Текст книги "Одержимые наследники. Дамасский жасмин. Книга третья"

Автор книги: Иман Кальби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Парадоксальным было то, что согласно исламу, оформить развод мужчине, можно было лишь произнесением три раза этого слова в присутствии двух свидетелей… Получается, от жены отказаться легче, чем сходить в магазин за хлебом… У противоположного пола, конечно, таких привилегий не было… Для оформления женщиной развода требовалось обратиться к мусульманскому судье, сослаться на конкретные причины для расторжения брака, при том подходят далеко не все причины… Отговорка в стиле «не сошлись характерами» не сильно впечатляла кади (араб. – мусульманский судья) …

Стоило им зайти в дом, Фахд притянул Амаль к себе и глубоко поцеловал. Она чувствовала его нарастающее возбуждение, смешанное с хриплым «скучал» прямо в губы, но все– таки аккуратно отстранилась.

– Фахд, извини, нет… Не сегодня…

Он резко выдохнул.

– Ты сейчас шутишь? Что значит «не сегодня»? Амаль, я хочу тебя… Перестань драматизировать на ровном месте…

– Фаххуд, прошу…– тихо ответила, положив руки на его плечи, – я дико вымоталась… Просто на ногах стоять не могу…

– Тебе и не надо стоять…

– Давай утром, Фахд… Прошу… На рассвете… Как ты любишь…– умоляюще посмотрела она на него действительно уставшими глазами.

– Прекрасно… Старик добился своего…– усмехнулся мрачно Фахд, но девушку отпустил. Он и сам был далеко не в форме… Кардинальная смена часовых поясов, интенсивная рабочая программа в Токио, давали о себе знать давящим на голову «джет лагом». Через пятнадцать минут, он тоже лег рядом с женой, безапелляционно притянул ее к себе и тут же погрузился в сон…

Глава 3

Микаэл

Пить литрами алкоголь… Закидываться всякой дурью без разбора– когда совсем плохо, когда нужно сделать так, чтобы мозги отключились насильно, буквально нок аутом. Вычеркнуть очередной черный день из жизни, стереть его ластиком, а с ним и боль… Но не стирается… Иногда вроде отпускает… Иногда удается уговорить себя на то, что всё значит всё… И даже наступает некое просветление… В такие дни надо срочно брать ноги в руки и нестись к матери– делать перед ней вид, что все вроде бы не так уж и плохо, успокаивать ее маниакальное стремление его спасти… От кого и от чего? От себя самого? Смешно… Потом опять накатывает. Накатывает внезапно… Эта боль приступообразная, а сами приступы– непредсказуемы… но когда они приходят, снова наступает этот блэк– аут… эта щемящая пустота, это парение над бездной без ощущения почвы под ногами… Боль бывает разной… Его же боль – самая невыносимая… Боль сожаления, боль отчаяния… Когда мучительно больно от того, что ничего не можешь отыграть назад… Да и стоило ли отыгрывать…

После шока потери, многие вещи стали очевиднее, яснее… Ясно было то, что она не любила его… Да, возможно, любила секс с ним… Но его самого– нет… Отчаянно хотелось бы сказать, что любила его деньги, но язык не поворачивался. О, как ему хотелось внушить себе, что она просто продажная сука, высосавшая из него по максимуму и свалившая, но Оксана уехала, оставив всё… И наличные, и одежду, и украшения… Даже кольцо вернула через Амаль… Та, правда, видя его состояние, не стала отдавать его ему сразу… Лишь спустя пару месяцев… А он, лох, все это время думал, что хотя бы это у его бабочки осталось… Цеплялся за эту побрякушку, как за спасительный якорь… Словно факт того, что кольцо было у нее, что– то менял для них…

Конечно, попытки примирения были… Десятки попыток, может быть, даже сотни… Вернее, не так… Были его попытки хоть как– то, хоть в какой– то форме возобновить с ней диалог, про мир и воссоединение речи даже не шло… Просто, чтобы, хотя бы слово ему сказала в ответ… Действовал осторожно… Пытался пустить трещину по этому льду на берегу, едва касаясь ботинком белой кромки. Действовал грубо… Когда обрывал телефонные линии, отправлял килограммы цветов, которые она даже в дом заносить не позволяла, так и оставляла на лестничной клетке подъезда… Оксана была непреклонна. Через неделю после ее бегства, на его счета стали обратно поступать деньги… Он скрежетал зубами от беспомощной ярости, пытался перевести их обратно, но банки отказывали в транзакции… Она предусмотрела и это… Были попытки выйти на связь с ее семьей в Москве, тем более, что с ее матерью у него сложились хорошие отношения… Он смог– таки дозвониться до нее , после битого часа звонков без ответа… Женщина поговорила с Микаэлем очень приветливо, даже сердечно, но честно сказала, что отвечает на его звонок в последний раз – Оксана четко поставила условия– если их общение продолжится, звонить матери перестанет уже она… С купленной им квартиры, Оксана заставила родительницу съехать почти сразу… Благо, что на тот момент Марина уже жила с Ахмадом, и возвращение в их былые условия не было столь болезненным для семьи…

Оксана просто вычеркнула Микаэла из своей жизни… Не было ни истерик, ни пререканий, ни попыток передать через многочисленных медиаторов свои обиду и претензии, по поводу того, что он сотворил… Просто не было ничего…

Все, что ему оставалось, наблюдать со стороны… А наблюдать было за чем… Спустя год после того, как она последний раз бросила на него полный боли и укора изумрудный взгляд, он продолжал медленно разлагаться, а она сияла все ярче… У Оксаны все было хорошо… И вот это самое «хорошо» отдавало в его мозгах вражеским злорадным смехом. Вот так, Микаэл… Ты не центр ее Вселенной, как и было всегда… Посмотри, сколького она добилась всего за год без тебя…, и ты ведь знал, что добьется… Ты намеренно подрывал ее веру в себя, чтобы иметь больше рычагов контроля…

Перед глазами лежит этот чертов журнал… Да, он гребанный дурак, скупивший тысячи его экземпляров… Словно это что– то исправит… Словно эти его жалкие очередные попытки скрыть ее от посторонних, на этот раз читательских, глаз что– то изменят… Оксана теперь звезда, гребанная звезда, не стесняющаяся демонстрировать миру свое тело… Щедро делящаяся с этим самым миром, своим талантом… Игриво и непринужденно идущая по жизни, сворачивая головы… А он простой деградировавший маньяк– сталкер, на которого теперь работают несколько человек, обязанные докладывать ему о каждом ее шаге…Он знал о каждом новой фото в интернете, о каждой новой статье, о каждом ее выходе в свет или появлении на ТВ. Знал, в какие рестораны она предпочитает ходить, какой салон красоты посещает, где любит одеваться, какие книжки лежат на ее прикроватной тумбочке… Он был рад, что Мадлен и Амаль, отдали ей на время, свою пустующую квартиру, бесновался, когда она переехала оттуда… К тому… Как же внутри все драло, когда он смотрел на их совместные фото с частых субботних и воскресных прогулок, расслабленные, кажуальные, пронизанные весельем и беззаботностью… С тем она была другой… Счастливее? Нет, наверное, нет… Просто другой… Более открытой, расслабленной, спокойной… А он, все надеялся рассмотреть на тех фотографиях, тень печали и тоски… тень страдания… По нему… Или он до сих пор тешил себя нелепыми иллюзиями, что все это делается, чтобы позлить его, показать ему, что он потерял… Теперь, он все знал о ней… Жаль только, что его все это не интересовало, когда они были вместе… Ему тогда казалось, что он поймал бабочку в банку… На первом месте было одно желание– удержать, но не понять… Перед глазами в сотый раз бегут буквы…

«– Оксана, объясните, в чем Ваш феномен? Вы начали свою танцевальную карьеру всего год назад– и такой головокружительный успех… Ваша программа выступлений расписана на месяцы вперед, Вас приглашают лучшие хореографические площадки мира, Вы, стали лицом одновременно трех ведущих французских брендов одежды, а одно из самых авторитетных интернет– изданий, включило вас в десятку самых сексуальных женщин этого года…

– Глобально мой успех начался с большого провала… Как сейчас помню тот день… Как сердце билось в груди так, что было больно… Как сухо было во рту, зато как ладони потели… Я шла на просмотр в школу танцев Марка Долмати и понимала, что если провалюсь, просто не смогу больше дышать… Для меня–  это бы стало концом… Позади я оставляла только пустоту и боль…

Знаете, я пришла к своей мечте не сразу… Мне понадобилось многое пережить, чтобы осмелиться бросить вызов судьбе… Наверное, таким, как я, чтобы уверенно идти вперед, нужно сжигать все мосты позади… Делать так, чтобы повернуть назад уже возможности не было… Наверное, я была слишком слаба, чтобы понять это раньше, да и не способна я была на такие радикальные действия… Но судьба сама сделала так, что мосты были сожжены…

– Что Вы этим хотите сказать? Вы сейчас про сына премьер– министра Сирии, влиятельного бизнесмена Микаэла Увейдата? Признаться, эта история наделала шума в медиа– сообществе… Вы ведь были вместе… Серьезные отношения, поговаривали о свадьбе… Вы блистали на танцплощадках региона уже тогда, а потом внезапно пропали… Это связано с тем, что Вас с ним связывало? Я бы многое отдал за правду об этой истории…

– Нет никакой пикантной правды… Да, мы встречались… Но… Все закончилось так же быстро, как началось… Эту историю я бы хотела оставить без комментариев. Скажу только, что я за все благодарна Ему… Микаэл многое мне дал… Многое отнял… Но именно он, помог мне понять, кто я такая… это сложно объяснить, но иногда нужно почувствовать себя максимально слабым, полностью беспомощным, чтобы обрести истинную силу… Посмотрите на бабочек– нет на свете более хрупких созданий… А ведь они способны преодолевать тысячи километров…

– Эта бабочка, у вас на пояснице, ваше фирменное тату, которую читатели будут иметь возможность увидеть на Вашей фотосессии, отсылка к тому, что Вы сейчас сказали?

– Возможно… Но… Это очень личное… Я бы не хотела сейчас об этом говорить…

– Понятно… Ваше право… Так вернемся к теме Вашего поступления в школу Марка Долмати… Что было дальше? Вы пришли на прослушивание и…

– Как я уже сказала, мне было непросто в тот период… Только за перспективу попасть туда, я цеплялась как за последний бастион своей веры в жизнь… В тот день, мне действительно удалось выступить перед Марком и… Я провалилась…

Помню это ощущение… Когда ты оказался именно в той яме, куда всеми внутренними фибрами верил, что не попадешь… Так ведь всегда с нами… Мы можем сколько угодно вслух, озвучивать самые ужасные варианты развития событий, но глубоко в душе, всегда верим в лучшее…, и я ведь тоже верила… До последнего… Но нет… Меня не взяли… И вот, настал тот предательский момент, когда нужно исполнить внутреннее обещание– перестать дышать, перестать жить… Я, даже не могла собирать себя по осколкам… Помню, как сидела на лавке перед входом в школу, смотря на молодых и красивых студентов, беззаботно шныряющих туда и сюда… Их настроение было таким легким, выражения лиц столь необремененными тяготами… Я чувствовала эту бездну, разделяющую нас… С одной стороны, они, с другой– я, со своей дырой в сердце… А потом запищал телефон… Я ведь не верила в это его «мы вам позвоним», хоть и оставила свой номер в анкете… Вернее, заранее знала, что для абитуриента школы это означает «нет»…

Послушайте, Оксана, Вы далеко ушли? – как сейчас помню, его хриплый английский выговор с характерным французским акцентом…– надо переговорить….

Тогда он сказал мне, что мои страшные опасения подтвердились– как студентка школы я не подходила… Не та фактура, слишком яркая, не тот возраст… Зато, по его словам, мне стоит попробовать себя на запускаемом танцевальном тв– шоу, одним из продюсеров которого он являлся… Так, в общем– то все и закрутилось… Нет более быстрого пути к славе, чем любовь народа… Уже после первого выступления обо мне заговорили… Пошли эти сравнения с яркими танцовщицами фьюжн– жанра (прим. смешение стилей)… Народу нравилась экспрессия, нравилось то, что я делаю, Марк поддерживал меня в моих идеях для перформансов… С каждым новым выпуском программы, я на глазах ощущала свою растущую семимильными шагами популярность… Это еще больше вдохновляло меня… Использовала накопленный опыт классической хореографии, восточного танца… И главное– собственных душевных переживаний… Последнее, наверное, главное… Танцем тогда я выражала все то, что было на душе… Можно сказать, так лечилась… Зритель, наверное, это чувствовал… Чувствовал мою искренность, поэтому и любил… Вот, собственно, и все…

– Вы говорили, что выражали то, что на душе… А что было на душе, Оксана? Ваши переживания как– то были связаны с вашей жизнью на Ближнем Востоке? Знаете, а ведь это очень интересная глава Вашей жизни, малоизвестная, я бы сказал… Вы ведь работали танцовщицей, очень успешной, но не получается найти хоть какие– то видео ваших выступлений тех лет… Только разве что из частных архивов… Почему так? Что за этим стоит?

– Наверное, кто– то посчитал, что они не достойны того, чтобы люди их видели…

– Такое возможно…

– Наверное, да…

– Сложно Вам было в Париже первое время? Вы приехали в пустоту… Чужая страна, чужой язык, чужая культура… Говорят, мы не очень– то дружелюбны к иностранцам…

– Мне очень помогли люди, от которых, я этой помощи вовсе и не ждала… Конечно, без нее, было бы очень сложно… Банально, мне даже о месте жительства думать не пришлось– подруги предоставили замечательную квартиру в одном из лучших районов города… Я оказалась большой счастливицей…

– Скоро Ваша свадьба, Оксана… Вы счастливы?

– Очень… У меня есть все то, о чем я мечтала…

– Марк– мужчина Вашей мечты? Вы можете сказать, что ваш успех– во много его заслуга? Это ведь классика жанра– молодая красивая ученица у опытного прославленного мэтра… Наверняка, недоброжелатели с этим связывают Ваш успех?

– Понимаю, что это может выглядеть именно так, но ничего, никому я доказывать не собираюсь… Просто могу сказать, что я была благословлена небесами на эту встречу… Марк– мужчина, о котором бы мечтала любая девушка… И да, я не отрицаю факт того, что если бы не он, ничего бы этого не было… Он из категории тех спутников, которые заставляют тебя быть лучше, мотивируют, возвышают женщину рядом… Как минимум, в этом уж точно его заслуга… Это он, не давал мне опускать руки тогда, когда хотелось это сделать, как никогда в жизни… А остальное– это наше личное…

– Что Вы можете сказать юным, неопытным девочкам, только идущим по пути поиска славы и успеха?

– Посмотрите на меня и ничего не бойтесь… А еще… Хочу еще раз повторить– иногда нужно почувствовать себя максимально слабым, чтобы понять свою истинную силу…»

Сколько раз он прочитал это интервью? Десять раз, пятнадцать? Как долго и пристально рассматривал ее откровенные фото, узнавая так хорошо знакомые изгибы желанного тела… В какой агонии горел, как ругался в пустоту, сжимая до одури кулаки… Снова щедрый глоток, обжигающей горло, солодовой жидкости… Нет, сегодня надо подключать артиллерию потяжелее… Бухло не помогает…

В комнату неуверенно постучали.

– Да… На месте? Хорошо, пусть заходят…

Через секунду в помещение нырнули две рыжеволосые девицы. Молодые, аппетитные… Волосы вроде бы даже и натуральные… Впрочем, ему все равно… Утром он их даже не вспомнит… Суррогат нужен на сейчас… Он закроет глаза и представит Её… Главное то, кто будет у него в голове… А если вдруг придется открыть глаза, увидит копну рыжих волос…

– На центр комнаты, – повелительно обратился без приветствий и расшаркиваний.

Подошел, критично осматривая… Эти две стоили ему более, чем немало… Сутенер Эрик сказал, что находить свеженьких рыжеволосых девочек с каждым разом все сложнее, а по второму кругу, Микаэл уже пробованных не хотел… На самом деле, ему было плевать… Он не помнил ни их запаха, ни их вкуса… Ничего не помнил… Просто сказал так, по инерции, как делал раньше, когда был еще адекватным, свободным мужиком в расцвете сил, с чистыми, не отравленными мозгами одной– единственной… Так что в следующий раз можно и не брезговать, взять кого– то из тех, кого имел… А эти… Эти ничего, хоть, конечно, и не стоят своих денег…

– Я Мила, господин, – сказала та, на которую он сейчас долго и пристально смотрел, думая об Оксане.

– Меня не интересует, как тебя зовут…– грубо осек ее он. Знала бы дурочка, что его взгляд был столь же слеп и пуст, как если бы он пялился в черную пустоту…

– Вы знаете, что от вас требуется? – обратился, сразу переходя к делу, – готовы?

Те волновались, но утвердительно кивнули… Молодой, сексуальный мужчина нравился им… Нечасто клиент бывал так привлекателен… Нечасто так щедро платил…

– Никаких жалоб после, ясно? – потянул вторую девицу за волосы назад, – и что бы я ни говорил и ни делал, как бы я вас ни называл, вы молча выполняете мои приказы…

***

Внимание: автор резко осуждает поведение главного героя! Особенно употребление им запрещенный веществ, приводящих не только к деградации личности, но и к летальным последствиям!!!

Васель прошел вглубь помещения, увидев посреди комнаты, на огромном диване, голого спящего сына в объятиях двух рыжеволосых дешевок. Бросил быстрый взгляд на журнальный столик. Пустая бутылка виски, белые хлопья, рассыпанные пылью по стеклянной поверхности, журнал, раскрытый на определенной странице, с уродливыми волдырями от попавших на лощеный глянец щедрых капель– то ли воды, то ли алкоголя, то ли чего– то еще…

Хлопнул в ладоши. Первыми ожили две потрепанные нимфы, при виде постороннего мужчины, заметно стушевавшиеся спросонья и бросившиеся тут же наутек, в соседнюю комнату, в поисках своих вещей. Васель проследил за ними с бесстрастным выражением лица. Кашлянул. Наконец, в движение пришел и Микаэл, насилу разлепивший глаза. Увидев отца, сильно дернулся, тут же пытаясь найти что– то, чтобы прикрыться. Васель поморщился. Бросил ему рубашку, валяющуюся на полу, белой тряпкой капитулянта.

– У тебя пять минут, чтобы принять душ и превратиться из животного в подобие человека… Я жду в кабинете… И лучше тебе не заставлять меня ждать долго…

Микаэл действительно не заставил отца ждать. Зашел в кабинет. Плюхнулся на диван, громко выдохнув. От него сильно разило перегаром. Лицо был немного опухшим после оргии, голос хриплым, глаза красными.

Васель сидел в его кресле, ритмично покачиваясь. Внимательно смотрел на сына. Напряженное молчание затянулось. Его прервал Микаэл.

– Ну, давай… Говори мне, какой я мудак… Ты ведь так любишь это делать…

Но Васель, продолжал молчать… Просто прожигал сына своими пронзительными голубыми глазами… Казалось, думал…

– Знаешь, Мика, почему твоя мать так не любит этот дом? – спросил вдруг, казалось бы, на совершенно постороннюю тему.

Микаэл внимательно посмотрел на отца, зная, что его вопрос не предполагает ответа… Увейдат начал свой поучительный диалог. Что ж, придется хотя бы для вида его выслушать…

– Я нечасто говорил с тобой об этом… Мне казалось это неудобным, неприличным… Но… Ты и сам прекрасно сейчас понимаешь, что у нас с твоей мамой в жизни были разные периоды… так вот, когда– то я точно так же, как ты, сходил с ума в своей одержимости… Я маниакально хотел растворить ее в себе, сделать своей неотъемлемой частью, сделать так, чтобы она дышать не могла без меня… Мне казалось, я любил так сильно, что за такую любовь ей стоило быть благодарной… Я сам не видел, сколько боли ей причинял… Этот дом почти стал ее клеткой… Да, нам было с ней хорошо… Думаю, в тех же ситуациях и обстоятельствах, что и тебе было хорошо с твоей танцовщицей, но в остальном, я только намного позже понял, сколько боли я ей давал в этих стенах… Даже не физической, хотя, признаюсь, и это было, моральной… душевной… А когда она вырвалась, точно так же, как ты, начал уничтожать себя, думая о том, что упустил по неосмотрительности, горячности и неправильной расстановке приоритетов… Разница была лишь в том, что власть, свалившаяся на меня, необходимость выводить страну из войны, накладывала свой отпечаток, заставляла быть ответственным, уходить от личных проблем, сублимируя их государственными… Возможно, таковой была моя судьба, будь она рядом, я бы не мог посвящать себя, так много и так отчаянно, только стране… Я работал сутками напролет, делая все, чтобы только не думать о ней. Засыпал прямо на рабочем месте, а она настигала меня, даже во сне… Это была пытка, гребанная пытка… Думаю, сейчас ты испытываешь нечто похожее… Не дай Аллах это испытать никому… Что, скажи, уже дошел до того, чтобы нанимать людей за ней следить?

Микаэл раздраженно отвел глаза от отца…

– Если ты это делал, почему я не могу…– еле слышно произнес, – или в этом мне тоже отказано…

– Знаешь, Мика… Я бы ничего против не сказал, если бы в этом был хоть какой– то смысл… Да, я имел целую группу людей, следивших за твоей мамой, когда она была замужем за Каримом, но я делал это потому, что мы оба, на самом деле, всегда любили друг друга, и я точно это знал… Никогда не прекращали этого делать… Это знал даже он… Все мои страдания и усилия стоили того, потому что за ними стояла наша истинная, большая любовь… Да, пусть болезненная, странная, но эта любовь была искренней, обоюдной, взаимной… Именно поэтому мы сейчас вместе и вопреки всему…

– К чему это всё, отец? Я не ты… Мы ведь уже это уяснили. Ты давно это констатировал, с досадой или торжеством… Великий Увейдат один… Все его отпрыски тебя не достойны… Жаль, что мать не подарила тебе еще одного наследника… Правда, с чего ты взял, что он бы стал лучше нас, непутевых?

Снова наблюдательный взгляд Васеля… Словно он игнорировал все то, что выливал на него Мика… Годами скопленные, застрявшие между сердцем и горлом обиды, не дававшие спокойно дышать, жить…

– Знаешь, сынок, иногда я смотрю на тебя– и мне становится страшно от мысли о том, как мы похожи с тобой… Не только внешне… По судьбе… Ты тоже заигрался в этот чертов любовный треугольник…

– У меня нет никакого треугольника, – зачем– то перебил Микаэл отца.

Тот нетерпеливо поднял два пальца вверх, призывая его помолчать, не перебивать.

– Есть, Мика…, и я даже не про этого мужика, который сейчас с ней. Да, не удивляйся… Пока ты приводил себя в божеский вид, я успел прочитать эту статейку… Предвосхищая твой вопрос и видя твою поджатую челюсть, отвечаю – ее тело я тоже рассмотрел… Красивая. По– мужски я тебя понимаю… Наверное, я бы назвал ее дешевкой, раз она позволила себе выставлять все это, на всеобщее обозрение… С другой стороны, это ее работа… Она успешна в ней… Всегда была успешна, пусть и масштабы славы были иными… Поэтому осуждать я ее не буду… Проблема как раз не в ней, а в тебе… Так вот, твоим соперником с самого начала были не чужие мужики, смотрящие на нее, и даже не ее талант, Мика… Ее амбиции… ее тщеславие– вот твои главные враги… Девица хотела не тебя и не твоих богатств, она хотела восторга и обожания… Хотела славы, хотела аплодисментов и фанатов… Возможно, предложи ты ей просто покровительство, как это было изначально, у вас все было хорошо, но ты начал зачем– то устраивать весь этот цирк со свадьбой, обрядил ее в хиджаб, стал запирать дома… Она по– любому бы сбежала, Микаэл… Открой, наконец, глаза… Все так, как должно было быть… Она хотела славу? Что ж, она ее получила… Отпусти ее… Хватит уничтожать себя, Мика… Она не достойна тебя, раз выбрала искусственный блеск софитов и мнимую любовь публики, а не истинные чувства… Пусть идет своим путем… На свете столько красивых женщин, а ты… Находишь ее дешевых копий, закидываешься бухлом и наркотой и сношаешь их, как последний слабак… Узнай она об этом, звонко бы хохотала над тобой…

– Все не так, отец…– сквозь зубы, проговорил Микаэл, – Я изменял ей…

Васель усмехнулся…

– Хорошо, даже если так, своим саморазрушением сейчас, ты чего добиваешься? Она только расцветает, что– то не видно, чтобы она сильно горевала на этот счет… А вот ты вгоняешь себя в могилу, сын… Пожалей мать… На нее смотреть страшно… Она вся на нервах… Да и вообще, это еще большой вопрос, кто из вас виноват в этой твоей измене… Может быть, ты добирал ласку и теплоту, которые она тебе дать была не в состоянии? Знаешь, мужчин в постель к другой толкает много поводов, но вот причин всего две, как ни крути. Это, либо когда не любишь, либо когда чего– то недополучаешь… Вот мне кажется, у тебя второе…

– Я тоже так себя оправдывал… Не помогает, отец, прекрати… Я облажался… Глобально облажался… И потерял её… Эта чертова Асмахан… Понимаешь, она так смотрела на меня… С голодом, обожанием, восхищением… В глазах Оксаны я видел только холод, одолжение, даже снисходительность… Она словно позволяла мне быть с ней рядом, а эта… Сука… НЕ знаю, что на меня нашло… Ладно бы хоть раз… Но я шел к ней снова и снова, стоило только Оксане снова залезть в этот свой панцирь страданий и неприязни к жизни со мной… Я, словно так мысленно наказывал ее за равнодушие, а потом… Когда она ушла, вмиг все это стало выглядеть иначе… Я любил… Но я не слушал, не понимал… Я не пытался разобраться в проблеме, а только убегал от нее…

– Хорошо, ответь мне на вопрос. Ты бы принял ее сейчас такой, какая она есть? Выставляющую свою задницу, под вспышки фотокамер, на журнал, тиражом в сто тысяч экземпляров? – деловито спросил Васель, не ходя вокруг да около.

– Нет, – честно ответил Микаэл…– Не принял бы…

– Вот и все, Мика… Об этом я и говорю… Всё, уймись… У вас разные пути… Хоть эта девица и пытается тебя задеть, даже на расстоянии.

Микаэл засмеялся печально.

– Что ты говоришь? Она и не вспоминает обо мне…

Теперь усмехнулся Васель.

– Послушай меня, мальчик. Я не первый год живу на этом свете. Подольше твоего… Она делает это все, – пренебрежительно сгреб журнал со стола и потряс им, – чтобы позлить тебя… Эти татуировки, голый зад в объективы, эти слова про то, что ты там ей дал или не дал… Она сука, Микаэл… Не достойная сука, которая специально держит тебя за яйца, пусть и на расстоянии…

– Не называй ее так! – резко огрызнулся, – Не держит…– снова хриплый ответ в пустоту. Он словно не с отцом говорил, со своей совестью, – я сотни раз пытался хотя бы заговорить с ней. Ей плевать… Она… просто живет… жизнью, которую хотела…

– Вот именно! Она получила все, что хотела… Оставь ее в покое! Иди дальше… Пусть она поймет, что потеряла тебя! Хватит этих унижений!

Микаэл нервно закурил, обильно выдыхая белесый пар в воздух.

– Так легко об этом говоришь… Что же сам не пошел дальше? Сидел годами и страдал по женщине, вышедшей замуж за другого…

– Ты ничего не знаешь… Не поднимай эту тему…

– Я знаю достаточно… Оставь, отец, это пустое…

Снова молчание. Тяжелое, напряженное…

– И что дальше? Лечение от наркозависимости? Передоз? Начнешь увечья себе наносить? Да что там увечья… ты бухаешь и садишься за руль, Микаэл…. Я ведь знаю, ты снова стал гонять, словно мальчишка, словно тебе восемнадцать лет, и ты что– то хочешь мне доказать… Остановись… Это путь в никуда… Мать свою пожалей… Она за последние полгода похудела на десять килограмм из– за твоих выходок…

Микаэл молчал… Он и сам, оставшимися мозгами, после гулянок, пьянок и оргий понимал, что его путь ведет в тупик… Вернее, в бездну… Где ему, Аиду, и место… Он закончит там, на дне преисподней… И не сможет вырваться наружу… В отличие от Нее, у него нет крылышек…

Васель встал…

– Мы с твоей мамой хотим, чтобы ты на время переехал к нам, Мика… Давай снова почувствуем себя семьей… Постараемся немного выдохнуть… Это нужно нам всем… Маме одиноко… Ты ведь наш первенец… К тебе отношение особое…

Микаэл снова печально усмехнулся… Знает он это «особое» отношение… Но вслух ничего говорить не стал… Поплелся за отцом. Тот не стал устраивать длительных прощаний, прекрасно понимая, что Микаэлу нужно дать время переварить то, что он сейчас услышал. Поступил в своем стиле – сел в автомобиль и укатил. Микаэл встал на крыльце дома, закурил очередную сигарету. Посмотрел перед собой. В небе занимался восход… Это как же рано Васель его разбудил. Не было и пяти утра… Еще бы спать да спать, а лучше вообще не просыпаться… В жемчужной серости небосклона появился нежный диск солнца… Чистый, ласкающий… Внезапно на него накатила такая сильная боль… Не за Оксану, на этот раз нет… Его поразила боль иного характера– боль того, что в очередной период обострения, когда перед глазами снова будет тьма и отчаяние, он больше не сможет вот так вот открыть глаза и посмотреть на удивительно красивый, чистый день, полный надежд… Что так и останется в черноте… В беспросветной мгле своего порока, черноты и отчаяния…

Вечером его автомобиль заехал на территорию резиденции премьера… Из машины вышел Мика с небольшой сумкой в руках. На следующий день начались его сеансы психотерапии, настоящие сеансы психотерапии… Влада и Васель радовались… Даст Бог, все наладится… Даст Бог, он забудет эту рыжеволосую девицу… И только старая служанка Асма, когда разбирала вещи блудного сына, увидела тот самый журнал, с почти голой Оксаной на обложке и презрительно плюнула от увиденного бесстыдства…

Каждую ночь он смотрел на ее фото и шептал в пустоту…

«Я научусь без тебя жить, бабочка… Научучь… Научусь… Научусь…»