Текст книги "Правдивая история о выдуманной личности"

Автор книги: Изместьева Мария

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Монсеньор! Я…

– И где твоя книжка? – усмехнулся Вэйд.

Увидев искомую в моих руках, он выхватил ее и открыл где-то в середине. Быстро пробежав глазами, Вэйланд захлопнул фолиант и выбросил его через плечо.

– Монсеньор!

– Там слишком непонятно написано, поэтому я расскажу тебе так, – перебив меня, безоговорочно произнес граф.

Я слегка склонил голову. Вэйланд покрутил головой, а затем подошел к ближайшему столу и широким движением смахнул с него все свитки и книги. Он подошел к большому сундуку, стоявшему в дальнем углу, и выудил оттуда множество свечей разной толщины и длины. Он подозвал меня к столу и указал на стул, сам же сел напротив.

– Петр, я буду объяснять всего один раз, так что не вздумай отвлекаться и перебивать меня.

Я кивнул и стал пристально смотреть на стол.

– Для начала ты должен усвоить самую простую истину: шахматы – это отражение войны. Каждая фигура символизирует кого-то или что-то. Пожертвовав пешкой или фигурой, во многих случаях можно выиграть. Человеческие жизни находятся в твоих руках, но твоя главная задача не спасти как можно больше слуг, а защитить короля.

При этих словах Вэйланд водрузил на стол толстую оплавленную свечу с черной ниткой на конце.

– Король – это твоя жизнь. Если король не сможет сдвинутся с места, а к его горлу приставят клинок – ты проиграл. У твоего противника, то есть у короля Франции, тоже есть такой.

Вэйланд поставил напротив такую же свечу, но уже с белой ниткой.

– Короли – гордый народ, и они не могут стоять вплотную друг к другу. Другими словами, король не может победить короля. Жизнь не может отнять жизнь без посредника.

И Вэйланд выставил передо мной все оставшиеся свечи.

– Головой, щитом и мечом твоим является ферзь или, как некоторые называют, королева. Именно она стоит рядом с королем, и именно она нападает и вселяет ужас в войско врага. И напротив, только она способна успокоить и воодушить своих бойцов. Офицер⁵ – мощный и неуправляемый воин, способный разгромить любую армию, если его правильно использовать. Однако офицеры не любят вредить или помогать своим собратьям, поэтому они никогда не смогут пересечься или защитить друг друга. Конь – быстрый и хитрый. Его невозможно поймать, если не загнать в угол. То есть если кавалерия окажется в центре, то не останется силы, способной уничтожить ее. Осадные башни или тура⁶. Их скорость уступает слону и коню, однако штурмовая сила – превосходит во много раз. Одна тура – слаба, но если с ней будет другая, то тяжко станет вражескому королю сохранить свое войско в целости. И, наконец, пехота или просто пешки. Эти маленькие создания не способны защитить самих себя без чьей бы то ни было поддержки, но не стоит их недооценивать. Пешки не способны отступать. Они в первые минуты сражения рвутся в бой, но вскоре замедляют свой темп, однако пехота никогда не бежит назад. Более того, их особенность заключается в героизме. Каждая пешка, попавшая в лагерь врага и уцелевшая там, сразу становится героем, а герои – это самые страшные фигуры на доске. Герой вселяет ужас и уважение, страх и надежду. Он становится подобием ферзя! Ни один вид войск не может повысить боевой дух так сильно как пехотинец, забравшийся в самое сердце вражеского лагеря. Не забывай об этом!

Каждое свое слово монсеньор сопровождал передвижением фигур. Он показал мне, как атакует каждая фигура, а также разъяснил, что поверженные войска погибают. Больше они не смогут участвовать в сражении. Мертвые не воскресают… Воскресают… А ведь точно!

Вся эта игра основана именно на стратегии и умении правильно распоряжаться своими силами. Другими словами, если я научусь играть в шахматы, то я сумею обучиться ремеслу стратега! Каждая фигура… Каждый солдат на поле… Они все верят мне и готовы отдать свои жизни ради наивысшей цели! Тогда я просто не имею права отступать и сдаваться!

И все же… Я не король. Ни в жизни, ни в шахматах. Моя душа не принадлежит этой фигуре. Я всего лишь смиренный слуга, стоящий возле своего господина. Да, так оно и есть. Я – это ферзь, а монсеньор – это король!

Ферзь… Так вот как зовут меня на самом деле в шахматах! Удивительно, но это имя мне нравится. По всей видимости, это и была моя судьба – стать ферзем под предводительством своего короля!

– …и помни, что вражеские войска только и ждут твоей ошибки. Они не будут охотиться за королем, по крайней мере, не сразу. Ты все понял?

Я молча склонил голову.

– Что ж, хорошо. А, вот еще что…

Грохот! Я подскочил с места и обернулся. В комнату ворвались разъяренные стражи. Так значит, записка монсеньора была подделкой? Один из стражей с ужасным запахом изо рта мгновенно оказался возле Вэйланда, схватил его за ворот и поднял над землей. Вэйд вцепился руками в свое горло и попытался развязать воротник, но страж не дал ему это сделать, встряхнув графа как щенка.

– Ах ты маленькая шавка! Да как ты посмел меня обмануть?!

Боже праведный! Монсеньор! Его надо спасти! Надо как-нибудь отвлечь!

– Мессир… – тихо произнес я и бросил ему первую попавшуюся под руку свечку.

Тот повернулся и инстинктивно поймал свечку свободной рукой. Отлично, он отвлекся! Я подлетел к стражу и со всей возможной силой ударил ему чуть ниже груди. Страж резко выдохнул, схватившись за живот, и немного присел, дав возможность монсеньору встать на ноги. Граф глубоко вздохнул и, развернувшись, ударил своего мучителя в лицо. Страж не ожидал этого, поэтому не смог увернуться. От силы удара его голова отклонилась назад.

Бух!

Голова повисла, а тело обмякло, упав на пол. Страж уже не вставал. Боже, надеюсь он просто сильно ударился. Надеюсь. Вэйланд потер шею и движением руки указал на дверь. Я кивнул и, глубоко вздохнув, двинулся к выходу. Прошу, Господи, пусть больше неприятностей не будет!

Шаг… Другой… Мои ноги стали очень тяжелы, очень трудно идти… Страх сковал меня! Я… Должен победить, но… У меня плохое предчувствие… Вдруг в проеме появились другие стражи и схватили меня. Руки вывернули, а на голову что-то нацепили. Темнота… Монсеньор!

Удар!

Больно… что случилось? Кажется, я потерял сознание. Голова болит. Еще руки ноют, однако я не связан… В остальном теле все хорошо. С трудом поднимаю веки, но ничего не вижу. Вижу странные разноцветные круги… Я помотал головой и снова вгляделся в темноту.

Я в тронном зале. Меня усадили за стол, где уже были расставлены какие-то странные маленькие деревянные статуэтки. Готов поклясться, это шахматные фигуры.

На троне сидел маленький король и, вероятно, дожидался моего пробуждения. Сзади все так же величественно стоял граф Фландрский. Но… Где же монсеньор? За окном все еще светило солнце, однако я не думаю, что пробыл я без сознания меньше двух-трех часов. А значит… По моему телу проскользил леденящий ужас.

Вдох… Они не могли убить монсеньора, потому что он все еще остается графом! Выдох… Они просто не могли этого сделать! Вдох… Но зачем графу Фландрскому с нами так долго возиться, да и еще принимать мое безумную сделку? Он же мог просто высечь меня в конюшне за дерзость! Выдох… Так почему он этого не сделал? И, если даже он убил… Выдох… Господи прости… Вдох… монсеньора, то почему он и меня не убил? Что здесь происходит?

– Очнулся, наконец? – осведомился маленький король и поднялся с трона, – теперь мы можем начать и побыстрее закончить эту глупую…

– Где… – тяжело дыша, тихо спросил я.

– Что?

– Где… Монсеньор? – выдохнул я со слезами на глазах.

– Он жив, не волнуйся, – сообщил граф Фландрский. – Но он не пожелал видеть поединок.

Выдох… Слава Богу! Монсеньор жив! Но… Почему он не захотел видеть игру? Неужели он мне так сильно доверяет? Что-то здесь не так… Да и почему я так легко верю словам графа?

А тем временем маленький король подошел к столу и сел напротив меня. Сейчас начнется великая игра, которая и должна будет определить нашу с монсеньором судьбу. Передо мной стояли черные фигуры, а напротив короля – белые. А… кто должен начинать?

– Надеюсь, объяснять тебе твой проигрыш мне не придется, – насмешливо сказал мальчик, схватился за белую пешку и передвинул ее на две клетки вперед.

Вопрос исчерпан. Хм… Судя по всему, крайние две фигуры – туры, чуть ближе кавалерия, далее идут офицеры. Ферзь должен стоять слева от короля. Первый ряд – это пехота… Самые страшные войска.

– Ты ходишь или признаешь поражение? – раздраженно поторопил король.

Многое остается непонятным… А еще я не уверен, стоит ли сразу жертвовать своими фигурами или стоит сберечь войско. Мне необходимо время, чтобы во всем разобраться… Я взял пешку, что стояла напротив и поставил напротив вражеской пехоты. Теперь отряд противника не сможет пройти мимо, и ему придется задержаться.

– Ха! И это все, на что ты способен? – самодовольно сказал Филипп I и, взяв коня, что стоял слева от меня, направил его на помощь своим солдатам. Плохо. Теперь его кавалерия угрожает моим пехотинцам! Нужно что-то придумать и срочно!

– Ходи уже, не оттягивай свою смерть!

Вздрогнув, я взял коня и отправил его на помощь моей пешке. Успокойся, Петр! Этим ходом ты смог предотвратить неизбежное: если вражеский конь атакует пехотинцев, то мой конный отряд уничтожит их. А конница всегда была ценнее пехоты, несмотря на то, что пехотинцы страшнее кого бы то ни было.

      «Конь – быстрый и хитрый… В центре ему нет равных…» – вспомнились слова монсеньора.

      Да, все правильно. Конница сможет уничтожить любой отряд, особенно если она защищена…

Мальчик поднял брови, взял другую пешку и поставил ее рядом с предыдущей.

«Пешка не способна защитить саму себя без поддержки». Значит, вот что имел в виду Вэйд! Если призвать подкрепление, то моя защита не выдержит, даже если я следующим ходом буду атаковать конницей его кавалерию. Его отряд только и ждет этого. Мне необходимо избавиться от подкрепления раньше, чем они смогут соединиться с вражескими войсками. Но тогда построение моей пехоты будет нарушено, и вражеская кавалерия сможет уничтожить авангард, не прикладывая особых усилий… Но у меня же есть моя кавалерия! А значит, я смогу выстоять и отбить атаку врага!

На моих губах предательски расползлась предвкушающая улыбка. Успокойся, идиот! Не выдавай себя раньше времени!

Я схватил пешку и атаковал ей вражеское подкрепление. Победа! Отряд противника был полностью разбит.

– Вот ты и попался! – воскликнул король и направил своего коня на мой отряд.

      Простите, войны! Но ваша жертва не напрасна! Я было взял коня, чтобы отомстить врагу, но вдруг мой взгляд упал на другую конницу. «Коня невозможно поймать, если не загнать в угол…» Я не могу оставить свою кавалерию в таком состоянии. Мне необходимо дать ей проход к центру. Но… Не могу же я пожертвовать своим вторым отрядом! Хотя… Моя конница находится под защитой пешки… Я более чем уверен, что это мой отряд лучников. Он обеспечит защиту кавалерии! Но… Если враг будет безумен? Хватит ли моим войскам уверенности уничтожить столь могущественный отряд?

Я мельком взглянул на ферзя.

      «Только она способна успокоить и воодушевить своих бойцов». Я надеюсь на тебя!

Я отпустил коня и взял другого. Лети же в бой, кавалерия! Если мои предположения верны…

– Надеешься, что я пощажу твоего коня только из-за того, что он защищен? – насмешливо спросил король, а затем в его глазах загорелась жажда. Жажда убивать. – Как наивно!

И враг направил свои войска на мой конный отряд. Я верю в вас, лучники! После молниеносной атаки пехота уничтожила кавалерию. И теперь…

– Ты заманил меня! – почти безразлично заметил король, внимательно осмотрев поле боя.

      Мой второй отряд кавалерии напал на беззащитную пешку, случайно оставшуюся в центре боевых действий. Если бы битва происходила в реальных условиях, то этот отряд был бы уничтожен, не успев получить указаний, что делать дальше. Однако это не реальный бой. По всей видимости, знал это и король.

– Но сейчас моя очередь, а это значит, что твой ход совершенно бессмысленен.

      Белый офицер вышел в открытое поле и защитил доселе слабый пехотный отряд. Сильная фигура, способная защитить несколько фронтов одновременно. Другими словами, моя кавалерия не выдержит натиск подготовленного офицерского корпуса. Этот монстр с легкостью разгромит кавалерию, если я продолжу наступление конем…

Но я не сдамся! Я знаю, что впервые играю в эту странную игру, но я… Не вижу игры! Это настоящая война, от исхода которой зависит наше с монсеньором будущее, а значит, у меня просто нет права на ошибку! Я обязан выиграть!

При таком расположении моих войск есть всего одна правильная стратегия… Нужно защитить короля и при этом постоянно атаковать. Жертвы неизбежны. Но если я хоть где-то ошибусь, если отстану хоть на один шаг… Это может стоить мне жизни!

Наступление со стороны короля продолжалось. Отбив атаку офицера, я едва успел перевести дух. Саранча на поля, неужели я становлюсь колдуном? Я знаю, чего хочет король! Я знаю его мысли, вижу его действия… Значит, я на шаг впереди. Я сильнее тебя, король!

После длительного боя моим воинам удалось переломить ход битвы. Но это не конец, надо продолжать атаковать! Моя пехота почти уничтожена. Вывести другие фигуры! Сначала офицеры, затем тура, но перед этим обезопасим короля… Кажется, маленький Король делал подобный ход, когда король «перепрыгивает» туру. Что ж, воспользуемся подсказкой. Отлично, теперь две мои осадные башни соединились, а это может означать только одно…

      «Тяжко станет вражескому королю сохранить свое войско в целости!»

Осадные башни, огонь!

      Несколько фигур пали от натиска двух башен, но одной из них все-таки пришлось пожертвовать. Ситуация развивается довольно быстро. У белого короля остается все меньше места для отступления. О-о, я вижу это! Одетого во все белое, маленького короля, в страхе отступающего к своему коню. Я вижу, как монсеньор гордо сверху вниз наблюдает за ходом боя и медленно поднимает руку, указывая на вражеского командира. Его рука сжимает меч и подносит острие к шее врага. Это приказ, такова воля монсеньора! Мне, точнее, черному ферзю, не хотелось покидать своего господина, но я склоняю голову и надеваю шлем. Я чувствую, как неистовая жажда вскипает внутри меня и пробуждает какие-то животные инстинкты. Саранча на поля, Петр, сосредоточься! Я тряхнул головой – и поле боя пропало, снова являя шахматную доску.

      Победа близка. Остается лишь вывести ферзя из плена и тогда вражеский король падет от моего клинка!

Не могу до сих пор поверить… Я смог одолеть самого короля! Неужели… Вэйланд действительно был прав, и у меня есть дар к военному делу?

Медлю. Проклятие, не может быть такого, чтобы король, такой искусный стратег, не подготовил для меня ловушку! Моя рука в нерешительности нависла над черным ферзем, и я мельком взглянул на мальчика. По ходу сражения у моего противника темнело лицо. Он перестал язвить и сосредоточился на игре. Глаза его расширились от страха, когда он понял, что я вижу его смерть, точнее, наш с монсеньором выигрыш.

Скрип… Я поднял голову. Дверь позади короля тихо отворилась и из-за нее показался граф Фландрский. Он взглянул на меня и… Улыбнулся? Погодите… Я уже видел эту улыбку? Но только где?.. Она слишком жуткая, чтобы ее забыть… И эти глаза. Такие спокойные сначала, но затем как у, прости Господь, одержимого.

В моей памяти словно молния проскочила. Я вспомнил! Именно эти глаза и эту улыбку я видел, когда впервые согласился поиграть с крестьянскими мальчишками в полководцев. Это было семь лет назад. Именно тогда произошло самое большое восстание знати за всю историю Франции… Именно тогда Вэйланд лишился родителей, а я отца. И именно тогда в Амьен заехал граф по каким-то важным делам. Я помню его хищный, жаждущий взгляд.

Из моих воспоминаний вывел меня сам граф, приставив палец к губам. Он осторожно открыл дверь и вывел на свет… Монсеньора! Он был в сознании, но его рот закрывал рукой граф Фландрский. Нет! Ты не посмеешь! Моя рука дернулась и задрожала от гнева. Граф снова улыбнулся, а затем достал из-за пояса кинжал и приставил его к горлу Вэйда…

      Мое сердце споткнулось…

Удар!..

Нет, ты не посмеешь!…

Удар!

У тебя не хватит духу, мой господин ведь тоже граф!

Удар… Удар… Удар!

Я…

Удар!

Не могу…

Удар!

Не могу рисковать жизнью монсеньора!

Удар…

      Я схватил ферзя и поставил его прямо перед своим королем.

Монсеньор…

Удар!..

Простите меня!

Глаза мальчика засветились.

– А я уж испугался… Думал, ты гений… Но ты всего лишь обычный глупый крестьянин!

      Король осторожно взял свою туру и вонзил стрелу в моего ферзя.

– Шах и Мат!

Королевский наконечник вместе с кинжалом одновременно коснулись земли. Все кончено… Я… погиб… Но монсеньор будет жить!

– Я победил! Стража! Уберите этого простолюдина с глаз моих! Я не хочу больше его видеть!

Я не поднимал глаз и не вставал с места. Господи, даруй мне безболезненную смерть! Сзади послышались торопливые шаги, а затем меня схватили за руки, но я не сопротивлялся. Мне больше не хотелось ни видеть монсеньора, ни выиграть, ни жить… Интересно, умирать… больно?

      Вокруг моих глаз образовалась пелена, и я не знал, куда и как долго мы шли. Но вдруг меня внезапно остановили и заставили сесть на колени. Неужели… Так скоро? Сердце, до того не подававшего признаков жизни, забилось вновь. Неужели… Меня сейчас казнят? Дыхание сбилось… Страх окутал меня и заставил инстинктивно вздрогнуть. Трус, зачем ты глаза закрыл?

– Печально, не так ли? – тихо произнес бархатистый голос.

Это же граф Фландрский! Я открыл глаза и с яростью взглянул на графа. В этот момент я почувствовал внезапный прилив сил, но стражи оказались сильнее и надавили мне на плечи, дабы я не смог подняться.

– Теперь, из-за того, что ты осмелился дерзить королю, тебя приговорят к смертной казни.

Я чуть не рычал от отчаяния и ярости.

– Дьявольское отродье! – крикнул я.

– Зачем же так? Я же могу тебя сначала отвести в пыточную.

– А мне плевать, слышите?! Со мной делайте все, что хотите, я это заслужил! Только, прошу, избавьте меня от вашего общества!

– А если же первым там окажется твой драгоценный граф?

Я вздрогнул. По спине пробежал холодок, а в горле мгновенно пересохло.

– Вы… не посмеете!

– Отчего же? Твой сеньор тоже провинился, поэтому плаха будет сложена и для него. Но ты можешь изменить свою судьбу.

Я непонимающе взглянул на графа. И тут лицо мужчины исказилось какой-то совершенно дикой улыбкой, а в глазах снова проснулась жажда.

– Жаль, что пропадает такой талант… Ведь ты мог значительно укрепить наши войска и выиграть сотни сражений. Вся Франция, да что там, весь мир узнал бы мальчика из маленького города Амьена! Тебя бы приняли в королевскую армию, также тебе и твоей семье предоставили бы лучший дом! Ты бы жил в достатке!

– Что…

– Разве ты не почувствовал дух войны во время игры в шахматы? Не увидел настоящее поле боя? Ты был рожден для великих дел, Петр, и я помогу тебе достичь своих целей и прославить нашу страну.

– А… монсеньор? – слабым голосом спросил я.

– Этот мальчишка? Оставь его! Он уже ничего не сможет. В нем нет потенциала. Он ничто, щенок, случайно переживший смерть своих родителей, таких же собак!..

– Не смей…

– Что?

– Не смей так говорить о монсеньоре! – вскрикнул я и плюнул в лицо графу.

Граф Фландрский был очень изумлен таким поведением приговоренного к казни, по крайней мере я надеюсь на это. Он осторожно вытерся, а затем снова взглянул на меня своим ледяным взглядом.

– Увидите его в конюшню и там устройте порку. Бейте, не жалея сил, но не вздумайте его убить! Он нам еще пригодится.

Глава 4. Об ангеле

У добрых людей холодные руки

Свист…

Такой быстрый и громкий. Свист, предвещающий адскую боль. Именно такой свист я слышал на протяжении четверти часа. Первое время я сопротивлялся и пытался не вскрикнуть, но через десяток ударов уже не контролировал себя. Слезы лились из моих глаз сплошным потоком, а всхлипы и крики отчаяния должен был слышать весь дворец.

Свист.

Боль.

Крик.

И так по кругу. Я сбился со счету на пятидесятом ударе. Все мое тело жгло, и я чувствовал теплую кровь на груди. Глаза почти ничего не видели. Конюх не рассчитал удар и случайно, а может и нарочно, скользнул мне по глазам. Не хочу поднимать веки… За ними боль.

Свист!

Удар!

Снова свист!

Я сорвал голос и стал лишь жалобно хрипеть. Слышу храп Черта и тяжелое дыхание конюха. После приказа графа меня отвели прямо в стойло к Черту, дабы нам никто не мог помешать. Камизу с меня сорвали и начали наказывать.

Свист!

Удар!

Свист! Свист! Свист!

– Ох и не повезло тебе, мальчишка, нашего сеньора оскорблять.

Свист!

Крик…

– Это научит тебя хорошим манерам.

      Прошу… хватит… Изо рта течет кровь…

– М…

Свист!

Крик…

Умоляю, прекратите это! Я… я сделаю все что угодно, прошу вас!..

      Свист! Свист!

Молю…

Свист!

Матерь Божья! Прости раба своего недостойного и прими к себе! Приласкай и пожалей, ведь только ты на это способна, принять недостойного крестьянина!

Свист!

Я снова сжался и стал ждать следующего удара, но его почему-то не последовало. Секунда… Другая… Быть может, конюх устал и решил передохнуть? Быть может, он смилостивился? Надо… надо открыть глаза и посмотреть… Нет! Не надо, он только этого и ждет! Матушка… Прошу тебя…

Ржание.

Неужели… Черт взбесился и решил добить меня ударом копыта? Как… тяжело дышать… Святая Матерь, пощади… Избавь от страданий… Стук копыт, но какой-то странный… Как будто конь топчется на месте… Снова ржание, но далекое и тихое… Чей-то голос что-то от меня требовал, а затем похлопал по плечу.

Крик…

Боль расползлась по всему телу…

Снова боль…

Меня трясло… Я был не в конюшне? Но где… Ах, как больно… Цокот… Меня.. куда-то везут? Что… Куда меня везут? Кто меня везет?

Какая… жгучая боль…

Арли… это ты?

Вокруг так темно и холодно… Такое бывает во время лютых зим. С крыши медленно падают белые холодные комочки. Ты… ты дрожишь, Арли? Не волнуйся, сейчас станет теплее. Давай… я научу тебя танцевать? Ты сможешь согреться. Арли… дай мне руку. Вот так, делаешь шаг вперед… Теперь назад. Больно? Прости, сестренка… У меня тоже очень болят ноги. Но нужно продолжать танцевать. Во что бы то ни стало… Надо… продолжать.

Шаг вперед, шаг назад… Теперь поворот. Отлично, у тебя получается! Я так тобой горжусь…

Буря крепчает. Комочки покрыли все твои белоснежные волосы. Ты дрожишь? Не бойся, буря не вечна. Не плачь, Арли, отец скоро вернется. Он обязательно вернется. Давай… продолжим?

Арли… Знаешь, я никогда этого не замечал… Ты ведь такая добрая… Твои ручки побелели. Сейчас, я тебя согрею. Надо… надо подышать ей на ладошки, иначе ей будет еще больнее. Ах… как больно… дышать.

Буря взметнулась к самым небесам и обрушилась на нашу хлипкую крышу.

Скрежет, скрежет, хлопок!

Куда же ты меня уносишь, белоснежная буря? Оставь меня, ведь меня ждут… Я все еще…

Буря ослабла. Падаю вниз. А подо мной пропасть.

Что же это? Как…

Пропасть поглотила меня без остатка. Здесь… так холодно… Надо… продолжать танцевать… Арли… Где же ты? Я так хочу… закончить с тобой этот вальс.

Вдох!

Пропасть исчезла. В одно мгновение, будто ее и не было вовсе. Все закончилось?

Неужели… Я умер?

Приятная прохлада обволакивает тело. Быть может, я попал в рай? Я слышал, что здесь хорошо всем… Может, и мне здесь место найдется? Какое… приятное чувство. Как же не хочется, чтобы оно пропадало! Чтобы больше никогда не было боли, было лишь это чувство…

Слышу чей-то голос… Кажется, меня кто-то зовет… Может, открыть глаза и посмотреть, кто это? Нет! Тогда я точно почувствую боль! Не хочу! Прошу, хоть еще немного, дай мне побыть здесь! Ведь здесь… так хорошо…

Выдох…

Голос продолжал меня звать… Странно, он мне кажется… знакомым.

Надо… открыть глаза. Боюсь… Нет, надо собраться! Может, это Арли зовет меня на помощь? Может, я ей нужен? Надо… открыть глаза.

Веки дрожат. Что-то в груди забилось быстрее. Арли… Я уже иду!

Темно. Ничего не вижу. Но тепло. Это… замечательно. Где-то вдали вижу крохотный огонек света. Хотя нет… Огонек же совсем близко! Где это я? Я лежу на чем-то мягком. И дышу… Значит, я все еще жив. Боль стала не такой невыносимой. Кажется, что я даже рукой пошевелить смогу… Ай, больно!

Сознание понемногу возвращается. Где же я? Я точно не в конюшне, иначе бы подо мной не было ничего мягкого, а боль не прекратилась бы. Меня перенесли в другое место. А, теперь начинаю вспоминать. Меня везли куда-то! Я был перекинут через седло… Кто-то забрал меня из конюшни? Но кто? И зачем? Не понимаю.

Огонек, что я вижу. Думаю, это свечка, но она почти потухла. Не могу разглядеть ничего больше. Хотя… нет, что-то… стоит вдалеке! Напоминает человека.

Кто это? Враг? Или же друг? Может, это матушка или Арли? Ах, дьявол… Как тяжело. Совсем нет сил… Может, тот силуэт знает, что со мной случилось и где я нахожусь? А вдруг это враг? Хотя о чем я? Будь это враг, он бы не вытаскивал меня из той конюшни и тем более не стал лечить… Я захрипел, привлекая к себе внимание. Будь что будет, Боже, не оставь меня!

– Святые угодники! Ты проснулся! – сразу воскликнул тонкий голосок. – Ваше Благородие, он пришел в сознание!

– Дьявольская сила! Да перестань меня так называть. Называй меня монсеньором, как он…

Этот голос… и… монсеньор! Он жив! Хвала Богу! Я… так боялся, что граф Бодуэн убьет Вэйда! Боже, спасибо тебе!

Тем временем силуэт медленно стал подходить ко мне. Не вижу, кто это, но судя по голосу… Арли. И действительно, через пару секунд ко мне на свет тлеющей свечи вышла бледная как смерть младшая сестра с горящими от страха, волнения и радости изумрудными глазами. Измученными и утомленными.

За ней из тени вышел Вэйд. Неужели… Я все-таки смог выжить?

– О Петр! Святые угодники! Ты жив! – со слезами на глазах прошептала Арли.

Я слабо улыбнулся и взглянул на монсеньора. Тот был мрачен и молчал. Я знаю, что он зол. Зол из-за моего поступка. Ведь я же мог победить и тогда наша жизнь стала бы в разы лучше! Но… Была бы эта жизнь вообще? Пощадил бы граф Фландрский монсеньора, если бы я не послушал его немого приказа и выиграл в сражении против короля?

Ответ очевиден.

А еще… Кто меня вылечил? Судя по ощущениям, тело восстанавливается. Арли слишком маленькая, да и не понимает она в лечении ничего, матушка тоже плоха в врачевании… Неужели все-таки монсеньор? Нет, такого быть может. Тогда кто?

– Боже мой, братик, кто же мог тебя так истязать? – Арли не выдержала и заплакала. – Кто же был с тобой так жесток?

Вэйланд так ничего и не сказал. Просто развернулся и ушел. Я тяжело выдохнул и поморщился. Больно… Как… я устал…

Свист!

Нет, прошу, не надо!!!

– Братик, что случилось?

Выдох… этот звук… всего лишь сон? Я взглянул в обеспокоенное лицо Арли.

– Тише, Петр, я рядом.

Прикосновение.

Я вздрогнул. Дрожь пробрала мое тело.

Арли отдернула руку, но затем снова поднесла ладошку.

– Я с тобой братик. Все хорошо. Тебя никто не обидит.

Я долго смотрел на тоненькие пальчики сестры. Она… говорит правду? Она ведь… мне не навредит?

Легкое касание. Но… оно такое осторожное. Такое… теплое.

– А… Арли… – простонал я.

– Что, братик?

– Во… воды…

Она встала и ушла куда-то в темноту. Ее нет… уже целую вечность. Тьма сгущается. Кто-то рядом тихо зашуршал… Боже, спаси меня!

Наконец, она вернулась.

– Петр, что случилось?

– Т… там! – надломлено простонал я.

Арли взглянула туда, откуда шел звук и улыбнулась.

– Монсеньор спит. Не шуми, пожалуйста. Вот вода.

Я взглянул на ковш, который она принесла. Я попытался поднять руку. Больно…

Сестра заметила это движение и покачала головой.

– Тише, братик, я тебе помогу. Она села рядом и снова прикоснулась ко мне. Слегка подняла голову и поднесла ковш. Я жадно припал.

Глоток… Еще один и еще… Хорошо.

– Тебе нужно отдохнуть, – тихо шепнула она и отошла от кровати.

Не уходи… Арли… Пожалуйста, не уходи!

Она обернулась. И подошла ко мне.

Касание…

– Я рядом, Петр. Я совсем рядом… – сказала она… как-то далеко… очень далеко…

Арли не отходила от меня. Я то проваливался в тревожный сон, то вскрикивал и просыпался. Тогда сестра подходила ко мне и клала свою руку на мою голову. Такое… легкое прикосновение… Я почти всегда после этого засыпал. Шли дни. Я заметил, что мои силы понемногу возвращаются. Я снова мог шевелить рукой и тихо, но разговаривать.

Когда Арлетта снова вернулась ко мне с миской в руках, я стал расспрашивать ее, что произошло и где я сейчас.

Она поведала, что нахожусь я у себя дома. В тот день монсеньор приехал ночью на каком-то вороном скакуне (неужели Вэйд украл Черта из королевской конюшни? Боже, прости ему этот грех!), он привез меня всего израненного, я дрожал и бормотал что-то про бурю. Меня уложили на кровать и на утро позвали лекаря. Мои раны залечили, но я еще долго не приходил в себя. Когда же я очнулся и все поняли, что моей жизни ничего не угрожает, монсеньор отпустил лекаря и все продолжили заниматься своими делами. Наступило время жатвы, поэтому матушка весь день проводит в поле и сыроварне. Арли осталась ухаживать за домом и за больным, то есть, за мной. Монсеньор утром уходит в город и Арли не знает, зачем. Иногда он помогает матушке доставлять сыр на продажу, а иногда сам и продает его.

После своего рассказа Арли спросила о моем самочувствии.

– Арли, все хорошо, – тихо сказал я и приподнял голову, чтобы лучше ее разглядеть.

Боже праведный! Она так исхудала! Ее глаза выглядят так устало… Конечно, ведь все эти дни, что я валялся на кровати, она работала по дому, готовила завтрак, обед и ужин, ночи не спала… из-за меня. Мне стало горько и совестно.

– Арли… прости меня. Я… так виноват перед тобой.

Она замотала головкой.

– Братик, тебе не за что извиняться! Тебе лучше отдохнуть, поспать, тебе нужны силы…

– Арли… а ты помнишь… ту зиму?

Она удивленно посмотрела на меня и опустила глаза.

– Помнишь… как я учил тебя танцевать? Шаг вперед… потом назад…

– Петр…

– Ты ведь тогда замерзала. Я точно помню, у тебя… такие холодные ладони.

Я протянул свою руку к ней. Арли поставила миску с едой и осторожно взяла мою ладонь. Я так и знал. Холодные.

– Хочешь, я однажды научу тебя танцевать?

– Ах, Петр… Конечно хочу, мой дорогой братик! Обещай, что научишь меня однажды танцевать!

Я улыбнулся.

– Обещаю, Арли. Я обещаю…

Она улыбнулась и взяла миску.

– Теперь тебе нужно поесть. Давай, открой рот…

– Я справлюсь сам, – произнес я и привстал на локтях.

– Ты еще слаб, полежи…

Я махнул рукой, показывая, что справлюсь. Она не спорила. Дрожащими пальцами я взял ложку и зачерпнул из миски густую жидкость.

Глоток. Вкусно.

Голова… кружится… В глазах потемнело. Я упал обратно на лежанку.

– Петр! Что с тобой?..

Открываю глаза. Арли рядом нет. Видимо, я уснул, когда она меня кормила. Интересно, сколько дней прошло с нашей поездки в Париж? Неделя? Две? Месяц? Нужно узнать у Арли.