Текст книги "Самая лучшая профессия в мире (СИ)"

Автор книги: I_Do_Believe_In_Faeries

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– А нам пора работать, – напомнил Найджел. – Устраивайтесь поудобней, Офелия. Впереди долгие часы работы. Если не сбежите до победного конца, с удовольствием поговорю с Вами о современном искусстве салфеточной живописи.

***

Оказывается, фильмов об огурцах-убийцах не существует в природе. Что ж, это еще один повод засветиться среди творческого авангарда. У меня даже актер на главную роль есть. Осталось написать бездарный сценарий с плохо скрываемым эротическим подтекстом в лучших традициях фрейдистских толкований сновидений и свистнуть у главного актера телефон, на который и снимать картину. Нет ничего невозможного. Пара бездельных часов в баре, бутылка хорошего виски, кило огурцов (или, если я постараюсь преступить к съемкам пораньше, можно вычеркнуть овощи из бюджета фильма), немного уговоров с часто повторяемым «Ну, Мэтти, ми-ми-ми», и я – звезда арт-хауса.

А пока огурцы – это просто огурцы. До прихода Смита я не успела покончить с приготовлениями, как обещала. Сам виноват, нечего быть таким до жути пунктуальным. Люди, которые приходят на встречу за четверть часа до назначенного времени, вы меня пугаете. Но Смит инопланетянин. Смиту можно. Симпатичным инопланетянам, которые превращают приготовление салата в что-то похлеще фильмов об убийственной флоре, можно все. Мое царственное согласие и подпись. И тут она поняла: пора на прием к настоящему психиатру. Ибо, как гласит золотое правило науки о душе, у каждого мозгоправа должен быть собственный мозгоправ.

– Держи. – Мэтт протянул мне бутылку с оливковым маслом, я подскочила от неожиданности и сунула пострадавший окровавленный палец в рот.

– Огурцы-убийцы, говоришь? – он вытащил палец у меня изо рта и приложил к порезу салфетку. – Приступы самоканнибализма намного страшнее.

Смит, ты только что подал моему больному воображению еще одну идею для фильма. А за то, что по твоей вине салат у нас будет с кровью, ты просто обязан быть моим музом, как Ума у Тарантино. Я ехидно захихикала. Доктор решил, что это помешательство от обильного кровоизлияния, и потащил меня в ванную приливать ранения антисептиком. Бумажная салфетка пропиталась кровью, я не могла просто так смотреть на потерю гемоглобина и потянулась к пальцу.

– Да ты совсем оголодала, О. Прояви разборчивость в пище.

Я взбрыкнула и попыталась вырвать руку. Он вздохнул, как перед шагом в бездну, и потянул мою раненую фалангу на пробу. Недолго он пил девичью кровушку, ведь до ванной путь близкий, и я больше не совершала попыток сопротивления. Он с садистским удовольствием прилил порез йодом, приговаривая:

– Вот я подую, и все пройдет.

– Кровопийца и обманщик.

– Кто бы говорил. Кровопийца…я так, на пробу взял. И, должен сказать, несмотря на изысканный металлический привкус, пресновата она у тебя. То ли откормить тебя надо, то ли напоить… – он изобразил раздумья сумасшедшего злодея, на миг застыл, а потом резко развернулся ко мне и начал пересчитывать ребра. – Или немножко пощекотать. – Я, визжа, понеслась прочь. До жути боюсь щекотки. – Или напугать, – выдвинул он очередное предположение.

– И как ты собираешься проверять новую теорию?

Эта шпала перепрыгнула через столик и повалила меня на диван, продолжив пытку щекоткой. Мои попытки защиты и нападения не имели успеха. Я проигрывала по всем статьям. Плохо, когда ты единственный ребенок в семье. Не на ком оттачивать умения. Мэтт продолжал экзекуции, а я готова была молить о снисхождении и отпущении всего, чего там обычно отпускают. Спасительный звонок духовки образумил нападавшего, он отпустил меня укротить противный звук, исходящий от плиты.

– Так что там насчет моего смертельного испуга? – напомнила я об открытом вопросе.

– А ты думаешь, для чего нам овощной салат и полный набор «Томатов-убийц»? Чтобы тебе ночью снились кошмары о восставших овощах и взбунтовавшемся салате. А я приду и, как настоящий вампир, напьюсь твоей полной холодного страха крови, – сказал он, подражая Беле Лугоши.

– Тоже мне, граф Орлок, – унизила его я в лучших традициях классического кинематографа ужасов.

Комментарий к Мирный атом и огурцы-убийцы

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #IDBIF_BestJob_Атом

========== О вреде благих намерений ==========

Рутинная жизнь без стрессов и неожиданностей, которую я вела, разливая высокоградусное утешение народу в баре, сменилась на хемингуэевский «Праздник, который всегда с тобой». Я уже и забыла, что такое события, жизнь размеренно текла мимо, словно полноводная река, со дня на день можно было ожидать штабеля трупов моих врагов, проплывающих мимо. Даосисты могли бы сделать из меня своего собственного будду, просвещенного, если бы нуждались в таком. Так же, как я не заметила своего погружения в пучину тоски и однообразия, не сразу сообразила, что отныне только и успевай убирать ноги, чтобы пылкий танцор по имени Новая Жизнь не оттоптал ноги, кружа меня в танце, жутко отдающем мамбо.

С ворчанием на новое положение вещей и катастрофической нехваткой времени вернулась беззаботная радость, вызываемая приятными хлопотами и спешкой. Теперь мне было куда спешить, над чем хлопотать и суетится. Работы было слишком много, а часов в сутках мало. Казалось бы, что причин сиять, как отполированный сервиз, нет. Так, да немножечко не так. Суета сует не так бессмысленна и мелочна, как о том пишет бестселлер номер один. Она – самый действенный и законный из всех стимуляторов. Действие амфетаминов и прочей химической дряни даже близко не валялось.

Когда тебя так вштыривает собственное существование, то хочется нести радость (или дурь) окружающим. Травить бобров…то есть творить добро. Люди вокруг кажутся придавленными проблемами и унылыми, а ты превозносишь себя до мессии безудержного веселья и позитива. На подобную эйфорию от первой дозы я и попалась. Говорила мама, что добро добром не кончится, а у зебры, кроме разных полос, есть еще хвост и жопа. Надо было ее слушать, а не умных дядек в универах и уж тем более не собственное беснующееся естество.

Мэтт в последнее время казался мне холодным и раздражительным. Ухудшение его состояния на свою сияющую персону я списать не могла. Бог, ну, или в моем случае богиня, не могут быть раздражителем, только источником света и любви. Все, что я ни делаю, только во благо. Всем peace and love. В общем, оно все-таки хорошо, что меня опустили на землю раньше, чем я превратилась в растафарианского гуру, поющего «Потому что я обкурился»*.

А пока вы не почувствовали благотворное влияние травки, которым так и штормит от текста, я, пожалуй, перейду к части с разочарованиями и обломами. Смит не отвечал моим тогдашним представлениям о Человеке. Не разделял моей ненормальной бодрости и приподнятого настроения, все что-то ворчал и требовал внимания. Гринпису на заметку: домашние животные Офелии Во противопоказаны.

В дурмане наркотика «Сделай мир лучше, сделай мир веселее» я решила, что у Мэтта заиграла детская зависть. Ни для кого не секрет, что он фанатеет от Radiohead, секрет только, что еще больше, чем я. Вот я и решила попросить у Тома допуск к его светлейшему инопланетному сиятельству для друга. Мы договорились, что встретимся в клубе после смены, а потом вместе коварно потащим на квартирник унылого пришельца Смита, где будем делать из него веселого инопланетянчика. Для жертвы ситуации все это должно стать приятным сюрпризом.

Я заманила его в ловушку под жалостливым предлогом скукоты смертной на работе. Бар и вправду пустовал, но мое вышедшее из привычки одиночество скрашивал Йорк с побасенками о тяжестях семейной жизни, когда ты весь такой творческий, а надо менять «памперсы» и греть бутылочки.

– Вспомнила баба, как девкой была, – прокомментировала я очередную историю о героической борьбе музы с детскими пеленками.

– Это ты о своих школьных годах? Небось все мальчишки в страхе рассыпались, когда О была не в духах, – будем считать, что поздоровался Мэтт. У него просто нюх на ситуации, когда меня можно поставить в неловкое положение.

– Он – тот, кого нам не хватало, – заявил Том. – Кто бы мог подумать, что средством, как укротить твою спесь, ты же сама и поделишься. Покорно благодарю, – он улыбнулся и поцеловал мою руку.

Из рокера в рыцари за одно мановение волшебной палочки. Или за одно появление волшебной шпалочки. Офелия, сдерживай приступы укуренного смеха, ты еще не употребляла. Опасный враг в виде моего внутреннего Во повержен, пора знакомить орудие судьбы с кумиром.

– Том – Мэтт, Мэтт – Том, – я сократила официоз представления до имен, сами прекрасно знают, кто они, и посмотрела на них с умилением старушенций, которые разводят особо редкие цветочки или раскармливают котов до неприличия. А я, между прочим, наблюдала сцену контакта между двумя инопланетными цивилизациями вне ареала обитания обоих. Так что причин застыть с дурацкой улыбкой у меня намного больше, нежели у бабулек, пялящихся на перекатывающихся по ступенькам котов.

Сближения с фейерверками и фанфарами не произошло. Один из шариков моей биохимической эйфории лопнул. Что им еще надо? Ладно, Том, есть в его характере что-то вязкое и флегматичное, надо просто втянуться в ритм и ловить кайф. А Мэтт? Мы же вечерами наперебой спорили: какая песня лучше, где музыкальные фразы более нереальные и сложные, что можно рассмотреть в таком-то и таком-то образе. Мы, как одержимые, сцеплялись в жарких перепалках. А теперь, когда перед ним сидит Сам, Смит буквально язык проглотил. За компанию со своим шилом в пятой точке и зарядом бодрости.

Попытки растолкать сонное царство только глубже затягивали меня в объятия сплина. Атмосфера в баре действовала, как зыбучие пески. Чем больше трепыхаешься, тем сильнее застрянешь. Я молила о быстром приходе или Фли, который тоже почему-то решил изменить маршрут, или астероида с последующим коллапсом. Ни того, ни другого не было. Только телефон Мэтта опять начал издавать адские скрипы, сейчас, на трезвую голову, я поняла, что это ТАРДИС.

Он подорвался со стула так быстро, будто его действительно дожидалась в подворотне синяя телефонная будка. Воздух разрядился, мы снова продолжили тягучие разговоры о нелегком сосуществовании музыки и бытовых заморочек. Казалось, что эти полчаса (я посмотрела на часы и не поверила собственным глазам) просто выпали из реальности. Их никогда не было.

Но враг веселья вернулся (не допусти макаронный монстр, чтобы я еще раз так назвала Мэтта) и сумбурно попрощался со мной, чмокнув в щеку. Оправдания слились в бессвязный поток звуков (а ведь актеры должны работать над артикуляцией), и Смит смылся со сцены раньше, чем я успела опротестовать решение об уходе. Я только и видела, как засверкали его пятки. Такое впечатление, что он побывал на знакомстве с родителями, после которого отец семейства спускает на нерадивого женишка злобного любителя покусать задницы и голени, в простонародье – Рексотузика.

– Парень рассчитывал на более интимную встречу, а тут какой-то старый странный тип смешал ему карты, – сказал Том, вглядываясь в переливающееся в бокале виски. Будто оно ему и поведало о тайнах души Мэтта Смита. Я скептически и содержательно ответила «Пфф», и не вовремя, как снег в марте, на пороге появился Фли.

______________________________

*Afroman – Because I Got High

Комментарий к О вреде благих намерений

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #IDBIF_BestJob_ОВреде

========== Не бывает никаких «Если бы» ==========

Почему только у других людей возникают проблемы, на решение которых жизненно необходимо использовать все возможное время, а у меня нет? Точнее, почему мои проблемы не оцениваются как таковые, на которые не жаль потратить рабочее время. Не то, чтобы я завидовала своим коллегам по барной стойке из-за дополнительных выходных. Отнюдь, я, как Чип и Дейл, всегда готова прийти на помощь.

Брать двойные смены тяжело в принципе, а после того, как побывала у музыкантов на квартирнике со всеми вытекающими, вообще смерти подобно. И под вытекающими, смею заметить, я не имею в виду то, что себе напредставлял Смит. Из святого трио «Секс, наркотики, рок-н-ролл» были только два последних компонента. Что до секса, если не считать морального после посиделок, то и намека на близкие контакты третьей степени не было. Моя нежная и ранимая самооценка искренне надеялась, что главная причина пренебрежения мною отнюдь не физическая непривлекательность, а «строго-настрого» и «ай-ай» от Тома Йорка. Уверенна, он позаботился, чтобы Офелия не претерпевала от излишне настойчивого заигрывания со стороны обеих Америк. Заботливый отец и блюститель морали во Вселенной.

Видел бы меня сейчас Крис, сам стал бы за стойку. На третий день после пьянки и на второй день двойной смены я выглядела много хуже, чем с утра сразу после знаменательного события. Даже всерьез задумалась над погружением в пучину наркомании: над введением кофеина внутривенно. Ни шприц, ни сам кофеин в ближайшие три часа мне не светил, потому доживала смену, как могла: давилась лимонами, запивала их минералкой и кляла своего сменщика за то, что тот, как всегда, наглым образом уничтожил мой НЗ кофе. Местный, что мы подавали посетителям, был из разряда кофе, которое даже не оно, а она (моча, то есть). Шеф оправдывал это тем, что к нам ходят исключительно, чтобы напиться, а для коктейлей на кофейной основе и самый дешевый пережаренный желудь подойдет.

– Уже оплакиваешь свое позорное поражение, Офелия? – вспомни главного виновника моего нынешнего состояния (персонализированного и не особо справедливо обвиненного, ибо главной причиной безвылазного пребывания на работе была моя безотказность), вот и он. Пей, Офелия, будет весело, говорили они. Затянись пару раз и останься подольше, работа не волк, говорили они. Как только я подняла на него затуманенный недосыпом взгляд, в памяти освежился список претензий, которые я, собираясь сегодня на работу, решила высказать в лоб при первой же удобной возможности. Вот она, О, чего же ты ждешь?

– Будет Вам, Том. У меня всегда есть неимущественная составляющая авторских прав. Кому нужны деньги, если мое имя будет красоваться на альбоме самих Atoms for Peace? Да, я проиграла спор по поводу Ножа Боуи. Но какая разница, заострен ли скос на обухе или нет, если имя победителя на одной страничке с проигравшим?

– Я попрошу дизайнера буклета, чтобы растянул «титры» на всю длину книжечки, дабы в следующий раз, мисс Во, Вам неповадно было кичиться поражением.

Спорить по поводу ножа, который дал сценическое имя Дэвиду Роберту Джонсу, в алкогольно-марихуановых парах казалось отличной идеей. Да я бы и сейчас с удовольствием посмеялась над своей «неудачей», но силы и настроение подкачали.

– Почему хандришь, Во?

– Вы не захотите об этом слушать.

– Твой молодой человек Мэтт?

– Мой друг Мэтт, – исправила я вопиющее несоответствие с действительностью.

Том махнул рукой, как хочешь, так и называй, но о причинах моих упаднических настроев решил узнать во всех подробностях. В конечном итоге с незамеченной мною доселе упертостью он выпытал все подробности приключения первого рабочего дня. Пришлось сменить декорации добавлением бутылки с огненной водой, с которой жаловаться всегда легче, и начать рассказ:

– Я заканчивала смену, протирала стаканы, расставляла все по местам, ниоткуда не ожидая беды, как заявился этот жираф с бабочкой. Он, гад такой, улучил момент, когда я отвернулась от стойки и сосредоточено пересчитывала выручку. Подкрался тихо, как этого не должны уметь парнокопытные, и мало того, что напугал меня до полусмерти, я чуть пальцы себе не прищемила кассовым аппаратом, так еще и закинул льдинку за шиворот. Как я его не покалечила, подскакивая на месте, будто ужаленная, ума не приложу, видать великий стратег заранее побеспокоился о путях отступления. «Вытащи лед, немедленно!» – орала я, а он бесцеремонно ржал надо мной, за что получил полотенцем по заднице. После чего решил помочь и полез своей ручищей за шиворот, когда всего-то и надо было выдернуть рубашку из джинсов. Я б и сама сделала, но шок от переохлаждения заставил меня утратить разум и бегать по бару, как угорелая. Ясное дело, что его идея на грани Эйнштейновской гениальности с треском заклепок (хорошо, что не пуговиц) провалилась. Он полез, чтобы достать кубик льда, а в итоге расстегнул одежду и ничего по делу не решил. Мне пришлось выправить «хвостик» рубашки и избавиться от холода самостоятельно. Когда же я повернулась к нему, пылая праведным гневом, он сиял, аки золотая медаль, еще и обниматься полез, аргументируя тем, что ужасно соскучился по моим визгам. Вместо того чтобы, как обычно, изобразить медвежьи нежности, Мэтт посмотрел на меня (да, он мужчина и реагировать на полуголых женщин ему не воспрещается), положил свои шкодливые руки мне на бедра и наклонился, прислоняясь лбом к моему. Прошептал «Офелия», и мои нервы сдали, я содрогнулась и отступила на шаг. Не знаю, как вести себя в подобных ситуациях, потому что до такого отношения с противоположным полом никогда не доводила. Всегда думала, что Отто фон Бисмарк был прав: дружба между противоположными полами заканчивается с наступлением темноты. Мэтт сразу же словно очнулся от наваждения и отпустил меня. Я поспешила одеться, мы пытались свести все в шутку, но так до конца вечера и просидели в неловком молчании.

– Сапожник без сапог, – резюмировал Том мое повествование.

– Что? – энный стакан виски позволил мне опустить формы вежливости и сосредоточиться на главном.

– Психолог, а за собой очевидных признаков не замечаешь, да и за другом своим тоже. Перестань игнорировать очевидное, Офелия. Твоя печень будет тебе благодарна.

– Если бы только мы…

– Не бывает никаких «Если бы». Чему вас только в ваших университетах учат?

Йорк ушел, оставив меня наедине с недопитой бутылкой и несколькими мудрыми постулатами об условных наклонениях и дружбах, плавно куда-то перетекающих. Не скажу, что крепкие напитки, способствуют логическому мышлению, но вот результаты умозаключений воспринимать попроще точно помогают. С психологической точки зрения мы давно уже увязли во всяких невербальных сигналах симпатии и сложных биохимических реакциях. Появление Тома просто стало катализатором, а следующее сообщение, отправленное по адресу, – кульминацией моего заторможенного процесса принятия неизбежного:

«Я безмзглая дура и идитка, Смт»*.

___________________________________

* автором сохранена пьяная орфография.

Комментарий к Не бывает никаких «Если бы»

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #IDBIF_BestJob_Бывает

========== Безмзглая дура и идитка ==========

– Мэтт, Мэтти, – протягиваю я и глупо улыбаюсь. После того, как отправила чистосердечное признание в своей интеллектуальной неполноценности, он ответил незамедлительно и строго-настрого приказал ни на дюйм не отрывать свою задницу от стойки или на чем я там сижу, пока не приедет подмога. Все треволнения по поводу моего состояния отразились на его растерявшейся мордашке. Невероятно мило, так мило что: – Будь у меня проблемы с психикой, – я нарушила приказ и нетвердой походкой поковыляла навстречу командиру, – твои скуловые дуги стали бы моей сексуальной девиацией.

Он ловит меня на полушаге и уволакивает в такси. После чего наступает полный blackout до того самого момента, как я просыпаюсь в кровати, слишком большой, чтобы быть правдой. Во рту кошки нагадили, а в голове прошло экстренное форматирование жесткого диска. Мозг со скрипом матричного принтера пытался воссоздать масштабы происшествия, но упирался в препятствие в виде зацикленной сцены посадки в такси.

«Кровать не моя, значит, квартира тоже», – да я просто источник поразительных и гениальных синтетических суждений. Что делать, если проснулся в неизвестной местности? В данный момент выпуск подобной книги в серии «Для чайников» показался мне сверхприбыльным маркетинговым ходом. Что бы я делала, если бы получила заказ на ее написание?

Пункт первый: насколько бы это ни было мучительно больно и неприятно, взглянуть на мир не сквозь азиатский перепойный прищур. Скучные стены с фотографиями, на которых я пока не в состоянии сфокусировать взбунтовавшееся зрение. Большая удобная кровать. Хлопковая простынь…и, архетипы Юнга мне в печень, я в одном нижнем!

Пункт второй: подавить панику, исследовать близлежащую местность на предмет одежды. Реквизировать увиденную безразмерную футболку с надписью из серии “Keep Calm”. Продолжение надписи гласило “I’m the Doctor”. На втором шаге польза от разрабатываемой мною инструкции для потерявшихся после обильных алкогольных излияний стала возрастать в геометрической прогрессии. Я нашла одежду и вычислила свое местоположение. Даже без Google maps. Магия, не иначе!

Пункт третий: взглянуть страхам в лицо. «Ты же мужик, Офелия, – подбадривала себя я, – раз столько выпила, точно мужик. Так что собери всю свою силу воли в кулак и оторвись от кровати, насколько бы соблазнительной ни была перспектива никогда не вылезать из постели и не претерпевать за вчерашние позоры».

Чудовище покинуло убежище и взвыло от яркого света в гостиной. На диване что-то зашевелилось и издало звук приблизительно в той же тональности. Покрывало сползло, а за ним и хозяин квартиры. Смит мучительно долго растирал затекшие конечности и шею, потому вспомнил о гостье только, когда услышал перезвон в холодильнике и мое недовольное ворчание вперемежку с психиатрическими проклятиями.

– Оно живо, – прокряхтел он в духе злодеев из старых кинолент.

– Не просто живо, а жаждет залить вчерашнее крепким чаем и выслушать сводку новостей.

– Рассказ будет не для слабонервных, – предупредил Мэтт.

– Вступительную часть с текстовым сообщением можешь пропустить, – снизошла я и упала рядом с ним.

– В такси ты пыталась выспаться у меня на коленях, рассуждала о том, как тяжело давать советы другим, когда у самой в голове каша. После того, как я приволок тебя к себе, вроде бы оживилась. Без моей помощи сняла пальто, дальше начала безуспешно сражаться с обувью. Тут уже пришлось помочь утопающим. Как только ты приняла вертикальное положение, дело пошло полегче. Я уже подумал, что отделаюсь холодным компрессом и парой литров чая. Офелия победит обезвоживание и мирно пойдет спать, когда вертолеты улетят, но нет. Ты с криком «Как же мне до одури жарко, Смит!» стянула с себя пиджак, вслед за ним взялась за футболку. В следующий раз, как будешь напиваться до зеленых человечков, будь добра, надень платье с замком на спине или что-то со шнуровкой. Может, сложности заставят тебя задуматься над необходимостью стриптиза. Футболка полетела вниз, не успел я и слова возразить. Потом я отчаянно пытался помешать тебе расстегнуть пуговицы на брюках, но ты привалилась ко мне, будто равновесие потеряла, и продолжила эротическое шоу, переступила через штаны и повисла на мне, как обезьяна, бормоча что-то о том, что у тебя на меня вырабатывается какой-то этил-метил…

– Фенилэтиламин, – уточнила я. – Это научный вариант у меня на тебя стоит, соотносимый с обоими полами. Вещество, которое вырабатывается…

– В общем вот эту гадость, – согласился он. – А потом впилась в меня поцелуем так, что я думал, челюсть мне сломаешь. Я, признаться, опешил и ответил. Черт, не каждый день на меня вот так вешаются полуголые девушки! – оправдывался Смит. – Но потом вспомнил о твоем плачевном состоянии…

– И решил сыграть джентльмена, – подвела итоги вчерашнего я. – И зря…

Мэтт уставился на меня как на ненормальную. Его мимика выражала борьбу противоположных эмоций: удивления, сожаления, радости, облегчения, сомнения. Палитра настроений отразилась на лице. Я с самодовольством просвещенного наблюдала это смешение чувств. Небось, меня еще похлеще крыло, когда Том пытался объяснить дипломированному психу, что она и в себе толком разобраться не может.

Еще несколько драгоценных мгновений, чтобы я получше запомнила его реакцию, надо собирать чемодан компромата с самого начала, а то и попрекнуть нечем будет в случае назревания конфликта. Волшебные мгновения разбились о звонок телефона. Radiohead выжимали последнее из аппарата искусственного дыхания*. Обожаю этот момент истерии и чистого безумия.

– Кто?

– Том, – ответила я, не глядя на экран. – Ему, наверное, интересно узнать о последствиях вчерашнего разговора. Можешь передать свои самые искренние благодарности. Если бы Йорк не вправил мне вчера мозги, ходить бы нам вокруг да около до скончания времен, – чтобы окончательно прояснить ситуацию, сказала я и попыталась умоститься на его костлявых коленях. И как я вчера на этом наборе костей «Юный техник» высыпалась? Тут уж скорее куда.

– А я ведь чуть из-за тебя не возненавидел свою любимую группу, О.

__________________________

*Radiohead – My Iron Lung

Комментарий к Безмзглая дура и идитка

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #IDBIF_BestJob_Безмзглая

========== Назад в общество ==========

После окончательного отрезвления и осознания, что в единоличном порядке распорядилась личной жизнью одного из самых завидных мужчин (погорячилась, мальчишек) Великобритании (он, к слову, был совсем не против), я впала в эмоционально-нестабильное состояние, которое весьма научно окрестила «безмзглая дура и идитка». Меня задело, как Том смог расставить по полочкам то, что происходило у самого моего носа и без моего же ведома. Так и представляю себе, как гормоны счастья приходят уведомлять меня: «А не соизволите ли вы, Офелия Во, влюбиться?».

Самоанализ – вещь сложная, если не сказать, практически невозможная. Слишком много субъективных факторов, всегда нужен свежий незаинтересованный взгляд со стороны. Но я же была одной из лучших на курсе, черт побери! И неужели так сложно заметить очевидное? Если Том сделал выводы на основе нескольких разговоров и одной встречи, то признаки должны были быть не просто на лицо, они должны были сиять, аки соседние галактики.

Но и это еще не все. Побесилась бы и перебесилась. Почитала бы пару умных книжек, убедилась, что мой уровень умственного развития позволяет понимать в них каждое слово, и вернулась к беззаботным будням бармена-консультирующего психолога. Нет ведь, дернуло меня любопытство почитать профессиональные журнальчики с научными статьями. Думаете, только в светской хронике бывают скандалы? А вот и нет, когда я прочла исследование одного коллеги, мне захотелось решить вопрос так, как это делает Линдси Лохан или еще какая задиристая актрисулька, дать обидчику в морду. Потом я вспомнила, что над проектом, данные которого бессовестно и в своих целях перекрутил мелкий шулер и плагиатор, работала не только я. Мои выводы похерили и выкинули за ненадобностью, но данные собирали и многие другие ассистенты кафедры, а рецензентом был Сам, не Том Йорк, естественно, а декан отделения психиатрии. В общем, очередь желающих расправиться с нарушителем профессиональной этики была огромной. Если бы каждый в меру своего возмущения и обозленности предался деструктивной агрессии, то пришлось бы для незадачливого писаки готовить пространство, уходящее на шесть футов вглубь земли.

А мы ведь ученые, даже если некоторые пропивают свой талант в барах и разливают его посетителям, и конфликт надо было решать в той плоскости, в которой он возник. Потому я и сижу уже третий день с перерывами на ночные смены в пабе за завалами пособий и старых данных и строчу тезисы для будущей статьи-опровержения. Вот такие у меня клинически-психиатрические страсти. А вы все еще смотрите латиноамериканские сериалы.

Мэтт тоже не остался в стороне и протянул руку помощи, которая в первоначальном виде должна была стать кулаком. Видя, как я истерю и разбрасываюсь библиотечным имуществом (журнал был взят на почитать в родимой альма-матер), он первым делом предложил сжечь эту ересь, но, разобравшись в ситуации, пересмотрел план действий на встретить обидчика в темном переулке.

Надо же мне было, как врачу со всеми «не навреди», усмирять клиента и отговорить его от разрушительной идеи насилия, вот я и направила неиссякаемую энергию Смита в иное русло. Дала ему список книг и отправила грабить библиотеку побольше и посолидней, а сама продолжила вгрызаться в уже имеющиеся материалы.

– Знаешь что, О, – начал он, свалив на стол добычу, – больше я за твоей научной белибердой ходить не буду. Видела бы ты взгляд библиотекарши, когда каждая вторая статья в списке о некрофилии.

– Я же тебе объясняла, что у Фромма это понятие ничего общего со сношением с трупами не имеет, – оторвалась от записей, чтобы оценить степень категоричности моего посыльного. Возмущение Мэтта было сильно преувеличено его актерским талантом и нетерпением. Я обещала на вечер оторваться от студий. – Пусть бы лучше ужасалась, когда маленькие девочки берут книги о романтических отношениях с вампирами. Вот, где действительно пора бить тревогу. Чистейшая некрофилия как сексуальная девиация. Меня в этих историях всегда смущал вопрос «как»? Он же мертвый, никакой циркуляции крови. Это особая вампирская магия?

– Мне кажется, тебе пора отвлечься. Давно. Раз пошли размышления о размножении вампиров, – он присел на диван и приложил руку к моему лбу. – Твои мозги закипают, О. Я чувствую, как они пыхтят, и слышу, как взывают о помощи. Они тихо, еле слышно, замученным тоненьким голоском кричат: «Мэтт, спаси нас!».

– Если у моих мозгов такой противный голос, не удивляюсь, почему у меня голова раскалывается. Предложи им заткнуться по-хорошему, – проворчала я, перечитывая предложение разу по пятому. Разве возможно сосредоточиться на чтении, когда кто-то общается с твоими мозгами, не считаясь с их хозяйкой? Я сдалась, закрыла книгу, взъерошила волосы, которые и так мало отличались от чумового причесона Эйнштейна, разве что длинной и цветом, и потерла глаза.

Мэтт склонился ко мне, отодвинул рабочие материалы подальше, обнял, дабы и не повадно было сунуться обратно в науку, и поцеловал опущенные веки, которые все еще пытались унять жжение напряженных глаз.

– И я целую ее глаза – потому что это красиво, – говорю я и улыбаюсь. Он в замешательстве отстраняется. Даже с закрытыми глазами явственно представляю себе его удивленную мордашку. – Амели Нотомб, – поясняю свой комментарий.

– И я даю ей пинок под зад – потому что это необходимо, – перекривляет момент поэзии в прозе он. – Мэтт Смит.

– Между прочим, «Ласточка» – интересный роман. Тебе как поклоннику Radiohead номер один стоит непременно ознакомиться.

– Уступаешь мне почетное первое место? Я польщен, – Смит склоняется в неуклюжем реверансе, что не мешает ему оторвать меня от дивана. – Пойдем, проветрим тебя, Офелия, а то провоняешь тленом и плесенью, как твоя шекспировская тезка.