Текст книги "Разбивая мечты (СИ)"

Автор книги: Gera89

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глядя на меня как на непослушного и провинившегося ребенка он снимает с себя ветровку и бережно одевает ее на меня.

Наблюдаю за его движениями. От его близости мне становится теплее. Руки Пита ласково скользят по моим плечам, а в его взгляде замечаю нежность и заботу, когда воровато поглядываю на его лицо.

Смелею. Прижимаюсь ближе к его груди и поднимаю на него глаза. Мне так хочется сейчас быть ближе и забыть обо всех наших проблемах и ссоре. Хочу быть с ним.

Он внимательно смотрит на меня. Во взгляде нет сейчас злости и ненависти. В этих родных и таких красивых голубых глазах, я вижу лишь любовь. Он подается вперед. Наши губы так близко, что я ощущаю его горячее дыхание.

От удовольствия закрываю глаза и жду, когда наши губы соприкоснутся. Так хочется почувствовать их вкус, раствориться в его сильных руках, как и раньше… Но ничего не происходит.

Пит резко отстраняется от меня. Я вновь ощущаю лишь холодный ветер.

Медленно открываю глаза. Так боюсь разочароваться. Рядом никого.

Лишь темная улица, освещаемая тусклым светом фонаря.

Поворачиваю голову в сторону, откуда слышны медленные шаги. Вижу, как мой муж поежившись, прячет руки в штаны.

Теперь холодно ему… Хотя и меня не спасает его ветровка. Прижимаюсь щекой к воротнику и делаю глубокий вдох.

Он пахнет Питом… Но мне этого мало.

Хочу вернуть мужа. Хочу, чтобы все было, как и прежде. Он дорог мне.

Смотрю ему в след. Родной…

К глазам с новой силой подкатывают слезы. Прикусываю губу, чтоб не зарыдать в голос. Он не должен сейчас это видеть. Я не хочу.

Глубоко вздыхаю. Пытаюсь проглотить болезненный ком, который предательски хочет вырваться наружу криком. Смахиваю слезы. Медленно разворачиваюсь и иду за Питом.

Я справлюсь. Я что-нибудь придумаю. Я верну его себе.

Я обещаю…

========== Глава 4 ==========

Когда мы с Китнисс подходили к воротам Деревни победителей, в окнах двухэтажного особняка Одэйров, расположенного ближе всех, уже горел свет.

За весь путь, что мы прошли от местной больницы, ни я ни она не обмолвились и словечком. Это были длинные и напряженные минуты молчания. Несмотря на то, что все мое тело промерзло от холодного ветра, который в этих местах особенно сильный, мысли не покидал секундный порыв, которому я поддался как последний дурак.

Я все еще ругал себя за это. Разумеется, этот момент нежности не мог ускользнуть от моей жены, которая всю дорогу, идя рядом, о чем-то размышляла и изредка бросала на меня косые взгляды.

Едва мы вошли в уютный дом, нам на встречу выбежал, радостно крича, маленький Финник. За то недолгое время, что я прибывал в гостях у Одэйров, мы с ним подружились. Этот милый мальчуган, который так сильно походил на своего отца, кажется, никого не смог бы оставить равнодушным.

Он так искренне радовался гостям, что невольно мое лицо растянулось в счастливой улыбке. Подбежав к нам, малыш приветливо улыбнулся Китнисс и, взяв меня за руку, потянул в сторону кухни, откуда исходил ароматный запах еды.

Мой желудок предательски заурчал, только сейчас я вспомнил о том, что за весть день там не было и крошки.

Быстро оглянувшись на Китнисс, я заметил, что она, немного замешкавшись у входной двери, все-таки медленно побрела следом за нами.

На маленькой теплой кухне, царил беспорядок. Разделочный стол был заставлен кастрюльками и тарелками различных форм и размеров. Рыжеволосая хозяйка стояла у плиты в опрятном фартуке и что-то мешала длинной деревянной ложкой.

Энни не сразу заметила наш приход. Ее взгляд был устремлен на готовящуюся еду, но мысли были явно где-то далеко. Лишь голос сына, зовущий ее, смог вырвать девушку из раздумий. Она растерянно повернулась к нам и лишь секунду спустя поняла, кто перед ней стоит.

Подарив мне скромную улыбку, ее взгляд скользнул по фигуре Китнисс. На лице Энни появилось новое выражение… беспокойство? Последовав ее примеру, перевожу взгляд на жену. Только сейчас при хорошем освещении замечая, что Китнисс выглядит неестественно бледной и болезненной.

– Тебе не хорошо? – спрашивает Энни, подходя ближе к Китнисс и беря ее за руку.

– Немного, – признается она и виновато опускает голову.

Грустно посмотрев на меня, Энни произносит:

– Пит, садись ужинать, а я отведу Китнисс в комнату. Ей нужно отдохнуть. Еда на плите, где приборы, ты знаешь. – И девушки, уводя с собой маленького Финника, направляются к лестнице, которая ведет на второй этаж.

Следующие двадцать минут я остаюсь один. Поужинав и помыв посуду, просто сижу на стуле в кухне. Ожидание сводит меня с ума. Начинаю переживать за жену. Убеждаю сам себя в том, что ничего серьезного с ней не случилось, а ее нездоровый вид, лишь последствия сегодняшних переживаний и нашего разговора.

За все это время, только однажды Энни спускается вниз, чтобы наполнить поднос ужином и отнести его Китнисс.

Слежу за ней взглядом, надеясь, что она скажет в чем дело, но когда понимаю, что хозяйка взяв все необходимое, уже собирается уйти, я не удержавшись сам задаю вопрос:

– С ней все в порядке?

– Конечно. Ей просто нужно отдохнуть и поесть. Не переживай, – спокойно отвечает Энни и вновь скрывается за дверью, оставляя меня наедине с самим собой.

Подхожу к окну выходящему в сад и всматриваюсь в ровные ряды яблонь. Даже при слабом освещении от уличного фонаря хорошо заметны в желтой листве на невысоких деревьях ярко-красные яблоки.

Размышляю о том, что, возможно, совершаю ошибку. Несмотря на то, что Китнисс собиралась избавится от нашего ребенка я не могу отталкивать ее. И теперь, когда она рядом, все мои старания держатся от нее в стороне кажутся невозможными. Ведь, что бы она не сделала, как бы себя не повела, я все-таки люблю ее, хотя и злюсь. Не знаю, как теперь должен вести себя с ней…

Открываю дверь и выхожу на веранду дома. Делаю глубокий вдох. Воздух такой чистый, пахнущий морем. Это успокаивает. Прикрываю глаза, когда сажусь на ступени и опираюсь на деревянные перила. Вокруг так тихо… Это расслабляет.

Стараюсь забыться, слушая стрекот сверчков. Легкие порывы ветра гуляющие по веранде дома, щекочут и покалывают кожу своей прохладой. Не замечаю, как погружаюсь в дремоту…

– Ты, должно быть, тоже устал, – слышится бархатистый тихий голос за спиной.

– Я в порядке, – машинально отвечаю я, открывая глаза.

Энни тихонько подходит и усаживается рядом, прижимая к себе колени и обхватывая их руками.

Сидим пару минут в тишине и всматриваемся в темноту. Где-то там за деревьями, если спуститься чуть ниже под гору, можно увидеть море.

Боковым зрением замечаю, как Энни опускает голову и, глубоко вздохнув, разглядывает свои руки.

– Когда вы уезжаете? – тихо спрашивает она.

Помолчав несколько мгновений, перевожу усталый взгляд на собеседницу.

– Завтра. Будет лучше, если мы поскорее уедем, – мой ответ прозвучал мрачно в прохладном вечернем воздухе.

– Я знаю, что у вас сейчас проблемы, – заметив мой тон и мрачное настроение осторожно произносит Энни, и, кладя свою руку на мое плечо, задумчиво добавляет:

– Но она любит тебя…

– Конечно… любит, – усмехнувшись и опуская голову, тихо произношу я.

Если бы она меня по-настоящему любила, то так бы не поступила. От напоминания самому себе о предательстве жены снова становится тоскливо.

Смотрю себе под ноги, разглядываю сухую листву, которая аккуратно собрана в небольшую кучу возле лестницы и не решаюсь посмотреть на подругу.

– Она мне, разумеется, об этом не говорила, но это видно…

Поднимаю голову и вопросительно смотрю на девушку.

– Она нуждается в тебе… И теперь, когда она носит ребенка, – больше, чем когда-либо. Уж я-то знаю…

Между нами вновь повисает неловкая тишина. Каждый думает о своем.

Мне не хочется делиться с Энни своими догадками и мыслями. Вздыхаю.

Нам трудно говорить сейчас о своих переживаниях, и понимаю, что самое время перевести разговор на другую тему.

– Расскажи мне о маленьком Финнике, – произношу я, зная, что об этом разговаривать куда приятней.

Так мы еще долго сидим на крыльце. Энни рассказывает о ее новой жизни в Четвертом, ведь после окончания войны мы долгое время не виделись. Она с удовольствием делится маленькими достижениями сына, его интересами и привычками, а я лишь, улыбаясь, слушаю.

Спустя, как мне кажется, несколько часов, замечаю, что подруга начинает поглядывать в сторону дома.

Понимаю, что пора идти спать… Меня и самого уже одолевает усталость, да и Энни не может сидеть здесь со мной вечно.

В этот момент, как будто читая мои мысли, девушка произносит:

– Нам, наверное, уже пора идти.

– Я лучше останусь и посижу тут еще чуть-чуть, – стараюсь ответить я как можно небрежней.

Девушка подозрительно смотрит на меня.

– Пит, ты не можешь теперь прятаться от нее все время. Вам нужно найти общий язык… Снова.

Понимаю, что Энни права. Но еще слишком рано, и я просто не готов сейчас ей все простить.

– Ну давай же. Иди к ней. Она твоя жена. Не забывай об этом, – пытается убедить меня подруга.

Я по-прежнему остаюсь сидеть на месте, и меня начинает мучить совесть, от того, что Энни не собирается уходить отсюда без меня.

– Конечно, я пойду, но тут так хорошо… а позже… – делаю последнюю попытку ее переубедить.

Но, мои слова звучат неправдоподобно, потому что она продолжает стоять и ждать меня. Мне стыдно за себя. Я как трусливый маленький мальчик демонстрирую сейчас свои страхи.

– Все уже давно спят. И ты хочешь спать не меньше… – слегка улыбаясь, произносит хозяйка дома.

Понимая, что мне не удастся остаться, поднимаюсь на ноги и, пристыженно улыбаясь в ответ, иду в дом вслед за заботливой подругой.

========== Глава 5 ==========

Попрощавшись с Энни, вхожу в спальню и, закрывая дверь, прислоняюсь к ней спиной. В комнате слишком темно.

Стою не двигаясь, пока мои глаза не привыкают.

Отталкиваюсь от двери и осторожно, стараясь не шуметь, подхожу к окну, чтобы немного раздвинуть шторы.

Только теперь в комнату все-таки проникает ясный свет луны.

Вижу, как на большой кровати, свернувшись клубочком под теплым одеялом, спит моя жена.

Присаживаюсь на край и начинаю раздеваться. Вдруг, почувствовав на себе пристальный взгляд, оборачиваюсь, сталкиваясь с большими серыми глазами, которые внимательно следят за моими движениями.

Отворачиваюсь и, пытаясь игнорировать Китнисс, продолжаю раздеваться.

Кладу вещи на стул возле постели и, шепотом пожелав жене спокойной ночи, ныряю под одеяло.

Лежим молча на широкой кровати, каждый на своем краю. Пытаюсь уснуть, стараясь не думая о ее присутствии. Долго выбираю удобное положение для сна, всем телом ощущая напряжение от ее пристального взгляда.

Тишина настолько неспокойная, словно чьи-то невидимые пальцы нервно барабанят по одеялу.

Переворачиваюсь на спину, закладывая руки за голову, и разглядываю потолок. Стараюсь быть спокойным, но, кажется, громкий стук сердца выдает меня.

Я как никогда остро ощущаю близость Китнисс и не уверен, удастся ли мне вообще заснуть.

Слышу ее тяжелый вздох. Китнисс лежит совсем близко от меня.

Закрываю глаза, стараюсь дышать ровней. Приказываю себе забыть о ее присутствии. Она меня не любит. Мы вместе только из-за ребенка.

Чувствую какое-то движение под одеялом. Зажмуриваю глаза сильней, а все мое тело напрягается и вздрагивает, когда ее горячие пальчики касаются моей груди.

Только сейчас понимаю, что мое тело очень холодное после нескольких часов, проведенных на улице.

Такой сильный контраст ощущений – обжигающего тепла и холода…

Не шевелюсь. Не могу позволить себе поддаться ее попыткам разрушить построенный мною барьер. Ее движения такие нежные… Зачем она это делает?!

Меня охватывает паника. Пытаюсь держать себя в руках. Боюсь потерять контроль.

По коже пробегает электрический разряд, когда ее рука плавно скользит к низу живота и останавливается на единственной преграде на моем теле. Кажется, я забываю, как надо дышать.

А она продолжает…

Легкими, едва ощутимыми прикосновениями, она пытается свести меня с ума. Пальцы нежно водят по границе моей кожи с той, что прикрыта тканью, и иногда проникают под резинку белья, вызывая трепет во всем теле. Мое дыхание, после минутного отсутствия, сбивается. А плоть, под облегающей материей просыпается, требуя большего. Не останавливайся, Китнисс.

Мое тело поддается предлагаемой ласке.

Оно предает меня…

С силой прикусываю губу, пытаясь отвлечься на боль, пытаясь подавить огонь внутри. Чувствую, как все силы сдерживать себя постепенно иссякают. Рассыпаются, как песок.

В какой-то момент ощущаю приближение ее тела. Китнисс вплотную прижимается ко мне.

Длинные пальцы касаются моего лица, проведя едва ощутимую полосу вдоль скулы, перебирают волосы с бесконечной нежностью, а ее теплые губы касаются виска. Обжигающие импульсы, волнами растекаются от места прикосновения и растворяются в моем измученном желанием теле.

– Посмотри на меня, – произносит она тихим бархатным голосом.

Распахиваю глаза. Все тело горит в огне желания и страсти. Мне трудно дышать. Мой разум и взгляд рассеян. Мир плывет перед глазами. Все как в тумане. Теряю точку опоры, чтобы остаться в реальности.

Секундное колебание… Сильная пульсация в висках. Нервно сглатываю скопившуюся слюну.

– Посмотри же на меня, – вновь слышу я ее шепот.

Это конец. Я поддаюсь ее команде. Смотрю в ее глаза.

Она осторожно прижимается ко мне, а ее лицо ложится на мое плечо, ласково потираясь щекой о кожу. Молчу, лишь пристально наблюдая за ее действиями.

– Люблю тебя, – тихо шепчет она и, поднимая на меня взгляд, тянется к моим губам за поцелуем.

Лучше бы она этого не говорила. Чувствую, как в теле снова вспыхивает гнев. Могу укротить мерзкого переродка внутри себя, но забыть ее поступок я не в силах.

Хочу поверить ей, но память услужливо воскрешает сухие строчки на белой бумаге.

Наши губы уже совсем близко, а ее рука тянется ко мне, чтоб вновь подарить мне ласку…

Перехватываю ее руку в воздухе и пристально глядя ей в глаза, притягиваю кисть к своим губам.

Нежно целую, прикрывая глаза и вдыхая аромат ее кожи. Люблю, но простить не могу.

Медленно открываю глаза, отпуская ее руку, и наблюдаю, как ее любящий взгляд изучает черты моего лица.

Моя рука осторожно тянется к ее волосам. Ласково глажу длинные пряди слегка спутанные после сна. Притягиваю ее лицо к себе. Наши губы совсем близко. Она прикрывает глаза.

Судорожно набираю в грудь как можно больше воздуха и тихо шепчу:

– Ты предала меня.

Ее дыхание учащается. Ресницы подрагивают и взлетают вверх. Глаза теперь уже с неподдельной тревогой смотрят на мое лицо, пытаясь отыскать там смысл произнесенных слов.

Медленно отстраняюсь и добавляю:

– Спокойной ночи, Китнисс.

Отворачиваюсь от нее и повыше натягиваю одеяло. Знаю, что это глупо, но так мне становится легче.

В комнате тихо, а потому отчетливо слышу, как тяжело она дышит и по-прежнему сидит, не двигается.

А на что ты надеялась, милая? Думала, что я вот так просто все забуду, а ты и дальше сможешь пользоваться моей добротой.

С меня хватит. Мне это надоело.

Отодвигаюсь на самый край. Грубо поправляю подушку. Злость одолевает меня. Надо успокоиться и попытаться заснуть. Разговор окончен. Закрываю глаза и расслабляюсь.

Сильный толчок в спину. Едва успеваю понять, что происходит, и, прежде чем упасть с кровати, быстро хватаюсь за перекладину, чтобы удержаться.

Это уже переходит всякие границы. Резко разворачиваюсь и сажусь. Смотрю на Китнисс. Гнев переполняет меня, а к лицу приливает кровь.

– Чего тебе надо?! – грубо выплевываю я и со злостью добавляю. – Не трогай меня, и тогда мы сможем ужиться… по крайней мере до рождения ребенка.

– Не трогай?! Ты мой муж! Или ты теперь будешь все время избегать меня?! – с возмущением произносит Китнисс, едва не переходя на крик.

– Надо же! Ты вспомнила, что у тебя есть муж!

Ее наглость просто обескураживает! Заявить мне такое!

Гнев переполняет меня с новой силой. Сжимаю руки в кулаки. Уже не первый раз за день она доводит мое терпение до крайней точки.

– А я и не забывала! – грубо отвечает она. – И раз уж на то пошло, у тебя есть супружеские обязанности, если ты не в курсе!

Не верю в услышанное… Она выдвигает мне претензии?! Да как она смеет?! Больше нет сил сдерживать злобу. Единственный выход, чтоб избежать конфликта, – уйти.

Быстро встаю с постели и, поспешно собрав все свои вещи, прихватив подушку, направляюсь к двери.

– Трус! Какой же ты мужчина, если не можешь даже справиться со мной! – истерически выкрикивает она мне в след.

Останавливаюсь у двери. Все тело трясет от напряжения и злости, а мускулы напрягаются. Ну что же… хорошо… ты добилась, чего хотела.

Со всей силы отшвыриваю вещи в сторону. С приглушенным хлопком они ударяются об стену и падают на пол.

Теряю контроль над собой. Глаза застилает пелена гнева. Разворачиваюсь и в несколько шагов сокращаю расстояние между нами. Оказавшись на кровати, хватаю Китнисс за руку и с силой сжимаю, пытаясь причинить как можно больше боли.

Она вскрикивает и старается вырваться.

– Чего же ты теперь вырываешься? Ты сама этого хотела! Так получай! – сквозь сжатые от злости зубы произношу я.

Резко дергаю ее за руку на себя, приподнимая с места, и хватаюсь рукой за край ночнушки.

Она продолжает сопротивляться и пытается оттолкнуть.

Тебе ничего уже не поможет. Я сильней.

Ткань трещит по швам от моих действий, когда я обеими руками стаскиваю ее с тела Китнисс и отбрасываю в сторону.

– Не прикасайся ко мне! – кричит она и пытается укусить меня за руку.

Я уже не в силах остановиться. Всем своим существом жаждаю причинить ей столько же боли, сколько она причинила мне за все это время.

Опрокидываю Китнисс на простынь и завожу ее руки над головой, зажимая их в крепкой хватке своей руки.

Ее тело извивается подо мной, вызывая животное возбуждение.

Зверь во мне наслаждается этой сценой. Он требует большего. Ему хочется подчинить ее. Он требует возмездия.

Моя рука опускается к ее промежности и, нащупав ткань, резко срывает ее. Разодранным лоскутом связываю руки жены и привязываю их к спинке кровати.

Китнисс барахтается и кричит.

– Заткнись… – шиплю я, зажимая рот рукой, чтобы не слышать вопль.

Раздвигаю ей ноги и рывком притягиваю к себе. Китнисс пытается сомкнуть колени. Не позволяю. Приспускаю боксеры и, поудобней пристроившись, резким толчком глубоко вхожу в нее.

Она громко мычит мне в руку, а из глаз текут слезы.

Я наслаждаюсь ее болью. Во рту скапливается слюна. Зубы стиснуты. Ярость кипит в жилах.

Месть – это все, о чем я могу сейчас думать.

Мои толчки быстрые и глубокие. Погружаюсь в ее теплое влажное тело, получая от этого невероятное наслаждение. Рука совсем мокрая от ее слез. Вязкое удовлетворение от ее беспомощности окутывает мой разум.

Последний рывок и мой протяжный тихий стон.

Изливаюсь в нее и падаю рядом, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

Смотрю в темноту. Раньше я дружил с темнотой. Она была моим спасением.

Темнота – это покой.

Сердце бешено бьется в груди. Все тело содрогается. Отдаленно слышу тихий плач. Голова раскалывается от сильной боли.

Тьму поглощает туман. Тело расслабляется, а комната уплывает из моего сознания.

========== Глава 6 ==========

Глубокая ночь. Слышу, как сильный ветер, завывая, пытается распахнуть створки окон, неся с собой стужу и вызывая мурашки по всему телу. Он заполняет весь мой мир воющим свистом, подобно грозному голосу, предупреждающему об опасности, и укутывает все вокруг в серебристо-белый мрак.

Мои тело и душа ноют от боли, причиненной Питом. Глаза щиплет, а щеки стягивает пленкой от впитавшихся слез. Муж лежит рядом. Его размеренное дыхание дает мне уверенность в том, что я смогу сбежать, укрыться, спрятаться до того, как он очнется и поймет, что меня нет рядом. Как можно тише пытаюсь выпутаться из ткани, которая сковывает мои затекшие руки.

Тихо сползаю с кровати и, собравшись с силами, медленно бреду в ванную, сдерживая себя от порывов всхлипнуть или застонать в голос.

Вхожу в ванную и дрожащими руками запираю дверь на ключ. Теперь я в безопасности.

Жму на клавишу выключателя и тусклый свет освещает маленькое кафельное помещение. Замираю, но тело сотрясается от подступающей истерики, когда я вижу себя в зеркальном отражении напротив входа: красные пятна на запястьях и шее, обещающие позже потемнеть, припухшие веки от непрекращающегося бесконечного потока слез.

Мой разум не хочет верить в происходящее, но факт остается фактом. Ничего уже не поменять и не вернуть назад, чтобы все это можно было предотвратить.

Заставляю себя подойти к ванне, чтобы поскорей наполнить ее водой и смыть с себя все следы, оставленные Питом на моем теле. Ему было все равно, ему было наплевать, когда он напал на меня. Эта мысль бьется у меня в мозгу, пока я слушаю шелест льющейся воды, наполняющей емкость. С каждой секундой спазмы все больше сжимают желудок, провоцируя рвоту. Отвращение от Пита и от самой себя, – это все что сейчас меня преследует. А ведь с самого начала я ожидала, что счастье мое закончится в тот момент, когда я решусь на аборт, но от этого не становится легче. К этому невозможно подготовиться.

Когда вода заполняет ванну практически до краев, заставляю себя сесть в нее, хватаясь за скользкие края, расплескивая жидкость на пол, и пытаюсь перебороть боль в желудке. Никак не могу остановить дрожь. Сознание рассеянно, а мысли заходят в тупик, только ужасное чувство потери чего-то важного, словно дикий зверь, разрывает мои внутренности, а надежды, которые все-таки оставались в моей душе, безвозвратно рушатся.

– Все кончено, – шепчу я себе, тихо плача. – Это конец.

Долго сижу в воде. Тело размокает, а подушечки пальцев покрываются морщинками от влаги. Слышу шорох за дверью. Замираю, стараясь не дышать и не двигаться. Все тело охватывает страх.

– Китнисс, – слышу я такой родной и в то же время чужой… теперь чужой для меня голос. – Прости меня. Прости, – умоляет Пит.

Молчу. Не отвечаю. Но громкий всхлип выдает меня, когда я не успеваю поймать его в мокрую ладонь.

Почему так горько слышать его извинения? Они что-то значат для меня? Разве они могут все изменить? Ничего не изменить. Слишком поздно.

– Я причинил тебе боль. Я знаю это, – прерывисто продолжает Пит. Его голос дрожит, а его громкое и частое дыхание слышно даже сквозь деревянную преграду, разделяющую нас.

Мотаю головой, закрываю уши руками, стараясь отгородиться от его слов, которые не приносят облегчения. Они делают только хуже, ранят сильнее его самого.

Тишина. Она растворяет голоса, но не тот единственный, в котором мало убежденности и еще меньше надежды.

Вздрагиваю, когда вновь слышу за дверью шепот мужа.

– Я уеду, – он заставляет себя произнести эту фразу сдержанным и тихим голосом, словно в этот момент не рушится весь окружающий мир, словно его отъезд – это самый разумный выход. – Я отпущу тебя… потому что люблю.

Становится невыносимо горько. Он любит. А люблю ли я его после всего, что произошло?

От осознания того что, несмотря ни на что, я не хочу его отпускать, плачу в голос.

– Ты можешь поступать, как считаешь нужным. Я больше не буду тебе мешать, – слышу, как дрожат его слова, уговаривающие меня согласиться. – Ты заслуживаешь лучшей участи, чем быть со мной, зная, что в любой момент я могу навредить тебе.

Замираю, пытаясь осознать значение и смысл сказанного, но не успеваю…

– Прощай, Китнисс. Теперь ты свободна, – говорит он и, помедлив у двери, удаляется.

Утекают минуты, прежде чем раздается звук захлопывающейся двери спальни, в которой я остаюсь одна. Он сказал, что теперь я свободна. Только вместо этого я почему-то чувствую себя одинокой.

***

Извинившись на следующий день перед Энни за доставленные ей неудобства и побыв у матери несколько дней, пытаясь хоть немного прийти в себя и решить, что мне делать дальше, – я возвращаюсь домой.

За окнами железнодорожного вагона простирается поздний осенний ландшафт, но непрошеные слезы в глазах мешают любоваться открывающимся видом. Расстроенная, несчастная, обиженная и разбитая я осталась одна со своей горечью. Уже который день пытаюсь разобраться с переполняемой меня обидой за приступ ярости Пита и его уход, пытаюсь взвесить все аргументы «за» и «против», обосновать принятое им решение об отъезде, но противоречивые чувства одолевают меня, не давая покоя моему разбитому сердцу и растоптанной душе. Все перемешалось в голове: его обещания быть рядом и помочь мне справиться со страхом, его обвинения в том, что я эгоистка и делаю так, как считаю нужным и, наконец-то, что… никогда не хочу вспоминать.

Стоя на платформе родного дистрикта и вглядываясь в вечерний полумрак под порывами холодного северного ветра, который полностью соответствует моему настроению, я размышляю, надеясь все-же застать мужа дома. Словно ничего не произошло, а моя отлучка, – это всего-навсего прогулка в лес, после которой Пит встретит меня у порога, обнимет и предложит поужинать. Понимаю, что я все сейчас бы отдала за это… не задумываясь.

Пронизывающий ветер морозит пальцы и ноги, заставляя меня двигаться дальше, идти к дому, в котором меня больше никто не ждет… Вновь возвращаюсь к жизни, которая кажется теперь такой пустой без него.

Шагая по вечернему пустому дистрикту к дому, ветер, словно придавая мне уверенности, дует с большей силой, подгоняя меня вперед. Копошусь в кармане в поиске ключа, замечая, как первые хлопья снега ложатся на ступени моего крыльца.

Дом пуст. В нем больше нет тепла и уюта, который создавал для меня Пит. Смотрю на холодный камин с бледно-серой золой, напоминающей мне мою собственную душу. Выжженную дотла в который уже раз.

Поднявшись в нашу комнату на втором этаже, не включая свет, подхожу к постели и заваливаюсь на нее. Снег на волосах и плечах тает в этом незначительном тепле комнаты и оставляет на подушке мокрый след, смешивающийся с моими слезами.

Снег продолжает идти всю ночь, и сквозь окно спальни я, как завороженная, наблюдаю за этим явлением, лежа на постели, прижимаясь к родной подушке, от которой все еще пахнет Питом.

Время неумолимо летит в неизвестность.

Ко мне изредка заходит Хеймитч. Пару раз он пытается объяснить мне причину отъезда Пита, говорит, что так было необходимо. Киваю на слова бывшего ментора. Мне больше ничего не остается, кроме как согласиться с ним. Наверно так было нужно… так было правильнее.

Сэй вновь ухаживает за мной, как раньше, когда мне было плохо после смерти Прим. От нее не укрывается то, что, не смотря на мое состояние, аппетит у меня возрастает, и то, как целыми днями я лежу в постели, а по утрам из-за тошноты с отвращением гляжу на поднос с едой, стоящий на тумбочке у кровати. Она старается угодить хоть как-то, спрашивая, что я теперь предпочитаю из еды в связи со своим положением. Вижу, как ее тревожит тот факт, что теперь я одна должна буду со всем справиться. Возможно она осуждает Пита, но он ни при чем… Муж наверняка думает, что после его ухода я все-же избавилась от нашего с ним ребенка.

Чем больше времени проходит, тем меньше я думаю о последней проведенной вместе ночи и все больше вспоминаю о том, какой счастливой и наполненной сделал он мою прежнюю жизнь.

У меня будет ребенок от Пита, постоянно думаю я, напоминая самой себе о предстоящих переменах в своей жизни. Готовлюсь к рождению ребенка, который будет всегда напоминать о нем. Это единственное, что осталось мне от Пита на память. Наверно я смогу полюбить его частичку также, как и его отца.

С наступлением зимы и по мере того, как стихает ветер, усиливается снегопад. Снег падает густой белой стеной, иногда извиваясь, подобно парящему перу над безрадостной пустотой. Все кажется застывшим. Иногда выхожу на порог и, подняв голову, пытаюсь разглядеть солнце, лучи которого давно дают мало света, не говоря уже о тепле.

Холодными вечерами сижу с чашкой горячего шоколада у искрящегося камина, укутавшись теплым пледом, и безуспешно пытаюсь согреться.

Одиночество и тоска преследуют меня, а сказанное кем-то давно «время лечит все», несмотря на прошедшие месяцы, оказывается в отношении меня ужасно несправедливым. Я по-прежнему с грустью думаю о Пите, – о мужчине, которого невозможно выбросить из памяти.

С приходом весны стараюсь больше гулять. Найдя для себя в шкафу более широкие свитера, одеваюсь и иду на Луговину. Подолгу наблюдаю, как на оттаявших ветках появляются ярко-зеленые побеги. Птицы радостно щебечут, предвкушая наступление тепла. Мир оживает. Природа перерождается и просыпается, а я остаюсь прежней и все чем живу, так это скорым рождением ребенка.

Сидя на скамейке за домом под теплым летним солнцем, так же, как и много раз в прошлом, вдыхаю приторный аромат цветов. Ощущая толчки ребенка, чаще возвращаюсь к реальности. Волнительной и такой пугающей. За месяц до появления малыша, решаюсь позвонить матери. Рассказываю ей о скором появлении внука или внучки и приглашаю в гости.

С приездом матери мне становится спокойней, но не на много. Последнее время замечаю, что начинаю ненавидеть Пита за то, что его нет рядом со мной, а ведь он обещал… Но все это лишь хрупкие мечты против суровой действительности, в которой он даже не пытается выяснить как протекает моя жизнь.

Месяц спустя лежа в своей душной комнате, пропитанной запахом лекарств, я проклинаю мужа,

мучаясь от родовых схваток почти сутки. Двадцать три часа непрерывного ада, неистовой боли и мучительного ожидания. Мой ребенок располагается в утробе не так, как должен у всех нормальных людей, а мать и заботливая Сэй изо всех сил пытаются мне помочь.

Они подбадривают меня, уговаривают продолжать эти изнуряющие попытки. Этот жесткий и напряженный процесс. Я послушно выполняю все приказы матери, а крики, которые я издаю, должно быть слышны повсюду. Силы покидают меня. Все трудней справляться с болью. Я испытываю страх, когда при очередной попытке, в раздирающем меня приступе боли все темнеет… И лишь пронзительный детский плач приводит меня в чувства, вытягивает из почти бессознательного состояния.

– Это девочка, – устало улыбаясь, произносит мама.

Не верю тому, что все закончилось. Вытираю слабой ладонью лоб и глаза, с которых стекают пот и слезы. Хочется отдохнуть, но жалобный детский плач притягивает меня к себе. Мне хочется взглянуть на малышку.

– Хочу подержать ее, – шепчу я, приоткрывая глаза и наблюдая за тем, как ее купают в тазу, стоящем на табуретке рядом с постелью, и через несколько минут, закутав в полотенце, этот маленький комочек отдают мне.

Приподнимаюсь, оперевшись на локоть, чтобы устроиться поудобней. Принимаю теплый сверток и изумленно разглядываю розовое личико, виднеющееся из-под мягкого махрового полотенца.

Моя крошка с темным пушком на голове перестает плакать и кряхтит, смотря на меня блестящими ярко-голубыми глазами Пита. Непроизвольно улыбаюсь ей и легонько касаюсь мягкой маленькой щечки.