Текст книги "My perfect disaster (СИ)"

Автор книги: G.S.Winchester

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Я люблю тебя, Кэт, – неожиданно говорит Малик в мои распухшие губы. Едва заметным касанием он целует мои прикрытые веки, затем губы, нос, щеки, снова губы. Я не верю в то, что он так просто это сказал, мне хочется попросить его повторить эти заветные слова. Хочется, чтобы он повторял это каждую секунду, чтобы я убедилась в том, что это реальность. Может темнота и ливень полностью смыли нашу глупую гордость? – Люблю даже больше, чем думал. А ведь ты – та еще заноза в заднице.

Я со смехом утыкаюсь в его шею.

– О, нет, – с наигранной грустью в голосе, говорю я. – Великий Зейн Малик сдался первым. Неужели ты проиграл?

Зейн усмехается.

– Ошибаешься, я, черт возьми, выиграл, – шепчет он в мои губы, а затем снова целует.

Смех Ребекки раздается недалеко за дверью. Меня будто обкатывает кипятком. Она же могла войти в любой момент, а мы тут… Боже.

– Давай сбежим? – с усмешкой предлагает Зейн.

– Куда? Спрыгнем с пятого этажа?

– Ты первая, я догоню.

– Идиот, – отвечаю я, закатив глаза.

Открывается дверь, в этот момент я что есть силы отпихиваю от себя Зейна, и встаю на пол, поправляя полотенце.

– Кэти, ты тут жива? – слышу я голос Лиама. – У тебя телефон выключен. Я думал, тебя убили, – он светит фонариком прямо на меня и Зейна, который стоит не так далеко. Другу достаточно одного взгляда, чтобы понять, что мы тут не в шахматы играли.

– Зейн, ты уже здесь? Надеюсь, ты не попал под ливень? – говорит Бекка, выглядывая из-за спины Лиама.

– Я в порядке, – слегка озадаченно отвечает он.

– Что с твоим голосом, неужели, боишься грозы? – со смехом спрашивает соседка.

– Он с детства боится, только не хочет признаваться в этом, – спасает нас Пейн.

– Во всем кампусе отключен свет, представляете? Я забыла телефон, если бы не встретила Лиама, то точно сломала бы себе ногу. В фойе раздают свечи, нужно спуститься, чтобы взять несколько. Кэти повезло, что ты был здесь, – говорит соседка Зейну, – Одной в темноте было бы очень жутко.

Я попаду в ад. Там мне и место. Буду вариться в адовом котле вместе с Гитлером, а в наказание придется расчесывать его усишки.

– Бро, пошли за свечками, принесем девушкам света, – Лиам вновь спасает ситуацию. – Хотя кому нужен свет, когда в комнате такое солнышко, как я?

***

Парни удаляются, и я только сейчас понимаю, как подло мы с Маликом поступили. Да, мы друзья с детства, влюблены, но Бекка тут причем? Она пострадает, из-за того что мы с Зейном не шли на контакт, и делали всё назло друг другу.

Мне кажется, что Ребекка сейчас уличит меня в обмане, каким-то образом узнает, чем мы тут занимались. Но она ведет себя как обычно, потому что даже не подозревает, что двое её близких людей, так отвратительно с ней поступили.

– Зейн какой-то странный сегодня, – говорит соседка. Включая фонарик на телефоне, она подходит к подоконнику и присаживается у раскрытого окна.

– Разве? – слегка откашлявшись, спрашиваю я. Уже вижу как Гитлер приветливо машет мне зигой из котла.

– Но я привыкла, он часто витает где-то в своих мыслях, наверное, я никогда не узнаю, о чем он на самом деле думает, – Бекка с улыбкой подставляет ладонь падающим каплям дождя. – Может он вообще думает о составе горчицы, а я придаю этому большую важность. Он всегда был таким?

Нет. Раньше он был очень открытым.

– Да.

– Когда он над чем-то думает, то становится таким серьезным и смешным одновременно, – со смехом говорит она. – Наверное, это одна из тех мелочей, за которые я его и люблю. Знаешь, Кэти, я так сильно влюблена в него, что мне даже страшно.

Теперь страшно мне.

Она смеется беззаботным смехом, так, как смеются только влюбленные. Так, как мы с Маликом смеялись в этой комнате пару минут назад.

Ребекка влюблена в Зейна.

Эти слова звучат неожиданней, чем сам приезд Малика. Я была уверена, что он ей просто нравится, но этот полудурок умудрился влюбить её в себя. Как нам с Зейном быть вместе на глазах у Ребекки, которой мы собственноручно разбили сердце? Никак. Я морально не смогу. Да и Малик, скорее всего не знает, насколько сильные чувства испытывает его девушка, с которой он начал встречаться, чтобы досадить мне.

Какие же мы идиоты.

========== Часть 11 ==========

Мальчики так и не вернулись, не удивлюсь, если Лиам отчитывал Зейна за неосторожность. Поучения – любимое занятия Пейна, ему только очков и галстука не хватает, чтобы подчеркнуть его важный вид в этот момент.

Свет включают среди ночи, Ребекка уже спит, чему я рада, потому что мне стыдно сейчас смотреть ей в глаза. Всю ночь я ворочаюсь с бока на бок, думаю о том, что мы сделали, о том, как Ребекке будет больно, о том, как нам с Зейном будет тяжело находиться рядом и не быть вместе. Я ставлю себя на место Бекки и мне тут же хочется завыть от обиды. Она никогда нас не простит.

На улице уже светает, поэтому я тихо одеваюсь, боясь разбудить Ребекку. Я не могу с ней разговаривать, пока не улажу ситуацию с Маликом. Чувство вины словно мокрая одежда, которая неприятно липнет к телу и не позволяет расслабиться. Бекка бормочет имя Зейна во сне, легкая улыбка на её губах окончательно заставляет меня принять решение, к которому я пришла ночью.

Не могу найти Зейна в университете, он словно провалился сквозь землю. Исчез, как два года назад. А вдруг он и правда уехал? Эти параноидальные мысли сводят меня с ума.

– Эй, Кэти! – вздрагиваю от громкого оклика Лиама на весь кафетерий.

– Ты не видел Зейна? – спрашиваю я подошедшего друга. Вскинув брови, Лиам внимательно смотрит на меня, и чтобы не смотреть ему глаза, отвлекаюсь на молнию на своей кофте, которую начинаю гонять вверх-вниз. – Это не то, что ты думаешь.

– Я ничего не думаю, Кэти, – говорит он ободряющим голосом. Поднимаю на него взгляд и вижу на лице Пейна улыбку. – Я рад, что вы наконец-то… Ну… – друг обводит взглядом столовую, – Наконец-то все уладили.

– В том-то и дело, что мне нужно разладить это, – говорю я, а затем прикусываю губу. Лиам смотрит на меня как на самую сложную арифметическую формулу и, кажется, хочет дать мне по голове.

– В смыс-ле? – слегка заторможенно спрашивает друг.

– Бекка любит его, Лиам.

Глаза Пейна расширяются, поджав губы, он понимающе кивает несколько раз.

– И ты решила включить Кэти-альтруистку? О себе когда думать начнешь? – я слегка усмехаюсь, потому что Лиам всегда будет защищать меня до победного и отстаивать мои интересы, даже если я буду не права.

– Ты не видел, как она говорила о нем, – отвечаю я, запустив руку в волосы. – Она даже не подозревает, что я… Что мы…

– Так, все, пошли, – Пейн беззаботно закидывает руку на мое плечо. – Надо поесть. Я не могу работать психологом на голодный желудок.

Беру салат и клубничное молоко, а Лиам наполняет свой поднос всем подряд. Мы присаживаемся за стол, но я даже не могу притронуться к еде, к горлу подкатывает тошнота. Мне кажется, что неправильно просто брать и есть, когда я сделала такой поступок за спиной Бекки. Даже воздух, которым я дышу, кажется мне горьким.

– Ты как всегда принимаешь все близко к сердцу.

– Если бы Ребекка была стервой или сволочью, но она самая милая и добрая девушка из всех, кто мне знаком. Мы воткнули ей нож в спину, Пейно…

– Привет, Кэти, – я поворачиваю голову и вижу лучезарную Парвати в голубом сари, рядом с ней её подруга, – Не против, если мы к вам присоединимся? Все столики заняты.

Её слова так неожиданно звучат, что я не сразу понимаю, о чем она говорит.

– Что? – переспрашиваю я, с виноватой улыбкой на лице. В этот момент Лиам подскакивает со стула и, с деланной галантностью, отодвигает один из них для Парвати, другой – для её подруги.

– Спасибо, – её белоснежная улыбка кажется еще белее на фоне смуглой кожи. Боюсь, что еще пару секунд и Лиам начнет нюхать волосы Парвати, но он держится достойно, не считая того, что улыбается как идиот.

– Прости, – говорю я, – совсем замоталась с учебой, мне приходится всё переспрашивать по нескольку раз.

Парвати со смехом заверяет меня, что всё хорошо. А Лиам под столом с такой силой бьет меня своим коленом, что у меня создается ощущение, что придется менять мениск. Нам обоим. Я знаю, о чем он хочет попросить.

– Парвати, – с натянутой улыбкой говорю я, – у тебя же хорошо с историей? Не подтянешь Лиама? – кладу ладонь на плечо друга. – У него просто беда, боюсь, что он не сдаст зимнюю сессию, – с облегчением вздыхаю, потому что Пейн перестал трясти мое колено и замер в ожидании ответа Парвати.

– Но ведь у тебя тоже хорошо с историей, – отвечает девушка с недоумением на лице. Я застываю, не зная, что сказать. Отсутствие сна сказалось на моей реакции и сообразительности.

– Да, – уверенно отвечает за меня Пейн. – Но проблема в том, – он наклоняется ближе к девушкам, – что Кэти влюблена в меня с самого детства, поэтому она не учит меня, а просто любуется. Молчит и смотрит. Пару раз мне становилось жутко до чертиков. А всё потому что, я не могу ответить Кэт взаимностью, ведь мы просто друзья, а я всё еще не теряю надежды, встретить ту самую, единственную.

Матерь божья, почему мне в друзья послан такой идиот? И как девушки ведутся на это? Ну как? Парвати и её подруга сочувственно смотрят на меня, а Лиам еще раз бьет меня своим коленом, и мне ничего не остается сделать, как кивнуть им головой с измученной улыбкой на лице. Влюбиться в лучшего друга – в таком я ас, могу запросто притвориться. Скоро смогу проводить тренинги.

***

Оставляю Лиама щебетать в столовой, а сама иду на экологию. Иду по коридору, запястье обхватывает чья-то рука и меня затаскивают в тускло освещенное помещение. Спина прижимается к стене, и я вижу перед собой Зейна.

– Привет, котёнок, – говорит он с улыбкой на лице. Не успеваю ничего ответить, как он целует меня. Мне хочется ответить, но его мягкие губы напоминают мне о вчерашнем вечере, и я отстраняюсь. – В чем дело? – он слегка наклоняется, заглядывая в мои глаза.

Отвожу от Зейна взгляд, потому что мне тяжело смотреть на него. За его спиной вижу стеллажи с моющими средствами, ведрами и кучу швабр.

– Ты затащил меня в кладовую уборщиков? – спрашиваю я, осматривая помещение.

– Давно хотел признаться, что я и есть «мистер Пропер». Спасаю мир от грязи и пыли. Это моя основная база на данный момент.

С усмешкой откидываю голову назад, прикасаясь затылком к стене.

– Лысый мужик с белыми бровями и серьгой в ухе?

– Не похож? – он с улыбкой поигрывает бровями.

– Конечно похож, я знала, что это ты. И как я не догадалась два года назад просто наиграть мелодию из рекламы, чтобы увидеть тебя?

Улыбка на губах Зейна растворяется, а в его взгляде я вижу сожаление. Он больше не отнекивается и не меняет тему, частичка «старого» Зейна будто вновь вернулась ко мне. Парень протягивает руку и бережно заводит прядь волос мне за ухо. Мысли о Бекке врываются в мою голову и между нами с Маликом будто образовывается невидимое пуленепробиваемое стекло.

– Кэт, я…

– Ребекка любит тебя, Зейн, – быстро говорю я, глядя в его глаза. Парень хмурится, готова поспорить, что ему понадобилась пара секунд, чтобы понять, о ком я говорю.

– И? – пристально смотря на меня, спрашивает он, хотя уже знает, к чему я клоню.

– Мы не можем так с ней поступить.

– Я собирался расстаться с ней сегодня.

– Нет, Зейн, – Малик упирается ладонями на стену по обе стороны от моей головы, когда понимает, что я хочу отойти от него. – Даже если вы расстанетесь, мы не сможем быть вместе у нее на глазах. Я не смогу так поступить с ней. Да, вы расстанетесь, Бекка скажет что все хорошо, но на самом деле это будет не так. У девушек все сложнее, это вы – парни, относитесь ко всему с легкостью, как к партии в покер.

– Котёнок, – Зейн поджимает губы, пряча улыбку, что опять меня бесит, потому что он не воспринимает мои слова всерьез, – Ты сумасшедшая, что ли? – он усмехается, как типичный придурок, когда я толкаю его в грудь.

– Малик, ты вообще меня слышишь?! Ребекка любит тебя, – скрестив руки на груди, я смотрю себе под ноги. Зейн ловит пальцами мой подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза.

– А я люблю тебя, Кэт, – говорит он. Эти слова вонзаются в меня как кинжал с острыми зазубринами. Я хочу кричать от обиды, от того, что мы сразу не признались друг другу в чувствах, что мы, как идиоты были слишком гордыми и укалывали друг друга побольнее. – А ты любишь меня. Да, порой я тебя бешу, но ты всё равно любишь меня. Я не вижу никаких проблем. Я всё улажу, предоставь это мне…

– Кто сказал, что я тебя люблю?! – спрашиваю я, глядя ему в глаза. Мне приходится это говорить, потому что если я не остановлю Зейна, он наворотит дел. Лучше вернуться в позиции на которых мы играли – делать друг другу больно. Это у нас выходит лучше всего.

– Перестань, – ласково говорит он, проводя костяшками пальцев по моей щеке. – Ты говоришь мне это молча, каждый день.

– Ты эгоист, Малик, ты…

– Да, – перебивает он меня, – я безнадежный эгоист, и я хочу только тебя, Кэти.

Парень не дает мне ответить, он просто притягивает меня к себе и целует, я пытаюсь отбиться, но мои попытки становятся все слабее, в итоге я просто смыкаю свои руки на шее Малика. Черт, я снова бесхребетное существо, которое теряет контроль в руках Зейна. И мы снова действуем за спиной у Ребекки. Мне нужно держаться от него подальше.

– Перестань бороться против нас, Китти Кэт, время поиграть в одной команде, – тихо говорит он, перед тем, как поцеловать меня в лоб.

Прикрыв глаза, облокачиваюсь на стену. Мы ходим по кругу. Я убегаю от Зейна, он за мной. Я убегаю от него и одновременно нахожусь в погоне за ним. Мы в тупике, в который загнали себя сами. Нужно сказать ему то, что выведет его из равновесия и заденет его железную гордость. То, что заставит отступиться.

– Я этого и хотела, – тихо произношу я, – Хотела, чтобы ты признался в своих чувствах и услышал мое «нет», – Малик слегка качает головой, не понимая, о чем я говорю. – Хотела, чтобы тебе было так же больно, как и мне тогда. И у меня вышло, я выиграла, Зейн, – я с трудом выдерживаю его долгий взгляд.

Малик вздыхает и устало проводит ладонью по лицу.

– Я задолбался, Кэт. Почему ты так любишь всё усложнять? У тебя руки дрожат, нижняя губа трясется, как у маленького ребенка, ты вот-вот заплачешь. Не говори мне сейчас, что ты выиграла! Победители выглядят не так. Черт, – он отводит взгляд и проводит пальцами по своим волосам, – я просто хочу, чтобы ты была со мной. Зачем ты говоришь весь этот бред? Хочешь, чтобы я и дальше встречался с Беккой на твоих глазах? Классное решение, – его скулы напрягаются, когда он кивает головой, – и такое смелое. Ты трусишь перед препятствиями, Кэт, только и всего.

– Я трушу?! А не забыл, что это ты во всем виноват?! Ты загнал нас в эту ситуацию! – толкаю его в грудь. – Ты уехал, а потом заявился сюда как самодовольный козел! Ты так разозлился, когда услышал мое «нет», что решил превратить мою жизнь в хаос! Из всех девушек в университете ты начал встречаться именно с моей соседкой! Ты знаешь, как быстро я привязываюсь к людям и боюсь их обидеть… – я всхлипываю и отстраняюсь назад, когда Малик пытается меня обнять. – Ты вскружил голову ей, а теперь ждешь, что я смогу со спокойной душой быть с тобой? Ты же мог выбрать другой план действий, Зейн, любой другой… Когда ты успел стать таким кретином? Ты был совсем другим!

Чувствую, как слезы жгут глаза, я зла, напугана, измождена и до невозможности влюблена в этого идиота.

– Ты вернулся как актер на сцену, а я чувствовала себя твоей марионеткой, массовкой среди кучи красивых декораций, которыми ты себя окружил. Ты хоть понимаешь, что я пережила, когда ты уехал?! Представляешь, как тяжело мне было отучить себя, искать твой образ в толпе? В школе все только и делали, что шутили о том, как Зейн сбежал из города, чтобы не ходить со мной на свидание. Я ушла в себя, и если бы не Лиам, вряд ли бы вышла, – во взгляде Малика мелькает боль, я вижу это, но игнорирую, потому что мне тоже больно. – А теперь ты возвращаешься, переворачиваешь всё с ног на голову, и говоришь, что всё уладишь! Уладишь всё то, что сам и разрушил?

Зейн стискивает челюсти и, я вижу, как он пытается сдержать злость за этим действием.

– Я виноват, но и ты далеко не святая, Кэт, – понизив голос, отвечает Малик. – Ты говоришь одно, но твои действия противоречат словам. Говоришь, что ничего не чувствуешь, но позволяешь касаться себя, целовать. Обманываешь сама себя. Ты сама-то знаешь, чего хочешь? – он невесело усмехается и покачивает головой из стороны в сторону. – Я так точно свихнусь. Каждый день с тобой, как русская рулетка, у меня такое чувство, что ты держишь револьвер у моего виска и с периодичностью в десять минут нажимаешь на курок.

Только он не подозревает, что держит точно такой же револьвер у моего сердца, и однажды он уже выстрелил.

– Лучше бы ты не возвращался. Мне всё равно будешь ты с Беккой или порвешь, просто оставь меня в покое.

Выхожу за дверь и осознаю, что впервые за время отъезда Зейна я ухожу первая, последнее слово впервые было за мной. Обычно, когда уходил он, я всегда знала, что это многоточие, а сейчас? Это точка? Конец? Чувствую себя опустошенной, будто меня только что вывернули наизнанку. Мне хочется уехать домой, побыть с родителями, отдохнуть от всего и всех. Ну, и конечно же, нарыдаться вдоволь, заедая это маминой выпечкой.

========== Часть 12 ==========

– Лиам с Зейном точно не придут на ужин? – спрашивает уже в третий раз мама.

– Нет, – отвечаю я. – Они заняты.

Лиам как и я, решил съездить на пару дней домой, Зейн решил составить нам компанию. Всю дорогу мы ехали молча, словно самые ненавистные враги в мире. Когда я пила воду в машине, а затем поперхнулась, глаза Зейна засветились, казалось, он только и ждет того, что я откинусь с минуты на минуту. Потом Малик громко чавкал жевательной резинкой и так же громко лопал из неё пузыри, просто за тем, чтобы пораздражать меня. Лиам даже не старался сгладить обстановку разговорами, а просто слушал радио.

– Может пригласим к нам мальчиков завтра, хочется посмотреть на них, Зейн наверное уже совсем взрослый. Мы с Тришей всегда мечтали о вашей свадьбе, – мечтательно говорит мама, вытаскивая тыквенное суфле из духовки.

– Рано еще о свадьбе говорить, – высказывается папа, держа раскрытую газету в руках. – Сначала пусть университет окончит, потом уже женихи.

– Об окончании моей учебы ты совсем не думал, когда делал мне предложение на третьем курсе, – со смехом вспоминает мама.

– Тогда времена были другие, и намерения серьезные, а сейчас вся эта молодежь такая ветреная. Все эти социальные сетки и лайки…

– Сети, пап, не сетки, – со смехом поправляю я.

– Сетки, сети, разницы никакой! Сначала нужно встать на ноги в этой жизни, потом и об ухажерах можно подумать.

– Кэти, твой отец настоящая брюзга. И как я только вышла за него замуж? – мама с улыбкой отворачивается к холодильнику, а папа строит ей рожицы, от чего я снова смеюсь.

– Просто я тебя приворожил, – поразмыслив, отвечает он и снова опускает взгляд на газету. Готова поспорить, что он перечитывает страницы недельной давности, всегда поражалась тому, как отец может зачитывать до дыр одну и ту же статью.

***

Ужин проходит весело, как обычно бывает в кругу нашей семьи. После ужина тихий просмотр интеллектуальной передачи, которую любит папа, я не выношу такие шоу, но так соскучилась по дому, что с удовольствием сижу рядом с отцом и наблюдаю за тем, как он громко выкрикивает ответы на вопросы.

Поднимаюсь к себе в комнату, принимаю душ и переодеваюсь в пижаму. Я скучала по дому и по своей комнате, но самое странное, что находясь здесь, я уже начинаю скучать по университету.

Проверка социальных сетей занимает не больше десяти минут, переворачиваюсь с бока на бок, а потом и вовсе ложусь на спину, наблюдая за фосфорными звездочками на потолке. Я пересчитываю их, хотя и так знаю, что их там ровно пятьдесят шесть.

Телефон вибрирует под подушкой. Достав его, обнаруживаю смс от Малика. Мне даже страшно открывать его, вдруг он пожелал мне на ночь убиться об косяк.

Зейн: Спишь?

«Нет».

Зейн: Как думаешь, если на территории университета мы теперь враги, то нужно ли мне держаться от тебя подальше, когда мы находимся дома? Ведь, территориально, мы все еще являемся друзьями здесь, не так ли? Или твои принципы уже оставили тут свой отпечаток?

Я долго раздумываю над ответом, прежде чем пишу:

«Думаю, что здесь наши принципы ржавеют. Я не знаю тех людей из университета».

Зейн: Открывай окно, друг из прошлого.

Приподнимаюсь на локтях и тупо пялюсь на окно, думая, что оконная рама сама распахнется волшебным образом. Встаю, и на цыпочках подхожу к оконному проему, раздвигая бежевые шторы. Вижу Зейна, сидящего на козырьке, на его лицо падает тусклый свет луны и уличных фонарей, он улыбается мне той самой улыбкой, за которую я его и полюбила. Открываю окно, чтобы впустить парня.

– Если честно, я уже забыл как это делать и чуть не навернулся в шиповник твоей мамы, – тихо говорит он, отряхивая руки. Зейн одет совсем по-домашнему, словно собирался ложиться спать, а потом передумал и отправился сюда. На нем серая толстовка с эмблемой нашего университета и клетчатые пижамные штаны, даже в этой одежде Малик выглядит так, будто сошел с обложки журнала. Внимание привлекает черный рюкзак на его спине.

– Ты собрался в поход? – указываю на рюкзак, висящий на его плечах.

– А это, – он с улыбкой пожимает плечами. – Это для того, чтобы скоротать вечер. Держи, – он протягивает мне его. Беру портфель в руки и сажусь на кровать.

Зейн тем временем осматривает мою комнату, словно никогда тут не был.

– Поверить не могу, – говорит он, – тут ничего не изменилось, даже звезды на потолке на месте. Спорим, что тут тоже всё как раньше, – парень подходит к шкафу, а я тут же приподнимаюсь на кровати, упираясь коленями в матрас.

– Малик, не надо! – нервно шепчу я. – Малик, пожалуйста…

Зейн открывает дверцу и оттуда вываливается куча вещей, которые я так старательно утрамбовывала. Да я их в жизни обратно не засуну!

– Твою мать, – Зейн усмехается и присаживается на корточки перед горой вещей, – это в какой ком ты сжала вещи, чтобы они поместились туда? Эту функцию супер комплектации ты решила не изменять, когда стала «другой», а Элфорд? – он подмигивает мне.

Хватаю с кровати подушку и запускаю ей в Зейна, он ловко ловит её. Я не ожидаю, что он кинет ее обратно, но он делает это, и попадает мне прямо в голову. Убираю волосы с лица и смотрю на Малика, который тихо смеется зажав рот рукой. Не выдержав, я тоже начинаю смеяться, но быстро замолкаю, боясь, что родители услышат.

Зейн рассматривает фотографии школьных времен, которые висят на стенде над столом. Комментирует старые снимки и расспрашивает про новые. Я отвечаю ему, и заодно раскрываю молнию его рюкзака. Внутри нахожу любимые шоколадки и чипсы, но моему счастью нет предела, когда я достаю диски «Перл-Харбор» и «Счастливое число Слевина». На дне нахожу пластиковую коробку с первыми двумя сезонами моей любимой «Сплетницы».

– Ты же ненавидишь этот сериал, – с усмешкой говорю я.

– Это был мой гарантийный билет на вход сюда, не хотел сбрасывать все козыри сразу. С чего начнем?

Пока я верчу коробки с дисками в руках, он скидывает кеды и укладывается на кровать.

– Харбор?

– Идет.

Ставлю диск в проигрыватель и подхожу к кровати, на которой Малик развалился словно в джакузи.

– Двигай давай, – говорю я, толкая парня в ноги. Он чуть сдвигается и откидывает руку на подушки, приглашая меня в свои объятия.

– Что? – удивленно спрашивает он. – Я не помню, чтобы мы смотрели этот фильм в другой позе, – Зейн пожимает плечами.

***

За прошедшие полтора часа мы съели трехмесячную норму шоколада и два пакета чипсов. Но в этот момент мне кажется, что всё встало на свои места, вот так всё и должно быть. Малик играет пальцами с прядью моих волос, иногда проводит моими же волосами по щеке, отчего становится щекотно. Мы лежим в обнимку, и я боюсь, что у Зейна уже затекла рука, поэтому отстраняюсь и ложусь чуть подальше от парня.

В какой-то момент фильма Зейн и вовсе перестает обращать внимание на кино, ложится на бок и смотрит на меня. Я поворачиваю голову и вижу легкую улыбку на его губах.

– Что? – спрашиваю я. Вытираю рот, боясь, что на моих губах остались крошки, и это забавляет парня.

– Ничего, – отвечает он и вновь обращает свое внимание к экрану. – Просто соскучился по нашим совместным просмотрам, друг, – он делает акцент на последнем слове.

– Я тоже, друг.

Прикусив губу, чтобы спрятать улыбку, стараюсь не отрывать взгляда от телевизора. Зейн кладет свою ладонь на мой живот, который кажется мне слегка увеличившимся от всего съеденного. Ладонь Малика не двигается, лишь его большой палец выписывает ленивые круги.

– Помнишь Айю? – вдруг спрашивает он. Я поворачиваю голову к парню.

– Твоя старшая сестра, которая училась в университете, когда мы были в школе?

– Мхм, – Зейн продолжает смотреть фильм, но видно, что думает он совсем не о нем. – Помнишь, как она приезжала на День благодарения с парнем?

– Да, худой такой и высокий, как его там звали? Райли, кажется?

– Да. Так вот, этот Райли подсадил её на наркотики, – я удивленно посмотрела на парня, не веря своим ушам. Я помню Айю, она часто сидела со мной, Зейном и Лиамом, когда мы были помладше. Она всегда была очень доброй и улыбчивой, никогда бы не сказала, что она может подсесть на наркотики. – Мы заметили это слишком поздно. Однажды она позвонила обдолбанная в ноль и говорила маме, что не знает где она, что должна кому-то много денег. Мама тут же взяла в долг, и поехала к ней, к тому моменту Айя уже пришла в себя, и поклялась, что такого больше не повторится, она буквально умоляла оставить её в университете, чтобы получить образование, будущее.

Малик не поднимал на меня взгляд, продолжая смотреть в телевизор. Я положила свою ладонь на его и он мгновенно переплел наши пальцы между собой.

– Всё было хорошо, а потом нам позвонили из больницы, её нашли перекрытую в туалете на какой-то заправке. Её едва спасли. Мама сразу же решила забрать сестру из университета, и переехать подальше отсюда, здесь мы остаться не могли, потому что слухи расползаются быстро, а городок маленький, сама понимаешь… Айя просила не сдавать её в реабилитационный центр, просила оставить её дома, мама сдалась, в итоге она постоянно крала из дома и приходила в невменяемом состоянии. Она подсела на героин, Кэт.

Я прикрыла веки на несколько секунд, чтобы не видеть гримасу боли на лице Зейна.

– Когда мы решили отправить её в реабилитационный центр, в неё будто бес вселился, она кричала не своим голосом, кричала, что ненавидит нас, что желает нам смерти… Айя уже не была похожа на себя, стала неестественно худой, грязно-серый цвет лица, а ее глаза… Знаешь, они стали слишком большими на фоне заостренного лица и как-то жутко блестели, – Зейн слегка встряхнул головой, прогоняя страшные картинки из своей головы. – Полгода назад она пошла на поправку, я боюсь, что она снова возьмется за старое, но пока всё хорошо.

Мы лежали молча несколько минут, Зейн прогонял воспоминания, а я старалась осознать, что за кошмар пережила его семья за это время. А я столько раз обвиняла Малика в том, что он уехал…

– Почему ты не сказал мне? – он наконец смотрит на меня, и я впервые за долгое время вижу неловкость в его глазах.

– Помнишь, что твой отец всегда говорил? «У нашей Кэти будет самый лучший жених, я не отдам её парню из непорядочной семьи», – Зейн невесело усмехается. – Я не мог сказать тебе, не хотел, чтобы твой отец узнал о такой стороне нашей семьи, не хотел, чтобы в городе говорили плохо об Айе. И, к тому же, я был просто напуганным подростком.

– Боже мой, Зейн, – поворачиваюсь на бок лицом к нему и дотрагиваюсь ладонью до его щеки, – Мы бы никогда не подумали плохо о вас или об Айе, её подсадили, а вы с мамой тем более не виноваты в этом. Ты должен был поговорить со мной или с Лиамом, а не держать это в себе, – сейчас мне так хочется обнять его и гладить по голове, сказать, что он дурачок, раз подумал так. Но это Малик, и он скорее отрежет себе руку, чем позволит проявить кому-либо жалость по отношению к нему.

Не выдержав, я всё-таки крепко обнимаю парня, он напрягается всем телом, но всё же его мышцы расслабляются и он обнимает меня в ответ, зарываясь лицом в мои волосы.

– Я позвонил Лиаму месяцев через шесть, после того как уехал. Я боялся звонить тебе, Кэт, не знал, как ты отреагируешь, – тихо произносит парень, поглаживая мои пальцы. – Пейно сказал, что ты только начала приходить в себя, и я не стал тебя беспокоить.

Я резко села в кровати.

– Я убью его! Ты звонил ему, и этот поросенок молчал?! – я спросила это слишком громко, забыв о том, что нахожусь дома и на этой территории мне запрещено водить парней в дом, хоть я уже и не школьница.

Зейн мягко смеется и опускает меня обратно, прижимая к себе.

– Спокойней, Рембо, он переживал за тебя и хотел как лучше, я бы поступил точно так же.

А я завтра убью Пейна, устрою ему прилюдную казнь.

– Почему ты не рассказал мне обо всём, когда вернулся?

– И упустить возможность, услышать от тебя столько язвительных вещей, котёнок? – Малик прижимает меня крепче и оставляет легкий поцелуй на лбу. – Смотри фильм и так половину пробазарили.

Фильм давным-давно закончился, а мы продолжаем лежать в темноте в обнимку, глядя на фосфорные звезды. Я впервые не плакала за просмотром фильма, потому что мои мысли были заняты совсем другим.

– Я расстался с Беккой перед отъездом, – заявляет Зейн, разрушая тишину своим голосом. – Она отреагировала спокойно, даже не пробила мне голову. Я не сказал ей о нас с тобой. Ей нужно время. Я сейчас ничего не хочу требовать от тебя, Китти Кэт, но ты же понимаешь, что мы так или иначе, поженимся, и у нас будет двое детей, которых мы будем отпускать на все школьные танцы. Как ты там хотела их назвать? Крис и Кайла?

– Не может быть, – удивленно говорю я, приподнявшись на локте, – ты помнишь это?

Однажды родители наказали меня за плохие оценки и не пустили на школьные танцы, Зейн пробрался ко мне в окно и пригласил на танец в этой самой комнате. Я была так зла на родителей и постоянно повторяла, что никогда не стану так жестоко наказывать своих детей. Зейн со смехом предложил мне пожениться в будущем и даже самой выбрать имена детям, лишь бы я перестала расстраиваться. Тогда я и назвала эти имена. Я сама не вспомнила бы об этом, если бы Малик сейчас не напомнил.

– Еще я помню как к твоей подошве прилипла туалетная бумага и ты ходила так почти весь день… – прижимаю пальцы к губам Малика, призывая его замолчать.