Текст книги "Алатон (СИ)"

Автор книги: Генрих-Нав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

   Но я не дал ему закончить мысль.

   – Нет, оргз не мог меня убить, – сказал я со всей уверенностью.

   – Это почему же? – спросил Уилси весьма недоверчиво.

   – А потому. – Я принялся объяснять. Ну не хотелось мне быть дураком в его глазах, не хотелось. – Во-первых, потому что я знал своего врага.

   – Как это?

   – Я знал, кто такие оргзы, где они живут и как они сражаются.

   – Откуда знал? – удивился он.

   – Из книг, – признался я.

   – Знания знаниям рознь, – надменно заметил мужчина. – Одно дело книги со сказками, а другое...

   «Ишь, какой неуемный», – с усмешкой подумал я.

   – Мои книги были самыми лучшими и самыми достоверными, – заверил я его.

   – Уверен?

   – Уверен.

   – Что ж. – Бородач ненадолго задумался. – Знать своего врага это, конечно, немало, – с некоторой неохотой согласился он. – Но ведь это еще не все.

   – Верно – одних книг мало. Поэтому я взял с собою топор. – Я изловчился и вынул из-за пояса свое драгоценное оружие. – Видите? – Я приподнял его так, чтобы он был хорошо виден нам обоим. – Хороший, наточенный топор на крепкой ручке. Лезвие широкое, почти с мою ладонь. И ручка длиннее, чем обычно. Ненамного, но длиннее.

   – И что с того? – не сразу понял он.

   – А то, что этот топор делали специально под меня. А простой топор, и топор, который тебе по руке – совсем не одно и то же, – важно заметил я.

   – Ну хорошо: у тебя был топор. Но иметь топор и уметь пользоваться им – это разные вещи. Это как иметь лавку, и спускать ее прибыль на ветер, – выдал сравненье он.

   Уилси проявлял завидное упрямство, не желая видеть во мне кого-то кроме обычного глупца. Это и огорчало, и немного смешило.

   – Все так. – Тут я полностью с ним согласен. – Но я обучен владеть топором.

   – Ты? – Уилси снова посмотрел на меня оценивающим взглядом.

   – Да, – гордо ответил я.

   – И при каком ремесле ты выучился этому мастерству? Ты кто у нас будешь? Неужто страж ворот? – попробовал он догадаться.

   – Нет, – ехидно ухмыльнулся я – ведь вряд ли он догадается.

   – Может, ты воин?

   – Нет.

   – Тогда, может быть, лесоруб?

   – Нет.

   – Неужто ты охотник? – сделал он последнюю попытку докопаться до сути.

   – Не охотник. Но именно охотники меня всему и обучили, – признался я ему.

   – Да? И с чего бы им это делать? – спросил он меня с издевкой. – Охотники люди непростые – на кого попало время тратить не будут.

   Я решил быть с ним честным до конца – вдруг поможет.

   – Просто от отца мне достался одно талант – я умею читать следы. Хорошо читать.

   – Вот как?

   – Да. Я глазастый. Вот они и стали меня брать на охоту. Не всегда, а иногда, по надобности. А чтобы я не был им обузой, и не дай боги, не погиб от зубов волка или клыков кабана, они и научили меня орудовать топором. Не мастерски, нет. А что б я просто умел защищаться. Так что встреча с хищным зверем не станет мне сюрпризом.

   – Хм... Ежели топором ты владеешь не по ремеслу, то кто же ты тогда будешь?

   – Я ученик портного. И ученик зельевара.

   – Странный выбор, – заметил он с сомненьем.

   – Ничуть, – уверенно не согласился я. – Мне нужна хорошая одежда, дабы согревать мое тело снаружи, и крепкие зелья, что исцелят меня изнутри. Все это мне понадобиться, когда я вступлю на путь!

   – На путь? На путь чего? – Он вопросительно приподнял брови.

   – На путь, что принесет мне почет, уваженье и славу! – важно произнес я, многозначительно взглянул на умолкшего собеседника.

   Я думал, что хоть это его проймет.

   Но я ошибался.

   – Ты? Деревенщина? Захотел почета и славы? – расхохотался он.

   – Ну да. А что такого?

   – А то, что всяк сверчок должен знать свой шесток. Твоя забота работать от зари до ночи, и исправно платить поборы. Надо же – почет и славу он захотел. Ишь, какой дуралей. Выходит, я в тебе все-таки не ошибся.

   – Да ну тебя. – фыркнул я с обидой.

   Больше общаться мне с ним не хотелось и остальную часть пути мы просто проехали молча, думая о своем.

   Через время впереди показалась нужная развилка. Увидев ее, Уилси встрепенулся и, натянув вожжи, придержал своего гнедого.

   – Здесь мы расстаемся, – сообщил он мне. – Твоя Боровая там, за этим леском. – Он дернул бородой в сторону корявого серого ельника. – Мне же еще ехать и ехать.

   – Я знаю, – сказал я, привставая с нагревшегося борта телеги. – Спасибо, что подвезли меня.

   – Не за что, – бесстрастно ответил он.

   Спустившись на землю, я немного постоял, ожидая он него хоть сколько-нибудь маломальской улыбки, хоть какого-то кивка головой. Но – не дождался. Странный он все же тип. Но он меня подвез – и на том спасибо.

***

   Боровая. Выйдя из редкого ельника, я увидел неглубокий, но длинный овраг, за которым стояла небольшая деревенька.

   Вначале я думал, что с моего последнего визита здесь особо ничего не изменится. Что меня встретит все тот же реденький частокол, знакомые, чуть скошенные входные ворота и яркие дворики с густыми садами деревьев. А главное – над всей деревней будет витать противный звук работающих пил: Боровая известна крепким лесом, что находится немного севернее самого поселения, и сосны, уходя под пилы, продаются в ближайших деревнях за весьма хорошие деньги.

   Но к моему удивлению все оказалось совсем иначе. Я подходил к деревне все ближе и ближе, но звуков пилы все так и не слышал. Мало того – я не слышал ни гогота гусей, ни блеянья овец, ни мычания коров. Нет, живность деревни никуда не делась – беспрепятственно пройдя через никем не охраняемые ворота, я без труда их всех увидел. Но встретившиеся мне овцы и коровы не проронили ни звука, предпочитая пережевать заботливо подкинутую траву в каком-то странном отрешенном молчании. Даже гуси, до того всегда норовящие показать гостям, кто тут настоящий хозяин, лишь несмело поднимали свои шеи, и тут же отворачивались, словно боялись привлечь к себе излишнее внимание.

   Застенчивые гуси? Что тут происходит, во имя всех богов?

   Теряясь в догадках, я направился прямиком в избу Мелиссы.

   Дом знахарки-травницы я нашел без особых трудностей – высокая изба с широкой кровлей до самой земли, полностью заросшей мхом и мелкой сорной травой, мне была хорошо знакома.

   – Хозяйка Мелисса? – окликнул я ее еще от калитки.

   Никакого ответа.

   – Хозяйка? Хозяюшка?

   Никакого отклика. Только на миг дернулась куцая занавеска в маленьком окошке. Странно.

   Открыв калитку, я осторожно вошел во двор и торопливо направился к дому.

   Неожиданно дверь избы резко отворилась и моему взору предстала хозяйка. Невысокая, но очень объемная старуха, телес которой с избытком хватило бы на двух полновесных женщин. Старое зеленое платье едва держалось на полном теле, готовое вот-вот лопнуть, а из-под натянутого на лоб серого платка зловеще торчал мясистый нос. Как по мне, эта женщина больше всего походила на здоровую раздувшуюся жабу, для чего-то одевшуюся в человеческие одежды. Но вслух же такого не скажешь!

   – Чо зыришь? Приглядываешься, нахал? Ты меня в жены решился, что ль, забрать? Так бери – я еще девица хоть куда, в самом своем соку. Согласен?

   В самом соку? Да я даже представлять не хочу, что это за сок такой.

   – Тетка Мелисса, опять вы за свое? – с легкой обидой ответил я. – Снова про женитьбу?

   – А что? – Бабка засопела, сделав вид, что обиделась на мои слова. Хоть знахарка и выглядела ужасно, но характер имела добрый. Однако время от времени на нее что-то находило, и она вела себя, словно девица на выданье. И этим жутко меня смущала. – Ты молодой. И я еще в самом соку. Так чего бы нам свадебку не сыграть, а? А после свадебки и постелька будет. Я такое еще могу!

   – Ну тетка Мелисса. – При упоминании о постели мои щеки налились алым цветом. – Может, хватит уже, а? Я от вас этого еще в том году натерпелся. Не женюсь я на вас, сколько меня не просите. Не женюсь, и все тут.

   – Знаю, что не женишься, – махнула она рукой. – Но попытаться-то я должна?

   – Ну тетка Мелисса....

   – Да и вообще – ежели мне захочется лишний разок тебя помучить, то, что, я должна отказать себе в таком крохотном удовольствии? – Старуха ехидненько захихикала. – Ты ж ведь не просто так ко мне пришел. Не просто так, а? – Женщина окинула меня вопросительным взглядом.

   – Не просто, – согласился я.

   – Вот и терпи меня, – со смехом сказала она. – Терпи и не возмущайся.

   В ответ я развел руками – вот, терплю, глядите.

   – Так что тебя ко мне привело? – спросила она, когда я подошел поближе.

   – Мой учитель, Арчи Баальд, опять захворал, – поделился своей заботой я. – К нему вернулся этот ужасный кашель.

   – И чо? – Старуха вопрошающе прищурилась, отчего ее крохотные глазки совершенно потерялись на раздувшемся лице.

   – Я брал для него снадобья у местных знахарей, в Белогородке.

   – И чо?

   – Но они ему не особо-то помогают. Вот я и решил обратиться за помощью к вам.

   Женщина-жаба задумчиво засопела.

   – Арчи Баальд, да? – переспросила она тихонько.

   – Да.

   – Вновь занедужал?

   – Ага.

   – И зелье белогородских не помогают?

   – Все верно.

   – Не хорошо это, – протянула она недобро. – Весьма и весьма нехорошо.

   От ее слов я слегка поежился – похоже, что сейчас она говорила весьма серьезно. Что именно плохо и почему, я уточнять не стал.

   – А можно ли что-то сделать? – спросил я ее с тревогой.

   – Можно ли? – Старуха задумчиво почесала свой волосатый подбородок, а затем строго зыркнула на меня. – Чего в дверях стоишь? Проходи.

   В избе у бабки было сумрачно – горело всего два из четырех светильников. Но духоту я отметил сразу. Немного привыкнув к слабому свету, я с удивлением обнаружил, что в избе у хозяйки полно разного народу – дети, женщины и старики. Они или сидели, забившись по углам, или лежали на тонких лежанках. При моем появлении ни один из них не сказал ни слова, но все, как один воззрились на меня с пугающим страхом во взгляде.

   От такого приема мне стало не по себе.

   – Видишь, что деется? – мрачно просипела старуха.

   Я кивнул.

   – Что у вас случилось? – спросил я, понимая, что мои опасения начинают потихоньку оправдываться.

   Старуха резко покачала тяжелой головой

   – Не здесь. Неча еще людей стращать.

   – Не здесь? А где тогда?

   Толстуха оглянулась по сторонам.

   – Полезли на чердак. Подсобишь немощной, поддержишь за гузно? – Мелисса вновь перешла на игривый тон.

   – Тетка Мелисса, – повторил я уже в который раз.

   – Ладно, так и быть – сама заберусь. Не ценят молодые стариков. Ох, не ценят, – ворчливо добавила она и побрела в дальний угол комнаты. Все еще ничего не понимая, я покорно поплелся за ней.

   Забравшись по приставной лестнице на чердак, я уселся на колени и принялся ждать, пока хозяйка удобно расположит свое грузное тело на тонкой соломенной подстилке, после чего и пуститься в разъяснения.

   – Ты ведь не ведаешь, что у нас недавно случилось, ведь так? – проговорила она противным старческим голосом.

   – Верно, не знаю. Я ж только сюда пришел, – отозвался я, быстро оглядывая старый пыльный чердак. Этот уголок больше походило на место обитания знахарки – посреди всего стоял небольшой треножник, по углам виднелись мешки да сундуки, а с балки под потолком свисали кольца сушеных грибов да вязки засохших растений. – Но кое-что я все-таки заприметил, – решил признаться я.

   – И что же приметил, аппетитный мой?

   Я решил проигнорировать заигрывания.

   – Как-то у вас стало тихо: пилы не звенят, скотина не голосит, и дети на улицах не играют, – перечислил я свои наблюдения. – Ваша деревня словно бы... вымерла.

   Толстая старуха бросила на меня тяжелый взгляд, затем дернулась и с отвратительным звуком высморкалась в рукав.

   – А ты глазастый. – Знахарка довольно кивнула.

   – Это у меня от отца, – привычно похвастался я, но тут же вернулся к делу. – Так что, ты сможешь сварить целебное зелье для моего учителя?

   Вместо ответа женщина недовольно скривилась.

   – Могу? Да, могу. У меня есть все для его создания: есть нужные травы и нужная вода. Но... – Старуха снова поморщилась, словно ей на язык попало что-то кислое – ягода клюквы, моченое яблоко или крепкий уксус. – Но зелье это нужно готовить ночью, дабы при варке в котел падал свет луны. А нынче... Нынче это никак невозможно.

   – Почему невозможно? – удивился я настолько, что даже привстал с колен. – Что, луна больше вам с небес не светит?

   – Луна? Луна-то светит. – Мелисса устало махнула рукой.

   – Тогда что? Тучи небо по ночам закрывают?

   – Нет, и это не беда.

   – Тогда в чем же дело? – слегка возмутился я. – Травы есть. Рецепт ты знаешь. Что не так, скажи уже.

   Женщина тяжело вздохнула.

   – То не так, что у нас поселился Ужас. – Во взгляде старухи впервые мелькнул испуг. Нет, не так – Испуг.

   – Ужас? – Мои глаза округлились от удивления. – Ужас это кто? Или что?

   – А пес его знает! – Мелисса зло сплюнула на пыльные доски пола. – Днем он к нам не приходит, только по ночам.

   – По ночам? И как этот Ужас выглядит? – Я очень жаждал подробностей.

   – Я же говорю, что пес его знает. – Женщина рассерженно дернула мягкими плечами. – Не видно его по ночам, хоть ты тресни.

   – Как это не видно? Он что, прячется?

   – Не прячется.

   – Слишком быстро бегает?

   – Да не бегает он. Только ходит. Громко так ходит, тупает. И потому мы знаем, что он снова к нам пришел.

   – То есть, вы его слышите, но не видите? – наконец-таки понял я.

   – Именно.

   Мне хватило несколько мгновений, чтобы все понять.

   – Он что, выходит, невидим? – сделал догадку я

   – Именно так – невидим.

   Такого ответа я не ожидал.

   – Ну хорошо – невидим. А что такого делает этот ваш Ужас? – снова задал я вопрос. – Кусается?

   – Нет.

   – Бодается?

   – Нет. В хаты к людям вламывается?

   – Нет.

   – Детей по ночам крадет?

   – Все не то. – Женщина отмахнулась от меня, как от слишком назойливой мухи. – Он в окна к нам заглядывает.

   – И что? – растерялся я. – Просто заглядывает?

   – А то, что после его гляделки, человека такая оторопь берет, что он ни сесть, не встать не может. А сердце у человека так заколотится, что он от страха едва сразу не помирает. Ежели такому человеку спозаранку моих отваров не дать, то к полудню он точно копыта откинет.

   – А как ты знаешь, что он людям в окна заглядывает, если он невидим?

   – Знаю, – важно ответила женщина. – Я, в знахарках, чай, не первый десяток лет, а потому заразу от сглаза отличить смогу. Так вот этот гад именно так и делает.

   Вот это да. От сказанного Мелиссой у меня мурашки по телу забегали. Если верить ее словам, то ночами по деревне бродит какой-то невидимый монстр и убивает всех одним лишь только взглядом. Теперь понятно, почему она наотрез отказывается делать целебное зелье – выносить треножник с варевом ночью на свет луны это – верная смерть. Волчье семя через пень колоду – такого кошмара и захочешь, не придумаешь.

   – Вот такие у нас дела. Заглянул Ужас в дом, и человек, как свечка – выгорел до утра и помер, – мрачно подытожила женщина. – Он даже скотину пугать умудряется, ирод окаянный. Оттого в нашей деревне такая сей час тишина. Все его бояться – от людей до кошек.

   М-да – не такого приема я здесь ожидал. И что же мне теперь с этим делать?

   Хотя, если честно, то, что тут думать? Я пришел сюда, дабы получить целебное зелье. И если между мной и лекарством стоит какой-то монстр, я должен хотя бы узнать, с кем мы имеем дело. Волков бояться – в лес не ходить. Вот и нужно узнать, волк ли тем лесом ходит.

   А еще... Мне в голову вдруг закралась весьма интересная мысль. А если Ужас не так уж и страшен, как его рисуют? Что, если у меня получится одолеть того странного монстра? Алатон – победитель Ужаса! Ну разве ж это не славно?

   Славно. Славно и почетно.

   На моих губах заиграла широкая ликующая улыбка.

   – Тетка Мелисса, а в какое время ночи к вам приходит незваный гость?

***

   Ближе к вечеру я покинул дом знахарки. Никакого плана у меня не было – для начала я хотел попробовать увидеть незваного гостя, распознать его, а уже потом решать, можно ли с ним что-нибудь сделать. Да, я смелый. Да, я ловкий. Но я не безрассудный. Нисколько не безрассудный.

   Поджидать врага я решил не в доме, а снаружи. И, конечно же, скрытно, а потому спрятался за телегой, дополнительно приставив рядом несколько бочек и подложив несколько мешков. Укрытие получилось так себе, но лучшего и не требовалось – не увидит меня Ужас, и славно.

   Улегшись на мешки, я принялся ждать.

   Признаться честно – чем ниже спускалось солнце, тем больше я волновался. Но раз уж я решился на что-то, то назад отступать не собирался.

   – Алатон – упрямый баран, – тихо напевал я себе под нос, когда волнение становилось нестерпимо невыносимым. – Сидит в засаде, как старый чурбан. И узнать все неймется ему, как решить такую беду.

   Взволнованно вглядываясь в наползающую на деревню темноту, я снова в который раз взвешивал все за и против.

   "Ужас тварь невидимая – это известно точно. К счастью, я знаю заклинание, делающее невидимое видимым. А вдруг оно не поможет? – Я призадумался. – Хм.... Если оно не поможет, то я даже не знаю, что мне тогда делать дальше. Сражаться с невидимой тварью я не собираюсь – не могу, не умею, а значит, и не буду.

   А если заклинание снятие невидимости сработает, то, что тогда? Тогда я смогу увидеть, насколько это чудовище опасно. И чем оно опасно. Оно большое и могучее, как медведь? Или ловкое и грациозное, словно рысь? У него много ног, и потому оно быстро бегает? Или у него много рук, и тогда оно очень хваткое?"

   Вроде бы все четко и ясно. Но описания старой знахарки вновь и вновь заводили меня в тупик.

   "Выглядит все очень и очень странно. По ее словам, Ужас уже много раз приходил в деревню, но людей отчего-то не трогал. Мало того – он не трогал даже скотину. Почему? Выходит, он не хищник. То бишь, не зверь. У него нет самого главного из всех звериных желаний – желания убивать. Забредшие в деревню куницы, лисы и волки всегда убивают скотину. Волки, если получится, при случае нападают и на людей. Но тут же что-то другое.

   А еще и эта странная болезнь, уносящей жизнь за остаток ночи. Необычно все это для зверя. Очень необычно. Хм..."

   Так, сидя в размышлениях, я и не заметил, как на деревню опустилась ночь.

   Когда остатки алого зарева полностью исчезли, и на черном небосводе проступили все звезды, вплоть до самых мелких, я почувствовал в груди какое-то странное беспокойство. Короткое и яркое, словно всполох. Затем, где-то недалеко, в лесу, истошно завыли волки. В каком-то из дворов им визгливо поддакнул пес, но тут же заткнулся, словно испугался собственной смелости. Мне даже показалось, что стрекот сверчков стал заметно тише, а летучие мыши, до того стрелами носившееся во тьме, куда-то вмиг исчезли.

   Затем я услышал странный звук шагов: тяжелых, неровных, редких. Сначала издалека, где-то с дальнего края деревни, а затем все ближе, и ближе, и ближе. Вот где-то истошно вскрикнула женщина, вот где-то забеспокоившись, заблеяла овца. Звук шагов уверенно приближался: туп-туп, туп-туп, туп.

   Через какое-то время скрипнул плетень во дворе Мелиссы, и громкий топот раздался уже у нее во дворе. В маленьком амбаре шумно забегали свиньи, но ни одна из них даже не и не вздумала хрюкнуть. Шаги приближались к дому. Я собрал в кулак всю свою смелость и осторожно выглянул из-за края бочки. Никого. Судя по издаваемому шуму, невидимое чудовище должно было топтаться где-то у самого дома. Свет луны освещал и избу, и амбар, и двор, но, как я ни напрягал свой взор, все равно никого не видел.

   – Что ж, Алатон, пора, – подстегнул я сам себя и принялся читать заклинание.

   То, что мне открылось при ярком свете луны, очень непросто описать словами. Появившееся словно из ниоткуда существо не напоминало ни большого медведя, ни верткую рысь, ни многоногого и многолапого паука. Вовсе нет! Больше всего оно походило на гигантского, ростом с избу, но очень худощавого человека. Голова этого создания была чрезмерно вытянута, плечи напрочь отсутствовали, руки и ноги его имели не по одному суставу, как у людей, а по два. Руки существа утолщались книзу, а корявые ноги, наоборот – чем они были ниже, тем становились тоньше. Ужас, да и только. И весь этот кошмар переливался густым маслянисто-черным цветом, словно бы эта тварь была слеплена из застывшей смолы и дегтя.

   – Да что же ты, во имя всех богов, такое! – вопросил я, не в силах сдержать свои чувства. Я видел души, духов и призраков. Я видел сгнившие останки людей и полуобглоданные туши животных. Но это.... Это кошмарное уродство ни шло с этим ни в какое сравнение.

   Немного погодя я все-таки я узнал, что за существо появилось передо мной. С трудом, но узнал. В книгах Арчи Баальда ему уделялась всего лишь одна страница, но благодаря тому, что учитель заставлял меня перечитывать книги по нескольку раз, я знал их все дословно. Это существо называли Жердью за его чрезмерно высокое и излишне худое тело. Это создание не принадлежало нашему миру, и появляюсь в нем очень редко. Отчего, почему – этого пока так никто и не узнал.

   – Великие боги! – изумился я, уразумев, с кем имею дело.

   Я еще раз вспомнил все прочитанные подробности: у пришедшего гостя не имелось ни острых зубов, ни крепких когтей, ни сильного хвоста, ни опасных ветвистых рогов. Так же у него не было никакого убийственного магического дара: ни огненного, ни водного, ни воздушного. Никакого. И, что самое важное – он был отчасти разумен. Настолько разумен, что знал и понимал человеческую речь.

   А значит, с ним можно попробовать договориться.

   – Договориться-то может и можно. Но вот где взять смелости приближаться к этой твари хотя бы на двадцать шагов?

   Смелости не было. Как не было у меня и выбора.

   Медленно выбравшись из-за своего укрытия, я принялся осторожно подбираться к стоящему на подворье высоченному существу. Разумен он или не разумен, но приближаться к такой громадине очень опасно. Вон, те же кони, тоже считаются безвредной скотиной. Но ежели на них что-то находит, то к ним лучше не подходить – зашибут и не заметят. И ведь это же просто кони. А тут – такая дылда.

   Но, как говорится, раз взялся за гуж...

   Я сделал еще один осторожный шаг вперед, затем еще один. Эх, если бы меня увидел Уилси, то он бы точно вспомнил мне то, как я похвалялся собственной смелостью. Ну и пусть. Да, мне боязно. Очень боязно. Но бояться и все равно идти – это ведь тоже смелость!

   – Давай Алатон, сделай еще один шаг. А теперь еще. И еще. Ай да молодчина, – подбадривал я себя, передвигая ноги.

   Когда до древообразного существа оставалось где-то шагов двадцать, я остановился и решился заговорить.

   – Эй ты! Да ты! Слышишь меня?

   Жердь, до того с удивленьем разглядывавший свое внезапно ставшее видимым тело, вздрогнул и стал медленно вертеть головой во все стороны. О боги, ну и уродство! Я увидел неимоверно вытянутый лоб, толстые обвисшие щеки, не нос, а какой-то клюв, не рот, а какую-то страшную жабью пасть. И в центре всего этого.... Нет, не глаза, а два огромных холодных костра.

   Великие боги! Больше не видать мне прекрасных и сладких снов. По крайней мере – до начала лета.

   – Да, это я. Я здесь, внизу. Видишь? – крикнул я, задрав голову вверх – трудно говорить по-другому, если тебе нужно докричаться до самой верхушки древа.

   Наконец «древо» меня заметило. Я увидел, как ко мне повернулась голова, и взгляд ее огромных глаз сконцентрировался на мне.

   «Не смотреть в его глаза. Не смотреть», – живо напоминал я себе.

   Черная дылда открыла рот, и принялась говорить.

   Жердь выглядел жутко. Но его голос оказался ужасней его внешности. И дело вовсе не в громкости. Голос монстра звучал по-детски, словно бы из его огромного тела говорил меленький десятилетний ребенок. Но вместе с тем в нем звучали и старческие нотки – местами голос звучал сухо, надтреснуто, словно ржавое оборотное колесо колодца.

   – Это ты! Ты меня сделал видимым для этого мира? – громко пропищало явленное миру чудовище. – Ты? Это твоя работа?

   Мне требовалось срочно что-то ответить.

   – Да, это я, – отозвался я, стараясь не глядеть в белесый омут глаз.

   – Зачем? – Голос Жерди вмиг перешел на крик. В его тоне слышались ноты гнева. – Зачем? – прогремел он снова.

   И что мне ему сказать? В голову, кроме правды, мне ничего не лезло.

   – Ты пришел в то место, которое тебе не принадлежит, – громко ответил я. – Это не твой мир. Ты ходишь по нему и мучаешь здешних людей. Из-за тебя здесь все разрушается.

   Ох, а не слишком ли я с ним резок? Как бы он вдруг не взбесился.

   – Я увидел Ворота, и я пришел, – тягуче пропищало мне страшное нечто. – Нет Ворот – мы не приходим. Таков Закон. И мы его соблюдаем.

   – Какие Ворота? – ничего не понял я – Какой Закон? И кто это, эти мы?

   На что я получил пространный ответ.

   – Ворота – это Ворота. Закон – это Закон. А мы – это мы. Все мы.

   Не понятно ничего. Но важно сейчас не это.

   – Ты не можешь тут находиться. – Я снова попытался убедить незваного пришельца. – Людям с тобой плохо, скотине плохо. Всей деревне плохо. А потому я хочу, чтобы ты отсюда ушел.

   Жердь повернулся, обратившись ко мне всем телом. От этого движенья тело существа громко и натужно скрипнуло.

   – А кто ты такой? – задал он мне вопрос.

   А и, правда, кто я ему такой? Хороший вопрос, разумный.

   Требовалось срочно что-то ему ответить. Я решил зацепиться за сказанное им же.

   – Я... тот, кто создал...Закон. Те самые правила, которым вы все подчиняетесь. И потому я говорю тебе – уходи. Уходи отсюда прочь.

   Я понимал, что мое заявление прозвучало не очень-то убедительно. Но как тут что-то придумать, когда ты стоишь против жуткоголосой черносмольной громадины?

   Засомневался в моем ответе и Жердь.

   – Ты Хозяин этих земель? – спросил меня детский голосок явно недоверчиво.

   Я ничего не знал ни про каких Хозяев, но решил упрямо стоять на начатом обмане.

   – Да, это я. – Не зная, чем его еще убедить, я гордо выпятил грудь.

   – Ты не можешь быть Хозяином, – немного подумав, выдала мне громадина. – Ты еще слишком мал. И – не беловолос. Хозяева земель всегда имели белые волосы.

   Вот незадача так незадача.

   – А сейчас в этих землях такой Хозяин. Я же снял с тебя полог? Снял. Осмелился говорить с тобой? Осмелился. Простые люди так могут? Нет, не могут. – Мои доводы быстро закончили. – А еще я могу тебя наказать. – Я снова пустился в ложь. – Да-да, могу. Могу, но не хочу. Я просто говорю – уйди. Просто уйди, и все тут. Понял?

   Какое-то время ужасное чудовище молчало. Молчал и я, молясь всем богам о том, чтобы моя ложь хоть отчасти сработала.

   И у меня получилось.

   – Что ж, будь, по-твоему, – прозвучало во тьме скрипучим детским голосом. – Я подчиняюсь. Хозяин земель имеет власть. А потому я подчиняюсь и ухожу обратно.

   – Уходишь? – Я не верил своим ушам.

   – Да.

   – Вот и хорошо, – выдохнул я с облегчением.

   Произнеся последние слова, Жердь распрямился, неуклюже развернулся на своих тонких корявых ногах и медленно отправился прочь, обратно в ночную мглу. Вскоре лишь громкий неритмичный стук говорил мне, где он сейчас находиться: туп, туп-туп, туп.

   Поняв, что у меня все получилось, и жуткий монстр ушел, я бессильно рухнул на землю – моему телу и разуму незамедлительно требовался отдых.

***

   Проснулся я почему-то не на земле, а в доме. И не один, – надо мной склонились три озабоченных женских лица.

   – Эй, эй, эй, это вы чего? – От неожиданности я тут же попытался отпрянуть.

   – Лежи-лежи, – тут же успокоила меня одна из женщин, темноволосая. На лице у нее тут же растянулась улыбка.

   – Да, да, лежи. Позволь нам за тобой поухаживать, – промолвила вслед за ней вторая, с более светлыми волосами.

   – Лежи, герой, отдыхай. Кому положен сон, а кому – забота, – прощебетала третья, порыжее и помоложе.

   Я понял, что ничего не понял.

   – Я? Ваш герой? С чего бы? – вновь удивился я.

   – Ну, как не герой? Герой, – заявила темноволосая, нежно глядя мои волосы.

   – Да-да, герой. Истинный герой, – поспешила подтвердить ее приятельница, улыбаясь мне самой широкой улыбкой.

   – Ни дать ни взять – герой, – согласилась с ними рыжеволоска.

   С чего вдруг такие почести? Я чего-то не понимаю спросонок?

   – Мы все видели из окон, – поняв мое удивление, тут же пояснила темноволосая почитательница.

   – Такой монстр, такой огроменный, – закивала рыжая. – Просто жуть.

   – Да, да – просто ужас. Страшный, жутчайший ужас, – закатила глаза вторя.

   – А ты супротив него как мышь против кота.

   – Да, да, не устрашился.

   – Ни сбег, не обмочился, как наши мужики.

   – Вот мы и говорим – герой ты. Ни дать не взять – герой. – Рыжеволосая ободряюще улыбнулась.

   Ах, вот они о чем...

   Я приподнялся и сел. Я, герой? Ну это навряд ли. Хотя... Может со стороны так оно и выглядело: я, обычный парень, стал на пути у такого монстра. Но я бы себя героем, честно говоря, не назвал. Смелый? Да. Решительный? Ну, наверное. Может, еще упорный. Или упрямый – это как посмотреть. Но не герой. Потому что ни один герой не будет загодя готовить пути к отступлению. А я приготовил. И не один, а целых три: через овраг, через дыру в частоколе и через главные ворота. И еще – я вышел против Ужаса только тогда, когда понял, что он за враг такой. А настоящие герои выходят в бой при любых обстоятельствах. По крайней мере, я так думаю.

   Но говорить об этом девушкам я не стал.

   – Сколько я проспал? – только и спросил я, оглядываясь по сторонам.

   – Так полудень нынче на дворе. Но ты спи, сколько пожелаешь – богатырю богатырский сон.

   Под радостный женский щебет я встал, умылся и поел.

   Не успел я подумать о своих планах, как дверь избы отворилась и на порог ввалилась Мелисса. Увидев, что я проснулся, полнотелая старуха довольно хмыкнула.

   – Что, проснулся, голубок? – проворковала она, одним движеньем бровей отослав заботливую троицу подальше.

   – Так полдень же. Вот я и на ногах, – радостно отозвался я.

   – Видела, видела я твое геройство. – Мелисса довольно улыбнулась. – И монстру того видела. Страшенный, аж жуть. – Она смачно сплюнула на пол. – Не думала, ой не думала, что ты в эту ночь уцелеешь.

   Я тоже был рад, что все закончилось именно так – без боя.

   – Значится, этот ирод уже больше к нам не вернется? – с деловитым видом поинтересовалась знахарка.

   – Не должен, – заявил я вполне уверенно.

   – И хорошо. А-то я уже у нашего старосты стребовала себе награду. – Глаза под серым платком алчно заблестели.