Текст книги "Сердце Змеи (СИ)"

Автор книги: Hat-n-Grasses

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Пролог ==========

За столом установилось молчание. Тихонько потрескивали в большом очаге толстые сосновые поленья. Где-то под полом шуршала мышь.

Геральт смотрел перед собой, подперев рукой заросший белой щетиной подбородок. В середине стола лежал позабытый бурдюк с паршивым вином. Лицо Ламберта не выражало ничего – частая реакция любого ведьмака и почти любого мужчины на то, что действительно важно.

Эта история была страшной, глупой, несправедливой – и одновременно с этим такой обыденной и правдивой. Наверное, у каждого из них были такие в запасе – но только Эскель умел их рассказывать.

Весемир закашлялся, достал из-за пазухи трубочку и стал набивать её табаком. Старик очень сдал в последнее время, но они не хотели ему об этом говорить. Кажется, он и сам это понимал.

Старый ведьмак похлопал Эскеля по плечу.

– Добро, сынок, – сказал он, – добро. Бывает такое, да.

Тягучее молчание снова повисло в старой столовой. Геральту хотелось прервать его.

– У меня тоже есть, – сказал он.

– Такая же? – спросил Ламберт.

– Ну…

– Давай не надо вот этого вот, – поморщился младший, – одной хватило, я тебя уверяю.

– Сам тогда рассказывай, раз такой умный. Весёлую хочешь? Давай весёлую. Ну?

Ламберт замолчал.

– Не вспоминается, – сказал он, наконец, со вздохом, – мда.

– Рассказывай, Геральт, – подмигнул Весемир, – сам знаешь, зима на то и дана. Если что грызёт – рассказывай. Легчает.

Геральт встряхнул головой, пробежал рукой по волосам, убирая их назад и заправляя за уши, потянулся.

– Да не то, чтобы грызёт, давно это было. Тогда я только первые годы, как выехал на большак…

========== Часть 1 ==========

Мягкий, похожий на муку песок струйкой высыпался из сжатой ладони и стёк по тонкой льняной ткани штанины. Молодой паренёк, явно измученный жарой, сидел в тени скалы, замотанный в светлое тряпьё. Из-под неряшливо повязанного тюрбана торчали белые волосы.

– Геральт. Геральт!

– А? – растерянно откликнулся паренёк, тупо глядя на горку песка, под которым уже наполовину была погребена его нога.

– Ты опять не слушаешь!

Он поднял мутные глаза на раздосадованного собеседника. Иссечённый шрамами мужчина в роскошном красно-белом тюрбане буравил его взглядом ярко-жёлтых кошачьих глаз.

– Извините, мастер Герт, – сказал, потупившись, Геральт, – очень жарко.

– Ничего, скоро станет полегче, – смягчился его наставник, – кстати, как по-зеррикански «извините»?

– МегхбАрдт?

– Нет, мЕхбардт. МегхбАрдт – это «дети».

Геральт обречённо вздохнул.

– Повтори.

– Мегхбардт, – он послушался.

– Нет, там не такой звук. Мехбардт. Мехбардт. Повтори ещё.

– Мехбархт?

– Нет, теперь первый звук правильно, а второй нет.

– Да как это вообще можно выучить? – пожаловался молодой ведьмак, – все эти звуки одинаковые, я даже услышать разницу не могу, не то, что сказать.

– Слушай, я попал в Зерриканию примерно в твоём возрасте и выучил. Да, не самый лёгкий язык, но постарайся, пожалуйста. Скажи «Меня зовут Геральт».

– Ар Геральт каригх.

– «Как ваше имя?»

– Каранэ ари са?

– «Как найти мастера Герта?»

– Мастер Герт ахшотхи…

– Это «когда».

Геральт задумался. Дурацкое слово никак не шло ему в голову.

– Ну, ахшотхи – когда, каранэ – «как» про название, а «как» про способ – это аг…

Геральт молчал.

– Ну, аг… – терпеливо подсказывал ему мастер.

– Не помню, – пробормотал ученик.

– Ну, «аганэ». Мастер Герт аганэ эпхинда са?

– Я ни-ког-да это не выучу.

Мастер Герт уже набрал было воздуха в грудь, чтобы обрушить на парня очередную порцию зерриканских конструкций, но к ним приблизился ещё один ведьмак одетый в серые одежды. Поверх закрывавшей грудь рубахи он носил лёгкий ламеллярный доспех, на котором огнём горел медальон с львиной головой и перевязь, утыканная рядами сверкающих в лучах солнца склянок.

– Кончай мучать своего страдальца, Герт, – усмехнулся он, – скоро выдвигаемся.

Герт ответил на зерриканском. Ведьмак, охранявший караван – Геральт знал, что его звали Маасагахэльт, – добродушно рассмеялся и похлопал мастера Герта по плечу. Тот встал и они пошли куда-то туда, где отдыхали верблюды – по мнению Геральта, потрясающе неприятные твари.

Они пахли отвратительно, постоянно что-то жевали мягкими слюнявыми губами и оранжевыми от налёта зубами, да ещё и плюнуть могли. Любимую лошадь Геральта, Плотву, пришлось оставить в Каэр Морхене, вместе с Ламбертом и мастером Весемиром. Он провёл несколько недель, третируя Ламберта и заставляя ухаживать за Плотвичкой так, как следует – иначе, если верить жутким клятвам, на которые молодой ведьмак не скупился, Ламберта ожидала незавидная участь, включающая в себя как минимум пару дюжин разнообразных зверских пыток.

Мастер Герт всегда нравился Геральту. Он выглядел как самый крутой ведьмак на свете. Мастер Герт носил сияющую серебряными шипами куртку, кожа его была светло-оливковой и на ней всегда были видны очень живописные шрамы. Руки мастера были испещрены затейливыми татуировками, которые рассказывали истории самых эпичных его подвигов. В Каэр Морхене он бывал редко, но неизменно привозил ворох потрясающих историй, диковинные специи и обжигающий, ни на что не похожий напиток, после которого иногда получалось выдохнуть пламя.

А самое главное, у мастера Герта на виске была татуировка дракона. И ещё он пел песни, как заправский бард. Половину волос он брил острым кинжалом и после опаливал настоящим огнём знака Игни, а вторая половина была заплетена в хитроумный узор из косичек. И, в отличие от всех остальных, мастер Герт был весёлым.

Нет, самое главное было то, что у них с Геральтом были похожие имена. Эскель завидовал ему смертной завистью. Они оба хотели быть похожи на мастера Герта, и Эскель даже как-то раз пытался заплести такие же косички, но только скатал свои волосы в дикий колтун, который потом обрил налысо мастер Весемир.

Очарование таяло с каждым уроком зерриканского. Геральт искренне гордился тем, что уже три года провёл на большаке и убил двадцать эндриаг, две бруксы, без счёта пустодомок и полуденниц и даже одну небольшую виверну. После этого мастер Герт пригласил его – не Эскеля! – поехать с ним в Зерриканию.

Сейчас, переходя пустыню Корат и зубря грамматику от рассвета до заката, он начинал чувствовать в этом всём подвох. Мастер Герт пугал его тем, что в Зеррикании говорят на Всеобщем настолько же редко, насколько в Королевствах говорят на зерриканском. Это звучало логично, но мастер Мааса прекрасно говорил на Всеобщем. На это мастер Герт отвечал, что, прибывая в новую страну, нужно проявлять уважение к её языку и людям. В ответ на доводы Геральта, что тот вовсе не собирается кричать на главной площади города, что зерриканский – самый ужасный язык мира, мастер Герт обычно просил его повторить спряжение глагола «быть».

На этом мозг Геральта говорил, что вбитая в него преимущественно физическим путём Старшая Речь – это предел языков, которые он может освоить, и юный ведьмак отключался от мира живых.

– Ге-ера-альт! – донёсся до него крик.

– Иду!

Он поднялся, осыпая со штанов водопады шелковистого песка, и побежал туда, куда его звали. Дневная жара начинала спадать и дикий красный диск жестокого солнца клонился к закату. Волнистые барханы абрикосового цвета тянулись до самого горизонта – пейзаж, который не менялся вот уже который день, пока они путешествовали от колодца к колодцу.

Мастер грузил последние мешки на верблюда. Многочисленные путники занимались тем же самым или уже поднимали своих животных на ноги. Рядом с Геральтом огромный верблюд, понукаемый цоканьем темнокожей женщины, распрямил мозолистые колени и поплёлся прочь, лениво жуя жвачку.

Мастер Герт хлопнул по седлу.

– Хватит ворон ловить, садись.

– А не надо что-то ещё… – растерянно начал Геральт. Мастер махнул рукой и подогнал его.

– Не надо, я вижу, что тяжело тебе с непривычки. Садись-садись.

Геральт взобрался на своего верблюда и цокнул языком. Ничего не произошло. Гнусная скотина издевалась над ним – на цоканье мастера она поднялась сразу же.

– Ничего, научишься, – он ободряюще похлопал ученика по ноге и сел на своего верблюда.

Караван выстраивался в линию. Тени верблюдов шли по волнистым барханам на длинных, похожих на иглы ногах, а на сиреневом небе уже взошёл яркий месяц. Даже он был здесь не таким, как на Севере, и будто бы валялся на спине рогами вверх.

– Мастер Герт?

– А?

– А расскажите про драконов.

– Давай расскажу на зерриканском, а ты попробуешь понять?

– Ну мастер Герт…

– Вот увидишь, через пару дней скажешь мне спасибо.

Непонятные, диковинные бусины слов с цоканьем и напевностью падали в тёплый песок остывающей пустыни. Под потемневшим небом с рассыпанной по нему алмазной крошкой звёзд разворачивались золотые крылья, изгибались чешуйчатые шеи и древняя речь эхом тысяч голосов гремела в головах тех, кто был достоин приблизиться к ящерам. Зерриканцы называли их просто Великие, Арейта, и имя это было выше чем то, которым называли Королеву.

Верблюды мягко ступали по шелковистому песку. Под южным небом послышался чей-то протяжный напев. Геральт осознал, что уже понимает слова – не все, но общий смысл истории он улавливал.

Вглядываясь в бархатную темноту, он ловил отзвуки легенд и не мог дождаться, когда же увидит воочию край, откуда они родом.

========== Часть 2 ==========

К концу седьмого дня пути барханы стали огненными, а затем постепенно сменились твёрдой оранжевой землёй, в трещинах которой зеленели яркие колючие кусты. Верблюд Геральта то и дело самовольно отделялся от каравана и жевал эти колючки, полностью игнорируя понукания наездника.

Это место называлось Красные Пустоши и здесь уже дышалось легче, чем на Сковородке, как называли пустыню местные. Они проехали несколько временных городов, где собирались караванщики и торговцы. Сумбурные лагеря были полны рёвом скота и запахами готовящейся походной еды и специй. Люди сновали туда-сюда и тащили на себе огромные тюки, ковры, кувшины с маслом, мёдом и финиковым сиропом. Никто не задерживался здесь – пастухи мигрировали со стадами туда, где сейчас шёл дождь, торговцы организовывались в караваны и искали сопровождение.

Здесь их покинул мастер Мааса, а мастеру Герту и Геральту приходилось отбиваться от купцов, желающих нанять их для перехода через Корат. Хоть за время их путешествия их никто и не побеспокоил, мастер Мааса говорил, что песчаные львы и мантихоры попадаются на каждом шагу. Первые были особенно опасны – это были никакие не львы, а огромные жуки, зарывавшиеся в песок и ждущие свою жертву.

К величайшему облегчению Геральта, в лагерях они сменили поганых верблюдов на резвых тонконогих лошадок с лебяжьими шеями и нежными ноздрями – те стоили целое состояние, но мастер Герт был другом барышника и помогал ему перегнать лошадок в столицу, где их купили для королевского двора.

Лошадки летели по плоской, выжженной солнцем равнине, как изогнутые тени, почти не касаясь копытами земли. Ход их был мягок и они не утомлялись даже проскакав галопом полдня кряду. Два ведьмака неслись через пустоши, с упоением растворяясь в скорости и ветре – сердце Геральта замирало от восторга. К тому же мастер Герт, не меньше его увлечённый скачкой, больше не мучал его изучением языка, а это дорогого стоило.

Город Эккаради-ацхе, столица Зеррикании, в один момент будто бы вырос из-под земли. Построенный в ущелье, по дну которого текла благодатная река, город тянулся вверх террасами, на каждой из которых торчало по зубу крепости из оранжевого кирпича. Крепости, квадратные, некрасивые, смотрели на них слепыми крошечными окнами и рядом с ними по выщипанной траве ходили стада коров и коз. Здесь дикая скачка замедлилась и скоро они оказались в центре города.

Здесь окно к окну стояли оранжевые дома из того же кирпича, что и крепости, будто вылепленные великаном из местной земли. Зерриканцы с кожей всех оттенков коричневого и оливкового цветов ходили по улицам, держась в тени, или сидели на циновках у прохладных тёмных провалов дверей, пили чай из крошечных стаканчиков и курили длинные ароматные трубки. На каждом углу играли в непонятную игру – для неё нужна была пятиугольная доска и разноцветные круглые фишки, падавшие в углубления.

Они перекусили в местной таверне – на обед были тонкие лепёшки, приправленные солёным творогом и каким-то сладковатым запечённым корнем. После этого пили чай из таких же крошечных стаканчиков – терпкий, сладковатый, с каким-то неведомым травяным привкусом.

– Ну как, нравится? – спросил мастер Герт.

– Ага, – кивнул Геральт, посасывая тягучую сладкую жидкость, – мы снимем комнату у трактирщика?

– У этого барыги? – рассмеялся ведьмак, – еда у него что надо, но в трактирах снимают комнаты только приезжие. Ты допил?

– Ага.

– Тогда пойдём.

Оставив коней на платной конюшне, они отправились просто гулять по городу. Некоторые люди узнавали мастера Герта и приглашали к себе домой, другие косились на него, как на приезжего, но тут же оттаивали, увидев татуировку дракона и услышав, что он говорит по-зеррикански.

Впрочем, чаще всего мастера Герта даже поначалу не замечали. Все без исключения пялились на Геральта с его белоснежной кожей и волосами, чем его очень смущали. Люди в Королевствах, заметив ведьмака, скорей старались отвести взгляд – здесь же его неприкрыто разглядывали, будто экзотического зверька.

Они выпили ещё чаю. И финикового вина. В одном из домов Геральта угостили сладостями, кусочками чего-то тягучего, похожими одновременно на сливки и орехи. Ничего вкуснее он в жизни не ел. Потом они выпили ещё чаю.

Зерриканские фразы «меня зовут Геральт», «я с Севера» и «спасибо большое за ваше гостеприимство» теперь отскакивали от зубов. Тёмные, улыбчивые люди будто расцветали, услышав исковерканную родную речь из уст странного светлокожего паренька, демонстрировали белые зубы и пытались сунуть каких-то вкусностей ему в карман.

Жильё для них нашлось в первом же месте – люди готовы были отдать им комнату с циновками на первом этаже дома, но мастер Герт поблагодарил и отказался. Так же он отказался и от следующих предложений жилья.

– Мастер Герт, – растерянно дёрнул его на улице Геральт, – почему мы не остаёмся у этих людей?

– Ты разве не видишь, что им будет неудобно? – удивился мастер, – в Зеррикании никогда не отказывают путнику. Это страна странников – люди путешествуют вместе с дождями. Но ты не должен стеснять хозяина. Понял, Геральт?

– Ага.

– И не бери сладости, пожалуйста.

– Почему? Они дорогие?

– Нет, – мастер Герт слегка смутился, – сладости для детей. Они думают, что ты мой сын и обращаются с тобой, как с ребёнком.

Пристыжённый, Геральт резко потянул носом воздух. Мастер рассмеялся.

– Я им объяснял, что ты просто не знаешь обычая, – сказал он, – они сказали, что пусть тогда это будет тебе на свадьбу, раз ты уже в белом. На свадьбе тоже едят сладости. И носят белое.

В итоге жильё, устроившее мастера Герта, нашлось в доме огромной женщины, тёмная кожа которой была испещрена татуировками и шрамами. Она была одета в шафранового цвета одежды, лежала на ложе из подушек и ковров и курила длинную трубку. Клубы душистого сизого дыма плыли по полутьме комнаты.

– Ты охотник на чудовищ, мальчик? – спросила она по-зеррикански, выдыхая очередную порцию дыма.

– Да, – ответил Геральт.

– Когда-то и я была великой охотницей, – с мечтательной интонацией большой кошки улыбнулась женщина, – когда-то давно. Веришь мне, мальчик?

Геральт окинул взглядом её грузную, заплывшую жиром фигуру, расплывшиеся татуировки, пробивающиеся на верхней губе усики. Он кивнул, но выражение его лица говорило само за себя. Женщина рассмеялась гулким, грудным смехом.

– Видишь, Герт, он уже и не верит, что когда-то я была величайшей охотницей. Стальная пантера, так меня звали.

– Вы были великолепны, госпожа Сарахи, – поклонился мастер Герт, – эта женщина, Геральт, была главой элитного отряда воинов. Когда моя великая зерриканская любовь прогнала меня со своего порога, госпожа Сарахи дала мне работу.

– Тяжёлые годы были тогда, Герт, – глаза старой воительницы заволокло пеленой воспоминаний, – великая сушь.

– Да, великая сушь.

Они помолчали. Госпожа Сарахи кликнула мальчика слугу. Тот примчался и почтительно опустил голову перед матриархом. Она отдала ему приказ подать ключи от небольшой принадлежавшей ей квартирки, которую намеревалась отдать в пользование ведьмакам.

– Поговорим об оплате, Герт, – сказала она, – я хочу шестьсот дихарм в месяц.

– Госпожа Сарахи, мы ведь только приехали, – с искоркой во взгляде ответил мастер Герт, – не больше трёхсот.

– Что же ты такое говоришь, Герт, мальчик? Конечно, шестьсот – это адекватная цена за такую квартиру, но я готова уступить всего пятьдесят дихарм и ни одной хорой больше.

– Посмотри на мальчика, Сарахи! – воскликнул ведьмак, – ты знаешь, что мы должны показать ему Эккаради-ацхе и его гостеприимство. Может, я смог бы наскрести ещё восемьдесят дихарм и отдать тебе триста восемьдесят, но не больше.

– Восемьдесят! Что это за цифра такая? Ты прожил в Земле Пламени тридцать лет, но видят Великие, так и не научился торговаться! Пятьсот пятьдесят для такого дурака – и точка!

– Сарахи, имей же совесть! Ты сдираешь с меня кожу заживо, женщина, а я даже не змея. Не могу я дать тебе больше четырёх сотен дихарм, и ничего поделать с этим не могу.

– Значит, уезжаешь с земель Великих на пять лет, а потом приходишь к старой Сарахи и тянешь, тянешь из неё каждый дихарм, как яйца из кота? Я бы ещё готова была отдать тебе эту квартиру за пятьсот, но не за четыре сотни!

– Четыреста, Сарахи, я действительно не могу больше. Кто знает, будут ли заказы, кто знает, помнят ли здесь ещё Герта с Севера?

– Я старая женщина, Герт с Севера, и у меня даже нет больше моей работы и моего верного меча. После того, как меня ранила мантихора, я ушла на покой и доживаю свои дни в этом тёмном подвале. Неужели ты не дашь мне пять сотен за то, что, как ты прекрасно знаешь, стоит того? Там будет комната для тебя, комната для твоего мальчика и хорошая, действительно хорошая оружейная.

– Четыреста пятьдесят! – торжественно возгласил мастер Герт, – четыреста пятьдесят – и ни хорой больше!

– Ни хоры больше и не надо! – госпожа Сарахи смачно плюнула на руку и протянула её ведьмаку. Тот с хлопком пожал её.

Геральт смотрел на это глазами полными ужаса и непонимания, но ему хватало ума молчать. Наконец, выйдя на улицу, где уже спала самая дикая жара, он обеспокоенно спросил:

– Как же так, мастер Герт? Зачем вы торговались? Разве это не стеснило эту женщину?

Мастер Герт рассмеялся, подбросил в воздух ключи и снова поймал их.

– Я бы оскорбил её до глубины души, если бы не торговался. Никогда не соглашайся на первую цену, торгуйся до соплей, Геральт. Не торговаться здесь – хуже, чем плюнуть человеку в рожу.

Они оказались рядом с домом, в отличие от остальных покрытым белой извёсткой и с ярко-синими дверями и окнами. Госпожа Сарахи была из провинции Хаари, где дома красили именно так, и принесла эту традицию в глубину страны. Мастер Герт повернул ключ и впустил ученика в прохладную гостиную, покрытую белоснежными хаарскими коврами и цветными гобеленами из игл дикобраза.

– Обживайся, – сказал он, отсчитывая монеты из кошеля, – я отправляюсь отдавать лошадей, навещать тех друзей, к которым не следует вести тебя, и искать нам заказы. Завтра с утра зайди к госпоже Сарахи и отдай ей деньги, да купи действительно хорошего финикового вина. Продавцу скажи, что это от мастера Герта для госпожи Сарахи – и тогда скорей меня сожрёт мантихора, чем он обдурит тебя. И торгуйся.

– Я не умею, – ответил Геральт.

– Я неясно выразился? Торгуйся. Учись. Тут дело не в деньгах, а в общении.

Геральт кисло улыбнулся. Торговаться он не умел и не любил, а на рынках всегда терялся и уходил не с тем, что изначально хотел купить. Мастер Герт, наконец, закончил считать деньги и плюхнул на низкий столик два мешочка – большой для квартирной хозяйки и маленький – для бытовых расходов.

– Вернусь к завтрашнему вечеру, – сказал он, – по крайней мере, постараюсь. Будь молодцом, никуда не лезь, с кем-нибудь познакомься.

Геральт уже лежал на мягком белом ковре с лаконичным узором из крестов.

– И ботинки снимай на коврах, – бросил ему мастер, – всё, я ушёл.

Дверь затворилась, но Геральт остался лежать, так и не сняв ботинки. От порядков выжженной солнцем страны, где люди были настолько же суровы и жестоки, насколько и гостеприимны, голова шла кругом. Слова диковинного языка скакали в голове, как юркие крысы. От впечатлений рябило в глазах.

По крайней мере, на ковре было мягко, а в доме госпожи Сарахи – свежо, прохладно и пахло чем-то вроде кедровой смолы. Это успокаивало и убаюкивало после долгой дороги и целого дня новых открытий – и молодой ведьмак сам не заметил, как заснул.

========== Часть 3 ==========

Разноцветный шатёр на улице ревел громом барабанов и звоном цимбал. Языки пламени в латунных чашах лизали темноту южной ночи, а посреди площадки сидел удивительный человек – заклинатель змей. Был он совсем низенького росточка, с большим носом и тощими, похожими на палки ногами и руками, на которых под дряблой кожей перекатывались маленькие яблочки мышц. Человек играл на флейте и три змеи зачарованно поднимались из холщовых мешков ему навстречу.

Геральт сосал пальмовое пиво – самое дешёвое и самое поганое пойло, которое пили тут все, и смотрел на змей, но то и дело оглядывался на стайку зерриканок, откровенно буравивших его глазами. За соседним столом их было три – одна вёрткая, смешливая и с шельмами в глазах, другая высокая, серьёзная и с двумя саблями за спиной, и третья – типичная красотка в расписных платках с нашитыми на них крошечными зеркальцами. Смешливая и красотка пялились на Геральта и хихикали, а серьёзная их осаживала. Наконец, смешливая резко ответила что-то своей подруге-надзирательнице, встала из-за стола, уверенно подошла к столику, за которым сидел Геральт, и уселась напротив, уставившись на него широко распахнутыми глазами.

– Привет, ты говоришь по-зеррикански? – спросила она.

– Да, так себе, – ответил ведьмак и добавил уже отточенную фразу, – меня зовут Геральт.

– Набихи, – девушка улыбнулась, – у тебя глаза Великого, Геральт.

– Очень приятно познакомиться, Набихи. Спасибо за гостеприимство!

Девушка захихикала и обернулась на своих подружек. Те помахали ей. Геральт понял, что сказал что-то не то – наверное, фраза была, как из учебника, – и попытался исправить положение.

– Я охочусь на чудовищ, – заявил он.

– Я тоже, – к ним подошла суровая зерриканка, – меня зовут Кайалилианра. Кайя.

– Очень приятно познакомиться, Кайалилианра, – принял вызов Геральт.

Зерриканки переглянулись и уважительно закивали. Набихи подалась вперёд и провела пальцем по тоненькому шраму на подбородке Геральта.

– А откуда у тебя этот шрам? – мурлыкнула она, сверкнув глазами.

Геральт сглотнул и нежно взял её за руку. Этот шрам он получил, грохнувшись с прогнившей крыши курятника в Каэр Морхене, когда ему было лет десять, но сей факт не должен был достичь прекрасных ушек хитрой, похожей на мангуста зерриканки.

– Я убил куролиска, – гордо сказал он, глядя ей в глаза.

Кайя с усмешкой сказала что-то про призраков, смысла чего Геральт не уловил. Набихи обиженно посмотрела на неё и шутливо толкнула в бок.

Щуплый заклинатель закончил своё выступление, собрал змей в мешок и отошёл в сторонку. Группа бравых ребят вытащила из-под себя стулья, оказавшиеся барабанами разных калибров, и зарядила бодрую мелодию, при этом ей подпевая. Мотив был заразительным и будто бы уносил все невзгоды, заставлял забыть обо всём, кроме ритма, жары и огней в лампадах.

– Пойдём танцевать!

Набихи потянула его за руку туда, где гремела музыка и кто-то уже вовсю отплясывал. Геральт не умел танцевать, но ритм увлекал его, тёмные тела в цветных одеждах мелькали меж языков пламени, певцы выводили голосами песню без слов, но полную жизни и сердца. Он сам не заметил, как начал подпевать, отстукивая ритм, сходясь и расходясь с юркой Набихи, с другими девушками и парнями.

Пока барабаны гремели, пока песня воем дикого радостного зверя уносилась в тёмное небо, они все были единым целом. Запахи разгорячённых тел, ощущение чужих сплетённых в косицы волос на его лице, пятная блестяще-шоколадного и шуршащего цветного, огонь, иногда едва не опаляющий и без того пылающую кожу.

Наконец, музыка стихла и Геральт остановился. Набихи тяжело дышала, в глазах её сверкали радостные искры. Другие танцоры обступили его и смотрели во все глаза, но в этом не было обычной настороженности или неприязни, как бывало дома. Этих людей просто привлекала необычная внешность. Они его не боялись. Они его не ненавидели. Они…хотели узнать его поближе?

Люди вокруг него загалдели, задавая вопросы и что-то рассказывая так быстро и произнося все фразы с такими акцентами, что у ведьмака не было ни единого шанса сориентироваться. Он только дико и виновато озирался по сторонам, переводя взгляд с одного на другого. Парень, чёрный, как ночь и лысый, как коленка, выскочил перед Геральтом и показал сначал на свои глаза, потом на его.

– Сердце Змеи! Сердце Змеи! – закричал он.

Толпа загалдела, соглашаясь.

– Ведьмак. Охотник. Монстры, – сказал Геральт, используя все доступные ему знания зерриканского и тоже показывая на свои глаза.

– Сердце Змеи! – закивал лысый парень и снова растворился в толпе.

Геральт подумал было, что оживление людей закончилось, но скоро люди зашумели с того конца, куда убежал лысый, и стали расступаться. Он нёс в руке извивающуюся змею, держа её за голову. Кто-то поставил перед Геральтом пенёк, откуда-то взялся тесак. Лысый положил змею на пенёк, рубанул её голову и подставил стакан под струю брызнувшей из шевелящегося ещё тела крови. Кровь разбавили каким-то крепким алкоголем.

Толпа захлопала, скандируя «Сердце Змеи» и топая ногами. Парень с улыбкой протянул Геральту стакан. Тот окинул взглядом окружающих, взял стакан и залпом выпил.

Жуткая обжигающая горечь спустилась по пищеводу, как язык пламени, забив абсолютно все рецепторы. Это было похоже на любой из ведьмачьих эликсиров и при этом совершенно не похоже ни на что. Геральт почувствовал, как у него краснеют глаза, и едва не закашлялся.

Он уронил стакан на землю, медленно моргая и хватая горлом воздух. Люди взревели и захлопали.

– Сердце Змеи! Сердце Змеи!

Геральт открыл глаза. Лысый парень всё ещё был здесь и протягивал ему окровавленные руки. На них лежал какой-то шевелящийся сгусток.

Сердце змеи.

Парень показал на Геральта, потом на свой рот. Ведьмак потрогал пальцем сердце. Оно было очень горячим и ещё билось, выбрасывая крошечные капли крови.

Он протянул ладонь и сердце упало на неё. Потом поднёс ладонь ко рту и глотнул.

Струйки крови стекали из уголков его губ и несколько капелек попало на растрёпанные белые волосы. Кто-то хлопнул его по спине – ощущение было такое, будто ударили лопатой – и Геральта чуть не вывернуло. Кто-то рассмеялся, но с другой стороны донеслись одиночные возгласы негодования.

Ведьмак обернулся, вытирая окровавленные губы рукавом рубахи. Перед ним стоял смуглый поджарый парень с подведёнными миндалевидными глазами. Несмотря на жару, он был затянут в чешуйчатую шипастую кожу, а на голове носил алую повязку.

У парня на виске была такая же татуировка дракона, как у мастера Герта.

– Молодец, удержал, – сказал он и хлопнул Геральта по спине ещё раз.

Дурно пахнущая смесь алкоголя, крови и пальмового пива хлынула на песок. Люди вокруг неодобрительно загудели. Недолго думая, Геральт распрямился и зарядил обидчику в нос резким ударом снизу. Раздался оглушительный хруст.

Завязалась драка. Получивший поначалу преимущество Геральт быстро понял, что несмотря на все ведьмачьи акробатические увёртки, его противник дрался лучше. К тому же, вряд ли он уступал Геральту в ловкости. Двое его спутников, одетых так же, не участвовали в потасовке и просто стояли рядом. Желающих поддержать почему-то не нашлось – народ относился к «драконам» максимально почтительно.

Уложив Геральта отдохнуть, главный из них – тот, что начал драку, – встал перед толпой и что-то сердито выкрикнул. Потом поднял с земли изуродованное тело змеи и бросил в людей. Кто-то, на кого оно приземлилось, взвизгнул и заизвивался. Глядя на происходящее начинающим заплывать глазом, Геральт понял, что скорее всего, они недовольны убийством змеи. Но почему?

Люди начинали расходиться, недовольно гомоня. Под шатрами остались только трое «драконов» и Геральт. Главный подошёл к нему и подал руку в знак примирения.

– Извини, – сказал он по-зеррикански, – ты с Севера?

– Да, – ответил ведьмак, пожимая руку, – Геральт.

– Имад Асим, – представился «дракон».

Геральт сплюнул смесь слюны и крови в сторону и усмехнулся.

– Как ведьмак?

– Да, – ответил Имад Асим, переходя на Всеобщий, – меня назвали в честь него. Ты здесь с мастером Гертом? Как, не обижаешься, всё нормально?

– Нормально, – ответил Геральт, вставая.

Он пошевелил ногами и руками – похоже, всё было и правда в порядке, только пара синяков, да глаз разбит. Заметив, что у Имада рассечена губа и в кровь расквашен нос, ведьмак почувствовал тепло удовлетворения.

– Что вообще произошло? – спросил он.

– Арейта чокохи сатра – запрещённый ритуал, – ответил «дракон», – многие люди всё ещё считают его показателем доблести, а стража не обращает внимания. Но мы, Арейта мегхбардт, не можем пройти мимо.

– Дети Великих? Дети драконов? – не понял Геральт.

Имад Асим посмотрел на него удивлённо, будто это было чем-то, чего нельзя было не знать. Геральт пожал плечами.

– Пойдём с нами. Это Сайфулла и Анисса, они не говорят на Всеобщем. Где, говоришь, ты выучил зерриканский?

Отмывшись от крови, соплей и песка у колодца неподалёку, они углубились в лабиринт тёмных улочек. Здесь удушающе пахло большим городом – помойками, отхожими местами и навозом. У Геральта, как это обычно случалось, захватило дух – но его спутники не подали виду и он тоже стойко снёс это испытание.

Имад рассказывал о городе и показывал всё, что встречалось им на пути. Они прошли через несколько площадей, через богатые кварталы, где приятно пахло цветами и прохладой от бассейнов, по улицам ремесленников, которые уже собирали свои инструменты, готовясь ко сну. Когда они оказались на рынке, торговые ряды уже были пусты. По каменным плитам под ногами растекался прокисший сок фруктов, то и дело попадались поломанные ящики и дырявые корзины, а крысы не стесняясь сновали у помойки.

Геральт пару раз спросил, куда они направляются, но так и не получил внятного ответа. Похоже, они просто бесцельно гуляли ночью – в какой-то момент Сайфулла достал из-за пазухи бутылочку финикового вина и они распили её, сидя на парапете большого храма со статуей золотого дракона. Разговор постепенно переключился на зерриканский – ребятам надоело быть молчаливыми участниками происходящего. Геральт выхватывал отдельные слова и обрывки разговора, но мало что понимал – похоже, они переключились на обсуждение каких-то бытовых вопросов и общих знакомых.