Текст книги "Самая лучшая профессия в мире (СИ)"

Автор книги: I_Do_Believe_In_Faeries

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Сам и Его Одиночество ==========

Раньше я думала, что у науки для всего есть красивые термины, но потом пошла добывать высшее образование и поняла, что так жестоко я еще никогда не ошибалась. Куда делись все эти прекрасные Эффекты бабочки, комплексы Золушки, черт, даже Поколение «Пепси» звучит привлекательно в сравнении с современной терминологией. Знаете, как в психологии и социологии решили разделаться с вычурными терминами? Последние десятилетия прошли под эгидой поколений X, Y и Z. Букв самой задницы алфавита. На что же это они намекают? Что мы бессовестные прожигатели жизни и рабы Интернета? На то, что мы «полный крах всех надежд, шесть букв, вторая «и»» и, в отличие от анекдота, я имею в виду не «фиаско».

Мы примитивны, как оболочка операционных систем, которыми пользуемся, апатичны и не заинтересованы в процессах мировой политики и, самое страшное, не выполняем плана, заложенного в нас Обществом. Мы делаем все наперекор родителям, у нас нету авторитетов среди политиков и религиозных лидеров и, традиционно, под конец самое страшное – мы, заканчивая престижные университеты, не спешим пополнять лавы дипломированных специалистов в упряжке системы, а наслаждаемся жизнью.

Я – точно такая же, типичный представитель поколения Интернета и безразличия. Окончила учебу второй на курсе, изучала психозы и, в конце концов, получила диплом психиатра King’s College в Лондоне. Сейчас работаю психологом на смех всем моим коллегам, которые уверенны в исключительной действенности клинической психиатрии и абсолютной бесполезности болтологии. Думаете, что вместо того, чтобы открыть частную практику или заниматься наукой, как мне предлагали, когда я покидала стены альма-матер, работаю на какого-то сварливого старичка или прозябаю в государственной клинике? А вот и нет, все намного хуже.

Но, как по мне, моя работа – самая лучшая в мире. Я – бармен в одном культовом в узких кругах рок-пабе. У нас не бывает громких концертов, а звезды музыкального Олимпа залетают сюда исключительно, чтобы пропустить стаканчик-другой без лишнего шума. Чего только не наслушаешься во время этих пьяных исповедей. Меня иногда даже посещает мысль, что они ходят в паб исключительно для того, чтобы сэкономить на дорогом и бесполезном психоаналитике. Да, я тщеславна, но знаю себе цену.

Родители мои до сих пор пребывают в шоке, иначе я бы уже проходила принудительный курс лечения у своих коллег. Мало того, что я не пошла по их стопам, и в мире не появился еще один адвокат, так еще и не использую возможности, открывшиеся передо мной после выпуска. А, между прочим, нечего было называть меня Офелией. Может, именно поэтому, чтобы узнать тайную подоплеку того, что подвигло моих родителей назвать меня не самым удачливым из шекспировских имен, я ушла в изучение людской души. А еще я лишена амбиций и не думаю о будущем. Как дипломированный специалист могу вас заверить, что именно планы о будущем и судорожное желание влиться в систему приводит к употреблению лошадиных доз «прозака». Увольте, но я не хочу работать на фармакологию. Того, что зарабатываю, вполне хватает на квартиру и книги, которые иногда заменяют мне иного рода пищу. Если во мне проснутся амбиции и желание построить карьеру, что ж, я подумаю об этом в тот момент, когда они появятся, и ни минутой раньше.

Я уже упоминала о том, что моя работа сводит меня с интересными людьми. Не то, чтобы я гналась за знакомствами со знаменитостями. Нет. Но меня привлекает один тип людей с кодовым названием «инопланетянчики». Если вы попросите меня описать их как вид, я с треском провалю задание. Мои друзья вечно подшучивают по этому поводу, говорят, что для Офелии Во население Земли делится на людей и инопланетян, причем она предпочитает последних.

Смешно и ненаучно, но в некоторых людях я чувствую что-то такое, что отличает их от остальных, что-то во внешности, в манерах, в голосе. Детали повсюду. Есть одно «но»: встречаются они только среди людей исключительных, среди тех, кто добился успеха и купается в лучах славы, не обязательно всенародной и истеричной, но настоящей. Чтобы не мучить вас философскими отступлениями, я просто приведу пример: Кристиан Слэйтер – поразительный актер с неземной внешностью, Том Йорк – потрясающий музыкант с неземной музыкой и голосом, Крис Кукси – художник со все тем же внеземным видением мира и мой друг и, снова повторюсь, актер с неземной внешностью и характером – Мэтт Смит.

С последним заявлением согласятся все фанаты «Доктора Кто», но я-то применила этот термин к нему намного раньше. Он даже смеялся, что наворожила ему роль. Конечно, его привела ко мне грусть-тоска. Но, в отличие от многих других, он уже в следующую мою смену пришел сюда не к эффективному лекарю заскоков, а чтобы предложить дружбу. Вы, возможно, отнесетесь к термину, которым я обозначаю наши отношения так же критично, как остальные мои друзья.

Мы встречаемся исключительно в баре, не обменялись никакими контактами, всегда только вдвоем и только разговоры на отвлеченные темы. Но это именно те отношения, которые мне нужны. Мы не обсуждали проблемы политики и самореализации, не плакались друг другу в жилетку (если не считать первой встречи), не грузили проблемами, а наоборот вытаскивали друг друга из водоворота ежедневных неурядиц разговорами о музыке, литературе, курьезных ситуациях, в которых оказывались (у меня к каждой следующей встрече набирался целый ворох таких). Если это для вас не дружба, то я вкладываю в данный термин другое значение. Друг – это не тот, кто знает о тебе все, включая подробности самой постыдной пьянки в жизни, а тот, общение с которым приносит тебе радость, даже если второй час ночи, ты на грани нервного и физического истощения, а завтра снова на работу.

Мэтт постоянно угадывал время и приходил под закрытие, что только подтверждает его инопланетное происхождение, ведь мы работаем до последнего клиента. Вот и сегодня зазвенел колокольчик над дверью, я даже не утрудилась оторваться от стойки, на которой лежала, чтобы посмотреть, кто издает шорохи Кентервильского привидения.

– Проходи и бери все, что плохо лежит, Мэтт, – сказала я, не отрывая взгляд от потолка.

– А если я не Мэтт? – спросил чужой, но в то же время знакомый голос. Я оторвалась от созерцания деревянных балок перекрытий и посмотрела на запоздалого клиента. Сегодня у меня дополнительная смена. Так я называла посетителей, что приходили в «запасные» двадцать минут, которыми я перестраховывала свое отступление из паба.

– Мэтт мне не поверит, – только и выдавила я, сползая под стойку от удивления, но тут же попыталась взять себя в руки и вытереть столешницу от преступного присутствия. В бар наведался рыжеватый и голубоглазый инопланетянин из Оксфордшира. Кого-кого, а его ни с кем не спутаешь. – Сам Том Йорк…

– И его одиночество, – вымучено улыбнулся он, и я поняла, что сегодня мне предстоит выслушать еще одну историю о жизненных разочарованиях в счет выпитого алкоголя.

Комментарий к Сам и Его Одиночество

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #IDBIF_BestJob_Сам

========== Статус-кво ==========

– Смотрите, длинный пришел, – поддразнила я Мэтта, который уклонялся от колокольчиков на двери.

Крис, мой шеф, повесил этот набор недавно, они были значительно ниже предыдущего старого и ржавого Колокола Входной Двери. Новый он решил назвать более современно: Детектор Трезвости. И действительно, если не проявишь глазастость и координацию трезвого, то стукнешься лбом не об один, а сразу о несколько звоночков.

– Кто бы говорил, мелкая, – он сгреб меня в объятия, взъерошил и без того взрывоопасную рыжую копну и поцеловал в макушку.

Я, ворча себе под нос наилучшие пожелания Смиту, вырвалась из его медвежьей хватки и начала приглаживать последствия проявлений дружеских чувств.

– Знаешь, О, у меня кое-что для тебя есть, – он улыбнулся так широко, что я задумалась, а не предвещает ли это беды. Сделала два оборонительных шага назад и волком посмотрела на его подозрительно довольную рожу. Не ему же приходится вызволять пальцы из спутавшихся кудряшек, попутно вспоминая все известные валлийские ругательства.

– Я тебя внимательно слушаю и рассмотрю все предложения на расстоянии, – лучше перебдеть, чем недобдеть.

Он покачал головой, тяжко вздохнул и скуксился. Хоть сейчас выставляй как идеальный пример обиженности на практическом занятии по психологии эмоций. Либо вручай «Оскар», или какие там награды нынче мотивируют актерскую братию. Нет, родной мой, я на такое не ведусь, я – Пол Экман. Еле сдержала идиотский смешок, вследствие чего, вновь встретившись взглядом с Мэттом, провалила миссию посмотреть на него холодным предосудительным взглядом.

– Как ты вообще так хорошо мозги вправляешь? В самой же выдержки ни на йоту, – изобразил он крайнее негодование.

– Сапожник без сапог, – я вздохнула в знак испытуемой вселенской тоски экзистенциального кризиса. Сартр мог бы мною гордиться.

Тем временем он вытащил из кармана маленький сверточек неопределенной формы и протянул мне. Я шаг за шагом подкралась ближе и попыталась вырвать презент из рук, прежде чем руки приложат ко мне. Он только и успел скользнуть пальцами по волосам, а я уже мчалась в зал, по дороге разворачивая бумагу цвета топленого молока.

– Тебе в коллекцию, – крикнул Мэтт вслед.

Я остановилась, будет справедливо, если он увидит реакцию на свой подарок. Подождала, пока Мэтт подойдет, и избавила статуэтку от обертки. На меня смотрел тоненький, с длинной шеей, огромными черными глазами, длинными руками с тремя пальцами, в общем, такой хрестоматийный красавец зеленый человечек.

– Само очарование, – сказала я, а голос лучился инопланетной радостью.

– Спасибо, О, я такой…

– Дурак, Мэтт, – предложила я возможный вариант окончания предложения, конечно же, Смита он не устроил. Его лицо выражало суровое неодобрение, но сам он весь собрался, готовясь к прыжку.

Медлить нельзя, я рванула первой и спряталась за барной стойкой. Устроила своего нового друга между бутылок с дорогим алкоголем, со всем комфортом и обходительностью. Лишь после заботы о существе далеких галактик обернулась к преследователю.

Мэтт забрался на наше любимое место, на столешницу стойки, и протягивал мне руку помощи. Я застыла в нерешительности: принять или не принять. Решила, что принять надо во всех смыслах, забрала у Кита, так я назвала своего нового марсианчика (не спрашивайте, чем он мне напомнил гитариста The Rolling Stones, и мне не придется изображать крайнюю степень кретинизма, пока ищу ответ), бутылку скотча, прихватила лед и бокалы, выставила добычу перед Смитом и приняла помощь в покорении Эвереста.

Мы сидели, болтая ногами и языками, разбирались с шотландским виски, перемывали косточки журналистам Q и их ужасному списку лучших релизов лета. И вот настал тот момент алкогольного опьянения, когда я смогла выложить свою невероятную историю, подкрепив должным эмоциональным сопровождением, чтобы не было мучительно стыдно за свои плохо контролируемые любвеобильные замашки, и можно было оправдать поведение выпитым, а не собственным идиотизмом.

– Ты даже представить себе не можешь, что со мной случилось, – начала я долгий и вдохновенный рассказ, – я б и сама не поверила своим глазам, если бы мы не просидели здесь до третьих петухов. Мэтт, я разговаривала с самим Томом Йорком, – последнюю фразу я пищала, как придурочная фанатка. Мой собеседник продемонстрировал на своем примере, как бы это должно было выглядеть, изображая что-то среднее между «Криком» Эдварда Мунка и футбольной болельщицей с помпонами, в смысле открыл рот в беззвучном крике и начал трясти руками в припадке девчачьего восхищения. После неудачной пародии на мой тон повествования он получил пальцем под ребра и пока был занят поимкой моей руки, я продолжила: – Самый инопланетянистый из всех инопланетян пришел ко мне со своими проблемами. Он такой невообразимый! Его внеземной голос, отстраненные и какие-то, знаешь, – я задумалась, он успел вставить в паузу между словами «нет, не знаю», – движения, будто он не совсем доверяет своему телу, будто у них шаткое перемирие, и Том не уверен, надолго ли их хватит изображать реверансы в сторону друг друга. Никогда не наблюдала более очаровательной манеры жестикуляции, – мечтательно завела я. – А то, как он рассказывал о «мирном атоме»*, он делал акценты в повествовании на таких вещах, что я даже и не задумалась бы об их важности, не обратила внимания, настолько они крохотные и хрупкие. Хотела бы и я так научиться смотреть сквозь кучу обобщений и потоки белого шума, – мои губы расплылись в улыбке умалишенного.

– По-моему, ты надышалась алкогольными испарениями, да и внутрь приняла порядочно, – он спрыгнул со стойки и решительно нацелился на меня. Хитрый прищур Мэтта не предвещал ничего хорошего, я отодвинулась подальше и вцепилась в край столешницы. – Кого-то пора проветрить, – он озвучил план действий, стащил меня на пол, поставил на неуверенные две и поволок к выходу.

Так, в полпятого, мы нарушили статус-кво, выходя навстречу новому лондонскому утру.

__________________________

* дословный перевод названия группы Atoms for Peace

Комментарий к Статус-кво

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #IDBIF_BestJob_Статус

========== Друг Оуэн ==========

После вчерашней прогулки, которая и началась-то уже сегодня, а закончилась под моей дверью часов в восемь утра, я все еще наслаждалась непостоянными и ненормированными, но зато теплыми отношениями со своей постелью, если бы не ревность будильника. Эта адская машина сегодня окончательно взбесилась, мало того, что я ее отправила в спящий режим, а она восстала против хозяйки, так еще и изрыгала какие-то воистину потусторонние звуки.

Не подавая излишних признаков жизни, что могло бы повлечь за собой пробуждение, я вслепую нашарила подушку и бросила в направлении шума. И ничего. Ни тебе противного пластикового хруста об пол, ни восстановления тишины, даже тяжелого приземления подушки на пол не произошло. Она издала что-то вроде недовольного «плюх» и задержалась на прикроватной тумбочке, что я обнаружила, обшарив ее на предмет будильника. А еще я обнаружила под снарядом какую-то инородную ткань, подтянула ее к себе поближе, уткнулась носом. Мужской парфюм. Что, Фрейд побери? Такая находка заставила меня открыть ясны очи. И все стало на свои места, Мэтт вчера в порыве обходительности решил одеть меня потеплее, а я утащила демонстрацию его лучших джентльменских чувств к себе в берлогу, пробормотав на прощание что-то невнятное.

В кармане нашарила источник адских звуков индустриального происхождения – его мобильный, но тут же устыдилась из-за того, что лазила по чужим карманам, и вернула его на место. Пришлось оторваться от постели, вынести убийцу сна в гостиную и устроить на журнальном столике. В полусомнамбулическом состоянии я вернулась в спальню, мечтая раствориться в сбитых простынях и мягком одеяле. Видимо, чересчур сладко размечталась, потому что вписалась в тумбочку, которая, будьте уверенны, одарит меня по этому поводу цветистым синяком на коленке.

Чтобы приманить сон, начинаю считать НЛО, которые в моем больном воображении вырастают до размеров имперских крейсеров из «Звездных войн». Даже нормальный блинчик с иллюминаторами представить не в состоянии, вот что значит понимать, что означает каждое пятнышко в тесте Роршаха и как на это реагировать. Где-то на двухсотом космическом корабле я начинаю медленно растекаться по кровати, возвращаясь в нирвану бессознательного…

…если бы не дедушка Игги, который предлагает “pee on the ground and jump around”. Я, конечно, безумно рада, что у моих соседей проснулся музыкальный вкус ( внезапно и в тот день, когда я отчаянно об этом пожалею), но ведь с проклюнувшейся любовью к Слэшу и Попу можно было обождать пару часиков. Вместо куплета опять повторяется припев.

«Это ловушка!» – предупредил меня личный внутренний адмирал Акбар, только я оторвалась от подушки, чтобы выяснить, в чем проблема или постучать шваброй по батареям, чтобы быстро и безболезненно, по-имперски ее решить. Пока я достигаю места назначения, припев сменяется припевом. До меня доходит, что кто-то просто жаждет услышать Мэтта Смита, а жизнерадостная “We’re All Gonna Die” перекочевала в его телефон после того, как мы, обсуждая старый-новый альбом Slash, задумались над тем, что подобные танцы действительно неплохой способ скоротать время, пока до тебя не доберется старуха с косой.

Дохромать до стола мне не дали, кто-то настойчиво стучал в дверь. Неужели соседи? И что я им уже сделала? Что за чертовщина? Моя квартира сегодня решила стать сосредоточием зла и несправедливости? Не удивлюсь, если за дверями окажутся Четыре Всадника со всеми вытекающими, которые любезно сообщат, что теория с долиной Мегиддо на корню неправильна, и настоящий армагеддец – это здесь и сейчас.

Ситуация за дверью оказалась намного проще. Там стоял Мэтт и прислушивался к гудкам в телефоне, но как только я открыла Сезам, он отключился, и музыкальное сопровождение из гостиной прекратилось. Смит судорожно пытается сохранить самообладание и выдавить приветствие, но только сгибается от смеха. Чего он вообще хотел? Чтобы я встретила его в коктейльном платье и с коктейлем в руке? Да, я заспанная, уставшая и раздражительная, поэтому меня лучше не…

– Если я не могу пройти, – намекает на мою футболку с Гендальфом в желтом треугольнике дорожного знака, который сообщает “You Shall Not Pass!”, – может, сама вынесешь, – продолжает он в духе маленького испорченного мальчишки. Ситуация из серии твой друг наказан, так пусть хоть мячик во двор выкинет, и без него обойдемся.

Я отлепляюсь от косяка и иду в комнату, сообщая мистеру Остроумие, что он может войти и закрыть за собой дверь. Делать нечего, разбудили, растолкали, значит, выспаться, заяц, не судьба. Я посмотрела на турку, заглянула в коробку с кофе, совершила мысленные подсчеты и решила, что мне не помешает извлечь пользу из всей звездной пыли на дне шкатулки с сокровищами.

– А меня даже не спросишь, может, я бы тоже не отказался от кофе или чая, – Мэтт изобразил возмущенность моими одичавшими манерами, развалившись в кресле. Сам-то уже почувствовал себя как дома, вот пускай и самообслуживается. Но одумываюсь и спрашиваю, чего его душа желает.

– Смотри только, чтобы я твое сердце по полу не ловила, когда оно вздумает пробить ребра от лошадиной дозы кофеина, – предупреждаю я, ставя чашки и вазочку со злаковым печеньем на стол.

– Ты всегда такая гостеприимная или только по утрам? – интересуется обнаглевший гость.

Я игнорирую вопрос, разваливаюсь в соседнем кресле и выкладываю ноги на стол, наконец-то чувствуя себя человеком, пусть даже до жути некультурным. Мэтт следует заразительному примеру, устраивая ноги поверх моих. Я вздрагиваю, вырывая свою раненую конечность из-под его костей. Смит ловит ее и укладывает сверху на свои, внимательно рассматривает боевое ранение:

– Как ребенок, честное слово, где тебя так угораздило, О? Кто-то полез своим самосвалом в твою песочницу без спроса? – Он отвлекся на телефон, сообщил ему, что скоро будет.

– Давай-давай, вали, пока я из подруги Офелии не превратилась в друга Оуэна?

Мэтт уставился на меня, будто я все еще ото сна не отошла и говорю какую-то несусветную чушь. Кто такой Оуэн, почему он должен с ним дружить?

– Ну, как же, – бросилась я на помощь с объяснениями. – Помятая, в широкой футболке, с дурдомом на голове, ворчащая, как старый школьный завхоз, еще и ноги на святая святых стол выложила, светя синяками. Я с легкостью могу сублимироваться в твоем восприятии до хорошего, но не особо аккуратного парня Оуэна. Чтобы тебе легче было. Сокращенное обращение менять не надо. О и все. А это как-то грустно.

Он заверил, что с моими ногами от ушей и белой футболкой на голое тело (я уже хотела было возмущаться по поводу наличия на мне трусов, но решила, что это будет слишком) ему еще долго не придется ничего сублимировать. Но в телефонную книгу записал меня, на всякий случай, как новоприобретенного друга Оуэна.

Комментарий к Друг Оуэн

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #IDBIF_BestJob_Друг

========== Изборник банальностей ==========

Порой за днями, которые проносятся мимо со скоростью космического истребителя, приходят тягучие, как болотная каша, часы одного-единственного дня. Они-то и компенсируют счастливое освобождение от суматошной работы в более удачливые дни заунывной скукой безлюдного болота. Ни одного тебе заблудившегося бесовского огонька. Такое впечатление, что Лондон бросил пить, с сегодняшнего дня. А я, как назло, даже книги запасной не прихватила. Всю неделю носилась вдоль стойки, как угорелая, времени трех страниц дочитать не было. Сегодня я проглотила их за первые пару минут нового рабочего дня.

А дальше пришла скука с бездельем, редко нарушаемая приблудными душами, которые то ли откололись от всеобщего антиалкогольного марша, то ли просто заблудились в хитросплетениях улиц столицы и хотели спросить дорогу. Тихо и безлюдно, как в морге, так невольно можно представить себя дежурной по анатомическому театру в праздничный день. И сменить квалификацию.

Я погрузилась в раздумья об альтернативах времяубийства в рабочее время, изобразила себе минералку с лимоном и начала выводить в блокноте каракули, за расшифровку которых с удовольствием взялись бы мои коллеги. Я и без их профессиональной помощи могу сказать, что мне недоставало внимания. Общение с людьми стало моим пристрастием и зависимостью, а безлюдье бара грозилось излиться в приступ наркоманской ломки. Со всеми неприятными сопутствующими ощущениями.

– Разгрузочный день после тяжелого вечера? – спросил меня рыжебородый инопланетянин и притянул к себе разрисованный блокнот. – Теперь я знаю, к кому обращусь за дизайном следующей обложки для Atoms for Peace.

Черно-белые каракули, зигзагообразные линии и что-то похожее на взрывную волну с ошметками чего-то абстрактного и неосмысленного. Да, в этом определенно есть веянье их альбома. Я еще раз взболтала трубочкой содержимое стакана, изгоняя остатки пузырьков, и улыбнулась гостю, не каждый день тебе делают подобные предложения о сотрудничестве, пусть даже шуточные.

– Что Вы, мистер Йорк, я пью не так много, как может показаться, судя по моей профессии. И минеральные дни преобладают в рационе. Я где-то слышала, что вода полезнее водки.

– Удивительное открытие, – согласился мой собеседник. – Но я пришел выразить свою признательность за наш разговор.

Еще одному творческому элементу стоило услышать то, что он и так знал. Кризисами жанра все страдают одинаково, вот и Том Йорк изливал мне свою версию о том, не зря ли он тратит силы на сайд-проекты, когда Radiohead, его главное детище, молчит. Я рассказала ему свою версию того, что можно не впадать в прострацию в ожидании принца на белом коне (или в его случае вдохновенной Музы с арфой) и перестать считать молчание музыкальным вариантом писательского синдрома чистого листа. И за всех фанов его творчества пообещала, что мы будем ждать столько, сколько понадобится, лишь бы он написал то, что в первую очередь понравится ему самому.

– Всего-то и сказала то, чего требовала ситуация, – скромно потупив взор, сообщила я, отмахиваясь от благодарностей. Это не жеманство, как могли бы подумать многие, просто я до сих пор не научилась принимать похвалы и комплименты с холодным достоинством взрослой уравновешенной человеческой особи.

– По сути своей психология – это изборник банальностей, – подвел итог моих мыслей Том. – Ее эффективность состоит в том, чтобы услышать их от кого-то другого.

– Спасибо, Вы только что унизили труд моей жизни, ну, или годы прозябания в колледже, – хоть я и была на все сто согласна с ним, но правда, если ее озвучить, особенно, когда она такая неприятная, оставляет неприятный осадок и режет не хуже всяких колюще-режущих предметов.

– А хотел отблагодарить, – он покачал головой в приступе недовольства самим собой. – Это надо как-то компенсировать. Мы с ребятами записываем новую песню. Если интересно, я сделаю пропуск на твое имя. Сразу предупреждаю, запись – процесс заунывный и продолжительный, можно сразу брать с собой подушку и одеяло. Еще и звукорежиссер не очень разговорчивый, а мы за звуконепроницаемым стеклом.

– Вы, верно, шутите, Том? Я с удовольствием просижу в студии хоть от заката до рассвета, лишь бы понаблюдать за тем, как вы, ребята, работаете.

«Завтра киномарафон трэшевых фильмов ужасов. Не хочешь просмотреть все части «Томатов-убийц»?»

Смит, как же ты не вовремя собрался вытащить меня в кино. И что мне теперь делать? Два поистине сенсационных предложения. Посетить творческую мастерскую Самого или совершить вылазку в мир малобюджетных ужастиков с Мэттом, который решил-таки превратить исключение в правило и расширить горизонты нашего общения за пределы бара.

– На кого выписывать пропуск?

– На Офелию Во, – на автопилоте ответила я, все еще совершая тяжелый выбор, который за меня осуществил случай при поддержке отвлеченного мозга.

– Как Ивлин Во?

– Именно, – улыбнулась я. Не все меня спрашивают об этом, обычно просто просят произнести по буквам. А моя фамилия, в отличие от имени, гордость моя. Ивлин Во – мой любимый писатель, и носить его фамилию, ой, как приятно. Хоть каким-то боком примазаться.

«Извини, Мэтт, но завтра я занята. Как насчет послезавтра у меня? Обещаю ужин и найти фильмы обо всех известных и неизвестных овощах-убийцах», – я попыталась, как могла, предотвратить обиду на себя, непутевую, но в его ответе «Хорошо» почувствовала все его разочарование и даже кислую мордашку увидела. А видеть его в таком состоянии равносильно получению удара в спину. Мэтт, что же ты делаешь? Смерти моей от рук сердобольной совести хочешь?

Комментарий к Изборник банальностей

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #IDBIF_BestJob_Изборник

========== Мирный атом и огурцы-убийцы ==========

Надо мной нависал стеклянный фасад стерильно-современного знания. В последний раз я посещала такое строение, когда у нас был семестр «анатомии во плоти», как в шутку называла я предмет. Без защитной реакции из ироний и сарказмов не давались мне уроки в анатомическом театре, хоть убейте. Плохой каламбур. Семестр пытки, который отдалил меня от нейрохирургии на расстояние пушечного выстрела. Если раньше я рассматривала трату денег родителей в столь не свойственном юным леди, да и вообще леди (ведь женщина-нейрохирург все равно что мужчина-прачка) ключе, то после Y-образных разрезов на сдавшихся на милость науке, я поняла, что плоть человеческая интересует меня исключительно живая, цельная и в основном в сексуальном плане.

Ах, да, стерильное здание с кучей зеркально-начищенных табличек, на одной из которых красовалось название студии. Я смело, как и любой легальный гость подобного центра, прошествовала к охраннику и сказала, что на мое имя должен быть пропуск. Он добросовестно и по буквам ввел мою фамилию в базу данных, но обнаружил только Ивлина Во. Какая ирония, в здание, которое напоминало городскую больницу, есть доступ только моему мертвому тезке.

– А никак нельзя связаться с обитателями студии? Я уверенна, что мистер Йорк случайно перепутал имя, – взмолилась я, изобразив крайнюю степень безысходности, которая обещала перерасти в такую же акцентуированную степень признательности в случае удачного разрешения дела.

Охранник скалой защищал приступы и подступы к своим работодателям. Он в вежливых выражениях предложил мне покинуть помещение и попробовать удачу в следующий раз. Похоже, вид истеричных девушек, готовых на все, чтобы мельком увидеть кумиров, уже давно не трогал его. Ну, или я была не слишком хороша на его привередливый и балованный взгляд, недостаточно хороша, чтобы предложить мне другие методы проникновения в стены студии. Фи, как по Фрейду.

Я уж было расстроилась, что не приняла предложение Мэтта. Одной жопой на двух стульях иногда лучший выход, всегда есть вероятность, что один из них поломан. Но удача просто решила проверить меня на стойкость…или на беспардонность. В двери вошел Мауро Рефоско. Ай-ай, горячая латиноамериканская кровь, которая не страдает пунктуальностью.

– Мистер Рефоско, – позвала я мага перкуссии, не особо представляя, что должно следовать за его именем. Он остановился и со смесью удивления и плохо контролируемого веселья наблюдал, как я скользила по холлу. Танкетка – не лучшая обувь для скоростных забегов по полированному полу, если в ваши обязанности не входит именно полировка. Я, сбиваясь и не особо веря в успех предприятия, объяснила суть вопроса. Удивительно, но в лифт мы зашли вместе.

– Кто бы еще мог опоздать, живя в двух кварталах от студии, – поприветствовал его Фли. – Ах, с девушкой. Тогда все ясно. – Басист «перцев» подмигнул товарищу по команде. – А вот Офелия Йоркская, похоже, не придет. Ох уж мне эти британки с шекспировскими именами. Много драмы и тайны, а в итоге даже труп, украшенный цветами, не проплывет.

Том пытался одернуть Фли за рукав и подавал пантомимические сигналы, которые не доходили до адресата. Закончить поток словоизлияний смог только кризис мысли. Он высказался и перевел взгляд на Тома.

– Вообще-то это и есть Офелия. – Я улыбнулась и помахала рукой из-за спины Мауро. – Вот только судить о ней лучше по фамилии.

– Во? – в обсуждение моей драгоценной персоны включился Джои. – Хочешь сказать, что она такая же противная злобная и саркастичная как Шопенгауэр с извращенным чувством юмора? Сомнительный комплимент он тебе отвесил, дорогуша.

Я уже хотела было вставить что-то в оправдание своего инопланетного идола, как из противоположного конца комнаты раздался шорох сваливаемых в кучу журналов, и Найджел, последний в очереди, но не по важности член группы, подключился к полилогу:

– Покажите мне, наконец, девушку, которая будет рисовать нам следующую обложку!

Повелительно, как поднимите мне веки. Я и не сразу сообразила, что Том передал им наш шуточный разговор. Или не совсем шуточный? Меня пропустили поближе к акуле шоу-биза.

– Так, что там с художествами, Офелия? Можно посмотреть Ваше портфолио?

– В следующий раз, как буду рисовать на салфетках, сфоткаю на свою допотопную «нокию» и подошью в папочку, – решила отшутиться я.

– Во в юбке, – заключил Джои. – Симпатичный Во в юбке, – тут же уточнил во избежание обид и недопониманий.

– Фотографии и рисунки на салфетке значит?

– Такого точно еще никто не делал. Пора мне запатентовать метод, а то вдруг сам «мирный атом» решит покуситься на гениальную идею.