Текст книги "Двери (СИ)"

Автор книги: Himerus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Глава 1 ==========

Костик приоткрыл дверцу холодильника и с тоской заглянул внутрь. Увы, с момента последнего просмотра в освещенных желтоватым светом недрах этого бытового прибора ничего не изменилось. Богатое воображение голодного художника мгновенно нарисовало повесившуюся мышь, детализируя даже свалявшуюся шерсть на тонком хвостишке*. Потом полки холодильника наполнились богатыми яствами в виде куска сыра, связки сосисок и десятка яиц.

Костик сердито захлопнул дверцу и выпрямился, прижимая к хребту стонущий от голода живот. Когда он ел в последний раз? Вчера? Или еще раньше? Скорее всего, позавчера, когда получилось продать незамысловатый натюрморт тучной, одышливой дамочке.

Да, точно. Костик вспомнил вкус позавчерашних пельменей и вздохнул еще тяжелее. Почему он такой дурачок? Можно же было что-то оставить на следующий день, а не жрать все сразу.

Еще раз покосившись в сторону холодильника, Костик для очистки совести позаглядывал во все шкафчики, стойко проигнорировав легкий слой пыли на их полках.

Да, жизнь художника тяжела и голодна… Одалживать Костик не любил, а родных, которые могли бы чем-то помочь, он давно проводил к праотцам. Да и было их немного. Одна только мама…

Кстати, она всегда говорила Костику, что нужно налегать на математику, а не на малевание, но бухгалтером Константин становиться не желал. Или там экономистом, или топ-менеджером. Но сейчас вынужден был согласиться с почившей матушкой. В их стране простой художник со своего ремесла не прокормится. Костик, скрепя сердце, опустился до того, что начал штамповать пошлые картинки с березками и ручейками, яблоками и кувшинами, видами родного города и всяких там «парижей». Но, даже несмотря на техничность и красоту пасторалей, картины продавались редко и задешево. А есть хотелось каждый день. Хорошо еще, что квартира своя, но по коммунальным счетам тоже нужно платить.

Костик решительно направился к древнему компьютеру и начерно набросал резюме. Завтра он разошлет его по всем запросам, где хоть мельком упоминается его профессия. А свои непризнанные шедевры будет писать в свободное от работы «на дядю» время.

Приняв такое судьбоносное решение, Костя перемыл все кисточки, навел порядок в комнатке, превращенной в мастерскую, и отправился на диван с книжкой. Пусть пища духовная заменит пищу материальную.

Костик проснулся от резкого звонка и сел, роняя на пол книгу. Он не мог сообразить, что происходит и который час. Оказалось, не так уж и поздно, около семи вечера. Пришлось вставать и идти к двери хотя бы для того, чтобы шугануть наглеца, не прекращающего звонить.

– Константин Яблонский?

Костик клацнул зубами, поперхнувшись словами от удивления. Он окинул быстрым взглядом незнакомца, машинально отмечая совершенное, невозможно-гармоничное сочетание резких черт лица, чуть тронутых сединой черных волос, ярких серых глаз под темными росчерками разлетающихся к вискам бровей. А причудливый изгиб верхней губы незваного гостя Костя даже потянулся потрогать.

Незнакомец деликатно уклонился, едва заметно усмехнувшись. Костик почесал ладонь, унимая желание схватить кисть и запечатлеть увиденное совершенство. А ведь тело мужчины тоже заслуживало увековечивания на полотне. Никакая одежда не могла спрятать от опытного взгляда художника идеальные пропорции высокой, чуть худощавой фигуры.

– Константин? Мне можно войти? Я хочу заказать у вас картину.

Костик встряхнул головой, возвращаясь в реальность. Пожав плечами, он молча отступил назад в квартиру, приглашая незнакомца войти.

Мужчина быстро огляделся по сторонам и безошибочно направился в мастерскую, где устроился в немного продавленном кресле.

Костя притулился на табуретке и вопросительно посмотрел на незнакомца.

– Меня зовут Вард*, – представился тот, улыбаясь с легкой снисходительностью.

Костик чувствовал исходящие от Варда превосходство и властность и поежился, стараясь не показать своего волнения.

– Откуда вы узнали обо мне? – спросил Костя, прерывая слегка затянувшуюся паузу, во время которой гость изучал его, сканируя пристальным взглядом.

– От вашего учителя. Он рекомендовал вас, как исключительно талантливого пейзажиста, – Вард перевел взгляд на картины, расставленные вдоль одной из стен.

– Сергей Трофимович? – Костик повеселел, чувствуя благодарность к старику, обещавшему помогать по мере сил своему последнему в карьере ученику.

– Именно, – кивнул гость. – Могу я на вас рассчитывать?

– Сначала расскажите, что именно я должен нарисовать, – уклончиво ответил Костик.

Вард откинул полу своего дорогого пальто и выудил из внутреннего кармана сложенный в несколько раз листок. Костик взял бумагу и развернул, пристально рассматривая довольно четкий скан из какой-то старой книги. Впрочем, ему удалось рассмотреть все нужные детали. Да и не было ничего сложного в том, чтобы нарисовать массивную дверь, изображенную на иллюстрации.

– Это будет несложно, – пробормотал он вслух. – Какой размер полотна? Масло, акрил, темпера?

– Размер картины должен соответствовать реальной величине двери. Не менее двух метров в высоту и метра в ширину. Материалы – максимально натуральные, на ваш профессиональный выбор.

– Я вас понял, – кивнул Яблонский, мысленно прикидывая, что ему понадобится для работы.

– Есть ряд условий, на которых я буду настаивать.

– Каких же? – Костя вскинул на заказчика слегка расфокусированный взгляд.

– Не писать картину после двенадцати, всегда накрывать ее плотной тканью и не открывать до утра. Когда работа будет завершена, сразу же вызывайте меня. Еще лучше, если позвоните на последней стадии написания – вам лучше знать, когда наступит этот момент. Если не получится, прошу упаковать полотно в коробку, которую я вам пришлю с курьером и больше не открывать. Могу я надеяться на вашу порядочность?

Несмотря на странность просьбы, Костик вынужден был пообещать, что выполнит все инструкции. Мало ли какая блажь может одолевать этого, на первый взгляд адекватного, человека.

– Думаю, вам потребуются денежные ресурсы на покупку материалов, – голос Варда слегка смягчился.

Костик неопределенно пожал плечами, вроде как соглашаясь. На самом деле, все необходимое у него было: более-менее свободные деньги он сразу тратил на восполнение расходных материалов. Но отказываться не стоит, потому что есть хотелось просто невыносимо. Да, художник, как и поэт, должен быть голодным, но в обмороке много не напишешь.

– Я поинтересовался расценками, – продолжил тем временем Вард. – На этой карточке нужная сумма плюс некоторый аванс. Пин-код в конверте. Там же моя визитка.

Он протянул Костику узкий пакет и поднялся. Костя тоже вскочил, оказавшись лицом к лицу с заказчиком. И вдруг понял, что краснеет под ставшим насмешливым взглядом. Гость явно заметил его интерес и мог интерпретировать его, как угодно. Впрочем, Костик сам не мог пока разделить заинтересованность художника в красивой фактуре и вполне себе банальное сексуальное притяжение. Поэтому, на всякий случай, промолчал, отведя взгляд в сторону.

– Жду вашего звонка. Если можно, после создания наброска или эскиза, позовите меня, я проверю детали.

– Хорошо, – кивнул Костя. – Я позвоню.

Дверь хлопнула, выпустив гостя, оставившего после себя лишь шлейф дорогого парфюма.

Костик мигом распотрошил конверт, визитку переложил в потрепанную визитницу, пин-код заучил и припрятал подальше, карточку сунул в кошелек. Не тратя время на переодевание, Костя набросил куртку, сунул ноги в старенькие кроссовки и поспешил в ближайший магазин, предвкушая скорое пиршество.

Час спустя, отдуваясь и постанывая от удовольствия, Костя дополз до кровати и мгновенно уснул, сытый и счастливый до невозможности.

Работать над заказом Костик начал на следующее утро, чувствуя небывалый творческий подъем. Время от времени он замечал за собой, что напевает какую-то примитивную песенку про серые глаза, и переключался на воспоминания о Варде. За свои двадцать три года, пять из которых Яблонский позиционировал себя в лучшем случае би, он не мог вспомнить никого, кто бы настолько сильно заинтересовал его. В том самом смысле. К своему стыду, Костя до сих пор оставался невинным, как ромашка, но предпочитал не комплексовать по этому поводу.

– А ему бы я дал, – кривляясь перед зеркалом, жеманно высказался Костик. – Или взял, – состроив гримасу настоящего мачо, пробасил он. – Так, это уже попахивает клиникой, Константин Львович. Идите-ка вы работать, – строго погрозив своему отражению, молодой художник закопался в рулон полотна, отмеряя нужный размер.

С подрамником пришлось повозиться, учитывая размеры заказанной картины, да и устанавливать его на подставку не имело смысла. Натянув холст, Костик прислонил подрамник к стене и отошел подальше, проверяя, ровно ли легло полотно. Прошелся пемзой, отшлифовывая неровности ткани и, насвистывая, принялся наносить грунтовку*. Холст был уже проклеен* заранее, хотя цена такого материала была значительно выше.

С грунтовкой Костик морочился пару дней, потому что в комнате было не очень тепло, и слои медленно сохли. Но к вечеру третьего дня тщательно подготовленный холст радовал глаз своей гладкостью и белизной. Помня наставления заказчика, Костик не стал начинать новый этап и с радостью отметил этап пройденный разными вкусняшками.

Хорошее питание настроило Яблонского на весьма плодотворную работу, поэтому он встал с первыми лучами солнца и, быстро позавтракав, поспешил в мастерскую.

Закрепив принесенный Вардом скан на специальной подставке, Костик быстро набросал карандашный рисунок на картоне, тщательно прорисовывая мелкие детали изображения. Дополнительно он сделал масштабную сетку поверх изображения, которую позже планировал перенести на холст. Со столь большой картиной он работал впервые и боялся не рассчитать пропорции.

Перекусив, чем магазин послал, Костя подступился к холсту и долго создавал набросок, пока без деталей и теневых переходов. Оценив сделанную работу, Костик по визитке набрал номер Варда и, немного нервничая, пробормотал в ответ на нетерпеливое «алло»:

– Это Яблонский… Вы хотели посмотреть эскиз…

– Буду через час, – лаконично ответил Вард и отключился.

Пожав плечами, Костик засек время и решил подготовить палитру, вернее, продумать, какие цвета использовать. С кисточками он сразу определился. Именно с кисточками, не с мастихинами* – Вард же просил все натуральное, а что может быть натуральнее свиной щетины и шерсти колонка*?

Костик вытащил кисти и в сотый раз залюбовался ими. Покупка этого набора вынудила его голодать почти месяц, но они того стоили!

Задумчиво перебирая тюбики с краской, Костя решал, хватит ли запасов на столь масштабную работу. Деньги на карточке были, поэтому он не стал рисковать и сделал заказ в проверенный магазин, в котором ему давали приятную для кошелька скидку.

Когда в дверь позвонили, Костя как раз принюхивался к запаху льняного масла, определяя степень его свежести.

Вард прошел в мастерскую быстрым шагом и долго рассматривал рисунок на картоне и набросок на холсте, о чем-то глубоко задумавшись.

– Что же, мне пока все нравится.

Он повернулся к Костику, и тот вздрогнул и помотал головой, проклиная собственное хорошее воображение. Ему на миг показалось, что зрачки в серых глазах заказчика вытянулись, как у кота. Но, вероятнее всего (а как иначе!), привиделось.

– Меня не будет в стране около недели, – Вард, как у себя дома, прошел в кухню и заглянул в чайник.

Костик почему-то не посмел его остановить и наблюдал, как мужчина исследует пустой холодильник, пустые полки и не менее пустые кастрюли почему-то оптимистично стоящие на плите.

– Да уж, – проворчал Вард, и Костику стало немного стыдно.

Мужчина повернулся к нему, некоторое время молча смотрел, а потом направился к выходу.

– Я не могу сказать точно, сколько времени займет работа, – спохватился Костя, мысленно ругая себя за странный ступор. – Но точно больше недели.

– Когда я вернусь, пришлю сообщение на телефон. До этого времени я буду недоступен. Если столкнешься с какими-то сложностями, лучше жди меня, чтобы потом не переделывать. И помни о моих условиях.

Костик покивал и, когда Вард вышел, шумно выдохнул. Мужчина вызывал у него такие противоречивые эмоции, что становилось страшно. И волнительно.

Руки словно сами собой подхватили картон и карандаш, и на белой поверхности стали медленно проступать четкие, резкие черты врезавшегося в память лица.

Высокий, без единой морщины лоб; ровные, узкие крылья бровей; чуть приподнятые уголки выразительных глаз, окруженных острыми стрелами ресниц; тонкая переносица, немного длинноватый нос с легкой горбинкой; высокие скулы, четкая линия челюсти; губы…

На них Костик завис на долгое время, с подрагиванием внутри вспоминая каждое их движение. В результате изобразил немного насмешливую полуулыбку, которая шла Варду больше всего.

Одним словом, Яблонский был очарован и заинтригован. А спустя полчаса – неописуемо благодарен, когда, расписавшись о получении, оглядел принесенные двумя курьерами коробки и сумки.

Записку, приложенную к накладной, он перечитал дважды:

«Не хочу, чтобы ты умер с голоду. Вард»

Комментарий к Глава 1

* Автор в курсе, как выглядит хвост мыши, если это кого-то смущает

* Вард с англ. – охранник, стражник

* Грунтование холста – подготовка к нанесению краски. Самая простая грунтовка – белила, смешанные с маслом.

* Полотно пропитывают специальным клеевым составом, чтобы масляная или другая краска не проходила на заднюю часть холста и равномерно распределялась на поверхности.

* Мастихин – специальная металлическая лопаточка, с помощью которой художники пишут картины

* Свиной ворс и шерсть колонка используют для изготовления кистей.

========== Глава 2 ==========

Работа шла удивительно быстро и легко. Масло ложилось, как нужно, оттенки смешивались в необходимой гамме, кисти казались продолжением руки. Костик так увлекся, что едва не забыл про условие Варда не писать после двенадцати.

С сожалением отстранившись от холста, Костя очистил палитру и кисти и развернул начатую картину к стене. Накрывать ее полотном, пока не высохнет масло, было нецелесообразно.

Поздний ужин примирил Костика с необходимостью оставить работу на полпути, хотя, даже лежа в постели, он ощущал некую неудовлетворенность. Ему даже сны снились какие-то странные, про чужие миры и открытые настежь двери.

Но проснулся Костя в хорошем настроении, поел, сварил себе кофе и отправился в мастерскую. При виде большого полотна у него даже руки дрогнули, настолько хотелось продолжить работу.

И Костик не стал себя сдерживать. Только поставил на телефоне сигнал, предупреждающий о завершении работы. А то он себя знает – увлечется и забудет.

Когда телефон проиграл резкую мелодию, Костик едва не выронил тонкую кисточку, которой прорисовывал мельчайшие детали замысловатой резьбы.

– Ого! – прокомментировал он, вытирая кисть о тряпку. – Время-то как пробежало.

Желудок грустно булькнул, напоминая о своих скромных потребностях. Костик со стоном потянулся, понаклонялся в разные стороны, разминая мышцы.

Окинув удовлетворенным и гордым взглядом вырисовывающийся из весьма схематического эскиза рисунок, Костя, мурлыкая себе под нос, прибрался на рабочем месте и вдруг замер, глядя на незаконченный узор резной панели. Ему вдруг показалось, что еще не наполненный объемом участок картины стал фактурным и выпуклым, как настоящий.

– Б-р-ррр! – потряс головой Костик. – Переработал. Есть, дрочить и спать! Уже галлюцинации начинаются. Ладно, сам с собой разговариваю – отчего же не поговорить с единомышленником, но зрительные галюники – это уже лишнее.

Сложив чистые кисти в банку, Костик развернул картину и пошел выполнять программу минимум. С «дрочить» не сложилось – поев и вымывшись, Яблонский мгновенно вырубился, едва голова коснулась подушки.

Утром почему-то долго не мог проснуться, хотя спал спокойно, почти без сновидений. Костику показалось даже, что он заболевает, но температура оказалась нормальной, да и других симптомов не было.

Зевая и потягиваясь, Костя приготовил поесть, влил в себя большую чашку крепкого кофе и немного взбодрился. Почесывая впалый живот, он добрел до мастерской и развернул картину к себе лицом. Развернул и замер, озадачено рассматривая свою вчерашнюю работу. Масло было сухим и даже немного состаренным, словно с момента написания прошла пара десятков лет.

– Мистика какая-то, – проворчал Костик. – Или я схожу с ума? Ладно, не буду париться, и до меня хватало сумасшедших среди нашей братии. Глаза на жопе не рисую – уже хорошо.

Вообще-то, Костик очень гордился своей техникой. Она была чем-то схожа с манерой рисовки Томаса Кинкейда*, такая же мягкая, сказочно-яркая, с акцентом на игру света и тени.

Дверь, которую Костя писал, тоже была сказочной: старинная, с множеством резных элементов, с причудливой ковкой, укрепляющей углы, и массивным засовом. Костик даже решил для себя, что эта дверь прячет за собой какую-то тайну, как в сказке про Пиноккио.

Но все это – фантазии, а реальность – вот она. Какая-то нереальная.

Костик потянулся к телефону, но вовремя вспомнил, что Варда нет в стране. Прекращать работу не хотелось, несмотря на все странности, поэтому Костя потянулся за кистями.

Выдавив на палитру нужные краски, он придвинул стол поближе и вооружился плоской жесткой кистью, намереваясь прорисовать поточенную древоточцем доску двери. Приятно и знакомо запахло масляной краской, льняным маслом, немного деревом и… мокрым лесом?

– Воображение сегодня просто сверх ожидаемого, – пробормотал Костик, набирая на кисть Ван-дик коричневый*.

На одноразовой тарелке он активно растер краску, добавил каплю масла и нацелился на холст.

И на этом моменте провалился куда-то в глубины творческой нирваны. Резкий звук телефона выдернул его оттуда – слегка обалдевшего, усталого и голодного.

– Вот это меня накрыло, – присвистнул Костик, рассматривая дело рук своих. – Не, ну было пару раз, но не до такой же степени. Может, мне в еду что-то подмешали? Прошлые разы я так «уходил» после таблетки с зайчиками, которые мне Данька-гад подсиропил.

С Данькой Костик давно расстался именно из-за таких шуточек. У них что-то наклевывалось, но дальше поцелуев Костик не решился заходить. И правильно сделал, вовремя соскочив с поезда, идущего в наркотическую даль. Где теперь талантливый портретист Данила Миронов? А нет его. То убогое существо, возле метро рисующее дрожащими руками неуверенные шаржи, совсем не похоже на красивого мужчину, с которым Костика когда-то свели знакомые. Даня был старше на восемь лет, но глупее, как впоследствии оказалось.

– Можно ведь жить. Можно даже жить и не пить, – процитировал Жванецкого Костик и добавил: – Мозги и так набекрень. Может, от растворителя?

Костя успокаивал сам себя: растворителем он пользовался крайне редко, предпочитая льняное масло.

Вздохнув, Яблонский сложил кисти и краски, помыл палитру и развернул картину к стене. Подумав, повернул обратно и прикоснулся к полотну. На пальце осталась свежая краска, которая маслянисто поблескивала в свете ярких ламп.

– Все страньше и страньше, – пожал плечами он. – Посмотрим, что будет утром.

Костик поел без особого аппетита, зато в ду́ше вдруг выполнил программу за два дня. Этому немало способствовали вспоминания о ярких глазах Варда, о его губах и (тут поработало воображение) шикарном теле.

– Уфф… Хорошо-то как, – Костик запрокинул голову, подставляя лицо под теплые струи. – Надо, надо что-то делать со своей личной жизнью. Ягодка созрела. А тому ли я далааа… обещание любиииить, – громко запел он и захлопнул себе рот рукой, сдерживая истерическое ржание, когда из соседской ванной послышалось приглушенное:

– Я сейчас приду, детка!

– Чертовы застройщики, – фыркнул Костик, выбираясь из ванны. – Слышимость идеальная. А вот не дам я тебе, праативный, – он показал язык в сторону соседа и пошлепал в комнату, мечтая увидеть во сне Варда.

Желание исполнилось даже слишком хорошо. Костик полночи бегал за Вардом, склоняя того к содомскому греху, а потом еще полночи бегал от него, увидев с помощью чего красавец-мужчина намерен грешить. И Вард его догнал перед самым рассветом. Оказалось, не все так страшно.

Полный сил и энергии, Костик рванул творить со страшной силой. Но что-то творилось и без него. Или с ним. То есть, с его мозгами. Дверь, нарисованная дверь, казалась настоящей! Правда, всего несколько секунд, но настроение у Костика испортилось.

– Мистика какая-то. Чё-то я очкую, Славик*, – оповестил Костя астральные сферы, но, тем не менее, краску подготовил и кисточки переложил поближе. – С богом, Парасю*.

То ли боги подсобили, то ли Парася помогла, но после сигнала телефона Костик вынужден был констатировать, что он гений. Нет, в этом он и до этого не сомневался, но не лишний раз было в этом убедиться. В любом случае, он справился с заданием Варда до его приезда. И теперь нужно было подумать, что делать дальше. Коробку для картины еще не привезли, придется завернуть в чистую простынку и оставить так до дальнейших инструкций. К утру краска точно подсохнет, в этом Костик почему-то уже не сомневался.

– И веди себя хорошо, – грозно приказал Костик безмолвному полотну и, зевая, отправился спать.

Он не понял, что его разбудило среди ночи, но организм воспользовался оказией, чтобы произвести замену жидкости. Не открывая глаз, Костик добрел до туалета, а потом, зацепившись плечом о косяк двери, почапал на кухню. Там глаза немного открылись, когда бутылка с водой предательски обдала его шипучим дождиком.

– Змеюка шипящая, – возмутился Костя, вытираясь псевдочистым полотенечком.

По дороге назад он глаза не закрывал, именно поэтому заметил неяркое свечение, выбивающееся из-под двери в мастерскую.

– Лампы я точно выключил, – озадачился Костик. – И тааак страшно открывааать, – проскулил он, пиная ногой дверь.

Стало еще страшнее, потому что светилась картина. Полотно, написанное его гениальной рукой. Заказ странного и очень странного Варда.

– Мамочка, – машинально воззвал Костик к родительнице и на цыпочках подошел к картине. – Никто же не узнает, правда? Я же все равно понял, что тут замешана какая-то мистика… Ой, сделают тебе ата-та по жопке, Константин Львович!

Но любопытство явно родилось впереди Костика, потому что мгновение спустя он уже жадно рассматривал творение своих рук. Светилось не полотно. Светилась щель между створками. И холст слегка вибрировал, словно что-то с той стороны напирало на массивные створки.

Костик взялся за подрамник и выпрямил картину, плотнее прислонив ее к стене.

– Ой, это не я, оно само, – ошалело прошептал он, когда подрамник вырвался из рук и намертво прилип к стене. – Ого! Фантастика!

Картина на глазах подпрыгивающего от обилия эмоций Костика вдруг преобразилась, превратившись в настоящую дверь.

– Не хватает только Белого Кролика, потому что Безумный Шляпник уже есть, – приглаживая растрепанные светлые волосы, сказал Костик. – Или Гусеница, наевшаяся грибочков*. – Открывать или не открывать – вот в чем вопрос.

Костику было и страшно, и интересно. Больше, конечно, страшно, но он старался побороть это деструктивное чувство. В конце концов, когда еще в его жизни выпадет шанс увидеть что-то удивительное? Если, конечно, эта попытка не станет в его жизни бесславным финишем.

И тут до Костика дошло, что, оказывается, прозаическая, материальная реальность может иметь варианты! И это не сон, не фильм и не книга! Это происходит здесь, сейчас, и с ним, Константином Яблонским, непризнанным еще гением.

У Кости подкосились ноги, хотя адреналин, и до этого гулявший по крови, прыснул по жилам, как вода из взболтанной бутылки.

– Мамочки, – повторил призыв Костик, на попе подсовываясь ближе к двери, которая притягивала его, словно магнит.

Мама не откликнулась (к счастью), а вот дверь решила окончательно выбить почву из-под ног…. Вернее, зада Яблонского.

Она встряхнулась, лязгнув массивным засовом и выпустив сквозь щелку лучик яркого света.

Не вставая с пола, Костик поднял подрагивающую руку и подвинул засов в сторону. И аккуратно, осторожно потянул створку на себя.

– Ого!

Он вскочил на ноги, во все глаза рассматривая открывшуюся картину. Она очаровывала с первого взгляда непередаваемой красотой горного пейзажа, полного красок, звуков, запахов.

Костик машинально шагнул за порог, рассматривая сказочно-прекрасную долину в подножье горы, на которой очутился.

Хлопнувшая по спине дверь привела его в чувство. Он резко повернулся и похолодел – с этой стороны не было ни ручки, за которую можно было потянуть створку, ни самой створки. Только светлый прямоугольник, почти невидимый на фоне скалы.

– Я попал, – убитым голосом произнес Костик. – Я пропал…

Он принялся ощупывать неподатливый камень, но тщетно. Костик только содрал пальцы в кровь, которая удивительным образом впитывалась в скалу.

Хотелось скулить от отчаянья и паники, но на это у Кости уже не было сил. Он привалился к камню, уткнувшись в него лбом, и прерывисто вздохнул. Надежда была только на то, что Вард, не дозвонившись и не попав в квартиру, как-то сумеет в нее войти, найдет дверь, откроет ее и выпустит Костика обратно в реальный мир. Но что делать эти несколько дней в абсолютно чужом, пусть и красивом, мире? От скалы нельзя отходить далеко, это понятно. Но нужно же что-то есть и пить. А если Вард задержится? Если не придет вообще?

Костик растерянно огляделся, потом посмотрел на свои голые ноги и застонал: на нем из одежды были только белые трусы. Прекрасно, просто прекрасно.

Что-то больно ужалило Костю пониже спины, в место, где у нормальных людей находятся выпуклости ягодиц, а у него – обтянутые шкуркой косточки. Яблонский схватился за потревоженную часть тела и с нарастающей паникой вытащил из мышцы тонкую, но длинную иголку. От места укола по ногам и спине начала быстро распространяться слабость, вынудившая Костика упасть на колени. Он забился, махая руками, но и они вскоре перестали ему подчиняться. Костик мог только смотреть и слушать, поэтому ничем не мог возразить двум невысоким, полураздетым мужичкам, подошедшим со стороны густого кустарника.

Они были полной противоположностью светловолосому, сероглазому и худющему Яблонскому: приземистые, коренастые, смуглые, черноволосые и черноглазые. Агрессоры шустро спеленали Костика и подвесили его за руки и ноги к длинной палке, как барашка.

Они общались между собой на каком-то примитивном языке. Это звучало для Костика как «бр-бр-вр» и «врл-врл-брл». Менялась только интонация, сейчас довольно радостная и даже азартная.

Мужики взвалили свою ношу на плечи и потащили Костика куда-то вниз по едва заметной тропинке. Яблонский понял, что теряет сознание, и надеялся только, что за это время туземцы не потеряют совесть.

Комментарий к Глава 2

* Т.Кинкейд – известный американский художник. Погуглите – вы получите массу удовольствия от его картин.

* Ван-дик коричневый – цвет масляной краски фирмы Мастер Класс

* Чё-то я очкую, Славик – фраза из дурноватенького сериала «Славик и Димон»

* С богом, Парасю* – часть поговорки

* Кролик, Шляпник и Гусеница – персонажи книги Л. Кэрролла «Алиса в стране чудес»

========== Глава 3 ==========

Костик пришел в себя в каком-то темном и вонючем помещении. Он огляделся, радуясь, что тело снова повинуется ему, но визуальный ряд богаче не стал: не было видно ни зги. Зато где-то за пределами помещения слышались громкие и довольно агрессивные голоса. Костик с тоской вздохнул, расслышав все то же «бр-врл». Значит, те дикари ему не приснились. Да и сейчас он явно не спит. И дернуло его проснуться посреди ночи! Спал бы себе до утра, а там бы и картину плотно упаковал, и не полез бы, куда не просят.

Костик попытался подняться и понял, что тело хоть и повинуется ему, свободы передвижения он лишен. Колючая веревка больно царапнула лодыжку и неприятно шуршала в ладони, когда Костик поискал ее край.

Край нашелся у стены, привязанный к массивному на ощупь кольцу. Костя подергал его и вздохнул еще тяжелее. Привязали его качественно, без ножа не освободишься. А у него даже карманов нет, куда обычно кладут нужные вещи.

Костик вдруг замер, а потом ощупал себя и ругнулся сквозь зубы – дикари забрали у него даже трусы. На сувениры, не иначе. Костя подергал подстилку, на которой сидел, но она оказалась слишком большой и тяжелой, чтобы в нее завернуться. Больше было похоже на тонко выделанную шкуру какого-то животного.

Где-то рядом послышались шаги нескольких человек, и невидимая в темноте дверь широко распахнулась, впуская внутрь яркий солнечный луч, ослепивший Костика.

Пока он протирал глаза, его подхватили с двух сторон и вынесли на улицу. В сравнении с темным помещением, здесь было ярко, шумно и жарко. Солнце сразу же навалилось на белые плечи Костика, агрессивно стимулируя выработку витамина D и угрожая неслабыми ожогами.

Пока Яблонский привыкал к новому окружению, вокруг него образовалась плотная толпа, состоящая в основном из мужчин. По крайней мере, они были похожи на мужчин и одеты в подобие штанов. Между ними попадались субъекты, тоже мужского рода, но в каких-то легкомысленных балахонах, длиной до колен. У пары из них под балахоном виднелся выпуклый живот, из чего шокированный Костик сделал вывод, что это все же не мужики, а женщины. Просто страшненькие.

Среди скопища широкоплечих, массивных, темных тел его бледные мощи выглядели неуместно и даже смешно. Но Костик вдруг с содроганием заметил, как один из дикарей плотоядно облизывается.

Они его сожрать, что ли, решили? Нет, он не согласен.

– Ааааа! – заорал Костик во весь голос.

Получилось так резко и пронзительно, что часть туземцев отшатнулась, хватаясь за уши. Костик почти ушел в ультразвук, а потом ринулся в получившуюся прореху.

Ему удалось добежать до границы небольшого селения, но тут его ноги что-то больно подрезало, и он грохнулся на траву, едва успев подставить руки. И хорошо, потому что в траве пряталась свежая навозная лепешка, а маски на лицо Костик предпочитал делать из других ингредиентов.

– Бр-брлр!

Яблонского подхватили и потащили обратно. По дороге он пытался разнообразить досуг осмотром достопримечательностей, но смотреть особо было не на что. Примитивные домишки, хиленькие заборчики, тощие козы. Только цветы красивые, похожие на клематис, и такие же яркие.

По-своему это выглядело весьма интересно для глаза художника, но в данный момент Костику было не до пасторалей.

Его притащили обратно к большой хижине и усадили на колченогую табуретку. С двух сторон замерли два суровых дикаря, всем своим видом намекающих, что рыпаться чревато.