Текст книги "Нордвуд I. Призрачные нити (СИ)"

Автор книги: Helen Todd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Пролог ==========

В сумрачном городе, в темноте особняка, там где души защищены от проливного дождя и от любых взглядов, он наблюдает из-за занавесок гостиной. Незаметно крутит тонкую металлическую ручку между пальцами, вдыхает прохладный воздух, аромат влаги, который насытил каждый уголок Нордвуда свежестью.

Гроза ничего не предвещает, пока тайны надежно заперты под замок, пока расписанные судьбы ведьмаков спрятаны в элегантном черном блокноте. Его листы пропитаны чернилами, пожелтевшая бумага говорит о возрасте, пятна крови о событиях.

Пока капли воды стекают по стеклу, пока брусчатка блестит, а небо угрюмо нависает над скатными крышами старого города, – он жив.

Он управляет их жизнями.

Он знает больше положенного.

Он помнит прошлое.

И не надеется на будущее.

Для Нордвуда нет правил, нет границ. Он – туман, поглощающий предсказанием души владельцев зеркальных знаков.

========== Глава 1. Нордвуд ==========

Шел дождь. Тяжелые капли воды непрерывно барабанили по шершавой черепичной крыше пансионата. Его серый кирпич был пропитан влагой. Стелился туман. Черная земля покрывалась опавшими иголками. Основание деревьев практически слилось с вязкой и мокрой породой в цельный силуэт, а светлые верхушки терялись в густой кроне. Большие ветки уродливыми сплетениями тянулись ввысь, пытаясь забрать как можно больше воздуха из тумана.

Окраина Нордвуда никогда не славилась хорошей погодой. Близкое расположение к океану нагоняло холод. Эмма привычно куталась в шерстяное пальто. Ее светлые волосы рассыпались по плечам, неаккуратно торчали из-под воротника.

– Может, не сегодня?

Из-за угла здания появился невысокий парень. Его губы расплылись в улыбке, когда он увидел в руках Эммы небольшой ключ.

– Том, ты же знаешь, что правила меня не пугают.

В ответ Маркел лишь цокнул, плотно закрывая за собой калитку. Рыжие волосы ярким пятном выделялись на фоне серых каменных стен, поросших растительностью. Вьющиеся лианы крепко вросли в насыщенный влагой камень. Их неравномерные ветви тянулись ввысь, стараясь захватить как можно больше площади, подчеркивая силуэт здания.

– Чейз, Чейз… Тебе придется взять меня с собой, – Том потуже затянул шарф.

– Мистер Маркел, эта часть пансионата доступна только тем, кто обладает магией. Если не боишься – иди.

Эмма, немного замешкавшись, посмотрела на левое крыло и пошла вдоль корпуса, пытаясь не привлекать внимания. Ее целью был небольшой архив с данными о родителях.

Узкая деревянная дверь давно обветшала, но это лишь видимость. За ржавым замком таилось защитное заклинание. Простое, но не все о нем знали. Эмме удалось случайно услышать разговор директрисы и смотрительницы. Лишь благодаря этому она могла попасть внутрь и остаться незамеченной. Чейз легонько нажала на дверную ручку. Тонкая струя ржавой воды легко коснулась ее кожи, затекая под рукав. Вздрогнув от неприятного ощущения, Эмма прошептала короткое заклинание, после чего раздался щелчок, и дверь отворилась.

– А зачем же тебе ключ тогда? – Том ехидно улыбался, стараясь скрыть свое волнение.

– Чего ты ко мне привязался? Иди куда шел, я сама разберусь.

Чейз зло глянула на Маркела. Ее синие глаза потемнели, приобретая холодный стальной оттенок. Она заправила мешающую прядь за ухо и переступила порог, скрывшись в темноте.

– Потому что смотрительница мне голову оторвет, если ты пропадешь. Я же дежурный! Скажи спасибо, что не сдал. Эмма? Эй!

Но в ответ ничего не последовало. Взволнованный Том несколько секунд собирался с силами, чтобы войти в корпус. До их выпуска оставалось всего ничего. Шесть месяцев – и они, наконец-то, покинут отсыревшие стены закрытого пансионата. Именно поэтому Чейз искала данные о своих родственниках. Отчим от нее отказался после смерти матери, поместив в эту дыру. Ни о ком другом она не знала.

– Эмма? Ты здесь?

– Том, закрой после себя дверь и перестань так громко говорить!

Как только язычок от замка со скрежетом закрылся, Чейз зажгла небольшую свечу. Легкое оранжевое пламя осветило узкий коридор: деревянная вагонка покрылась плесенью; от былой роскоши шелковых обоев остались лишь выцветшие пятна; кое-где просматривался незамысловатый цветочный узор; половицы, покрытые толстым ковром, не шатались, но из-за сырости раздавалось тихое чавканье ботинок. Не оглядываясь назад, Эмма уверенно шла в конец.

Пахло влагой и гуталином. Вязкий запах ассоциировался с черным цветом, которого в этом корпусе было с лихвой. Кое-где виднелась плотная паутина. Том хмурился. Его руки дрожали. Он впервые оказался в столь мрачном и угнетающем месте. Ему казалось, что спертого воздуха не хватит, и вот-вот начнется приступ астмы. Но это было ложное ощущение, как, впрочем, и все, что мерещилось Маркелу в темных углах. Он почти ничего не слышал, кроме пульсирующей крови в своих висках.

– Том, не переживай. Мы уже пришли.

Чейз легко потрепала его волосы и подсветила облезлую золотистую надпись «Архив». На этот раз она достала из кармана украденный ключ и, провернув его несколько раз, попыталась открыть дверь. Та с трудом поддалась. Заржавевшие механизмы протяжно заскрипели, но здесь их не могли услышать.

– Хочешь, ты можешь тоже найти данные о своих родных. Будешь знать немного больше, чем другие, – Эмма, смягчившись, старалась подбодрить Тома.

– Думаешь, они есть?

– Близкие люди есть у всех. Живые или мертвые, но есть.

Маркел вздрогнул, но последовал вдоль стеллажей за Эммой. Несколько рядов были полностью заполнены книгами, и лишь последние две ячейки хранили папки учеников пансионата. Пыльные, покрытые тонкой паутиной. Слегка влажные от воды, вытекающей через деревянную оконную раму. Эмма прошлась пальцем по нескольким корешкам, стирая с них слой грязи. Алберг, Даквэлл, Мэнси, Макквинн, Морган… Чейз.

Дрожащими пальцами она достала свою папку. Плотный картон покорежило, несколько букв поплыло, но все бумаги, хранящиеся внутри, остались целыми.

– Подержишь? Не бойся, с нее воск не капает, это искусственное свечение.

Том послушно взял в руки свечу и поднес ее ближе к бумагам. Первые страницы не сказали ничего нового. Эмма и так знала, что отчим отправил ее в пансионат, едва ей исполнилось двенадцать. Сейчас ведьме было почти восемнадцать. Нервно сглотнув, она пролистала несколько страниц, после чего ее взгляд остановился на желтом листе. Удивительно каллиграфический почерк…

«Элла Чейз, в девичестве Хилл. Погибла двадцать первого октября две тысячи девятого года. Официальная причина смерти: потеря крови. Возле тела была найдена записка: „Урожденная Нордвудом. Погребенная Нордвудом“. Оставила после себя дочь двенадцати лет. Советом было принято стереть память приемному отцу и поместить девочку в закрытый пансионат. Есть способность к магии, слабая ведьма».

– Но все было не так… – Эмма растерянно переглянулась с Маркелом.

В груди защемило. Чейз вспомнила ужасные дни, проведенные с отчимом, бесконечные угрозы, проклятья… Он ненавидел ее, жалел, что мать не избавилась от нежеланного ребенка сразу.

– Думаешь, ее убили?

– Не знаю, Том, не знаю. На остальных листах ничего нового. Какие-то данные о доме, в котором она жила, и ничего, понимаешь, ничего о моих родственниках!

– Может, никого нет? Я думаю, это к лучшему. После выпуска отправишься в свободное плавание…

– Свободное? Очень сомневаюсь. Поищем твоих?

– Нет, ничего не хочу знать. Иногда лучше не знать лишнего. Так легче дышать этим проклятым воздухом – не сдавливает горло.

Из разочарования Эмму выдернул запах гари. Густой, насыщенный. Он мягко проникал в легкие. За окном над верхушками кустов плыли белые клубы.

– Что-то горит! – Маркел в ужасе шарахнулся в сторону двери. – Нам нужно отсюда выйти, поторопись!

Чейз не спешила. Она поставила папку со своей фамилией обратно, после чего вышла из архива и плотно закрыла дверь. Ржавый замок не слушался и заедал, но со второй попытки механизм удалось провернуть.

– Ты с ума сошла? Сколько возишься, нам нужно уходить!

– Том, если бы этот корпус горел, ты бы уже об этом знал. Горим не мы. Может, кто-то не справился с заклинанием огня и случайно поджег поле. Но вряд ли это правда. Пару часов назад за окном шел дождь.

Маркел устало вздохнул, но спорить не стал. Они покинули помещение буквально через пять минут. На улице их встретили грязно-серые клубы едкого дыма, за которыми виднелся полыхающий жилой корпус. Раздавались чьи-то крики. Громкие, холодящие кровь крики. Эмма от страха закрыла уши, стараясь не пропускать звук смерти внутрь себя, но это не помогало.

Перед глазами плавился воздух, размывая силуэт пансионата. Из широких окон вырывалось пламя. В сером угрюмом небе его алые языки терялись в облаках гари. На мокрых листьях виднелись багровые отблески. Поначалу Чейз испуганно шарахнулась, подумав, что это кровь. Деревянные рамы трещали. Масляная краска, сгорая, выбрасывала в воздух едкую вонь эпоксидной смолы. Огонь разрастался внутри помещения, охватывал одну комнату за другой. Все утопало в его смертельных объятиях. Каменные стены покрывались черным налетом. От этого зрелища Эмме стало по-настоящему жутко. Ее знобило. Тело стало неприятно ватным.

Из оцепенения ее вывел Маркел – схватил Чейз за плечо и потащил на задний двор. Движимый страхом, он спотыкался о корни деревьев, но упрямо продолжал путь. Горло пересохло, начался кашель.

– Эй, здесь кто-то есть, я вижу! – Том махал рукой.

За пеленой тумана, смешанного с дымом, послышался строгий голос смотрительницы. Она раздавала команды, призывая к спокойствию. Но ее никто не слушал. Ученики продолжали паниковать, толпились у калитки, не давая друг другу нормально выйти за территорию пансионата.

– Мистер Маркел! Вы здесь? Как хорошо, что вам удалось выбраться!

Старая женщина хлопнула руками, а затем прижала их к груди. Ее морщинистое лицо исказилось в гримасе боли, но через несколько секунд вновь приобрело строгий вид.

– Я больше никого не смогла вывести… Пойдемте, нам нужно уйти подальше. Помогите с детьми!

***

Серые пустые стены: местами потертые, местами засаленные от бесконечных касаний. В помещении царит гнетущая атмосфера. Сухой горячий воздух буквально электризуется.

После пожара прошло двое суток. Том сидел молча. Он склонил голову и периодически тихо вздыхал. Сорок восемь часов они провели в ожидании. Город выделил им временное жилище в местном приюте. В крохотных комнатках еле умещались два человека. Жесткие деревянные кровати с давно прохудившимися матрасами нагоняли необъяснимую тоску и уныние. Здесь никто надолго не задерживался.

Чейз с трудом вспоминала минуты, когда они покидали горящий пансионат. В местной газете писали, что погибло пятнадцать человек, но и Эмма, и Том знали, что их значительно больше. Истошные вопли будили их по ночам и не давали покоя днем. Они, будто заевшая пластинка, постоянно присутствовали в подсознании.

– Детей отдают в семьи. Как думаешь, нам повезет куда-то попасть?

– Мы слишком взрослые, чтобы стать приемными, – Эмма тряхнула головой, и ее светлые волосы закрыли лицо. – Главное, чтобы нас не оставили здесь. Остальное уже мелочи.

Том промолчал. Его тяжелый вздох нарушил повисшую тишину. Пошел дождь.

***

– Мисс Чейз!

– Да, мэм.

Эмма стояла посреди дорого убранного кабинета. Атласные стены отражали желтое свечение лампадок и хрустальной люстры. За столом из массивного красного дерева сидела полная женщина. Ее узкое для таких форм платье подчеркивало необъятную грудь. На дряблой коже висел кулон с гербом города. Его тонкая резьба представляла собой ель с широкими ветвями и букву Н.

– Совет решил, что твое пребывание в другом приюте невозможно, – женщина выдержала паузу, пытаясь уловить реакцию Эммы. – Но в связи с тем, что в этом городе у тебя есть тетка, Морин Хилл, мы помогли оформить ей опекунство, теперь будешь жить у нее.

– Хорошо, мэм, – Чейз послушно опустила голову.

– Эмма, будь осторожна с этой женщиной. Ее репутация неплоха, но пятнадцать лет назад она потеряла сына. После этого развелась с мужем и ведет практически затворнический образ жизни, – пышная дама расписалась на листе бумаги. – Нордвуд не место для юных и чистых птенчиков вроде тебя. На первом этаже тебе отдадут документы.

– Спасибо, мэм, – Чейз внимательно посмотрела на женщину, но та, не обращая ни на что внимания, делала записи.

Как только Эмма коснулась дверной ручки, дама вновь заговорила.

– Я устроила тебя на закрытые занятия в Лэствиль. Пусть твоя магия слаба, но немногим удается ее обуздать. Ищи, птенчик, людей чистых сердцем, – женщина прокашлялась. – Сожженные кости – лишь память о прошлом, которое погребено в рыхлой земле. Не цепляйся за воспоминания, в этой жизни и так хватает боли.

========== Глава 2. Северный туман ==========

Небо, затянутое свинцовыми тучами, нависало над острыми шпилями громоотводов. Четырехэтажное здание приюта буквально склонялось над Эммой. Она крепко прижимала руки к груди. Ее темно-зеленое пальто ярким пятном выделялось среди серой архитектуры пригорода. Тишина. Беззвучие, которое окутывало Чейз, наполняло ее душу тревогой, тоской. Тело знобило. Влага и сырость, присущие Нордвуду, с началом осени вступали в свои права.

– Эмма, стой, куда же ты так спешишь?

Из приюта выбежал Маркел. Его лицо, усыпанное веснушками, раскраснелось от бега. Наспех завязанный шарф, небрежно накинутое на плечи пальто. В руках он держал небольшой конверт.

– Это мой новый адрес, меня переводят в колледж. Говорят, Небель красивый город, – он неловко протянул бумагу.

– Спасибо, я напишу тебе. Том, Том…

Чейз крепко обняла друга и шумно выдохнула. От него пахло крепким кофе, привычным мужским одеколоном с легким хвойным шлейфом и прошлым, которое медленно ускользало из рук. Когда Маркел сжал руки, выдавливая из нее остатки воздуха, нараставшее волнение буквально на несколько секунд ушло. Наступило временное спокойствие. Невесомость, которая тут же сменилась тревогой.

– Автобус ждет, – Том широко улыбнулся. – Эти казенные водители не любят стоять на остановках. Удачи, береги себя!

Эмма заправила волосы за уши. Она чувствовала, что вот-вот в ней что-то сломается, но не знала, как избежать этого. Еще пару секунд Чейз улыбалась из автобуса, а затем мутное, грязное окно застелила пелена дождя. Том остался по ту сторону – холода, влаги и прошлой жизни.

В транспорте было душно. Казалось, что легкие наполнялись водой, а не воздухом. Возле водителя работал шумный обогреватель. Его спираль раскалилась докрасна, но этого не хватало. Испарения захватывали пространство, заставляли потеть окна, за которыми плыли мутные силуэты города. Было немноголюдно. На задних сидениях тихо шепталась влюбленная парочка. Возле окна сидел такой же, как Эмма, парень: потерянный, уставший, встревоженный. Возле него сидела строгая женщина, скорее всего, будущая приемная мать. Чейз была в этом уверена. Она уже видела такие бордовые папки в приюте. Они никогда не сулили ничего хорошего.

Ехать пришлось около часа. Автобус медленно притормозил у остановки на окраине города. Влажный воздух моросящей пеленой окутывал близлежащий лес. Сердце взволнованно билось, руки дрожали от холода…

Нордвуд – забытая точка на карте Англии, находящаяся вдали от больших городов и курортов. Тихий, по-лондонски дождливый полуостров, бережно окруженный с западной стороны скалами и густым лесом. Город встретил ее спокойствием и плотным туманом.

Невысокий силуэт выбивался из атмосферы пустынных улиц, устланных брусчаткой, и послевоенных построек, покрытых подтеками от постоянной влаги и туманов. Эмма достала из кармана карту. На тонкой бумаге был небрежно нарисован маршрут. Чейз была благодарна секретарше за помощь, но это не особо облегчило задачу. Ведьма долго бродила в поиске своего нового дома. Для нее этот город, окутанный туманом, казался до боли знакомым, угнетающим и мрачным. Он был таким же, как ее приют: старым и угрюмым, в нем витала магия. Ее вязкие нити тянулись вдоль улиц. Черные, скользкие, с редкими голубыми прожилками.

Новым жилищем Эммы оказался узкий двухэтажный дом, зажатый меж двух широких особняков. Он выглядел приличнее, нежели постройки на окраине Нордвуда. Кирпич, двухскатная крыша из темно-серой черепицы, новое крыльцо из соснового бруса. Было видно, что здание ухожено, и хозяева заботятся о его состоянии. Рука уже потянулась к звонку, расположенному на металлическом заборе, но решительности не хватило. Вздохнув, девушка собралась с силами и нажала на кнопку.

Тишина. Казалось, ничего не происходило, все замерло в ожидании. Чейз чувствовала тяжесть. Ее терзали сомнения и тягучее, насыщенное ощущение неизбежности. Несколько томительных минут ожидания – и дверь дома приоткрылась. Навстречу вышла тетушка Морин. Высокая худая женщина куталась в пальто. Ее тонкие пальцы крепко сжимали шершавую ткань, а растрепанные волосы придавали облику несколько безумный вид.

– Эмма, я так рада, что ты добралась ко мне. Прости, что не смогла тебя забрать: у нас выбило электричество, а я так не хотела, чтобы ты приехала в холодный и просыревший дом, пришлось топить старый камин, – сухие худощавые руки тетушки крепко сжали плечи племянницы. Морин пахла лавандой и медом.

– Ничего, все в порядке, – Чейз натянуто улыбнулась, в ее голове роились тревожные мысли.

– Чего же мы стоим? Заходи в дом.

Эмма, прежде чем переступить порог, оглянулась. Пустой двор с высохшей травой, ящик для почты… и бесконечная тоска. Ей был пропитан каждый сантиметр земли. Магические нити обрывались, как только начинался забор. Выжженное магическое поле. Пустота.

Внутри все выглядело иначе: светлые занавески придавали помещению легкости и воздушности; деревянный пол приятно скрипел под ногами; везде витал аромат высушенных трав, висящих пучками на стене небольшой гостиной. Чувствовались уют и забота. Но что-то внутри по-прежнему заставляло Чейз настораживаться.

– О, Эмма, – Морин взяла племянницу за плечо. Ее зеленые глаза смотрели понимающе и сочувственно. – Я так рада тебе, так рада! Я так устала жить одна… Ты бы только знала, как это тяжело!

Тетушка повесила свое пальто и широко улыбнулась. Ее взгляд заблестел от навернувшихся слез, но Морин тут же взяла себя в руки.

– Пойдем, я покажу твою комнату, а затем поужинаем. Я приготовила панкейки с грушами, – мягкий голос вырвал Эмму из раздумий, и она отправилась за тетушкой на второй этаж. – Не раскладывай вещи, просто брось их и спускайся на кухню.

– Да, хорошо. Спасибо!

Комната оказалась достаточно просторной. Письменный стол со встроенной тумбой, напротив которого расположилась кровать; шкаф под стенкой и большое окно с легкими полупрозрачными занавесками и плотными шторами. Остальное пространство пустовало. Темные обои придавали помещению угрюмости, а небольшая люстра с колышущейся от ветра подвесной лампой навевала легкий страх.

Эмма раздвинула шторы и подошла к подоконнику. За стеклом виднелись небольшой участок и лес. Сырые хвойные деревья угрюмой стеной нависали над забором. Лишь яркие пожелтевшие листья вносили разнообразие в этот пейзаж, придавая ему осенней теплоты. Где-то в душе ведьма смирилась с общей обстановкой. Несмотря ни на что, она впервые за этот год чувствовала себя на своем месте, в своей тарелке – чувствовала магию. Ощущала, как ее тонкие нити легко касаются кожи, проникают внутрь, наполняют ее силой.

Чейз поспешно бросила вещи на кровать. Ее мутило от прилива энергии. В приюте о магии почти не рассказывали. Это были закрытые уроки для избранных, во время них занудный мистер Альберт, которому, как казалось Эмме, было давно за девяносто, рассказывал основы владения силой. Из не всегда связного бормотания узнать удавалось немного, но этого оказалось достаточно, чтобы пользоваться ей на бытовом уровне. Главное правило ведьмаков заключалось в грамотном распределении энергии, ведь сила была у каждого своя. Эмме, в отличие от ее одноклассника Роберта, не повезло: магии в ней почти не было.

Чейз достала из кармана небольшой камень-амулет и положила его под подушку. Теперь можно спуститься к тетушке.

Пухлые и сочные панкейки лежали красивой горкой на большой тарелке. Запах свежей выпечки возвращал в детство.

– Кушай, чего на них смотришь? Наверное, весь день не ела, так что не стесняйся, фигуре не повредит, – Морин широко и добродушно улыбнулась и продолжила готовить ужин.

– Да. Спасибо, – Эмма положила себе один из самых пышных панкейков и полила его сиропом.

Красная, с мякотью клубники жидкость красиво растекалась по горячему тесту. Желудок сводило. День голодовки ему точно не понравился. Уплетая за обе щеки вкусную еду, девушка с интересом разглядывала занавески и соседский дом.

Трехэтажное здание из бордового кирпича выглядело мрачным и угрюмым. Строгие архитектурные формы подчеркивались различными деталями: острыми шпилями на крыльце, ступенями из темного мрамора, черным кружевным тюлем, через который виднелись плотные шторы винного цвета. Дом располагался напротив. Пятнадцати метров хватало, чтобы разглядеть силуэт в окне второго этажа. Из-за усиливающегося дождя очертания плыли, но, несмотря на это, от незнакомца веяло холодом. Эмма невольно отвернулась, чтобы не чувствовать, не ощущать этот колючий, пробирающий мороз.

– Деточка, не смотри туда… Иначе твоя магия утонет в непроглядной тьме, – Морин цокнула, сложив руки на груди. – Семья Брэйден принесла в наш дом столько горя…

Чейз еще раз взглянула в сторону особняка. В окне уже никого не было, лишь бордовые занавески колыхались, давая знать, что их недавно задвинули.

– Старое рано или поздно становится новым. Милая, я дала слово твоей матери, что уберегу тебя от этой судьбы, – тетушка дрожащей рукой теребила крохотную брошь на своей груди. – Вот уже двести лет как наследницы рода Хилл гибнут, едва связавшись с этой семейкой. Их род проклят. Навеки проклят Нордвудом. Помяни мое слово, когда-то ты примешь неверное решение, которое будет стоить тебе если не жизни, то точно благополучной судьбы. Но, как ни крути, ты должна искупить свой долг…

Ведьма с ужасом отодвинулась от приближающейся тетушки. Ее взгляд горел каким-то безумием, которое в один момент потухло, будто ничего и не было.

– Эмма, я видела у тебя в руке странный камушек… Выбрось его, эти амулеты притягивают лишнее. А теперь отправляйся спать, дорогая. Завтра посмотришь город, я расскажу тебе немного о твоих способностях, погадаем. В приюте-то о магии вряд ли много рассказывали. И… не бери дурного в голову, – Морин задумчиво водила пальцем по столу. – Спи, спокойной ночи!

***

Щелчок, еще один, еще… Свет в комнате так и не включился. Легким движением руки Чейз зажгла большую свечу, стоящую возле кровати. Ее пламя вспыхнуло, наполняя крохотную комнату мягким желтым свечением. Из приоткрытого окна тянуло холодом. Эмма закрыла его на защелку и достала из сумки теплый свитер. Хоть тетушка и подкидывала дрова в камин, верхний этаж все еще не успел прогреться.

Дрожащими пальцами девушка достала из-под подушки амулет. Небольшой лунный камень вселял временное успокоение, но ровно до этой секунды. Полупрозрачный оберег наполнился смолью. Она плескалась в нем, пыталась выбраться наружу, извивалась, стараясь растечься по всей поверхности. Запястье неприятно обожгло. От испуга Эмма выронила амулет на пол, но было поздно. Он стал таким, как прежде: мутно-белым и слегка теплым. Чейз хотела вскрикнуть, но ничего не произошло. Звук застыл. Ее никто не услышит.

Задыхаясь от страха, ведьма закрыла глаза. Она читала простенькое заклинание защиты, которое нашла в потрепанной магической книге, когда еще была в приюте. Паника постепенно отступала. Легкая защитная пелена окутала комнату, придала ей временный уют. Мнимое спокойствие.

Все еще дрожа от переполняющих эмоций, Эмма сильно зажмурила глаза, прежде чем посмотреть на свое запястье. Ей не хватало силы воли взглянуть на последствия своей неосторожности сразу. Хотелось сделать это резко. По телу расплывалась неуверенность, томящее чувство безысходности. Не хватало сил открыть глаза, но при этом не оставалось самообладания ждать. Распахнув глаза, Чейз выдохнула.

На бледной коже красовалась прописная буква W*. Мягкие каллиграфические завитушки слегка жгли кожу, но это пустяки. Больше всего Эмма боялась увидеть метку сглаза или проклятия. Витиеватые буквы не входили в перечень опасных знаков. По крайней мере, в книгах они не значились. Чейз не чувствовала слабости, вокруг узора не образовались темные прожилки. Значит, все в порядке, если происходящее можно назвать порядком.

***

Крик. Звонкий, женский крик давил на уши, заставляя сжаться, закрыть уши руками, но Эмма не могла ничего сделать. Ее не было в этой комнате, она не могла шевелиться. Она – зритель. Немой, беспомощный наблюдатель.

В небольшой комнате лежал светловолосый мальчик. Его белые волосы перепачкались в крови, слиплись. Чейз попыталась закрыть глаза, но тщетно. Она по-прежнему видела хрупкое изрезанное тельце. Глубокие раны, из которых все еще сочилась кровь. По коже побежали мурашки. Голубые глаза застыли. На секунду ведьме показалось, что она уже видела этот холодный, безжизненный взгляд. Внутри бурлили адреналин и страх. Она вновь и вновь слышала прерывающиеся женские всхлипы, которые иногда переходили в крик отчаяния.

Когда в комнату вошла шатающаяся Морин, Эмма ужаснулась. Ей казалось, что сердце вот-вот разорвется от страха. Тетушка выглядела молодо. Русые волосы еще не тронула седина, но все такие же худощавые руки тянулись к погибшему ребенку. Белый фартук, испачканный кровью, растрепанная прическа, безумный взгляд заплаканных глаз. Казалось, что тетушка вновь потеряет рассудок, но женщина без колебаний взяла в руки крохотное тельце и крепко прижала к груди.

– Ничего, мое солнышко, ничего, мы скоро встретимся. Все там встретимся.

От пустого взгляда болотных глаз Эмму передернуло. Еще секунда – и она проснулась.

Оконная защелка слетела, открыв окно. По серому небу было невозможно понять, утро ли сейчас или день, но это было неважно. Чейз плотнее укуталась в свитер, стараясь согреться. Ее мокрые руки дрожали, пальцы не слушались. Сон… Просто плохой сон…

***

– О, деточка, снились кошмары? Ничего, на новых местах так всегда, – Морин готовила лазанью. – Нальешь себе чаю? А то руки заняты… Было холодно спать?

– Ничего, все в порядке, спасибо, – Эмма натянуто улыбнулась.

– Не торопись уходить, побудь тут, – тетушка одарила племянницу широкой улыбкой. – На столе книга, почитай, пока я готовлю, а чуть позже погадаем.

На столе лежал толстый том. У книги не было названия, вместо него – лишь три фазы луны, нарисованные на обложке. Старый переплет с хрустом открылся – видимо, к старому фолианту давно никто не прикасался. Толстые страницы хранили истории, записанные от руки. Увлеченно читая, девушка погрузилась в жизнь Нордвуда пару десятилетий назад.

Морин вымыла руки и поспешила досыпать трав в заварку: несколько листов мяты и чабреца; дрожащим пальцем постучала по маленькой стеклянной баночке, из которой упала пара синих капель. Тетушка нервно обернулась и поспешила спрятать зелье в карман.

– Выпей чаю, сейчас чуть-чуть погадаем. Вас учили этому в приюте? – тетушка достала с верхней полки карты. – В Нордвуде у каждого есть свой дар. Мой – знахарство и предсказания. Что бы ты хотела спросить у карт?

– А можно не произносить вопрос? – Эмма встревоженно оторвалась от книги.

– Конечно, просто закрой глаза и задай его мысленно. Я пока разложу карты.

Нависла тишина. Чейз послушно выполнила просьбу. У нее было много вопросов и переживаний, но больше всего девушку волновало другое: действительно ли Нордвуд – то место, в котором ей стоит оставаться?

– Ох, твой расклад… Предначертанного судьбой не изменить, – Морин цокнула. – Карта дома… Твоя карта дома – судьба. Не знаю, как это истолковать, давай посмотрим, что там у тебя с картой любви. Открывай глаза, уже можно смотреть.

Легкий свет лампы неприятно резал глаза, заставляя щуриться. Тетушка сосредоточенно изучала расклад. Ее растрепанные волосы выглядели смешно и несуразно. Но главное она уже сказала.

– Ох, деточка, твое предсказание не слишком приятное… «Не бойся своей любви, бойся чужой: она способна испепелить твою душу», – Морин помотала головой. – Чтоб только Брэйдены не были здесь завязаны. Твоя мать от них уже пострадала – не думаю, что и тебя затронет. Проклятие проявляется не на всех… Но будь осторожна! Хорошая моя, наверное, я тебя замучила своей компанией. Пройдись, посмотри город, а я съезжу на рынок, пока он не закрылся.

***

Серый, покрытый туманом город окутывал Эмму утренней прохладой. Новое место встречало ее привычным прибрежным климатом и устаревшими домами. Здания из серого, слегка облезшего кирпича сливались с близлежащими скалами. Казалось, что дома были построены очень давно. Настолько, что сложно предположить, сколько в них сменилось поколений. Каждый оттенок здания совпадал с чем-то окружающим. Это выглядело захватывающе. Гармония – мрачная, влажная, строгая и таинственная.

Внизу улицы стелилась дымка. Тетушка рассказывала, что время от времени город покрывает белая пелена. Северный туман: густой, непроглядный, предвещающий перемены, вселяющий тревогу и страх тем, кто боится, и дающий надежду тем, кто ждет. Ступая, Эмма не чувствовала никаких прикосновений, но густая масса двигалась, рассеиваясь ближе к телу. Еще полсотни метров – и девушка увидела океан. У нее перехватило дух. Под ногами был последний кусочек почвы, за которым виднелся невысокий склон. Том точно хотел бы тут оказаться. Он всегда любил воду, ее безграничные просторы, глубину, силу. В груди неприятно защемило. Чейз тосковала, скучала по беззаботным дням в приюте. Но прошлое – это всего лишь наши воспоминания. Ими нельзя жить. Живя прошлым, ты убиваешь себя настоящего.

В груди разливалось чувство тревоги. Что-то заставляло уйти с берега, поторопиться покинуть это место. Эмма нерешительно направилась в сторону первых невысоких домов. Голова неприятно кружилась. Ей вновь мерещились вьющиеся нити магии. На этот раз они были кроваво-бордовыми. Тонкие, слабые, они едва не прервались на повороте. Между собой их соединили черные полосы темной магии.

Чейз шла вдоль узкой улицы. На скользкой брусчатке виднелись небольшие капли крови. Но больше всего девушку беспокоило легкое покалывание на запястье. Знак переливался легким алым свечением. От него исходило тепло, растекающееся по всей руке. Оно притупляло чувство волнения. Страх невидим, именно поэтому его сложно преодолеть.

За углом показалась небольшая площадь. Ее окружали трехэтажные дома, меж которых шли узкие улицы. Эмма невольно вскрикнула. Справа от нее, прижавшись к дому, стоял юноша – высокий, светловолосый. Развевающееся пальто обнажало свободную футболку, перепачканную бордовыми пятнами. С руки медленно стекала кровь.