Текст книги "Последняя"

Автор книги: Ирина Кассета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Ничего не бойся, я рядом, я не отдам тебя ему, – я обняла его в ответ.

– Спасибо. Дай мне свою одежду и клинок, я кое-что придумала, – парень опустил меня. Хоть и посмотрел, не веря, но все, что я просила, отдал и пошел в трактир, договариваться о лошади. Я же, быстро забежав на второй этаж постоялого двора, нашла пустую комнату и, закрыв дверь на щеколду, сбросила платье. Отрезав длинную полоску ткани, я замотала грудь, быстро натянула на себя мужскую рубаху и штаны. Волосы шнурком собрала в хвост и тут же его отрезала, кидая волосы к одежде. Накинула плащ и спустилась вниз. Радан, увидев меня, оторопел. Я провела по коротким волосам рукой и подошла к нему. Вещи и волосы выкинула из окна. Быстро расплатившись за новую лошадь, мы отправились в путь.

– До порта полдня пути, – сказал Радан. – Зачем ты переоделась?

– Так он не узнает сразу, смогу убежать, – парень на это промолчал.

В бешеной скачке прошла ночь, утро, день, и лишь под вечер мы доехали до порта, название которого я не запомнила. Там Радан договорился на ближайший корабль до Хасы, который отходил через час. Мы стояли на берегу под сильным ветром, ожидая посадки.

– Он найдет тебя, – сказал Радан.

– Нет, мы спрячемся.

– Я не думал, что Эрридан способен на такое, – сказал он и покачал головой. – Видно, у него совсем от близости голова поехала, – я кивнула, имея ввиду свадьбу и его поступок с Вестой. – У нас день или всего несколько часов форы. Если успеем покинуть берег, то удастся увеличить разницу, – немного помолчал. – Ты мне нравишься, Сона, – я удивленно посмотрела на него. – Эрридан не вправе тебе указывать, с кем быть. Это его проблемы, что ты – его истинная пара, он не должен был тебя принуждать.

– Радан, ты – прекрасный парень, но ты не знаешь, кто я на самом деле, – он подошел и обнял меня, сказав:

– Мне все равно, – я просто прижалась к нему, сжимаясь от холода и грусти.

Вскоре объявили посадку на корабль, нам выделили крохотную каюту с двумя местами в двухъярусной кровати, подумав, что мы – два парня, направляющиеся в столицу. Мы разместились и вышли на палубу, посмотреть, как отходит корабль. На борту было мало народу, и суденышко было небольшое.

Когда берега уже было не видно, мы спустились в каюту и уснули, долгая дорога давала о себе знать.

Я не слышала, как дверь в нашу каюту открылась, как зашли люди и оглушили Радана. Я проснулась лишь тогда, когда меня стащили со второго яруса и поволокли.

– А где баба-то? Это же малец, – пробасил мужик, который тянул меня за ноги. Я пыталась вырываться, но мне пригрозили ножом, и я перестала буянить.

– Нам-то разница какая? Мож, у них так бабы выглядят, – ответил второй, у которого был тесак. – Нам сказали одного убить, второго на берегу оставить, так и сделаем. Баба, не баба, хер с ним, – мужик загоготал, а мне стало невероятно страшно. Это Эрридан заказал нас? Значит, не отпустил и отпускать не собирался. По телу поползли мурашки, меня же сейчас убьют. Надо что-то делать. Я стала кричать, но проходящий мимо мужик, сплюнув, сказал:

– Да заткнись ты, и так тошно, – значит, куплен весь корабль. Мужики, что несли меня, загоготали.

– Давай бошку отрубим, и в воду? – спросил тот, что был с ножом.

– Как обычно, – вздохнул тот, что нес и отпустил меня, я с неожиданной прытью вскочила. – Ээээ, ты куда? – заорал мужик.

Я бросилась к борту, чтобы нырнуть в воду. У самого края меня перехватили, но я, собрав все силы, стала колотить руками и ногами по мужику, зубами вцепилась ему в грязный палец, да так сильно, что он заорал от боли:

– Пусти, сука! – и сам же толкнул меня за борт.

Вода была ледяной, небольшие волны не давали увидеть, что творится на корабле. Я поплыла в сторону берега. Слава богам, река, а не море. Берег был далеко, но до него можно доплыть.

Первым приветом от подземных богов стала судорога, которая схватила меня за ногу. Я охнула и, пытаясь держаться на плаву, попробовала размять мышцы, но боги смерти не хотели отпускать меня так скоро, и судорога схватила вторую ногу. Я взвыла. Мне не доплыть, вода слишком холодная. Приходилось задерживать дыхание, когда я в очередной раз уходила под воду, что случалось все чаще. Ногу не отпускало, а руки уже так устали, что силы уходили из тела. Вокруг было так холодно и темно, я уже не знала, где именно берег.

Судорога ударила еще раз, и я пошла ко дну, уже не в силах вынырнуть.

В последние минуты этой жизни я думала о богах, просила их о помощи. Если у них на меня планы, то я должна выжить.

***

(Тер`Рионовские пустоши)

В крепости, что на границе Тер`Рионовских пустошей, творился невиданный доселе ужас. По двору бегали мужчины, седлали лощадей, друг за другом выезжали из конюшен и исчезали во мраке лесов.

В детской комнате нянечка запирала дверь и запрещала детям вылезать из кровати, сама украдкой смотря в окно и молясь:

– Горе-то какое.

В спальне похитителя сидел мужчина, его светлые глаза горели яростью и… болью?

– Что ты натворила? – спрашивал мужчина красивую темноволосую девушку. – Зачем ты это сделала? – девушка улыбнулась и произнесла:

– Если мне быть несчастной, то и ты счастлив не будешь!

Глава 2.

(Дорога в Шалане)

Отряд шел от столицы на север, впереди было еще два дня пути до Пустыни Ий. Они были вспомогательным войском для главной армии, которая уже располагалась на границы страны. Леворг выдался холодным, по ночам даже костер как следует не грел. Лошади ехали мйедленно, после дня скачки им нужно было отдохнуть. Сами рыцари уже порядком устали от дороги. Молодым хотелось пустить коней вскачь и ворваться на поле боя, старым же воякам милее был дом и теплый очаг.

– Говорят, на этот раз пустынники стали сильнее, – произнес молодой белобрысый парень, который ехал в первых рядах.

– Да хоть бы, а то ведь смешно на них с мечом идти, когда на тебя – с дубиной, – усмехнулся рядом едущий.

– И чего им на месте не сидится? Будто больно нам их пустыня нужна, – ответил тот, что ехал справа.

– Кочевники, – протянул сидящий слева.

– И то лучше, пусть даже кочевники – уже не дворец охранять. А то осточертело, кроме попрошаек да воришек, не бывает никого, – сказал светловолосый.

– Ты бы сплюнул, а то беду накликаешь. Наоборот, хорошо, что в столице нам не с кем возиться.

– И то верно, – почесав голову, ответил парнишка.

В хвосте плелись два самых старых воина. Им уже не были интересны рыцари и война.

– Давно мы с тобой, Петро, в поход не ходили, – почесывая седую короткую, бороду заявил воин.

– Заржавели доспехи у меня во дворе, – пропел темноволосый мужчина известную дорожную песню.

– И подковы у лошади дядька украл, – продолжил седой мужчина. Петро расхохотался.

– Мы свои походы уже отходили, Игнат.

– Твоя правда, Петро, – кивнул рыцарь. – Прошло, думаешь, наше время?

– Наше время прошло, и слава богам. Я не об это горюю.

– А о чем?

– Боязно мне, Петро, что великие времена прошли. Что и рыцари уже не настоящие, а так… Только слава наша и осталась, – Игнат задумался.

– Пока жив Димитрий, наша слава живет и в нас, – Петро усмехнулся.

– Напоминает меня в старое время. Хоть и молодой, а удали, – он присвистнул.

– Вот то-то же. Жаль, что на всю армию таких, как он, совсем мало осталось.

– Радуйся, что хоть кто-то есть.

– И то верно, но на язык парнишка совсем неладен, – улыбнулся Петро, вспоминая сцену у короля. – Как он вельможу нашего, – рассмеялся мужчина.

– Говорит: армии лидер нужен, а не царь. Зря он, конечно, так, но лицо-то у этого было… Вот и хохма, весь двор потом потешался. Зато остался без титула.

– Так и правильно, он – показатель, что не только из дворян рыцарями становятся, но и из простого люда, – к мужчинам подъехал молодой парень.

– Разрешите доложить? – обратился он.

– Давай уже, раз приехал, – отвечал Игнат.

– Мы пошли коней поить к речке, а там, на берегу, парень лежит.

– Утоп что ли?

– Да нет, вроде, дышит, – отвечал солдат.

– Поскакали, значит, посмотрим, – мужчины сорвались с места и с бывалой лихостью понеслись к реке.

На берегу Терки, реки, которая тянулась от северных пустошей по Ватилии и заканчивалась в Шалане, лежало тело молодого парня с короткими, небрежно обрезанными волосами. В теплой рубашке и штанах. Лицо его побелело от холода, губы так вообще стали синими. Петро приложил ухо к груди парнишки:

– Дышит, несите одеяло и самогона, – мужчина стал расстегивать рубашку, но тут же запахнул полы. – Игнат, – позвал он, а потом прошептал на ухо. – Это девчонка.

– А ну-ка всем брысь, что расселись! – крикнул Игнат и воины нехотя стали расходиться.

Мужчины же сняли с девушки рубашку, ткань тоже пришлось резать, чтобы грудь не сдавливала. Сняв также штаны, препятствовавшие проведению процедуры, они обтерли тело самогоном, чтобы согреваться начало, и завернули в теплое одеяло.

– И что мы с ней делать-то будем? – спросил Петро.

– С собой повезем, – взяв девушку на руки, ответил Игнат. – Или ты ее, ирод, здесь оставить хочешь, на надругание? Неужто падали мужской на земле мало? – Петро, не раз видевший подобное, поморщился.

– Ну куда ей с нами, мужиками, на войну?

– Очнется, там и посмотрим. Одну ее в этих местах я не оставлю, – рыцарь понес девушку к телеге, специально для раненых предназначенной, уложил. – Будем рядом ехать, – сказал он и, подведя ближе лошадь, сел в седло. Петро последовал за ним.

Долго еще старые воины ехали молча. Каждый думал о своем, вспоминая что-то. Война – это тяжкое бремя, она и после стольких лет живыми картинами встает перед глазами.

***

(Тер`Рионовские пустоши – пограничная застава)

– Я послал птицу к ее родителям, они уже в пути, – на вожака было больно смотреть, он уже третий день сидит в своих покоях, не ест. Традиции требуют отдать бывшую невесту родителям, и он, как ее покровитель, должен при этом присутствовать. Все в замке видят тоску его зверя, но помочь не могут.

– Хорошо, – глухо ответил оборотень. – Что с Раданом?

– Пришел в себя, проклинает всех и просит, чтобы ему дали поговорить с сестрой. Кто же знал, что Веста такая…

– Это я виноват, что она на это пошла.

– На убийство? Ладно, Сона, может, ревность сыграла, но брата? – рассуждал Велимир. Стало тихо, а потом раздался рык. Оборотень понял, что сболтнул лишнего. – Извини, я пойду, – вышел, закрыл за собой дверь. Он никогда не видел друга настолько злым, с этим надо что-то делать, иначе он сорвется и разгромит всю заставу.

***

(Шалан)

У богов я, видно, была в чести: открыв глаза, увидела солнце и небо, то бишь жива. После пробуждения пришел сильный кашель, горло раздирало так, что, казалось, пойдет ртом кровь. Меня согнуло пополам, тело ломило.

– Тише, не кашляй, только хуже будет, – я даже не поняла, к кому это он обратился. – Выпей, – мне дали бутылку, сделала глоток и опять зашлась в кашле: спирт. – Останови телегу, – зычно крикнул голос. – Эй, ты как? – на меня смотрел седобородый мужчина в доспехах. В ответ я смогла только покачать головой. – Поезжай к магу, принеси что-то от простуды, скажи – приказ, – послышался топот копыт. – Сейчас лучше станет, у тебя воспаление от холода пошло, наш лекарь поможет, – поняла, что меня трясет от жара, легла на телегу.

Прискакал гонец и принес что-то в склянке, я выпила.

– Ложись спать, все пройдет, – закрыла глаза и провалилась в сон.

Снилась мне дорога и лес, холодный ветер царапал лицо. Из леса, что совсем рядом был, доносился вой, но не злой, а настолько пропитанный грустью, что самой впору выть. В голове появился образ Радана. Из леса вышел большой белый волк, остановился передо мной, принюхался. А потом завыл так, что от громкости заложило уши, и я проснулась.

– Тихо, тихо, – передо мной опять появился седой мужчина. – Легче-то стало? – я кивнула и показала, что мне нужно выпить, больно горло пересохло. Дали воды, я сделала пару глотков из фляги, огляделась. Места были незнакомые.

– Ты на границе Пустыни Ий и Шалана, едешь с отрядом рыцарей в поход, – посмотрев на мужчину еще раз, мол, шутить вздумал, я поняла, что правду молвит. – Тебе еще отдохнуть маленько надо, как в себя придешь, мы и потолкуем, а пока спи. Мы тебя не тронем, не боись, – от этой фразы захотелось сплюнуть, слышала уже, да верится с трудом.

Слабость усыпила меня еще раз, теперь без сновидений.

Утро смешалось с ночью, я проснулась, когда рыцарский отряд уже глубоко спал, кроме пары сторожей и двух мужчин, что я видела раньше. Они первыми заметили мое пробуждение и подошли. Только сейчас осознала, что лежу под одеялом голая. Я шарахнулась от них: снасильничали.

– Тише, успокойся, – заладил седой. – Одежду пришлось выкинуть, а тебя мы раздели, чтобы самогоном обтереть. Обморожение же могла получить, – я не верила им. – Мы принесли тебе одежду, – мужчина протянул рубаху и штаны. – Для всего отряда ты – парень, – сказал он тише. – Поэтому тихонько переоденься здесь и подходи к нам, – я смотрела на них все также удивленно и испуганно, но одежду приняла и, когда рыцарь отошел, переоделась под одеялом.

Спрыгнув с телеги, я босиком пошла к костру, где сидели мужчины. Остальная часть лагеря была чуть поодаль.

– Игнат, ты чего ей обувь-то не дал? – спросил темноволосый рыцарь. Седой ударил себя по голове.

– Забыл, утром у парней попрошу, все равно ведь из дома всякую дрянь везут. Ты садись, – он указал на место рядом с собой, но я села дальше. – Боишься, – понял он. – И правильно, никому доверять нельзя, – я кивнула и, обняв колени, уставилась в костер. Мужчины долго молчали.

– Мы тут решили, что тебе мальчиком лучше тут быть. У нас, конечно, это не в чести – девушек обижать, да кто же этих молодых знает. Такой соблазн вдали от дома, для них слаще сладостей столичных, – после этих слов я сжалась сильнее. – Нас не бойся, а к другим лучше не ходи, – кивнула. – Нам ехать до Пустыни Ий, там у нас армия стоит, от пустынников отбиваемся. До туда поедешь с нами, а там, может, поймаем тебе караван торговый, – мужчина кинул ветку, что держал в руке, в костер.

– Звать-то тебя как? – спросил Игнат. Я пожала плечами, горло все еще болело, и говорить не хотелось. – Надо имя дать, – задумался он. – Будешь Дан. Коротко, и запомнить легко, – я кивнула. А у самой в голове был ворох мыслей. Что к рыцарям попала – хорошо, еще лучше, что выжила. Гордость Шалана, серебряные воины точно смогут противостоять одному взбесившемуся оборотню, значит, пока я здесь, мне ничего не угрожает. Со стороны волков, по крайней мере. Мою задумчивость мужчины восприняли за другую монету.

– Снасильничали? – прошептал темнобородый. Игнат пожал плечами, а потом кивнул. Я же этот разговор пропустила мимо ушей.

***

Дорога стала моим домом, а лес и птицы – моими соседями. После бессонной ночи Петро, темноволосый рыцарь, привел мне небольшую лошадку. Мол, теперь поезжай так. Седлать лошадь я не умела, поэтому Игнат показал, как это делать правильно. В мужском седле ехать было сложнее, да к тому же мне никто не старался помочь, как оборотни. При мысли о них я поежилась.

До пустыни оставались считанные часы. Вид вокруг менялся: по правую руку еще был лиственный лес, а по левую уже простирались пески.

– Раньше тут везде лес был, – сказал Петро. – Пустыня все живое жрет, от этого и люди в ней – пожиратели. Все им мало, только жертв да навар подавай. Хотели бы – давно бы свою страну на процветание вывели.

– Нам хоть есть, где кости размять, – улыбнулся Игнат. – Все одно, их не изменить, так чего болтать.

Мы въезжали в лагерь. Нас пропустили через заграждения. В лесу стояли большие белые шатры, Игнат сказал, что это казармы. Чувствовалась некая строгость и правильность форм и построения, даже костры стояли строго перед палатками, выстраиваясь в одну сплошную линию. В лагере не было никакой суеты, присущей любому сборищу людей. Часть повозок стояла по периметру, образуя оборонительный рубеж. Чуть дальше от жилой части располагались столовые и телеги с фуражом, их охраняли особенно сильно. Во главе же этого лагеря, прямо по центру, стояло поистине огромное сооружение – Центр командиров Гвардии, вот уж точно ни с чем не перепутаешь. Мой спутник объяснил мне, что там они собираются лишь на обсуждение важных вопросов. Живет же каждый во главе своего отряда. По шатрам нельзя было понять, где живет командир, дабы, если враг проникнет в лагерь, он не мог расправиться со всем командующим составом. Даже в обращении старались не использовать званий. Каждый и так знал своего командира в лицо. Все это рыцарь умудрился рассказать, пока мы проезжали мимо костров солдат, которые, кажется, даже не замечали нас, а может, старательно делали вид. Мы остановились у одной из небольших палаток.

– Это наша, – пояснил Петро, спрыгивая с лошади. Мужчины, отодвигая ткань, скрылись внутри. Я осталась снаружи. – Заходи, – появился из палатки рыцарь. – Ты будешь с нами жить, – это мне совсем не нравилось, но я зашла и встала у выхода.

Шатер был вместительный, с двумя спальными местами, столом и магическим освещением.

– Спать пока будешь здесь, – Игнат указал на одну из кроватей. – А я на полу посплю, не впервой, – после его слов, я не сдвинулась с места.

– Дан, проходи, не стой, – позвал Петро. – Мы тебе в деды годимся, тебе молодых бояться надо, – от этого я поморщилась, вспоминая Эрридана. Мужчина заметил и замолк.

– У нас сейчас военный совет, мы надолго уйдем. Ты располагайся в палатке, если захочешь выйти далеко, по лагерю не ходи. Ни с кем не говори, на рожон не лезь. И ты это… возьми у меня бинты и перемотай грудь на всякий случай, – мужчина отвернулся и достал их из сумки, положил на кровать. – Мы пошли, захочешь есть – подойди к костру, должны накормить, – кивнула и они вышли.

Оставшись одна, я первым делом попыталась найти зеркало. Хотелось посмотреть, как выгляжу. По моим ощущениям, я очень похудела и, видно, от переживаний и болезни у меня начали выпадать волосы, то есть, вид я представляю крайне удрученный. Зеркала не нашлось, но зато было ведро с чистой водой, которой я умылась и вымыла грязные доселе волосы. Взяла бинты, что лежали у сумок Игната, обернулась на вход. Отошла в дальнюю часть палатки, сняла рубаху и стала бинтами нетуго обматывать тело.

Выйти в лагерь все равно пришлось. Около большого шатра был костер, на котором что-то готовилось в котелке. Я подошла ближе, взяла деревянную тарелку, лежавшую в груде посуды. Дежуривший у огня старый воин, увидев меня, спросил:

– Это ты – тот утопленник? – я кивнула. – Проголодался? – еще один кивок. – У нас на обед суп, – и налил мне в тарелку половник наваристого мясного бульона. Горячая похлебка обжигала, но я была очень голодна.

Раздался шум шагов, я подняла голову от тарелки и увидела, как на носилках несут раненых. Их было больше десяти. Заметив, как я на это смотрю, старый воин произнес:

– Это война, что ты хотел, – я же проводила взглядом процессию. Впервые вижу смерть так близко.

Далеко не уходила, ибо запутаться в однотипных палатках было легко, а где мои рыцари, я не знала точно. Взгляд зацепился за скопление мужчин, стоявших около огороженной поляны. Подошла ближе: два воина без доспехов дрались. У них не было оружия, только свои силы. Один из них был намного старше, второй – мой ровесник, и они были смутно похожи. Наверное, родственники. Это был учебный бой, и многочисленные зрители наблюдали за маневрами. Все это происходило в тишине. Я приблизилась к ограде, тоже наблюдая за мужчинами. Старший сделал подсечку, и парень мешком упал на землю, но тут же поднялся и яростно напал на противника. Тот ушел от удара, и парень, проскочив, улетел вперед, чуть не врезавшись в ограждение.

– Все, бой окончен, – заявил мужчина, выпрямившись. Молодой тоже встал, поклонился и, быстро перепрыгнув ограду, исчез в толпе. Из рядов молодых рыцарей вышел темноволосый парень, и начался новый бой.

Ученики сменяли друг друга, но старого бойца так никто и не победил. Из большого шатра вышли воины, среди них были Петро и Игнат, а также еще три пожилых рыцаря и молодой мужчина. Он похлопал Игната по плечу и рассмеялся. Они подошли к ограде, наблюдая за боем и посмеиваясь. Игнат заметил меня и махнул рукой. Я кивнула, мол, вижу. Вся толпа при виде этих мужчин подобралась, видно и есть высшие чины, которые были на военном совете. Они немного постояли и незнакомые мне мужчины ушли, а Игнат и Петро, подбадриваемые толпой, вышли в круг для сражения. Посмотрев, как они внимательно наблюдают друг за другом, и наносят друг другу ощутимые удары, я даже улыбнулась. Седина в бороду, бес в ребро.

Когда дружеский бой закончился, мужчины со смехом направились к реке, протекающей чуть дальше, за лагерем.

Конец этого дня прошел замечательно: тихо и по-домашнему весело. Посередине лагеря развели большой костер, вокруг него положили бревна, чтобы сидеть на них. Кто-то из бравых воинов принес гитару, и над ярким пламенем разнеслись красивые мужские голоса. Пели они о далеких возлюбленных, о доме, о смерти друзей, о том, чтобы в новом бою боги их пощадили. На ужин была запеченная в углях картошка и поджаренное сало, будто бы я оказалась в деревне с теткой, и мы снова ночуем в лесу и задабриваем Маруна.

– Сегодня грустный день, – подсаживаясь ко мне, говорит Игнат. – Сегодня мы потеряли отличных ребят. У нас так принято: смерть отмечать костром и песнями, чтобы они не ушли зря, и чтобы горе не убило в нас храбрость, – раздался дружный рев, вперед вышел светловолосый воин.

– Поднимите выше ваши чаши, братья, испейте сегодня нашу злость и горе до дна. Завтра мы отплатим нашим врагам за смерть друзей, – рыцари осушили кружки, Игнат тоже.

Над лагерем опять запели грустные песни. Костер горел все ярче, рыцари вели разговоры, поминали добрыми словами погибших и яростными – песчаников.

– Ты иди лучше, сегодня всю ночь будем гудеть и пить, а пьяный мужик хуже демона, – сказал мне Игнат. Я согласилась, задерживаться не стоит, и так уже глубокая ночь.

Встала и направилась к нашей палатке, оставив за спиной одно из самых великих и страшных зрелищ: поминки серебряных рыцарей.

***

Я проснулась раньше мужчин. Петро и Игнат храпели будь здоров, крепко спя. Выглянула на улицу: никого, только у самых границ стояли дозорные. Схватила полотенце, что мне дал Игнат, и быстро вышла из палатки, направившись к реке. Пока весь лагерь в плену пьяного сна, схожу помыться. Вчерашнего ведра с водой хватило только голову помыть, да слегка ополоснуться.

Река была небольшой и мелкой. Оглянувшись пару раз, я отошла чуть дальше от лагеря. Быстро разделась, потихоньку зашла в воду, привыкая к ее холоду. Потом ополоснула руки, лицо. Бодрит. Прошло совсем немного времени, а я уже одевалась и возвращалась назад. На губах расцвела улыбка, будто все плохое мне удалось смыть, хотя бы ненадолго.

В лагере все спали. Все-таки хорошо, что я вчера ушла раньше. Рыцарские попойки ничем не отличаются от деревенского праздника. На тренировочном поле был только один воин, видимо, выпивший меньше всех. Прошла к палатке, заглянула: рыцари спали. Эта картина даже умиляла бы, если бы не храп и стойкий запах перегара.

Пока они спали, я натаскала им воды, чтобы попили да умылись. Даже успела помочь приготовить завтрак на всю ораву. Игнат вышел первый, сказал, что ему стыдно, и больше такого я не увижу. Я кивнула и улыбнулась. Петро первым же делом отправился к реке, а после, придя в себя, съел две большие тарелки каши.

День прошел спокойно, в мелких заботах и делах. Меня пока оставили помощником повара. К вечеру руки болели от ножа, которым я почистила, наверное, больше сотни картошин, морковок и луковиц. От последних так вообще приходилось слезы каждую минуту вытирать. После завтрака и обеда, я мыла посуду с молодыми воинами, которые сегодня помогали на кухне.

Решила, что притворюсь немой. Так и вопросов будет меньше, да и кто на юродивого внимание будет обращать?

Вечером общего костра уже не было, мы ужинали около ближайшего к нашей палатке. Я устала, но на душе было спокойно. Мы уселись, потекли обычные вечерние разговоры. Тут один из молодых рыцарей вдруг заявил:

– Вы верите в лесных нимф? – все посмотрели на него, Игнат рассмеялся. – Не смейся, я вот сегодня утром такое видел, ох, – я смотрела на паренька испуганно.

– И что ты видел? – спросил его один из незнакомых мне рыцарей.

– Говорю же, нимфу лесную, голую, – от его слов я чуть не выронила ложку.

– И где же ты ее видел?

– На реке, сегодня утром. Уснул я вчера на берегу. Слышу: кто-то рядом бродит, так я глаза открыл и вижу… деву, – на его слова все отреагировали смехом, одна только я не смеялась.

– Все мы деву видим, когда перепьем, – ответил, отсмеявшись, Петро.

– Да ну тебя! Говорю же: видел! – злился воин.

– И как она выглядела?

– Как девушка, только голая.

– Это мы поняли, а ты выше шеи-то смотрел? – еще один взрыв смеха, я замерла.

– Не смотрел, – парень потупился. – Я сквозь деревья смотрел, лица не разглядел, – выдохнула и стала пристально смотреть в тарелку, пока все обсуждали видение паренька.

Игнат, сидевший справа, дотронулся до меня. Я посмотрела на мужчину, он подмигнул. Понял. Я покраснела. И чем только думала этим утром?

***

(Тер`Рионовские пустоши – пограничная застава).

– Она не могла этого сделать! – кричал Радан. – Ты лжешь, она спасала Сону! Это ты, ты в своем желании обладать истинной парой перешёл все границы!

– Следи за языком. Не забывай, с кем разговариваешь, – отвесил оплеуху Велимир.

– Где она? – в очередной раз грозно спрашивал вожак. Радан старался на него не смотреть. Сегодня приехали его родители и забрали Весту, он обещал им, что догонит их в пути. Ему так и не дали поговорить с сестрой, а тому, что говорят другие, он не верил. – Радан, меня разрывает от желания перегрызть тебе глотку. Но она – единственное, ради чего я сейчас живу. Я не чувствовал в ней жизни больше недели, – Эрридан глубоко вдохнул, зверь внутри просился наружу.

– Я не знаю, сколько раз повторять, – поумерив пыл, заявил парень. – От удара я потерял сознание и уже ничего не слышал, – в глазах оборотня была почти та же боль. – Ты хотя бы можешь ее чувствовать, а мне осталось просто молиться, чтобы с ней все было хорошо, – зло ответил Радан и вышел за дверь.

***

(Лагерь рыцарей, граница Шалана и Пустыни Ий)

Весть о “лесной деве” разлетелась по лагерю. Воины, что постарше, потешались над парнем, а молодые выспрашивали подробности и даже намеревались ее выследить. Игнат и Петро на это только усмехались и шутили. Меня они не ругали, просто сказали, чтобы я была осторожна.

– Вот же дурачье молодое, – сказал за обедом Игнат. – Надо же было придумать, дева. Совсем они тут одичали, на любые прибаутки ведутся.

– Себя-то вспомни, – возразил Петро. – Мы в их возрасте в каждой девушке принцессу видели. Они только с академии, дай и им нагуляться.

– Дело нехитрое, конечно. Но дурость эту у них надо выбить. Они же и правда сегодня ночью идут у речки дежурить, – на такую новость Петро рассмеялся.

– Пусть померзнут, может, что в головах появится.

– Да как бы они последнее не застудили, – вздохнул мужчина.

Я старалась вести себя тише воды, ниже травы. И на глаза “отряду” по поиску девы не попадаться. Под вечер похолодало, пришлось разводить дополнительные костры. Уже стемнело, когда к нашему костру подсели молодые рыцари, заворожённо говорившие о лесных духах и богах.

Теперь легенда обрастала новыми деталями и, оказывается, у девы были длинные светлые волосы и голубые, как небо, глаза. И она даже, представить только, умеет исполнять желания и даровать магическую силу! От такой сказки даже мне смешно стало, и я внимательно слушала небылицы, а когда все разошлись, помогла убрать посуду и пошла спать.

***

Наутро первым, что спрашивал каждый, было: “Нашли деву-то?”. Конечно, никто никого не нашел. Уставшие, продрогшие и невыспавшиеся воины зло поглядывали на предводителя, который и повел их всех на охоту. Сказка оборвалась, так и не закончившись. Только парень все говорил, что докажет. Мы над ним по-доброму посмеивались.

Песчанники не спали и уж точно не охотились за призрачными девами. Разведчики вернулись и сообщили о странной активности в стане врагов. Новости, хоть они были секретны, стали мигом известны всем. И из веселых парней воины вмиг стали рыцарями. Удвоилась охрана. Игнат попросил меня не выходить за пределы лагеря и даже на реку одной не ходить. Дела были серьезнее некуда, не стоило забывать, что сейчас я на войне.

Павших воинов не хоронили. Их семейные могилы находили в Хасе, и они должны быть похоронены там. Поэтому наш маг помог сохранить их тела от разложения. Планировалось, что их отправят, когда обстановка станет легче. Но сейчас это было невозможно.

Игнат и Петро пропадали на совете целый день и вернулись, только когда я уже лежала в кровати.

Напряжение передалось и мне, поэтому уснуть никак не получалось. Все чудился далекий звук военного рога, ржание лошадей и звон мечей.

***

Этой ночью звезды были особенно яркими на темном полотне неба. Тишину пустыни разрезал громкий стук копыт. Всадник мчался, убегая. Кто же преследовал его этой ночью?

***

Утром нас разбудил молодой воин, сказав Игнату и Петро о срочном созыве совета. Я встала, стоило мужчинам уйти. Переоделась и вышла в лагерь. Как никогда было много рыцарей, они стояли большими группами и что-то обсуждали. Подойдя, я услышала:

– Появилась из темноты, вся в крови. Лошадь от усталости еле копыта волочит.

Мне пришлось долго узнавать, что же такое случилось. Ходить от одного костра к другому, внимательно слушать.

Дело было в том, что сегодня ночью из пустыни появилась всадница. Она подъехала к нашим ограждениям и от усталости упала с лошади. Воины сначала не выходили, подумав, что это ловушка. Потом проверили территорию: девушка была одна. Вызвали мага, который подтвердил, что она неопасна. Она была без сознания, когда ее отнесли в палатку к лекарю. Ее черные волосы волочились по земле, а лицо и руки были грязны от засохшей крови. Лошадь, на которой приехала девушка, пришлось убить, чтобы не мучилась. Теперь неизвестная всадница лежит в нашем лагере и командование решает, что это было, и что с ней делать.

Рыцари, говорившие об этой новости, шутили, что все-таки “поймали” лесную деву.

Этим вечером, когда я впервые за день увидела Игната, я подошла и долго смотрела ему в глаза. Мол, рассказывай. Мужчина все понял и сказал:

– Дай хоть поесть. Уже язык болит всем рассказывать. Устроили балаган, что бабы на базаре, – он прошел к котлу, насыпал себе густого овощного рагу. – Девушка в себя не пришла, – начал он, когда сел. – Кровь это не ее, видно, на нее напали, а она успела ускакать. Что она вообще делала в пустыне – вопрос другой, – он вздохнул. – Хотя, это песчанники, часто за ними кражи женщин числятся, – он потер глаза. – Пока побудет у нас, а там посмотрим. Ты будь аккуратна, далеко одна не ходи, – я кивнула.