Текст книги "Эссенция пустоты"
Автор книги: Хелег Харт
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
– Так что случилось в замке?
– А ничего. Не увидели мы того замка. Фарик зафрахтовал корабль от Расторума до Белого Камня, погрузили на него всё добро и поплыли. А через несколько дней, двадцать первого апреля, попали в шторм. Посудина была не чета пиратским кораблям, да и капитан попался тютя… То, что вытворял Селах при тебе, тому щеглу и не снилось. Короче, нас опрокинуло, а потом ещё и корпус развалился на части. Меня смыло за борт. Как не утонула, до сих пор удивляюсь. Наверное, родилась в рубашке, потому что все остальные, судя по всему, не выплыли. Вцепилась в обломок обшивки и проболталась в море четыре дня. От жажды начала понемногу пить морскую воду. И вот, когда я уже совсем приготовилась копыта отбросить, на горизонте показался корабль.
– Пираты?
– Да. Вытащили меня из воды полуживую. Пожрать дали, отпоили нормальной водой. В капитанах у них ходил Шехт, один из благородных пиратов. Ну, как сказать, благородных. Сволочь редкостная, но всегда следовал своему кодексу, за что его и уважали. Меня бы там сразу по кругу пустили, если бы он не запретил. На берег, говорит, сойдёте, и потом что хотите с ней делайте. Я, услыхав это, тут же решила, что живой не дамся. Нашла обломок ножа и спрятала в одежде. Конечно, не спас бы он меня, но тут мне опять повезло. Правой рукой Шехта оказался Кривой, тот самый дядька-сабельщик, про которого я тебе говорила. Всё ходил, смотрел на меня так пристально, я думаю – небось, тоже примеряется, с какой стороны мне юбку задерёт. Оказалось, лицо моё ему показалось знакомым. Вот уж не ожидала, что меня спасут пиратские корни! Кривой водил дружбу с моим папашей, и даже маманю знавал. За день до окончания плавания он ко мне подошёл и прямо спросил: «Э, не родственница ли ты Галки?» Галка – это погремуха моего любимого батюшки. «Ну и что, если так?» – говорю, а сама железку под рубахой стиснула покрепче. Тот опытным глазом сразу понял, что у меня за характер. «Вся в отца» – говорит. Тут-то он мне и рассказал про то, каким славным малым был мой папаша. И план спасения предложил. Я подумала, посомневалась и согласилась. И не зря. Кривой засунул меня в бочку, закидал сверху рыбой, а сам ночью сбросил что-то в воду и заорал: «Э, девчонка в воду сиганула!» Все бросились смотреть и искать, да только что там ночью разглядишь! Плюнули. А я всё это время в бочке сижу, наслаждаюсь ароматом. Долго сидела, все мысли успела передумать, волновалась, как бы не раскрыли. Но всё прошло гладко – Кривой сам меня катил от причала, а потом выпустил в укромном уголке и назначил встречу через день.
– Ты везучая.
– В чём-то да, а в чём-то нет, – Хелия пожала плечами. – Судьбинушка частенько швыряет меня на край пропасти, но от самой пропасти каждый раз спасает. Как будто на краю мне самое место.
Рэн задумался над словами пиратки и понял, что она права. Многие люди, включая Хелию, не столько живут, сколько выживают, а выживание – это и есть тот самый край, на котором рано или поздно оказывается каждый. И постепенно привыкая к близости пропасти, человек уже не может жить вдали от неё. Уже это может объяснить выбор девушки стать пиратом. её не пугает мысль, что сегодня она жива и здорова, а завтра может погибнуть. Она привыкла к этому и поэтому вряд ли строит далёкие планы. Ей ничего не стоило бросить пиратство и ввязаться в смертельно опасную авантюру с двумя незнакомцами…
– У Кривого была халупа на окраине города, там он и сказал его дождаться. Пришёл, как и обещал, на следующий день, пьяный вдрызг, и сразу спать завалился. Они, как водится, пропили с командой весь вечер и ночь. А когда проспался, предложил мне остаться у него дома, пока он в плаваниях. «Всё равно, – говорит, – тут не живу». Ну, я и осталась. Лучше вариантов не было. Это благодаря Кривому я придумала себе новое имя. У него особенность была, ну, знаешь, постоянно экать, перед тем как что-нибудь сказать. «Э, Хелия!» – так он меня обычно звал. Так что когда я обрезала волосы и стала косить под парня, имя само собой придумалось. Кривой, когда я ему всё это выложила, только посмотрел на меня с насмешкой и ничего не сказал.
Через пару недель он снова уплыл. Вернулся через три месяца и, не пробыв дома и двух дней, снова ушёл в море. И так продолжалось два с лишним года. Я жила нормально, мало-помалу устроилась. Работала то там, то сям, на жратву хватало. Даже немного хату отремонтировала. Ко мне стали девчонки клеиться! И смешно, и горько. Приходилось изворачиваться, каких я оправданий только не придумывала! Поначалу дико было, а потом привыкла.
– Неужто к парням совсем не тянуло?
– Тянуло, куда от природы денешься. Но после нескольких неудачных начинаний пришлось с этими делами завязывать. Поняла, что это не моё. К тому времени я уже и двигаться научилась правильно, и голос выработала, чтоб больше был на мужской похож. Да мне и стараться-то особо не пришлось – с детства же с одними мальчишками дело имела. Словом, сменила я пол. А потом, когда Кривой насовсем вернулся, ещё и драться выучилась.
– Насовсем?
– Да. Шехт вместе со своим кораблём пошёл ко дну во время войны за акватории. Тогда пираты северного побережья целый год хлестались с южными. Кривой еле выжил. Пару месяцев просидел на необитаемом острове, пока его какой-то торгаш не подобрал. Северные проиграли тогда подчистую. Селах же был из южных… Короче, не плавал больше мой благодетель. Всё про какую-то клятву в пьяном бреду бормотал. Вернулся, когда мне почти восемнадцать исполнилось, и больше не уплывал.
Хелия чуть заметно улыбнулась каким-то своим воспоминаниям и продолжила:
– Чудной был мужик. Сварливый, как дед, но когда доходило до чего серьёзного, тут же становился чутким и хитрым. Одного у него было не отнять – ничего никому не обещал, но коли дал слово, то держал. Сидел дома, потихоньку пропивал нажитое – а нажил он немало за все года грабежей – и со мной возился, как с маленькой, учил уму-разуму. Но тут тоже беда. Жил-то он на суше, да душа его в море осталась. Ты бы видел, как он смотрел вдаль, сидя на пирсе с бутылкой. Столько тоски я в жизни ни у одного человека в глазах не видала … Как-то раз он сказал: «Слышь, зовёт, как сирена. А я бы и рад, хоть сейчас на дно…» А сам плавно шёл на дно бутылки. Любил он море, понимаешь. Всей душой любил. И мне от него эта любовь передалась. Да и как иначе, если на него смотришь, и слезы на глаза наворачиваются? Я всё старалась понять: что же его так влечёт туда? Но не могла, пока сама не вышла в море. Он мне сказал: «Плыви, на меня не смотри. Ты чёртовых клятв не давала». Я и уплыла, – голос Хелии наполнился мечтательными нотками. – Сначала с одним капитаном, потом с другим. Каждый раз наёмником. Пришлось мне и с Пархатом поплавать, кстати. Захлестнула меня вся эта лихая жизнь, прямо как солёные волны захлёстывают палубу. Даже то, что приходится плавать с толпой кровожадных мужиков, не может испортить впечатление, со всей честностью тебе говорю. Да и чуть что – я без колебаний хватаюсь за сабли. Мало кто умеет так с оружием обращаться, как Кривой, а он меня хорошенько вышколил. Там, на корабле, посреди моря, жизнь простая и вольная. На берегу такого нигде не встретишь. Ни один пират, никогда и ни за что не променяет скрип мачты на скрип лопаты… Хотя, ты вряд ли поймёшь.
Пиратка замолчала, и охотник не стал с ней спорить. Ему казалось, что он понимает, но не верил, что способен понять.
– И вот, два года назад, – продолжала Хелия, – возвращаюсь я в свой дом, а он пуст. Кривого нигде не видать. Обошла все его любимые кабаки – и там его нет. Только знакомые рыбаки мне рассказали, что к чему. На город с моря налетел шторм, а мой дядька, набравшись и никого не слушая, прыгнул в чью-то лодку с косым парусом и погрёб прочь от берега, навстречу ветру. Обломки той лодки нашли наутро, а самого Кривого не нашли и через месяц. Отмучился пират. Забрало его горячо любимое море к себе. Слишком уж долго они друг по другу тосковали.
Снова только треск костра и шум ветра; после рассказа Хелии Рэн почти чувствовал в воздухе запах соли, а в шелесте травы ему слышался плеск волн. Нет, ему всё равно не понять. Он даже не понимает, что в действительности означает слово «тоска». В языке пуэри ему нет аналога. Должно быть, это понятие настолько человеческое, что понять его может только человек. Что же это за чувство, отнимающее душевный покой? И каким сильным оно должно быть, чтобы заставить человека хотя бы на несколько минут, но освободиться от него? Ценой собственной жизни. Это и не боль, и не злоба, но нечто другое, чего пуэри не мог постичь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
