Текст книги "Fatum: Неизбежность (СИ)"

Автор книги: Happy demon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

С губ едва не сорвался истерический смешок – мне по-прежнему казалось, что авария и последующий взрыв не прошли для меня бесследно.

– Рад видеть тебя, малышка, – знакомый хриплый, вкрадчивый голос заставил вздрогнуть, и я невольно обхватила себя руками, чувствуя, как пробежалась по телу горячая дрожь. Я и подумать не могла, что после всего произошедшего этот мужчина все еще может оказывать на меня такое воздействие.

По-прежнему не чувствовала былой злости и ненависти. Лишь неуверенность, не позволяющую прямо взглянуть в теплые ореховые глаза.

Вместо этого я взглянула на Деккарда, стоящего возле Доминика. Мужчины о чем-то приглушенно говорили, Торетто держал на руках маленького мальчика, с любопытством играющегося крестиком, висящим на шее отца, рядом что-то негромко говорил своему подопечному Мистер Никто, и губы невольно растянулись в злой ехидной улыбке, когда я, наконец, сумела ухватиться за ту неясную мысль, которая все это время не давала мне покоя. Дурой я не была, догадаться было легко.

– Это тебя Деккард позвал на помощь, – тихим, исполненным горькой насмешки голосом произнесла я, покачав головой и все еще не смея взглянуть на стоящего напротив Оуэна. Я чувствовала его близкое присутствие, чувствовала исходящее от него тепло и такой знакомый запах терпкого парфюма, и отчаянно хотелось забыть обо всем, вновь броситься к нему, наплевав на возможные последствия, прижаться к крепкой широкой груди и никогда не отпускать, но… но что-то удерживало, а колотящая тело дрожь причиняла почти физическую боль. – Это о тебе говорил Доминик. Я должна была сразу понять.

– Я не мог оставаться в стороне, – негромко произнес Оуэн, и я, услышав незнакомые доселе нотки в его голосе, резко повернулась к нему. Это и было моей тактической ошибкой, потому что, попав в плен пронзительных ореховых глаз, я уже не могла отступить, чувствуя, как весь былой воинственный настрой сдувается подобно лопнувшему воздушному шарику. – Ты опять рисковала своей головой, малышка. Посмотри, чем это обернулось.

– Теперь это не твои проблемы, – нашла в себе силы огрызнуться я, чувствуя, как жжет разбитая губа и неприятно ноет подбитая скула. Потемневший от едва сдерживаемой злости взгляд Шоу скользил по моему лицу, подмечая каждую царапину или ушиб, опустился вниз, сверля вновь полыхнувшие болью ссадины, и я даже успела пожалеть, что не натянула на себя более закрытую одежду.

– Ошибаешься, малышка, – услышав мои слова, Оуэн вновь взглянул мне в глаза, а после как-то неуловимо оказался еще ближе, подойдя ко мне почти вплотную. Я запрокинула голову назад, чтобы видеть его лицо, под ложечкой засосало от неуверенности, и я вздрогнула, почувствовав, как горячая, буквально обжигающая через тонкую ткань майки ладонь мужчины скользнула на талию. Мысли путались, дыхание сбивалось, и я из последних сил отчаянно цеплялась за тлеющие угольки злости, никак не желающие разгораться в груди. – Это всегда было лишь моими проблемами, но понял я это, к сожалению, слишком поздно. Я виноват за то, что сделал, и будут виноват за то, что сделаю сейчас, но даже если ты попытаешься возразить, я все равно не оставлю тебе выбора.

Осознав, о чем он говорит, я невольно взглянула на стоящего неподалеку Никто Младшего, однако тут же большая теплая ладонь коснулась моей щеки, решительно заставляя вновь повернуться к Оуэну, и я опять перехватила его тяжелый, подавляющий взгляд, от которого дрожали колени.

– Я совершил ошибку, Ана, – едва слышно прошептал Шоу, склонившись еще ниже, и я закусила губу, чувствуя, что моя хваленая выдержка готовится со мной прощаться, – и буду расплачиваться за нее еще очень долго. Но вновь я подобной глупости не допущу, слышишь меня?

Оуэн Шоу не умел извиняться, он всегда считал, что он прав, он всегда считал, что ему удается все контролировать, но сейчас, не смотря на его внешнюю уверенность и непоколебимость, я заметила в его глазах глубоко спрятанный неподдельный страх, которого раньше никогда не видела. Было невероятно странно осознавать, что Оуэн может испытывать подобные чувства, было невероятно странно понимать, что мужчина на самом деле боится, и я все никак не могла собраться с мечущимися в сознании мыслями, а после неожиданно для себя вдруг поняла одну простую вещь.

Отчаянно цепляющийся за меня Шоу действительно осознает, что допустил ошибку, и сейчас с тревогой и охватившим его страхом ждет того, что я могу сказать. Он хорохорился, он уверял и меня, и себя самого в том, что именно он контролирует ситуацию, и что именно он диктует правила, но…

Но я понимала, что сейчас решение остается за мной.

Шумно вздохнув, я вновь взглянула брюнету в глаза, ощущая, как, казалось бы, давно забытое чувство вновь затягивает меня в глубокую вязкую трясину, из которой вырваться было просто невозможно. От близкого присутствия Оуэна было невероятно сложно сосредоточиться и собраться с мыслями, я разомкнула губы, пытаясь произнести хоть слово, и почувствовала, как напрягся Шоу, словно бы ожидании удара. Взгляд ореховых взгляд потемнел, когда с моих внезапно пересохших губ сорвался тихий вздох:

– Я…

***

Оуэн резко вскинулся на постели, когда его выбросило из ночного кошмара в холодную серую реальность. В комнате было темно, за окном только-только начинал заниматься рассвет, медленно окрашивая мир в пока еще серые тона, а из открытого окна доносился далекий шум прибоя и крики чаек.

Опустив ноги на холодный деревянный пол и сев на постели, Шоу шумно вздохнул, а после с силой потер руками лицо, чувствуя, как катится по виску капля пота. Не глядя, потянулся рукой к прикроватной тумбочке и, налив себе в стакан воды из кувшина, залпом выпил его, чувствуя, что понемногу приходит в норму. Нервная дрожь проходила, липкие объятия сна разжимались, однако в ушах все еще эхом отдавался исполненный горечи знакомый голос, преследующий его во снах.

«Уходи»…

Где-то совсем близко за окном закричала птица, и Оуэн резко поднялся с постели, отбросив покрывало в сторону. Натянул штаны, игнорируя валяющуюся на полу рубашку, прошел в ванную, чтобы умыться и окончательно прийти в себя, а после, хмуро оглядев пустую постель, решительно вышел из спальни, успев попутно заглянуть в соседнюю небольшую комнатку.

Дом был неприятно пуст и мрачен в предрассветных сумерках.

Тихо скрипнула деревянная дверь, которую мужчина толкнул, выходя на крыльцо, и тут же легкие наполнил соленый запах океанского бриза, а прохладный свежий ветер прошелся по обнаженному торсу, холодя разгоряченную после сна кожу. Взгляд пробежался по светлеющему горизонту, скользнул по безграничному океану, облизывающему дикий берег, а после Оуэн резко повернул голову вправо, услышав знакомый размеренный скрип качели.

Подошел ближе, чувствуя, как последние отголоски тревоги исчезают в первых солнечных лучах, а после склонился, пряча лицо в спутанных светлых волосах и обнимая за плечи теплое, хрупкое тело.

– Ты меня напугала.

– Извини, мы проснулись раньше времени и решили тебя не будить, – улыбнулась в ответ Ана, запрокинув голову назад и легко мазнув губами по колючей щеке. На руках блондинки, взбудораженная появлением нового действующего лица, завозилась его, Оуэна, дочь, рассеянно поглядывая на отца большими серыми глазами.

Подумать только, а ведь когда-то он по своей собственной глупости едва все это не потерял, и мужчина совсем не удивлялся, что в его ночных кошмарах столь родная и любимая Ана раз за разом говорит ему жестокие слова прощания, которые он так боялся услышать, стоя на той крыше и понимая, что его судьба, вся его дальнейшая жизнь находится в руках взбалмошной, отчаянной девчонки, которая легко может сказать «нет» просто потому что когда-то он совершил глупость.

И какое же облегчение Оуэн испытал, когда понял, что малышка, наверное, во много раз умнее, чем он сам, раз сумела простить и принять его обратно. Она не говорила высокопарных слов, она не угрожала и не плакалась. Посмотрев ему тогда в глаза, Ана лишь тихо прошептала:

– Я не смогу выдержать этого еще раз.

А после поцеловала его, горько и сладко одновременно, и Шоу, прижимая к себе хрупкое тельце, понимал, что просто не имеет права больше оставлять ее. Ему просто было наплевать на возможные последствия, было наплевать на то, чем может обернуться его порыв, и единственное, что имело значение, это Ана в его руках, и ее знакомое, согревающее тепло.

Тот самый смазливый парень, которому Оуэн отчаянно хотел сломать шею при их первой встрече, в тот же день презентовал и ему, и Деккарду подписанные приказы о помиловании, и, пожалуй, только за это младший Шоу согласился отпустить его без увечий, хотя картинка трепетных объятий, увиденных на той чертовой крыше, еще не раз всплывала в его памяти.

Теперь у него был шанс все исправить, был шанс сделать все правильно, и этим шансом он намеревался воспользоваться, прекрасно зная, что теперь все будет совершенно по-другому.

Не будет больше крышесносящих гонок, перестрелок, опасностей, взрывов и преступников мирового масштаба, не будет звонков посреди ночи, преследующей их угрозы и попыток властей вмешаться в их жизнь.

Будет лишь небольшой дом у моря, будет любимая Ана и будет их маленькая дочь, которая так похожа на свою мать.

– Возьми ее, я пойду готовить завтрак, раз уж никто не спит, – отвлекая Оуэна от воспоминаний, блондинка протянула ему малышку, и брюнет осторожно перехватил маленькое тельце, заметив, как девочка забавно хмурится, рассматривая его с неподдельным детским любопытством.

Поцеловав мужа и оставив его на крыльце, Ана ушла в дом, а Шоу, покачивая на руках дочь, вновь обвел взглядом светлеющий горизонт, вздохнув полной грудью. Ночные кошмары оставались лишь ночными кошмарами.

В реальности же он был счастлив…