Текст книги "Разбивая мечты (СИ)"

Автор книги: Gera89

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Ну, здравствуй, – ласково шепчу ей и прижимаю ближе к себе. – Я ждала тебя.

========== Глава 7 ==========

Прошло почти два месяца со дня рождения Мелиссы. За это время я не раз думала сообщить Питу о том, что у него родилась дочь, но в итоге, так и не найдя в себе смелости, я оставила эту затею. Наверняка Хеймитч знает, где Пит. Он мог бы помочь мне отправить мое послание, но чувство собственного достоинства не дает мне пойти на этот шаг.

В который раз нервно рву письмо, так и не подобрав слов. Сначала я писала дружелюбно, потом холодно, и, наконец, даже от третьего лица. Однако каждый раз фразы получались неуклюжими или звучали слишком официально.

Спустя пару недель мама вновь возвращается в Четвертый. Все время, что она гостит у меня, уделено заботе о новорожденной внучке. Мне очень это помогает. С появлением малютки мои кошмары становятся страшнее. Каждую ночь я просыпаюсь в холодном поту и в темноте спальни пытаюсь отыскать родной силуэт… Пита, но так и найдя утешения и крепких объятий мужа, я иду взглянуть на спящую дочь. Я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что теперь у меня есть Мелисса и ей нужна моя забота. Я люблю ее, но черты лица дочки настолько схожи с Питом, что я не могу подолгу оставаться с ней наедине, но она единственный родной человек, который остался рядом со мной.

Совсем недавно я вновь начала ходить в лес на охоту, уступая не столько своему желанию, сколько настояниям Сэй. Она предложила мне помогать с дочкой в мое отсутствие.

Оставив пару бутылочек молока для малютки, взяв старую сумку для добычи, лук и стрелы я ухожу в лес и подолгу сижу у знакомого с детства озера, которое показал мне отец. Здесь тихо и я могу побыть наедине с собой и своими чувствами.

Мне нравится наблюдать, как птицы проворно взмывают ввысь с тонких веток деревьев, и как переливается серебристая рябь озера, на поверхности которой появляются круги от прожорливых рыб, ловящих насекомых.

Мир вокруг меня такой теплый и светлый, но почему-то, как бы я не старалась просить его впустить меня в свои владения и поделиться со мной хоть малой частью этого светлого живого чувства, мне не удается добиться ответа.

Я стала очень рассеяна. Охота перестала отвлекать меня от раздумий. К этому процессу я стала равнодушна. Сэй не задает мне вопросы, когда довольно часто я прихожу домой ни с чем. Мне кажется она довольна, что я вообще выбираюсь из своего заточения и пытаюсь заниматься хоть чем-то.

Маленькая белка – моя скромная добыча – одиноко лежит в сумке, которую я, вздохнув, перекидываю через плечо. Время близиться к вечеру, и пора возвращаться. Встав с привычного места, небольшого камня, обросшего мягким мхом, направляюсь в сторону дома, пробираясь между стволов деревьев таких пушистых и богатых на обитателей леса. Пройдя луговину, ускоряю шаг, чтобы ненароком не столкнуться с кем-то знакомым. Я люблю одиночество. Серые дома Деревни победителей, большинство из которых так и остались незаселенными, одиноко стоят на отшибе города. Я привыкла к этому месту – это мой дом. Здесь всегда тихо и безлюдно. Идеальное место для душевно травмированных людей, не желающих попадаться на глаза.

Поднимаюсь по узким ступеням крыльца и открываю дверь. Вздрагиваю, когда Лютик проворно проскакивает между дверным проемом и, ворчливо мяукнув, скрывается за углом дома. Этого жирного наглого кота наверняка накормили, и ему больше нечего делать в доме.

Прохожу внутрь и, стянув с себя лук и стрелы, вешаю их на крючок у входа. Отношу сумку в кухню и, бросив ее на стол, решаю подняться в детскую. В доме тихо. Наверное, дочь спит, а мне нужно сменить Сэй, чтобы старуха могла спокойно пойти домой. Наверняка у нее полно своих дел. Не хочу ее задерживать.

Пройдя по узкому коридору на втором этаже, подхожу к двери комнаты Мелиссы и, стараясь не шуметь, тихонько поворачиваю ручку. Легкий скрип двери нарушает тишину, повисшую в доме.

– Извини, что задержалась, – тихо говорю я, едва зайдя в детскую, – Долго не могла ничего поймать…

Слова застревают в горле. Я пораженно задыхаюсь, а кровь отхлынывает от лица. Напротив детской кроватки с висящими над ней игрушечными зверятами стоит Пит.

– Что ты здесь делаешь? – холодно спрашиваю я, когда ко мне возвращается способность говорить.

Пит неохотно отрывает взгляд от ребенка, которого держал на руках, и нахмурившись смотрит на меня.

– Я приехал к дочери, – с нотками осуждения говорит он.

– Тебя здесь никто не ждал, – грубо отвечаю я.

В комнате настолько напряженно, а мои слова звучат с такой силой, будто в этот момент между нами сверкает молния. Но Пита, кажется, это не волнует. Он вновь с нежностью смотрит на дочь и делает вид, что не замечает меня.

Наступает гробовое молчание. Я настороженно наблюдаю за тем, как муж внимательно смотрит на спящую в его руках Мелиссу и ласково гладит по ее головке с пушистыми темными волосами.

Пит глубоко вздыхает, нежно проведя рукой по маленькой мягкой ткани рубашечки крохи, и вдруг его глаза сверкают гневом.

– Почему ты не сообщила мне о ней? – тихо, чтобы не разбудить дочь, но грубо, спрашивает он. – Ты решила скрыть от меня ребенка?

– Я думала, ты слишком занят. К тому же ты сам решил оставить меня. Я тебя не прогоняла, – с безразличием отвечаю Питу, но звучит это так, словно оправдываюсь.

– Я не знал, что ты решила сохранить беременность, – с нотками сожаления говорит он, переводя на меня взгляд. Он выглядит растерянно. – Я был уверен в том, что ты завершишь задуманное…

– Ты считаешь, что я настолько ужасна?

Я злюсь на мужа. Он считает меня хладнокровной и бездушной. Пит был уверен, что я избавлюсь от нашего ребенка. Как он мог так подумать?!

Его голубые глаза с удивлением смотрят на меня. Он не знает, что сказать на это. Значит, я права.

– Это Хеймитч сообщил тебе о ней? – с раздражением спрашиваю я и подхожу ближе к Питу.

Удивление мгновенно стирается с его лица, а спокойствие сменяется тревогой.

– Да, – шепчет он. – Я рад, что хотя бы он додумался сообщить мне об этом. Хоть кому-то я не совсем безразличен. Я ему благодарен…

Его слова больно ранят меня в самое сердце. Мне становится трудно дышать. В горле образуется ком вины и обиды за то, что я сама не смогла сделать этого. Не хватило смелости, не смогла найти слов для такого родного человека, как Пит. Я вновь подвела его. Предала.

Опускаю голову и пытаюсь дышать ровней, стараясь не заплакать, но слезы предательски рвутся наружу.

– Я хотела… – тяжело дыша, оправдываюсь я.

– Но ты не сделала этого, – напоминает он.

Мне хочется опровергнуть его слова, но мне нечего сказать.

– Я слишком хорошо тебя знаю, Китнисс, – вдруг резко заявляет он. Быстро поднимаю глаза на мужа и растерянно смотрю на него. Он окидывает меня с головы до ног холодным взглядом. – Ты всегда думаешь только о себе. Тебя не интересует, что чувствуют другие. Главное позаботиться о себе.

– А я похоже совсем не знаю тебя, – резко отвечаю я. Слезы отступают мгновенно. Теперь мне хочется прогнать Пита и больше никогда с ним не встречаться.

Муж с горечью усмехается. Это выглядит издевательски.

– Замечательно, – зло произносит он. – Оказывается, что ты жила неизвестно с кем долгие годы и непонятно от кого родила ребенка.

Пристально посмотрю на него с изумлением, к которому примешивается ярость. Проходит несколько длинных секунд, за которые я успокаиваюсь и перевожу дыхание.

– Убирайся отсюда! – приказываю я.

Пит с любовью смотрит на дочь.

– Нет, – просто отвечает он.

– Я позову миротворцев! – грожусь я.

Его брови чуть приподнимаются.

– И что ты им скажешь? – усмехаясь, спрашивает Пит. – Ведь я твой законный муж, а не бандит, ворвавшийся в дом без разрешения.

– Да чтоб тебя… – яростно шепчу я, не зная, что делать. Ведь он прав.

Лицо Пита выглядит спокойным. Это раздражает меня еще больше.

– Взаимно, – ласково и очень-очень мягко говорит он.

Личико Мелиссы морщится и, немного похныкав, она заливается в пронзительном крике.

– Она, наверное, проголодалась, – нервно говорю я, делая шаг ближе, немного испуганная, что Пит может не отдать девочку, боясь больше не получить ее назад.

Протягиваю руки к дочери и жду. Пит всего мгновение колеблется, затем, целует ее в лобик и протягивает малышку мне.

– Теперь, выйди… – едко говорю я, чувствуя себя с Мелиссой на руках более уверенно.

Но Пит не слушает. Он отходит к противоположной стене, где стоит кресло и садится на него, не обращая внимания на прямой намек уйти.

– Не волнуйся, я не буду мешать, – отвечает он, устраиваясь поудобней. – Кстати, как ее зовут?

Я размышляю, стоит ли отказаться и продолжить спор, но затем решаю, что такая информация не является тайной.

– Ее зовут Мелисса.

– Почему ты так назвала ее? – голос Пита становится заботливым.

– Мне оно показалось очень соответствующим, – отвечаю я, садясь на стул у колыбели напротив мужа. – Ну знаешь… лекарственное растение… да и пчелы…

Замолкаю, не зная, как объяснить всю суть значения этого имени. К тому же мне срочно нужно успокоить малышку, которая продолжает громко плакать.

Становится очень неловко, ведь Пит рядом и мне придется кормить дочь у него на глазах.

Оглядываюсь на него и, если бы взглядом можно было убить, Пит не просидел бы ни секунды, но, поскольку такой возможности у меня нет, отвернувшись, начинаю расстегивать кофту.

– А где Сэй? – спрашиваю я, пытаясь не обращать внимания на пристальный взгляд мужа.

Прикладываю Мелиссу к груди и решаю взять себя в руки и вести себя так, будто кормлю дочь перед Питом каждый день.

– Я отпустил ее домой, – произнес он спокойно.

– И что, она ушла?

В ответ на мой вопрос Пит только чуть приподнял удивленно брови и, откинувшись на спинку кресла, стал смотреть на то, как я кормлю малютку.

В комнате внезапно становится очень тихо, раздается только почмокивание дочки, и я быстро опускаю взгляд на нее, чтобы не выдать смущение Питу.

Как он может вновь ворваться вот так в мою жизнь?

Искоса поглядываю на мужа, удобно сидящего в кресле, словно он делает это каждый день. Что хуже всего, его присутствие успокаивает меня. Пит всегда был единственным мужчиной, который так влиял на меня.

Так и сидим в тишине. Наверно Питу тоже больше нечего сказать мне.

– Я хочу остаться с вами… Хочу, чтобы ты была со мной, – внезапно, спустя долгие минуты молчания, нежно говорит Пит.

В напряженной тишине комнаты его слова вибрируют в воздухе, словно живой поток звуков.

На секунду закрываю глаза, сопротивляясь затопившим меня чувствам после этих негромких слов, полных внутреннего значения. В них звучит ласка, которая заставляет вспомнить все приятные моменты, проведенные с ним.

– Ничего не выйдет, Пит, – тихо, но уверенно возражаю я, покачивая головой, а в эту секунду ручки и ножки Мелиссы подрагивают, словно она тоже протестует, вместе с моим внутренним желанием попросить Пита не уходить от меня… остаться со мной. Она несколько раз всхлипывает, будто понимая наш разговор, но вновь продолжает сосать грудь.

Хоть я и уверенно произношу эти слова, Пит быстро отвечает:

– Выйдет. Просто дай мне еще один шанс. И я все исправлю. У меня никого нет дороже вас.

– Нет!

Я не хочу спорить или обсуждать, как много значат для меня его слова. Но мне почему-то так сильно хочется, чтобы он сейчас ушел. Так сильно, что чуть не плачу.

– Уходи! – умоляю Пита. – Я хочу, чтобы ты ушел и не возвращался.

– Я все равно буду бороться до последнего. Ты же знаешь, что я теперь не уйду. Да и ты сама этого не хочешь. Просто упрямишься, как всегда. Я слишком хорошо тебя знаю.

От его слов мне вновь становится трудно дышать. Про себя умоляю его уйти и не мешать мне. Оставить одну… не понимая зачем. Он так неожиданно вернулся, что я пока сама не решила, что теперь с этим делать.

Боковым зрением вижу, как Пит не спеша поднимается с кресла. Наблюдаю за тем, как он делает шаг в мою сторону, а я лишь прикрываю глаза, не желая сейчас, чтобы он приближался ко мне.

Наверное, замечая мое состояние, он останавливается. Слышу так близко его спокойный тихий голос:

– Просто подумай об этом.

Вздрагиваю, когда рука Пита ложится на мое плечо. Прикосновение такое теплое и нежное. Я отвыкла от него, и сейчас мне так приятно, что не хочется, чтобы он останавливался. Он такой родной и так близко. Только сейчас понимаю, как сильно я скучала без него.

Он медленно проводит ладонью вниз, вдоль руки и, вновь подняв ее вверх, ласково поглаживает кожу моей щеки, а кончик его пальца касается нижней губы. Я начинаю учащенно дышать, когда чувствую его запах. Понимаю, что мне нужно бороться с чувствами, охватившими меня. Но мое истосковавшееся по Питу тело предает меня.

– Я подожду, – шепчет Пит. – Но скоро вернусь. Не сомневайся.

Перестаю дышать, крепче прижимая к себе малышку. Его губы так близко. Они вызывают мурашки на моем теле.

Его пальцы чуть сжимают мое плечо. Медленно открываю глаза в ответ на его действие и бархатистый голос.

– Я предупредил, – вновь шепчет он, отстраняя свою ладонь от моего тела.

Смотрю ему в глаза, ожидая продолжения, но он отступает назад. Пит улыбается, понимая, какой эффект произвел на мое тело.

Продолжаю сидеть в оцепенении и наблюдать за тем, как он отворачивается от меня и идет к двери, закрывая ее с другой стороны.

========== Глава 8 ==========

Почти неделю назад Пит, впервые за долгое отсутствие, появился в доме. В тот день он ясно дал понять, что не собирается уходить, – но его нет. Дом напротив пуст, куда мог отправиться Пит мне не известно. Ругаю себя за то, что жду его появления каждую минуту, каждую секунду бесценного времени, но он не приходит.

Он не возвращается ни на следующий день, ни спустя четыре дня…

Пытаюсь убедить себя в том, что мне все равно. Он не сдержал обещание и вновь оставил меня одну. Но так или иначе, не могу забыть его слова и прокручиваю их в голове снова и снова. Не понимаю, зачем нужно было приезжать? Зачем он дал мне надежду, что все будет как прежде, и снова оставил меня на обломках нашей общей с ним разбитой мечты?

Очередной день ожиданий и раздумий подходит к концу. Я не радуюсь этому, но и не грущу. Мне все равно. Пусть пройдет еще день или два, да хоть вечность. Рано или поздно все должно закончиться, а пока приходится как-то существовать, хотя бы ради малышки.

Солнце ясно светит с запада, осторожно садясь, словно боясь уколоться, на острые макушки деревьев. Выхожу из густых зарослей леса на опушку, ведущую к луговине. У меня еще есть в запасе пару часов до того, как я должна вернуться домой. Сегодня мне больше везет. Я поймала пару белок и довольно крупную индюшку. Иду не спеша. Ремень от сумки больно врезается в плечо, а тельце птицы занимает мои руки. Стараюсь не прижимать ее слишком близко, чтобы не испачкаться. До сих пор не могу привыкнуть, что не нужно больше прятать улов, но, наверно, это навсегда останется привычкой. Решаю, что отнесу ее в Шлак.

Большой деревянный ангар с широкими окнами вновь отстроен жителями дистрикта. Теперь Шлаком называют рынок, где свободно можно купить большую часть товаров для дома. Так же раз в неделю сюда привозят продукты из Капитолия и других дистриктов.

Иду к давно знакомому мяснику и отдаю ему дичь. На выходе из здания останавливаюсь, глядя на прилавок с алкоголем. Хеймитч. Наш ментор сообщил Питу о дочери и именно из-за него муж вернулся в дистрикт. Решаю купить пару бутылок и навестить старого друга. С ментором я не встречалась уже давненько, а мне есть, о чем с ним поговорить…

***

Как всегда без стука вхожу в дом, внешне очень похожий на мой. В нос сразу врезается давно въевшийся в стены запах чего-то протухшего, и неизменная вонь алкоголя и грязной одежды.

В доме темно, но с улицы, даже через закрытые плотные шторы, видны очертания мусора и груды не понятных разбросанных вещей. Уверенно иду в гостиную, услышав звук упавшего стекла и ворчливый мужской голос. Хозяин дома еще не спит после немыслимой для нормальных людей порции увеселительных напитков, но и трезвым его назвать уже сложно.

– О, детка, с чем пожаловала? – неохотно отрывая свой взгляд от бутылки, спрашивает он. – Неужели соскучилась и решила навестить старого ментора? – ухмыляясь продолжает он, ожидая ответа.

Пристально смотрю на него и молчу, не зная с чего начать. Хеймитч поудобней разваливается на диване и, прикладывая к губам бутылку, делает большой глоток, а затем морщится.

– Зачем ты рассказал Питу о ребенке? – наконец раздраженно спрашиваю я, скрещивая руки на груди.

– А, ты об этом, – отвечает ментор, посмеиваясь.

Не вижу ничего смешного в своем вопросе и поэтому злюсь еще больше. Понимая, что я не оценила его ответ и улыбку, Хеймитч продолжает:

– Ну, для начала я тебе скажу, что парень за тебя очень беспокоился.

– Да неужели? – язвительно спрашиваю я. Очень мило с его стороны защищать Пита. – А где же он тогда был, раз так беспокоился? Говоря откровенно, у меня за последние месяцы сложилось впечатление, что он не очень-то торопился вернуться домой.

– А почему бы тебе, солнышко, самой с ним об этом не поговорить, – произносит он, слегка улыбаясь. – Вы разве с ним не виделись?

– Мне не о чем с ним разговаривать, – грозным тоном отвечаю я.

– Вот! – громко и с осуждением произносит Хеймитч, указывая на меня пальцем. – Вот она причина всех ваших проблем! Вы не можете договориться!

Несколько секунд мы упрямо разглядываем друг друга. Не дождавшись от меня никакой реакции на замечание, он решает продолжить, но уже спокойней:

– Я не знаю, что у вас произошло в Четвертом, да и знать мне это не нужно… Но я думаю, не спроста парнишка сразу же оттуда снова направился в Капитолий лечиться, – стою, не шевелясь, и внимательно смотрю на него, ожидая продолжения.

Ментор тяжело вздыхает и опускает глаза на бутылку, думая о чем-то. А я просто не знаю, что могу сказать. Хеймитч только что сказал мне о том, что Пит был в больнице. И виной тому я.

В комнате повисает тишина. Проходит целая звенящая минута, прежде чем он вновь продолжает:

– Я ведь понял тогда, что у него был приступ… Перед его отъездом… Но надеялся, что обойдется, и вы сможете все уладить… – он вновь вздыхает и отпивает из бутылки. В его глазах я вижу грусть и вину. Он беспокоится о Пите…

– Где он сейчас? – тихо спрашиваю я, отводя взгляд на стену.

– Поехал обратно, уладить дела с врачами, и скоро должен вернуться… – тихо отвечает ментор и, допивая остатки жидкости, ставит склянку на пол.

Еще раз бросаю на Хеймитча рассеянный взгляд и собираюсь уходить. Вспоминаю, что в карманах добавка для старого друга. Подхожу к журнальному столику возле дивана и выставляю пузырьки в ряд на деревянную поверхность.

Хеймитч следит за моими движениями и, когда я разворачиваюсь, чтобы уйти, он говорит:

– Ну и кашу же ты заварила, солнышко… А стоило ли оно этого? Хоть сейчас не упрямься… Я не пытаюсь никого защищать. Вы оба наделали глупостей. Но вам нужно с этим что-то решать и жить дальше.

Быстро машу головой и, отвернувшись от него, тороплюсь к выходу.

– И спасибо за выпивку, – в след мне кричит Хеймитч.

Ничего не отвечаю, а лишь с грохотом захлопываю за собой входную дверь.

***

Весь вечер брожу по комнате Мелиссы, думая о том, как глупо я вела себя с мужем, ведь Хеймитч прав: когда Пит был здесь, я даже не спросила, чем он жил все это время. Успокаиваю себя тем, что и он не идеал. Мог и сам рассказать мне обо всем.

Сажусь в кресло напротив колыбели и барабаню пальцами по подлокотникам, глядя в уличную темноту и пытаясь представить, о чем в момент встречи мог думать Пит, что он делает сейчас? Как он там? Как сильно он хочет назад… ко мне? Но уже через секунду беспокойно вскакиваю с кресла, стягиваю с перекладины кроватки одеяльце и накрываю им спящую дочь.

Задерживаюсь еще несколько минут, всматриваясь в знакомые черты ее личика, выискивая любимые сходства с ее отцом. Приглаживаю сбившиеся волосики дрожащими пальцами, стараясь ее не разбудить, и, выключая лампу, отправляюсь в свою комнату.

Тихая ночь раздражает меня своим спокойствием. Лучше бы шел дождь или дул сильный ветер. Внутри меня бушует ураган сомнений, странное волнение и предвкушение чего-то неизвестного не дают уснуть. Пол ночи лежу на подушке и вслушиваюсь в тишину дома выискивая шорохи, шелест, тиканье часов. Пару раз встаю на плач Мелиссы и иду ее успокаивать. Наверное, впервые рада ее чуткому детскому сну. Когда из полуопущенных ресниц замечаю, как белая краска рассвета начинает разбавлять темно-синий цвет ночи, мне удается заснуть.

Открываю глаза от шума внизу. Теплые лучи солнца ярко освещают комнату. Как долго я спала? Сколько сейчас времени?

Слышу голоса и решаю спуститься вниз. Уже на середине лестницы замираю, борясь с желанием сбежать и спрятаться за закрытой дверью спальни. Его голос… Вот он и вернулся… Как обещал. Сердце в груди на секунду замирает и вдруг начинает колотиться так быстро, что кружится голова. Тяжело дышу. Все тело дрожит, а я переминаюсь с ноги на ногу, собираясь с духом.

Он смеется, о чем-то разговаривая с Сэй. У них малышка, которая, кажется, тоже в хорошем настроении. Чувствую себя лишней. Одной мне так неуютно? Одна я так боюсь увидеть его?

Медленно подхожу к полуоткрытой двери кухни, стараясь не шуметь. Увидев меня, Сэй замолкает, а Пит, сидящий за столом поворачивается в мою сторону. Замираю у входа. Его взгляд волнует меня. Он так смотрит… Снова эти голубые глаза, в которых сомнение, волнение, надежда и… любовь. Он не пытается скрыть, что ребенок не единственная причина его появления. Пит хочет видеть меня. Он скучал…

Атмосфера становится напряженной. Тишина все только усугубляет. Мы все это чувствуем.

Мои мышцы напряжены, а я уже жалею, что не выбрала вариант сбежать отсюда подальше.

– Китнисс! Наконец-то ты проснулась. Посмотри, кто пришел! – восклицает старуха, пытаясь исправить ситуацию.

Вздрагиваю от неожиданности, но не свожу глаз с мужа.

Ком в горле мешает мне дышать, с болью пытаюсь сглотнуть. Его внезапное появление и взгляд – все раздражает и радует одновременно. Вызывает внутренний трепет.

– Садись за стол, дорогая. Мы как раз собираемся обедать, – вновь произносит Сэй, переводя свой взволнованный взгляд то на меня, то на Пита. Она пытается помочь хоть чем-то, чтобы наша встреча не была настолько напряженной. Но я-то знаю, что ей не исправить ситуацию.

Разрываю зрительную связь с Питом и, подойдя к стулу напротив него, сажусь.

Нервно перебираю пальцы под столом, потупив взгляд в столешницу. Мне не комфортно: он смотрит на меня. Невыносимо, но я должна выглядеть спокойно. Мне так трудно взять себя в руки. Он видит это.

Старуха суетливо раскладывает еду по тарелкам и наливает нам чай. Мелисса спокойно лежит в переносной кроватке возле стола и, кажется, начинает дремать.

Мы сидим так близко друг от друга… Сегодняшний обед напоминает скорее пытку, чем просто прием пищи. Сэй о чем-то рассказывает Питу. Не смотрю на них. Ковыряюсь в тарелке, пытаясь найти самый маленький кусочек тушеного мяса, и проглотить его просто для видимости. Замечаю, как Пит постепенно расслабляется и откидывается на спинку стула. А я так не могу. Никогда не была хорошей актрисой…

– Китнисс, – слышу я голос Сэй и рассеянно смотрю на старуху. – Ты ведь сегодня уже не идешь на охоту?..

Бросив быстрый взгляд на Пита, качаю головой.

– Вот и хорошо, – продолжает она. – Тогда я отнесу малышку наверх: ей пора спать; а сама пойду домой.

Вновь машу головой и опускаю глаза в тарелку, надеясь, что и Пит решит уйти вместе с ней, но этого не происходит. Они прощаются.

В кухне тихо. Это самый длинный обед в моей жизни. Пит медленно жует, кажется, и его аппетит тоже пропал. Проходит минут десять прежде, чем я слышу, как закрывается входная дверь. Мы остаемся в доме одни…

========== Глава 9 ==========

В доме тихо. Маленькие пылинки летают и блестят в лучах солнца, пробивающихся с улицы через окно. Тиканье часов и капли воды, ударяющиеся о металлическую поверхность раковины, повторяют ритм пульсации в висках. Я слышу нервное сбившееся дыхание жены. Китнисс не смотрит на меня. А мне так хочется видеть отражение ее души в красивых серых глазах.

Быть может, она просто боится меня, и я ошибся, заметив тоску в ее взгляде. Возвращаясь домой, я боялся, что все, что было в нашу встречу после разлуки просто плод моего воображения, и изменить нашу жизнь мне будет не под силу. Но я чувствовал, как она смотрела, когда за мной закрывалась дверь, видел надежду и этот горячий томный взгляд, желающий моих прикосновений. Он говорил больше, чем ее холодные слова.

Осторожно откладываю вилку, боясь нарушить тишину. В воздухе висит напряжение. Становится жарко. Подношу руку к воротнику футболки и пытаюсь немного растянуть его, чтобы стало легче дышать. Смотрю на Китнисс. Наши взгляды встречаются, но она первой отводит глаза. Не пытаюсь коснуться ее. Да и не уверен, что она мне позволит. Не знаю, как заговорить с ней. В прошлый раз я был смелее…

– Как съездил? – не отрывая свой взгляд от тарелки, тихо спрашивает Китнисс.

Это настолько неожиданно для меня, что я смотрю на нее удивленными глазами. Она несмело поднимает на меня смущенный взгляд. Вижу, как ее щеки покрывает розовый румянец, а глаза испуганно наблюдают за мной. Кажется, Китнисс сама не ожидала, что заговорит первой.

– Эм, нормально… – замолкаю. Интересно, как много ей известно обо мне? – Ты разговаривала с Хеймитчем? – Глупый вопрос. Ведь только он знал о поездке.

– Ну, мы виделись и немного говорили… – вижу ее неловкость. Она, кажется, жалеет, что завела этот разговор.

Мне многое хочется спросить, но я не знаю, как начать. Это странно. Я не могу подобрать нужных слов. Все кажется каким-то дурным сном. Как мы смогли дойти до такого? Мы были так близки, через многое прошли, а сейчас между нами пропасть, которую мы боимся преодолеть.

Вновь повисает молчание… долгое и гнетущее. Смотрю на жену. Она смущенно вытаскивает свои руки из-под стола и поправляет выбившиеся пряди волос. Мне так хочется дотронутся до ее румяной щеки, разгладить складочку между бровей, сказать, что все нормально… мы справимся… вместе… Только нужно ли ей это, после всего, что между нами произошло?

– Что нам теперь делать? – тяжело вздыхая, произношу я тихо. Слова вырвались непроизвольно, но так обреченно. Печально улыбаюсь ей.

Она грустно смотрит на меня. Вижу, как в ее глазах застывают слезы. Кажется, она и сама в отчаянии.

– Я не знаю, Пит, – чуть не плача, шепчет жена.

Медленно протягиваю к ней руку и беру ее ладонь в свою. Боюсь, что ей не нужна моя поддержка, но она не одергивает пальцы, а лишь крепче сжимает мои.

– Прости меня за все, – произношу я, надеясь, что она примет мои извинения. Хотя о прощении я не могу и мечтать. – Мне жаль, что все так вышло.

Китнисс смотрит на меня неотрывно. Я уже начинаю беспокоиться. Эта женщина всегда была для меня загадкой, никогда не мог даже представить, о чем она может думать. Вдруг Китнисс отводит взгляд и осматривает кухню. Мне ничего не остается, кроме как сидеть и ждать ее ответа. Снова это жуткое чувство беспомощности, бессилия в том, что если она не сможет меня принять, мне придется с этим смириться. Это мучительно долго, но я не могу ее торопить.

Она вновь поворачивает голову и смотрит на меня. Перестаю дышать в ожидании ее ответа. Сердце сильно колотится в груди, а я с силой сжимаю ее ладонь, боясь услышать свой приговор.

– И ты прости меня, – тихо произносит она. Чувствую, как она начинает дрожать, – если бы я не испугалась тогда, ничего бы не было, – она громко дышит и опускает лицо.

На мою ладонь падает маленькая горячая капелька. Китнисс начинает плакать. Приподнимаюсь, чтобы обнять и успокоить, но жена первая встает со стула.

– Пойду посмотрю, как там Мелисса, – быстро бросает она и, вырвав свою ладонь, поспешно выходит из кухни.

Я остаюсь на месте, не зная, что мне делать. Она вновь сбегает от меня, не хочет выдать чувств… как это знакомо. Решаю следовать за ней. Сейчас, когда она призналась мне, я должен остаться.

Поднимаюсь по лестнице и прохожу длинный коридор, ведущий к детской. Замираю у приоткрытой двери, не решаясь войти. Наблюдаю за тем, как Китнисс, присев на стул возле кроватки дочери, ласково гладит спящую малышку. Я рад увиденному. Она любит нашу дочь; нахождение рядом с Мелиссой успокаивает ее.

Через пару минут она выходит, прикрывая за собою дверь.

– Спит? – спрашиваю я, отстраняясь от стены.

Услышав мой голос, Китнисс вновь начинает учащенно дышать и лишь кивает в ответ.

Не выдерживаю и приближаюсь к ней. Жена вздрагивает, оказавшись в моих объятиях, но уже в следующую секунду крепко обнимает меня в ответ.

Так правильно и так спокойно вновь ощущать ее запах, чувствовать ее в своих руках. Дыхание Китнисс щекочет мне шею, и я наслаждаюсь нашим моментом.

– Останься… – говорит она прерывающимся шепотом, от которого по моему телу проходит волна мурашек.

Прежде чем ответить, хочу взглянуть в ее глаза и убедиться в том, что я действительно нужен жене. Выпускаю Китнисс из своих рук. Она нервничает и непонимающе смотрит на меня.

– Ты правда этого хочешь? – шепотом спрашиваю я.

Наши лица в паре сантиметров друг от друга. Ее дыхание на моем лице так манит приблизиться к ней. Наблюдаю, как Китнисс прикусывает губу. От этого на меня находит чувство предвкушения, такое кричащее и напряженное, что я задерживаю дыхание. Начинаю считать секунды, стараясь сопротивляться своему влечению.

– Пожалуйста, останься, – шепотом просит она снова.

Мы так близко, что наше дыхание разделяет воздух перемежающимися волнами. Осторожно привлекаю ее ближе, вновь вдыхая родной запах. Сокращаю расстояние между нами, обхватывая лицо ладонями. Чувствую, как она пытается перебороть волнение, и за секунду до того, как наши губы встречаются, шепчу:

– Всегда.

Лишь на миг это нежный, как касание бабочки, поцелуй. Руки Китнисс ласково обнимают мою шею, а я скольжу ладонями по ее бедрам. Она не замечает, как приглушенный стон срывается с ее губ. Ощущаю нежную мягкость ее кожи под моими настойчивыми движениями, прижимаю жену так близко, чтобы почувствовать каждый изгиб ее желанного тела, но уже через миг разрываю поцелуй. Вижу затуманенный взгляд любимой, ощущаю ее учащенное дыхание на своем лице…

Как же сильно я скучал.

Отталкиваю Китнисс от себя, заставляя отступить на несколько шагов, так, чтобы она оказалась в ловушке между мной и стеной. Не в силах сдерживаться, провожу ладонями по краям ее брюк.

Быстро расстегиваю пуговицу и тяну вниз замок. Подаюсь вперед и, накрывая губы жены своими, наслаждаюсь сладким вкусом. Ее дыхание сбито, а тело напряжено, но Китнисс отвечает мне, а я лишь сильней прижимаю ее к поверхности стены, прикрывая глаза, и ловлю ртом новый прерывистый стон, проскальзывая рукой под плотную ткань ее брюк.