Текст книги "Не бери в голову (СИ)"
Автор книги: Хэленка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
Лиска:
'Я русская. А что?'.
Христаки:
'Я чисто кровный грек я сейчас греческий язык учу'.
– Это – настоящий шедевр! Теперь понятно, почему в русском столько ошибок!
Христаки:
'Дава ты мне вопросы'.
– Какие вопросы? Что мне у тебе спрашивать?
Лиска:
'Может, я не хочу задавать тебе вопросы...'.
– Нет, он не понимает, когда его посылают тактично.
Христаки:
'Тогда я. Дай коме пожалуйста свой номер я звонить не буду'.
Лиска с Миркой захохотали над удивительным образцом мужской логики.
– Он их собирает, – сквозь смех выдавили рыжая.
– Ага, коллекционер, бля!
Лиска:
'Нет'.
Христаки:
'Ладно просто ты симпотичная'.
– Ясно тебе? Я – симпОтичная,– шептала Лиска, находясь на грани очередной истерики.
Лиска:
'Спасибо, конечно, но это – не повод давать тебе мой номер'.
Христаки:
'Не пока ненадо просто у меня бывшая была страшная'.
– Что?! Боже, Мирка, огромное тебе спасибо за этого парня, но больше я не выдержу.
Лиска:
'У тебя все впереди! Но не со мной. Прости, но я не могу с тобой больше общаться. У меня есть парень, и он ужасно ревнивый'.
– Господи, что за херню я написала? Слабоумие заразно, не иначе. Если у меня еще и недержание от смеха начнется, в этом тоже будет виноват твой дружок.
– Ты же повеселилась, правда?
– О, да! Спасибо! – надо показать Дану эту переписку, он, наверняка, будет впечатлен. – Пошли, нам предстоят гонки за Ягой.
– Не предстоят. Я на лестнице подслушала, биология сегодня в четыреста втором. Она когда меня увидела, в лице переменилась, думала, в лягушку превратит.
– Так ты ее такого развлечения лишила! Погоди, погоди, а что это кожа у тебя зеленоватого оттенка?
– Да ну тебя! Сама ты зеленая!
Яга, на самом деле была вне себя и зверствовала, как могла. Устроила опрос, начав его с Мирки, и хотя та ответила тему вполне прилично, завалила рыжую такими вопросами, что даже Леське приходилось задумываться, чтобы найти ответ. В том, что ответов не было в учебнике уж будьте уверены. Поставив десяток двоек, Яга подобрела и начала улыбаться. Из ее кабинета одиннадцатый 'Б' выходил, возмущенно перешептываясь – вслух высказать недовольство не решался никто, себе же дороже.
– Ничего, – утешила подругу Лиска, – сейчас Дине пожалуемся, отведем душу.
Однако, в кабинете Дины не обнаружилось. Ничего странного, в отсутствии классной не было: когда была возможность, она прибегала к началу перемены, чтобы пообщаться со своими подопечными. Но могла, с тем же успехом, отсутствовать весь урок, а потом искать возможность вклинить дополнительный час хоть куда-нибудь. Дина была еще и завучем, так что частенько приходилось куда-нибудь неожиданно срываться или потеряться на несколько часов в кабинете директора, которая считала, что учебными часами можно и пожертвовать.
Прозвенел звонок и в класс вкатился Колобок. Она-то что здесь делает?
– Доброе утро, ребята! – пропела женщина чрезмерно дружелюбно. 'Ребята' напряглись: такой тон не предвещал хорошего. – К сожалению, Дина Васильевна вынуждена была уйти от нас по семейным обстоятельствам, так что вашим классным руководителем буду я, а преподавателя литературы пока ищут. Пока у вас свободный час, мы сможем пообщаться и познакомиться поближе.
Класс гудел, полный недоумения и негодования, не слушая дальнейших сладких речей и рассказов о том, как замечательно они будут 'вместе жить'. Можно подумать, Колобок их всех усыновить решила!
– Лиска! Как это так?! По каким еще семейным обстоятельствам?! – возмущенно зашептала рыжая, пересев к подруге, пока новоявленная наставница, прикрывая глаза от умиления, делилась планами на будущее.
– Подожди, разберемся. Мы сейчас сходим к Алле, она нам все расскажет, как на самом деле было.
Алла была еще одним из немногих адекватных людей в школе. Учительница второго иностранного языка (немецкого) к тому же испытывала определенную приязнь с Лискиной.
Как и ожидалось, Алла рассказала историю, несколько отличающуюся от официальной версии. Кто-то Дину конкретно так подставил перед директором (а она – дама весьма нервная и к истерии склонная, уж это всем известно), та наехала на их классную, ну, и Дина, даром, что нервы крепкие, не выдержала и высказала все, что думает в ответ. В результате, только 'из великой милости и за прошлые заслуги' ей разрешили написать заявление по собственному желанию. И, как любила говорить директриса, незаменимых людей нет (кроме нее самой, естественно). Кстати, по непроверенным данным, подстава была как раз со стороны полной энтузиазма Карины Карапетовны.
Собрались сразу же ехать к Дине домой, но, оказалось, что та поспешила воспользоваться неожиданными выходными и укатила на дачу.
– Вы подождите дергаться, – посоветовала она по телефону, – наша Тамара Михайловна (именно так звали директрису, никаких кличек она не имела, слово 'директриса' со специально выделенными шипящими, было самым подходящим именем для нее) – человек нервный, но отходчивый. Посмотрим недельку, как она будет дальше действовать. Она же мне заявление сразу подписала, даже отрабатывать две недели не пришлось, вряд ли с этим в Департаменте согласятся.
– Ну, да! А нам эту недельку с Кариной что делать?! Если бы вы слышали, как она нас тут облизывала, от ее сахара у нас массовая эпидемия диабета начнется.
– Не начнется, – засмеялась Дина, – перетерпите. Не обращайте на нее внимания, она всегда поговорить любила. И не надо напрашиваться на неприятности, особенно, тебе, Лиска! Ты же знаешь, что тебе понадобится ходатайство, чтобы общежитие получить. Так что сиди, не высовывайся. Я, в любом случае, без работы не останусь, а вам всего три четверти потерпеть и все. Смотри мне!
– Ладно, – нехотя ответила девушка, – я посмотрю. Постараюсь не высовываться.
– А в гости послезавтра приезжайте, я вас ждать буду.
– Хорошо.
Ну, а дальше день закрутился, как обычно: уроки, проверить домашку у мальчишек, сделать свою, проконтролировать, чтобы мать приготовила хоть что-то, и вперед, газетки по ящикам распихивать. Может, воспользоваться предложением Дана и попытаться попасть на какую-нибудь мелкую роль? Тот уж очень настаивал, что Лиску возьмут, очень уж их режиссер любил красивые лица в кадре. Только вот не хотелось быть связанным с Ростовцевым еще и чем-то искусственным... Это уже не говоря о всей ее нежной любви к сериалам.
Упав в свою постель уже поздним вечером, даже, скорее, ночью, Олеся вспомнила, о том, что Дан так ни разу и не позвонил за весь день. Что там не позвонил, даже сообщения не прислал! Не сказать, чтобы она о нем только и думала, день был настолько сумасшедшим, что вот только сейчас и сообразила, но, все равно, было самую чуточку неприятно. Ой, ладно, не позвонил сегодня – позвонит завтра или послезавтра, делов-то! А у нее есть заботы и поважнее!
Глава 11
Дан не появлялся неделю. Не звонил, не присылал сообщений, ни 'Доброе утро!', ни 'Как дела?', ни даже простого смайлика. И Леська не стала. Ну, у нее же должна быть... как там в книгах пишут: 'женская гордость'? Да не в этом дело! Если он не писал, потому что был слишком занят (очень смешно, да?), можно и извиниться. Если потому, что хотел ее за что-то наказать – она сделает вид, что ничего не заметила в отместку. А если потому, что не хотел... что же, она, опять таки сделает вид, что ничего не заметила, и что так и должно было быть, чтобы не так обидно было. К концу недели она запретила себе о нем думать и перестала поминутно заглядывать в телефон в поиске пропущенных звонков.
В школе ситуация ничуть не изменилась, в гости к Дине съездили всей толпой – едва поместились в довольно просторной гостиной. Попили чай, поболтали, на жизнь пожаловались. Дина призналась, что ситуация должна была бы измениться в лучшую для них сторону, если бы не вмешательство Колобка, зубами схватившегося за их класс. И в чем только интерес? Лучшими из лучших они никогда не были. Даже лучшими из худших не были, если быть откровенной до конца.
А Колобок совсем уже на голову села: 'Олесенька, детка, у нас конкурс стихотворений о первой любви, прими, пожалуйста, участие!'. Ну, да! Ей только о любви и писать, первой, но многократной. Нет, написать стихотворение, слащаво-сахарное, чтобы жюри понравилось, оно, конечно, можно, но не по просьбе Колобка. И не выступать потом на сцене, читая его. Ни за что! 'Ну, что ты детка, это же просьба самой Тамары Михайловны! Она хочет, чтобы именно ты приняла участие!'. Тьфу! Зараза! Обложили со всех сторон!
Одна приятная вещь на этой неделе случилась: друзья отца уехали в отпуск и попросили Лесю пожить в их квартире, пока их нет, а в качестве оплаты оставили набитый холодильник. Вот где кайф: одна весь день, никаких дел, никто не отвлекает! Сколько вариантов ЕГЭ она за пару вечеров прорешала, вы не представляете! А в пятницу взялась за это нелегкое дело сразу после школы. Как-то удачно сложилось, что на выходные остались только устные задания и можно было не отвлекаться на домашку. Так что Лиска налила себе огромную кружку чая, накромсала бутербродов, насыпала на блюдце печенья и во всеоружии разместилась за компом. Ближе к вечеру ее телефон зазвонил. Было бы уже неплохо и отвлечься, хотя бы ненадолго, только вот звонили с не определившегося номера, а на такие звонки девушка не отвечала никогда. Когда позвонили в третий раз, она решила изменить своим принципам и ответила.
– Привет, Лисичка! – жизнерадостно поздоровался Ростовцев. Будто и не он исчезал на всю неделю. – Я приехал, я свободен, и сегодня вечеринка в честь окончания первой съемочной недели. Я тебя приглашаю.
– Первый признак звездной болезни – когда человек слишком часто повторяет слово 'Я', – проворчала Леська, стараясь никак не демонстрировать ни свою злость на то, что его так долго не было, ни радость от того, что он, наконец, обнаружился.
– Тебе виднее, ты же будущий специалист по болезням, – хмыкнул Дан. – Так ты придешь?
– Скажешь, куда и когда – приду.
– Через час в гостиницу. Сегодня тепло, решили во дворе расположиться.
– Хорошо. – А что, на самом деле, хорошо: пикник во дворе это вам не поход в ресторан, здесь и простые джинсы со свитером вполне уместны, а для нее это очень даже важно. С ее-то набором нарядной одежды: белая блузочка и черная юбочка. Ну, простите, некуда ей больше наряжаться, кроме каких-нибудь награждений одаренных, а там – самый подходящий выбор одежды. Впрочем, этим летом ее на губернаторский бал обещали отправить, там вечернее платье нужно, так это еще неизвестно, а выпускной, грозно маячивший на горизонте... туда можно и не ходить с чистой совестью. Как-то не особо хочется предстать самой бедной родственницей.
Олеся уложила (ого, до чего дошло, сама от себя не ожидала) волосы и даже подкрасила глаза. Господи! Чего только женщины ради мужчин не делают! Неужели и она на это попалась? Надела джинсы, которые сидели лучше всего, свитер и куртку – все же на дворе далеко не месяц май. Пришла. Суета, куча людей, толкотня, куча спиртного, шум и полное отсутствие Ростовцева. Нет, на вечеринке он был, его там даже было слишком много, только не для нее. Он разговаривал, смеялся, флиртовал, выпивал и так далее, то с одним, то с другим, но к Лиске и не думал приближаться. Более того, стоило только ей направиться в его сторону, он будто от нее бежал. Даже не поздоровался, сволочь!
Олеся поболтала с Игорем, Ромкой и Лизой по очереди, потом обсудила кулинарные вопросы с хозяйкой гостиницы, потом попала под мощный артобстрел какого-то парня лет двадцати пяти, то ли помощника оператора, то ли ассистента режиссера. Разговорчивость Глеба (именно так звали парня) свидетельствовала о том, что тот мог бы с легкостью сценарии писать. Сериалов. Серий так на шестьсот. Он рассказывал какие-то случаи из жизни киноиндустрии, которые, по всей видимости, должны были произвести неизгладимое впечатление на девушку со стороны. И так искусно сочетал правду, вымысел и откровенную ложь, что Леся начала переставать отделять одно от другого. У нее даже голова разболелась.
'Что я вообще здесь делаю?', вдруг пришла первая здравая мысль за весь вечер. 'Если Ростовцев общаться не хочет, то мне все эти его друзья-товарищи совсем по барабану! Смысл торчать здесь и дальше? Я была занята полезным делом, которое могу продолжить, могу фильм интересный посмотреть, могу, в худшем случае, спать лечь! Хотя, почему это в худшем? После общения с Глебом сон необходим, как воздух, чтобы мозг перезагрузить'.
В общем, обсудив сама с собой все за и против (а с хорошим человеком поболтать не грех), Лиска сообщила собеседнику, что направляется 'попудрить носик' и, втихаря, выскочила за калитку забора, огораживающего гостиницу непроницаемой для любопытных глаз двухметровой стеной. Домой и в кроватку на бочок! Никаких больше гулянок! У них есть что отметить, пусть отмечают, а она никаким боком. Было ли ей обидно? Нет. Серьезно, нет. Вот недоумение мучило, это – правда. Конечно, все мы со своими тараканами, но у Ростовцева не тараканы, у него целый выводок ящероподобных мутантов гигантского размера. И как только они в его голове помещаются? Вот почему места для мозга совсем не остается!
Олеся дошла до пятиэтажки, в которой временно жила, поднялась на четвертый этаж, разделась до нижнего белья, отмыла всю сраную косметику (принадлежавшую, кстати, хозяйке квартиры, ну, да мы ей ничего не скажем), и завалилась в кровать. Даже ночнушку надевать не стала: отопление уже включили, а температура за бортом сегодня такая, что большинство представителей мира кино верхнюю одежду не надевали. Эх, хорошо: тихо, уютно, одиноко... А кто сказал, что одиночество – это что-то плохое? Лиска вечно окружена таким количеством людей, что для нее это – редкая, бесценная награда. Она заснула, продолжая размышлять об одиночестве и о том, как долго смогла бы получать от него удовольствие.
Леся проснулась с дико бьющимся сердцем, не в силах понять, откуда взялся липкий страх, но тут мобильный вновь заиграл мелодию вызова, и все стало на свои места. Почему-то ночных звонков девушка боялась до дрожи в коленках.
– Да, – пробормотала она в трубку, молясь, чтобы ничего не случилось, на номер она смотреть и не пыталась: чтобы без линз рассмотреть мелкие цифры, надо было напрячься.
– Ты где? – ее не просто спрашивали, на нее сейчас конкретно наехали!
– В кровати, – честно призналась девушка. Врать, кокетничать, устраивать разборки и так далее не хотелось. Хотелось спать дальше.
– Чьей?!
– Сашиной, – только так она с детства привыкла называть папиного друга, никаких 'дядь' или отчеств.
– Сейчас я тебя найду, оторву тебе голову, а твоему Саше – яйца, – поделился планами Ростовцев.
– Мне голову оторвать ты, конечно, чисто теоретически, можешь, а вот, чтобы оторвать яйца Саше придется попотеть: самолет до Москвы, потом самолет в Испанию. И это только если все документы оформлены.
– Я не понял! Ты не дома?
– Нет.
– Ты одна?
– Нет.
– Черт! С кем ты?!
– С Маклаудом.
– Это еще кто?
– Говорят, кот, но мне кажется, монстр. По размеру больше похож на последнего, – уже растеряв все остатки сна, призналась Лиска.
– Ты что мне голову морочишь?! – возмутился собеседник.
– Это Я тебе морочу голову?! – удивилась девушка. – Ты ничего не попутал?
– Обиделась? – ей показалось, или в его голосе звучит удовлетворение?
– Нет. А ты хотел меня обидеть? В следующий раз – предупреждай, я расскажу, как, сам не догадаешься.
– Скажи, где ты, я приду.
– Обойдешься!
– Значит, обиделась.
– Я не собираюсь таскать мужиков в дом друзей моего отца. Меня не для того здесь оставили.
– Лисичка! Ну, прости меня! Я ужасно соскучился! Я знаю, я – идиот и веду себя по-идиотски. Ты единственная, кто может меня терпеть.
– С чего ты взял, что я могу, а главное – что я хочу тебя терпеть?
– Я знаю, знаю, – с тоской сказал Дан.
– И что же ты знаешь?
– Давай поговорим не по телефону? Я компенсирую свое свинское поведение, правда. Например, помнишь фильм тебя Дина просила сделать, я сделаю... сам.
– Да... ты еще ничего не знаешь... Ладно, все равно уже не засну, приходи на площадку возле детского сада.
– Через десять минут! – обрадовался Ростовцев.
На этот раз Леся долго собираться не стала: больше никакой туши и так далее, этого парня нельзя баловать, ежовые рукавицы – вот что ему необходимо! Через десять, не через десять, но минут через двадцать точно, она подошла к назначенному месту. Дан уныло покачивался на качелях, не отводя взгляда от той дороги, что вела со стороны ее дома.
– Привет, – тихо сказала она, стараясь не пугать парня. Все-таки артисты – люди с тонкой душевной организацией, мало ли что. Ага, тонкой организацией и явными нарушениями в работе мозга, если судить по данному представителю профессии.
Ростовцев резко вскочил, сделал стремительный шаг в ее сторону и вдруг замер, так и не приблизившись. Олеся решила, что идея держаться на расстоянии очень даже неплоха, тоже не стала двигаться навстречу. Стояла, на всякий случай, засунув руки в карманы джинсов (мало ли, куда им захочется рыпнуться) и рассматривала Дана. Он нервничал, это – точно. Неплохо, учитывая то, что он пытался заставить нервничать ее.
– Мне надо тебе кое-что рассказать.
– Нам надо поговорить.
Две фразы прозвучали одновременно и чуть разрядили напряжение.
– Говори! – первой скомандовала Лиска, опускаясь на лавочку. Площадка хорошо просматривалась из окон соседних домов, но слышно не было ничего, это она знала совершенно точно.
– Лисенок, я знаю, я редкий мудак, люди рядом со мной не задерживаются. Все уходят...
– Ну, так...
– Да, потому что я веду себя, как последний уе**к, я все понимаю. Но я не могу по-другому. Не получается. Если человек важен для меня, я начинаю делать гадости...
– Зачем?
– Я не могу остановиться. Уговариваю себя каждый раз и не могу. Наверняка, ты сейчас скажешь, что это – самая тупая отмазка, которую ты слышала, но я расскажу... У меня была няня. Отец немало имел к тому моменту, как я родился, мама посвящала почти все время себе и, чтобы я не сильно мешал, ко мне приставили Зою. Знаешь, когда взрослые не могут справится с детьми, они изобретают всякие штуки, обычно пугают, кто чудовищем под кроватью, кто милицией, кто обещает, что папа придет и накажет. Моя няня была позитивным человеком, точно знала, что детей запугивать нельзя и давила на то, что 'Маме это понравится', 'Мама будет довольна', 'Ты порадуешь маму', ну, и так далее. Это были всякие мелочи, типа доесть кашу, встать вовремя или почистить зубы, и я с готовностью маму радовал. Со временем стал замечать, что она совсем не кажется обрадованной, только отмахивается, но Зоя уверяла, что я не прав... Потом няня стала настаивать, что мне не нужно общаться с моим лучшим другом. И конкретно так настаивать. А я же мелкий совсем был, ходил, мучился, что же делать, мамочка так расстраивается! Потом папа уехал. Его долго не было, мне говорили, что он уехал по делам... он навестил меня и сказал честно, что не будет больше с нами жить, не знаю до сих пор, что там у них произошло. Он привез подарок: огромную железную дорогу с поездами, домиками, человечками, кучей всего. Я был в таком восторге, что даже не особо думал о том, что отец снова уйдет, и я останусь совершенно один, Зоя не в счет, а мама в последнее время слишком редко бывала дома. И вот, стоило нам только остаться с няней вдвоем, как она мне сообщила, что подарок надо вернуть, иначе мама очень сильно огорчится...
– Вернул? – спросила Лиска, когда поняла, что пауза затянулась.
– Да. Ты бы видела выражение лица отца! На следующий день мама сбежала. С тех пор я не боюсь огорчать своих близких. Наоборот, стараюсь это делать время от времени... Глупая история?
– Ужасно глупая! Ты придумал ее только что? – а что, разве они не идеальная пара? Разве она не старается сейчас сделать больно близкому человеку? Ведь она точно знает, что все, что ей рассказал парень – правда, как бы тупо все это ни звучало.
– Да, примерно так, – засмеялся Дан. Все-таки его обидеть очень сложно! – Иди ко мне, я скучал, – Ростовцев потянул руки, пытаясь заключить в объятия и прижать к себе, как можно плотнее.
– Веди себя прилично! Здесь все под наблюдением бабушек, строго блюдущих нравственность. А бабушки при исполнении могут быть очень опасны!
– Пошли! – Лиска не стала спрашивать, куда, сейчас были вопросы, на которые она гораздо сильнее хотела услышать ответ.
– Теперь скажи уже правду, за что ты решил отомстить?
– Ты не звонила! Всю неделю! Даже сообщений не было... почему?
– Ты серьезно?
– Еще как!
– А почему не звонил ты?
– Знаешь, первый день был настолько сумасшедшим, что я физически не мог. Только выпадала свободная минута, и я хватался за телефон, меня звали. А когда вечером весь этот кошмар закончился, я понял, что ты и не пыталась связаться со мной. Это было... неприятно.
– Ростовцев, мы с тобой – пара клинических идиотов, потому что со мной все было примерно так же. Правда, звонить я не собиралась, но с телефона глаз не сводила. Я думала, что ты нашел компанию, гораздо лучше, чем моя, – призналась Олеся.
– Лисичка, я не меняю тех, кто мне дорог. Обычно они бегут от меня.
– Еще бы, с твоими-то развлечениями! Далеко не у всех такие же крепкие нервы, как у меня. А куда это мы идем? – наконец, заметила, что направление движения вовсе не совпадает с ее планами.
– Ко мне.
– Ну, нет! Только не сегодня!
– Так уже завтра! Пожалуйста! Я скучал!
– Думаешь, скажешь: 'Я скучал', и дело в шляпе? Не выйдет. Не пойду я к тебе: там кровать узкая, людей слишком много и вообще.
– Пошли к тебе?
– Нет, я же сказала.
– Черт! Утром снова все на экскурсию едут, придешь?
– Куда экскурсия? Я тоже хочу.
– Серьезно? Между мной и экскурсией ты выберешь последнее?!
– Ага. У тебя есть выбор, Ростовцев: ты идешь спать, я иду спать, а завтра я весь день занимаюсь, или ты идешь спать, я иду спать, завтра мы едем вместе со всеми, а вечером я иду домой и открываю окошко...
– Это ты называешь выбором?!
– А как это называешь ты?
– Шантаж!
– Ну, тоже неплохо. Проводишь меня?
– Приходи завтра к десяти, шантажистка. И паспорт не забудь, экскурсия в Абхазию.
– Я знала, что ты сделаешь правильный выбор!
Глава 12
Когда жизнерадостная, полная энергии Лиска подошла к гостинице, она с удивлением увидела толпу страждущих, вялых, полусонных людей всех возрастов. Ах, ну, да! Она же только не спала, а все остальные еще и пили все
это время. Бедняжки, им еще ехать несколько часов! С другой стороны, кому не повезло больше? Ей, к примеру, эти несколько часов их испарения нюхать придется. Все это – мелочи, учитывая, что за всю свою жизнь она два раза была в Краснодаре, на конкурсах, и один – в Туапсе, на электричку пересаживалась, ничто не сможет ей помешать наслаждаться поездкой! На всякий случай, принюхалась к встретившему ее у ворот Дану, но от того перегаром не несло, будто он и не пил. А впрочем, он и не казался пьяным накануне вечером, разве что эта дурацкая история...
Сегодня Дан вел себя, совершенно не так, как на вечеринке: схватил за руку и больше не отпускал. К ней, кстати, тоже никого не подпускал и вчерашнего ее компаньона так отодвинул в сторонку, что несчастный Глеб язык проглотил и до конца дня так и не пришел в себя. В автобусе народ сразу погрузился в сон, которому не мешала речь экскурсовода. Последнего слушала только Аля и какая-то энергично кивавшая каждые пять минут женщина средних лет. Ростовцев, хоть и не спал, вряд ли что-то слышал, так увлекся перебиранием пальцев Лиски. Похоже, он, и правда, соскучился, вон как смотрит: глаза горят, периодически взгляд почти бессознательным становится. Да... похоже, мысли его все в одном направлении устремились, и это направление очень далеко от достопримечательностей Абхазии.
– Давай, подарю тебе свою фотографию – хоть круглые сутки любуйся! – наконец, разозлилась Олеся. Что за человек?! Его интересует хоть что-то? Кроме себя любимого, конечно и (скорее всего, ненадолго) нее.
– В одних чулках?! – никак не отреагировав на возмущение в ее голосе, умилился Дан.
– Обойдешься! У тебя все мысли в одном направлении?
– Сейчас – да! Потому что ты была злой, немилосердной, жестокой и жадной. Как я могу сейчас думать о чем-то еще?
– Ростовцев! Не дави на жалость! У меня ее нет. Тем более, что ты – крайне неподходящий объект для жалости. Так что, давай, слушай внимательно и запоминай, я потом тебе вопросы буду задавать по пройденному материалу. Тебе интеллектуально развиваться надо.
– Скажи еще, что будешь мои ответы оценивать, – фыркнул Дан.
– Конечно, буду! И, поверь, у меня есть возможность наградить за хорошую успеваемость.
– Лисичка! Ты меня пугаешь!
– Вот и хорошо. Меня нужно бояться, особенно тебе. Не думай, что твои идиотские выходки просто так сойдут тебе с рук. Я еще буду мстить, жестоко и беспощадно. Смотри в окно и внимай!
Ростовцев начал послушно 'внимать', но, видно очень уж удачливый он, гаденыш. Максимум через полчаса экскурсовод сказала, что даст всем возможность 'немного отдохнуть' (хотя куда уж больше, с некоторых сидений даже храп богатырский доносился) и замолчала, пообещав продолжить, как только они пересекут границу. Впрочем, продолжать рассказ, пока они ожидают очереди на таможне, было бы, по меньшей мере, странно.
– Как в школе? – решил перейти на светские темы парень.
– Х... плохо, я хотела сказать. Дину уволили. Впрочем, тебе без разницы, – отмахнулась Лиска. Ожидание всегда выводило ее из себя.
– Почему без разницы? Насколько я понимаю, она тебе помогает.
– Мне, да, но ты ее почти не знаешь.
– Это не имеет значения. Знаешь, друзья моих друзей – мои друзья, или как там. Так что рассказывай все. И вообще, никогда не слышала, что надо делиться своими проблемами, потому что помощь может прийти, откуда никто не ожидал?
Олеся, сначала нехотя, потом все больше и больше увлекаясь, пересказала все, что знала сама.
– Вы-то сами попытались сделать что-нибудь? – внимательно выслушав, спросил сосед.
– Дина сказала ждать и надеяться. Мы сидим, ждем и надеемся.
– А если ничего не изменится?
– Я не знаю, что делать. У меня все упирается в это долбанное ходатайство, а пока я всех не подниму, никто не поднимется. Я сама себе ищу оправдание? – Дан пожал плечами, но опровергать последнюю мысль не стал. – Так эта коза еще и привязалась ко мне со своим конкурсом дебильным! Мне оно надо? Нет, оно надо Колобку и директрисе, а я не хочу делать ничего для них.
– А дальше? Разве не пора было давно определиться, соглашаться тебе или нет? Или ты ждешь, чтобы я успокоил твою совесть? Так успокойся: совесть – понятие эфемерное, никто ее никогда не видел, а вот общага – очень даже материальная вещь. Расслабься, спокойно закончи школу и свали отсюда. Дина без тебя не пропадет, можешь быть уверенна.
– А совесть?
– Я же говорил, никто ее не видел, может, это вообще придуманная штука, может, ее вовсе не существует, – и Дан посмотрел на нее с такой насмешкой, что Лиска даже мурашками вся покрылась. Вот же, психолог-экспериментатор хренов! Говорит всякую ересь, а сам наблюдает, как же она отреагирует.
– Видно будет, – буркнула девушка и прервала беседу, кстати, и паспортный контроль проходить пришло время.
Все размышления на тему: 'быть иль не быть', она постаралась отложить на потом, тем более, что, наконец началась основная часть экскурсии.
Все, что им показывали, было настолько зачаровывающе красивым, что Леся периодически переставала следить за рассказом экскурсовода, ни пасмурная погода, ни чрезмерно настойчивые продавцы вина, меда и всяких сувениров не могли испортить этой красоты. Когда им сказали, что до войны здесь было еще лучше, Олеся не особенно поверила: лучше быть не может!
– Неужели тебе не интересно? – изумленно спросила она Дана, явно не разделявшего ее восторга.
– Интересно. Особенно наблюдать за тобой. Ты реагируешь, как трехлетний ребенок на цирковое представление. У меня появилось желание накопить денег и свозить тебя в Париж.
– Пф! Какая банальность! Я не хочу в Париж.
– Даже не думал, что ты настолько избалована. Куда же ты хочешь?
– Нет, на крайний случай, можно и в Париж, но я хочу в Индию, Норвегию, Италию, Голландию, Китай. Это по мере убывания хотения. Потом я дальше составлю список, когда съезжу во все эти страны, – уверенно заявила Лиска. – Сама съезжу.
– Где же ты деньги возьмешь? – хмыкнул ее собеседник.
– Заработаю, не сомневайся! – на это Дан хмыкнул еще раз.
– Слушай, ну, там Индию, тем более, Голландию я могу понять, но почему Норвегия?
– Там природа очень красивая, хочу увидеть фьорды... Пещеры, – обреченно вздохнула девушка.
– В Норвегии?
– Нет, на нашем маршруте.
– И что не так?
– Не очень люблю замкнутые пространства. Так что, пошли быстрее.
– У тебя железная логика. Можно совсем не ходить.
– Нет уж! Если я чего-то боюсь, я обязательно это сделаю.
– Поэтому ты со мной переспала? – и что он сегодня весь день над ней смеется?
– Не льсти себе, ты не настолько страшный, как пещеры, – тут уже ей стало смешно: в самом деле, он ее никогда не пугал, в отличие от других парней. Наоборот, не смотря на его отстойные выходки, его эгоцентризм и не самый высокий уровень интеллектуального развития, он чем-то притягивал Лиску. А вдруг ей не повезло настолько, что именно Ростовцев – ее вторая половина?! Нет, не может судьба быть настолько жестока с ней. Или может? Не зря же говорят, что и козла полюбить можно. Ох, опять ее мысли в неправильном направлении пошли: какое 'полюбить'? На такие глупости она неспособна!
А в пещерах было вовсе не так страшно, как она думала: залы были слишком большими, так что никакие приступы клаустрофобии ей здесь не грозили.
В город они вернулись только в начале двенадцатого, но никакие намеки на то, что девушка устала, и что уже поздно, не помогли. Обещание пришлось выполнять. Олесе пришлось бежать кормить Маклауда, кстати, он не только ел, он еще и... В общем, за ним еще и убирать надо. И только после этого она пошла домой. Вот это да! Похоже, мама никак не рассчитывала на ее появление – бардак был такой, что Лиска только присвистнула. С матерью разговаривать бесполезно, пришлось провести небольшую воспитательную беседу с мальчишками. Они конечно дети, но не настолько беспомощные, чтобы не справиться с уборкой. Раньше справлялись за милую душу под чутким руководством старшей сестры.
