Текст книги "Спаситель (СИ)"
Автор книги: Helga041984
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
========== Часть 1 ==========
– Хах, Потти, готов вернуться к своим опекунам-маглам в кладовку под лестницей?
– Презрительный голос Малфоя догнал Гарри на перроне.
– Я давно уже там не живу, – устало парировал он, даже не обернувшись.
– У Гарри есть своя комната, заруби себе это на носу! – огрызнулся на Малфоя верный друг Рон.
Прозвучало сказанное, увы, довольно жалко. Учитывая, что в распоряжении наследника рода Малфоев был весь Мэнор и бог знает что ещё, аргумент вовсе не походил на стоящий. Но долгого спора или стычки не случилось: объявили посадку на поезд до Лондона и перрон опустел.
– Эй, ты чего? Всерьёз расстроился из-за этого? – Рон потряс Гарри за плечо.
– Да нет же.
Что такое была одна короткая подколка в сравнении с перспективой вновь провести целое лето с тётей и дядей? Мелочь, и впрямь не стоящая внимания. Будущие три месяца рисовались Гарри серыми и тоскливыми. Вызвано это было отнюдь не уборкой по дому, которая летом полностью ложилась на его плечи, и не отсутствием друзей или развлечений. Дадли, срывавший на нём свою злость всё прошлое лето, вернётся из школы тоже – и ему будет позволено всё, в отличие от Гарри, которому запрещалось колдовать вне школы. Единственный раз, когда он вышел из себя, чуть не окончился отчислением из школы или в Визенгамоте – так что про палочку на ближайшие три месяца можно забыть. А вот о страхе забыть не получалось, и именно поэтому ничего ненавистнее лета для Гарри не было.
Он жалел, что нельзя проводить каникулы с семьёй Уизли, но, понимая риск навлечь на них гнев Волдеморта, сознательно отказывался даже от дружеских приглашений погостить недолго. Нет уж. Если его и выследят слуги Тёмного Лорда, пусть уж лучше пострадают Тётя Петуния с дядей Верноном: случись с ними что дурное, жалеть он не будет, – это он точно решил для себя. А значит, приходилось терпеть.
С вокзала он направился на пригородный автобус: обычно уменьшать свой объемистый багаж и совиную клетку было нельзя, но такую-то мелочь можно было себе позволить, чтоб не толкаться и не мешать другим. А с автобуса под моросящим июньским дождиком он притащился наконец к коттеджу на Прайвет-Драйв.
– Ох, явился, глядите-ка на него.
– Грязный, как собака.
– Иди в душ немедля.
– Нет уж! Пусть идёт к себе в комнату, глаза б мои его не видели, – прохрипел дядя Вернон, и Гарри поспешил перетащить чемоданы наверх.
В этот раз они показались ему как никогда тяжелыми то ли он ослаб, то ли учебников и вещей в этот раз оказалось больше… В любом случае, он успел облиться потом, пока дотащил их до спальни наверху. Сердце билось где-то в горле. Заходя, Гарри надеялся, что Дадли не будет – отправится к своим дружкам или на стадион – но и он был здесь, сидел перед телевизором и молчал, провожая двоюродного брата тяжелым взглядом. Раньше он не упускал возможности подразнить его, и поэтому нынешнее молчание казалось особенно напряженным. Тем не менее. Гарри не стал слишком вдумываться в это и поспешил захлопнуть за собой дверь. Запирать её изнутри ему запрещалось, чтобы тётя с дядей могли в любой момент ворваться и проверить, не занимается ли приёмыш чем-нибудь запрещенным; Гарри считал, что если бы они с тем же рвением следили за родным сыном, непременно обнаружили бы и то, что он к своим пятнадцати годам интересуется не только боями без правил, но и порнографией, и вдобавок так осмелел, что курит «травку» в собственной постели, отбивая потом запах сильным дезодорантом и жвачкой. По крайней мере, в прошлое лето было именно так, и вряд ли что-то изменилось.
Но довольно скоро ему предстояло открыть для себя то, что кое-что всё же стало по-другому. Открылось это обстоятельство не сразу: первый месяц тянулся долго, Гарри как прежде заставляли то отскоблить ножом весь деревянный настил на террасе, то вытаскивать хлам с заднего двора, то ещё что-нибудь. Петуния прикрикивала на него, дядя Вернон в очередной раз угрожал отнять и сломать его палочку или попросту не отпустить на будущий год в школу, Дадли пробовал на нём разные боевые приёмы – но по мере того, как Гарри каждый раз сгибался пополам от боли, становилось ясно, что победить его ничего не стоит, и он терял интерес. Свою любимую шутку – натянуть футболку ему на лицо, ударить коленом под дых, чтоб Гарри согнулся пополам, а в довершение пнуть под зад – и то перестал пробовать. Но его маленькие поросячьи глазки изучали Гарри с прежней злобой, и Гарри жил, смирившись с мучительным ожиданием его новых выходок.
За то время, пока они не виделись, Дадли успел вырасти чуть не на голову, и уже одни только очертания его тяжелой фигуры казались угрожающими, в отличие от Гарри, который за июнь успел разве что ещё сильнее похудеть и не отличался ни ростом, ни силой.
Для него было большим счастьем провести день незаметно, чтобы никто не накричал и не сорвал на нем злость, лучше всего – не выходя из своей комнаты, но такое случалось редко. Обычно ещё ранним утром тётя или дядя за шкирку вытаскивали его из постели и приказывали то отправиться к шести утра на другой конец района, чтобы занять место в очереди на распродажу, то идти и мыть пол на первом этаже с тем расчетом, чтоб он как раз успел высохнуть к восьми часам, когда проснётся Дадли. Первого июля было так же – с единственным отличием в виде вечернего отъезда тёти и дяди к сестре Вернона, Мардж. Дадли ехать к тётке, впрочем, тоже отказался, но Гарри искренне надеялся, что он отправится к друзьям или проведёт ночь за компьютерными играми. Худшее, что могло его ожидать – сборище всех друзей и музыка ночь напролёт; однако к девяти вечера стало совсем тихо. Отдохнув после утренних обязанностей, он решился выбраться за дверь и направился в ванную. Вначале он намеревался принять быстрый душ и минут через десять так же быстро, мышкой, шмыгнуть в комнату обратно, но мнимая тишина и плеск воды успели его успокоить. Поэтому он позволил себе взбить пену и набрать побольше тёплой воды, и довольно долго в полной расслабленности лежал, откинув голову на край широкой ванны. Здесь таилась первая маленькая ошибка: после возрождения Волдеморта всегда надо было держаться настороже и не открывать свой разум, а вечно прятаться. Вместо дремоты или приятных образов, навеянных подростковой фантазией, к нему пришло нечто иное, куда более мрачное. Незримая связь с Волдемортом точно затягивала его в тёмный омут. Пальцы крепко до белизны вцепились в бортики ванны, послышался всплеск – Гарри удалось удержать равновесие и не хлебнуть воды; но сбросить наваждение он уже не мог.
Перед его внутренним взором всплывали тёмные образы, давно известные, и, к счастью, недосягаемые. Он видел особняк с островерхими крышами и высокими башнями, больше похожий на средневековый замок: он пронесся перед глазами быстро, и вот можно было уже разглядеть, что он в себе скрывал. Виднелась высокая фигура в чёрной хламиде – отдалённо, со спины, и несколько других фигур, склонившихся перед ним.
– Мы вышли на след мальчишки, мой лорд, – говорил один, высокий и мрачный мужчина с уставшим лицом.
– Он будет валяться у ваших ног этим же вечером в этом я могу поклясться своей жизнью. Мы разделались со старухой – она не донесёт, – продолжал другой, лицо которого пересекал глубокий шрам.
– То есть, скоро её смерть обнаружат? Идиоты! – раздалось злое шипение и вскрик.
Один упал на колени, другой поспешно спасался бегством. У тёмного лорда приступ бешенства окончился так же быстро, как и начался: он только взмахнул рукой и прокричал вдогонку: «Скорее, кретины!» – и отпустил их.
Но видение не пропало, хоть перед глазами Гарри и установилась полутьма и тишина. Скоро сквозь эту полутьму вырисовались контуры третьего Пожирателя Смерти и послышался его голос, холодный и рассудительный, но лишенный всякого подобострастия.
– Позвольте мне отправиться вслед за ними, – произнёс он. О, этот голос был ему хорошо, очень хорошо знаком. Значит, стоило в самом деле начать бояться за жизнь… Но ведь Дамблдор уверял его, что…
Мысли спутались окончательно, а видение слилось в серую муть и исчезло. Наверное, Гарри бы всё-таки уснул, но внизу. На первом этаже, послышалось, как кто-то громко хлопнул дверью. «Наверное, Дадли вернулся», – подумал он. Ну да, уж точно тётя Петуния не имела обыкновения открывать дверь пинком ноги, сотрясая стены собственного коттеджа. Гарри на миг замер. Перед глазами снова пронеслось недавнее видение: если только оно не было пригрезившимся кошмаром, его могли навестить Пожиратели Смерти… Или всё же двоюродный брат с дружками? Хотелось вскочить из ванной голым, как есть, неважно – лишь бы поскорее добраться до волшебной палочки и скрыться отсюда, но он медлил. Если бы сразу раздалась однообразная громкая музыка и послышались крики, всё стало бы ясно, и от сердца бы отлегло – но голоса за глухую дверь ванны проникали плохо.
Осознав, что давно стоит посреди коврика в ванной, вздрагивая, он потянулся за полотенцем, обтираясь наскоро. Только сейчас он сообразил, что забыл даже взять с собой сменную одежду – значит, пробираться от ванной к своей спаленке придется голым: в лучшем случае над ним станут потешаться дружки двоюродного брата, в худшем… Что ж, не всё ли равно, как его убьёт лорд Волдеморт, обнажённым или одетым? Вдохнув и выдохнув поглубже несколько раз, чтобы успокоить бьющееся сердце, Гарри высунул нос из-за двери. В отдалении уже слышались шаги и двигаться стоило поскорее, что он и сделал. Уже обернувшись назад на пороге спальни, он увидел высокого полноватого парня с тёмными лохмами, похожего на Дадли, если б не вздёрнутый нос. Значит, всё же братец и его приятели. Что ж, это можно было пережить. И он успокоился, отыскивая в комоде пусть старые, но чистые джинсы и какую-нибудь футболку. Если повезет, его не тронут: в крайнем случае можно будет подпереть дверь комодом. Применять запирающее заклинание не хотелось: что ему сделает Дадли? Может быть, побьёт, но что это в сравнении с очередным судом? Применить магию значило подвести директора – а этого Поттер очень и очень не хотел. Хоть и страх измотал его этим летом сильнее прежнего. Но пока что снизу послышался ритмичный шум с периодическими выкриками – там явно начиналась попойка. Но Гарри она не мешала. Он не думал о Дадли, а снова проворачивал в памяти сцены недавнего видения. Пожиратели Смерти скоро будут здесь! Вот что заставляло тревожиться. Надо было скрыться, бежать куда угодно. И перед этим предупредить об надвигающейся опасности Дадли: Поттер ненавидел брата, но смерти его вовсе не хотел. Вот только что ему скажут, спустись он сейчас вниз с криком «Слуги Тёмного Лорда уже на пути сюда!» – расхохочутся? Сразу позвонят в психушку? У дяди Вернона номер приюта для пожилых и психически больных висел на видном месте: в нужный момент он или тётя набирали его, угрожая поместить Гарри туда. Дадли, конечно, делать так не будет – но ведь он потом всё им расскажет… Словом, ситуация складывалась безвыходная. Решив про себя «будь что будет», он всё же спрятал при себе палочку и сбежал по лестнице вниз. Гостиная была полна дыма от выкуренного. С полдюжины парней сидели, сдвинув кресла и раскуривая большой кальян, но при виде Гарри разом обернулись. Он подскочил к Дадли, стараясь донести до брата свой страх по возможности убедительнее:
– Нам надо бежать. Дадли! Послушай меня. Это очень важно. Я не говорил тебе, но времена приходят опасные. На меня охотится тёмный маг, и нам нужно спасаться. Это срочно.
Голос его прозвучал с мольбой, а потому показался особенно жалким. Иначе, как взрывом пьяного смеха, его встретить было нельзя.
– Что он несёт, большой Дэ?
– Да он помешанный!
– Он всегда такой, – Дадли брезгливо отпихнул Гарри от себя. Выпад Гарри явно его смутил: не то что бы ему передался страх, но поведение точно показалось подозрительным.
– Ты мне не веришь? Отлично. Тогда я уйду один.
Дадли проводил ему взглядом, потом тяжело поднялся. Нет уж, дать братцу сбежать он не был намерен.
– Эй, не так быстро. Парни, не дайте ему уйти!
Гарри обернулся, скорее рванул к двери, у спел сбежать вниз с крыльца – что ж, тем больнее было падать на посыпанную гравием дорожку. когда его нагнал-таки тот здоровяк и коленом прижал к земле. За его спиной возник и Дадли.
– Куда это ты собрался? Мама не разрешала тебе гулять одному, – издевательски произнёс он. Запрет был совершенной выдумкой, но кого это теперь заботило?
Гарри втащили внутрь, бросили на ковёр, потом отступились. Скоро один вновь отвлекся на пиво, другой – на недокуренный косяк, и Гарри удалось проскользнуть обратно к себе, наверх. Можно было сбежать и со второго этажа, спустившись, к примеру, на крышу гаража из окна в спальне, но окно не давалось. Ручку давно вырвали с корнем, и распахнуть створку не получалось; как назло, даже простое «Алохомора!» применить тут было нельзя, и он озирался, отыскивая путь к отступлению и думая, что же делать. Голова болела, и он рассеянно потирал шрам.
Долго размышлять ему не дали. Прямо за дверью снова послышались шаги и стук. Быстро придвинутый к ней комод и тумба дали ему пару минут передышки, однако недовольные крики не давали сосредоточиться.
– Эй! Тебе никто не разрешал запираться изнутри!
Дверь дрожала под ударами кулаков.
– Открывай немедленно, полоумный, иначе я вынесу её плечом и скажу родителям, что это ты её сломал!
Угроза была действенна: Вернон и Петуния во всем были склонны верить любимому сыночку, а не сумасшедшему приёмышу.
– Не надо. Сейчас открою, – зло ответил Гарри.
За дверью послышалось, как Дадли довольно фыркнул, а его дружки захохотали.
– Шевелись быстрей, – приказал ему он.
– Что тебе нужно?
– Да так, поговорить.
Это произнёс уже другой. Голос был не злобный, скорее, вкрадчивый, но всё равно недобрый, и открывать дверь совершенно расхотелось.
– Так говори – я тебя и отсюда прекрасно слышу, – парировал Гарри.
– Открывай, дебил!
– Нет!
– И что кричишь? – судя по голосу Дадли, он был под кайфом. – Никого нет дома, а мы тебя поздравить хотим. Тебе шестнадцать всё же! Может забудешь того педика, о котором стонешь ночами.
Дверь жалобно скрипнула и распахнулась, да так резко, что оставила в стене вмятину. К Гарри ввалились сразу четверо. Один из них заломил руки Гарри кверху. Что-то хрустнуло и боль разлилась в плече. Он закричал, за что сразу получил под дых. Другой сорвал с Гарри штаны с бельём, обнажая тощие бледные ноги и почти безволосый пах. Не особо большой и аккуратный член в обрамлении редких чёрных волос и поджавшиеся от холода и страха яички вызвали лишь гогот.
– Большой Дэ, теперь понятно, почему он пидорас. Ни одну девку он удовлетворить не сможет.
– Ничего. Сейчас я его удовлетворю.
– Ты шутишь?! У тебя встанет на него?
– Нет, конечно же, нет. Но… Что нибудь придумаю.
И Дадли выставил на стул стеклянную бутылку из-под пива.
– Посмотрим, насколько хорошо его раздолбили?
Компания потянула брыкающегося Гарри. Дадли перехватил его со спины, удерживая здоровущей рукой так, что тот почти задыхался. Двое его друзей, Малькольм и Пирс, широко развели ноги Гарри над стулом с бутылкой и крепко, до синяков и ссадин вцепились в бёдра.
– Сажай его!
– Эй, а смазка? – спросил Пирс.
– А пусть этот пидор знает, для чего ему жопа.
Стеклянное горлышко бутылки коснулось сжавшихся мышц и упёрлось. Тело не пускало, но пьяные дружки Дадли не сдались. Они тянули вниз – и как только горлышко втиснулось внутрь на несколько сантиметров, рванули вниз что есть силы. Неподготовленные ткани лопнули, побежала кровь, что было встречено хохотом:
– А он, похоже, целка.
Несчастного парня начали дёргать вниз всё сильнее, он орал, срывая горло, пытался вырваться, несколько раз терял сознание, но ничего не помогало. Горлышко вошло полностью, а дальше бутылка застопорилась. Его отпустили, позволяя упасть. Живот сжался, но вытужить бутылку не получилось. Дадли прижал её ботинком.
– Давайте загоним её в нутро?!
Предложение было принято на ура, и следующий час каждый пинал дно бутылки. Гарри вздрагивал и вырывался, хотел сбежать, но не позволяла боль – от неё и от крика выворачивало наизнанку. Руки ему связали чьим-то поясом, ноги не слушались сами. Пинки под зад отдавались в животе крутящими спазмами. Как она не разбилась, было непонятно. Только когда живот Гарри раздулся, а бутылка торчала сантиметров на пять из разорванного окровавленного отверстия, они остановились.
– Фу! Всё в дерьме и крови! Я это вынимать не буду, – протянул Пирс.
– Сам управится…
Гарри очнулся через час. Бутылка так и была на месте, а он был заперт в комнате. Штаны на него натянули, во рту был привкус алкоголя. Сесть он не мог, ощущая себя курицей, насаженной на вертел. Застонав, он кое-как стащил штаны и ощупал скользкое от крови стекло. Попытался потащить и задохнулся от боли. Стоило отдышаться и прийти в себя, но боль не давала забыть о случившемся хоть ненадолго. Он потужился и снова попытался. Ничего толком не вышло. Кое-как включив ночник, он поставил между ног кусок разбитого зеркала и зарыдал. Из размочаленного входа торчала бутылка, обрамлённая красноватой плотью. Гарри представил, что с ним сделают Дурсли, закусил губу, потужился и рванул одновременно. Бутылка подалась. Он попробовал снова. За этим последовал заставивший его вздрогнуть от судороги боли толчок, боль и темнота, но широкая часть вышла, правда горлышко было ещё внутри, а часть нежных складочек вывернулась наружу как адский цветок.
Только под утро очнувшийся в жару Гарри вынул бутылку, разорвал старые трусы на прокладку и в раскоряк двинулся вниз. Родственники вернулись. И они были ничуть не рады увиденному разгрому – дружки Дадли не потрудились прибрать за собой, и весь пол был липким от разлитого пива, а по углам валялся мусор – окурки и смятые жестяные банки. Не было ни малейшего сомнения в том, на кого ляжет вся вина. Внизу раздавался хриплый голос сонного Дадли:
– Я ничего не слышал, мам, слишком крепко уснул. Это он всё…
Дадли кивнул на него, и Гарри ощутил на себе ледяной взгляд тёти Петунии, а потом грозный дядюшкин рык:
– Что ты сотворил с нашим домом, тварь?
Он ухватил его за шиворот и потащил за собой: Гарри с трудом хватал воздух. Ему казалось, что удар выбил из него дух и уж точно сломал пару рёбер, поскольку дышать было больно, и даже адская резь в разорванном анусе отступила на миг перед этой острой болью в легких.
– Я тебя научу уму-разуму!
Послышалось его тяжелое сопение: Вернон, как и все чрезмерно толстые люди, страдал одышкой. Гарри слышал, как он нагибается над ним и возится с чем-то. Что-то звякнуло над ухом, и почувствовался хлёсткий удар по заднице. Закричала Петуния (впрочем, отнюдь не для того, чтобы уговорить мужа прекратить избивать пасынка).
– Вернон, не надо, он может вытворить бог знает что!
– Я ему не позволю, – прокряхтел Вернон, заламывая Гарри руку за спину. Затем размахнулся, снова охаживая его ремнем по ягодицам. – Будешь ещё портить ковер и курить в гостиной?
– Я не…
Удар пряжкой ремня по губам заставил вскрикнуть. Его зашвырнули в чулан – тот же самый, что раньше, и заперли. Оставалось порадоваться, что тётю сильнее его состояния волновали испорченные и прожженные в паре мест ковры, а дядя из-за злости не задал вопросов по поводу окровавленного белья и штанов: его сальные шутки стали бы последним, что Поттер хотел бы слышать. Он лег кое-как в позу, которая вызывала меньше всего боли и постарался замереть. Хотелось подохнуть прямо здесь. Хотелось настолько сильно, что ему в кои-то веки было совершенно безразлично, при нём ли его палочка, которую он обычно украдкой проверял.
И не думал он о волшебной палочке в заднем кармане штанов совершенно напрасно.
========== Часть 2 ==========
Потому что именно в этот момент по Тисовой улице шёл высокий мужчина. Каштановые, чуть вьющиеся волосы были подёрнуты сединой, будто бы припорошены снегом. Лицо казалось выбеленным от отсутствия света и воздуха, хотя недавно оно было ещё сероватым. Одет он был в безукоризненный чёрный костюм-тройку, палочка покоилась в потайной кобуре. Пусть он не видел дом номер четыре, но используя обыкновенную бумажную карту, он знал куда идти. Рядом шёл мужчина более странного вида. В дорогой чёрной мантии, с кудрявыми волосами и лицом, изъеденным оспой, из-за чего казалось, что вместо кожи у него кора платана, которая вот-вот начнёт опадать.
– Тони, и всё же, может быть вызвать Лорда?
– Август, к чему нам лишний шум? Твоя задача открыть дверь. Справишься?
– Легко, – Руквуд хохотнул, – защита на стихийной кровной магии? Если мальчишка так уж любит тётку, то будет…
Он хотел сказать сложно, но тут увидел дом.
– А защита-то ведь пала. Похоже, мальчишку здесь не принимают.
Он выдернул палочку, но был перехвачен Антонином.
– Не привлекай внимание. Лучше подумай, как разорвать связь от меток. Белла сошла с ума, да и Кэрроу очень много тянут магии. У Лорда снова вспышки агрессии. Если случится что-нибудь ещё, похожее на то, что было неделю назад, придётся убрать столь нежелательных реципиентов.
– Тони, они же наши друзья.
– Да. Мы ценим их вклад, но они опасны. Нельзя всю нашу борьбу низвести до грязнокровок и маглов. Идём.
Вернон сидел перед телевизором, изредка покрикивая на слишком громко стонавшего парня в чулане. Гарри, хоть и не был высок ростом, но едва здесь поместился. Всё тело болело, к тому же недавно дядька отходил его ремнём и избил кулаками за то, что он устроил пьянку в доме и испортил ковёр в коридоре на втором этаже. Мальчику же казалось, что он задыхается. Всё тело болело, многие ссадины кровили, но хуже того, что между ног всё было липко от крови. Послышался звонок и торопливые шаги тётки, которая походя хлопнула ладонью по двери чулана:
– Попробуй издать только звук и Вернон снова выколотит из тебя всю дурь!
За дверью стоял представительный мужчина, который мог бы сойти за секретаря при каким-нибудь богатом лендлорде в их округе, но всё впечатление портил стоящий за его спиной странный на вид длинноволосый тип.
– Позвольте нам войти? – Тони не улыбнулся, тон его был серьёзен.
– Нет!
– А это был формальный вопрос.
Через секунд тридцать все были в гостиной Дурслей.
– Нам нужен Гарри Поттер.
– А его здесь нет! – рявкнул Вернон. – Шляется где-то со своими дружками.
– Не лги мне, магл! – Руквуд схватился за палочку, но прежде чем успел пустить заклятие, был перехвачен Долоховым.
– Август, не привлекай внимание, просто собери вещи мальчишки, а я пока его найду.
Как охотящийся кот, Долохов двинулся по дому:
– Гарри? Гарри? Игорь-Игорёк, где же ты? Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать.
Гарри даже не испугался, услышав чужой вкрадчивый зов. Боль, голод и отупение довели его до того состояния, когда человеку уже всё равно. Поэтому, когда дверь чулана рывком распахнулась и Долохов рявкнул «Бу!», он даже не вздрогнул, но взвыл, когда его как щенка выволокли за шиворот, сжимая повреждённую руку. Его протащили к выходу: Гарри верно догадался по лицам, что это отнюдь не санитары из клиники для душевнобольных, которых могли вызвать тётя или дядя. А уж когда он увидел второго, который был ему знаком ещё с момента возрождения Темного Лорда…
Руквуд спускался сверху, прихватив с собой кое-что из его вещей, впрочем, совсем немного.
– Август, уходим!
– А маглы?
– Они не донесут. Им всё равно. Так ведь? – и он, вопросительно подняв брови, оглянулся на Дурслей, ошалело глядевших на него вслед.
– Да подавитесь вы им, – выплюнул Вернон и вернулся к просмотру новостей.
– К-кто это был, мама? – опомнился Дадли, когда дверь захлопнулась и настала полная тишина, прерываемая разве что телевизором.
Петуния расплылась в нежной улыбке, оборачиваясь к сыну:
– Не переживай, Дадличек. Наверное, за твоим негодным двоюродным братом пришли-таки из приюта или из школы святого Брутуса. Так ведь, Вернон? Это ты вызвал этих людей?
Но тот был уже полностью поглощен футбольным матчем.
– Не знаю, – отмахнулся он, ответив неопределенно.
– Вот видишь! – назидательно заметила сыну Петуния.
Через пять минут о конфликте забыли безо всякого обливиэйта.
Долохов и Руквуд, две стремительные невидимые глазу магла черные тени пересекали небо, направляясь на север, к резиденции Малфоя, где пребывал с прошлого года воскрешённый Тёмный Лорд. Долохов вызвался сам тащить мальчишку – что ж, рук он не оттянул. Пожиратель смерти принял это за опьянённость счастьем; он и был рад, насколько может быть рада уставшая привыкшая ко всякому злу душа. Долохов был предан Волдеморту и долго ждал случая выказать свою преданность так явно. Быть может, их с Августом и посылали на рискованное задание, но оно оказалось до странности лёгким. Скоро оба стояли на пороге Мэнора с драгоценной ношей на руках.
– Открывай дверь, – осклабился Руквуд навстречу вышедшей встречать его Беллатрикс; та вытаращила глаза и, едва захлопнув ворота, неотрывно шла за ними, словно хищница, следившая за добычей. В любом случае, дело было сделано.
Все трое склонились, входя в тёмный зал и представ перед своим господином. По полу тенью проскользила змея.
– Они выкрали его, лорд, – начала Белла.
Долохов кинул на неё не слишком довольный взгляд, но кивнул:
– Да, мальчишка у нас.
– Что с ним? Надеюсь, ты не додумался убить его? Только оглушил? – спросил тот, кто некогда звался Том Реддл. Слишком уж безвольным и ослабшим выглядело тело, слишком безжизненно свисало оно, и слишком болезненно было искажено лицо. Правда, когда он подошел, то увидел новую прошедшую волной по нему судорогу боли.
– А-а-а, Гарри, мальчик мой, ты наконец здесь.
Мальчик едва мог приоткрыть глаза. Один из низ заплыл от удара. Синяк выглядел уродливо, и потом, от мальчишки отчётливо пахнуло кровью, причем застарелой, запекшейся – это Волдеморт уловил, едва пошевелив узкими чуть дрогнувшими щелями своего плоского носа. Долохов швырнул его лорду под ноги. Гарри упал безвольно, не сопротивляясь, вскрикнул невольно: крик был совершенно животный, страдальческий, непроизвольный. Так кричит человек, уже привыкший кричать и знавший, что крик никого не остановит, и потому не протестующий, а тихий, будто жалоба самому себе. Он бессильно распластался перед подошедшим к нему Волдемортом, не видя его высокой темной фигуры, и разве что бессознательно подтянул ноги к животу из-за вновь скрутившего его спазма.
– Что с ним? Он сопротивлялся? Его кто-то защищал?
– Нет. Защитные чары спали – или стали слишком слабы. Нам никто не помешал. Поблизости там живёт старуха, она сквиб и соглядатай Дамблдора – от неё мы избавились заранее, наложили заклятие забвения. Но в самом доме… Нам никто не мешал.
– Он же живёт с семьей маглов, – вмешался Руквуд.
– Знаю, – сварливо отозвался Волдеморт. – Так он сопротивлялся?
– Кажется, мальчишка еле жив и даже не хочет с нами поговорить, – иронично заметила Белла.
Долохов пожал плечами.
– Мы его нашли в таком состоянии. Похоже, маглы не жалуют своего приёмыша.
– Да, его кто-то крепко избил до нас: вон, он даже не опомнился.
Гарри и впрямь вряд ли осознавал, где сейчас очутился. Волдеморт стоял напротив него, рассматривая распростертое перед собой тело соперника, который казался ему сейчас бессильным и жалким. Потом проговорил: «Вингардиум Левиоса!» – и поднял его повыше, на уровень своих глаз, разглядывая. От него не укрылись ни потёки крови, ни боль, которой скорчившийся мальчишка был пропитан. Его не имело смысла ни пытать, ни допрашивать, он и без того не пережил бы Круциатус, не потеряв сознание и, возможно, разум, уже окончательно.
Такого Том Реддл увидеть не ожидал. Мир магии жестокая штука. Пророчество есть – оно должно быть исполнено. А может, и не должно, – но теперь, разглядывая того, кого притащил Долохов, он понимал, что этот мальчик не равен ему. Он – приютская крыса – живучая и изворотливая, а этот юноша (да не выглядел этот щегол на шестнадцать. Максимум четырнадцать!) в приюте Вула не продержался бы и недели. В петлю бы сам влез. Там правила грубая сила и жестокость. Те, кто связывался с Томом-замухрышкой, потом жалели. И не только магией он мог справляться с врагом. А этот мальчишка не смог постоять за себя… Или не посмел? До Волдеморта доходили кое-какие слухи по поводу наказания, которое последовало на третьем курсе за то, что Гарри сделал невольно с тёткой Мардж – от Драко, конечно, – но, выходит, с тех пор он боялся применить магию даже в защиту? Или хитрая крыса Дамблдор запретил ему, чтобы не выдать себя невольно вспышкой магии? Так или иначе, всё было зря. И сейчас на лорда неосознанно смотрели подёрнутые пеленой страдания мутные зелёные глаза. Лицо было разбито, подростка трясло от боли. И Волдеморт, присмотревшись, отстранился. Опустил тело – медленно, можно было сказать, бережно, если бы он не держал на лице маску равнодушия. Желание убивать пропало, да и по прошествии времени, после всех раздумий Волдеморту стало понятно, что мальчик никакой не воин, а так, жертвенный барашек – не более. Он медленно направился к прибывшим, приподнял бледное лицо за подбородок и заглянул в глаза, читая мысли.
Гарри забился в припадке, сопротивляясь. Сеанс легилеменции ему не понравился – он погружал его в воспоминания. Это было кошмарно и унизительно. Боль и страшная ломота пульсировали во всём его тощем израненном теле. Задница, похоже, искалеченная Дадли, всё ещё кровоточила, но на тёмных застиранных штанах этого не было видно, хотя кровь, пропитавшая бельё, уже и начала подсыхать. Плечо, там где его ухватил Антонин, немело. Губы, разбитые несколько раз, распухли и склеились, глаза были припухшие от слёз, а на щеке красовался синяк, оставленный Верноном. Врали те, кто считал, будто бы на магах хорошо всё заживает. У Гарри долго держались следы, да и болевой порог был слабенький. И сейчас он смирился со своим постыдным концом. Смежил веки, которые и так больно было держать открытыми, и перед глазами всё потемнело, даже омерзительные воспоминания о вчерашнем покинули его. Он увидел мертвенно-серое лицо Волдеморта и узнал, но противиться не смог. Погрузился в блаженную темноту, ожидая небытия смерти, но вместо него… ощутил влажное касание? Лицо холодило от воды. Убийца его родителей пришёл и за ним, только зачем он решил умыть его перед смертью?
Рука, как ни странно, была сильная, чуть мозолистая и осторожная. Нельзя сказать, что заботливая, но боли старалась не причинить. Прохладная вода немного успокаивала. И судорога, вызванная жаром, ушла: возможно, причиной тому было тихо сказанное заклинание обезболивания. Оно было слабым и действовало лишь на время., но сколько облегчения принесло! Гарри мигом почувствовал холод, но теперь он мог стоять, не завывая и не сгибаясь пополам от боли. Наконец его отпустили, холодные серые и вовсе не змеиные как тогда на кладбище, глаза окинули мальчишку, даже ещё не юношу:
