Текст книги "Где моя девочка (СИ)"
Автор книги: Jean Sugui
Жанр:
Фанфик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Он снова вернулся?
Он в моей голове?
Пауза затягивалась, и Гарри брякнул:
– А вы уверены, что Темный Лорд умер?
Вопрос отозвался саркастическим смешком внутри. А по тому, как напрягся мистер Уизли, Гарри понял, что сомнения были и активно обсуждались. За его спиной. Ничего не меняется в Ордене Феникса.
– Ты что-то чувствуешь? Шрам болит? Что-то видел?
– Нет-нет, просто… в прошлый раз тоже подумали, что он умер. А он не умер. И я подумал, что в этот раз тоже может так получиться.
– Гарри, мы уверены. Мы абсолютно точно уверены. Ты можешь больше не беспокоиться об этом.
Мягкость интонаций и доверительный взгляд заставили Гарри напрячься еще больше. Одновременно он понял три вещи. Первая – даже, если кто-нибудь что-нибудь знает, ему все равно ничего не скажут. Вторая – ему никто не поверит. Третья – ему придется справляться с этим в одиночестве.
Гарри свернул разговор максимально быстро, как только сумел, и больше к этой теме не возвращался.
Тварь внутри, когда-то бывшая Темным Лордом, разрушала личность Гарри… подменяла ее части собой… врастала, как будто собиралась остаться там навсегда. Впрочем… «как будто» уже не существовало. Тварь была там. Она подчиняла себе, насилуя тело и душу, и требовала жертв. И очень скоро… намного быстрее, чем он думал… Гарри перестал себя контролировать.
Через полгода он едва не попался. И еще раз. И еще… Проблема выросла до размеров глобальной и требующей кардинальных решений. К тому моменту Гарри уже знал, что не справился один, но помочь ему некому.
Джинни исчезла после первого же раза, когда он сорвался и в приступе ярости ударил ее. Они, конечно, это замяли, Гарри потом долго и нудно просил прощения, но Джинни решила, что им лучше расстаться. В какой-то степени Гарри испытал облегчение, хотя долго не хотел признаваться в этом даже самому себе. На него стали смотреть косо, а Гермиона настойчиво предлагала устроить консультацию в больнице Св. Мунго. Гарри замкнулся и иногда начал искать сочувствия у бутылки с огневиски. И тогда в его жизни снова возникла Луна Лавгуд.
А потом попался Малфой.
*
Ночью Гарри не спит.
Скинув одеяло на пол, он лежит, раскинув руки и ноги, и смотрит во тьму перед собой. В плохом зрении есть один несомненный плюс. Когда снимаешь очки, мир стирается до полупрозрачной дымки, и тогда можно представить, что ты точно так же стираешься для мира. Чтобы иллюзия была полной, Гарри закрывает глаза локтем и успевает поймать подступающие слезы, загнать их обратно под веки… но не замечает этого. Тьма тоже смотрит в него.
Обжигает.
Не выдержав, он вскакивает с постели… надевает халат – на голое тело… хватается за бутылку, которая почти всегда стоит на какой-нибудь поверхности его спальни, и делает несколько торопливых глотков огневиски – на пустой желудок. Желудок реагирует тем, что стремиться отправить алкоголь обратно к выходу, но Гарри гасит бунт в зародыше. Потом коротко размахивается и бьет в стену, как сделал это с Малфоем несколько часом назад. Иногда перенесение боли изнутри на что-то внешнее помогает ему справиться с самим собой. Содранные костяшки саднит, и Гарри слизывает кровь, не замечая этого. Так же, как не замечает, что за последние полгода слишком много крови прошло через его рот.
Внутрь.
Он спускается в гостиную и пытается читать, но слова не складываются в предложения. Каждое из них стоит как бы по отдельности, и смысл ускользает. Гарри не знает, как много в нем осталось его самого, и сколько стало Темного Лорда. Он старается об этом не думать, потому что это приносит ему дополнительную боль. В его жизни было уже достаточно боли, и больше всего на свете он хотел бы прекратить все это. Покончить с собой – таким, каким он стал.
Гарри откидывает книгу, подходит к окну и прислоняется лбом к стеклу. Оно холодное. Все кажется холодным в стылую дождливую ночь конца октября. Он слушает стук невидимых капель, и невидимое стекло от его дыхания становится матовым. Лондон живет своей обычной жизнью, в которой больше нет места для Гарри Поттера.
Узкая ладошка касается его плеча.
– Гарри…
Он не вздрагивает, потому что в мертвом доме на Грммуальд-Плейс есть только один человек, способный придти к нему глубокой ночью и не вызвать приступа дикой ярости и раздражения.
– Почему ты не спишь, Луна?
– Я не знаю. Я чувствую, что тебе плохо.
Плохо – это теперь почти постоянное его состояние. На людях Гарри старается держаться и делать вид, что все в полном порядке, просто отлично, лучше и быть не может, мать вашу. Но когда он один, ему не надо играть. От себя он не скрывает, что медленно сходит с ума, потому что Темный Лорд выжигает его изнутри, подобно медленному пламени. Только пламя это холодное.
От себя и от Луны. Только Луна знает.
– Хочешь, принесу тебе зелье?
Она не уточняет какое, но Гарри знает и так. Зелье для сна без сновидений, когда можно провалиться в черное ничто и хотя бы на какое-то мгновение перестать существовать. Несколько минут мысль греет ему душу, но потом он решает от нее отказаться. Воскреснуть все равно придется, но потом будет еще хуже, еще больнее.
– Нет, спасибо. Я спокоен.
– Как скажешь, Гарри.
Луна убирает руку. Гарри слышит шелест. Даже не оборачиваясь, он знает, что она делает, потому что это повторялось уже много раз. Луна проходит через гостиную, подбирает книгу и садится на диванчик напротив камина.
– Инсендио.
Темное стекло приобретает оранжевый оттенок.
– Я спокоен, – цедит Гарри сквозь зубы, тщетно пытаясь в это поверить, – Я спокоен!
Короткий размах. На обоях остаются темные пятнышки, а костяшки пальцев снова саднит. Луна безучастна. Темный Лорд издает короткий саркастический смешок и отбывает в самую глубокую часть подсознания своего убийцы.
Полизав ранки, Гарри садится на диван рядом с Луной. Несколько минут проходят в тягостном молчании. Потом он ложится и пристраивает голову у нее на бедре. Луна сдергивает пушистый плед и укутывает Гарри в мягкий защищающий кокон. Тьма на время отступает.
– Ты видела его сегодня?
Луна не уточняет, кого именно, потому что между ею и Гарри все максимально прозрачно. Так было с самого начала их странно знакомства, и война этого не изменила.
– Да.
– Как?
– На грани.
Бредовый диалог, каждое слово которого на самом деле наполнено смыслом. Гарри не знает, как далеко он может зайти с Малфоем, как далеко ему позволят зайти. Точно так же он не знает, кто из них двоих сломается первым. Он не знает, в какой момент выгрызающее мозг безумие поглотит последний кусочек разума.
Обняв Гарри за плечи, Луна начинает читать именно с того места, на котором он прервался, и ее голос похож на нежный серебряный колокольчик. Убаюканный его звучанием, Гарри проваливается в спокойную исцеляющую дрему, и ему видится длинная светлая коса с острой кисточкой на конце.
Что Луна Лавгуд делает здесь, рядом с сорвавшимся героем? Почему? Ради чего? Гарри не знает ответов на эти вопросы… и не хочет знать.
*
Луна была единственной, кто ему поверил, как это было когда-то уже на пятом курсе. Просто однажды она появилась на пороге бывшего родового гнезда Блэков, через зеленые зеркала глаз заглянула в измученную геройскую душу и сказала без долгих предисловий:
– Я все знаю, Гарри. Я тебе верю.
Гарри изумился до такой степени, что ляпнул первое, о чем подумал:
– Нарглы рассказали?
Луна улыбнулась и ничего не ответила. Гарри предпочел не задумываться о том, какими путями до нее дошли слухи. Луна пришла в его дом, и как-то так само собой получилось, что она стала проводить там времени больше, чем в доме своего отца.
Они почти не виделись с Дня победы, лишь изредка встречаясь на официальных мероприятиях. Когда Луна снова вернулась в его жизнь, Гарри показалось, что так было всегда. Он тут же воспользовался моментом и окончательно порвал с Джинни, которой именно в тот момент пришло в голову «начать все с начала». Рон оскорбился за сестру, и Гермионе пришлось потратить немало времени и усилий, чтобы их помирить. Совсем как на четвертом курсе.
Они поделили на двоих безумие Гарри, но постель осталась нетронутой.
Насчет Малфоя у них был паритет. Луна знала, что Гарри незаконно удерживает у себя человека, но никому ничего не сказала. Видела, во что превращается Гарри, если по какой-то причине долго не… общается с Малфоем. Гарри знал, что Луна навещает пленника в его подвале, приносит ему еду и залечивает мелкие раны. Однажды он перестарался, и пришлось просить ее собирать Малфою сломанные кости по кусочкам.
В ту ночь Гарри проснулся от дикого крика, задыхаясь и обливаясь холодным потом. Он не помнил, что ему снилось, что тварь внутри показала ему, но точно знал одно – это нужно прекратить любой ценой.
Лежа на диване в гостиной, глядя на то, как под закрытыми веками танцуют оранжевые отблески пламени в камине, он спросил:
– Что мне делать, Луна?
Тонкие пальцы, перебиравшие непослушные темные вихры, на мгновение замерли. Но всего лишь на мгновение, потому что у Луны не было сомнений:
– Ты должен снова убить Темного Лорда.
Да, именно так. Он должен снова убить Темного Лорда в самом себе. Если для этого нужно будет принести в жертву Малфоя – он готов. Если для этого нужно будет принести в жертву самого себя – он готов. Потому что кто иначе – если не он? Потому что он был рожден для этого. И было только одно…
– Луна… ты поможешь мне?
– Да, – Гарри не видел ее, но слышал… чувствовал, как она улыбается, – Когда придет время.
Он сходил с ума все сильней. Малфою приходилось все хуже. Пустых бутылок из-под огневиски становилось все больше. Бессонные стылые ночи делались все длинней.
И однажды Гарри решил, что время пришло.
*
– Сдохни, сука! – кричит Малфой, и его голос срывается, и Гарри вздрагивает, как будто плечи обняла длинная тонкая черная плеть.
Обняла и укусила.
Обняла и поцеловала.
Совсем как он проделывает это с Малфоем.
Глядя сейчас в серые припухшие от слез глаза, Гарри понимает, что его жертва не просто на грани. Малфой сломался и готов на все, лишь бы прекратить страдания. Осознав это, Гарри разражается нездоровым истерическим смехом. Потому что он сам – тоже. И если сейчас он потеряет Малфоя, то конец всего не заставит себя долго ждать.
Он опускает палочку. Два роковых слова так и остались непроизнесенными. Снова. Малфой выкрикивает новые оскорбления, но Гарри его не слышит. Он подходит к пленнику вплотную, так близко, что ему кажется, будто он слышит биение пульса в тонкой венке на виске Малфоя. Тот не видит замаха, и поэтому крик обрывается на полуслове.
Белая ярость затопляет мозг, погребая под собой останки искалеченного разума. Гарри бьет Малфоя страшно и сильно, вкладывая в удары всю ненависть школьных лет, всю боль пожизненного противостояния Темному Лорду, все свои страхи. Он видит, как улыбка на губах пленника сменяется кровавой пеной, а взгляд делается пустым. Он не знает, что только в такие моменты его собственные глаза перестают быть мертвыми.
Потом Малфой перестает дышать, провисая в цепях.
Потом Гарри сидит на полу перед лужей крови и смотрит на нее, не отрываясь и почти не мигая. Несколько минут назад Добби забрал бесчувственно тело бывшего молодого хозяина. Кажется, он плакал, но Гарри было все равно. Только велел Луне спуститься в подвал и посмотреть Малфоя. Несколько минут кажутся ему вечностью. Гарри понимает, что это конец, и понимает, какую цену ему придется за это заплатить. Если так – он готов.
– Гарри…
Луна стоит в дверях и нервно теребит пушистую кисточку на косе. Гарри медленно-медленно переводит взгляд с лужи крови, которая уже начала темнеть, на пальцы своей странной подруги.
– Он жив?
– Да, но… Лучше позвать профессионального колдомедика.
– Завтра. Он доживет до завтра?
– Да.
Гарри закрывает лицо руками, не замечая, что пятнает себя кровью Малфоя. Палочка выскальзывает из ослабевших пальцев и со стуком падает на пол.
– Я не могу больше, – хриплый шепот еле слышен, – Не могу. Немогунемогунемогу… Я не хочу!
Он не замечает, как срывается на крик. Луна уже рядом, стоит на коленях, обнимая вздрагивающие плечи, и пытается успокоить. Гарри утыкается в теплую шею и вцепляется в руки Луны, как утопающий может цепляться за соломинку – последний призрачный шанс.
– Помнишь, ты обещала мне помочь?
– Да.
– Помоги, я прошу тебя. Мне страшно, Луна. Я боюсь, что больше не смогу сдерживаться и начну убивать всех подряд. Что он больше не даст мне сдерживаться. Помоги мне, Луна, ты обещала. Я не смогу один.
Он быстро-быстро шепчет что-то еще, несет горячечный бред, все глубже погружаясь в инферно. Как будто потерял вдруг контроль над метлой и на полной скорости несется прямо на отвесную скалу. Луне с трудом удается прорваться сквозь безумный внутренний шквал.
– Гарри! Я все сделаю, как ты хочешь, Гарри! Ну, послушай же меня!
Он замолкает так же внезапно.
– Пойдем, тебе нужно отдохнуть.
Он покорно поднимается и позволяет отвести себя в спальню. Он сдался. Отпустил себя и теперь покорно плывет по течению, покачиваясь на волнах безумия.
Небо такое голубое. Такое высокое.
Сил хватает только на то, чтобы последним усилие покончить разом со всем. Гарри ложится на постель и ждет. Просто ждет.
Через три часа Луна возвращается к нему. В ее руках тяжелый серебряный кубок – из наследия благородного семейства Блэков. Она постаралась, и Гарри знает, что там.
Спасение.
И свобода для него и для всех остальных.
Искупление.
Луна Лавгуд унаследовала от матери не только таланты зельевара, но и рецепты некоторых зелий, которые явно не изучают в Хогвартсе. Гарри доверяет ей и знает, что не будет страдать, продляя уже начавшуюся агонию. Он сползает с кровати, подходит к столу и заглядывает в кубок. На темной поверхности зелья клубятся белесые разводы, складываясь в оскаленный костистый лик с пустыми глазницами.
– Спасибо… моя девочка…
Рядом с головой Луны зажигается свечка, как будто она уже прощается со своим единственным другом. Ее глаза наполняются слезами, но она заплачет позднее.
Гарри чувствует, как пустота в груди наполняется… чем-то, чему он не может найти объяснения. В английском языке нет таких слов, которыми он может описать то, что чувствует сейчас. Есть только одно, что он хотел бы знать:
– Почему ты делаешь это?
========== Круг замкнулся ==========
Когда дыхание прерывается, а черты лица разглаживаются и на них возвращается юношеская легкость бытия, Луна целует высокий лоб и укладывает тело на пол. Еще несколько минут она держит стремительно остывающие пальцы, а потом осторожно высвобождает руку.
В ее глазах слезы, и они стекают расплавленным хрусталем. Все это время ей тоже было больно, но она ни разу не сказала об этом. Она сделала то, что должна была сделать, и не сожалеет. Не сомневается в себе.
– Теперь ты свободен, – говорит она, и в ночи слова звучат особенно громко, – Возвращайся домой.
Она поднимается и, прежде чем уйти, волшебной палочкой пишет в воздухе два слова. Потом идет к себе в комнату, собирает вещи и аппарирует. Здесь ей больше нечего делать. Она сделала все, что должна была. Все, что смогла. Ей больно, но иногда милосердие принимает лик Смерти, чтобы свершиться и быть справедливым.
И никто не должен жить в темнице. Ни телом, ни разумом.
Когда авроры придут констатировать Смерть и забрать тело, два слова все еще будут гореть огненными письменами.
Искупление совершено.
Апрель – Август 2008
