Текст книги "Падший легион (СИ)"

Автор книги: Great fantazy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Пролог ==========

Ночь

Безлунная ночь опускалась на королевство. Лилово-желтые отблески заката еще освещали кромку неба на западе, но восток и север уже налились чернильными красками безлунницы. Одна за другой зажигались бледные холодные звезды. Древний замок на пологом холме зловеще чернел в тусклом свете гаснущего в сумерках неба. Во дворе замка зажигались факелы, янтарное пламя которых освещало каменный алтарь. Люди в черных одеждах окружили его плотным кольцом. Посреди жертвенника, устланного сухим хворостом и соломой, стоял каменный столб с железными цепями, к которому двое черноволосых мужчин приковывали, вырывающегося и кричащего проклятья, белокурого юношу. Голое тело парня покрывали свежие черные письмена.

– Довольно кричать, кхардское отродье, – мужчина ударил юношу по лицу. – Вы, древопоклонники, не в силах понять, какую честь мы вам оказываем, принося в жертву нашему Владыке.

– Себя приносите в жертву и радуйтесь, – сплюнув кровь, прошипел юноша. – Наши боги не требуют крови.

– Ваши боги мертвы, – улыбнулся мужчина, проверяя, прочно ли закреплены оковы на пленнике. – Тебе повезло, неразумный. Нынче ты узришь чертоги великого Дараса, одного из высших демонов Сумеречного мира, – объяснял пленнику мужчина, – будь с ним почтителен, иначе он поглотит твою душу, и нам придется искать ему новых рабов из твоих соплеменников.

К алтарю подошли двое подростков. Близнецы, парень и девушка, пятнадцати лет, с кудрявыми черными волосами, радостно улыбались. Юноша помог сестре взобраться на устланный хворостом алтарь, а затем залез сам.

– Аниэль, Веста, – поклонился детям мужчина, – вижу, вы уже готовы.

– Поскорее бы начали, – встряхнув кудрями, улыбнулась девушка.

– Нам уже дали жертвенной крови, – облизнулся юноша. Глаза мальчика, как и его сестры, светились алым.

– Я не вижу ваших родителей, – оглядев собравшихся, заметил мужчина.

– Отец успокаивает мать, – сердитым тоном ответил Аниэль. – Глупая женщина. Хорошая мать бы радовалась, что сразу двое её детей будут служить Владыке.

– А она пошла просить короля поменять жребий, – пожаловалась Веста.

– И что сказал Его Величество? – спускаясь с алтаря, поинтересовался собеседник.

– Король сказал, что если бы жребий пал на принца, он сам бы вознес его на алтарь, – ответил юноша. – Отец нами очень гордится. Не каждый родитель может похвастаться, что двое его детей служат Великому Дарасу.

– А как же старый король Дейеор? – рассмеялась его сестра.

Первый зов горна ознаменовал начало церемонии. Из замка вышел король в сопровождении юного принца. Люди расступались и кланялись монарху, а король, приблизившись к алтарю, в свою очередь поклонился близнецам. Люди позади короля опустились на колени, воздавая дань уважения призванным Владыкой. Близнецы счастливо улыбались, гордо оглядывая склонившуюся перед ними толпу. Наконец, король выпрямился, а вместе с ним поднялись и подданные. Молодой принц поднес отцу факел.

– Дарас, владыка мечей и наш покровитель, прими жертву, достойную твоих чертогов, и возьми под свое крыло двух отроков! Да будут служить они тебе в Сумеречном мире! – торжественно произнес король и поднес факел к соломе на жертвеннике. Огонь быстро расползался и вскоре охватил весь алтарь. Прикованный кхарди вопил от боли, а дети, объятые пламенем, пели и танцевали вокруг него. Их глаза горели алым, как и у всех собравшихся под черным небом первого новолуния лета. Серебряные волосы пленного чернели, опадали пеплом, кожа пузырилась и лоскутами вместе с обгорелой плотью сползала с тела, обнажая белые кости. А близнецы, словно два огненных духа, продолжали танец. Их голоса сплелись с хором поющей толпы, чествовавшей Владыку Дараса. Кровавое пламя поднималось все выше, коптило небо и призывало на пир демонов. Барабаны гремели, трубил рог, люди пели и танцевали вокруг жертвенника, а в сердце костра на мгновение появилась черная тень, и когда она исчезла, близнецы испарились вместе с ней. Первое новолуние лета, ночь Дараса, огласилась радостными криками детей демонов – народа, которого история запомнит как королевство кунгусов.

========== Часть 1 Свобода ==========

Утро

Нежный румяный рассвет занимался над зеленой равниной. Теплые лучи восходящего солнца и свежий утренний ветерок целовали бледные щеки молодого принца, сидевшего на перилах балкона королевского замка и ожидавшего приглашения к трапезе. Но вот слуга, заглянув на балкон, позвал юношу в обеденный зал. Гланиэль ловко соскочил с перил и быстрым шагом спустился по лестнице. За столом он сидел по правую руку короля и молча слушал разговоры придворных.

– Эх, а славно мы дикарей порубили. И сколько рабов привезли! – хвастал один из придворных.

– Да вы горазды только дубинноголовых кхарди да улюнов гонять, а с кочевниками в поле сойдетесь? – смеялся другой.

– Ха, кочевники! Те же дикари, только на лошадях.

– Ходят слухи, что они снова собирают племена, мол, хотят отбросить нас с восточных границ, – третий придворный вмешался в разговор.

– Пускай собираются, мы давно не воевали.

– Я слышал, за Жемчужной собралось большое племя кхарди, возглавляет его молодой вождь – Веанид. Бывалый воин, говорят. И хороший правитель, для дикаря.

Гланиэль молча ел, слушая разговоры, но не вмешиваясь, опасаясь обращать на себя внимание. А все из-за внешности юноши. Принц, как и все чистокровные кунгусы, имел черные кудрявые волосы и голубые, цвета вешнего неба, глаза, но на этом признаки кунгусского воина в нем заканчивались. Сам юноша, семнадцати лет отроду, был невысоким, худощавым, бледнолицым и, по меркам своего воинственного народа, для парня совершенно некрасивым. Ценившие лишь грубую мужскую силу кунгусы высмеивали утонченность и женственность лица Гланиэля, его легкость и грацию, а за глаза и вовсе звали «улюнским бастардом». Сколько горьких слез пролил принц из-за обидных слов сверстников и насмешек взрослых. И только мать была ему опорой и утешением в его горе. «Моё сокровище, – говорила она своему чаду, – станешь королем, и никто не посмеет тебе и слова сказать». А отец Гланиэля, славный король Фрумор, винил супругу в излишней, по его мнению, изнеженности сына, не замечая, что тот каждый день до кровавых мозолей тренировался с мечом, луком и копьем, постоянно выезжал на охоту и всегда возвращался с крупной добычей, а в последнем набеге на племя кхарди, принц один пленил шестерых вражеских воинов. Но никакие его заслуги, как бы он ни старался доказать отцу и окружающим свое мужество, не могли стереть с него клейма «принцессы в штанах». Будь Гланиэль девушкой, его бы считали первой красавицей королевства, но юноше такая внешность только в тягость.

Король долгое время страстно желал, чтобы жена подарила ему второго сына, и молил демонов забрать Гланиэля, но Владыки остались глухи к мольбам короля и не осчастливили Фрумора новым наследником. Время шло, принцу исполнилось семнадцать и он больше не мог участвовать в жеребьевке на службу Владыке, а королю пришлось смириться с тем, что сын его ликом краше своих сестер. Фрумор не обращал внимания на то, что сына осмеивали при дворе, искренне считая, что это закалит юношу, но травля довела Гланиэля до того, что в пятнадцать лет он попытался кинжалом изуродовать себе лицо. Слуга, посланный королевой, сумел остановить принца, и о том дне теперь напоминал только узкий шрам над бровью юноши.

После завтрака Гланиэль по обыкновению отправился во двор, оттачивать искусство рукопашного боя. Нынче за ним будет наблюдать отец, а значит, появилась возможность вырасти в его глазах.

Трое противников лежали на земле, когда принц осмелился поднять взгляд на балкон, откуда отец наблюдал за боем. Король скучающе беседовал со своим сенешалем и даже не смотрел в сторону наследника, а заметив, что Гланиэль закончил, молча поднялся с кресла и вышел с балкона, не удостоив сына и взглядом.

Оскорбленный равнодушием отца принц, вместо обычного приступа жалости к себе, вдруг ощутил такую злость, что, не видя лучшего способа её выплеснуть, схватился за меч и вызвал на бой четверых воинов. Он свирепо махал мечом, уже не заботясь о технике, полагаясь лишь на слепую ярость, что поглотила все его мысли. Бойцы постепенно отступали. Сражайся Гланиэль с одним соперником, он наверняка бы убил его, но четверо противников остались целы, отделавшись лишь порезами, как, впрочем, и сам Гланиэль. Выпустив годами копившуюся в нем злость, он, сдерживая слезы обиды, дабы не позорить себя перед двором, вскочил на коня и помчался в степь, где его боль могли видеть лишь ковыль да ветер.

День

Жаркое полуденное солнце так жгуче припекало, а от хрустальной озерной глади так приятно веяло прохладой, что Гланиэль, уже час рыскавший по душному лесу, в одиночку охотясь на кабана, решил позволить себе освежиться. Стреножив коня, принц разделся и, аккуратно сложив вещи на берегу, нырнул в озеро. Студеная вода холодила кожу, ступни тонули в мягком иле, а у ног, сверкая серебристой чешуей, сновали мелкие рыбешки. Гланиэль, немного поплавав, вернулся на отмель и сел в воде. Прикрыв глаза от слепящих солнечных бликов на озерной глади, юноша нежился в прохладной прибрежной запруде. Дома ему никогда не было так хорошо. К слову, в родном замке принц не бывал уже больше недели.

Почти все лето Гланиэль провел в степи и лесах, охотясь на косуль и оленей, ночуя под открытым небом, а о вестях из дома и мира узнавая от торговцев и путников на восточном тракте. Домой юноша заезжал все реже и лишь для того, чтобы успокоить мать и хорошо накормить коня добрым овсом. С отцом принц больше не разговаривал. Теперь отца ему заменяло широкое небо над головой, замок – леса и высокие степные травы, друга – верный конь, любовницу – острый меч, а соратников – лук да колчан со стрелами. Он выбрал изгнание и в полной мере наслаждался им.

Мог ли его отец понять красоту звездного неба? Мог ли ронять слезы трепета пред величием рассветов в степи? Мог ли жить, довольствуясь лишь тем, что дает природа? Гланиэль многому научился: и ловить рыбу, хотя это занятие считалось ремеслом крестьян, и строить шалаши из травы и веток, и по звездам находить дорогу, он узнал, какие травы и коренья пригодны в пищу и для лекарств, а из каких можно получить сильный яд. Всему этому и многому другому его научили крестьяне и случайные спутники.

Понятно, что зимой придется отказаться от такой жизни, но Гланиэль твердо решил не возвращаться в замок. Пусть король сделает наследницей старшую дочь, принцу все равно. Он наймется охранником в какой-нибудь караван и поедет на восток, дальше степей кочевников, дальше гор, в сказочные страны, где круглый год лето, а белые берега омывают соленые воды океана. Или поедет на юг и будет служить кому-нибудь из крастских князей. Король точно будет в ярости, проклянет сына и отречется от него. Гланиэль улыбнулся своим мыслям.

Птицы в лесу весело трещали, конь, тихо шурша, щипал траву, мухи и пчелы мерно жужжали, а в высоких зарослях стрекотали кузнечики. Скрип натягиваемой тетивы нарушил пение дикой природы. Гланиэль медленно обернулся.

– Не бойся, дева. Я не причиню тебе зла, – беловолосый юноша чуть опустил лук. Гланиэль одарил кхарди злым взглядом и поднялся в воде.

– Ты видимо ослеп, дикарь, – нарочито небрежно бросил принц, выходя на берег. Кхардский лучник вновь натянул тетиву.

– Стой, где стоишь, прислужник демонов! – целясь в грудь обнаженному юноше, велел воин. Гланиэль замер.

– Что же ты медлишь? Я без оружия, как видишь. В кои-то веки дикарь может убить кунгуса, – принц усмехнулся. Лучник колебался, не смея выстрелить в безоружного.

– У тебя был шанс, – Гланиэль пожал плечами. – Поклонись Владыке от меня, – улыбнулся юноша и в этот же миг в воздухе появились четыре, сплетенных из тени, клинка, пронзивших тело кхардского воина. С севера подул холодный ветер. Небо стремительно темнело. Глаза принца горели алым. Крадучись, словно голодный хищник, он подошел к умирающему.

– Ты ведь здесь не один? – проводя рукой по ране на груди кхарди и слизывая кровь с пальцев, поинтересовался юноша. Тени за его спиной мягко стелились по земле, приближаясь к жертве, окутывая её холодными объятиями. Беловолосый силился что-то сказать, но на губах пузырилась кровь, а из горла вырывались лишь булькающие хрипящие звуки. Голубые глаза стекленели, подернутые пеленой смерти. Его сердце еще билось, когда тени накинулись на жертву.

– Можешь не отвечать, – усмехнулся Гланиэль.

Белая молния перечеркнула небо, а следом за ней с рокочущим треском прогремел гром. В наступившей звенящей тишине, рвя поводья, захрапела, вырываясь, лошадь. Небо глухо проворчало вслед за далекой вспышкой белого холодного света, на миг озарившего наступившую мглу. Гланиэль молча наблюдал за танцующими тенями, пожиравшими плоть кхардского юноши.

– Рушта хога [1], – приказал принц теням и направился в лесную чащу, туда, откуда доносился слабый запах костра.

Ветви царапали кожу, а опавшая хвоя и сухие травинки кололи ступни не потрудившегося одеться юноши. Тени догнали принца, когда тот нашел оставшихся кхарди. Вокруг костра, с беспокойством поглядывая на небо, сидели трое кхардских воинов и один лучник из улюнского племени. Лазутчики говорили тихо, но Гланиэль слышал каждое слово. Глаза сильнее полыхнули алым. Подстегиваемые вспыхнувшим голодом, все чувства обострились, и принц отчетливо мог расслышать шорох мышей под корнями деревьев. Улюн беспокоился об ушедшем на разведку товарище и предлагал двум кхарди пойти проверить, не случилось ли чего. Ему не нравилась внезапно пришедшая гроза.

– Её принесли не духи, – сказал улюн. – Я не слышу их в этом лесу.

– Потому что мы недалеко от города демонопоклонников. Духи не переносят демонов, – ответил один из кхарди.

– Нужно уходить отсюда. Давайте найдем Зелеида и уйдем отсюда, – молил лучник.

– Неужто грозы боишься? – усмехнулся другой воин.

– Её принесли не духи. Этого я боюсь.

«Правильно боишься», – подумал Гланиэль, сосредотачиваясь. Подойти ближе, не раскрыв себя, было уже невозможно, поэтому принц тщательно прицеливался, прежде чем послать три теневых клинка, каждый из которых насквозь пронзил кхардских воинов. Тени бросились вперед. Улюн вскочил с места, закричал и рухнул на колени, с ужасом глядя на тела убитых товарищей.

– Астар! [2] – крикнул Гланиэль, останавливая демонов. Он вышел на середину поляны и, создав новый клинок из тени, одну за другой отрубил головы кхардским воинам.

– Гарад девару [3], – разрешил теням юноша, а сам, сорвав мех с пояса убитого врага, вылил из него воду и наполнил кровью, густой струей льющейся из шеи беловолосого воина.

Гланиэль не пил кровь с начала лета. Почти сразу после ночи Дараса он сбежал из замка и пропустил все летние жертвоприношения. Каждый раз, когда его родичи распивали кровь у алтаря, его внутренности горели от жажды, а глаза то ярко вспыхивали алым, то темнели до густо-лилового цвета. Теперь пусть кунгусы загибаются от жажды, пока их принц жадно глотал теплую кровь.

Только утолив голод, юноша вспомнил про улюна. Лучник даже не пытался сбежать. Он так и сидел, спрятав лицо руками, и заливался горькими слезами.

– Как тебя зовут, – вытирая кровь с губ, спросил Гланиэль на общем языке.

– К-Кайя, – всхлипывая, ответил улюн.

– Я не убил тебя, Кайя, потому что улюны высоко ценятся у нас в качестве рабов. Ваш народ мы зовем «эла араш», что на нашем языке означает «хорошие рабы». И как твой новый хозяин, я приказываю тебе немедленно прекратить плакать, иначе пущу тебя на корм демонам, – Гланиэль грозно посмотрел на лучника. Тот судорожно вздохнул, но постарался успокоиться.

– Положи лук и стрелы на землю. Ты идешь со мной, – приказал принц. Улюн покорно выполнил приказ.

– Ступай впереди, чтобы я тебя видел. Дернешься, и мои демоны тебя до костей обглодают, – Гланиэль захватил головы кхарди и, держа их за волосы, отправился обратно к озеру. Улюн молча шел перед ним. Дорогу ему указывали стелящиеся по земле тени, почти сливавшиеся с землей в грозовых сумерках. Молнии сверкали все чаще и чаще. Первые тяжелые капли дождя упали на землю. Холодный ветер гнул траву и шумел в кронах деревьев. Очередной раскат грома пророкотал прямо над головой, и небеса разверзлись хлестким ливнем.

Бледные молнии прорезали и вспарывали пухлые громады черных туч, и в их слепящем неровном свете Гланиэль не без любопытства разглядывал своего пленника. Длинные и густые каштановые волосы слиплись из-за дождя и прилипали к спине улюна. Льняная вымокшая под ливнем ткань рубахи плотно облегала тонкую талию и узкие бедра. Лицо Кайи принц успел разглядеть еще на поляне. Большие карие глаза, тонкие брови, острые скулы и бледные губы на пригожем личике. Улюны, народ, не имеющий пола, славились своей красотой от западных берегов до восточных гор, а за покорность и мягкий нрав особенно ценились, как рабы, у кунгусов. Каждый улюн мог выносить и родить ребенка, и все же внешне представители этой удивительной расы больше напоминали юношей.

Выбравшись к озеру, Гланиэль привязал головы кхарди к седлу, затем, окунувшись в холодной воде, оделся. Кайя все это время с рабской покорностью дожидался своего хозяина. В лесу мертвела тишина, изредка прерываемая глухим ворчаньем грома и тихим шуршанием дождя, перешедшем в колючую изморось.

Усадив улюна перед собой, Гланиэль направил лошадь прочь из леса. Тени бесшумно стелились по земле, сопровождая принца и его добычу. Кайя тихо всхлипывал.

– Хочешь, чтобы я скормил тебя демонам, как твоих друзей? Тогда прекрати ныть! – прикрикнул на пленника юноша, затем, смягчившись, добавил: – я тебя отпущу. Мне рабы не нужны. Сейчас отвезу отцу трофеи и поеду на запад, к кхардским лесам. Там тебя и оставлю.

Но обещание скорой свободы не успокоило улюна. Кайя продолжал всхлипывать, вызывая у принца жгучее раздражение.

Наконец, лес остался позади, и перед юношей раскинулась необъятная дикая степь. Тучи медленно уплывали на юг, за горы, и солнце, омытое дождем, вновь засверкало, отражаясь тысячью искр в каплях воды на траве.

***

Головы мертвых кхарди покатились по каменному полу тронного зала.

– Вижу, королевские очи не зрят дальше стен замка, если позволяют дикарям бродить по нашим лесам, – встав перед троном отца, заявил принц.

– Если бы ты оставил кого-нибудь в живых, мы бы узнали, как они прошли так далеко, – со скукой взглянув на головы, обратился к сыну король.

– Кого-нибудь я оставил, – ответил юноша и, не оборачиваясь, позвал: – Кайя, ко мне.

Улюн отделился от толпы в тронном зале.

– Допросить его, – приказал король.

– Кагу миира араш [4], – прошипел принц.

– Тогда сам допроси его.

– Я уже это сделал. Кайя, повтори его величеству все, что ты сказал мне, – обратился к пленнику парень. Побледневший улюн подошел ближе.

– Они прошли так далеко в ваши земли благодаря мне и духам. Духи укрывали нас от ваших теней-ищеек, миира Раду.

– И скольких кхарди может провести один улюн? – подавшись на троне вперед, спросил король.

– Это зависит от силы улюна, миира Раду. – Добавлять после каждого предложения «мой господин» по-кунгусски, научил Кайю принц. «Говори все, что от тебя потребуют. Ты и часа под пытками не выдержишь, но если сам все скажешь, я не дам им тебя тронуть. Когда доберешься до дома, предупреди кхарди» – велел пленнику Гланиэль, и улюн послушно исполнял приказ.

– Так сколько? – повторил вопрос король.

– До пятидесяти воинов, миира Раду.

– И для чего кхарди делают эти вылазки? – сощурив голубые глаза, поинтересовался Фрумор. Кайя неуверенно посмотрел на принца и, когда тот кивнул, ответил:

– Кхарди собираются отбросить вас к востоку.

– Сколько у них воинов?

– Я не знаю, миира Раду. Больше десяти тысяч.

– Улюны тоже собираются сражаться?

– Нет, миира Раду.

– Кто возглавляет кхардские войска?

– Вождь племени Жемчужной реки – Веанид.

– Когда они планируют наступление?

– Я не знаю, миира Раду. Знаю, что до весны они не выступят.

Король, узнав все, что счел полезным, обратился к сыну.

– Что ты хочешь в награду за сведения?

– Ничего. С твоего позволения я отдохну здесь несколько дней и поеду дальше.

– Это твой дом, ты в своем праве. Куда же отправишься теперь?

– На запад, к кхардским лесам. Может, удастся выловить кого-то из кхарди.

– Возьми с собой людей.

– Отряд привлечет больше внимания. К тому же, я люблю охотиться в одиночку, – с этими словами Гланиэль развернулся и отправился прочь из зала. Пленный улюн поспешил за принцем.

Вечер

Принц спал, свернувшись калачиком, в огромной, укрытой парчовым балдахином, постели, когда тихо скрипнула дверь, впуская в комнату высокую тень. Не зажигая свечей, тень бесшумно подошла к кровати, и стоило чьей-то руке коснуться плеча юноши, как тот, открыв глаза, резко развернулся с зажатым в ладони теневым клинком, готовый одним ударом убить незваного гостя. На запястье, перехватывая выпад, сомкнулись чьи-то холодные сильные пальцы, в плечо толкнулась ладонь, и принц упал на подушки.

– Отец? – удивился юноша, увидев склонившегося над ним короля. Клинок растаял, и Фрумор отпустил руку сына.

– Зачем ты пришел? – садясь на постели, раздраженно бросил парень.

– Уже стемнело. Скоро начнется жертвоприношение. Ты пойдешь? – король убрал выбившуюся кудряшку с лица сына. Гланиэль хотел отказаться, но он не пил кровь с тех пор, как убил трех кхарди в лесу, и голод все чаще напоминал о себе.

– Не стоило себя утруждать. Ты мог послать за мной прислугу, – вставая, заметил юноша. Фрумор поймал принца за локоть и усадил обратно, рядом с собой. Гланиэль одарил отца ледяным взглядом, но ничего не сказал, ожидая от короля объяснений.

– Гланиэль, сын мой, – начал мужчина, – возможно, тебе кажется, что я жестоко обхожусь с тобой, но все, что я делал, я делал исключительно ради тебя. Я горжусь тобой. Ты не раз доказывал, что достоин быть кунгусским принцем и что однажды станешь достойным королем. Демоны не забрали тебя в детстве, значит, они увидели в тебе будущего правителя. Можешь мне не верить, но я тоже вижу это.

Юноша долго не отвечал. Он так долго ждал этих слов, а теперь признание отца не вызывало в нем ничего, кроме горькой усмешки.

– И ты не изменишь своего мнения, если я скажу, что отпустил того улюна? – внимательно следя за реакцией короля, поинтересовался парень.

– Это был твой раб, и ты был волен поступать с ним так, как вздумается, – пожал плечами Фрумор. – К тому же, ты привел двух пленных кхарди. А теперь идем к алтарю, – вставая, улыбнулся сыну король. – Я хочу разделить с тобой первую кровь.

[1] – «Оставьте голову»

[2] – «Стоять»

[3] – «Можете есть»

[4] – «Это мой раб»

========== Часть 2 Страх ==========

Утро

Птицы заливались звонкими трелями, наполняя лес веселым перезвоном. Солнечные зайчики играли на мокрой от росы поляне, пробиваясь сквозь густую листву деревьев. Веанид сидел, прислонившись к теплому стволу дуба, курил трубку и слушал лес: тихий шепот листьев, жужжащий гул насекомых, птичий щебет и, едва слышимый шорох крыльев. Длинная серебристая коса с костяными бусинами на конце чуть колыхалась на ветру. Селлы. Полупрозрачные существа с белесым оперением, легкие, сотканные из тумана и ветра, с длинными шеями и свернутыми в спираль хвостами. Они бесшумно парили между ветвями деревьев, садились на древние, поросшие мхом, тотемы и взлетали высоко вверх, к облакам, вызывая легкие порывы ветра. Такие хрупкие и прекрасные с виду, и такие грозные и могучие в бою. Когда селлы согласились помочь кхардскому народу в войне, у последних появилась надежда одолеть могучую армию кунгусского королевства. Еще больше надежды стало, когда Веаниду удалось собрать под свое командование все племена кхарди. Никогда еще в истории лесной народ так тщательно не готовился к войне. Даже улюны, наотрез отказывавшиеся сражаться, были настроены к кунгусам не столь миролюбиво. Масла добавил недавно вернувшийся из плена Кайя, который рассказал своим родичам, как зверски обошелся кунгусский принц с разведчиками, одним из которых был возлюбленный Кайи. И мало кого заботило, что тот же самый принц отпустил улюна, проводив его до границы. Многие ставили это в заслугу Кайи, мол, он своей красотой очаровал демонопоклонника. Веанид так не считал. Ни один кунгус не отдал бы по доброй воле то, что ему понравилось. Слишком уж алчный этот народ. И ни один кунгус не поставил бы свободу улюна выше своей безопасности, а юному наследнику однозначно грозило неприятностями приближение к кхардским границам. Его зовут Гланиэль. Он сын короля, безжалостный к врагам воин и самый странный из кунгусов.

Кайя сказал, что принц больше похож на помесь кунгуса и улюна, но предположить, что наследник трона может быть полукровкой… Гордые чистотой своей крови члены королевской семьи убили бы мальчишку еще в младенчестве, дабы не запятнать себя перед народом.

Веанид хорошо знал кунгусов. Он был еще молод, этим летом ему исполнилось девяносто три года, но уже успел побывать во многих крупных сражениях. Обычно, вождем избирали кого-то из старшего поколения, из тех, кому уже исполнилось триста лет, умудренных вековым опытом. Но теперь кхардским племенам требовался молодой и сильный вождь, лишенный старческой осторожности и способный повести людей в бой. Сам Веанид не считал себя таковым, тем не менее, когда его предложили на вече в качестве вождя, отказываться он не стал.

Мужчина поднялся, отряхивая штаны от земли. Роса на траве уже высыхала, и молодой вождь отправился в свою деревню.

День.

Вокруг древа предков на широкой поляне собрались все жители деревни. Селлы сновали между ветвей, задевая легкими крыльями белые ленты и серебристые локоны волос, которыми было увешано все дерево. Длинные столы, выставленные перед древом, ломились от праздничных яств, тут были и круглые караваи, и ягодные пироги, и яблоки в меду, и орехи, и грибы, и, конечно же, эль с медовухой. Кхарди отмечали последний день лета. Заиграли флейты и лютни. Девушки с венками из листьев, вскинув тонкие руки, закружили хоровод. Вскоре и юноши с хмельной решимостью присоединились к танцовщицам, разбив хоровод на пары.

Веанид сидел во главе стола, по правую руку от него сидели сильнейшие воины племени, по левую – старейшины. Юная дева с серебряными косами, в венке из рябины подошла к вождю с праздничным караваем. Мужчина отломил немного, склонил голову и поблагодарил духов земли за богатый урожай, а дева пошла вдоль столов, поднося каравай гостям, и каждый отламывал немного, склонял голову и благодарил духов.

«Если бы кунгусы напали сегодня, мы бы проиграли войну до её начала», – подумал Веанид. Предполагая худшее, он накануне выставил вдоль границ улюнских лучников. Все кхарди в этот день праздновали окончание лета, и никому не хотелось, пока остальные гуляют, сторожить границы. «Вот поэтому мы постоянно проигрываем кунгусам», – думал молодой вождь. «Все из-за отсутствия дисциплины и военной выучки, неудивительно, что кунгусы считают нас дикарями». Кхарди слишком беззаботны, слишком надеются на духов, и настоящих воинов среди лесного народа мало – одни лишь зеленые юнцы, охочие до славы. Из старшего поколения воинов можно по пальцам пересчитать, всё земледельцы, знахари, ремесленники. И на улюнов сильно надеяться не стоит. Хотя большинство из них отменные лучники, сами по себе улюны мирный народ, и, несмотря на то, что они согласились воевать вместе с кхарди, далеко не все улюны пойдут на войну. Кайя, сидевший за одним столом с кхарди, точно не пойдет. Он или, вернее, уже она, все еще оплакивал Зелеида. Надо привыкнуть к тому, что в ближайшие пять лет Кайя будет женщиной. Под туникой уже наливались маленькие грудки, скоро будет виден и живот. Зелеид-таки успел оставить Кайе ребенка. Значит, кунгусский принц спас не одну жизнь, а две…

Пели флейты, еще по-летнему жарко светило солнце, в листве резвились селлы, а лесной народ, восхваляя духов земли, встречал осень.

Вечер.

Пряный запах трав наполнял легкие. С наступлением сумерек похолодало. Последние лучи солнца еще золотили увядающую листву, но в низинах и оврагах уже собирались тени. В степи, пригибая высокие травы, ехал одинокий всадник. Веанид хорошо видел его из леса. «Кунгусский разведчик», – подумал он, ожидая, когда наездник подъедет ближе. В сгущающемся сумраке мужчина не видел лица кунгуса. Всадник подъехал вплотную к лесу, спешился и замер, словно решая идти ли ему дальше. Раздумав углубляться в лес, кунгус повернул к лошади. Веанид бесшумно натянул тетиву и вышел из-за ствола дерева, служившего ему укрытием.

– Подними руки, – целясь наезднику между лопаток, приказал вождь. – Подними руки и медленно повернись.

Юноша, а этого всадника, нельзя было назвать иначе, проигнорировав команду мужчины поднять руки, обернулся. Одарив кхарди полным презрения взглядом, юный воин усмехнулся:

– Я давно заметил за дикарями трусливую привычку нападать из-за спины.

«Он и вправду похож на улюна», – промелькнуло в мыслях Веанида, прежде чем четыре теневых клинка, ударившись в его ветряной щит, разлетелись в стороны. Юноша удивленно приподнял бровь, но не растерялся, пустив в бой теней. Селлы, вспорхнув с крон деревьев, накинулись белыми вспышками на демонов быстрее, чем те успели приблизиться к Веаниду. Яростный крик тварей пронзил степную тишь.

– Подними руки, – повторил Веанид. Парень неохотно подчинился, неотрывно глядя на приближающегося кхарди. Мужчина заметил рукоять кинжала за поясом мальчишки.

– Что принц забыл так далеко от дома? – почти вплотную подступая к юноше, поинтересовался вождь кхарди. В глазах Гланиэля на мгновение полыхнул алый проблеск, и Веанид едва успел отразить ветром десяток теневых клинков, появившихся за спиной. И не успел он перевести дух, как юноша ринулся на него. Блеснуло лезвие кинжала, лук разломился надвое. Принц был куда сильнее, чем казался с виду. Скорее всего, ему даже удалось бы одержать верх в рукопашной, если бы не селла, появившаяся между принцем и Веанидом. Она засияло белым пламенем, и юноша на мгновение отступил, ослепленный ярким светом. Этого мгновения мужчине хватило, чтобы подсечь ноги мальчишке и повалить того на землю, заломив руки за спину. Веанид подцепил веревку, висевшую на поясе и принялся связывать пленника, придавив коленом спину юноши, чтобы не дергался. Но Гланиэль не шевелился.

– Нет смысла брать меня в плен, – тихо сказал принц.

– Почему? Разве сын короля не станет ценным заложником? – Веанид слишком резко и туго натянул веревку, из-за чего юноша, стиснув зубы, чуть дернулся.

– Кунгус, лишившийся свободы не представляет ценность. Даже если это сам король, – почти шепотом ответил парень. – Поэтому, не трать веревку и убей меня. Всё равно домой мне теперь дорога заказана.