Текст книги "Странное зелье миссис Уизли (СИ)"

Автор книги: Hrizantemka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== Глава 1. После победы ==========

Гарри ещё раз окинул полуразрушенные башни замка Хогвартс мёртвым взглядом. В зелёной пучине, под тоннами невыносимой боли, тонул окружающий мир с его несбывшимися надеждами, разбившимися, словно хрупкий хрусталь о каменные полы, окрашенные в кровавые цвета. Руины частично похоронили под собой тех, кто никогда уже не сможет вернуться, увидеть солнце, звёздное небо; почувствовать своей кожей лёгкий ветерок; уловить запах цветов, росы, скошенной травы, волос любимой женщины… Гарри вздрогнул и резко отвернулся. Он не мог больше смотреть туда. Обугленные тела, лужи крови, кругом следы смерти – всё, что осталось от чудесного сказочного мира, в который он впервые прибыл восторженным 11-летним ребёнком. Казалось, смерть преследует его повсюду. Она будто шла по пятам год за годом, играючи забирая в своё тёмное царство всех, к кому он имел неосторожность привязаться или полюбить, но при этом всегда, по непонятной причине, позволяла ему ускользнуть из своих объятий. Феноменальное везение Гарри Поттера. Было ли оно благом?

Он брёл погруженный в свои мысли, не разбирая ничего вокруг: ни голосов людей, которые хватали его за руки, ни криков друзей, бежавших за ним. Солнце поднималось всё выше, вдыхая жизнь в это место. Очки запотели, но Гарри не мог найти сил снять и протереть их. Да, так даже лучше. Расплывчатые силуэты не позволяли различать все искореженные тела. Он не хотел ничего видеть, не хотел слышать, не хотел жить…

Кто-то подходит и говорит слова восхищения, жмёт руку, благодарит… Гарри не узнаёт лица, он мечтает убраться отсюда. Молли рыдает над телом сына, на холодном каменном полу он видит Люпина и Тонкс…. Сколько можно? Боль в груди опаляла жаром, выпущенным из пасти дракона и становилась гораздо сильнее боли в шраме, которую он когда-либо испытывал.

Война окончена. Тёмный Лорд повержен. Но почему-то не наступило ожидаемой радости или облегчения. В груди разрасталась огромная чёрная дыра, затягивая Гарри всё дальше в пучину непроглядной скорби.

Гермиона специально замедлила шаг и дёрнула руку Рона на себя. Его непонимающий взгляд одновременно казался ей милым, но и немного раздражал. Сейчас Гарри хотел побыть один. Она осознавала это, глядя на мужественный удаляющийся силуэт, и с горечью чувствовала, что надо позволить ему это, хотя дико не хотела отпускать. То, что Гермиона увидела в омуте зелёных глаз друга напугало её. Он отдалялся. И делал это намеренно, что ей определённо не нравилось.

***

Три недели спустя. Нора.

Гарри проснулся от собственного крика. В комнате никого не было и это не могло не радовать. Последнее время он не хотел никого видеть, слышать слова поддержки, улавливать жалость во взглядах и в нотках голоса. Кошмары стали постоянными его спутниками. Наверное, именно поэтому он таращил глаза в потолок почти до утра и проваливался в сон лишь тогда, когда сил совсем не оставалось. Потом спал до обеда, пока все остальные занимались делами по дому или развлечениями.

Маги учились жить в новом мире. В том, где нет войны и страшного зла в виде Тёмного Лорда. Они устали от напряжения, от тягот последних лет и сейчас чувствовали явное облегчение. Большинство смирились с потерями и просто хотели забыть, идти дальше. Они имели на это право. Тогда почему же Гарри так злился на всех и не разделял этого веселья? Да, нельзя вечно оплакивать погибших, но, по его мнению, это было предательством. Вот если бы он не выжил в том лесу, если бы не случайность с Бузинной палочкой и Волан-де-Морт убил бы его? Все также забыли бы его спустя три недели….

Гарри злился. И эта злость была какой-то новой, он даже чувствовал некий временный прилив сил. Он точно псих, с ним всё не так с самого рождения. Он не может, не умеет, не хочет забывать. И не способен не чувствовать эту невыносимую боль, не видеть перед сном искореженных смертью лиц, не слышать крик матери, не погружаться в воспоминания Снейпа…

Даже Рон и Джинни, потерявшие брата, начинали понемногу улыбаться и радоваться каким-то мелочам: будь то полёты на метле или нагоняи садовым гномам. Гермиона продолжала изучать новые тома книг и с маниакальной настойчивостью пыталась вернуть его к жизни, параллельно выстраивая отношения с Роном. И Гарри не хотел сознаваться себе, что его это задевало. Золотое трио медленно рассыпалось и скоро будет погребено под завалами воспоминаний. Эта странная любовная связь внутри их троицы начала казаться ему чем-то противоестественным, а может он просто боялся, что друзья, увлечённые новыми нежными чувствами, постепенно вычеркнут его из своей жизни, оставляя совсем одного.

Он готовился к этому. Откровенно, иногда хотелось бросить всё и закрыться на Гриммо с ворчливым Кикимером и бутылкой огневиски. Чтобы не смотреть, как переплетаются ладони его лучших друзей, как рука Рона бесцеремонно ложится на коленку Гермионы, а она водит по его волосам нежными пальчиками.

Следующей проблемой была Джинни. Кто бы мог подумать, что девушка к которой Гарри так мечтал вернуться, вмиг станет для него никем. Он не знал, почему так произошло. Джиневра была юной, красивой и проявляла к нему настойчивый интерес, заставляя Молли умиляться и бурчать что-то про свадьбу. Он помнил, как в первую ночь после битвы она забралась к нему в кровать и предложила то, от чего любой нормальный семнадцатилетний юноша вряд ли отказался бы. Но Гарри, видимо, не был нормальным. Он не хотел её, не хотел таких отношений, не хотел животного секса, хотя возможно его тело и отозвалось бы на неё. Всё-таки Гарри был в том возрасте, когда единственная задача парня – залезть под юбку как можно большему числу девчонок. Но он чувствовал себя слишком старым для этого… Если вообще можно в семнадцать лет ощущать себя старым…

Было что-то парадоксальное во всём его существовании. Жизнь, при которой чувствуешь себя мёртвым, слава, от которой мечтаешь избавиться, назойливое внимание, стоящее поперёк горла… Когда-то Гарри мечтал о победе, о том, чтобы всё закончилось. А сейчас не знал, как жить дальше, не имел цели, не испытывал облегчения. Лишь давящее чувство вины за тот список погибших, которых забрала проклятая война, и желание спрятаться, забиться в тёмный угол, где никто тебя не видит, не трогает, не пытается заставить что-то чувствовать.

***

Гермиона, свернувшись калачиком на кровати, не издавала ни звука, но слёзы ручьём лились по белоснежным щекам. Она не знала, что с ней. Возможно, сказывалось напряжение последних событий или она просто устала. Или… Нет? Впервые всё знающая Гермиона ничего не понимала. Она цитировала наизусть половину библиотеки Хогвартса, умела варить сложнейшие зелья, владела сотнями заклинаний, но не понимала одного – что творится у неё внутри.

Когда дело касалось чувств, книги были беспомощны и, следовательно, мисс Грейнджер тоже. Ей всего восемнадцать и большую часть своей сознательной жизни она была в опасности. Война, скитания, страх потерять родителей, друзей, такой родной и любимый магический мир и… Гарри! Девушка всегда имела чёткие цели и шла к ним. Она была всезнайкой в стенах школы и абсолютным аутсайдером в личной жизни. Да, по мере взросления она стала осознавать, что привлекательна и нравится парням. Её иногда приглашали на свидания, но всё заканчивалось ничем. Видно, она и правда, была занудой. Свободно и раскованно она чувствовала себя только со своими друзьями: Роном и Гарри. Только они понимали её, искренне восхищались её умом, сделали участницей всех своих приключений, которые в последние годы переросли в то, что уже нельзя было назвать развлечением.

Время шло и Гермиона начала понимать, что рано или поздно всё изменится, ведь столь тесная дружба может привести к определенным последствиям. Друзья становились взрослыми привлекательными парнями. Гарри так вообще являлся национальным достоянием, по которому толпами вздыхали девчонки, но он упорно этого не замечал. Рон был весёлым, добрым и всегда мог рассмешить. Немного неуклюжий неумеха, но Гермиону почему-то это забавляло. Ей особенно нравилось наставлять его на путь истинный. Она начала испытывать смешанные чувства то к одному, то к другому. Но не хотела нарушать дружественную идиллию. Поэтому иногда впускала в свою жизнь других кавалеров. Времена становились более опасными и романтические увлечения уходили на второй план. Однако, девушка помнила, как испытала неприятный укол ревности, когда Гарри увлёкся Чжоу. Каким взглядом он смотрел на ловца Когтеврана! Так Гарри никогда не смотрел на Гермиону… Потом к ней проявил интерес Рон и она решила попробовать. Он казался знакомым и безопасным. Тот отчаянный поцелуй в Тайной комнате сделал их парой и лишил чего-то более важного… Гермиона больше не чувствовала себя свободной как раньше. Теперь она была не просто гостьей в Норе, а негласно стала невестой Рональда, и Молли уже заикалась о свадьбе. Сама же девушка испытывала невероятную неловкость от прилюдных проявлений чувств, которые начал демонстрировать новоиспеченный «жених».

Но больше всего Гермиону пугало состояние Гарри. Он отдалился от них, ушёл в себя и не подпускал к себе никого, даже её, чего никогда раньше не было. Ей всегда удавалось подобрать нужные ключики, понять его, пробить крепкую стену, за которой он прятался, погрузившись в бездонное отчаяние. Сейчас же, всё изменилось. Он смотрел сквозь неё, ничем не делился, намеренно отказывал себе в простых житейских радостях. К нему, не переставая, липла Джинни, демонстрируя явный интерес и негласные права, но Гарри лишь отмахивался от неё. Большую часть времени он проводил в одиночестве: либо в пыльном сарае Артура, механически перебирая маггловские безделушки, либо под размашистым деревом на холме, бездумно смотря вдаль.

Когда Гермиона нашла его там в первый раз – он попал под дождь и был до нитки промокшим, но не собирался идти в дом или пользоваться согревающими чарами. Просто сидел, обняв колени руками, хотя его уже бил озноб и губы приобретали синеватый оттенок. Она тогда разозлилась, долго кричала и даже надавала по щекам, желая привести в чувства и вернуть его к жизни. Но получила лишь холодный взгляд, обездвиживающий не хуже самого Василиска, и едкое замечание, что она сейчас должна быть с Роном. Тогда Гермиона поддалась эмоциям и ушла. Но не к Рону – нет. К себе в комнату, где проплакала несколько часов. Эта небрежно брошенная фраза словно ткнула волшебницу в то, что она сделала свой выбор и пути назад не было. Рон и Гарри. Они оба ей дороги. Почему же теперь, став девушкой одного, она теряла второго? Она не могла смириться с этим, не могла лишиться Гарри. Только не его. Только не сейчас. Но все её попытки оставались тщетными, книги не давали ответов на нужные вопросы, нервы не справлялись с напряжением. И Гермиона плакала. Много, долго, пронзительно…

========== Глава 2. Предоставившаяся возможность ==========

Неожиданное письмо от Билла с приглашением посетить родителей Флёр во Франции, вызвало нешуточный переполох среди обитателей Норы. Намечалось какое-то семейное торжество в семье Делакуров, куда сам Билл был приглашён вместе с супругой.

Джинни восторженно металась по гостиной, в мечтах уже видя Эйфелеву башню и магазины Парижа. Рон же заразился идеей посетить матч по квиддичу и увидеть команду, состоящую из одних женщин. Артур, понимающий, что Молли необходимо отвлечься, так как последнее время она постарела сразу лет на десять и каждую ночь оплакивала Фреда, тоже счёл это прекрасной идеей.

Гарри, как обычно, лишь пожал плечами и удалился наверх, сообщая, что устал от внимания и никуда не поедет. Гермиона тоже взяла тайм-аут. Она не хотела оставлять Гарри в Норе совсем одного, даже на несколько дней. Её лучший друг с каждым днём всё больше и больше походил на манекен и нужно было что-то с этим делать. Остаться наедине, без подозрительных взглядов Рона и вертящейся рядом Джинни – прекрасный шанс поговорить, вытащить его из этого состояния безнадёги, попытаться пробить стену, которой он отгородился от них. И Гермиона Грейнджер не была бы собой, если бы не воспользовалась таким шансом. Да и её настроение не соответствовало веселью. Незнание, что делать с собственной жизнью, проблема с возвращением памяти родителям, да ещё и беспокойство за Гарри. Какая тут Франция?

Получив отказ, Рон надулся, чем вызвал у неё раздражение. Вообще, он был её парнем меньше месяца, но почему-то вёл себя словно ревнивый муж и Гермиону начинало это раздражать.

– Ты хочешь сказать, что останешься здесь с Гарри наедине? – бубнил он, бросая на неё набычившийся взгляд.

– В чём дело, Рональд? Мы с Гарри жили в палатке вдвоём почти месяц. И именно ты нас тогда оставил одних! – обида, спрятанная глубоко внутри, вырвалась автоматически. Гермиона не могла простить того предательства, как бы ни старалась.

Крыть было нечем и молодой человек, сжимая руки в кулаки, удалился к себе. Он никогда не мог переспорить Гермиону, в любой словесной перепалке она всегда находила те слова и аргументы, которые вмиг делали его безоружным.

***

Сборы Уизли в дорогу напоминали налёт разбойников. С самого утра все носились как угорелые, подгоняемые криками Молли. Рон, как обычно, проспал и не собрал вещи вовремя, за что получал колкие замечания Джинни. Необходимо было добраться до портала, который перебросит их во Францию.

Когда Нора, наконец, опустела, Гермиона вздохнула с облегчением. Ей и самой последнее время хотелось побыть в тишине, слишком уж шумными были все Уизли. Она заварила себе ромашкового чая и какое-то время просто наслаждалась одиночеством, любуясь переливами ярких солнечных лучей, проникающих в комнату через небольшие окна.

Гарри не спустился и к обеду, и Гермиона забеспокоилась. Если так пойдёт дальше, то им так и не удастся поговорить. С него же станется запереться безвылазно в спальне. Набравшись смелости, девушка поднялась по лестнице и зашла в комнату мальчиков. Друг, как ни странно спал. Одеяло сползло на пол, обнажая голый торс, отчего Гермиона неожиданно покраснела. Она, конечно, не раз видела Гарри полуобнаженным, ведь они столько времени прожили в палатке, где пришлось переодеваться чуть ли не при друг друге. Но в текущем моменте присутствовала какая-то особая интимность. Спящий парень выглядел умиротворённым, и Гермионе захотелось коснуться его лица, очертить скулы, спуститься вниз, погладить шрам на груди, ощутить крепкие мышцы пресса…

Что с ней?

Гермиона резко мотнула головой, отгоняя наваждение, и принялась усиленно трясти друга за плечо.

– Гарри! Гарри, вставай!

Он открыл глаза и резко дёрнулся, от чего чуть не свалился с кровати.

– Какого…? Гермиона?! – рука тянется к очкам на тумбочке и, нацепив их, он ошарашенно смотрит на подругу.

– Нам нужно поговорить. Вставай и спускайся вниз.

Гарри чуть не зарычал в ответ. Зная Гермиону, нетрудно было предположить, что разговор сведётся к планированию будущего и проповеди о том, как ему жить дальше. Она никак не могла смириться, что он не хотел строить планов, да и жить не особо хотел…

– У меня нет настроения, – буркнул он, зарывшись лицом в подушку. – Поговори с кем-нибудь другим. С Роном, например…

– Гарри Джеймс Поттер! – она вскочила на ноги, услышав явную язвительность в его голосе. – Немедленно оторви свою задницу от кровати! Иначе я за волосы тебя стащу отсюда!

Гарри даже не успел опомниться, как струя воды, вызванная заклинанием «Агуаменти» врезалась в него, окончательно выдернув его из объятий Морфея.

– Ты! Ты с ума сошла?!

Гермиона на всякий случай отскочила на безопасное расстояние, наблюдая как он садится на кровати. Затем подлетела к шкафу, что-то бурча себе под нос, вытащила оттуда чистые джинсы и футболку и, швырнув их в него, протараторила?

– Даю десять минут тебе на душ, Гарри! И обещаю, если ты не спустишься, я вернусь и «Агументи» покажется тебе раем! – она вылетела в коридор прежде, чем друг успел возразить.

Химера тебя подери! Что всем от меня нужно?

Молодой человек поплёлся в ванную, бубня себе под нос всевозможные ругательства. Иногда Гермиона Грейнджер была раздражающе невыносимой. Вот сейчас, например.

***

Угроза, как ни странно, сработала. В указанное время он был внизу и с недовольным видом уселся за стол. Подруга заботливо поставила перед ним тарелку блинчиков, пиалу с джемом и подала чай.

– Тебе так хотелось меня накормить, что ли? – не удержался Гарри, всё ещё злясь на неё за утреннюю выходку.

– Нет, – буркнула Гермиона. – Мы пойдём на озеро. Сегодня чудесная погода и я хочу искупаться.

От неожиданности Гарри поперхнулся чаем.

– Ты в своём уме? Я не хочу ни на какое озеро! Если тебе приспичило купаться, возьми с собой Рона, он…

Не упустит возможности поглазеть на тебя!

– Если ты не заметил, Гарри, – она поджала губы, явно задетая его грубостью, – Рона здесь нет. Они в Париже и вернутся только к выходным. А у меня нет настроения сидеть тут безвылазно три дня!

– Вот и отправлялась бы с ними! Я-то при чём?

Гермионе хотелось ему врезать. Вот так, просто, по-маггловски. Если бы она не знала Гарри настолько хорошо, если бы не догадывалась, что эта грубость – попытка оттолкнуть её и уйти в дальнейшее самобичевание, она бы, непременно, так и сделала.

– Гарри, – она присела рядом и осторожно накрыла его руку своей, – я не поехала, потому что не хочу веселиться. Мне нужно искать способы возвращения памяти родителям, потому что я упустила то, что стереть гораздо проще, чем восстановить.

Парень опустил глаза, чувствуя укол в самое сердце. Ведь это из-за него она лишилась семьи, а он сидит и орёт на неё. И всё почему? Потому что ему неприятно видеть её с Роном? С чего бы это?

– Я боюсь идти одна. Мне надо, чтобы меня кто-нибудь подстраховал. Озеро вряд ли защищено так же, как Нора.

Краска стыда залила лицо Гарри. Болван! Он совсем не подумал о том, что это может быть опасно! Пока он тут упивается жалостью к себе, Гермиона может подвергнуться нападению.

– Прости, Гермиона… Я… я… не подумал… Конечно же, я схожу с тобой.

– Отлично! – девушка сжала его в объятиях. Таких знакомых и родных, но почему-то на этот раз вызвавших учащенное сердцебиение.

Или всему виной был её обновленный внешний вид? Приехав в Нору, Гермиона сменила привычные джинсы на легкие летние платья, которые, как оказалось, невероятно ей шли.

– Я сейчас соберу немного продуктов. Устроим пикник! – она взвизгнула и понеслась шарить по шкафам, а Гарри вышел на улицу и опустился на ступени на крыльце, пытаясь усмирить мысли и странную реакцию тела.

***

Гермиона быстро скидала в корзину плед, фрукты, немного бутербродов и принялась заваривать чай. Руки слегка подрагивали. Переживания и сомнения не на шутку вымотали её последнее время. Война в голове ещё не закончилась и иногда возвращалась ночными кошмарами, заставляя девушку просыпаться от собственного крика. Неразбериха с личной жизнью и сжимающие сердце в тиски переживания за Гарри… Ведь то, что она смогла уговорить друга отправится к озеру ещё не означало положительный исход разговора. Сейчас она использовала явную манипуляцию и не гордилась этим. А что делать дальше? Её немного потряхивало от волнения.

На автомате волшебница открыла буфет и глаза уткнулись в множество маленьких бутылочек, составленных аккуратными рядами на средней полке. Гермиона вспомнила, что на второй день приезда в Нору Джинни как раз помогала сортировать и подписывать данные бутыльки, а Молли хвалилась, что это её личная рецептура травяных зелий. Не совсем зелья в прямом понимании, а смесь маггловской народной медицины и магических способностей. Она варила их из каких-то трав и использовала в качестве добавок к пище для всех членов семьи. Гермиона осторожно взяла несколько сосудов и начала рассматривать. «От простуды», «Зелье легкой влюблённости», «Зелье уверенности в себе», «Успокоительное»… Последнее привлекло усиленное внимание. Она осторожно откупорила крышку и принюхалась: ничего подозрительного, чуть заметный травяной запах. Миссис Уизли тогда ещё говорила, что подливает его Артуру в чай в дни важных встреч в Министерстве. Вроде это зелье благоприятно действует на нервную систему и способствует мозговой активности. То, что нужно! Гермиона решительно вылила содержимое в термос с чаем, решив, что это не помешает ни ей, ни Гарри. Нервы последнее время явно шалили у обоих.

========== Глава 3. Стихийная близость ==========

Дорога к озеру занимала около получаса, и практически всё это время они молчали. Гермиона прокручивала мысленно предстоящий разговор, пытаясь найти то, что заставит Гарри выйти из депрессии и хотя бы немного заинтересоваться жизнью. Ей не хотелось читать ему нотации, так как это точно не дало бы необходимого эффекта. Пока она вела диалог сама с собой в собственной голове, не замечая ничего вокруг, Гарри бросал на неё осторожные взгляды.

Лёгкое платье нежно-бирюзового оттенка прекрасно оттеняло загорелую кожу. Гермиона, в отличие от него, не пряталась в Норе целыми днями, а много времени проводила на солнце. Волосы, непривычно собранные в хвост наверху, оголяли длинную тонкую шею, на которой пульсировала венка, что вызывало странное желание прикоснуться к ней губами…

Гарри тряхнул головой и запустил руку в волосы. Видимо, он слишком долго просидел в одиночестве, что теперь даже на Гермиону странно реагирует.

Наконец, они добрались до места. На берегу стояло размашистое дерево, под которым Гермиона расстелила плед и, трансфигурировав из ближайшего бревна небольшой столик, принялась извлекать из корзины съестные запасы: фрукты, бутерброды, какие-то кексы, вероятно, оставленные ещё Молли. Разлила чай в подобие чашек, образовавшихся из крышек термоса, одну из которых сунула Гарри в руку. Тот сделал пару глотков и поставил на стол – чай был слишком горячим. Молодой человек снова устремил взгляд вдаль – на противоположный берег небольшого уединённого озера, спрятанного среди холмов. Берег застилала поросль зелёной травы, сменяемая песком уже у самой воды. Кое-где рос кустарник, в разновидностях которого Гарри не очень-то разбирался. Но стоило отдать должное, тут действительно было красиво. И жарко. Он машинально стянул с себя футболку и, обхватив колени руками, принялся рассматривать птиц, стремящихся к горизонту, по ходу полёта превращающихся в чёрные точки.

Тем временем Гермиона, избавившись от летнего сарафана, направилась к воде и у Гарри перехватило дыхание: аккуратный купальник лимонного цвета практически ничего не скрывал. Взору открылась точёная хрупкая фигурка: тонкая талия, аккуратная грудь, ладная попка и удивительно длинные для её роста стройные ноги. Юное тело, не испытывавшее дефицита в гормонах, отреагировало моментально, отчего Гарри смутился и постарался отвести взгляд в сторону, однако тот упорно, против воли хозяина, возвращался к привлекательной картине.

Какого лешего? Это же Гермиона! Всего лишь Гермиона!

Он судорожно потянулся к чашке с чаем. Напиток обжигал горло и это хотя бы ненадолго отвлекло от созерцания прелестей подруги в купальнике. Поттер выругался, проклиная, что поддался на уговоры и попёрся на это проклятое озеро.

Только не это!

Гермиона, вдоволь насладившись купанием, вернулась и, расположившись непозволительно близко, также принялась за трапезу. По её загорелой коже бесстыдно бежали капельки воды, к которым намертво прилип взгляд Гарри. Хотелось на миг стать этой каплей и так же свободно перемещаться по её телу или слизать их языком…

Чёрт! О чём он думает?!

Чай немного остыл и уже не спасал от нахлынувшего наваждения.

– Гарри!

Он не сразу понял, что Гермиона зовёт его.

– А? Что? – Гарри тряхнул головой и устремил глаза в песок.

– Вода чудесная. Иди искупайся.

Да! Это определённо была прекрасная идея. Может прохлада озера немного охладит его возбужденный мозг. Молодой человек кивнул и, стянув с себя джинсы, направился к воде. По крайней мере, там он будет подальше от Гермионы и её проклятого жёлтого купальника, под который хотелось запустить ладони.

Что с ним происходит? Какого дементора он вообще думает о таком!

Прозрачная водная гладь приняла его в свои объятия и Гарри выдохнул, чувствуя некое успокоение. Гермиона же наслаждалась приятным напитком и собиралась обдумать разговор с другом, но мысли упорно уводили её в сторону. Минуту назад, глядя на складное спортивное мужское тело, она впервые подумала, что понимает, почему добрая половина девчонок грезили о «Мальчике, Который Выжил». Дело ведь было не только в его «избранности». С годами Гарри из долговязого очкарика превратился в симпатичного парня. Этот вечный беспорядок на голове почему-то невероятно шёл ему… а глаза… Ну про изумруды глаз Гарри Поттера Гермиона слышала столько вздохов в женской спальне, что и не пересчитать. А то, как он держался на метле, не могло не восхищать, хотя девушка и ненавидела полёты. Крепкие руки, благодаря квиддичу… Наверное, они способны так уверенно и надёжно обнимать женщину…

Что? Что за чушь лезет ей в голову?

Гермиона вскочила на ноги, пытаясь отогнать навязчивые мысли не очень пристойного характера. Но её мозгом словно завладел гигантский осьминог и проникал своими щупальцами в тайные глубины, вытаскивая наружу то, в чём она боялась сознаться даже себе самой. Ей срочно нужно охладиться. И она бегом кинулась к озеру, желая то ли избавиться от нахлынувшего наваждения, то ли оказаться рядом с Гарри.

Он плавал, когда заметил, как подруга осторожно входит в воду и чертыхнулся про себя. Тело только успокоилось, а теперь она снова в опасной близости. Молодой человек поклялся себе, что больше ни за что не пойдет с ней ни на какое озеро. Он закроется в комнате и будет сидеть там безвылазно до приезда Уизли. Пусть Рон сам развлекает свою невесту! Ему, пожалуй, позволено больше и не придётся так мучиться. Гарри чувствовал, что в нём просыпается какая-то непонятная злость, а Гермиона тем временем подобралась совсем близко и брызнула в него водой.

– Догоняй!

– Что?

В ответ в него полетели новые брызги и девушка, смеясь, поплыла в сторону.

Она нарывается!

Гарри рванул вперед и вмиг схватил её за ногу, заставив завизжать.

– Попалась?

Гермиона, не собираясь сдаваться без боя, начала брыкаться, обдавая друга новой волной. Он, раззадоренный шуточной схваткой, почувствовал какой-то невероятный прилив сил и резко притянул подругу к себе, хватая в охапку и стараясь лишить её возможности брызгаться.

– А теперь, что будешь делать? – манёвр был завершён и обездвиженная Гермиона оказалась в плену его рук, оказавшись вплотную прижата к его телу.

Их глаза встретились. Она открыла было рот, но из него не вырвалось ни звука. Гарри никогда не обнимал её так. Обычно инициатива исходила от неё и это были дружеские объятия. Сейчас же практически обнажённые тела соприкасались друг с другом почти всей своей площадью. Кожные рецепторы потонули в пучине новых, неведомых ранее, ощущений. Гермиона понимала, что проиграла эту схватку и неожиданно для себя поняла, что впервые в жизни ей нравится быть побежденной.

– Гарри, – с трудом вымолвила она спустя какое-то время. – Какие же красивые у тебя глаза…

Она сама не знала, почему произнесла это. Гарри, видимо, был ошарашен не меньше.

– Спасибо, – буркнул он, смущаясь, и выпустил её из рук, заставив подавить разочарованный вздох.

К своему убежищу под деревом они брели молча, копаясь каждый в своих мыслях.

Гермиона устало опустилась на плед, разлила остатки чая по чашкам и протянула Гарри кексы Молли. Тело до сих пор не отпустила мелкая дрожь и её пугало тянущее чувство внутри живота, которое девушка пока не знала, как квалифицировать. Она старалась не смотреть на друга, так как по непонятной причине человек, находившийся с ней рядом семь лет, начал восприниматься по-другому.

Гарри, вероятно, обуревали похожие мысли, потому что он молча пил чай и не поднимал на неё глаз.

Гермиона постаралась собраться. В конце концов, у неё была цель, ради которой она вытащила друга из дома.

– Гарри, – неуверенно начала она и он поднял голову, отчего снова стало неловко. – Я беспокоюсь за тебя. Мне… мне не хватает тебя последнее время… ты избегаешь нас… меня…

Он молчал и, казалось, пожирал её взглядом.

– Я не знаю, как помочь тебе… я знаю, что тебе тяжелее, чем всем нам… что ты…

– Герми, – его голос прозвучал с непривычной хрипотцой, отчего кожа покрылась мурашками и ноги непроизвольно сжались.

Да что с ней такое?

Гарри же вообще слабо понимал, о чём она говорит. Мозг словно отключился, он лишь смотрел на то, как двигаются её губы, с трудом сдерживая желание к ним прикоснуться. Джинни, забравшаяся тогда в его постель, не вызвала и десятой части того возбуждения, которое завладело им сейчас. Он резко схватил палочку и отлевитировал импровизированный стол, стоявший между ними, дальше к дереву, а сам придвинулся совсем близко, отчего сердце Гермионы забилось сильнее.

– Я… я… – лепетала она, застывшая под его пронзительным взглядом, и будто кто-то невидимый, толкнувший её в спину, заставил припасть к его губам.

Гарри словно ждал этого и моментально перехватил инициативу, заставив её застонать от неожиданности. Пальцы зарылись во влажные волосы, и она вся прижалась к нему, желая ощутить тот контакт тел, который был в озере. Так её ещё не целовали: неистово, жадно и сладко одновременно. Что говорить? Её опыт в поцелуях был весьма скромен… Как и его… Но руки Гарри скользили по влажному телу так по-хозяйски уверенно, что он сам не знал, как это получается. Излюбленная импровизация и полное отсутствие мыслей. Ощущение полной эйфории. Он быстро оказался сверху, переместив губы на ту самую пульсирующую венку на шее, слизывая языком с бархатистой кожи капли воды. Так хотелось почувствовать её. Всю, без остатка. Девушка застонала, слегка впиваясь ногтями в его спину. Голова приятно кружилась, по телу шли электрические волны наслаждения…

Руки Гарри были невероятно сильные и нежные. Гермиона не знала, как он умеет это сочетать. Несмотря на какой-то животный приступ страсти, он действовал так, что она чувствовала себя драгоценностью, хрупкой статуэткой баснословной цены, которую боятся разбить. Молодой человек поймал её ладони и, глядя ей в глаза, провёл по ним губами, потом языком… Мерлин Всемогущий! Она и не знала, что эта, почти невинная ласка, заставит её задрожать, издавая неприличные звуки. Гарри… его родное красивое лицо с чётко очерченными мужественными скулами совсем близко, искры зелёных глаз, казалось, могут опалить её без единого прикосновения, настойчивые пылкие губы… Он развязал лиф купальника и, отбросив в сторону, припал к груди, вызвав этим очередной стон. Тело горело, между ног становилось влажно, а в голове взрывались фейверками миллионы эндорфинов, погружая её в какую-то измененную реальность.