Текст книги "Последняя"

Автор книги: Ирина Кассета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Только когда мы зашли в лес и шли уже около получаса, он отпустил меня и сказал:

– Нам предстоит долгий переход. Жаловаться и плакать будешь дома, а сейчас ты не девушка, ты – воин. Выполняй все, что я скажу, иди по моим следам, не отвлекайся. Мое слово – закон, и ты с этим не споришь. Жалеть тебя никто не будет. Если не спрашиваю – молчи, – он достал из своей сумки сапоги. – Переодень, они лучше, – и двинулся сквозь ночь.

Было очень темно, и только его сияющие в ночи латы помогали не потерять воина из виду. Интересно, на кой он их надел? В лесу с таким грузом идти труднее. Я часто спотыкалась и даже один раз упала, благо ничего себе не повредив. Димитрию мои “ой” порядком надоели, и поэтому, в зависимости от дороги, он то брал меня за руку, чтобы вести, то вскидывал на плечо. В первый раз от такого поворота я настолько перепугалась, что чуть не перевалилась через спину на землю. Предупреждать надо. Даже с такой ношей воин оставался безмолвным, в душе, скорее всего, ругая меня на разный манер.

Осенняя ночь была непроглядной, будто смоль залила небеса. Даже звезд не различить.

Мы сделали первую остановку, когда небо посерело из-за восходящего солнца, и лес наполнился звуками, наскоро перекусив и вздремнув пару минут. Даже постель стелить не стали, просто сели, опершись спиной на дерево. Ничего не снилось. От такого отдыха только сильнее хотелось спать. Весь оставшийся путь глаза слипались, а рот то и дело открывался в зевоте.

Димитрий шел быстрым шагом, ведя по известной ему тропе. Иногда он пригибался и показывал мне стоять, чтобы мы ненароком не потревожили какого-нибудь медведя или волка, их в этих лесах пруд пруди. Воин иногда уходил дальше, предупреждая, что идет на охоту. Он быстро возвращался с зайцем или не успевшим улететь глухарем, а на стоянках мы делали костерок, где жарили вкуснейшую дичь. Припасов, что взял мужчина, должно было хватить дней на пять, да еще есть мясо. С голода не помрем.

Второй день тянулся бесконечно долго. Вокруг был лишь лес, редкие болота и вечные шорохи, которых я лишь недавно перестала бояться. Погода выдалась на удивление чудной. К вечеру, конечно, холодало, но не так сильно, чтобы этого не пережить. Мы остановились на ночь, я рухнула на землю и, сняв сапоги, стала массировать ноги. От усталости они буквально гудели. Димитрий тем временем разжег костер, разделал глухаря и поставил жарить. Все в той же надоедающей тишине.

– Ты устала? – вывел меня из своих мыслей вопрос.

– Никогда столько не ходила, и за постель я бы сейчас продала самое дорогое, что есть. Если бы оно, конечно, было – он улыбнулся неожиданно доброй улыбкой. Я же решила в полной мере воспользоваться тем, что он нарушил молчание. – Долго еще идти?

– Достаточно, – сказал он более благосклонно.

– Достаточно, чтобы оставшийся путь ты нес меня на руках? – он даже удивился такой наглости, потом покачал головой.

– Мне тоже нелегко, тем более с таким грузом, – он бросил взгляд на меня. Было обидно. – Сегодня похолодает, ложись спать со мной, – от этих слов я отшатнулась. – Я тебя не трону, – от этих слов по коже побежали мурашки страха, я уже это слышала. – Так просто будет теплее, – видя мой испуг, сказал он.

– Нет, спасибо…

– Не спорь, я не хочу, чтобы ты подхватила воспаление, – он посмотрел на меня серьезно, и было что-то в его глазах, новое и странное.

– Я не могу, извини, – ответила я после паузы.

– Делай как угодно, – сказал он зло и, постелив плащ на землю, улегся. Я последовала его примеру и легла поближе к костру.

Ночью, вопреки моему желанию, действительно очень похолодало. К тому же налетел ветер, и у меня зуб на зуб не попадал. Все попытки уснуть оканчивались провалом. Димитрий крутился и ругался, но так, чтобы я слышала, какая именно дура, и что делать со своей гордостью. Он встал, подошел ко мне и просто лег рядом, обняв и накрыв своим плащом. Я оцепенела от страха, потому что сейчас в моих мыслях был другой мужчина, который хотел воспользоваться мною при первом же случае. Я лежала, практически не дыша, видела, как ветер гнет деревья. Вся внутри собралась, будто действительно ожидая, что сейчас он сорвет с меня одежду, закроет рот рукой… И… И?

Димитрий спал, его мои мысли не волновали. Он не попытался ничего сделать, и страх, сковавший горло, отступил. Он спрятался где-то ниже, не исчезнув полностью, но уже позволил мне дышать и засыпать. Без сновидений, в спокойствии.

Правда, проспать пришлось недолго, на весь сон ушло часа четыре. Причем уснуть по-настоящему я смогла только в последний час. Димитрий, не жалея, разбудил меня, дал в руки застывшее холодное мясо и сказал:

– Идем, останавливаться больше времени нет, – и мы продолжили путь.

Наблюдая в течение трех дней спину Димитрия, я уже почти стала его тенью. Повторять его движения и остановки, следить за тем, куда он смотрит, и видеть то, что он видит. Между нами будто потихоньку рушилась стена, теперь я могла говорить с ним, и он даже отвечал на некоторые мои вопросы. Примерно на два из десяти, но и то хлеб.

– Так для чего вам доспехи? Ведь неудобно так идти, они весят, наверно, десятки килограмм? – упорствовала я.

– Это не доспехи в полном смысле этого слова. Это броня специальной магической ковки. Легче и прочнее, чем что бы то ни было. – Отвечал он, сдавшись. А потом обычно добавлял: – Ты замолчишь, если я попрошу? – на это я качала головой, он только наигранно вздыхал, и наш разговор продолжался.

***

Опять ночь, мы сидим у костра. Буквально мгновение назад рядом с нами прошла парочка лосей, которых я увидела только благодаря Димитрию. Кажется, он замечал все, что творится вокруг.

– Удивительные животные, – сказала я заворожённо, когда они прошли мимо. – Всегда поражала красота леса и зверей, – Димитрий тем временем разводил костер и привычно молчал. – Я скучаю по времени, когда жила рядом с лесом, мне не хватает этой тишины и спокойствия, – присела ближе к нему и задумалась, вспомнив Адэт. Вырвался всхлип. Что бы я отдала, будь у меня возможность оказаться сейчас дома? Да все, что угодно, до последнего носка.

Рыцарь дал мне сухарики и запеченную картошку, от которой руки сразу стали черными. Приходилось дуть и откусывать горячие кусочки, ибо есть хотелось нестерпимо, да и горячее всегда вкуснее.

Мы уже поели и расстелили постель, но не ложились. Димитрий тоже был погружен в свои думы.

– Кто еще знал, что ты – девушка и знаменитая лесная нимфа, которую повстречал один из воинов? – вдруг спросил он.

– Игнат и Петро, – сказав это, я только осознала, что так и не спросила, где они. Движимая страхом, я совсем позабыла о друзьях. – Они меня спасли, – я выдохнула и спросила: – Они живы? – я смотрела в землю, не поднимая взгляд. Было страшно услышать ответ.

– Когда я покидал их, они были живы, – ответил Димитрий.

– Но как? – спросила я.

– Как я выбрался? – я кивнула. – Не знаю, меня будто вывели из этой вечной песчаной бури. Я не стал возвращаться, сразу отправившись в лагерь, чтобы отправить подмогу.

– Это все она, – глухо произнесла я. Рыцарь на это никак не ответил, и в тишине мы легли спать. От усталости я уснула, стоило мне закрыть глаза.

Ночная прохлада обошла меня стороной. Когда я проснулась, то поняла, что все это время Димитрий обнимал меня. Попытка выбраться из крепких рук не увенчалась успехом, он лишь сильнее меня сжал. Откуда только взялась эта нежданная нежность?

От этой мысли стало не по себе. Только одно может быть этому причиной. Прислушавшись к себе, я поняла, что от рисунка исходит приятное тепло. Это могло означать только то, что Димитрий – мой новый нареченный.

Он вскоре проснулся, собрался в тишине, и мы продолжили путь. Смотря ему в спину, я думала об одном. Значит, та сила, что вывела его из пустыни, – это зов альвы. Поэтому на него не влияла сила шамана. И Аурика не могла об этом не знать, когда тащила меня к нему в палатку. Один вопрос: “Что все это значит?”

Аурика, я уверена, знает, что он – мой суженый. Она вдруг исчезает и позволяет нам сбежать. Аурика ничего не делает просто так. Но у нас нет пути назад, и впереди нас что-то ждет. И навряд ли хорошее.

Эти мысли грызли меня, и я, в конце концов, схватила Димитрия за руку, показывая, что хочу, чтобы он меня выслушал.

– У нас большие проблемы, – начала я.

– О чем ты? – сразу насторожился мужчина.

– Аурика, – я вздохнула. – Это ее план. Наш побег – это ее план, и я не знаю, что именно она нам приготовила.

– С чего ты это взяла? – я подумала, как бы объяснить всю сложившуюся ситуацию.

– Она контролирует весь отряд и при твоем появлении вдруг исчезает, притом, что знает: я первым делом побегу к тебе, и мы сбежим. Она пустила нас не на конях, а именно пешком, по этому темному лесу, – рыцарь задумался.

– Я думал об этом, – признался он честно.

– Мы идем в надежное место, где нам помогут? – спросила я.

– Сейчас это наш единственный шанс, – ответил он.

– Хорошо, – согласилась я. – Нам надо быть аккуратными.

– Чему быть, того нам не избежать, – Димитрий явно хотел сказать что-то еще, но вместо этого взял меня за руку, и мы пошли быстрее. У нас и правда не было выбора, и, если есть хоть небольшой шанс все исправить, мы должны попробовать.

После этого разговора Димитрий вел себя крайне странно. Практически не выпускал мою руку из своей, хотя я знала, что ему неудобно так идти. Когда из леса раздавался треск или сотни других звуков, он отпускал мою руку, заслонял своим телом и клал ладонь на рукоять меча. От таких его действий я окончательно превратилась в слух и сама реагировала на любое движение.

Последующие ночи он не спал. Я не знаю, как ему это удавалось, ведь сама буквально валилась, подкошенная усталостью. К тому же мои ноги превратились в одну большую кровавую мозоль: я натирала новую на только что порвавшейся старой. И, сняв сапоги, ловила мгновения блаженства. Если получалось, то находила в осеннем лесу листья кулаты, маленького растения, которое помогало заживлению. Но его время подходило к концу, и встречалось оно тем реже, чем сильнее холодало.

Стоило моей голове опуститься на плащ, я тут же засыпала. Пару раз проснувшись, я видела, как воин сидит рядом и смотрит в темноту леса.

– Отдохни, – шептала я, он же укрывал меня посильнее и качал головой. Я снова засыпала, наутро не понимая, привиделось мне это или нет.

Шел пятый день пути. Встали мы ранним утром, вокруг еще было темно. Димитрий сказал, что сегодня мы должны дойти. Его лицо было хмурым со вчерашнего дня, видимо, он обдумывал мои слова, и так же не мог прийти к решению этой странной задачи.

Сквозь деревья уже были видны огни лагеря, ветер доносил гул голосов и ржание лошадей. Мы уже час наблюдали из темноты, Димитрий молчал. Но идти нам все равно некуда, поэтому мы вышли из укрытия и направились к лагерю.

Нас встретили настороженно, но пропустили. Мы зашли в лагерь, я старалась держаться ближе к рыцарю, вокруг натыкаясь только на злые взгляды и враждебность. Здесь все явно не так, как планировал Димитрий. В сопровождении стражи и других рыцарей мы дошли до командира отряда, он встречал нас с верными рыцарями.

– Ну здравствуй, Димитрий, – сказал седобородый мужчина, но не подошел. Нас будто окружали, мужчина оставался спокойным.

– И ты здравствуй, Данил. Спасибо за такой теплый прием, – он показал руками на всех окруживших нас воинов.

– А что ты хотел? – ответил тот. – Предателей у нас встречают только так. Радуйся, что не убили тебя, как собаку, на краю леса.

– Предателей? – весело спросил Димитрий. – Уж таких титулов за мной точно не значится, – я же все время осматривалась и сжимала кулаки сильнее.

– Нам поступил приказ: если ты придешь к нам – задержать, как предателя короны, и наказать по законам военного времени. Все прекрасно знают твои отношения с королем, – мужчина поморщился. – Я надеялся, что все это – ложь, но вот ты тут, что предлагаешь делать мне?

– Поверить другу, – сказал серьезно Димитрий. – В моем лагере разлад, на нас напала шаманка из песчанников. Все мои воины одурманены, и мне пришлось бежать. Подумай, стал бы я приходить к тебе, если бы был предателем? – он сделал шаг к мужчине.

– Я уже ничему не могу верить, Димитрий, – сказал на это седобородый. – Мы должны исполнять приказы, ты это прекрасно знаешь.

– Если ты исполнишь его, то никогда себе не простишь, что убил меня просто так, за ложные обвинения. Данил, мы столько прошли с тобой, – но седобородый уже отвернулся и направился к палатке. Так дело не пойдет. Я вышла из-за спины рыцаря и метнулась к командиру, схватила его за руку, пока меня не остановили.

– Он говорит правду, – крикнула я. – Мы сбежали вместе. Из его отряда вернулся только он, остальные канули в пустыне из-за шамана. Она околдовала всех. Пока не было Димитрия, весь лагерь погрузился в раздор. Постоянные драки, неисполнение приказов. Сейчас те воины в опасности, они – добыча легче щенка. Не верите Димитрию, поверьте мне, отправьте на помощь, и мы последуем за вами. Прошу, – я упала на колени, не отпуская руки рыцаря.

– Кто ты? – сказал он.

– Мое имя Сона, рыцари спасли меня.

– Девчонка?! – он бросил взгляд на Димитрия, тот стоял, застывший, смотря на меня. – Дитя, – он поднял меня. – Война не игрушки для девочек, и решать не тебе, – он передал меня одному из рыцарей, – уведи ее. Его убить, – указал он на Димитрия и скрылся в палатке.

– Не-е-е-т, – закричала я, пытаясь вырваться, но ничего не вышло. Меня потащили подальше от поля. Я видела, как Димитрий провожает меня взглядом, готовый к схватке.

Меня завели за бараки и отправили в палатку, стоявшую на окраине, приставив стражу. Я слышала звуки боя и крики, не слушать этого я не могла. Было жутко присутствовать при таком. При казни невинного человека. Вот, в чем был план Аурики. Убить Димитрия, убрать меня и истребить армию рыцарей. От страха и волнения я сильно закусила губы. И снова молилась, теперь не за жизнь воина, а за легкую смерть, за его душу, за то, чтобы все старые и новые боги покарали эту мерзкую дрянь.

Время остановилось, и, когда крики затихли, я разжала кулаки. На ладонях алели кровавые ранки от ногтей. Прижала ладони к лицу и заплакала. Мои плечи еще тряслись, когда в палатку зашли.

– Пойдем, – произнес рыцарь. Убрав руки от лица, я посмотрела в голубые глаза Димитрия, его лицо рассекала рана, руки были в крови. – Надо спешить, – я встала и обняла воина.

– Спасибо, спасибо, что ты жив, – отпустив его, я вышла из палатки, он – за мной. В лагере было тихо.

– У нас немного времени, чтобы скрыться, – я не стала спрашивать, что там случилось. Эта история не для сегодняшнего вечера.

Добравшись до леса и скрывшись в его тени, я спросила Димитрия.

– Куда мы?

– В столицу, другого выхода нет.

– Хорошо.

Зачиналось утро, мы дошли до ручья, где оба вымылись и застирали грязные вещи, особенно окровавленную одежду воина. Наш путь теперь шел через парочку деревень. Доспехи Димитрия сильно привлекали взгляд, а, после объявления его предателем, стали опасны. Поэтому мы спрятали их в лесу. Длинные светлые волосы пришлось отрезать, они тоже были приметными.

В деревню мы вошли другими людьми. Мужчина и подросток, обычные крестьяне, если не обращать внимания на крепкую фигуру Димитрия. В деревенских домах всегда рады гостю, тем более такому красивому и с интересными новостями. Нас впустила к себе старушка, что жила на краю. Накормила картошкой и теплым хлебом, дала новую одежду.

– От мужа осталось, так и деть некуда, – отдавая рубаху Димитрию, сказала она.

Долго задерживаться мы не стали, перекусили и отправились в путь, взяв с собой немного еды от добродушной хозяйки.

Мы шли по лесу вот уже второй день. Я часто думала о Димитрии, и мысли мои были неловкими. Рыцарь был очень красив, высок, плечист, с чистыми голубыми глазами. И он был силен настолько, чтобы помочь мне сбежать от оборотня. Но не могу же я просто так заявить, что богами нам определено быть вместе? Наплести сказку про старую легенду, а потом? Вдруг он откажет или, что еще хуже, сойдет с ума, как Эрридан, и тогда мне не убежать. Все это грызло меня.

Ночь и новый привал. Теперь мы жжем костры и жарим зайца, которого поймал рыцарь этим днем.

– Я вспомнил тебя, – завел разговор воин. – Ты – тот утопленник, которого нашел на пути ко мне отряд Игната.

– Угу, – ответила я, дуя на горячее мясо. – Я надеюсь, что они живы.

– Я тоже, – ответил он честно. – От чего же ты бежала? Говори правду, нам еще долго идти. Я не хочу очередной нож в спину, – будто бы он знал, что меня волнует.

– От мужчины. Я бежала от сошедшего с ума оборотня, – я смотрела в его глаза, когда говорила это. Он не показал вида, что удивлен, просто кивнул и замолчал, будто ожидая, что я продолжу. – Он хотел заявить на меня права и избил свою невесту, когда та сказала, что хочет остаться с ним. Она и помогла мне бежать, но нас настигли наемники. Моего спутника, возможно, убили, меня сбросили в Терку, – я закончила рассказ, ожидая, что скажет мужчина.

– Оборотни берегут свою пару, – сказал на это Димитрий. – Он будет тебя преследовать, – это был не вопрос, и я решила не отвечать. – Пока ты с рыцарями, – он осекся, и мы оба замолчали, погрузившись в свои мысли.

Спали мы вновь вдвоем, спасаясь от холода.

***

Она появилась из ниоткуда, просто возникла на нашем пути. Все такая же, со злым оскалом и письменами на теле, черными волосами. Димитрий задвинул меня за спину и вынул меч.

– Как мило, – произнесла Аурика. – Вы уже подружились? Я рада. Не будем медлить, – она появилась рядом со мной и, вцепишвись, бросила на землю, где тут же схватила меня за волосы. Димитрий не успел на это отреагировать и сейчас зло смотрел на ведьму. – Я вижу тебя насквозь, – прошипела она. – Вижу, что движет тобой, и из чего ты состоишь. Знаю, что девчонка стала тебе дорога, и с каждым днем рядом с ней ты чувствуешь себя все лучше. Милая пташка не рассказала тебе, почему? Ты знаешь, кто такие альвы, рыцарь? Слышал легенды о женах нескольких мужей? О женщинах, что владели сердцами королей, воинов и магов, объединяя их в самые могущественные кланы? – Димитрий молчал. – Знаешь ли ты, какая магия прячется в этой девчонке? Она уже проникла в твое сердце, уже пустила туда свои корни, и ты уже принадлежишь ей. Теперь она не просто девушка из толпы, она – твой светоч, – она рассмеялась. – Она – твоя надежда и твоя слабость. А теперь слушай меня, воин. Едь в Хасу, умоляй короля вывести все войска с земель моего народа, а иначе, – она сильно дернула меня за волосы и запрокинула мою голову. – Девчонка будет приходить тебе в письмах по частям. Ты меня понял?

– Дословно, – ответил Димитрий.

– Вот и умница, мы ждем тебя, – ведьма скрылась со мной во тьме перехода.

***

Я очнулась в своей палатке, голова нестерпимо болела от воздействия чужой магии. Шаманка заботливо доставила меня обратно в лагерь и бросила на землю, сказав, чтобы я не совершала глупостей. Димитрий был на пути к Хасе, и я не уверена, что слова ведьмы на него повлияли. Не верилось мне и не хотелось, чтобы он пошел на поводу у Аурики. Он – воин и должен думать в первую очередь о своем войске.

С нашего ухода ничего не изменилось, воины все так же вились вокруг девушки и не обращали внимания ни на что иное. Драки стали обычным делом, даже убийства уже не пугали. Стало страшно ходить одной, в пылу драки могли пришибить и меня.

Аурика любила приходить ко мне и рассказывать, как убила моих друзей в пустыне, лишив силы песчаными бурями. Рассказывала, как Димитрий должен вымаливать у короля отступление, и о том, как она убьет воина, а потом и меня. Она получала удовольствие, смакуя грязные и жестокие подробности. Она предлагала перейти на ее сторону, говорила о том, что две легенды должны стать явью вместе. Мечтала, как будет владеть миром благодаря моему дару. Она была всемогуща, и противопоставить ей мне было нечего. Оставалось только не обращать внимания на ее слова и сжимать кулаки.

Этими рассказами она подвигла меня на мысль. Эта мысль пришла ко мне во время долгих ночных раздумий. Мысль о том, как уничтожить эту дрянь. Димитрий придет в лагерь, один или с войском, но придет. Не может не прийти, тут его воины. Его люди здесь. Аурика ошиблась, думая, что главная причина борьбы рыцаря – это я. Нет. Он – вождь своего народа, и его он точно не бросит. Но шаманка надеется на меня, ей плевать на рыцарей. А значит, если убрать одно звено, то все распадётся. Если ей нечем будет удерживать воина, то и противопоставить она ему ничего не сможет. Не будет меня, не будет и сдерживающей силы, как думает Аурика. А значит, мне только и надо, что убедить ее в своей готовности идти на смерть.

***

Шли дни, Димитрий не появлялся, и это начинало настораживать. Закрадывались мысли, что его бросили в темницу или остановили где-то в пути. Волнение становилось все больше день ото дня. Аурика подливала масла в огонь, говоря о том, как Димитрий жалок, а я глупа.

Был жаркий день, когда из пустыни к нам пришли послы песчанников. Замотанные в балахоны, они прошли по нашему лагерю и двинулись в палатку командующего. Никто их не остановил, у рыцарей не осталось воли, они следовали приказам шаманки. Аурика встретила гостей, они долго говорили, и лишь ночью посланники двинулись обратно. Проходя мимо, один из кочевников задел меня плечом и вложил что-то в мою руку. Я не подала вида, и, когда они скрылись из виду, пошла к себе, чтобы под светом прочитать послание.

“Будь осторожна”.

Не осталось сомнений: Димитрий готовит удар, и нанесет он его из стихии Аурики.

Рыцарь не медлил, и уже на следующий день произошла битва.

Я стояла и чистила овощи к обеду, когда пришли “песчанники”, но в этот раз все не прошло гладко. Лагерь взорвался воплем Аурики, и палатку, в которой они были, снесло резким порывом ветра. Тут же будто из пустоты появились воины. Они обезоруживали тех, кто готов был биться за свою госпожу. Быстро сработав, они взяли ведьму в кольцо, она яростно смеялась.

Димитрий, сняв с себя повязанную на голове ткань, вышел вперед, выставив меч.

– Глупый мальчишка, – прошипела она и, в одно движение оказавшись рядом со мной, бросила меня на землю. – Я убью ее, – это был идеальный момент. Я крикнула:

– Попробуй, – и на ее глазах я острым ножом прошлась по руке, густая бордовая кровь заструилась по белой коже. Доля секунды и отвлечение внимания – все, чем я могла помочь рыцарям, но и этого хватило. Воины бросили в нее копья, одно из них пронзило ее спину. Свирепым взглядом смотря на меня, шаманка повисла на деревянной рукояти.

– Мы могли завоевать мир, – шепчет она в агонии. Несмотря на то, что была сильно ранена, она яростно пыталась вырвать копье из земли. Что ей и удалось.

Такое зрелище никогда не забудется. Черная шаманка с грязными волосами, испачканными кровью, пронзенная тяжелым копьем, двигается мне навстречу, протягивая свои окровавленные руки. Она шла недолго, пока острый меч Димитрия не сверкнул на солнце, и на землю не повалилась отрубленная голова. Тело, лишившись опоры, медленно упало, залив кровью песок. Я отодвинулась подальше, не в силах встать, чтобы темная жидкость не коснулась меня.

Ко мне подошли, взяли на руки, и знакомый голос сказал:

– Тише, девочка, все будет хорошо, – мы отдалялись. Последнее, что я видела в тот день, – это как тело Аурики сжигают, и черное пламя озаряет лазурное небо.

***

Все началось заново. Опять я, выжившая вопреки словам шаманки, Игнат и Петро, которых разыскал Димитрий в пустыне. Оживший лагерь, где не было драк, а только ночные посиделки у костра и истории. Никто не упрекнул рыцарей, под властью ведьмы потерявших разум. Большинство из них осталось в лагере, некоторые ушли в другой отряд вместе с войском, что направилось в Хасу. До их отбытия только раз в лагерь вновь вернулась враждебность.

Это произошло после боя, когда приехал советник и прилюдно отчитал Димитрия за то, что тот самовольно приказал армии идти в атаку. Все происходило около палатки во время обеда. Худосочный мужчина вышел первым, заявив:

– Все это – глупые домыслы!

– На войне нет глупых домыслов, Стислав, – отвечал идущий за ним рыцарь.

– Значит, есть, – настаивал советник.

– Я не поведу своих воинов в атаку, тем более из-за шаманов, которые, как выяснилось, существуют до сих пор – твердо заявил Димитрий.

– Это не твои воины, и ты не главнокомандующий, не забывайся, – смерил Стислав рыцаря высокомерным взглядом. – Вы принадлежите королю, и это его приказ.

– Но…

– Приказ, а не просьба. Я все сказал. Если они нападут, вы будете сражаться.

– Легко обрекать воинов на смерть, если сидеть под защитой крепких стен, – прозвенело над лагерем.

– На что вы намекаете? – зашипел министр.

– Рыцари в первую очередь принадлежат Веторгу, нашему богу и покровителю, а уж потом царю. А наш бог не любит напрасных смертей, – Стислав весь побелел от ярости.

– Как ты смеешь, смерд! – Он аж подскочил.

– Я заслужил свое звание смелостью, а не происхождением, – ответил на это воин. – Вам пора, – он указал на дорогу, и мужчина, быстро чеканя шаг, пошел к лошадям вместе с охраной.

До самого вечера воина не было видно в лагере. Кто-то сказал, что он ускакал вслед за министром. В это мне совсем не верится. Скорее всего, уехал по своим делам или опять в разведку. Все Рыцари, после отъезда сухопарого министра, суетились и бегали по лагерю, обеспокоенно поглядывая на песчаную степь. Ближе к вечеру, когда зажгли огни костров, меня подозвал к себе Игнат. Сказал, что нам есть о чём поговорить.

Я села на землю рядом с ним, смотря на блики огня и на то, как старый воин готовит походную кашу на ужин.

– Как ты сегодня совсем не одичала? – спросил он, устало потирая глаза. Видно, не только простые воины беспокоились, но и он без дела не сидел. – Димитрий так и не вернулся, – промолвил он. – После приезда Стислава все на ушах стоят. Если ты заметила, его у нас никто не любит. Хоть мы все тут дворяне, таких аристократов не признаём. Наверное, – он сделал небольшую паузу, – мы – последние приличные люди в нашей стране, – потом оглянулся на меня, будто бы сожалея, что произнёс эти слова. Я просто смотрела на него, внимательно слушая. – Димитрий не любимчик у наших царей, он их не любит, – сказал он чуть тише. – Да будто бы есть за что их любить, – он повел плечами, закутавшись сильнее в плащ. – Так вот, о чём это я? Димитрий – хороший воин, но не аристократ. Для благородных людей это не имеет значения, потому что в нашем деле важно совсем не это. Но находятся глупые высокородные выскочки, которые так и мнят себя властителями мира, и простолюдин в армии их не устраивает.

Тут к нам подошел Петро, принеся каждому кашу, присел и спросил:

– О чём вы тут шепчетесь? – Игнат ответил:

– Да всё о том же, о чём и весь лагерь говорит, – Петро хмуро свел брови.

– Самим становится стыдно, что во главе армии стоят такие люди как министр и иже с ними, – он оглянулся: не слышит ли кто наш разговор. Потом сказал тише, – всем нашим вельможам нужно дать хотя бы сотую долю того благородства, которое есть у Димитрия.

– Он был простым мальчиком, сыном конюха и придворной швеи, – продолжил Игнат прерванный другом разговор. – Учили его драться серебряные воины, которые состояли при короле. Не при том, что правит сейчас, а при жизни его батюшки. Он был неплохим правителем. Жалко, что под конец совсем из ума стал выходить, – Игнат долго смотрел на костер, потом заговорил снова. – Я тоже его учил, занятым он был мальчишкой. Пока все бегали и воровали на площадях и рынках, он пропадал в казармах и на учебных полях, учась и отрабатывая удары, как самый настоящий из благородных рыцарей. Он многим нравился, и это покровительство даровало ему титул и преданность серебряным рыцарям. Он прослужил отличную службу, ни разу не запятнал свою честь, которой уже давно нет у наших дворян. Воины его ценили и слушались, поэтому он дослужился до капитана. Но война и рыцарские походы – это одно, а столица и королевский замок – совсем другое. Наследник его невзлюбил, хотел забрать титул и лишить звания рыцаря. Поговаривают, что чем-то наш Димитрий не угодил величайшей особе, – на этих словах Петро слабо ударил друга локтем, мол, молчи. – Да об этом все знают, чего молчать-то? – ответил на действие друга Игнат. – Если я не расскажу, то кто-то из наших вояк, да ещё и прибрешут. – В общем, собрал он как-то бал. Хотел, видимо, Димитрия при всех унизить. Да только нашему капитану палец в рот не клади. Выразил он на приёме отсутствие своего уважения, и к наследнику, и к благородным аристократам. С бала ушел и потерял звание командира. Что на бумажке написано, в военных походах не действует, поэтому здесь он для всех командир, – воин опять надолго замолчал.

Поглядывая на палатку Димитрия, я ела пересоленную походную кашу. Невольно волнение за мужчину передалось и мне. Мои рыцари вскоре поели и ушли к себе спать. Мне же спать не хотелось, поэтому я решила прогуляться по лагерю. Посидела у нескольких костров, слушая рыцарские байки. Все поднялись, когда услышали ржание лошади из леса. Кто-то рядом сказал: «Командир вернулся». Все вздохнули с облегчением. Он спешился и быстрым шагом пошел в палатку. Я тоже поднялась от дальнего костра и решительно пошла в палатку к Димитрию. Будто что-то в груди требовало увидеть его сейчас.

Я вошла бесшумно, мужчина переодевался. Мы не говорили с ним с того времени в лесу. Он, если было время, спрашивал, как у меня дела, и кивал, когда я отвечала, что все хорошо.

Красивое тело воина было покрыто шрамами.

– Что ты хотела? – спроси он, и я сначала даже не поняла, к кому он обращается. Значит, заметил.

– Как ты? – искренне поинтересовалась я.

– Бывало и хуже, – он повернулся ко мне, посмотрел недолго. Потом сделал пару шагов и обнял меня, прижав к широкой груди. – Просто постой так со мной, ничего не говори, – я тоже обхватила его руками и прижалась сильнее. Возможно, нам обоим это было нужно. Постояв так немного, он отпустил меня и глухо произнес: – Иди, сейчас мне нужно побыть одному, – я не возражала и тихонько вышла на улицу, сердце колотилось, как бешеное, а в груди было приятно тепло.

***

Понемногу, но всё вокруг стало изменяться. Мы отправили раненых и убитых ушедшим караваном, проводив их самым роскошным пиром, который я видела когда-либо. Меня же, после случая с Аурикой, стали замечать. Подходили и спрашивали, как я, шутили про мою ложную немоту. Помогали, если видели, что я не могу с чем-то справиться. Из обычного подростка я превратилась в девушку, которая помогла справиться с ведьмой. Я все чаще замечала, что Димитрий стал пристально наблюдать за мной, где бы я ни находилась. Стал больше говорить со мной и даже как-то научил меня, как правильно держать нож.