Текст книги "Копия верна (СИ)"
Автор книги: inatami
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Джон царапал ногтями столешницу, не в силах поверить услышанному. Шерлок не мог знать об этом, просто не мог. Какие бы своеобразные моральные установки ни были привиты Шерлоку, изнасилование – уголовное преступление, которое невозможно простить своим друзьям. Так что Холмс, конечно же, не знал.
А если он знал, то Джон совершил самую фатальную промашку в своей жизни, не распознав первостатейную сволочь.
В этот вечер после работы Джон вышел на пробежку – впервые за минувший месяц. Ему нужно было подумать, как уничтожить Уилкса и Тревора, даже если Шерлок его за это возненавидит.
Джон бегал до темноты, но высокую фигуру увидел и узнал издалека: человек стоял под светом фонаря, вальяжно расставив ноги, расправив плечи, и совершенно очевидно ждал там именно Уотсона. Кровь забурлила в венах, Джон невольно ускорился – хоть какое-то действие, хоть какой-то выход; может, удастся сделать что-то, чтобы выпустить это изнуряющее напряжение последних недель. За несколько секунд он добежал до человека, который так и не пошевелился.
Уилкс ухмыльнулся так гадко и торжествующе, что Джон догадался о ловушке за мгновение до того, как за спиной хрустнул сухой лист. Но Джон ничего не успел предпринять: обрушившаяся на затылок боль уволокла его в беспамятную тьму.
========== Часть 4 ==========
– Нет, Мэри, уверяю вас, полиции здесь совершенно нечего делать, – Джон поморщился, когда прохладные пальцы университетской медсестры слегка надавили на гематому на ребрах. Он сидел на смотровом столе в одних трусах и носках, а миниатюрная блондинка со смесью жалости и гнева оглядывала то, во что превратилось крепкое тело после небольшого “разговора” с Уилксом и Тревором.
– Джон, у вас может быть внутреннее кровотечение, у вас наверняка трещины в ребрах, и у вас абсолютно точно сотрясение. Кто бы она ни была – вы обязаны заявить в полицию! – голос мисс Морстен дрожал от возмущения, но движения, которыми она наносила мазь на раны, были твердыми и четкими.
– Вы уже посмотрели меня на узи, кровотечения нет, а ребра сами заживут. Она? – уточнил Джон, приоткрыв один глаз. Медсестра успела загрузить в него тонну обезболивающих, и оставаться в ясном уме было все труднее.
– Девица, из-за которой вы подрались. Я, конечно, немного старше вас, но даже когда я училась здесь, я не видела таких последствий. Это чудовищно, мистер Уотсон, чудовищно. Неужели она этого достойна? – Мэри перешла к неприятной ране на щеке. – Не дергайтесь, надо заклеить ровно.
Крошечные полоски пластыря одна за другой стягивали края раны, а Джон представлял, насколько была бы проще его жизнь, будь он натуралом, да еще и с мозгами – в том месте, где им полагается находиться. Он бы мог тогда влюбиться в чудесную мисс Морстен, от которой пахло ванилью даже сквозь острый аромат лекарств; в мисс Морстен, пальцы которой приносили такое ощутимое облегчение. Жаль, что она не могла запустить эти ловкие пальцы профессиональной медсестры в душу своего пациента и выдрать оттуда темный пульсирующий комок безответного и безнадежного чувства.
…Били Джона совсем недолго – Уилкс и Тревор вовсе не планировали его убивать. Уотсон даже порадовался, что потерял сознание в самом начале: ему показалось, что бесчувственное тело, слишком похожее на труп, немного охладило пыл нападавших. Но очнулся он через несколько минут, и Уилкс, заметив это, с явным наслаждением пнул Джона в пах. От взрыва ослепительной боли Уотсон взвыл. Тревор – Джон не был уверен, что это именно он, но других вариантов в голову не приходило, – присел рядом и зажал ему рот широкой грубой ладонью. Слезы беззвучно и бесконтрольно текли из глаз по грязному лицу Джона, иногда попадая в рану на щеке, вызывая легкое жжение. Тревор разглядывал жертву немного отрешенно, даже равнодушно, тогда как Себастьян был на взводе и грязно ругался, умудряясь при этом не выронить зажатой в зубах сигареты – ее красный огонек метался в полутьме. Напоследок Уилкс наклонился к окровавленному лицу близко-близко и прошипел:
– Даже не смотри в его сторону больше, проклятый урод, или я убью тебя.
В качестве финального штриха Уилкс затушил сигарету о тыльную сторону ладони Джона, но тот практически не заметил такой мелочи, озабоченный тем, как бы не потерять сознание снова и не умереть случайно в этих кустах от переохлаждения.
– Джон? – медсестра, судя по всему, звала его не в первый раз. – Джон, вам хуже? Вы теряете слух или у вас шум в ушах?
Мэри выглядела еще более встревоженной, и Уотсон почувствовал легкий укол совести:
– Нет-нет, я просто задумался. Знаете, Мэри, человек, из-за которого это случилось, – он ни в чем не виноват. Он просто ошибся однажды, но кто не ошибается, правда?
– Правда, Джон, – с неожиданной горечью ответила Морстен, – но только не все ошибки могут стоить жизни другим людям. Вы точно отказываетесь от госпитализации?
Подписав соответствующие документы, Уотсон очень медленно оделся. Мэри помогла застегнуть молнию на джинсах и ремень.
– Вам лучше соблюдать постельный режим в ближайшую неделю, но повязку на ребрах нужно поменять послезавтра, так что я могу зайти к вам, – предложила на прощание медсестра, едва покраснев. Рука ее, словно невольно, еще раз невесомо прошлась по огромной шишке на затылке. Тот самый первый удар, видимо, стал единственным, который нападавшие рискнули нанести по голове, и Джон про себя язвительно поблагодарил их за то, что у него целы челюсти, зубы и нос. Разодранная щека, скорее всего, стала результатом падения на что-то острое.
– Мой сосед по комнате тоже будущий врач, он сумеет наложить фиксирующую повязку, мы это уже проходили по программе, – вежливо улыбнулся Уотсон. Сейчас он хотел только одного: лечь в постель и уснуть часов на сто, проснуться целым и зажившим (хотя бы снаружи), а потом разработать идеальный план по уничтожению паразитов. Возможно, он уже был готов принять помощь Ирен Адлер, если та пожелает ее предложить.
– Спасибо вам, Мэри, вы меня сильно выручили, не вызвав полицию. Ведь девочки не любят мальчиков, которые бегают жаловаться? – Джон попытался улыбнуться, но рану на щеке немилосердно дергало, так что выражение лица вышло страдальческим и глумливым одновременно.
– Девочки любят живых мальчиков! – гневно прошептала Мэри и мотнула головой в сторону двери. – Ступайте, не то я сейчас расплачусь от вашей глупой храбрости. И не забудьте приложить лед! Ну, знаете… туда.
Мэри неопределенно помахала рукой, но Джон все прекрасно понял: в паху пульсировала боль, а внутреннюю поверхность бедра уже заливал багрянец гематомы.
Добраться до общежития оказалось сложнее, чем Джон предполагал. Пришлось делать остановки по дороге, чтобы отдышаться и сморгнуть частые злые слезы, которые накатывали сами собой. Майк, проснувшийся от сдавленных ругательств, когда сосед ввалился в комнату, с минуту оторопело разглядывал расцвеченное синяками тело, а затем, сжав челюсти, спокойно и деловито помог Уотсону раздеться. Через несколько минут пакет со льдом, лекарства и вода уже лежали на тумбочке, а Стемфорд присел на кровать рядом:
– Джон, я знаю, что мы не самые задушевные друзья, но послушай меня: это все ненормально. Это надо прекратить, пока ты еще жив.
Почти отключившийся Уотсон нахмурился:
– Что значит “пока еще”? Это всего лишь сотрясение, от этого не умирают.
– Вообще-то умирают, но я не об этом, – вкрадчиво продолжил Майк, слегка сжимая запястье своего почти пациента, следя, впрочем, за тем, чтобы не задеть синяк или рану. – Весь последний месяц ты словно исчезаешь. Ты практически не говоришь, ты в курсе? Ты в половине случаев просто не слышишь, когда к тебе обращаются. Я не спрашиваю, кто сегодня вот это с тобой сотворил, но на сто процентов уверен, что это связано с Холмсом. Ты должен забыть о нем, Джон! Если тебя еще и бить из-за него будут – ты долго не протянешь, дружище.
Майк пытался придать последнему замечанию шутливый тон, но получилось так же фальшиво, как и любая улыбка Джона за минувший месяц.
– Это не связано с Шерлоком Холмсом. Я не связан с Шерлоком Холмсом. Холмс и я – посторонние друг другу люди, Майк, мы просто пару недель сидели вместе на лекциях, – Джон говорил тихо и твердо, но Стемфорд все равно смотрел на него с щемящей жалостью во взгляде.
– Да, друг, конечно, я понял тебя, – Майк вдруг нагнулся вперед, и у Джона мелькнула нелепая мысль, что его сейчас поцелует сосед-натурал. Однако Стемфорд, протянув руку, всего лишь провел кончиками пальцев по неповрежденной щеке и сказал: – Именно из-за ничего не значащего однокурсника ты сейчас и плачешь.
***
Утро прошло мучительно: действие всех лекарств прекратилось разом, поднялась температура, и Майк, заставив Джона проглотить несколько таблеток, обещал зайти после второй лекции.
– Если температура не спадет, я останусь с тобой, – заверил он тоном, не терпящим возражений. – Молли я предупрежу. Может… – Майк слегка запнулся, – еще кому-нибудь сообщить?
– Нет. Пожалуйста, обещай мне, Майк, – прохрипел Уотсон заржавевшим ото сна голосом.
– Ладно, понял, ничего никому не скажу. Все, мне пора. Мобильный рядом, если что – звони сразу же.
Воспользоваться телефоном Джону не пришлось: с трудом заснув после ухода Стемфорда, Уотсон был разбужен влажными ласковыми прикосновениями к лицу. Плотно задвинутые шторы пропускали не слишком много дневного света в комнату, но Джон сразу понял, что склонившаяся над ним Молли пришла не одна.
– Девочки, я хоть и гей, но меньше всего хочу, чтобы женщины видели меня в таком состоянии, – проворчал он с трудом, но облегчение, которое приносило прохладное мокрое полотенце на лбу, лишило голос даже намека на строгость.
– Я не радуюсь, что тебя избили, Джон, – Ирен появилась откуда-то из-за спины Молли и села на кровать, – но как же хорошо, что ты сейчас не можешь выгнать нас силой. Это уже переходит все границы. Что мы будем делать?
– Мы? – скептически уточнил Уотсон, пытаясь держать глаза открытыми. Почти на ощупь он нашел ладонь Молли, поднес к потрескавшимся колючим губам и поцеловал пальцы. Молли всхлипнула.
– Реветь прекращаем, – приказала Ирен. – У меня найдутся друзья в полиции, я могу попросить их проверить, что есть на этих уродов. Если их уже привлекали, вполне можно попробовать раскрутить процесс.
– Пффф, – фырканье вышло каким-то жалобным, – я не стану этого делать. Полиции и суда мне только не хватало.
– Да почему, черт возьми, ты так упрямишься?! – неожиданно взорвалась Молли, отскочив в гневе на середину комнаты. – Нормальные люди идут в полицию, когда их бьют. Засунь свою гордость в задницу, Джон Уотсон, иначе эти ублюдки так и будут безнаказанно издеваться над людьми!
Джон тяжело вздохнул и закрыл глаза. Они не поймут.
– А я, кажется, поняла, – произнесла Ирен после паузы. – Наш светлый рыцарь не желает впутывать сюда своего драгоценного Шерлока. Ну как же: если дойдет до суда, может всплыть и имя любимого, которого не должна коснуться тень скандала и грязные слухи! – Адлер говорила с нарочитым пафосом, но голос ее задрожал к концу фразы. – Джон, ты идиот. Шерлок – не фарфоровая куколка, которую нужно завернуть в вату и спрятать в коробку. Шерлок наверняка ужасный козел, но я думаю, он способен нести ответственность за то, каких друзей выбрал. Если он связан с их темными делишками, пусть отвечает по закону, а если нет – он же тебе еще спасибо скажет! Джон, твою же мать, а!
– Нет, – Джон покачал головой, насколько позволяли тиски боли. – Я не пойду в полицию. Я найду способ привлечь их к ответу, мне просто надо подумать.
Молли издала тихое обреченное рычание. Ирен подняла руки, словно сдаваясь.
– Давайте вы наорете на меня попозже, я сейчас немного устал, – пробормотал Джон, проваливаясь в сон. Он еще слышал, как Молли пообещала принести бульон, но как остался один – уже не помнил.
В следующий раз он проснулся в еще более густой темноте. Мочевой пузырь распирало, но температура, судя по влажному тяжелому белью, немного спала, и дышать стало легче. Со стороны кровати Стемфорда раздался шорох, и Джон испытал неловкость от мысли, что ему придется будить соседа ради похода в туалет – но один он бы просто не дошел.
– Майк… – позвал Джон тихо, – Майк, ты спишь? Мне нужна твоя помощь.
Полумрак пошуршал еще, а потом ответил голосом Шерлока:
– Майка здесь нет. Моя помощь подойдет?
– Зачем ты пришел? – спросил Джон после долгой паузы, повернув голову. Шерлок сидел на кровати Майка, обхватив колени руками, и не сводил с него блестящих глаз.
– Я все понял.
Очертания Холмса начали расплываться перед глазами, и Джон запоздало догадался, что непрошенные слезы снова пролились. Странно, что я их совсем не ощущаю, подумал он с грустью. Он яркой картинкой воскресил в памяти последний разговор с Шерлоком, потому что фраза Холмса наверняка относилась именно к той встрече. Дурацкая и раздражающая манера Шерлока начинать разговор с какого-то произвольного момента из прошлого – Джон соскучился даже по ней.
– Очень рад за тебя. Ты бы не мог позвать Майка? Он временно взял на себя функции моего врача, а у меня как раз медицинская проблема.
– У Майка самоотвод, – Шерлок аккуратно слез с кровати и сбросил пиджак. – Обязанности доктора он передал мне.
– Добровольно? – хмыкнул Джон.
– После краткого, но чрезвычайно аргументированного консилиума… Что мне сделать, Джон? – Холмс стоял рядом, возвышаясь над постелью пациента, словно не в силах решиться на что-либо без позволения Джона.
Препираться не хотелось:
– Подать мне халат и держаться на почтительном расстоянии, пока я ковыляю в туалет.
Уотсон бы предпочел опираться на крепкое плечо Стемфорда, потому что он чувствовал себя разбитым, неловким и нелепым рядом с Шерлоком. Джон – неудачник века, не сумевший за себя постоять; глупец, влюбившийся не в того; трус, не способный заявить в полицию на двух бандитов. Явно не тот человек, которого люди хотели бы видеть своим другом. Но перед Майком не было так стыдно.
Вылезая из-под одеяла, Джон чувствовал изучающий взгляд Холмса, но старался игнорировать его, как и запах мокрой пёсьей шкуры, который, казалось, пропитал постель и самого Уотсона и теперь никогда не сойдет. Неяркий электрический свет в коридоре обнаружил еще один нюанс: Шерлока тоже кто-то бил.
Джон остановился и нахмурился, разглядывая пунцовый синяк на левой стороне челюсти.
– Ты-то где получил? – наконец мрачно спросил он.
– Я же говорю: у нас с твоим соседом был консилиум. Идем, – Шерлок слегка потянул Уотсона за рукав полосатого халата.
– Майк тебе врезал? Плохая шутка: Майк – плюшевый медведь, он не способен ударить человека, – Джон все-таки двинулся в сторону туалета, совмещая оздоровительную прогулку с задушевной беседой. Удивительно, но мысль, что Шерлок получил по лицу не от своих дружков, необъяснимым образом успокаивала.
– Значит, у нас два возможных варианта: или у Стемфорда был очень веский повод, или я не человек, – скучающе предложил Шерлок, следя, как бы его пациент не пал жертвой головокружения.
Джон не сдержался и хихикнул:
– Что же ты натворил?
– Пытался вскрыть замок в вашей комнате, потому что он не дал мне ключ, – невозмутимо поведал Холмс, будто такое происходит со всеми нормальными людьми сплошь и рядом. – У вас стандартный замок, очень простой, но я все равно не успел. Потом мы поговорили со Стемфордом, и он меня впустил.
О доводах, которые Майк мог счесть убедительными в исполнении Шерлока, Джон решил поразмыслить после посещения заветного места. Шерлок предусмотрительно держался рядом, не пытаясь подхватить Джона под локоть, но совершенно бесцеремонно протиснулся в кабинку.
– Шерлок, – простонал Джон, опираясь на стену, – ты понимаешь, зачем я сюда зашел?
– Понимаю, и делай это, пожалуйста, побыстрее, – отмахнулся Шерлок, складывая руки на груди. – Если ты упадешь здесь, ты непременно заблокируешь телом эту дурацкую дверь, и мне придется ее ломать. Я не буду подглядывать.
Джон уставился на Холмса с восхищением и недоверием: наглость и самоуверенность по-прежнему проявлялись в нем наряду с трогательной нерешительностью.
– Ой, да хрен с тобой, – Джон больше не мог терпеть, тем более, жалким ошметкам его собственного достоинства уже вряд ли что-то всерьез угрожало.
Но Шерлок слова не сдержал.
– Кто из них это сделал? – вдруг прохрипел Холмс, глядя прямо на огромное лиловое пятно в паху. Джон, прикрывший было глаза, вздрогнул.
– Это свинство, ты обещал не смотреть!
– Я убью его. Это Себастьян, да? – Шерлок не отрывал взгляда от члена Джона, и создавалось ощущение, что говорит Холмс именно с ним, а не с его несчастным обладателем.
– Мы не будем это обсуждать в студенческом сортире! – прошипел Уотсон, натягивая трусы и запахивая халат. После болезненной и малопродуктивной попытки умыться Уотсон вернулся в свою комнату, но в постель забраться не удалось: Шерлок усадил его на стул, широкими движениями содрал влажное белье с кровати и, найдя в шкафу свежий комплект, довольно ловко застелил заново. В свете настольной лампы, которую Шерлок включил, безошибочно отыскав в темноте, его уверенные движения походили на взмахи дирижера, и Уотсон не мог не залюбоваться им.
– Ложись. Молли передала бульон, я обещал проконтролировать, что ты его выпьешь.
Недоверчиво покачав головой, Джон скинул халат и залез в кровать с тихим стоном боли:
– Странно, что она тебе тоже не врезала.
Шерлок сел на кровать рядом:
– Она хотела, я по глазам видел, Ирен, кажется, планировала присоединиться, но девочек было убедить еще проще, чем Майка.
– Что ты им сказал? – Джон держал в руках термостакан с бульоном – аромат был просто потрясающим – и не решался сделать глоток.
– Что я все понял, – повторил Холмс не совсем ясную фразу, словно она все объясняла.
Джон вопросительно склонил голову.
– Тогда, у меня дома… ты сказал, что ты не такой, как Себастьян, – Шерлок вдруг перешел на шепот, и у Джона отчего-то перехватило дыхание. – Ты сказал, что я, возможно, пойму это когда-нибудь. Я понял почти сразу, Джон, – Шерлок резко придвинулся, и Джон чуть не выронил стакан, крепко зажатый в пальцах. – Если ты все еще хочешь меня целиком, тогда я прошу – сними с меня то проклятье.
Проклятье? Ах, проклятье.
Джон был уверен, что он не кивал, не моргал и никаким другим способом не продемонстрировал своего отношения к короткой речи Шерлока, но через несколько секунд, когда горячие мягкие губы нежно прикоснулись к сухому рту, Джон понял: его выдали зрачки.
***
Несмотря на вновь поднявшуюся температуру, затекшие мышцы и привычную уже боль, новое утро для Джона разительно отличалось от предыдущего: между ним и стеной на узкой кровати спал Шерлок, уткнувшись носом ему в плечо, а членом – в бедро. Джон усмехнулся. Накануне вечером им не удалось обстоятельно поговорить, потому что Шерлок никак не мог перестать целовать его, а Джон бесстыднейшим образом отрубился. Теперь же, помимо боли – внутренней и внешней – Джона наполняла тягучая уверенность в том, что все будет хорошо. Он улыбнулся и аккуратно перевернулся на бок, лицом к Шерлоку. Тот немедленно открыл глаза:
– Как ты?
Джон молчал, но продолжал улыбаться, разглядывая Шерлока в утреннем розоватом полумраке. Две вертикальные морщинки между бровями стали чуть глубже, и Джон наконец провел по ним подушечкой большого пальца, разглаживая. Шерлок перехватил ласкающую ладонь и уставился на нее с гневом. Джон не сразу понял, что причина ярости – сигаретный ожог, оставленный Уилксом в качестве прощального подарка.
– Он больше никогда ничего тебе не сделает, я клянусь, – Шерлок говорил сбивчиво и тихо, и вина в его голосе была настолько отчетлива, что у Джона заныло сердце.
– Шерлок, ты ни в чем не виноват, – он попытался успокоить разволновавшегося Холмса, но тот его перебил:
– Ты прекрасно знаешь, что виноват, ты мне сам это сказал! Я мог остановить их обоих с легкостью, но довел ситуацию до кризиса – и ты пострадал! – Шерлок прижался губами к ладони, обжигая ее лихорадочным дыханием. Джон провел второй рукой по спутавшимся волосам.
– Все, что ни делается – все к лучшему. Мы найдем способ остановить их, я заявлю в полицию, – увещевающе произнес он.
Шерлок приподнял голову:
– Что? О чем ты? Ты ведь не думаешь, что Уилкс и Тревор все еще в университете? – Глаза Джона недоуменно распахнулись, а Холмс торопливо продолжал: – Господи, Джон, ты не приходишь на лекцию – я следил за тобой весь этот месяц – а Себастьян щеголяет сбитыми костяшками: даже не надо быть мной для настолько элементарного вывода! Оба уже сидят под домашним арестом, пока против них готовят обвинения, и я не позволю трепать твое имя в суде, так что хватит с них и наркотиков.
Где-то глубоко внутри Джона возмущенно пищала гордость, которая чувствовала, что ей нанесли сокрушительный удар, лишив шанса самостоятельно разобраться с обидчиками. Но любовь привычно отключила здравый смысл и взяла верх над всем прочим:
– Ты следил за мной?
Шерлок покраснел:
– Я… Я боялся, что ты… Ну, хорошо – я очень скучал по тебе, ты доволен?!
Рассмеявшись, Джон чуть придвинулся, не обращая внимания на вспыхнувшую в затылке боль:
– Нет, Шерлок, я не доволен – я счастлив.
Холмс прижался к Джону всем телом, целуя жарче, чем ночью, словно осмелев. Джон отвечал на поцелуи, сходя с ума от вожделения, которое, впрочем, почти не вызывало эрекции: некоторые полезные функции организма могли восстановиться не сразу. Зато член Шерлока был твердым, горячим, и Уотсон не собирался игнорировать его. Запустив руку под резинку белья, он крепко обхватил член пальцами. Холмс зашипел, резко двинул бедрами вперед и замер.
– Ты тогда сказал мне, что секс все портит, – прошептал Джон, запоздало испугавшись. – Ты все еще так думаешь?
– Секс все портит, только если он с неправильным человеком. Себастьян напоил меня какой-то дрянью и трахнул, когда я учился в старшей школе, и все эти годы он не забывал мне напоминать, что я слишком странный, чтобы другие люди любили или хотели меня. Возможно… – Шерлок моргнул чуть растерянно, – возможно, я поверил ему.
Джон горько застонал:
– Я разорву его на куски, если увижу.
– Забудь, – Шерлок снова подался бедрами вперед, – немедленно забудь. Ты же собирался снять проклятье, так вот: это – идеальный способ. Я тоже хочу забыть.
И Уотсон решил пока не спорить с этим. Шерлок обхватил его за плечи, прижался лбом ко лбу, и вбивался в кулак сначала размеренно, постепенно ускоряясь до яростных рывков, стараясь сделать так, чтобы Джону не пришлось совершать резких движений. Все закончилось даже слишком быстро: Шерлок сдавленно вскрикнул, запрокинув голову, и Джон почувствовал, как член в его руке изливается тяжелой пульсацией.
– Спасибо, – прошептал раскрасневшийся Шерлок с закрытыми глазами. Джон промолчал, потому что не мог оторваться от сосредоточенного любования расслабленным лицом своего… партнера? Морщинки исчезли сами.
– Тебе придется переехать ко мне, – вдруг сказал Холмс, открывая глаза. Он все еще не мог выровнять дыхание, но говорил как человек, который все взвесил.
– Что за ерунда? – возмутился Джон. – С какой стати?
– Прагматичный расчет. Во-первых, – Шерлок выпрямил указательный палец прямо перед носом Уотсона, – тебе надо мыться, а у меня дома очень удобная ванная. Во-вторых, тебе нужна помощь во время мытья, а если я буду ходить с тобой в эту кафельную клетушку, которую вы называете душевой, пойдут слухи. В-третьих…
– Майк может помочь мне, – перебил Шерлока Джон и тут же получил легкий щелбан по носу.
– Даже не думай, что я позволю кому-то другому прикасаться к тебе. В-третьих, только что мы – ну хорошо, допускаю, что это был я, – испачкал этот комплект постельного белья, а я уверен, что он был последним. Так что у меня целых три довода, и ты переезжаешь.
– Глупости, Шерлок, так не делается! Люди не съезжаются после двух недель совместных лекций, месяца глухоты и быстрого оргазма на одного. Я о тебе ничего не знаю! – если бы Джон был в силах, он бы вскочил на ноги и нервно прошелся по комнате, но он не мог, и это придавало его аргументам какую-то зыбкость.
– Джон, я не знаю, как там обычно делается у других людей, но я же не предлагаю тебе переехать навсегда – только на время, пока ты полностью не поправишься. Если потом ты захочешь вернуться в общежитие, я не буду препятствовать… ну, разве что чуть-чуть. Но сейчас тебе действительно будет лучше у меня.
Уотсон набрал воздуха для очередной тирады, но тут в замке заскрежетал ключ. Лежащие на кровати синхронно подняли голову и уставились на дверь. Та приоткрылась.
– Джон? Мы заходим.
“Мы”?!
Первой влетела Ирен, быстро оценивая расстановку сил и нисколько не удивляясь присутствию Шерлока.
Заговор, понял Джон.
Молли и Майк вошли следом, и на лице Хупер расцвела смущенная улыбка, когда она увидела, что в отдельной взятой постели царит мир и почти покой.
– Я принесла тебе поесть, – сказала Молли таким довольным голосом, будто в объемном бумажном пакете у нее лежали омары, а не бульон и булочка – Джон распознал запах.
– Он не хочет переезжать, – немедленно пожаловался Шерлок, ни к кому конкретно не обращаясь. Ответила Адлер:
– Ну и зря. Джон, – Ирен подошла поближе, наклоняясь к лежащему, – тебе же правда будет удобнее у Шерлока. Он единственный не ходит на лекции, и ему не придется сбегать с учебы, чтобы принести тебе поесть. И потом, – девушка понизила голос, – он терзается чувством вины из-за этих горилл, неужели ты не дашь ему шанса хоть как-то ее загладить? Так человека недолго и до невроза довести!
Джон с сомнением покосился на Шерлока, а тот вдруг изобразил такое раскаяние на лице, что Уотсон рассмеялся:
– Ирен, ты дьявол!.. Шерлок, только на время!
– Я соберу вещи, – подпрыгнула Молли.
Адлер проводила ее взглядом, и в глубине синих глаз Джон различил что-то тоскливое и голодное. Впрочем, Ирен быстро прогнала это выражение.
– Если бы я не была уверена точно, я бы решила, что у Шерлока есть брат-близнец, точная его копия, потому что в прошлом году я общалась с совершенно хладнокровным ублюдком, – манера Ирен произносить смущающие вещи о других прямо в их присутствии действовала обескураживающе, но Шерлока ее слова нисколько не задели:
– Допускаю, что в прошлом году у меня были некоторые жизненные установки, требующие корректировки. Хотя, конечно, это не значит, что я теперь начну общаться со всеми подряд, я и так чересчур расширил зону комфорта. Кстати, мне надо встать и надеть штаны, и в этот момент в зоне комфорта может находиться только Джон, так что…
Шерлок сделал широкий жест рукой в сторону двери. Майк усмехнулся, Молли застегнула небольшую дорожную сумку со сменой белья и туалетными принадлежностями, а Ирен лишь царственно поправила платье и выплыла в коридор.
– Джон, мы подождем вас на улице и вызовем такси, – улыбнулась Молли, закрывая за собой дверь.
Шерлок бережно перелез через Джона и схватил пачку влажных салфеток с тумбочки Стемфорда.
– Да уж, выбрали они момент для визита, ничего не скажешь, – вдруг рассмеялся Джон, вытягивая из-под одеяла перепачканную подсохшей спермой руку. Холмс быстро привел в порядок обоих и помог Джону одеться.
– Как думаешь, между Молли и Ирен что-то есть? – чуть рассеянно спросил Уотсон, оглядывая комнату и вспоминая, все ли Хупер положила в сумку.
– Нет, – ответил Шерлок, резким движением взлохмачивая примятые кудри перед небольшим зеркалом на стене. – Кстати, Том бросил Молли ради другой девушки: эффектная, старше его на два года, зовут Кейт, – Холмс развернулся. – Близкая подруга Ирен Адлер.
Брови Джона поползли вверх:
– Так это был план нейтрализации соперника?
– Полагаю, да, – кивнул Шерлок. – Собираешься что-то предпринять по этому поводу?
– Я должен… нет… – Джон вспомнил, как Ирен смотрела на Молли. – Я не знаю. Молли должна знать правду. Наверное… Как бы ты поступил?
Шерлок подошел вплотную:
– Возможно, это тот случай, когда правда будет не совсем уместна в отношениях. Возможно – я не настаиваю, я лишь делаю допущение, – мы сейчас имеем дело с копией Ирен Адлер, потому что она тоже уже не та невыносимая самовлюбленная выскочка, которая не оставляла меня в покое в прошлом году. Возможно ли, что эта копия заслуживает некоторый шанс на счастье?
– Сложно спорить, когда ты ставишь вопрос таким образом, – проворчал Джон, вытягивая шею. Шерлок осторожно поцеловал подставленные губы. – Ладно, пока не скажу. …Идем?
Кивнув, Шерлок открыл перед Уотсоном дверь, надеясь, что Джон, после того, как ему станет лучше, больше не захочет возвращаться в эту тесную комнату. Джон же, не загадывая так далеко, точно знал, что это будет долгое выздоровление – для них обоих.
