о чем?

– Да вот же, свидетельства родственников пострадавших. Томас Бартенс за пару месяцев до смерти оборвал контакты с оставшимися тремя друзьями, практически не разговаривал с родными. Мать нередко слышала, как ночью он бродит по своей комнате. Алиса Райли и так не отличалась общительностью, а за пару месяцев до смерти и вовсе стала затворницей. Отец ругался, конечно, но при этом отметил, что Алиса стала допоздна засиживаться за книгами. Альфред Уиллоу…

– Я понял, – Тео бросил лопатку в раковину, выключил огонь и повернулся к Грейнджер. – Ты думаешь, они сами готовились к ритуалу?

– Уверена. По крайней мере, их даты рождений дают мне основания так полагать.

Тео склонился над столом и посмотрел на три досье, которые Грейнджер разложила перед собой.

– Теперь об убийце, – она выложила поверх фотографий жертв снимки с мест преступления.

– Ох, Грейнджер, пожалуйста, – простонал Тео. – Мы обедать собирались!

– После сегодняшней ночи разрешаю называть меня по имени, – отмахнулась она. – Можешь не смотреть на снимки, но послушай: ваш убийца ужасно педантичен. Даже эксперты отметили это, а вы проморгали. Кожа Томаса снята аккуратными полосками шириной ровно два дюйма. А это первое убийство, заметь. Неопытный бы просто содрал всю кожу, раз уж ему так хотелось это сделать. Но нет, здесь прослеживается аккуратность, граничащая с помешательством.

– Гермиона, пожалуйста, – взмолился Теодор.

– Тише-тише, не перебивай. Раны на теле Алисы Райли тоже все одной и той же глубины. Если ты будешь вырывать куски из чего-то, сделаешь ты такие ровные ямки? Разумеется, нет. Руки Альфреда Уиллоу убийца расположил с двух сторон от калитки и повернул ладонями к голове. Так же и ноги – ступнями к голове. И опять ровно нарезанная кожа. Тео, ты много знаешь людей, которые даже к такому делу, как расчленение убитого, подойдут с такой педантичностью?

– Не знаю, может парочку ужасных педантов и вспомню. Но у них либо будет алиби, либо…

– Ну конечно же! Установленное время смерти! – воскликнула Грейнджер и принялась торопливо листать папки. Тео вздохнул и с тоской посмотрел на бифштексы. Есть уже не особо хотелось, а если Грейнджер и дальше собиралась продолжать беседу о выпотрошенных трупах, то обед и вовсе становился бессмысленным переводом продуктов.

– Тео, все сходится! Время смерти у всех совпадает с тем временем, когда они должны были произносить свои формулы.

– Что ты хочешь этим сказать? Что никакого убийцы не было, и их просто пожрала тьма?

– Ну уж нет. Если бы тьма пожрала этих бедолаг, они бы просто бесследно исчезли. Нет, это дело рук человека, но он явно связан с тьмой.

– Может, какой-то ритуал? Ты не знаешь никаких ритуалов с жертвоприношениями?

– Не могу сказать точно, но я более чем уверена, что для жертв темных ритуалов жертвы не должны сами стоять на темном пути. Скорее всего, мы столкнулись с какой-то группировкой. Даже сектой.

– Ты говоришь: «мы»? Я не ослышался? – Тео рассмеялся и выложил на тарелку бифштекс.

– Ну, раз уж вы втянули меня в расследование в качестве консультанта, я считаю это дело и своим тоже, – она с самым невозмутимым видом взяла из ящика вилку и принялась ковырять бифштекс.

– И кто же из них главный? – Теодор отрезал от своего бифштекса кусок и отправил в рот.

– Никто. Когда убили Томаса, Алиса еще не встала на путь тьмы. Или только-только ступила, но уж точно не могла провернуть подобное. То же самое и с Альфредом. Думаю, убийца – именно главный в этой секте, и он убирает неугодных сподвижников. Как только я попаду на место убийства, все встанет на свои места.

– Гермиона, с этим может получиться небольшая заминка.

– Я понимаю, – она кивнула. – Пока Гарри возится с разрешением, я остаюсь на свободе. Не могу сказать, будто слишком расстроена.

Тео вздохнул.

После обеда Грейнджер засела за книги, которые забрала из своего хранилища. Точнее – устроилась полулежа под одеялом. Тео прилег рядом. Из-за раннего подъема ужасно хотелось спать, но он не мог оставить Грейнджер без присмотра. Пришлось устроиться рядом и делать вид, что тоже вникает в витиеватые буквы на старинном, почти прозрачном от времени пергаменте. Какое-то время Теодор еще боролся, но в итоге сон взял свое, и он уснул, обняв Грейнджер двумя руками.

Тео открыл глаза и ощутил дежа вю: Грейнджер рядом не было. На часах было около шести вечера, и Теодор не на шутку взволновался. Грейнджер могла и сама пойти на место преступления. Она видела фото, да к тому же утверждала, что тьма оставляет след.

– Будешь так паниковать – останешься без ужина! – донесся с кухни голос Грейнджер.

– Я просил не читать мои мысли! – сварливо отозвался он и побрел на кухню.

– Во-первых, я чувствовала это так, словно ты стоишь и кричишь мне в ухо. Хочешь не хочешь, а услышишь. Во-вторых, я всего-то по доброте душевной решила испечь кекс, а ты уже записал меня в ряды сбежавших узников.

– По доброте душевной, конечно, – проворчал Тео. – Ты тут поясняешь тонкости обращения с темной энергией, о какой доброте идет речь?

– Ну, знаешь, тьма и зло это все же разные вещи. Я могу использовать темные навыки, чтобы котят с деревьев снимать. Это будет зло?

– Если котята при этом останутся живы и с полным набором конечностей – то нет, не зло.

– Ты так говоришь, как будто я трижды в день кого-то убиваю. Всего-то отомстила.

Тео хмыкнул. Все же, что бы Грейнджер ни говорила об использовании темных навыков во благо, мировоззрение ее поразительным образом изменилось. Хотя доля правоты в ее размышлениях была: она не совершала других убийств, не пряталась от правосудия, не отрицала содеянного, полностью растворившись в удовлетворении свершенной вендеттой.

– Если бы ты не была в Азкабане в момент убийства, я бы подумал, что преступник – ты. Слишком уж точным оказалось твое возмездие.

– Я просто внимательна к деталям, – она пожала плечами и достала из духовки румяный кекс.

– Какой ответственный темный маг, – Теодор позволил себе улыбнуться.

***

Ожидание затянулось. Тео прижался к боку Грейнджер и дремал, открывая один глаз, когда она переворачивала страницу книги. Наконец она положила внушительный том на прикроватную тумбочку и повернулась на бок, отчего Теодор окончательно проснулся и тоже уставился на нее.

– Это почти мило, – отметил он, убрав прядь волос от лица Грейнджер. – Я бы даже сказал, по-домашнему. Ты нашла что-то?

– Нет. По-прежнему ничего. Думаю, эти убийства не ритуальные. Я использовала именно ритуал Искупления, отсюда и точность в деталях.

Тео устроился поудобнее. Похоже, Грейнджер была близка к сути, и сейчас не стоило ей мешать.

– Ритуал Искупления – да, – она смотрела словно сквозь Теодора. – Для этого нужно вынуть из себя всю боль, жалкие крупицы воспоминаний о том, что тебя гложет, и добавить эти элементы в зелье. Ты помнишь, какие странности вы обнаружили у дома Мальсиберов?

Тео передернуло. Он и через сотню лет не забыл бы этого. Аккуратный круг на земле, внутри которого бушевало пламя, но даже в дюйме от границы все осталось нетронутым.

– Помню.

– Все дело в этом зелье. Я разлила его вокруг дома Мальсиберов в свой час. Того, кто обидел темного мага, нужно поместить внутрь круга. Знаешь, если бы мою семью утопили – дом Мальсиберов ушел бы под воду. Зелье берет силу из обиды мага.

– Прости, а как именно извлечь из себя обиды?

– Как воспоминания для Омута Памяти. Единственное, что нужна еще одна формула, которая фиксирует намерение отмщения.

– Сложный путь. Ты довольно способная ведьма, ты могла бы просто проделать это, не прибегая к темным ритуалам.

– Нет, – отрезала Грейнджер. – У Мальсибера были дети, которые не заносили над моими детьми ни ножа, ни волшебной палочки, ни горящей спички. У меня могла дрогнуть рука. У тьмы же руки не дрожат.

Тео положил руку ей на плечо и ощутил, что Грейнджер потряхивает.

– Ты замерзла?

– Не то чтобы мне было холодно, – произнесла она, прижимаясь к его плечу. – Но мне кажется, я никогда уже не смогу согреться.

Вместо ответа Тео осторожно, словно боясь спугнуть, коснулся ее губ своими. Грейнджер ответила на поцелуй и запустила пальцы в его волосы на затылке, отчего по телу пробежали мурашки.

– Ты замерз? – с усмешкой спросила она, но Тео только прижал ее к себе одной рукой и продолжил целовать. Второй рукой он стянул с нее забавную пижамную кофту и шорты. Грейнджер, медленно перебирая пальцами, провела линию от груди к низу живота. К тому моменту, как ее рука скользнула под резинку трусов, Теодор уже готов был выть от нетерпения и желания. Грейнджер с лукавой улыбкой разорвала поцелуй и провела языком по кадыку Тео. На этом терпению пришел конец. Одной рукой он снял трусы с себя, другой – с Грейнджер и резким движением перевернул ее на спину. Она лишь тихо охнула и развела ноги. Тео резко вошел в нее, выпрямился и закинул ноги Грейнджер к себе на плечи.

– Ого! – простонала она, глядя на него широко распахнутыми глазами, в которых читался нескрываемый восторг.

В этом положении она казалась еще уже, еще жарче, и от этого все внутри сводило сладостной судорогой. Грейнджер запрокинула голову, приоткрыв рот в беззвучном стоне, и завела прямые руки за голову. Тео двигался нарочито медленно, глядя на ее выпирающие ключицы, на маленькую, аккуратную грудь, на торчащие ребра и очаровательный животик. Он почти полностью вышел из нее и медленно вошел обратно, ощущая каждый миллиметр. Грейнджер шевельнула пересохшими губами, еле слышно бормоча: «Пожалуйста».

Тео коварно улыбнулся, замер и провел рукой по животу Грейнджер вверх, к груди, потом скользнул пальцами по горлу, вызвав у нее гортанный хрип, и мягко коснулся подбородка.

– Тео, пожалуйста! – протянула она, и Теодор ускорился. Он любовался тем, как Грейнджер прикусывает губу и закатывает глаза, как ее волосы спутываются с каждым его движением. Ее руки скользнули по рукам Тео, и он почувствовал, как тепло разливается там, где миг назад были ее ладони. Грейнджер потянулась к его лицу, и Тео опустил ее ноги на кровать, чтобы наклониться к ней, опереться на локти и схватить губами ее губы. Грейнджер надавила на его плечи, заставляя лечь на бок. Тео подложил руку ей под голову, прижался лбом к ее лбу и продолжил двигаться, постепенно наращивая темп. Грейнджер не отставала: она покачивала бедрами в такт, все сильнее цеплялась за плечи Тео руками, пока, наконец, не вскрикнула. Спустя пару движений Тео тоже кончил. Они так и лежали: Тео обнимал Грейнджер, а она поглаживала пальцами его лицо, и от ее касаний по коже растекалось тепло.

– Это тоже магия? – тихо спросил Тео, поймав ее пальцы.