Текст книги "Великий комбинатор или автогол (СИ)"

Автор книги: Гиперболоид Гарина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Малиновский ехал на заднем сидении такси. Разговор с Андреем напрочь растрепал его нервы. Он был его самым лучшим другом, человеком, ради которого он был готов если не на всё, то точно на многое. Сколько всего было у них за эти 13 лет знакомства. Никогда они не ругались из-за женщин, соблюдая негласное правило, что они не заглядываются на подружек друг друга. Сейчас, когда появилась она, их дружба оказалась под ударом.

« – Кто эта женщина? Как она смогла так тихо проникнуть в нашу жизнь? Это настоящий волк в овечьей шкуре, » – думал Малиновский. Он ощущал себя Адамом, а Катерина была Лилит*, которую создал Господь ему в пару, но та выбрала демона, а его обрекла на жизнь в одиночестве, не давая забыть о себе, то и дело превращаясь в змею-искусительницу.

Приехали. Малиновский достал бумажник и, расплатившись, вышел из такси.

Комментарий к Па-де-труа

*Лилит – первая жена Адама в Ветхом Завете. Была создана Богом ему в пару, но будучи строптивой и своенравной отказывалась подчиняться мужу, а потом и вовсе полюбила демона и сбежала из Эдема, а Бог создал Адаму другую жену, но уже из его ребра, чтобы она была покорной и послушной. Легенда гласит, что именно Лилит обращалась в змею и искушала Адама. Именно ей удалось соблазнить Еву запретным плодом.

========== Затмение ==========

– Да, а кориандр и кумин использовали раньше, чтобы перебить запах немного подпорченного мяса. А в Азии, где летом температура достигает отметки +50 и выше, это совсем не редкость, – Михаил увлечённо рассказывал Кате о специях и добавках, травах и соусах. На эти темы он мог говорить вечно. Пушкарёва была удобным собеседником, она изредка задавала вопросы, внимательно слушала и кивала.

Их отношения длились уже около месяца. Борщов был на седьмом небе от счастья, ведь это была такая удача – встретить девушку, которая так сильно ему понравилась, а ещё обладала такими редкими качествами как ум, порядочность, честность и скромность.

Он красиво ухаживал: водил на прогулки, дарил цветы, готовил романтические ужины при свечах в «Мармеладофф». Он утопал в её чудесных глазах, в которых уже видел совместное будущее, детей, сеть ресторанов по всей России, а главное – её рядом, на всю жизнь, рука об руку.

Его подруга Юлиана помогала ему во всём. Она одобряла его выбор и всячески старалась поспособствовать развитию его отношений с Катей. Миша в приватных разговорах сетовал на то, что Катерина слишком холодна и стеснительна. Он, конечно, не давил на девушку, только лишь иногда просил совета у более опытной Виноградовой. Та ему говорила не торопиться, а действовать плавно и мягко. Сама же стала приглашать Пушкарёву с собой по магазинам, в кафе и на мероприятия, где всячески пыталась внушить той, что Михаил для неё идеальная партия, и ей необходимо дать ему шанс стать ближе.

Вот и сегодня Катя с Михаилом пришли на винную дегустацию, которую организовывала Юлиана. Начали с «красного зала», где было представлено красное вино различных сортов и сроков выдержки.

Катя стояла с бокалом вина и рассеянно слушала Мишу, который до сих пор вещал ей о каких-то чудесах гастрономии. Всё её внимание было сосредоточенно на Малиновском, который вальяжно прогуливался по залу в обществе красивой брюнетки. Заметив Катю, он снисходительно кивнул и больше, казалось намеренно, не смотрел на неё. Катя же не сводила с него глаз. Она уговаривала себя перестать, но невольно снова бросала взгляд на Романа.

Уже несколько месяцев она не могла примириться со своими чувствами. Стало немного легче, когда Жданов укатил в командировку в Прагу и оставил на них руководство компанией. Работы было очень много, но зато не было времени думать об этих двоих.

Если раньше они с Малиновским нет-нет да и обменивались говорящими взглядами на собраниях, то сейчас он её совсем перестал замечать, смотрел сквозь, как в те самые первые её дни в компании, когда она была ещё нелепой и нескладной Клавой.

Об Андрее Катя старалась изо всех сил не думать. У нее, наконец, появилась своя личная жизнь. Она дорожила отношениями с Мишей. Ей были приятны его ухаживания, его трепетное отношение, его нежность. А Андрей, он был мечтой, чем-то недостижимым. Той мечтой, которая не должна сбыться, потому как если она станет реальностью, то не о чем будет больше мечтать, а реальность эта может оказаться не такой тёплой и радужной, какими были её грёзы.

Катя, слушая Мишу, вновь и вновь натыкалась взглядом на Рому, наблюдала за их флиртом с брюнеткой, как завороженная, не в силах отвернуться. Внутри кипела непрошенная ревность, обида на него, раздражение к зануде Борщову, злость на саму себя. Миша ничего не замечал, зато вот Роман заметил. Он взял свою девушку под руку и уверенно подошёл к ним.

– Добрый вечер! Михаил? Мы кажется с вами уже встречались, – дружелюбно поздоровался мужчина.

– Знакомьтесь, это Анжела, моя… моя Анжела, – рассмеялся Малиновский.

– Екатерина Пушкарёва, – Катя робко протянула девушке руку, напряжённо втянув плечи.

– Михаил Борщов, ресторатор, – с достоинством представился Катин спутник.

Завязалась беседа. Миша как всегда говорил на свою излюбленную тему. В этот раз о лягушачьих лапках, которые он научился готовить в Париже у одного именитого шеф-повара. При слове Париж Анжела впала в транс и неподвижно ловила каждое слово Борщова. Она грезила удачным замужеством, а зная репутацию Малиновского, рассчитывать там было не на что. Рома заметил, что подружка наметила новую жертву и решил ей не мешать. Его больше заботила Пушкарёва, которая весь вечер его гипнотизировала.

Наверное всё-таки стоило с ней поговорить, объясниться как-то, слова подобрать, только Рома боялся. Он боялся остаться с ней наедине, боялся сорваться.

– Мишенька, дорогой, там Ризунов, спонсор про которого я тебе говорила. Он хочет посмотреть твой ресторан. Он заинтересован открыть сеть. Ты готов ему показать «Мармеладофф» прямо сейчас? – щебетала подошедшая к ним Виноградова.

– Я готов, да, конечно, прямо сейчас. Это же такая удача! Катюш, поедем? – Миша был очень воодушевлен, ведь именно об этом он мечтал.

– Я наверное лучше домой поеду. Я очень устала. А ты поезжай. Позвони мне потом. Удачи тебе! – сказала Катя и поцеловала Борщова в щеку.

Малиновский невольно сжал кулаки. Его взбесил этот, казалось бы, невинный поцелуй. « – Весь вечер прожигала меня с Анжелой осуждающим взглядом, а сама демонстрирует при мне свои телячьи нежности с этим поваром, » – возмущался Роман. Внутри него всё клокотало.

« – Надо было расставить с этой пигалицей все точки над i еще тогда, после поцелуя» – злился он.

– Миша, поезжай, а я за Катюшей присмотрю, чтобы не скучала, – с улыбкой сказала Юлиана и, подмигнув всем, снова поспешила к гостям, а следом за ней ушёл и Борщов.

Пушкарёва тоже решила не задерживаться и, попрощавшись с Ромой и его девушкой, направилась к гардеробной. Оставаться на дегустации совершенно не хотелось, настроение было на нуле. Она вызвала такси. Накинув пальто, Катя решила подышать свежим воздухом и подождать машину на улице. Такси приехало быстро, и она уже была готова пройти к машине, как кто-то резко схватил её за руку. Девушка от неожиданности вздрогнула и с силой рванула руку назад. Обернувшись, она увидела Малиновского.

– Спокойно, спокойно, Екатерина Валерьевна. Я не маньяк, хотя, знаете, в какой-то степени может быть, – Роман улыбался, но было заметно, что он нервничал.

– Вы что-то хотели, Роман Дмитриевич?

– А мне весь вечер казалось, что это вы что-то хотели. Даа. Именно. И не надо делать такие удивлённые глаза. Видел я, как вы на меня смотрели. На мне ведь узоров нет и цветы не растут. Предлагаю поехать ко мне и поговорить. Нет больше сил выносить ваши пылкие взгляды, – с усмешкой предложил Малиновский.

– А вы циник оказывается… – тихо проговорила Катя, опустив голову.

– Да, Катя! Я циник, бабник, а ещё скотина. А вы не знали?

– Догадывалась, – язвительно ответила Пушкарёва.

– Вот что, поехали ко мне и поговорим начистоту, чтобы не было между нами больше никаких недосказанностей.

– Никуда я не поеду, с чего вы взяли, что я хочу с вами куда-то ехать? – возмутилась Катя, но садиться в такси не спешила.

– Катенька, не заставляйте меня вас уговаривать. Я не люблю уговаривать умных женщин. А вы женщина умная, которая и сама всё прекрасно понимает. Ведь так? Так что? Хотите поговорить и закрыть навсегда этот гештальт? Нам ведь вместе ещё работать.

– Черт… – шумно выдохнула девушка и слегка прикусила губу. – Поехали.

***

Вошли в квартиру. Атмосфера была накалена до предела. Катя добела сжимала пальцы, нервно кусала губы и молчала. Она вообще не понимала, ведомая какой силой она сюда приехала. Ей и правда хотелось, чтобы ушла эта недосказанность между ней и Ромой, но в то же время она очень боялась, что всё только усугубится.

Роман налил себе виски и заговорил.

– Катя, после нашего поцелуя мы оба что-то почувствовали. Что-то такое, что потом отдалило нас друг от друга. Я не хочу, чтобы ты что-то испытывала ко мне. Для меня не существует понятия любви и влюблённости. Мне всё равно любят меня или нет. Всё равно люблю ли я сам. Я хочу жить легко и непринуждённо, ни от кого не зависеть и не быть никому должным. Вечной любви не существует, а любить на какое-то время я не готов, чтобы потом не мучиться от гнёта обязательств. Я люблю женщин и их всегда будет много в моей жизни. Я не хочу жить мещанским укладом. Я свободен и всегда будет так.

– Я… Я не… – Катя замялась, не в силах подобрать слова. Она никак не ожидала такой откровенности, и говорить что-то не было смысла.

– Ты будешь отрицать, что испытываешь ко мне чувства? Не надо. Я слишком опытен, я это вижу. Забудь меня, Катя. Мы не сделаем друг друга счастливыми, – мужчина изо всех сил старался сохранять невозмутимость, но ему было тяжело смотреть на эту подавленную, сжатую в комок девушку. Но он был честен с ней. Он бы мог наплевать на всё и отбить её у Борщова, даже мог наплевать на чувства лучшего друга, но он не мог наплевать на неё. Он знал, что будет так, а не иначе. Он пресытится Катей и сделает ей больно. Больше всего на свете ему сейчас хотелось поддаться бурлящим внутри него чувствам и раствориться в этой женщине, но она была другой, особенной. С ней нельзя было так.

Катя молча направилась к выходу. Все было правильно. Она хотела поблагодарить его за честность, но ком в горле не давал произнести ни слова.

– Уйдёшь не попрощавшись? Кать, давай я тебя отвезу, – Рома догнал ее в прихожей. Ему было не по себе. Хотелось, чтобы она сказала ему хоть слово, накричала, устроила истерику, как обычно делали брошенные подружки, но она молчала.

– Я вызову такси, – прошептала девушка, и тотчас же из ее глаз потоком хлынули с таким трудом сдерживаемые слезы.

Он взял её за руку, притянул, прижал к себе, хотел опять что-то сказать, но ее дыхание, прикосновение её влажных от слёз щёк к коже его груди, затуманили мозг, страсть моментально овладела им, он обхватил её голову руками и впился поцелуем в ее манящие губы. Это был наркотик, и если уж он попал в кровь, то последствия уже необратимы, сопротивляться бесполезно, бессмысленно.

Смятые простыни, стоны, внутренняя вибрация тел, бесконечное слияние губ, резкие толчки в стремительном темпе, нежные ласки умелых рук, прерывистое дыхание и нехватка воздуха в лёгких, влажные горячие пальцы, запутавшиеся в ее волосах. Взрыв. Агония. Выдох.

Они лежали молча, выравнивая дыхание, покрывая друг друга невесомыми поцелуями. Не хотелось ничего говорить, чтобы не разрушить эту хрупкую, эфемерную связь.

Вздрогнули оба от звонка мобильного. Малиновский, завернувшись в простынь, пошел на поиски аппарата.

– Алло, слушаю, – ответил мужчина, немного отдышавшись.

– Привет, Ромио! Я прилетел только что. А где красная дорожка? Почему президента никто не встречает? Вот еду из Шереметьево, – звучал в динамике бодрый голос Жданова.

– Если хочешь, можем сходить куда-нибудь. У меня столько новостей. Мне нужен твой совет. Я решил добиваться Катю. Я люблю её, Ром. Не могу больше бороться с собой. Ладно, это не по телефону. Может встретимся? Ты как?

– Подъезжай к Синицкому. Я скоро буду, – потухшим голосом ответил Малиновский и резко нажал на кнопку отбоя.

Не успел он отключить телефон, как зазвонил мобильный Кати.

– Это Миша, – Хрипло сказала она и обречённо склонила голову.

========== Broken ==========

«– А так хорошо? – обжигающие пальцы исследовали её податливое тело.

– Вот… а так? – в ответ только несвязный шёпот и едва сдерживаемые стоны.»

Малиновский закрыл бутылку водки, которую цедил прямо из горла. В голове бесконечно всплывали картины их с Катей близости.

Нет, он так и не смог остановиться. Ни в тот вечер у него в квартире, ни в её кабинете, наспех заперев его на ключ, ни в его машине на безлюдной автостоянке, а потом снова в его постели. Он хотел испить эту женщину до дна, чтобы никому не осталось ни капли. В нем проснулось нечто демоническое, хотелось ещё и ещё. К тридцати годам он был уже достаточно искушен, но такое наслаждение познал впервые. Это была сладкая пытка бешеной страстью, которая вспыхнула в нем, как напалм и распространялась, уничтожая их обоих с неимоверной скоростью. Это было похоже на вспышку, и он очень чётко ощущал, что она потухнет так же быстро, как и загорелась. Надо было остановиться во что бы то ни стало, но он не мог.

Водка была тёплой, противной и больше не лезла в горло. Уже два дня он не выходил из дома и не отвечал на телефонные звонки, много пил и вспоминал, как он в последний раз владел ей, клеймил поцелуями, оставляя следы на ее теле от грубых, резких прикосновений и жадных покусываний. Она была уже другой – раскрепощенной, горячей. Он разбудил в ней женщину, которая управляла своим телом, умела получать и дарить наслаждение. Она изменилась. Не это ли было главной целью всей его операции?

«– Чертов кретин!» – ругал он себя всякий раз, вспоминая, что сам построил для себя этот эшафот и сплел верёвку. Было паршиво, тошно от одной мысли, что предал друга, причинял боль ей, потому что по-другому не умел. Не был он лирическим героем, рыцарем без страха и упрёка, а она не была той, которая может наслаждаться пока жарко, пока горит, а потом просто разойтись в разные стороны, получив все прелести наслаждения от любовной эйфории. Она была из тех, кому необходимо тащить груз отношений всю жизнь, до глубокой старости, искать заменитель любви в уважении и привычке. А он так жить не хотел. Ему претили все эти «раз и навсегда», «до гроба». Его ломало от этих высоких фраз. Почему нельзя быть просто вместе, пока обоим хорошо, пока полыхает этот пожар? Зачем потом остатки лет сидеть на этом пепелище, оплакивая ушедшую любовь?

Жданов начал целую кампанию по завоеванию Кати. Дарил цветы, таскал её везде за собой, изводился от ревности к Борщову, который всё также пытался заполучить Пушкарёву. Катя мучилась не меньше, чем Рома. Они не могли смотреть в глаза Андрею. Чувствовали себя предателями-любовниками под носом у ревнивого мужа. Роман понимал, что у нее есть к Жданову чувства, и они были такими, которые, возможно, и есть из тех, о которых пишут в книгах, воспевают в песнях, не похожие на животную страсть, на их безумное влечение друг к другу. Это были глубокие, возвышенные чувства, основанные на притяжении души, а не плоти.

Катя сама решила порвать со всем этим. Пришла к нему в кабинет, долго что-то пыталась сказать, в итоге выдала, что приняла решение уехать с Борщовым в Петербург, где тот собрался открывать второй «Мармеладофф». Решила всё забыть, сбежав от него и от Жданова разом. Роман возражать не стал. Он же хотел, чтобы она нашла себе хорошего человека для жизни, для семьи. Хотел, чтобы она забыла Жданова, правда, у нее не совсем получилось, зато Миша был идеальной кандидатурой, чтобы стать хорошим мужем и отцом семейства. Он же был идеальным. Не мужчина, а облако в штанах. Всё получилось. Почему же было так тошно? Хотелось заснуть, а проснуться тем злополучным утром, когда он обнаружил Пушкарёву спящей в своей каморке. Он бы тогда бежал оттуда сломя голову.

Малиновский снова пригубил из бутылки. Стал искать телефон, захотелось позвонить Андрею. Ему сейчас тоже было несладко. Он чуть с ума не сошёл, когда Пушкарёва пришла к нему с заявлением на увольнение. Орал так, что сбежался весь офис, напился, разгромил свой кабинет и устроил пьяный дебош в «Мармеладофф». Борщов вышел из той истории победителем, но не потому, что владел боевыми искусствами, а потому, что, получив несколько ударов в челюсть, был причислен Пушкарёвой к лику святых, а на Андрея она обрушила поток бесконечных укоров.

Тогда Роме пришлось снова утешать друга. Он с первых дней не понимал его слепой привязанности к помощнице, но планида была у него такая – приводить Жданова в чувства, даже когда самому хотелось удавиться.

Уговорами, душеспасительными беседами, шутками-прибаутками ему кое-как удалось его убедить оставить Катю в покое хотя бы на время. Малиновский хотел, чтобы та спокойно уехала в Питер и начала новую жизнь. Он тоже решил забыть всё это, как можно скорее. Поэтому взял пару дней выходных, чтобы никого не видеть и остаться наедине с самим собой. Сейчас он допьет эту водку и ляжет спать, а завтра будет новый день его жизни – прежней беззаботной жизни, в которой он не хочет больше видеть Катю Пушкарёву. Всё. Алес.

***

– Мам, да не надо, не возьму я это. Пап, ну какая фляжка с водой? Я уезжаю в Петербург, а не в пустыню, – Катя укладывала чемодан, попутно отбиваясь от участливых родителей, которые собирали дочь будто в кругосветную экспедицию.

Пушкарёвы были счастливы за дочь. Ведь у неё появился такой завидный жених – ресторатор, бизнесмен, он внушал им непоколебимое доверие. Валерий Сергеевич беспрекословно отпустил Катю в другой город, ведь она будет под защитой такого надёжного человека как Михаил.

Раздался звонок в дверь. Молодой человек вбежал к Катерине в комнату. Глаза его горели, но лицо казалось встревоженным. Он, словно опасался, что Катя не поедет с ним, передумает. Всё это время он жил, как на вулкане. Она его не подпускала и не отталкивала, принимала его ухаживания, но не давала никаких надежд. И вот оно свершилось, Катя приняла его предложение уехать с ним в Петербург. Сначала в статусе помощника по бизнесу, а потом он надеялся уже на более тесный контакт. Он не скрывал своих чувств и своих намерений, поэтому ее согласие поехать с ним он расценивал, как согласие на их любовный союз.

Посидели на дорожку. Пора было ехать на вокзал. Решили поехать поездом, потому что Катерина самолётов жутко боялась. Родители хотели проводить их, но молодые возразили. Долгие проводы – лишние слёзы. Поэтому Елена Александровна накрыла стол, позвали Зорькина, которого Катя порекомендовала на свое место в «Zimaletto», и немного посидели, выпив по рюмочке легендарной пушкаревской наливки за добрый путь.

До отбытия поезда оставалось 15 минут, пассажиры спешили занять свои места в купе, на перроне целовались влюблённые пары, носильщики с чемоданами сновали туда и сюда. Катя смотрела на вереницу вагонов и представляла, как этот поезд уносит её из Москвы. Не будет больше в её жизни «Zimaletto», Жданова, Малиновского, будет другой человек, семья, совместный бизнес, возможно, в скором времени дети. О чем еще можно мечтать? О любви? А может ее и нет вовсе этой любви? Может это просто красивая сказка? Что принесла ей любовь к Андрею? А любовь ли это или подобострастное поклонение мужчине-идолу? А Рома? Она, как сумасшедшая рвалась навстречу к этому мужчине, а он не мог ей ничего дать, ничего пообещать. « – А можно ли быть уверенным на 100 процентов в завтрашнем дне? Честно ли обещать, а потом не сдержать обещания? Может быть он не бездушный циник, а просто честен с ней? Какая разница, что будет завтра?»

Катя очнулась, когда Миша несколько раз позвал ее по имени, слегка одернув за руку.

– Прости, я задумалась, – она смотрела сквозь него, бестрастными глазами. Мужчина видел, что ее мысли витали где-то далеко отсюда.

– Кать, всё хорошо? – спросил он обеспокоенно.

– Да, да, конечно. Всё хорошо, – она пыталась демонстрировать полное спокойствие и уверенность в том, что она делает. Она уже была готова шагнуть в вагон, когда Миша осторожно остановил её. Он повернул девушку лицом к себе и тихо заговорил:

– Катя, послушай, пожалуйста. Каждый из нас в своей жизни хоть раз делает очень важный выбор. И самое сложное это не сделать его. Самое сложное – с этим выбором жить. После того, как поезд тронется тебе легче не станет. Будет еще хуже. Ты уверена в том, что ты поступаешь правильно?

Катя ничего не ответила, только отрицательно качала головой.

– Я так и знал. Я не хочу, чтобы ты страдала. Хочу, чтобы ты улыбалась, чтобы ты была счастлива. Понимаешь?

– Я знаю, что ты очень хотел, чтобы я поехала с тобой, но… – Катя начала было оправдываться, но Михаил прервал ее жестом руки.

– Вот именно, я хотел. Кать, иногда, чтобы быть счастливым, необходимо делать не то, что от тебя хотят другие, а то, что хочешь ты. Сделай сейчас то, чего хочешь именно ты. Ни я, ни твои родители не можем наверняка этого знать.

– Спасибо, Миша. Ты очень хороший. Я желаю тебе удачи. Ты заслужил, ты прекрасный человек. Прости меня.

– Не нужно, Кать. Я ведь не обижаюсь. У меня есть цели, есть мечты. Я знаю, ради чего мне вставать по утрам. Всё будет хорошо, – он коснулся ее щеки поцелуем, нежно обнял и прошёл в вагон.

Катя шла по заснеженному перрону с чемоданом в руках. Миша был прав. Иногда надо делать то, что больше всего хочется именно тебе, и она сейчас сделает это. Пусть она потом пожалеет, но это будет потом.

***

– Так, ключи, деньги, билеты, паспорта. Ромочка, мы всё взяли? – мило чирикала красивая блондинка, проверяя последние пункты перед вылетом.

– Да, Викуля, мы всё взяли! – усмехнулся Малиновский, подарив девушке горячий поцелуй.

– Ромка, как же я счастлива! Впереди целых десять дней моря, солнца, романтики! Я тебя обожаю! – без устали тараторила Виктория.

– Я тоже, солнышко моё! – ответил на автомате Роман, застегивая боковой замок на чемодане.

В дверь позвонили. Блондинка показательно надула губки и протянула:

– Ну вот, Рома, ты что кого-то ждёшь? Нам уже пора такси вызывать!

– Нет, ну что ты, милая, я никого не жду. Открой дверь, пожалуйста. Посмотри, кто там, а я тем временем пойду вызову такси, – ответил Рома и скрылся в гостиной.

– Вам кого? – надменно фыркнула девица, приоткрыв дверь.

Катя растерянно смотрела на девушку, не в силах произнести ни слова. Все мысли спутались, горло уже сковал спазм, а глаза начинало щипать от подступающих слёз.

– Так, девушка. Мы с моим молодым человеком в аэропорт опаздываем. Говорите, что вам нужно! – на высоких тонах продолжала она.

– Вот что, мы ничего не покупаем! – бросила последнюю фразу блондинка и собиралась закрыть дверь.

– Викуля, кто там? – Малиновский выглянул за дверь и замер. Он тут же изменился в лице, не отрываясь глядя на Катю.

– Я не знаю, Ром. Пришла какая-то ненормальная и молчит. Я ей сказала, что мы ничего не покупаем, – злилась подружка.

Катя резко развернулась и бросилась бегом по ступенькам вниз.

Малиновский порывисто достал из кармана джинсов пачку Marlboro, дрожащими пальцами достал сигарету и закурил, нервно вдыхая дым.

– Ты её знаешь? – спросила девушка.

– Нет, – немного помолчав, ответил он и снова крепко затянулся.

***

Катя почти не помнила, как бежала по лестнице, как забрала, оставленный внизу чемодан, как поймала такси. Прислонившись к холодному окну, она пыталась сдерживать, сотрясающие её рыдания. Пожилой таксист подозрительно посматривал на нее в зеркало, даже попытался что-то спросить, предложил помощь, но она ответила что-то невнятное и всю дорогу прислонялась щекой к холодному стеклу, что немного успокаивало.

Такси остановилось у подъезда её дома. Катя вышла из машины, а таксист помог достать из багажника чемодан. У нее сейчас было одно желание – запереться в своей комнате, чтобы никого не видеть и не слышать.

Боковым зрением она увидела припаркованный неподалёку Porsche. Это была машина Жданова. Девушка надеялась, что он ее не заметит, что ей удастся проскользнуть в подъезд, но за спиной раздался знакомый голос и звук приближающихся шагов.

– Катя, ты здесь! Твои родители сказали, что ты уехала в Петербург. Я не верил, а потом решил, что вылечу туда первым самолётом. Я не могу без тебя. Катя, я люблю тебя! – мужчина прижимал её к себе, обжигая горячим дыханием.

– Если ты не хочешь работать в «Zimaletto», не возвращайся, просто будь со мной. А если ты хочешь заниматься ресторанным бизнесом – пожалуйста. Давай мы откроем для тебя ресторан, – Жданов радостно улыбался от того, что Катя его не отталкивала и уже покрывал ее шею мягкими поцелуями, просунув руку под ее пальто, притягивал её к себе, держа за талию.

– Андрей, не нужно, – сказала она глухим бесцветным голосом.

– Что не нужно? Кому не нужно? Мне вот нужно именно это! Кать, что у тебя с лицом? Ты плакала? Этот повар тебя обидел? Я убью его, Катя! – Андрей уже искрил праведным гневом.

– Миша здесь не при чем. Мы не можем с тобой быть вместе, – сказала она так же тихо.

– Почему? Почему, черт возьми?! Дай мне один единственный шанс! Я готов доказать тебе! – заорал взбешенный мужчина.

– Я с Малиновским спала. Еще есть желание продолжать разговор? – ответила Катя с горькой усмешкой.

– С Малиновским? – Андрей истерически рассмеялся и опустил руки, которыми держал ее за талию. Он отошёл на несколько шагов назад, не переставая нервно хохотать.

Катя молча развернулась и направилась к подъезду, поднялась по ступенькам и, набрав код, открыла массивную дверь, но та резко захлопнулась прямо перед ней. Девушка вздрогнула от неожиданности. Андрей держал дверь рукой, испепеляя ее огненным взглядом. Он взял из ее рук чемодан и поставил рядом.

– А поехали ко мне прямо сейчас! Твои всё равно думают, что ты уехала в Питер, – хрипло говорил Жданов, отчаянно прижимая ее к себе.

– Кать, ты дрожишь вся. Тебе холодно? – обеспокоенно спросил мужчина. Он ласково гладил ее по лицу, убирая с её лба непослушные локоны волос.

– Нет, мне тепло, мне очень хорошо, – прошептала она, пряча лицо у него на груди.

– Мне тоже очень хорошо, – сказал Андрей, крепче прижимая девушку к себе.