Текст книги "Волей-неволей (СИ)"
Автор книги: Hell Moran
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
– Простите, как Вас? – смуглый мужчина – помощник управляющей, мило улыбнулся. Брюнетка удивленно вскинула бровь, снисходительно смотря на Михаила. Видимо, серб не потрудился объяснить все хотя-бы управляющей.
– Дарья Викторовна, – ледяной тон и привычная непроницаемая маска – лучшее оружие.
– Дашенька, как Вам у нас? – его, видимо, забавляла сложившаяся ситуация, потому как мужчина не ведал о том, что эта Дашенька не очередная однодневка, а вполне себе реальная жена. Светловолосая управляющая мигом ткнула того локтем, пытаясь усмирить пыл, ведь даже однодневные девушки их начальника не заслуживают к себе такого отношения. Мало ли, пожалуется, а им потом отвечать за это, – Наверное, в первый раз останавливаетесь в таком шикарном отеле.
– Наверное, – кивнула брюнетка, которую потихонечку тоже начала забавлять эта ситуация. Неужели по ней не видно, что она далеко не глупая простушка? Зато будет весело посмотреть на реакцию мужчины, когда Павлик таки представит ее.
– Вижу вы уже познакомились, – улыбнулся вернувшийся Паша, обнимая возлюбленную за плечи, попутно даря той невесомый поцелуй в висок.
– Простите, – София непонимающе глянула на парочку, а глаза ее приобрели размер пятирублевой монеты, не меньше, ибо до нее начало доходить то, кем является эта самая Дашенька. А перспектива быть «любимицей» у новой хозяйки отеля или того хуже быть уволенной, совершенно не прельщала управляющую. Удивление на лице светловолосой смешалось с ужасом, а ладошка, державшая блокнот, сжалась в кулачок так, что побелели костяшки – она убьет Мишу. А лучше, будет поедать его мозг чайной ложечкой, будет пытать его, потому что быстрая смерть в данном случае равна награде.
– Дарья Викторовна моя жена и по совместительству ваша новая начальница, которую вы теперь будете беспрекословно слушаться и исполнять любой каприз, понятно, мое кофе с молоком? – он щелкнул их по носам, устремляясь дальше, – И всех своих гномов предупредите, потому что тот, кто посмеет ослушаться Дарью Викторовну, отправится прямиком на… – серб замолкает на пару мгновений, – биржу труда.
Брюнетка ухмыляется, наблюдая за реакцией сотрудников: испуг, удивление, возможно ужас? Но они виноваты сами и ей совершенно их не жалко. Пусть теперь бегают за ней, извиняясь и выполняя приказы. Потом, может быть, каменная леди сменит гнев на милость. Ну, а пока она не собирается оказывать им эту услугу.
– Я не буду жить в отеле, Паша, – тихо оповестит его девушка, когда они окажутся в его люксе. Он нежно проведет по ее спине, наслаждаясь тем, как холодноватая кожа будет покрываться мурашками под его теплыми пальцами.
– А где будешь? – острые зубки молодого человека легко врежутся в нежную кожу ее шейки, что, естественно, отнимет дальнейшие шансы на нормальный разговор. Но к чему им все эти разговоры? Пока она ощущает его обжигающее дыхание, пока его пальцы блуждают по ее хрупкому телу – им не до этого.
С милым рай в шалаше, дорогуша.
Решение всех проблем найдется на утро, ведь в сумке Даши все еще лежат ключи от собственной квартиры в центре Москвы, а самой девушкой движет стойкое желание поскорее убраться из этого отеля.
– Ну вот чувствую я, чувствую! – девушка с рыжими волосами развела руками, доказывая подруге весьма сомнительный факт, – Шестое чувство – слышала о таком?
– Я в это не верю.
Зря не веришь.
***
– Я Пашина девушка.
Подавиться свежесваренным кофе, закатить скандал Павлику или выцарапать глаза сопернице? Эти несколько секунд показались Даше адом – столько вариантов, но главное выбрать правильный.
– А я его жена, – она как ни в чем не бывало делает глоток мокко, всецело поглощая реакцию собеседницы, – И, к твоему сведению, достаточно ревнивая. Так что несла бы ты свой силикон куда подальше, пока я тебе твои наращенные волосенки и ресницы не повыдерала, – дерзкая ухмылка тронула алые губки брюнетки. Холодный, практически ледяной тон голоса заставил блондинку, стоящую напротив столика, поежиться.
– Жена? Смешно, у Паши нет жены, – нервно фыркнула девушка, все еще возмущенная угрозами Дарьи.
– Милая, тебе лучше не злить меня, – все таким же невинным голоском посоветовала Даша, отправляя стаканчик с кофе на блюдце, – Иначе я могу разозлиться. И тебе лучше не знать, что с тобой будет, если я разозлюсь, потому что вышеперечисленные мною действия покажутся тебе цветочками, – блондинка озадаченно хлопала ресницами, не в силах оправиться от такой наглости собеседницы, которая, кажется, не на шутку разошлась, – Усекла?
Оппонент Дарьи настроена была хоть и решительно, но дар ее речи от такого напора брюнетки все равно куда-то пропал. Ох уж и влетит сегодня одному сербскому красавчику по первое число. Ровно до тех пор, когда она снова окажется на смятых простынях под ним, а дальше по привычной схеме.
***
Вы любите путешествовать? Покидать родные места, отправляясь в раннее неизведанные Вами просторы? Любите изучать культуру других народов? Наблюдать за жизнью в других странах, любоваться архитектурой, природой? Что из этого большего всего привлекает Вас?
Jouis de chaque moment.
Девушка медленно перебирала ногами, шагая по брусчатке. В ушах наушники – играет любимая музыка, уносящая мысли куда-то, явно дальше этой старинной улочки, по которой она ушла за ручку с молодым человеком.
Сентябрьский ветерок приятно обдувал ее личико, заставляя колыхаться выбившиеся из пучка прядки темных волос, а взор брюнетки изучал окружающий ее мир. Здесь – на узкой улочке, одного из городов Чехии, жизнь словно остановилась: старинные здания, арендованные под магазины, также до сих пор жилые; прохожие, словно потерявшие счет во времени – никто не торопится, все медленно шагают, наслаждаясь прекрасной погодой осеннего вечера. И никаких туристов, что особенно прелестно.
Неделю назад они решили вырваться из Москвы. Устроить себе отпуск, переложив дела отеля на Элеонору, а заодно перевести свои смартфоны в авиарежим и попрощаться с надоедливыми звонками. И когда встал вопрос о том, куда поехать, они практически единогласно решили – Европа. Побережьем и океаном можно было закончить свой отпуск, а вот начать его они планировали непременно с европейских стран, так манящих их к себе.
– И тогда, я бы увез тебя в Сербию, – его шепот как и всегда обжигает, принося массу эмоций. Девушка выгибается, желая прижаться как можно ближе, несмотря на отсутствие расстояния между ними, – Мы бы закрылись у меня дома и не выходили бы еще очень-очень долго, – передразнил он, подтверждая свою пагубную привычку – дразнить ее во время их близости. Не чтобы задеть, конечно же, скорее безобидно.
Он безумно любит свою родину. Но, к сожалению, большинство воспоминаний о ней отдаются глухой болью и ноющим чувством где-то в районе груди. Такие раны невозможно вылечить, но наложить повязку из новых воспоминаний и счастливых моментов – можно. Впрочем, именно этим Павлик Аркадьевич активно занимался последние несколько месяцев.
Она влюблена во Францию. В эти маленькие улочки, милую атмосферу, культуру и порой завораживающую архитектуру.
И они вряд ли смогу найти компромисс – оба будут отстаивать свою точку зрения, пока в очередной раз кто-то не решит заткнуть второго весьма приятным способом. И закончится этот спор уже в кровати, когда она будет мирно вырисовывать незамысловатые узоры на его груди, а он зароет длинные пальцы в темные локоны ее мягких волос. Никто не решится продолжить эту тему, предпочитая ей более радостную или вообще молча.
Да и серая дождливая Москва не отпускает: управление отелем; родственники, требующие к себе внимания; друзья. И как это все бросить?
Очень просто и очень быстро.
Бегите, пока есть шанс. Иначе после не скрыться.
Вот и приходится довольствоваться малым – путешествиями.
– Паш, – зовет брюнетка, обращая внимание молодого человека на себя, – Зайдем в кафе, погреться? – он принимает ее предложение с улыбкой и тянет за собой в ближайшее кафе. Они греют руки о чашки с горячим шоколадом и не перестают болтать, то и дело улыбаясь друг другу или даря легкие поцелуи.
***
Попасть под ливень – это не то, о чем могут мечтать люди, направляющиеся куда-либо по улице, но эта парочка явно со странностями. Молодые люди бежали по каменному мосту, шлепая белоснежными кедами по лужам осеннего дождя, при этом заливаясь смехом. С темного зонта ручьем стекала вода, периодически окатывая либо хозяев этой вещицы, либо случайных прохожих.
– Дашка! – выкрикнул парень, подхватывая возлюбленную, которая заливисто смеялась, – Люблю тебя, – еле слышно выдохнул ей в ушко. Кричать об этом всем вокруг рано, да и его слова адресованы только ей. Она та, кому он хочет рассказать еще очень и очень много. Та, ради которой готов пойти на самые крайние глупости. Та, которая перевернула его мир вверх дном, навела свои порядки, а теперь довольствуется результатом. А разве он против?
Девушка замирает, словно ошпаренная, а он усаживает ее на влажный камень, служащий ограждением между мостом и водой. Серб вглядывается в родные карие глаза брюнетки, пытаясь отыскать хоть какую-то реакцию на его слова. Признаться, с ней такое впервые. Нет, о «любви» ей конечно говорили, но чтобы вот так – под дождем, тихо-тихо и на ушко – никогда. И никогда прежде ее сердце так не екало, как сейчас.
Время пришло.
Но она молчит. Молчит, обвивая шею молодого человека руками и оставляя на ней невесомый поцелуй. Для нее эти слова слишком серьезны, даже если в голове она прокручивала их тысячу раз. Тысячу раз представляла их признание, но все оказалось куда романтичнее, чем в ее фантазиях. Паша не обижается. Разве что чуточку, но не показывает этого, а лишь прижимает к себе покрепче. Ей нужно время, и он готов подождать. Он даст ей все, что она только пожелает, а времени у него полно.
***
– Je voyage bien peu
J’ai vu Londres, Venise
Bruxelle, Rome, Alger
De musée en église
S’épuisant mon désire d’encore voyager.
Londres, Coeur de charbon, pavot de brique rose,
Où l’on marche endormi.
Venise, triste à cause
Que son corps d’amour n’est ville qu’à demi.
Bruxelle, dont la place est un riche théâtre
Rome a l’oeil inhumain
De moulage de plâtre
Alger qui sent la chèvre et la fleur de jasmain.
Je n’était pas heureux dans ces villes que j’aime;
Mon сoeur y souffrait nu.
A Paris, c’est de même.
Je me sens mal partout, sauf en tes bras tenus.*
Она говорила на чистом французском, читая наизусть стихотворение, а ему оставалось лишь внимать ее слова. Он ровным счетом ничего не понял, но ему было достаточно ее интонации, выражения прекрасного личика, временами улыбающихся ему алых губ и приятных на слух незнакомых слов.
Одной из остановок в их пути оказался Париж, чему Дарья была несказанно рада. Она с удовольствием показывала сербу любимые места, воодушевленно рассказывая о них, иногда разбавляя исторические факты своими личными историями.
И он слушал, изредка перебивая, чтобы вставить свой комментарий по поводу сказанного ею. Сей факт ее, конечно же, не обижал, ведь вести монолог ей не слишком то и нравилось.
Вот они проходят по Монмартр. Она заводит его в несколько магазинов, особенно излюбленных туристами. Затем выводит к Базилике Святого Сердца – белоснежное здание с куполами, призванное удивлять своим величием при таких размерах. Вечером она отведет его в особое место – Елисейские поля. Аккуратно подстриженные газоны, фигурные кустарники, бьющие фонтаны и вишенка в этом торте – изящная резная Эйфелева башня, подсвечиваемая огоньками.
Брюнетка принимает предложенный ей локоть, и они неспешно шагают по тротуару в сторону одной из главных достопримечательностей этого города. Преодолеть последующие 300 метров – не беда; отстоять огромную очередь в лифт на каждом этаже, а потом плюнуть на все и пойти пешком по лестницам – легко.
Каблуки обуви стучат по поверхности ступенек, легкий ветерок приятно обдувает, но главное – перед глазами возникает картина вечернего Парижа. Эти узкие улочки, миллионы фонариков, «бонапартовские» постройки и прочая изящная архитектура.
– Смотри, Нотр-Дам де Пари, – Даша остановилась, заставляя парня сделать то же самое, врезаясь в нее. Она мягко развернула его в другую сторону и указала на небольшое здание в готическом стиле внизу, – Завтра мы обязательно должны посетить парижскую статую Свободы.
Она умолчит, скроет от него одну важную деталь – говорят, что если дотронуться до этой статуи и одновременно загадать желание, то оно непременно сбудется. И она обязательно загадает его, оставив в секрете. Ведь никому не нужно знать о том, что она бывает столь сентиментальна и боязлива. Что она попросит быть с ним всегда. Кто бы мог подумать, что Канаева Радич Дарья будет в тайне мечтать о том, что сказка не закончится, а его слова о любви вечны и являются чистой правдой.
Но знаете что? За всей этой романтикой Парижа скрыты грязные районы, разрисованные граффити двери магазинов и стены. Чего только стоит «черный квартал». В этом городе четко виден контраст. Изящная архитектура, призванная восхищать и удивлять, старина; а вдобавок огромное множество граффити, которые заполонили абсолютно все и в центре тоже не являются редкостью. Страшно говорить о том, что творится на окраинах, потому что проводя параллель, я поняла – города нашей необъятной Родины порой выглядят намного привлекательнее.
Но они будут бродить только по центру, избегая нежелательных мест и неприглядных улиц.
Ты смотришь на мир через розовые очки, но проходит время и приходится их снимать.
Как скоро вы избавитесь от этого нелепого аксессуара?
Человек должен видеть грань между иллюзией и реальностью. И чем раньше он ее увидит, тем легче будет потом.
***
Палящее солнце вот-вот скроется за горизонтом, а пока что оно дарит людям свои последние на сегодня ярко-красные лучики. Волшебное и завораживающее зрелище, притягивающее к себе множество взглядов и вспышки камер. Ветерок лишь слегка обдувает, даря моменты блаженства, среди невероятной дневной жары, что потихоньку стала спадать. Ножки приятно омывают небольшие волны морской воды, едва достающие до подола платья брюнетки. На солнце ее темные волосы отдают золотом, а глаза, которые она изредка прикрывает, отражают огненно-красный шар, заходящий за горизонт; искрятся. Она такая милая, естественная, такая живая. И «такая» она только для него.
Для полной картины не хватает лишь крика чаек. Но этим двум вполне хорошо и без этого. Он потягивает безалкогольный, но вполне приятный коктейль, а она беззаботно опирается на него, положив свою голову на крепкое мужское плечо.
Волна имела неосторожность разыграться и подобраться чуть выше, омывая часть платья мятного цвета. Молодой человек хихикает, не спеша поднимать девушку на ноги. А брюнетка, тем временем, заваливает его на спину, грозно нависая сверху. И, возможно, кого-то данное зрелище может напугать, но только не его. А посему парень запрокидывает голову и в открытую хохочет, забавляясь ее растрепанным видом.
– Ах так? – темная бровка ползет вверх, а ее обладательница спешит слезть с серба. Слезть, но только для того, чтобы набрать в руки побольше воды и…
Он выкрикивает что-то непристойное на родном языке и, не желая оставаться в долгу перед возлюбленной, молниеносно поднимается на ноги, попутно отыскивая собственные шлепки, потому как брюнетка уже давно бежит в противоположном направлении, оставляя за собой следы на влажном песке.
Носиться друг за другом по побережью, наблюдая за закатом. Что еще нужно для счастья?
Наконец Павел настигает свою «жертву» и под шуточные ругательства и протесты закидывает на плечо. Жертва, понимая что ее не ждет ничего хорошего, начинает вопить.
– Паша-а, пусти, – кулак едва ощутимо врезается в широкую спину, так для вида, – Опусти немедленно. Сейчас же, отпусти! – секунда = пронзительный визг брюнетки и хохот серба.
– Отпустил, просила же, – пожимает плечами, с совершенно невинным видом выходя из воды, но уже понимая, что так просто ему не отделаться, а мстит эта чертовка изощренно.
***
– Дарья, здравствуй. Как твои дела? Мы давно не виделись. У меня для тебя есть прекрасная новость, нужно встретиться, а заодно и познакомить тебя кое с кем, – размеренный голос в трубке не вызвал никаких эмоций. Будто бы они не родные отец и дочь. Будто бы они не виделись несколько месяцев, пока она привыкала к прелестям семейной жизни, – Встретимся завтра в моем загородном доме в семь вечера.
И когда ты стал разделять все на «мое» и «твое», папа?
***
Я путешествую: Венеция и Лондон,
Брюссель, Алжир и Рим.
Весь белый свет мне отдан —
Но страстью разъезжать все меньше я томим.
Вот Лондон – розовый кирпич, покрытый сажей,
Дремота по углам.
Венеция – всё та же
Грусть по любви, вода и камень пополам.
Как декорация – Брюссель, и Рим, что цепко
Из тьмы глядит на мир
Незрячим оком слепка.
Жасмином пахнущий и козами Алжир.
Я не был счастлив там – я их люблю, а всё же
Томился в них, чужих.
Увы, в Париже тоже —
Тоска везде, где нет простертых рук твоих.
========== XI ==========
«Abyssus abyssum invocat.»
Бездна взывает к бездне.
***
Из колонок лилась приятная музыка, обволакивая молодых людей. Девушка обняла свои колени, изредка покачиваясь. Ее бледная кожа сплошь была покрыта мурашками – он снова забыл закрыть окно, и теперь осенний ветер гуляет по квартире, устанавливая в помещении зябкость схожу с уличной. Мужчина приподнялся на локти, дабы иметь возможность любоваться прелестными изгибами любимой, а также мягким водопадом ее волос, что локонами ниспадали с плечиков. В таком полусогнутом положении сербу была предоставлена вся ее спинка, что он успел изучить за то недолгое время их совместной жизни. Пальцы сами собой поднялись и поплыли в направлении ее тела, желая ощутить бархат кожи. Но как только длинные пальцы молодого человека коснулись ее спины, она тут же непроизвольно вздрогнула, хоть и ожидала, что вскоре ощутит тепло его рук.
– Паш, я не понимаю, – прохрипела она, в то время как его пальцы пробежались по ее пояснице, не пропуская ни одного позвонка, ни одного изгиба.
– Чего ты не понимаешь, милая? – выдохнул он ей на ушко, не забывая слегка прикусить мочку уха. Руки оторвались от спины и переместились на другую сторону, обнимая девушку, – Что случилось?
– Эта Анжелика… Господи, да у нее даже имя такое, будто бы она только что с панели сошла! – брюнетка вмиг подскочила на ноги, разрывая такие любимые и родные объятия. Она уже была на взводе и в любой момент могла «взорваться», – Паша, скажи мне, что он в ней нашел?! Что?! У нее нет ничего, чем она могла бы ему понравиться!
– Даш, – мягко произнес молодой человек, легонько сжимая ее руку, призывая успокоиться, – Достаточно того факта, что до этого у нее был ухажер, сумевший оплатить силикон. Далее дело за малым, – усмехнулся он, – Ты ведь не маленькая девочка и прекрасно понимаешь, что твой отец взрослый человек. У него есть свои потребности, желания. В конце то концов, он ведь не должен провести всю оставшуюся жизнь в одиночестве.
– И поэтому он не нашел варианта лучше, чем притащить домой эту, – девушка замолкла на пару мгновений, морщась от ненавистного теперь имени, – Ликочку. Он же ее утром без тонны косметики увидит и все – сердечный приступ обеспечен.
Серб издал тихий смешок на незначительную шутку брюнетки, а та все распылялась:
– Она хочет от него только одного: денег. Нашла себе богатенького папика и залетела от него, чтобы удержать!
– Ревнуешь? – такой правильный, но такой постыдный для нее вопрос. Она вряд ли признается, но ее ответ – да. Естественно. Разумеется. Конечно же!
Черт возьми, человек обделивший ее вниманием и лаской после смерти матери, теперь носится рядом с этой молодухой, исполняя любой каприз. Он так мило с ней обращается, заботится о ней, шепчет всякие нежности. И пусть это, конечно же, отношения двух взрослых людей – если второй партнер младше собственной дочери, это отношения взрослых людей? – но разве Даша ни разу за всю свою жизнь не заслужила хотя бы капельки отцовской любви? Хотя бы по выходным. По праздникам?
Ей показалось, или отец за вечер сказал новой избраннице больше нежных слов, чем Даше за всю жизнь?
Обидно. До боли обидно. И хочется кричать, хочется рушить все вокруг. Хочется вновь закрыться ото всех, возвести эти стены и сидеть в них, не разрешая кому-либо перейти границы, заданные ею.
Но Паша не даст ей этого сделать. Не в этот раз. Не сегодня.
Прислуга Виктора накрыла замечательный стол, а ужин в изысканной столовой обещал быть прекрасным… Прекрасным ровно до того момента, как она увидела человека, с которым отец хотел ее познакомить.
Девушка с волосами пепельного цвета, которые бы Даша с радостью назвала мочалкой, широко улыбалась, обнажая небезупречную улыбку. И брюнетка искренне не понимала, что такого особенного в ней. Чем она смогла зацепить ее отца. Зато Канаева знала хорошо одно: Пашу это пугало точно не заинтересует.
Худощавая девушка пыталась выглядеть милой в глазах молодой пары, да и своего мужчины, но отчего-то Даша заметила странные искорки в ее взгляде. Эта бестия себя явно покажет.
– Анжелика, а сколько Вам лет? – нацепив самую любезную улыбку из своего арсенала, Канаева сцепила ладошки в замочек. Ухмылка тронула губы серба, но тот поспешил прикрыть ее рукой, изображая натуральный кашель. Учитывая характер его жены и тот факт, что перед ними стоит молоденькая спутница Виктора, молодой человек делал неутешительные выводы. Приближался шторм, и он чувствовал его всем своим нутром. Это знакомство не приведет ни к чему хорошему. И почему-то ему на миг показалось, что здесь остается точка возврата. Отныне все будет по-другому. Но к плохим мыслям за годы, проведенные в раздумьях о произошедшей в его жизни трагедии, он привык. А посему поспешил выкинуть нелепицу из головы. Что плохого ему и Даше может причинить это знакомство?
– Мне двадцать один. И ты, Дашенька, можешь называть меня просто Ликой, – она любезно улыбнулась, рассматривая дочь своего «возлюбленного».
Спасибо, хоть не «мамой».
– А ты меня просто – Дарьей Викторовной. Все-таки, постарше буду, – язвительный тон набирал свои обороты, а в голове Павла пронеслась мысль о том, что еще чуть-чуть, и его любимая непременно начнет плеваться ядом, ну или испепелит Анжелику презрительным взглядом карих глаз.
– Дарья! – отец повысил голос, заставив дочь сбавить обороты, – Мы с Анжеликой собираемся пожениться, поэтому будь добра: веди себя поуважительнее.
– Да, у нас с Витечкой скоро будет малыш, – ее ладошка легла на плоский живот, слегка поглаживая.
Глухой звон разбившегося стекла. Одна секунда. Одна фраза. Мир разрушен. Все разбито вдребезги.
Она разворачивается и со всех ног бежит к выходу, не обращая внимания ни на крики Паши, ни на шпильки, что грозят уронить ее, причиняя боль. Но минутой ранее она получила куда больше боли, чем, пожалуй, за всю жизнь после смерти матери. Ее больше нет.
***
Постепенно к порогу подкрался Новый год, быстро пролетели январские выходные, а чреда будних дней снова вернулась в их жизнь. Обида на отца не ушла. Более того, ненависть к новоиспеченной невесте Виктора разгоралась с новой силой каждый раз, когда брюнетка видела то, как мужчина трепетно относится к Анжелике. Спустя месяц после произошедшего в доме возобновить общение с отцом все-таки пришлось. Правда, безо всякого на то энтузиазма. Боль не утихла, а жила в ней, пожирая в те моменты, когда Даша оставалась одна. Но здесь нужно отдать должное одному несносному сербу, который просто не давал провалиться в депрессию, постоянно вытаскивая ее куда-либо и заставляя забывать о новой проблеме, появившейся в их жизни.
Она крутит колесико зажигалки. Пламя не заставляет себя ждать и тут же соприкасается с сигаретой, заставляя ту начать тлеть. Тонкие пальцы судорожно подносят треклятую никотиновую палочку ко рту. Алые губки раскрываются, впуская в себя едкий дым, тут же невыносимо обжигающий легкие своей гарью. Но от этого почему-то легче. Одна боль заглушает другую. Парадокс.
За первой затяжкой следует вторая, а за ней и третья. Девушка постепенно ощущает, что вредная привычка, отступившая несколько лет назад, снова вовлекает в свой омут, из которого брюнетка вряд ли сможет выбраться. Если бы не одно но… Цепкая ладонь сжимает ее тонкую кисть с невероятной силой так, что из губ вместе с ядовитым дымом слетает жалкий писк, а пальцы разжимаются, выпуская тлеющую сигарету на свободу.
– С ума сошла?! Чего дымишь?! – в его глазах словно разгорается то пламя, которое пару минут назад помогло ей зажечь губительную палочку. Она и подумать не могла, что ее маленькая шалость вызовет столь бурную реакцию.
– Паша, я…
Но он не слушает ее глупых оправданий, лишь перебивает:
– Дура? Это я и без тебя знаю, – и без дальнейшей гневной тирады крепко сжимает ее в объятиях, заставляя задыхаться от столь сильного напора, – Еще раз увижу в твоих изящных пальчиках эту дрянь и я клянусь, что запру тебя дома до тех пор, пока вся дурь не выйдет из твоей хорошенькой головки, – его шепот пьянит ее и одновременно отрезвляет. Как она могла забыть о его трагичной судьбе, как могла наплевать на то, что он терпеть не может табачный дым, что сразу же вызывает у него неприятные воспоминания из прошлого?
– Прости, – хриплый шепот в ответ, а он тут же морщится от неприятного запаха табака, смешавшегося с мятной жвачкой.
– Даша, прекрати, пожалуйста, – серьезно просит молодой человек, встряхивая ее за плечи и вглядываясь в блестевшие глаза, – Уже ничего не исправить. Твой отец будет с Анжеликой, а у тебя есть и своя жизнь. Он вспоминает о тебе, когда ему только нужно, а ты убиваешься здесь.
– У них будет ребенок, – отстранено шепчет девушка, отводя взгляд куда-то в сторону.
– Ты хочешь детей? – вопрос, оставшийся без ответа, который они оба боятся услышать.
– Я поговорила с отцом, – сообщает Дарья после очередной встречи с Виктором, – Кажется, мы поняли друг друга. Ты был прав, ему без нее было просто одиноко, – и брюнетка улыбается, стараясь порадоваться за отца. Ее улыбка, конечно же, натянута, а радость слишком плохо сыграна. Но она действительно смирилась с тем, что происходит в жизни ее отца, пусть лишь спустя пару месяцев после того разговора с Павлом. Если отец счастлив с этой Ликой, пусть будет с ней. Пора отпустить отца. Пора начать жить, пора дышать полной грудью, ведь с Пашей это так легко.
И тебе совсем необязательно знать, что отца на путь истинный направил никто иной, как твой супруг.
Направил на путь истинный, не подозревая, что рушит ваши жизни.
***
– Павел Аркадьевич, добрый день, – мужчина крепкого телосложения приветственно кивнул сербу, присаживаясь напротив него. Павел же расслабленно сидел за столиком ресторана в своем отеле, потягивая горячий, такой нужный в зябкую погоду, чай.
– Добрый, – Радич повторил жест за своим собеседником и окинул его внимательным взглядом. В нем молодой человек узнал главного юриста компании Виктора. Только вот, что он здесь забыл? Неужели решил пообедать с Павлом?
– Я прибыл к Вам, чтобы сообщить печальную новость, – размеренный и даже несколько довольный голос юриста говорил о том, что новость не такая уж и печальная. По крайней мере, для него, – Срок погашения долга по инвестициям истек.
– В смысле? Срок истекает в конце мая, а сейчас только март, – молодой человек перебил собеседника, озадаченно смотря на папку в руках мужчины. Верно, это розыгрыш?
– Павел Аркадьевич, что же Вы перебиваете меня? – юрист вздернул бровь, протягивая папку с копиями договора, – Вы и Ваша тетя внимательно читали поправки в договоре? Потому что согласно им, срок уменьшился с года до десяти месяцев. Вы не выполнили обязательства по договору, а значит тридцать процентов акций отеля перейдут в руки Виктора Алексеевича после некоторых формальностей.
Серб выхватил папку у собеседника, сразу же принявшись перелистывать страницы, дабы найти нужную. Нет, этого не может быть. Они провели его. Вот почему Канаев так торопился, когда они подписывали договор. Чертовы мошенники.
Нужный лист, на котором четко красовалась его подпись и дата окончания срока, нашелся достаточно быстро. Но теперь хотелось поскорее спрятать его. Скрыть из поля зрения. Они с тетей обязательно что-нибудь придумают. В конце концов, попросят Дашу переговорить с отцом, и он войдет в их положение. Они ведь теперь одна семья, верно?
– Мы можем встретиться с Виктором Алексеевичем? – вопрос совсем неожиданно слетает с его губ. Он помог Виктору помириться с Дашей, а Виктор не станет забирать себе акции. Наивный.
– Зачем? В этом нет необходимости, Павел Аркадьевич. Мой Вам совет: не пытайтесь ничего предпринять, если, конечно, не найдете деньги до завтрашнего дня. В руках Виктора Алексеевича контрольный пакет акций из шестидесяти процентов, – последние слова мужчины вызвали искренне недоумение у Радича. По договору у Виктора тридцать процентов акций, откуда взялись еще тридцать? Но юрист поспешил ответить на немой вопрос молодого человека, – Согласно брачному договору после свадьбы Вы передали Дарье Викторовне тридцать процентов. Она, конечно же, сделала зачет в пользу своего отца. Думаю, дальнейшую цепочку Вы в состоянии составить самостоятельно. Виктор Алексеевич предлагает выкупить у Вас оставшиеся сорок процентов за хорошую сумму. Соглашайтесь, ведь со своими сорока процентами Вы здесь ровным счетом больше ничего не решаете.
– Вали, – еле слышно выдавил Павел, который с каждым словом все глубже проваливался куда-то вниз – в огромную яму, попутно зарывая себя.
– Что, простите?
– Вали из моего отеля! Проваливай! – серб махнул рукой, и хрустальная ваза, стоявшая на столе, полетела в сторону юриста, уход которого не заставил себя ждать.
***
Он залпом опрокинул обжигающую горло жидкость, пока Элеонора устало массировала виски. Свалившаяся на них проблема просто сбила женщину с ног. Она была жутко рассержена и искренне не понимала, как могла так просчитаться? Как могла так ошибиться насчет Даши?
– Черт, а ведь все только начало налаживаться, – вздохнул серб, снова наполняя стакан жидкостью янтарного цвета.
– Нам не найти таких денег до завтрашнего дня. Дела идут в гору, но я перевела практически весь баланс на открытие нового филиала в Чехии. Нам не заработать эту сумму так быстро.
– Не заработать, – кивнул Павел, подтверждая слова тети.
– Паша, скажи честно: вы поссорились? Ну не могла же она просто так переписать акции на отца! Не могла! – женщина покачала головой, отказываясь верить в то, что Дарья могла так поступить.
– Тетя Эля, ты Advocatus diaboli.
