Текст книги "Странное зелье миссис Уизли (СИ)"

Автор книги: Hrizantemka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

«Гарри! Это же Гарри!» – единственная мысль, которая ещё вертелась в сознании.

А он и не думал. Почему-то именно в этот момент дико захотелось жить, слышать шорох листвы, в которой играл в прятки ветер, ощущать тепло солнечных лучей на своей коже и сгорать от прикосновений девичьих рук, исследовавших бугры мышц на его теле. Кровь бурлила, словно кипящая лава в жерле вулкана. Её губы, отвечавшие ему взаимностью с не меньшей страстью, отправили разум на незапланированные выходные. Это было чем-то естественным, природным, словно предопределённым свыше. Она такая близкая, чувственная, прекрасная, полностью находившаяся в его власти и сводившая его с ума. Руки Гермионы проникли под его бельё, нащупав приличную выпуклость, заставив Гарри издать гортанный звук от неожиданности. Те остатки одежды, прикрывавшие не более десяти процентов их тел, казались раздражающе лишними. Она приподняла бёдра, помогая Гарри стянуть с себя низ купальника. Губы щипало от поцелуев, а тело перестало принадлежать ей. Гермиона вцепилась в парня так неистово, словно утопающий в спасительный плот. Ей хотелось ощутить его всего: обгладить каждый сантиметр тела, почувствовать внутри; утонуть в его изумрудных, расширенных от возбуждения горящих глазах; захлебнуться, придавленной дикой волной бешеной страсти.

Требовательные мужские ладони скользнули по внутренней стороне бедра, слегка раздвигая ноги и пальцы коснулись влажных складок, раскрывая их, надавливая на пульсирующую чувствительную точку. Гермиона издала какой-то нечленораздельный звук. Ненасытные губы, перемещающие по её лицу, шее, груди не давали опомниться. Палец легко скользнул внутрь, вызывая вихрь новых ощущений. Стоны становились громче, Гермиона уже не старалась сдерживаться. Безрассудная страсть, о существовании которой она раньше и не подозревала, захватила её в цепкий плен, из которого не было ни малейшего желания высвобождаться. Наоборот, хотелось вжаться в Гарри до боли, стать единым целым, наполниться…

Гарри понятия не имел правильно ли действует, но звуки, издаваемые партнёршей, придавали ему решимости. Большой палец массировал клитор, отчего Гермиона металась под ним, словно пораженная каким-то новым заклятьем. Он сам был возбужден настолько, что боялся бесславно кончить вот так, просто лаская её.

– Ещё, Гарри, ещё!

Звуки тонули и притуплялись, так как тактильные ощущения затмевали всё вокруг. Первые, незнакомые, необычайно яркие. Наконец, она закричала и замерла, но не выпустила Гарри из объятий, не позволила отстраниться и разорвать тесный контакт тел. Молодой человек не в силах больше ждать, сдвинулся немного выше и, проведя головкой каменного члена по половым влажным губам, заглянул в её шоколадные глаза. Гермиона кивнула и, послушно закинув ноги ему на спину, сама подалась вперед.

Резкий толчок заставил её вскрикнуть и из глаз непроизвольно брызнули слёзы, приведя Гарри в сознание.

– Прости, Герми… я… хочешь, я остановлюсь? – он припал губами к её щекам, пытаясь заглушить боль поцелуями. Сердце болезненно сжалось, напомнив об отсутствии опыта, о котором до этого момента никто из них даже не задумывался.

Она отрицательно мотнула головой и лишь сильнее вцепилась в его плечи дикой, животной хваткой. Живой и горячий. Внутри неё, рядом, повсюду… Он был нужен ей, как воздух, без которого невозможно дышать, как вода уставшему страннику среди бескрайней пустыни, как Солнце этой планете.

Гарри перешёл со щёк на губы. Он целовал её так, как никогда не смог бы поцеловать никого другого: с благодарностью, искренностью и всей той теплотой, которая всегда была между ними. Так целуют только очень дорогих людей и это было выше, глубже, сильнее вспыхнувшей между ними страсти. Мысли ненадолго вернулись, давая осознать, как она важна для него, как нужна и необходима…

Медленные движения, позволившие ей слегка привыкнуть к нему, сменились быстрыми и стремительными. Ими снова завладевала пылкая страсть, завлекая в новый, пока ещё не изученный мир тактильных удовольствий. Боль утихала, уступая место приятной усталости и чему-то определённо желанному… Слишком много неизведанного и прекрасного для одного дня. Разгорячённые тела впивались друг в друга, издавая характерные шлепки, подводя к пиковой точке разрядки.

Мир Гарри приобрёл новые краски. Кожа казалась одним сплошным оголённым нервом, каждое прикосновение отзывалось ощущением сладкой боли, таким противоречивым и при этом невероятно захватывающим. Сейчас он был уверен, что выжил не просто так. Всё имело смысл. И стоило выстоять в неравной схватке со смертью, чтобы хотя бы раз почувствовать подобное, испить до дна этот сладкий нектар блаженства, сделать Гермиону своей. Только своей и ничьей больше.

Последние толчки были настолько мощными, что Гермиона забыла, как дышать и лишь поскуливала в такт, впиваясь ногтями в его спину. Он с животным рыком излился внутрь, наполняя её своим семенем, не заботясь о последствиях. Губы лениво приникли к шее и она обняла его ещё сильнее, не желая разрывать контакт тел, отпускать от себя…

Пустота в голове, нега в теле… Мысли никак не хотели возвращаться, а может, Гермиона и не желала их возвращения. Впервые в жизни самая умная выпускница Хогвартса не хотела думать, анализировать и объяснять произошедшее. Она до сих пор была прижата к земле телом Гарри. Он стал её первым мужчиной и сейчас Гермионе казалось, что на этом месте и не должно было быть никого другого. Парень скатился на бок, притянув её к себе и она, уткнувшись носом в его шею, позволила себе провалиться в лёгкий сон, не заботясь о том, что они находятся совершенно обнажёнными на пустынном берегу озера, ставшего невольным свидетелем их стихийной близости.

Комментарий к Глава 3. Стихийная близость

Понимаю, что ребятки не опытные, но они меня не слушались) сами зажгли) Автор тут оказался лишним.

Видно, зелье ядрёное попалось)))Спасибо Молли)

========== Глава 4. Несказанные слова ==========

Солнце ещё ярко светило на горизонте, но ветер, бережно ласкающий всё вокруг своей прохладой, свидетельствовал о наступлении вечера. Лепестки деревьев издавали чуть слышное шуршание, будто перешёптывались о чём-то между собой, делясь секретами. Гарри открыл глаза и не сразу понял, что утыкается лицом в пышные волосы своей подруги, тесно прижатой к его обнажённому телу.

Что? Хвосторога тебя подери!

Он чуть не вскочил на ноги и, лишь вовремя вспомнив о Гермионе, остался неподвижным. Наваждение спало и вместе с этим возвращалась жестокая реальность и осознание необратимости произошедшего.

Он переспал с Гермионой?!

Нет, не так!

Он стал первым мужчиной Гермионы Грейнджер! Тупо трахнув её на каком-то заброшенном озере!

Внутри всё сжалось. Он ещё раз взглянул на её спящее умиротворённое лицо: такое красивое, с аккуратным носиком и манящими губами, и почувствовал к себе невыносимое отвращение, которое липкой жижей растекалось по телу. В мозгу прокручивались картины недавнего «приключения», и Гарри мог бы поклясться чем угодно, что это было лучшее, что он испытывал в жизни, если бы не чувство вины, давившее на него огромной каменной глыбой. В голове словно поселился ещё один крестраж чокнутого Реддла, который с противным змеиным шипением повторял самые жуткие страхи Гарри.

«Ты рисковал её жизнью на войне, а сейчас просто использовал для удовлетворения похоти».

«Она возненавидит тебя!»

«Она девушка твоего друга и хотела подарить себя ему!»

«Да ты почти что изнасиловал её!»

«Ты испортил ей жизнь!»

«Ты отнял у неё родителей, а теперь и невинность!»

«Ты должен был умереть, всем было бы лучше, если бы ты умер!»

Он закрыл глаза, с трудом подавляя желание закричать и, видимо непроизвольно, сжал Гермиону в объятиях чуть сильнее, отчего та зашевелилась и открыла глаза.

Их взгляды встретились и сердце Гарри сбитым самолётом рухнуло с высоты, не оставляя пилоту ни малейшего шанса на выживание.

– Гарри? Что… мы…

Она судорожно огляделась по сторонам, осознавая масштаб трагедии и погружаясь в реальность.

– О, Мерлин! Я и ты… мы…

– Прости, Герм, – парень нехотя разжал руки, выпуская её из объятий и ледяной страх от того, что, возможно, это был последний раз, когда он обнимал Гермиону, сковал горло.

Она села, поджав колени к груди, видимо, стараясь скрыть наготу, и испуганно смотрела ему прямо в лицо, отчего Гарри хотелось взять палочку и запустить себе в висок «Аваду». Чтоб теперь уж наверняка избавить мир от своего присутствия, а друзей – от неприятностей, свалившихся на их головы из-за него.

– Мне очень жаль… – нелепая попытка номер два. – Я… я не хотел…

Гермиона резко отвернулась, отчего он замолчал. Да и о чём можно было говорить? Что это было лучшее, что он испытывал в жизни? Что он мечтает это повторить? Что рычал на неё всё это время, потому что ревновал к Рону и не мог этого понять? Что на самом деле он не жалеет ни о чём, хотя так стыдно в этом признаться даже самому себе? Что он трус и ничтожество, который не смог совладать со своим возбуждением?

– Нам пора возвращаться, Гарри, – безжизненным тоном произнесла она. – Становится прохладно.

Он кивнул и потянулся за вещами, пытаясь больше не смотреть на неё. Несмотря на войну в душе, тело снова предательски быстро отреагировало на вид обнажённой девушки, отчего Гарри начал чувствовать себя каким-то извращенцем.

Назад они шли молча, каждый погруженный в свои нелёгкие мысли. Глядя на то, как Гермиона, опустив голову, пинает встречавшиеся на тропинке камушки, на её задумчивое безжизненное лицо, Гарри стало тошно от самого себя. Хотелось броситься на колени и умолять её о прощении, обещать совершить что угодно, лишь бы снова увидеть улыбку на родном красивом лице. Она ни в чём не обвиняла его, но от этого становилось ещё невыносимее. Лучше бы накричала, врезала бы ему по голове, запустила бы парочку жалящих… Что угодно, только не это напряжённое молчание, с каждой минутой высасывающее из него частицы жизни, словно сбежавший из Азкабана дементор.

А вот и Нора со знакомым, слегка запущенным садом, каменной оградой, оплетённой узловатыми ветвями старых деревьев и заросшим прудом с противно-квакающими обитателями. У самого входа в дом Гарри всё-таки не выдержал и, взяв подругу за руку, выдал на одном дыхании:

– Гермиона, я знаю, что не заслуживаю этого, но я не знаю, что на меня… как… Прости меня, пожалуйста, – и он, наверное, впервые за всю жизнь по собственной инициативе сжал её в объятиях, ожидая чего угодно, но только не того, что она обнимет его в ответ.

– Гарри, мне не за что тебя прощать.

– Но я не должен был…

– Мы оба участвовали в этом, – она отстранилась и потрепала его по волосам, как раньше, и лишь грустный влажный взгляд выдавал её истинное настроение и полоснул словно бритвой по венам. – Извини, я хочу… мне нужно… побыть одной…

Гарри кивнул и выпустил её руку, повисшую безвольной плетью вдоль туловища. Он молча смотрел, как родной силуэт скрылся из вида, поглощённый стенами волшебного жилища. В голове всё перемешалось. Разум, если таковой вообще у него имелся, в чём он последнее время стал сомневаться, вёл изматывающие споры внутри его головы. С одной стороны – он безумно боялся потерять дружбу и сожалел о своей минутной слабости, с другой – это было лучшее, что происходило с ним в жизни. Все прошлые мимолётные увлечения: Чжоу, Джинни – молниеносно померкли в его памяти и стали казаться абсолютно не важными. Что-то щёлкнуло в нём на пляже, заставив по-другому посмотреть на девушку, которая столько лет была рядом, не раз спасала ему жизнь, никогда не предавала и всегда в него верила.

И чем он отплатил ей? Постоянно подвергал опасности? Лишил невинности, наплевав на то, что она невеста Рона? Перешагнул черту, поддавшись минутной слабости и воспользовался тем, что она ему доверяет? Кулак Гарри с размаху врезался в стену дома, но хруст костяшек и резкая боль в пальцах не остановила нарастающий ком в груди, увеличивающийся, подобно гигантской кляксе и заполняющий каждый сантиметр тела. Он рухнул прямо на землю, опершись спиной на стену и не решаясь войти в дом, дабы не встретиться с любимыми выразительными глазами.

Всё медленно, но верно вставало на круги своя. Гарри знал, что должен умереть, ведь шанс выжить против Волан-де-Морта был чуть ли не нулевым. Видно, поэтому любовным переживаниям в его жизни практически не было места. Джинни… А что Джинни? Просто вертелась рядом и, по сути, сама придумала их отношения, в которые Гарри толком и не вступил. Рон и Гермиона – вот что было камнем преткновения. Молодой человек только сейчас понял, что после победы внутри его поселилась разъедающая душу ревность. Он настолько сросся с подругой за эти годы, что видеть её в объятиях кого-либо другого, даже Рона, становилось неприятно. Гарри не понимал сам себя, по крайней мере, до сегодняшнего момента. Сейчас же всё встало на свои места, при этом внеся в его жизнь ещё больше хаоса.

Он ревнует Гермиону! Он хочет Гермиону! Он, василиск его подери, ЛЮБИТ Гермиону!

Гарри уронил лицо на собственные ладони, издав гортанный рык отчаяния.

Он точно самый настоящий олень!

***

Ни тёплый душ, ни успокаивающий ромашковый чай не могли усмирить мозг и позволить Гермионе провалиться в спасительный сон, который был ей просто необходим. От мыслемешалки в голове она, казалось, сходила с ума. Девушка не могла объяснить себе причину столь странного собственного поведения. С одной стороны – тело ещё трепетало и покалывало от новых незабываемых и волнующих ощущений. С другой – чувствовала себя аморальной распутницей, которая, являясь невестой одного друга, так бесстыдно отдалась другому. И, самое страшное, не жалела об этом, ведь то, что она испытывала в объятиях Гарри невозможно было сравнить ни с чем. И она, глупая, думала, что влюблена в Рональда? Гарри, это всегда был Гарри… Просто слишком разумная Гермиона вовремя смогла взять себя в руки и загнать это чувство так глубоко в пещеры собственного мозга, что сама поверила в дежурную фразу «мы как брат и сестра».

Раскладывая всё это по полочкам в своей голове, Гермиона погружалась в бездну отчаяния, так как в сложившуюся ситуацию были вплетены другие люди. И Гарри, наверняка, любит Джинни. Ведь он был в немалом шоке от произошедшего и явно дал понять, что жалеет обо всём. Мерлиновы подштанники! На глаза наворачивались слёзы и Гермиона уткнулась лицом в подушку. Не об этом она мечтала в свой первый раз! Услышать от мужчины, подарившем ей самые прекрасные ощущения в жизни, – «Я не хотел». Внутренности скрутило, словно в барабане стиральной машины, и Гермиона, уже не в силах сдерживаться, разрыдалась, мысленно проклиная себя за слабость.

***

Гарри спустился на кухню. Несмотря на то, что на дворе хозяйничала глубокая ночь, уснуть ему так и не удалось. И на этот раз причиной были не кошмары с участием Тёмного Лорда. Все мысли занимала подруга, которая ещё с вечера закрылась в комнате и не выходила из неё. Гарри мучился чувством вины, проклинал себя, что не смог остановиться. Но, наверное, если быть предельно откровенным, будь у него возможность повернуть время вспять, – вряд ли бы у него хватило выдержки повести себя по-другому. Он бы не смог отказаться от того, что произошло между ними. Держать Гермиону в руках, неистово целовать, изучать её шикарное тело, чувствовать ладонями безупречную кожу, погрузиться в неё, ныряя в омут новых неизведанных ощущений – да за это душу можно было продать безносому. Да, было безумно стыдно перед ней и перед лучшим другом, которому ещё придётся смотреть в глаза. Но так хотелось быть ближе, снова обнять её… Гарри непроизвольно подошел к двери комнаты, которую Гермиона делила вместе с Джинни, и затих.

Давай ещё вломись к ней, мерзавец!

Из щелей лился чуть заметный свет, подсказывая, что подруга не спит и парень уже потянулся к ручке, но рука застыла в воздухе, так как до ушей донеслись девичьи рыдания. Гермиона плакала, отчего сердце Гарри больно сжалось и он, казалось, забыл, как дышать.

Проклятье!

Это было больнее «Круцио». Стоять тут и понимать, что это из-за тебя, что ты причина её слёз, что она, наверняка, миллион раз пожалела о случившемся.

Гарри отшатнулся от двери, словно получил пощёчину, и стрелой влетел вверх по лестнице. Оказавшись в комнате Рона, он с силой смёл с тумбочки вещи на пол и, рыча, больно запустил руки в собственные волосы, взлохматив их ещё больше. Ярость клокотала внутри, подобно разъярённому огню в кузнечном горне, гнев бил через край. Парень врезался уже разбитыми костяшками в стену и взвыл от боли, которая была скорее внутренней, чем внешней. За слёзы Гермионы Гарри не раз хотелось набить морду Рону, а теперь вышло так, что его несдержанность принесла ей больше бед, чем все выходки рыжего друга.

Он терял её… И вместе с этим понимал, что она нужна ему, как воздух, наполнявший лёгкие. Гарри, уже абсолютно не контролируя себя, просто громил комнату, как когда-то кабинет директора. Но это не помогало… Ничего не помогало… Наконец, обессилев, он упал на кровать и из глаз брызнули слёзы отчаяния. Он бы жизнь свою отдал не задумываясь, если бы мог что-то исправить и не заставлять Гермиону страдать. Но, к сожалению, он был всё ещё жив и даже относительно здоров, не считая разбитых в мясо рук, напоминавших о себе саднящей болью.

***

Следующий день Гарри провел, не выходя из комнаты, ведь страх встречи с Гермионой теперь сковывал так же, как ранее поединок с Волан-де-Мортом. В пятницу его согнал вниз нешуточный голод – молодой организм протестующе урчал и отказывался так бессмысленно погибать. Поттер, с детства «работающий» поваром у Дурслей, неплохо готовил и накормить себя проблемой не было. К тому же, у хозяйственной Молли холодильник был забит съестными запасами на неделю вперед. Он накрывал на стол и чуть не выронил тарелку, когда в кухню вошла Гермиона.

– Доброе утро, – грустно произнесла девушка, опустившись на стул. Круги под глазами свидетельствовали о том, что спала она крайне плохо или, ещё хуже, опять плакала.

– Доброе, – Гарри неуверенно взглянул на неё и снова переключился на сервировку стола. – Будешь завтракать?

– Да. Спасибо.

Между ними летал какой-то шлейф неловкости, чего никогда раньше не было. Гарри и Гермиона, всегда понимавшие друг друга без слов, испытывали смущение наедине друг с другом. Прекрасное развитие событий.

– Гарри, ты поранился! – вопль подруги, в шоке уставившейся на его руки, вывел парня из оцепенения.

– Я? Ничего страшного…

– Как это ничего?! Да у тебя на руках живого места нет! Я сейчас! – она со скоростью пикси метнулась из комнаты, не дав молодому человеку даже секунды времени, чтобы возразить.

Вернувшись, уселась непозволительно близко, как в «старые добрые времена». Только разница была в том, что всё теперь воспринималось по-другому: и эта невинная близость, и запах её всклокоченных волос, и нежные тонкие пальчики, аккуратно наносившие мазь на его сбитые костяшки. Боль в руках моментально прошла, уступая место лёгкому возбуждению, отозвавшемуся в теле учащенным сердцебиением и сбившемся дыханием.

– Спасибо, – в голосе Гарри снова появилась хриплые нотки, вернув этим воображение Гермионы к красочным картинам произошедшего на пляже. Она резко одёрнула руки и слегка отодвинулась.

– Ну всё. Скоро станет легче.

Он как-то странно посмотрел на неё, отчего Гермиона вжалась в стул, чувствуя, как внутри живота затягивается тугой узел нарастающего волнения. Испугавшись собственной реакции, она принялась судорожно ковыряться вилкой в еде, опустив глаза в тарелку. Завтра возвращались Уизли, что вызывало у Гермионы просто панический страх. Придётся столкнуться с Роном. Что теперь делать с их отношениями – девушка не представляла. Забыть о произошедшем и идти дальше? Но, судя по реакции собственного тела, мисс Грейнджер понимала, что выкинуть из памяти близость с Гарри и вывернутые наизнанку чувства вряд ли удастся. Погруженная в нелёгкие мысли она даже не заметила, что лучший друг, совершенно забыв о приёме пищи, не сводит с неё взгляда.

========== Глава 5. Выясненная причина ==========

Комментарий к Глава 5. Выясненная причина

Нюансы возвращения памяти здесь произвол автора.

В каноне может быть по-другому.

Прошу понять и простить.

Гермиона усиленно старалась погрузиться в чтение, сидя на небольшом диване в гостиной, когда в камине заклокотали странные звуки и из него вывалился сначала взъерошенный Рон, а затем и Молли с Артуром.

– Привет, как вы тут без нас? – присаживаясь рядом и по-хозяйски обнимая её, осведомился Рональд.

– Нормально. А где Джинни? – Гермиона даже не стала уточнять, почему они прибыли назад по каминной сети, а не порталом. Или портал всё-таки был до определённого места, а потом уже камин?

– Она решила остаться ещё на пару дней. Бегает с Флёр по магазинам Парижа.

– Так, Рональд, хватит перемывать сестре косточки, – скомандовала Молли. – Пора бы подкрепиться с дороги. Зови Гарри.

– А где он, кстати?

– Наверху, наверное, – девушка пожала плечами. – Я его сегодня не видела.

– Так и сидит в своей комнате? – рыжий друг выглядел слегка обеспокоенным. – Может, его в Мунго целителям каким-нибудь показать. А то что-то совсем…

– Не волнуйся, Рон, – раздался голос со стороны лестницы, отчего и Гермиона, и вернувшийся «жених» вздрогнули. – Я пока не свихнулся.

– Да я ж…

– Так, дети, живо все за стол, – Молли уже вовсю гремела кастрюлями.

Гарри расположился напротив Гермионы, заставив её снова прятать глаза, рассматривая столешницу. А вот Рон уселся рядом и демонстративно опустил ладонь ей на колено, отчего девушка дёрнулась и сжала губы.

Гарри резко отвернулся, стараясь не смотреть на «влюблённую» парочку. Он должен был испытывать чувство неловкости перед лучшим другом, но вместо этого внутри клокотала нешуточная злость. Теперь наблюдать за Гермионой и Роном стало ещё невыносимее, чем раньше.

Волшебный чугунок, по велению миссис Уизли, уже облетал стол, наполняя тарелки домочадцев ароматным луковым супом. То, как она умудрялась всё делать так слаженно и быстро – поражало. Сама же хозяйка дома, хлопая дверцами шкафов что-то бурчала себе под нос. Гермиона нервно сжала ложку и чуть не подскочила на стуле, когда Молли заглянула в обиталище своих зелий и на повышенных тонах произнесла:

– Джинни, негодная девчонка! Все надписи перепутала! О чём только думала?! – женщина доставала бутыльки, откручивала крышки и принюхивалась, бормоча под нос ругательства.

Лицо Гермионы покраснело, глаза сверлили тарелку, и она не решалась поднять их. В голове, словно фигуры на шахматной доске, вставали на места произошедшие события.

Зелье! Конечно же, она добавила в термос вовсе не успокоительное, а неизвестно что!

Судя по последствиям – возбуждающее или ещё хуже. Вот надо же быть самой умной ведьмой Хогвартса, чтобы так бездумно добровольно влить себе в чай какие-то непроверенные настойки. Дура! Просто дура! Как результат: дружба с Гарри висит на волоске, так как между ними появилась некая неловкость; её отношения с Роном стали невозможными; а Джинни… Мерлин, Гарри же любит Джинни, и, наверняка, мучается чувством вины, которого и так в нём в избытке.

Молли ещё какое-то время возилась с бутылочками, потом присоединилась к трапезе. Она немного повеселела после поездки и с радостью делилась впечатлениями о Париже. Артур бросал на жену нежные взгляды, явно радуясь, что удалось немного отвлечь ту от смерти сына. Рон вовсю наслаждался обедом и дважды просил добавки. А Гарри сверлил Гермиону взглядом василиска, нервно сжимая свободную руку в кулак. Почему-то глядя на неё, сидящую рядом с его лучшим другом, сожаление Поттера о случайной близости сменилось раздражительностью. Он помнил, как страстно извивалось её восхитительное тело в его руках, как податливы были пухлые губы, как возбуждающе-прекрасны стоны… А теперь: Рон и Гермиона?!

Драконье дерьмо! С какого перепугу они вообще стали парой?

Когда Молли в очередной раз что-то заклокотала про свадьбы: у неё явно была навязчивая идея всех переженить, Гарри не выдержал и, буркнув сухое «спасибо», умчался на улицу.

***

Гермиона нашла друга в сарае Артура. Он, как обычно, возился с маггловскими безделушками, параллельно дыша пылью, застилавшей всё вокруг.

– Гарри, – она нервно теребила подол лёгкой кофты, накинутой на сарафан и явно избегала смотреть ему прямо в глаза, что было нехарактерно для неё. – Опять прячешься?

– А что? Неужели соскучилась по мне? – с плохо скрываемой язвительностью спросил парень. Он сам не понимал, почему грубит ей или всё же догадывался, но упрямо не хотел этого признавать. – Планирование свадьбы уже завершено?

– Какой свадьбы? Да Молли просто… Ладно, я не об этом хотела поговорить, а о нас…

– О нас… – сердце Гарри слегка замедлилось в немом ожидании, но услышал он совсем не то, что хотел.

– Я хотела извиниться, Гарри… я… это я во всём виновата… я перепутала бутылочки…

– Что?

– Зелье, Гарри! – она, наконец, отпустила кофту и подняла на него глаза полные слёз. – Мы были под действием зелья. Я добавила его в чай, думая, что это успокоительное!

– Зелье? – мысли Поттера не успевали за словами подруги.

Какое, к Мордреду, зелье? Что она несёт?

– Я… я не знаю… зелье миссис Уизли… но, похоже, вместо успокоительного оно оказалось с другим эффектом… прости, я не хотела… я знаю, что ты и Джинни… я и Рон…

– Ясно! – Гарри перебил эту словесную тираду и резко отвернулся.

Он всё понял. Гермиона выбрала Рона и не собиралась ничего менять. И, конечно же, жалела о случившемся. А ему, Гарри, отдалась ему только под воздействием какого-то паршивого зелья! Сложности войны сменились другими. Возникшая путаница в их, сложившихся годами отношениях, выматывала ничуть не меньше. Зелье так зелье! Прекрасно! Но ведь эффективность зелий недолговечна. Тогда почему он до сих пор смотреть на Гермиону не может спокойно? Настоящим адом было то, что его желание обладать подругой никуда не делось.

– Гарри, ну не надо так, пожалуйста… я же не специально… – видно, она по-своему истолковала его ледяной тон.

– Гермиона, – он уперся кулаками в деревянный стол и навис над ним, тяжело дыша. – Ты серьёзно думаешь, что должна извиняться перед парнем за секс с ним?

Глаза подруги распахнулись, губы были искусаны почти до крови, а руки снова теребили несчастную кофту.

– Вот вы где прячетесь? – раздавшийся со стороны дверного проёма голос Рона, заставил вздрогнуть их обоих. – Уединились тут. Смотри, Миона, ревновать тебя скоро начну. Ой, ну и пылища тут! Гарри, пойдём лучше полетаем.

– Не хочется, – буркнул Поттер, глядя, как друг приобнимает Гермиону.

– Ну, как знаешь, – Уизли потянул Гермиону к выходу, и та направилась следом, бросив на Гарри виноватый взгляд.

Кулак Гарри врезался в стол, сделав все лекарские труды подруги напрасными – он снова сбил в кровь костяшки. Внутри бушевал смерч, скручивая все органы в единое месиво и вынуждая вырваться наружу. Его затошнило. Мерлин, что это? Он сходил с ума от противоречивости чувств, завладевших им. Трудно сдерживаемая злость и ревность, перемешивались с небывалой нежностью и чувством вины, когда он видел слёзы в её глубоких глазах. Зелье или нет, какая разница? Гермиона в тот день лишилась явно большего. Ему-то за что на неё обижаться? За полученное постыдное удовольствие? За незабываемые эмоции и ощущения, которые до сих пор заставляют испытывать неудобство в паху, стоит вспомнить о них? Непосильной ношей давило лишь осознание того, что под зельями была она. Значит, все эти поцелуи, стоны, прикосновения – всего лишь результат какого-то варева Молли? И на самом деле подруга не ЕГО хотела? Она хотела Рона… Гарри издал какой-то гортанный звук, похожий на хрип или стон раненого зверя и больно вцепился пальцами в собственные волосы. Проклятая жизнь не переставала тыкать его мордой в дерьмо, даже после окончания войны и гибели Волан-де-Морта.

***

Гермиона отложила в сторону книгу и потёрла уставшие глаза. Она прочитала всё, что только смогла найти по корректировке памяти, написала письма в Мунго и магический госпиталь в Австралии. И вот теперь, получив все ответы и сложив воедино, испытывала смятение и беспокойство. Стереть память родителям тогда казалось единственным верным решением, но она была ещё недостаточно опытной в подобного рода магии и не изучила все нюансы. Как выяснилось, обратный процесс был очень сложным и трудоёмким. Для него недостаточно одного заклинания. Родителей необходимо поместить в больницу, под постоянное наблюдение колдомедиков, ведь любое вмешательство в мозг может иметь необратимые последствия. Сама процедура имела определённые временные рамки: от нескольких недель до пары месяцев.

Радовало, что лучшие специалисты по части возвращения памяти были как раз в Австралии, так что не придётся родителей силой тащить в Англию.

Но существовала и плохая новость – цены на подобные услуги оказались довольно «кусачими». И на далёком заокеанском континенте Гермиона Грейнджер не была прославленной героиней войны, так что поблажек ждать не стоило. Ей катастрофически не хватало финансов. Практически весь полученный гонорар за победу предстояло заплатить колдомедикам, а требовалось ещё добраться до Австралии и на что-то жить. Использование магии в преступных целях девушка допустить не могла, поэтому усиленно искала варианты самого дешёвого жилья. Магические гостиницы она отмела сразу, оставались захолустные маггловские хостелы, так как это единственное, что она могла потянуть.

Гермиона не привыкла просить у кого-либо помощи, а уж тем более денег. Да и обратиться-то было не к кому. С Гарри отношения стали натянутыми и за последнюю неделю после возвращения Уизли из Франции они виделись только за столом во время приёмов пищи. С Роном было ещё хуже. Сколько бы она не убеждала себя, что всё произошедшее на пляже являлось следствием употребления зелья, роман с Роном встал костью в горле. Она чувствовала себя виноватой, предательницей и изменщицей. Пряталась от него за горой своих книг и всё время ссылалась на занятость, вместо того, чтобы поставить жирную точку.

Вообще, происходило именно то, чего больше всего боялась юная мисс Грейнджер – она, по сути, осталась совсем одна. Несколько дней назад у неё был лучший друг и жених, а сейчас она теряла обоих. Какая-то незримая связь между ними оказалась разорванной. Гарри после произошедшего на пляже ещё больше ушёл в себя и уже походил на зомби больше, чем на человека. Это разрывало ей сердце. Зная склонность друга к самобичеванию, можно предположить, что теперь у него добавился ещё один пункт для обвинения себя. Рон же становился более настойчивым, что, возможно, раньше порадовало бы её, а сейчас вызывало одно единственное желание – исчезнуть. Конечно, Гермиона понимала, что несмотря на щекотливость ситуации, она может обратиться к Гарри за помощью, тот её точно выслушает, поддержит, даст денег, но она упорно не хотела этого делать. Ведь друг, несомненно, загрузится ещё больше и обвинит себя в том, что она лишилась родителей. Это была её ноша и девушка ни на кого не хотела её перекладывать, как бы тяжело не было.