Текст книги "Нежная страсть королевской лилии (СИ)"

Автор книги: IlonaBron

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Ах да, Кэс. Там тебя молодой человек уже битый час караулит. Говорит срочно, – повернув голову в направлении лёгкой ручки моей подруги, я увидела Лукаса. Он сидел в совершенно неудобном для него кресле, скрюченный и несчастный. Он спал и ему, явно не нравилось то, что ему снилось. Он всегда хмурился, когда ему снились кошмары. В глубине души, мелким ручейком проливалась нежность к этому когда-то немного любимому человеку.

Он ведь совсем не виноват. Он не виновен в моей болезни. Но, несмотря на это, даже если я не хочу, я должна оттолкнуть его. Я должна сделать ему больно, чтобы потом ему не было ещё больнее.

– Лукас? – присев на корточки перед ним, я ласково погладила его щёку, осознавая, что это уже в последний раз. Мышцы на лбу дрогнули, изображая небольшую ложбинку между густыми, но столь выразительными бровями. Веки, словно занавес приподнялись, и спектакль начался. Два синеватых огонька прожигали мне душу.

– Ma tendresse*, – ласковая улыбка расплылась по его тонким, немного неровным губам, а брови сжались, так, словно тянулись друг к другу из-за всех сил. Я ненавидела себя, когда он так смотрел на меня. Я чувствовала, что порчу ему жизнь. Я не хотела, чтобы он болел мною, но как обычно принято, что страхи имеют способность сбываться. Он болел мной тогда, он болеет мною и сейчас.

Одно движение и я уже рядом с ним, готовясь к самой жестокой роли. Роли палача. Натянутая суровость, нотки призрения в голосе и кукла готова.

– Ты что-то хотел? По-моему я явно дала понять, что не хочу тебя видеть, – блеф.

– Врёшь. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы распознать, когда ты меня обманываешь. Поэтому ты не хотела меня видеть? Боялась, что я всё пойму?

– Ты слишком много о себе возомнил. Я не хочу тебя видеть. То, что ты отец моего, Лукас, ребёнка, не даёт тебе право караулить меня.

– Ты же жила со мной. Была мне опорой, верной женой. Что изменилось, Кэс? В чём я прогадал?

– Я жила с тобой ради собственной выгоды. Мне было противно быть с тобой. Каждый день я ненавидела себя и тебя за всё это. Ты всё ещё думаешь, что слишком хорошо меня знаешь? – «пожалуйста, поверь»...– всё кончено, Лукас. Нам не о чём говорить.

Уставшие глаза, и без того почти пустые, вспыхнули мгновенной искоркой и потухли замертво. Никогда я не видела его таким беспомощным и жалким.

– Я понял...Если понадобится помощь с ребёнком, ты знаешь как меня найти, – мне казалось, что его тихая ненависть убивала даже мёртвые стены. Я хоронила ещё одну любовь, и лишь эти мёртвые стены мне сопереживали.

Он молча поднялся и ушёл. Я знала, что он никогда не вернётся.

– Ах, как же не поправимы наши действия, если умом движет любовь или ненависть, – сладкий, совсем юный голосок, словно лира прозвучал за моей спиной. Сама душа развернула меня к ней и распростёрла свои невидимые руки навстречу новой беде.

– Тяжёлый день? – она была явно младше меня. Голубо-серые звёздочки глядели на меня с таким непонятным мне обожанием, что казалось, будто они горят. Горят тем до безумия необходимым светом и теплом, которые дают надежду на дальнейшую жизнь. Милые рыжие локоны падали небрежной волной по плечам, переливаясь всеми огнями пламени. А широкая, до ушей натянутая улыбка, разводила огонь уже во мне, – Мисс?

– Да...Есть немного.

– Уххх, мисс. Да Вам только по этому разговору можно сценарий для мыльной оперы писать. Он видимо не слабо накосячил, раз Вы его так сурово отшили, – было так странно. Она говорила всякую ерунду, но мне становилось так славно и спокойно, что будто и не было последних двадцати лет. Я родилась сегодня.

– Не особо, всего лишь полюбил меня.

– А Вы его нет? Вы не похожи на человека, живущего с кем-то ради собственной выгоды.

– Разве у таких людей особенная внешность? – она так звонко рассмеялась, словно пыталась заразить меня этим смехом

– Нет, у них всего лишь нет боли в глазах, когда они вот, так прощаются со своим кошельком.

– Возможно, – я не знала, как выглядят такие люди. Но мысль о том, что я сделала больно кому-то грызла меня как самая поганая крыса.

– Мы так и не познакомились, я Гвен. Запомните это имя, мадам, – посмотрев на часы, она улыбнулась и встала, став для меня такой великой и невероятной. Её слова, она сама, изменили мою жизнь, – Увы, но мне пора идти. Кстати, мой Вам совет: не давайте боли взять над Вами верх, она не живая, у нет силы, а Вы живы, и живёте всего лишь один раз. Так проживите же свою жизнь счастливо.

9 Глава

Раньше я думала, что ненавижу выходные. Дни, когда обычные люди радуются каждый, своему чудо: сон, посиделки с друзьями, тусовки, или же простые прогулки в одиночестве. Мои же ограничивались либо присмотром за семьёй, ссорами с матерью, либо нужными, лишь иногда интересными посиделками с Лукасом. Недавно я узнала, что моя строгая и беспощадная начальница, всё-таки снизошла до меня, подарив мне два заветных выходных. Честно говоря, я сначала не знала радоваться мне или же унывать, и спустя пару часов нескончаемого рабочего водоворота, я осознала, что сейчас мне они толком и не нужны. Мне совершенно нечем заняться. У Филис и Найта рабочие смены, Лукас само собой уже не вариант, семья давно забыта.

– Может, ты хоть встанешь с постели, или твой необъятный зад не потянет такое? – Филис смотрела на меня так, словно не узнавала. Она не упрекала меня, даже в глубине души радовалась, что как она раньше выражалась: «пропеллер у тебя явно бесконечный. Передохни, иначе воспламенишься».

– Нэйтан, скажи своей девушке, что если она будет обижать беременных женщин, она попадёт в ад!

– Душенька моя, за всё моё прошлое, я и так должна быть как VIP-клиент.

– Ага, одни её танцульки с санитарами на столе, в одном нижнем белье и халате, на корпоративных вечерах чего стоят, – бедный Нэйтан. Я ему явно не завидую с выбором спутницы жизни. Зная её, я была на 90% уверена, что ему приходиться тяжелее, чем всем нам вместе взятым.

– Немного виски и пунша, и я уже немного ребёнок, – она знала, что так его не утешит, но попытка не пытка.

– Дети в такое не играют, милая, – сказав это, он немного насупился, показывая ей своё недовольство. Но, несмотря на это, она даже не пыталась переживать, она знала, что он слишком быстро отходит.

Я слышала их, но не слушала, наблюдая за ними. За тем, какая же они красивая пара.

Белокурая дева, с длинными до поясницы, уже как снег белыми волосами, светло зелёными глазами (с некоторых пор она начала носить линзы) она была похожа на ирбиса.

Чёрная кожаная юбка переплеталась на её теле, словно змеи до самой груди, а белоснежная, хлопковая рубашка с широкими рукавами обрамляла до умопомрачения изящные белые как снег плечи.

Я и не заметила, как она изменилась за этот месяц, который они с Нэйтаном провели уже как пара. Стала старше морально и юнее внешне. Любовь поистине вставляет мозги на место. Нэйтан превратился в ребёнка. Он по-прежнему выглядел великолепно, но вот внутри стал мягче и чувствительнее. Его броня трещала по швам и иногда это его изрядно бесило. Он не привык чувствовать себя слабым, привык быть всезнающим, мудрым и сильным мужчиной. Как там говорят: мужчины не плачут? Ага! Конечно! Я видела как он поссорившись (уже успели) с Филс, сидел в моих розовых (зайки) тапочках и с повязкой для волос на лбу (иногда его завитки ему мешали), пожирая коробку шоколадного мороженного и смотря «Виноваты звёзды». Ужасное зрелище. Хотя чего греха таить? Это было забавно. Я не хотела отдавать ему всё моё сокровище (мороженное), поэтому с удовольствием присоединилась.

– Кассандра! – Филс стояла прямо передо мной как скала, несмотря на своё худенькое тельце. Её взгляд выражал такое неистовое раздражение, которое обычно у неё бывает, если я не слушаю её.

– А?– я не знаю почему, но я никак не могла сконцентрироваться на том, что она говорит. Я лишь видела её недовольные жесты и мимику. Видела уставшего от смен и высасывающей все соки (в хорошем смысле, господа) Филс, бедного Нэйтана. Я замечала, как мучительно медленно он собирает вещи, чем ещё больше раздражает нашу неотразимую кошку. И в этот момент, я резко словила себя на мысли, что я слышу, даже больше, я слушаю... Слушаю голос, который давно разучилась слушать. Я так скучала по нему, ведь я уже и забыла себя настоящую.

– Ты где находишься? Явно не с нами.

– Просто задумалась, а ты что-то говорила?

– Ну, вот видишь, она меня совершенно не слушает,– скрестив руки на груди и выпятив губу как маленькая девочка, она даже отвернулась от меня.

– Она говорила тебе, милая, что через неделю Хеллуин. А ещё спросила, не будешь ли ты женщиной кошкой, потому что меня она уже назначила Бэтманом. Хотя вообще не вижу связи.

– Я не пойду, – я знала, что после этих слов настанет тихий ужас, Армагеддон. Несмотря на это, я сообщила ей эту новость так же спокойно и размеренно, будто попросила соль в ресторане.

– ЧТО?!– так и знала. Она уставилась на меня, словно ожидала, что я сразу же отшучусь и скажу, как я хорошо над ней подшутила.

– Не хочу, – мне действительно не хотелось идти туда. Там будут все, работники, ценители искусства и больших денег, в последнее время это почти одно и тоже. Они снова будут хвастаться своими великими (как им казалось) достижениями, ожидая похвалы и дела вид, что это просто их работы и делают они это лишь по воле души и сердца. Нет у них сердца. Но не это больше пугало. Пугало то, что там будет Мария и Эмма.

Желудок при мысли о ней сжался в прочный узел, и меня чуть не стошнило. Я могу влюбляться тысячу раз в своей жизни, но любила лишь однажды.

– Ну, неееет, милочка. Ты пойдёшь! Я целый месяц готовилась к этой чёртовой вечеринке, и если ты не поднимешь свой беременный зад и не притащишь его в мой дом, то тебя будут ждать огромные неприятности.

– Подложишь мне пациента с непроходимостью? – она сейчас напоминала Аида из мультика «Геркулес». Пуф и разлетится всё к чертям.

– Кэс, она действительно очень этого ждёт, приходи, – Нэйтан, вот моё бывшее уже спасение. Теперь он вечно на её стороне. Предатель.

– Да я не могу, мне кажется, что живот словно бомба.

– Его же ещё даже не видно (три месяца) – вдвойне предатель.

Я была так обижена на Нэйтана, что не заметила приблизившуюся ко мне Филс. Она резким рывком ущипнула меня за бок и под мои оглушённые вопли начала повествовать мне мини–курс: «Хватит жрать, скотина, вот где вся проблема».

– Сходи по магазинам, присмотри костюм, если конечно твои размеры ещё имеются, дорогая, – я знала, что она шутит, но какой-то внутренний голос, словно вспышками кричал мне: Она права, хватит жить в своём маленьком мире.

– Кэс, кстати говоря. Тут твоя мать прислала твою почту. Возможно, появиться что-то интересное. Тут явно не на один час работы, – Нэйт лёгким движением руки, так осторожно, будто в коробке была бомба (я на секунду так и подумала), положил на кровать приличных размеров коробку. В какой-то момент я даже испугалась. Не могло так произойти, чтобы за несколько месяцев накопилось столько писем.

– Я не хочу сейчас их читать, – мне было явно не по себе.

– Милая, не обязательно сейчас всё сразу. Можно понемногу. Я думаю, что там может быть, что-то важное...

После их ухода, я ещё долго думала над ее словами. Я действительно опустилась. Перестала приводить себя в порядок, одеваться, так будто это в последний раз, и самое главное: Я перестала смотреть на других мужчин или женщин. Не то чтобы я была великим маньяком, желавшим, словно суккуб всех и вся. Просто раньше я позволяла себе лёгкий флирт, мимолётные обмены взглядами, таких, после которых не спишь полночи. Но самое обидное и разочаровывающее, я забыла всех своих подруг.

Сидя на до жути безобразной от беспорядка кровати (фантики, посуда, книги, куча маленьких мелочей) я обдумывала всё, что со мной случилось за последнее время:

1. Да, я два года тренировала своё сознание и чувства, став бездушной скотиной. И что мне это дало? Ничего, только одни потери.

2. Я потеряла жениха, который по идее мне и даром не нужен был, но всё же, он относился ко мне как к святой, а это дорогого стоит. Да и если уж на чистоту, иногда я была счастлива с ним. Поездки в разные интересные и душераздирающие места. Мои любимые цветы, появлявшиеся каждое утро у моей кровати, словно кролик из волшебного котелка. Да и самое главное, он всегда выслушивал мои бредни, мои сопли. Он видел мои слёзы, проливавшиеся редко, но по совершенно другому человеку. Он хороший человек, поэтому я рада, что отец ребёнка всё-таки он.

3. Я потеряла любовь всей моей жизни. Не то чтобы меня это сейчас больше всего убивало, но всё же осознание того, что именно я её оттолкнула, всё же мучает меня. Осознание того, что я больше никогда не прикоснусь к её гладкой, словно шёлк коже или же никогда не посмотрю в её удивительные капельки воды в виде глаз, убивало...

4. Послала семью к чёрту (единственный плюс).

5. Я беременна! (без комментариев)

6. И последнее по списку, но не по значимости. Я забыла своих друзей. Не тех, которые существовали в последние пару лет, а именно те, с кем я когда-то в детстве обсуждала новые заколки, позже косметику, ну а совсем взрослой уже парней. Андрэя, Катрина, Сирена...я так по ним скучаю. Отлично, Кэс!

Вдруг, удивительно даже для себя, я почувствовала такую тягу. Тягу к переменам. Я хочу узнать как она, как у них сложилась жизнь. И не, потому что сейчас мне тяжело и я ищу отдушину, просто мне не хватает их.

Не хватает Сирены с её вечно умиротворённым лицом, но в то же время, все мы знали какие чертята пляшут в её мозгах. Помню, стоило ей хоть немного выпить, она резко и бесповоротно превращалась в маньячку. Начинала лапать девчат (видимо это был знак), танцевать на столе, целовать парней. Будто бес в неё вселялся каждый раз. Это было забавно ровно до того, как она не падала, будто труп.

До безумия скучаю по Андрэе. Она всегда была моей опорой. Не важно, что случалось, я всегда бежала к ней. Несмотря на свою беспардонность и открытость, я видела в ней маленькую, нежную леди, которой она была, но, увы не при всех.

И наконец, Катрина. Моя звёздочка. Её мне не хватало больше всех. Когда мне было больно, она готовила мне горячий шоколад, усаживала на мягкий (тогда это была такая редкость для мен) ковёр, и начинала говорить. Говорила она очень быстро и на всевозможные темы. Возможно, не многие поймут, но это так отвлекало, что сначала меня отпускало и мы уже вдвоём смеялись, а ещё через пару часов я просто засыпала.

Не знаю почему, но после всех этих мыслей моя душа сама по себе потянулась к коробке с заветными письмами.

Открыв её, меня одолела такая паника, будто оттуда выползали не письма, а пауки. Их было так много, что я невольно закрыла коробку, но буквально через пару минут снова открыла.

Усевшись перед камином (место думы) я начала их раскладывать. Через час я уже захлёбывалась от бури эмоций. Сейчас поясню почему.

1. 7 писем от Андрэи (все девочки не знали, куда я делась).

2. 3 от Сирены.

3. Несколько от Катрин. Несмотря на её разговорчивость, она не переносила письма. Она всегда говорила, что письма-это что-то настолько интимное, что вряд ли решиться когда-то на такую близость с кем-либо.

4. 20 писем от Марии...

Увидев это, мне стало так больно, будто вырывали все вены и артерии из сердца.

Я не буду читать вам всё. Но те письма, поразившие меня до слёз и паники, всё же покажу.

«Ты же знаешь, как я ненавижу письма, да и писать их, как уже ты заметила, я не умею. Видишь, что ты делаешь со мной? Я не знаю, куда ты пропала, подруга, но могу сказать тебе только одно: Возвращайся поскорее, мне не хватает твоего молчания. Сейчас мне некому рассказывать свои дурацкие мысли и истории. Некого поить надоевшим до тошноты шоколадом. Я так и не сказала тебе, как я ненавидела его, но видя, как ты уплетаешь его за обе щеки, во мне разливалось такое неописуемое тепло, что уже было совсем наплевать...

Мне страшно Кассандра. Мне так страшно быть одной. Мне страшно от того, что я не могу поделиться с тобой своей темнотой, получая от тебя очередную порцию света. Я чувствую, как это поглощает меня. Я чувствую, что если не остановлюсь сейчас, я потеряю всё: университет, в который так давно мечу; семью, которая уже устала от меня и моих проблем, а так же саму себя. Я знаю, что потеряю, так как тебя я уже потеряла.

Ты всегда говорила мне, что я поглощаю твою боль, помогая тебе успокоиться и забыть. На самом-то деле всё было совершенно иначе. Я питалась твоей болью, забывая о своих тараканах и проблемах. Я забывала о Гарри (на этом моменте лист чуть не упал на и без того, холодный пол. Гарри был для нее тем немыслимым кошмаром, который снится один всего лишь раз, но запоминается на всю жизнь маленьким, хрупким девочкам, ломая их изнутри с каждым годом всё больше и больше. Она давно не говорила о нём, а я давно не вспоминала. Несмотря на это, несмотря на её беззаботность, я всегда улавливала ту погасшую искорку, погасшую в тот день навсегда. Моя мать, ничего не знающая в женском счастье, говорила, что это искорка и была женским счастьем), забывала тот мерзкий день, даже не день, а каких-то пару часов. Прости меня, прости, что не послушала.

Я не умею изливать душу, Кэс. Особенно в письмах, ведь своего рода это исповедь, а Бог давно умер в моей душе. Ты была моим Богом. Ты была моей крепостью. Надеюсь обрести её снова...

Твоя,вечно болтливая,Катрин.»

Глядя на дату, я понимаю, что это было ещё год назад. Я знала, что означают эти проблемы. Тихий ужас одолел моё сознания. Иногда, у Катрин были проблемы с окружением. Иногда, даже и с шалостями того самого окружения. Я знала, что иногда она баловалась, своего рода заедая воспоминания и боль, но не настолько часто и не настолько сильно, чтобы я могла действительно переживать. Но это письмо. Оно словно щелчок в моей голове. Я бросила ее, не понимая даже этого.

«Я не понимаю, что именно с тобой произошло, но зная последние отрывки твоей жизни, точнее, той жизни, которая была ещё нашей, я понимаю, что у тебя были причины так поступить. Несмотря на это, будь я трижды эгоисткой, каковой я никогда не была (ты сама это знаешь), я не хочу принимать этого. Каждый месяц я посылаю по одному письму в пустоту. В ту звонкую, как ты говорила, пустоту, которая прожигает даже внутренние органы. Это письмо последнее...

Семь месяцев. Я устала, Кассандра. Я устала спрашивать твою мать, где ты и как ты, зная уже наизусть её ответ. С первого раза вариант, твоего обучения во Франции и получение чудо гранта, казались мне чем-то нереальным. Я устала смотреть в твоё окно, каждый раз, когда прохожу мимо твоего дома. Мы были подругами. Нет! Мы были сёстрами. Не знаю как с другими, но со мной точно. Есть столько всего, что я хотела бы тебе рассказать. Что я хотела бы сказать только тебе, так как только ты знала все мои секреты. Только ты могла угадать мои мысли...

Знаешь, иногда мне до жути страшно. Иногда мне кажется, что ты умерла. Глупо конечно посылать письма покойнику, которым ты явно не являешься, но всё, же глупо. Поэтому это последнее письмо. Мама Себастьяна умерла два месяца назад. Он был так разбит, что мне приходилось быть ему опорой и жилеткой. А кто был для меня опорой? Кто им был, Кассандра? Никто...

Я поступила в Медицинскую Академию в Бостоне. Не журналистика конечно, но и это сойдёт. Когда-то я тоже болела спасением чьих-то душ, после смерти матери Себастьяна, я поняла, что именно это и является моим предназначением. Ей было так больно.

Я скучаю по тебе и, несмотря на то, что это письмо последнее, моё сердце для тебя всегда открыто. Я знаю, что когда-то ты прочтёшь его.

С любовью покойничку, Андрэя.»

Тишина...Наступила такая тишина, что я начала слышать собственные мысли, не замечая ни шума за окном, ни посторонних звуков в квартире. Я просто слушала, разбирая, словно конструктор своё подсознание.

Они так любили меня. Так чисто и бескорыстно, что совсем растаяли в тоске обо мне. Я не подозревала, что была чем-то таким весомым для них. Я не думала о них, не думала ни о ком, кроме себя в тот момент.

В тот момент, когда комок, разрывавшийся внутри начал подступать к горлу, трель ненавистного звонка двери заставила меня подскочить и, не задумываясь подбежать к двери. Единственное что меня остановило буквально в шаге от двери, это мысль, что за ней то, что решит все мои проблемы.

– А ты, как я посмотрю, не меняешься, – та, которая так нужна была моему сердцу. Именно она. Именно сейчас.

Мария пристально глядела мне в глаза, будто искала с них что-то важное. Найдя, что нужно, без лишних слов, она перешагнула порог и просто обняла, стиснув меня в объятия как маленькую девочку.

– Моя очередь быть твоим откровением?

– Только ты им и была...– я не чувствовала как начала плакать, растворяя подкатившийся комок слабости, а так же пачкая тушью её идеальную, но на удивление простую льняную рубашку.

Я ужаснулась от осознания того, как сильно скучала по этому состоянию своей души, по тому, что я могу быть такой слабой и беспомощной в руках женщины. Я соскучилась по её запаху, не по духам, а именно по её запаху, сочившемуся нежной и родной дымкой сквозь аромат зелёного дерева и цитрусовых. Я скучала по той тишине, которая обычно образовывалась только тогда, когда мы оставались одни. Она будто обволакивала нас и, ничего иного не могло просочиться сквозь неё. Я любила это, нет, я любила её. Нет. Я люблю ее...

– Я скучала...

– Я знаю.

– И что, ты совсем не скучала по мне?

– Я бы не пришла, если бы не тосковала по тебе, bien-aimé...– я не буду ссылаться на свою любовь к её французскому, я просто хотела её, даже не просто, я невыносимо, до боли в груди, хотела её и только её прямо сейчас.

Она чувствовала меня. Двери закрылись, заслоняя эту скромную прелюдию от лишних глаз (особенно Миссис Фитси – старенькой и ужасно старомодной дамы, да пожалеем же мы её кошек).

Она целовала мой лоб, так скромно и нежно, без животной страсти, оберегая меня, как маленькую; мои глаза (я чувствовала по её губам, как она улыбается); мои губы...

Эта осторожность была как никогда кстати. Я могла думать, могла контролировать свои действия. Мне не было бы больно из-за последствии, потом.

Последнее что я помню отчётливо и ясно, как погрузившись на кровать, я смотрела на то, как она снимала с себя юбку, с явно умиротворённым видом.

– Ты сможешь?

– Что именно? Вроде не потеряла сноровку, если ты об этом беспокоишься, милая.

– Не об этом, – мне было так стыдно затрагивать эту тему, но я чувствовала, что должна, – сможешь любить меня после того, как я он прикасался ко мне?

Она застыла, будто вспомнила кое-что явно неприятное, это пугало меня. Внезапно она подняла на меня голубые, как сапфиры глаза с нежной до умопомрачения улыбкой и сказала:

– Это не грязь, это всего лишь прошлое...Я любила тебя даже в то время когда он был с тобой, а я не могла. Сейчас, просто представь что у тебя его нет, я сделаю тоже самое, и всё будет так, как было раньше. Сейчас, я хочу быть для тебя единственной пеленой в твоём сознании, – тут серьёзность в её глазах сменилась задорными искорками и она продолжила, – да и любить тебя я умею лучше всякого мужчины, это уже давно понятно...