Текст книги "Клейменный чакрой (СИ)"

Автор книги: Idolon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

   Во-первых, сама решетка была прикрыта тонкой полупрозрачной кисеей синего цвета чакры, поверх которой лежала знакомая бумажка зримого воплощения печати Восьми Триграмм.

   Во-вторых, в левой половине зала обреталась совершенно выбивающаяся из общего интерьера вещь: будка, сшитая из пяти кусков ностальгически-знакомого ребристого "заборного" алюминия, правда, почему-то мягко-зеленого цвета, отмеченная со всех сторон классическими Красными Крестами, с небольшой дверцей спереди.

   И в-третьих симметрично будке, но справа, над водой левитировал постамент с двумя толстыми книгами, гравированный спиральными узорами характерными архитектуре Узушио и окруженный целой сетью висящих прямо в воздухе чернильных барьерных печатей.

   – Эм-м, что это? – увидев все это великолепие, Узумаки изрядно удивился.

   – Ну, дай подумаю, – я прошлепал по воде к завесе с бумажкой, на которой с трудом узнавался принцип, лежащий в основе символа восьми стихий из земной китайской мифологии. – Так, насколько я понимаю, отображается в твоем сознании чакра печати Восьми Триграмм, удерживающая в тебе Кьюби.

   Дальше я подошел к будке, и постучал по ее металлическому боку: – Так выглядит чакра моей печати, отсекшей сознания твоих родителей от тюрьмы для Девятихвостого Лиса.

   – А это, – закончил я, указав на постамент с книгами, – нечто мне неизвестное, скорее всего какие-то запечатанные в тебе сведения.

   – Точно, – стукнул себя по лбу Наруто. – Мама же говорила, что запечатает для меня самые сильные техники!

   – Вот и выяснили. А теперь, идем к твоим родителям? – под моей рукой, касающейся железа будки, ярче проступили контуры дверки, и я сделал приглашающий жест. Мальчик энергично кивнул и, дернув задвижку, распахнул створку, шагнув в бледно-зеленое никуда. Я последовал за ним.

   ***

   Мы приземлились на одном из холмов огромного поля, зеленеющего под ярким голубым небом. Мягко светило солнце, гулял легкий ветерок, а где-то в тумане горизонта угадывались снежные шапки гор.

   Хмыкнув, я несколькими длиннющими прыжками в сторону сменил ракурс, и с удовольствием полюбовался на сложившуюся картину "Безмятежности", знакомую любому компьютерно подкованному землянину. Вот что с людьми делает глиф "образ безмятежного пространства" легший в основу одной из печатей. Впрочем, поразмышлять мне не дал возглас "мама!" со стороны Наруто.

   К сожалению, все мои способности, основанные на реальном мире, в мире внутреннем да еще и чужом работать не собирались, а потому на легендарных Минато Намикадзе и Кушину Узумаки я смог только поглазеть. Впрочем, оба родителя и без всякой сенсорной картины оказались довольно внушительными фигурами.

   Йондайме Хокаге со стороны казался простым рубахой-парнем в белом плаще поверх стандартного джонинского наряда. Он с улыбкой подбежал к мальчику, и дружески хлопнул его по спине, открыто и без стеснения рассмеявшись. Его жена оказалась ему под стать: прибежала следом за ним, сходу набросилась на собственного ребенка с криком "Наруто, даттебане!" повалив его в траву, и принялась его щекотать. Прямо семейная идиллия, правда, не продлившаяся долго. Собственно, ровно до тех пор, пока парочка высокоранговых шиноби – экс-каге и экс-джинчуурики – не заметили меня.

   Наруто был споро задвинут за спины родителей, Минато тут же окружил себя целой цепью Расенганов, а длинные, карминно-красные волосы Кушины угрожающе зашевелились, разделившись на девять пылающих огнем прядей. В глазах обоих было обещание стоять до конца... и понимание собственного бессилия. Обычно потенциальные враги выбирали техники, делающие их хозяевами внутреннего мира объекта атаки.

   – Кто ты такой?

   – Как ты сюда проник? – синхронно задали по вопросу супруги.

   Я поспешно выставил перед собой открытые ладони:

   – Стойте! Я здесь не для того, чтобы причинять кому-либо вред! – подозрительность в их глазах не убавилась ни на каплю.

   – Мама, папа! – тут же поддержал мой мирный порыв Наруто. – Не надо ничего делать, это мой друг и соратник, Кайдзикен Кисэй! Тот, что вытащил вас из печати!

   – Этот старик?! – синхронно удивились бывшие джонины.

   – Старик? – не понял Наруто, и очень удивленно посмотрел на меня.

   С громким шлепком моя воображаемая ладонь встретилась с воображаемым моим лбом. О, боги! Как я мог забыть! Это только те, кто видел меня в реальности, видят меня как положено! А эти чакра-конструкты вполне могут воспринимать меня и окружающую нас обманку совершенно иначе – в виде пересечения аур, или потоков чакры, или еще как-нибудь! Так, надо бы картинно удивиться. Или же представить все неудавшейся техникой? Хотя как, если то, что видим мы, совершенно не похоже на то, что видят они? Значит, удивление.

   – Старик? – я постарался вложить в свою эмоцию все, что умел как маг и шиноби – требуемым образом изменил течение энергии в СЦЧ головы, заставил в нужном месте задрожать Руудвайз, блеснул соответствующими оттенками ауры. Вроде пронесло – взгляд, по крайней мере Кушины, заметно смягчился.

   – Скажи мне, под кого ты в последний раз маскировался Хенге? – Что имеет в виду Минато? Разве что такое явление, как фантомный остаток, некое нарушение течения чакры в той структуре, которая отвечает за Хенге. А что – сойдет за версию! При применении техники гендзюцу, соединяющей два воображения, чакра в моей Кейракукей, проходя по сплетению каналов Руны Образа, изменила свое течение, и придала мне последний использованный образ, причем только с моей стороны, таким образом не повлияв на второго участника техники, для которого мой облик остался привычным.

   – Последний раз я маскировался под благообразного старика с густой и окладистой белой бородой в темно-синем балахоне, расшитом серебряной нитью. – Ну, что тут поделаешь, раз уж от стереотипов, впитанных с молоком матери, я уйти так и не смог, из-за чего понятие "архимаг" ассоциировалось у меня с образами мудрых старцев вроде Мерлина, Гендальфа, Сарумана и Дамблдора, и именно так я выглядел, когда лишился своего предыдущего тела.

   – Все с тобой ясно, – Расенганы вокруг Йондайме погасли. – Хенге, когда им пользуются слишком долго, оставляет в голове некий след, который может повлиять на другие, более тонкие техники гендзюцу. Именно поэтому мастера иллюзий после каждого использования этой техники прогоняют чакру через голову, "прочищая" каналы. Видимо, ты не специализируешься на гендзюцу, иначе бы знал о такой возможности. Так зачем ты здесь?

   – На нашего соратника напал Орочимару Саннин, оставив ему очень запутанную печать. Поэтому я предложил Наруто воспользоваться вашей помощью, чтобы разработать контрмеры.

   – Орочимару-семпай все-таки ступил на кривую дорожку нукенина? Что ж, не зря Сандайме Хокаге настолько не хотел чтобы он встал во главе деревни, что убедил Совет по делам Гакуресато при дайме назначить преемником меня, – Минато досадливо поморщился, и внезапно приказал: – Показывай!

   Я послушно взмахнул рукой, вывешивая перед нами изображение потоков энергии печати. Вот только на этот раз это была не грубая модель, которой я "пугал" Наруто, а полноценная картина потоков.

   И тут же, просто увеличив изображение и взглянув на него под иным углом, я заметил чуть ли не самый главный принцип Орочимаровского Джуин: отдельные линии чакры все же сплетались во вполне знакомые глифы печатей. Только каждая печать находилась в своей двумерной плоскости, которые затем, будто лепестки бутона розы, сворачивались в компактную и запутанную для непривыкшего глаза структуру. Увидев простоту решения, я сначала не поверил своим глазам, но, немного посомневавшись, я на всякий случай окружил отображение "бутона" Джуин плоскостями разверток каждого из "лепестков", коих оказалось ровно 99.

   Старшая Узумаки, поначалу собиравшаяся что-то сказать, очень странно посмотрела на меня, и произнесла:

   – Я даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь формацию "Сотня Лепестков Сакуры", и где научился ее разворачивать. В конце концов, ты свободно разобрался с печатью, поставленной при участии сил Шинигами, даттебане.

   Ох ты-ж! Палюсь по полной! Я ведь совершенно забыл о местном боге Смерти! У меня, конечно, есть оправдание – боги Смерти издревле не любят подобных мне "граждан Вселенной", всего лишь потому, что никак, ну вот совсем никак не могут на нас повлиять. И, соответственно, их силы не являются препятствием для таких, как я. Но все же, забыть о таком важном персонаже!..

   Мне только и оставалось, что мудро промолчать на это заявление.

   – Ладно, – Узумаки направила сосредоточенный взгляд на развертки. – Так, номера с 3 по 17 и с 59 по 68 покажи мне, пожалуйста. – Нужные плоскости послушно выстроились перед девушкой. – О, ками! Ато, взгляни сюда! Это больше по твоей части.

   – Хм? – на сильно-сильно сокращенное имя, которое я поначалу и не опознал, с энтузиазмом среагировал Минато: – Это же!..

   Далее последовала довольно продолжительная дискуссия, в течение которой супруги выясняли, слетел ли Орочимару с катушек окончательно, или стоит немного погодить с поспешными выводами. Выяснилось, что печать состоит из трех частей: первая отвечает за искусственную стабилизацию природной чакры в теле, вторая содержит набор средств для удаленного воздействия на носителя, а в третью запечатан клон самого Орочимару! Причем не просто нин-клон, созданный из чакры, а натуральное тело из плоти и крови, которому искаженный до неузнаваемости Кагебуншин, превратившийся из ниндзюцу в гендзюцу, заменяет сознание!

   Хм, а ведь таких печатей у Орочимару больше одной и даже двух. И почему он начинает напоминать мне одного змеелицего и красноглазого Волдеморта? Тот тоже был неравнодушен к змеям, созданию своих резервных копий и Проклятым Меткам.

   Родители Наруто, тем временем, продолжали прыгать вокруг трехмерного отображения Джуина, Кушина поверх него рисовала линиями черных чернил, зависающих прямо в воздухе, какие-то дублирующие каналы и перемычки, намечала места разрывов. В зоне пространственной печати для клона Орочимару красовалась гигантская клякса – нукенина решено было целиком вымарать из структуры. При этом правда, полностью терялась способность Проклятой печати воздействовать на физическое тело носителя завязанная на воздействие мутагенной способности чакры самого запечатанного Саннина, но этим Кушина и так была готова пожертвовать из чисто эстетических соображений. Место этой кляксы занимал прямо на ходу составляемый рисунок резервуара для сен-чакры – без клона некому было "оставаясь в неподвижности собирать природную энергию", а потому пришлось отделаться полумерами. Минато через нас советовал Учихе как можно раньше приступить к тренировкам в сборе этой энергии на 44 полигоне.

   Набор "средств воздействия" было решено заменить печатью регенерации, в основу которой лег модуль-преобразователь обычной чакры в медицинскую. За базу Узумаки взяла имевшийся в печати Орочимару трансформатор чакры пользователя в чакру, подходящую "мясному" клону, только значительно его переработала. Теперь стоило только подать дополнительный поток силы в печать, как она, руководствуясь эталоном тела Саске, сохраненным внутри Джуин еще при постановке – именно с его помощью печать откатывала мутации Первой и Второй стадий – начинала приводить тело в удовлетворительное состояние, подавая лечащую энергию именно туда, куда требовалось. К сожалению Саске, печать запомнила его просыпающимся от ужаса, а потому несколько неприятных секунд после активации этой возможности ему гарантированы. Правда была и положительная сторона – заряд адреналина способен был дать парню "второе дыхание" в критической ситуации.

   Перед самым окончанием основной работы, я вывесил рядом с отображением печати Саске печать Анко с вопросом:

   – Подойдет ли разрабатываемая процедура и для этой Проклятой печати?

   Кушина несколько минут вглядывалась в этот вариант, а потом обнадеживающе ответила:

   – Да. Эта версия Джуин несколько грубее, и, судя по различиям в области слепка объекта, принадлежит другому человеку, но я смогу внести изменения в наш метод, который сможет учитывать эти небольшие отличия. Кстати, таким образом наша контр-печать станет отчасти универсальной.

   В итоге, конечное изображение вообще мало чем походило на Джуин Орочимару. Но работа еще не была закончена. Кушина, в буквальном смысле спустившаяся с небес на землю, повернулась в сторону свободного пространства и встряхнула руками, будто раскидывая одеяло по постели. От рук отделилась едва заметная дрожь пространства, из которой начал выпадать огромный лист пергамента, разделенный пунктирными линиями на пронумерованные в кажущемся беспорядке квадратные секции. Опытный в геометрических построениях, мой глаз тут же определил размеры квадратов – метр-на-метр – и определил количество таких квадратов числом в сотню.

   Стоило этому титаническому квадрату упокоиться на траве, как Узумаки тут же приступила к заполнению. Причем квадратик номер один нашелся не в привычном уголке листа, а вовсе даже по центру стороны, обращенной к нам. И никакой огромной кисти и чернил, что вы! Стоило девушке, удерживая левой рукой печать концентрации, прикоснуться к листу правой ладонью, как по квадрату поползли линии, складывающиеся в рисунок из кругов и цепочек символов, подобно арабской вязи перетекающих друг в друга. Так заполнился первый квадрат, из которого наискосок влево и вправо протянулись усики к квадратам 2 и 3, оттуда выстрелили связи на четыре стороны, потом на шесть, потом на восемь, с каждой минутой, правда, замедляясь. На протяжении почти трех часов колоссальная печать в сто квадратных метров (!) растекалась причудливыми завитушками по пергаменту.

   Впрочем, если отрешиться от ряби мелких деталей и взглянуть на печать в целом, вырисовывалась интересная картина из уплотнений и разрежений в тексте глифов. Основу составляли четыре геометрических фигуры – три равноудаленных друг от друга круга, внутрь каждого из которых оказалось заключено томое оригинального Джуин, и накрывающий углами круги треугольник, вязь в котором соединялась в огромный иероглиф "Человек". Все остальное пространство занимали маленькие и большие переплетения формул, определяющих отдельные системы и механизмы печати. Незаполненным оказался лишь ромб на пересечении четырех центральных квадратов. Завершив на этом свою технику, Узумаки Кушина поднялась, и, спокойно ступая по пергаменту, прошла к центру.

   – В это построение сотой формулой всегда ложится алгоритм сворачивания. Не обращайте внимания, что здесь оказался пустым именно центр – была бы печать несимметричной, и эта формула легла бы в другое место. Наруто, смотри внимательно и запоминай, а позже мы вместе разберем эту технику в деталях.

   Кушина повернулась лицом к нам, и уселась в чистом квадрате в позу для медитации:

   – Орифуин: Оока-но-Хьяку! – Тело бывшей джинчуурики, мягко засветившееся чакрой, приподнялось над бумагой на десяток сантиметров; ее волосы поднялись в воздух, но не в виде девяти "хвостов", а словно бы раздуваемые ветром. И, в тот же момент, распростершийся под девушкой квадрат пергамента с четырех сторон начал складываться как огромное оригами. В отличие от техники рисования, техника складывания работала стремительно, и уже спустя несколько секунд на ладонь приземлившейся Кушины опустился бумажный цветок сакуры. М-да, в реальности так вряд ли получится – сто квадратных метров будет сложно ужать в объем пол кубического дециметра.

   – Нет-нет – угадала мои мысли девушка. – Вам не придется заниматься всем этим рисованием. Я просто сделаю вот так: Якуфу! – Ладонь вместе с бумажным цветком объяло насыщенно-синее пламя чакры, и бумага начала истлевать, уносясь пеплом и искрами к небу, оставляя после себя только черное переплетение нитей, похожее на скопированную мной структуру Джуин. – Потом отдам образ печати Наруто. А он уже знает, что делать – однажды он уже вытягивал технику отсюда напрямую.

   Парень болезненно поморщился, но кивнул.

   – Это не опасно? – Я решил все же удостовериться. – Если честно, я мог бы попробовать запомнить структуру печати в данном виде часов за... пять, и потом попытаться воспроизвести ее в реальности с помощью моих, кхм-кхм, особых сил.

   – Тебе не хватит времени, – отрицательно помотал головой Йондайме. – Возможности сознания Наруто все же не безграничны, а вы по времени пребывания здесь уже и так приблизились к пределу. Так что я предлагаю тебе развеять технику гендзюцу, пока ты своим вмешательством не навредил моему сыну.

   – Хорошо, – согласился я, и посмотрел на Наруто: – Ты готов?

   – Да, – кивнул он.

   – Приятно было познакомиться, – я согнул спину перед Минато и Кушиной в уважительном поклоне, а потом скомандовал: – Кай!

   Окружающий мир разлетелся крошевом калейдоскопа.

   ***

   Завершив столь насыщенное в плане мозгового штурма посещение подсознания Узумаки, мы не успели перемолвиться и парой слов, как повалились на свои лежанки, тут же заснув. Наруто, как и предупреждал его отец, сильно утомило воздействие техники, я же просто... перенапрягся. Да-да, уже во второй раз за этот Экзамен, я достиг предела моих текущих возможностей: в первый раз боевых, а вот сейчас – умственных. Не в том плане, конечно, что я такой тупой. Тут дело в том, что этому телу, в мозге которого я функционирую, пришлось заниматься совершенно незнакомым делом, поддерживая мощное гендзюцу и одновременно участвовать в разработке контр-печати. Старшая Узумаки не зря называла ее нашей, моя роль не закончилась созданием визуального материала. Я, пользуясь своим магическим знанием смог подсказать несколько неплохих способов оптимизации, в частности, для резервуара сен-чакры я предложил печать-хранилище собственной разработки, утилизирующее свойство энергии не иметь мерности. Двенадцатимерное пространство примерно в семь раз увеличило емкость печати, почти не повлияв на остальные ее качества, кроме сложности исполнения. Еще пригодились мои новые «неконфликтные» цепочки сопряжения, позволившие связать некоторые части печати, проведя соединительные элементы прямо поверх других формул.

   А на следующее утро нас огорошили объявлением об официальном окончании Второго Этапа Экзамена Чуунинов, в связи с прибытием в Башню последних претендентов.

   В большом зале подвала Башни, напротив статуи в виде соединенных в ручную печать концентрации огромных ладоней выстроились ровно 7 команд, то есть двадцать два человека. Четыре команды моих товарищей: мы, команда Какаши Хатаке, команда Гая Майто, команда Куренай Юхи, и Ино-Шика-Чо, команда Асумы Сарутоби. Еще одна команда шестерок Орочимару, возглавляемая неизвестным мне шиноби, в которой верховодил Кабуто. Две команды из-за рубежа: Дети Песка и тройка из Звука, которые все-таки успели восстановиться после сокрушительного, как его мне описывали, поражения, и забрать у кого-то сразу два свитка. Ну и отдельно, рядом с нами, стоящими с краю, находилась скромная Сакура. Как будущий медик, подчиняющийся "Четырем Законам Цунаде-сама", она не могла участвовать в боях один-на-один. Собственно, Вторым Этапом все ее участие в экзамене и заканчивалось.

   Саске тоже был с нами. Судя по знакомому круговому узору, замыкавшему печать, ирьенины решили не ждать ее пробуждения, а запечатать заранее. Ну и хорошо. Вдобавок, благодаря работе квалифицированных ирьенинов, а не АНБУшника-самоучки, поставленная печать не свалила парня в постель на долгие недели, и даже позволила продолжить участие в Экзамене.

   Напротив нас, на небольшом возвышении под гигантскими ладошками, стояли шеренгой наставники прошедших команд, а немного перед ними – Хокаге, в сопровождении Анко и мало знакомого мне токубецу-джонина болезненного вида по имени Хаяте Гекко. Хокаге что-то вещал про важность грядущих испытаний, шаткость мира между Гакуресато и всякую другую чушь, но никто, я думаю, не обращал на эту словесную шелуху внимания. Разве что мои сверстники могли купиться на этот бред – все остальные не понаслышке знали, что между Деревнями всегда идет тихая, но оттого не менее кровавая война, которая прерывается только на время Великих Войн. Вот такой каламбур – перманентная война прерывающаяся на время Войн.

   Но вот вперед вышел Хаяте.

   – Мы собрались здесь, чтобы провести отборочные поединки, которые определят, кто из вас сможет выступить на Третьем Этапе Экзамена Чуунинов. – У парня был хриплый, болезненный голос. – Этот новый, дополнительный Этап появился из-за того, что вас прошло слишком много. Из-за этого также, вы можете покинуть Экзамен прямо сейчас без каких-либо последствий.

   – Я покидаю Экзамен, – тут же сделала шаг вперед только этого и ожидавшая Сакура. – По законам Медотряда Конохагакуре, я не имею права участвовать в поединках один-на-один, – пояснила она для тех, кто этого не знал.

   – Принято, – кивнул Гекко. А я заметил, как "наставник" команды Звука покачал головой, глядя на Кабуто.

   – Я выхожу, – сделал шаг из-за спин своих товарищей Кабуто Якуши. Он уходил из-за нежелания раскрывать свои способности, но, очевидно, этого не сказал.

   – Ты можешь идти, – снова кивнул Хаяте. – Больше нет желающих? Хорошо, – он достал из-за спины планшетку, и отметил в ней что-то. – Теперь перейдем к пояснениям, – парень вдруг закашлялся, но, извинившись, продолжил: – Вас осталось двадцать человек. Для боя каждому из вас будет случайным образом подобран оппонент с помощью вот этого, – он небрежно указал себе за спину, где с шорохом скользил в сторону один из деревянных щитов отделки, открывая при этом черную стеклянную поверхность, – светового табло. Бои будут вестись здесь, в этом зале. Всем остальным в этот момент следует оставаться на галерее. – Он указал на упомянутую галерею, с двух сторон, с левой и с правой, выступающую из стены над залом.

   Взглядом убедившись, что ни у кого нет никаких вопросов, Гекко Хаяте, подав сигнал Анко, спокойно скомандовал:

   – Начнем.

   Анко буркнула что-то в микрофон гарнитуры, застывшей у угла рта, и на табло замелькали имена.

   3... 2... 1...

   ***

Темари Сабаку против Чоджи Акимичи

   – высветило табло. Непричастные потянулись к лестницам на левую и правую половины галереи, оставив за собой только двух вышеназванных. При этом, следуя за своими наставниками, дети автоматически разделились. Во-первых, представители Конохи и представители других Деревень собрались на галереях по разные стороны зала; во-вторых, каждая команда стояла отдельно от других, рядом со своим джонином-сенсеем. Хотя среди "наших" это было не так заметно, так как все друг друга хоть немного, но знали.

   Хокаге и сопровождавшая его Анко спустя несколько секунд показались на балконе аккурат над статуей в виде рук.

   Тем временем внизу, увидев, что ей придется сражаться со смешным толстячком на два года младше, Темари расхохоталась:

   – Эй, пухлик! Сдайся сейчас, и тебе не придется прерывать поедание чипсов! – И действительно, каким-то образом Чоджи незаметно успел открыть небольшую пачку, и уже вовсю жевал.

   – Ну, нет... мням-мням, – не прекращая своего дела, отвечал он. – Я, мням-мням, пришел сюда, чтобы попытать свои силы! Мням-мням. Поэтому мы будем сражаться. – Зашуршала сворачиваемая пачка, и вот уже Чоджи исподлобья уставился на свою противницу.

   – Ну, как хочешь. Не хнычь потом.

   – Вы закончили? – тут же осведомился Хаяте. – Тогда вперед. Хаджиме! – и ушел с поля предстоящего боя.

   – Нинпо: Тело-снаряд! – Акимичи внезапно превратился в идеального Витрувианского человека, приняв форму массивного шара плоти.

   – Фуутон: Великий порыв! – Темари хищно звякнула разворачиваемым метровым веером.

   И начался... фарс, по-другому и не скажешь. А все потому, что нашла коса на камень – все низкоранговые и не смертельные техники Темари никак не отражались на ставшем слишком тяжелым и толстокожим Чоджи. Акимичи же, в свою очередь, никак не мог подловить постоянно зависающую на своем веере в воздухе противницу.

   Кончилось все просто – в определенный момент Темари догадалась не бить толстяка техниками, а подталкивать его в направлении стен. Спустя несколько таких "подарочков" Чоджи просто свалился в беспамятство.

   – Победитель: Темари Сабаку!

   ***

Ино Яманака против Шино Абураме

   – Хаджиме!

   – Ино, знай, что не хотел я в бой с тобой вступать.

   – Хорош болтать, Шино!

   О, а вот это уже интересно. Впервые на моей памяти Шино выпускал своих жуков. И... да, точно! А ведь сколько разной чуши понапридумывали! И что жуки живут у Абураме под кожей, и что они специально прорезают отверстия в своем теле, чтобы насекомые могли выбираться наружу...

   В этой реальности механизм симбиоза был гораздо... эстетичнее, и более в духе магов-шиноби.

   На самом деле, Абураме держали своих жуков в технике запечатывания нанесенной на кожу, и при необходимости выпускали их на свободу. Вот так просто. На основе анализа активировавшейся в теле Шино печати, я мог предположить, что в самом раннем детстве в ребенка запечатывали королеву колонии особых чакра-жуков Кикайчу, хотя были в каноне и какие-то другие виды, которая таким образом приучалась "понимать" чакру Хозяина, затем генетически передавая это понимание своим "детям". Что интересно, печать была целиком разработкой жуководов: это я мог сказать как человек, недавно ознакомившийся с внушительным арсеналом методов и принципов клана Узумаки, ни один из которых в ней использован не был. Поэтому, кстати, печать не являлась свернутым пространством, а использовала, хм-м, вариацию на тему фазового сдвига, и была ограничена объемами тела Абураме. Причем из-за такого "несовершенства" и возник эффект "ползающих под кожей жуков", так напугавший Нейджи.

   Конечно же, часть вышеописанного было лишь моими предположениями, тем не менее то, что в теле Шино была сложная, но при этом малозаметная печать, из которой через нарисованные на коже точки распечатывались его жуки, было непреложным фактом.

   Ино, глядя на спокойно стоящего перед ней сверстника не выдержала, и первая кинулась в бой. Обманный удар слева, пинок, спокойно заблокированный Шино, и попытка ударить отвлекшегося противника хуком справа... Ей понадобилось всего три неудавшихся удара, чтобы заметить ползущих по рукаву ее фиолетового наряда жуков.

   – Ай! Что это за мерзость, Шино! Откуда они?

   – Это жуки, Кикайчу именуемые, – в голосе Абураме читался явный укор. – Сдавайся, или пораженье ужасное тебя найдет. – Шино за все это время не сдвинулся ни на шаг, а потому Яманака решила, что это лучшее время для новой атаки:

   – Нинпо: Вторжение в тело! – произнесла она, падая на колени.

   Фигура мальчика ожидаемо застыла, но вдруг спина его бледно-голубого балахона забугрилась жуками, и из дыры, на ходу закачивая натягивать на нос высокий, типа как у Какаши, черный воротник черной же водолазки, вышел еще один Шино. Он сложил ручную печать концентрации, и ладони его Жучиного клона расползлись черной волной, предваряя попытку Ино развеять технику.

   Он медленно подошел к склонившей голову Ино-в-Шино, и поучающе произнес:

   – Есть три слабости у силы твоей. Первое – ориентируется она на чакры течение, даже если Кикайчу это, всего лишь собранные вместе. Второе – не можешь ты, рук не имея, развеять ее. И третье – управляешь ты лишь несколькими сознаниями из сонма всех жуков моих. Скажи "Я, Ино Яманака, сдаюсь", и отпущу я тебя.

   Насколько я мог сейчас видеть, Шино поймал Ино, объединив вместе чакру всех жуков, составляющих клона, тем самым создавая для нее полное ощущение единого тела. А затем отделил часть, лишив волю и чакру Яманаки возможности убраться. Причем, даже тупой понял бы, что стоит Шино разделить чакру всех жуков, как, возможно, Яманака умрет или сойдет с ума из-за необходимости разделить свое сознание невозможным для человека образом.

   Губы Шино-клона неуверенно дернулись, и:

   – Я, Ино Яманака, сдаюсь. – Шино опять сложил печать, и руки клона приползли на место: – Кай! – тут же воскликнула Ино, и ее собственное тело стало неуклюже подниматься с пола. М-да, практиковаться тебе еще и практиковаться!

   – Победитель Шино Абураме! – тем временем возвестил Хаяте.

   ***

Кин Цучи против Досу Кинута

   Вышеназванные соратники со злобой глянули на экзаменатора, но тот и бровью не повел. Тогда они переглянулись, и...

   – Я сдаюсь! – протянула руку вверх Кин, не очень красивая девчонка с длинными, почти до пят, черными волосами, подвязанными фиолетовым бантом у конца. – Я знаю своего напарника, он раскатает меня в секунду.

   – Принято, – кивнул Гекко. – Победитель Досу Кинута!

   ***

Киба Инудзука против Наруто Узумаки

   – Я тебя уделаю! – воскликнул Киба, спрыгивая с галереи.

   – Тяф! – вторил ему Акамару.

   Наруто молча последовал за ними.

   Дождавшись, пока противники займут места друг напротив друга, Гекко Хаяте скомандовал:

   – Хаджиме! – и одним прыжком вернулся на свое место под гигантскими ладошками.

   – Отлично! – тут же воскликнул Наруто, и добавил: – Кагебуншин-но-дзюцу!

   Перед Наруто возникли трое клонов. Левый засунул левую руку в левый карман, правый – все то же самое, но справа, а центральный сунул сразу обе руки в полукруглую сумку, притороченную к поясу сзади. Все четверо, включая оригинал, с ехидством глядели на ничего не понимающего собачника. Тот, кстати, немного замешкался, но быстро очнулся:

   – Думаешь победить числом? Но это всего лишь одноразовые копии! Смотри, как надо! Нинпо: Зверочеловек! – Киба моментально "озверел", обзаведясь удлиненными когтями и клыками, а потом добавил рычащим голосом: – Нинпо: Звериный клон! – и спрыгнувший с его плеч Акамару прямо в воздухе преобразился в копию зверо-Кибы. – Вперед, Акамару! – И оба они рванули к противнику.

   А Узумаки, как оказалось, только этого и ждал.

   – Киба, ты слишком мало ду-умаешь! – с насмешкой выкрикнул он. А как только Инудзука и его пес приблизились к клонам, тут же отдал команду: – Начинайте!

   Троица клонов тут же выставила перед собой развернутые свитки: по одному держали левый и правый, и целых два свисали до земли из рук центрального. Ничего не подозревающие противники приблизились еще больше, как:

   – Острый перец! Кац! – с диким воем Акамару-клон отшатнулся от красноватого облака, выстрелившего из разрушенного свитка Хранения в руках левого клона, и прикрыл голову руками, стараясь сделать так, чтобы едкие крупинки не попали в глаза и в нос.

   – Жгучий лук! Кац! – крик раздался от Кибы, которому в лицо полетел целый град из аккуратно нарезанных и все еще влажных от сока луковых колечек, наполнивших воздух слезоточивым запахом.