Текст книги "Романтика большой дороги (СИ)"

Автор книги: Гексаниэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

____________

*Неканон. Помню. Но концепт твердой, как мрамор, кожи настолько нефизиологичен, что выносит мне мозг.

========== Часть 5. Страхи. ==========

Вернувшись, она за десяток метров услышала приглушенный разговор в кузове:

– То есть, по сути, вы делитесь на тех, кто хочет стать человеком, и тех, кто этого боится.

– Ну да. Знаешь, не улыбается как-то состариться за месяц на все имеющиеся три сотни. Причем заметь, все летаргисты из наших, тогда как среди инфекционистов и люди попадаются; тот же Легенда, например.

– Вот не надо только этого психа поминать, ладно? – Джеймс закатил глаза. – Большего бреда, чем его “Надежда на чистилище”, читать не приходилось.

– Не скажи. Зато он вполне понятно объяснил и доказал психологическую природу страха перед распятием и святой водой; логично, в принципе, это, в конце концов, не адский камень*, чье действие основано на физико-химических свойствах… кстати, привет, – ученый кивнул Виктории. – Все прошло без осложнений?

– Как видишь. Только жрать хочу, – она выхватила из холодильника первый попавшийся пакет и с наслаждением его прокусила.

Кровь. С этим вкусом ничто не сравнится. Ничто не может его испортить – ни консерванты, ни микробы, вообще никакая дрянь. Крооовь…

– Веганы – идиоты, – прокомментировала вампирша, разглядывая вылизанные ошметки пластика и высосанные дочиста трубки.

И вдруг почувствовала нечто. Нечто такое, от чего волосы встали дыбом.

– Закройте дверь и держитесь! – крикнув через плечо, выскочила, бросилась к кабине, до упора вдавила в пол педаль газа.

Тяжелый кузов так и норовил залезть на встречную полосу, опасно кренился на поворотах, кажется, даже снес с налету ограждение. Только бы не авария, только бы не сверзиться, билось в голове, не то пропадем ни за грош… Виктория гнала и гнала по пустынной ночной дороге, а за стенкой бесновались перепуганные мыши, разбивая напряженное молчание.

Часы беззвучно отмеряли шаги времени; появились редкие машины, небо на востоке потихоньку светлело, наливалось красным, по небу прошли первые золотые отблески солнца. И вдруг нечто, чем бы оно ни было, исчезло так же внезапно, как появилось; острое чувство опасности, сравнимое с дулом у виска, сменилось привычным и почти незаметным – наверное, что-то подобное чувствуют работники АЭС, отделенные от своей смерти слоями свинца.

Между ней и костром, в который могло бы превратиться ее тело под лучами солнца, стоят капельки прозрачной слизи, искрящиеся, как бриллианты. Они отвратительны, как ползающие по коже улитки, и воняют резиной, но лучше так, чем сгорать заживо. Виктория представляла, каково это, она почти попробовала.

Боль тисками сдавливает череп, растягивает и перекручивает мышцы, в сердце как будто нож втыкается. Нечем дышать, а жалкие попытки откашляться ничего не дают, только кровь хлещет из горла; вскоре начинается рвота. Горят глаза, горит лицо, не дотронуться. Все меньше и меньше остается воздуха, все вокруг сначала отвратительно-яркое, а затем постепенно угасает…*

– Что случилось? Эй, ты нас вообще слышишь?

– Виктория, чтоб тебя! Отвечай, не то… – Джеймс был слишком взволнован, чтобы озвучить хоть одну угрозу; в запале он саданул ладонью по несчастной перегородке так, что по всему грузовику звон пошел.

– Спокойно, ребята, – вампирша набрала в грудь воздуха и с силой выдохнула. – Не надо ломать машинку. Я не знаю, что это было, но оно ушло.

– Что это могло быть, как по-твоему? На что похоже?

– Да не знаю я!! – и добавила почти спокойно: – Правда. Никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Оно было по меньшей мере таким же быстрым, как грузовик, иначе не пришлось бы ехать на полной скорости; и оно было… даже не знаю, как сказать… оно как будто охотилось за нами.

– Почему тогда не охотится до сих пор?

– Лоран, если уж ты открыл рот, так расскажи что-нибудь, лучше веселое. Я ведь сказала, что не знаю.

Если его не затыкать, душу вынет своими расспросами, исследователь, черт его дери. Механик верно понял состояние своей подруги и даже сам подкинул тему:

– Расскажи, например, как проходят ваши собрания. Никого из коллег-людей сожрать не тянет?

– Спроси лучше, как я вообще на них сижу, а не убегаю, сверкая пятками, – вампир, кажется, сам понял, что перегнул палку. – Агенты Вольтури неплохо постарались,* и многие даже поверили в нашу так называемую неуязвимость, но этих ребят на мякине не проведешь. Представьте себе, – постепенно увлекаясь, рассказывал он, – все люди вооружены до зубов: осиновые колья на поясе, в кобурах – огнестрел всех видов с серебряными пулями, за спинами если не ружья, так арбалеты всевозможных конструкций, заряженные осиновыми болтами, спасибо хоть, на предохранителях. Мало того, они все жрут чеснок! До собраний, на собраниях почти непрерывно жуют чеснок! Женщины дошли до того, что вплетают цветы дикого чеснока себе в волосы; лично меня уже через пару минут такого соседства начинает одолевать чесотка. О серебре и говорить нечего, как минимум одна побрякушка вроде кастета есть у каждого. А еще – узнаю, кто проговорился, убью тварь, – просочилась информация, что мы, дескать, боимся полыни – и как вы думаете, что?

– Появился абсент?

– На неофициальной части, думаю, и так был; я до нее не досиживал ни разу. Нет, они же не хотят лыка не вязать во время своих выступлений, поэтому глушат полынный чай… – рассказ прервался взрывом хохота. Люди-люди-люди, и что только не придумают…

Воистину, лучший способ избавиться от страха смерти – от души над ней посмеяться.

________________

*Нитрат серебра.

**Первично-легочная форма чумы. Перечислены далеко не все симптомы, только самые яркие.

***Реверанс понятно в чей адрес )))

========== Часть 6. Деньги не пахнут. ==========

Волчий патруль, подкарауливший их в паре миль от Форкса, представлял собой странное зрелище – несколько парней в одних только шортах, выстроившихся в шеренгу поперек дороги. Периодически робингудам приходилось иметь дело с волками из местной стаи, да и в прошлом году они снова появились после долгого перерыва… но, кажется, в тот раз их было меньше. Или нет?

Вожак поднял руку, призывая грузовик остановиться, и Виктория почувствовала сильное желание “случайно” перепутать педали тормоза и газа. Но сдержалась и послушно затормозила.

– Имя, номер, организация, цель визита? – хмуро осведомился вожак.

– С прошлого года не поменялись. Виктория, регистрационный номер 11517, независимое курьерское объединение, в данный момент представляю “Ви-мед”. Цель – поставка медикаментов, возможная продолжительность визита – не более суток.

“По-хорошему, ночь, – пронеслось в голове, – да только ж вы, пока всю кровь не выпьете, не отпустите”.

Проявления взаимной неприязни вампиров и оборотней уже давно приобрели иной характер, чем в прежние времена. Тогда чужаку, сунувшемуся на занятую территорию, сразу отрывали голову, теперь же все чаще предпочитали измываться друг над другом при помощи тысяч бумажек, всевозможных проверок, досмотров и прочего, на что только фантазии хватало.

– Документы в порядке? – она протянула папку в два пальца толщиной. Сейчас будут проверять как минимум полтора часа, даже отпечатанные листки просматривая так, будто в них ни слова не разобрать, потом пойдут составлять опись товара, двигаясь медленно-медленно, как сонные мухи… зная, как важно для вампиров время, нарочно его тянут как могут. И самое обидное, пока они рядом, нельзя даже проворчать что-нибудь вроде “волки позорные”, а ведь хочется, прямо десны чешутся! Но если скажешь – еще часа два будут нервы мотать…

Ночное происшествие позволило курьерам сэкономить пару часов, и они уж было размечтались, как, побыстрее разгрузившись, обработавшись и послушав пропущенные новости(а может, просто забрав кассету), сразу двинут к Денали… кажется, теперь об этом можно забыть.

– По-хорошему, запретить бы вам въезд после всего, что вы тут в прошлом году устраивали, – выдал Сэм, наконец, ознакомившись с содержимым папки. – Или просто головы поотрывать, юмористы, блин… Ваш розыгрыш чуть девушке жизни не стоил, я уж молчу про невинно съеденных…

– Сэм!

– Да ладно, все жить хотят, – проворчал подросток. – Пропустим, так уж и быть… за десять тысяч.

– Каждому, – добавил парень, стоявший рядом; его точно в тот раз не было. – А за Беллу – еще двадцать.

То есть, семьдесят тысяч… вампиры ответили дружным стоном.

– Если вас что-то не устраивает, выйдите и скажите, комары-переростки! – продолжал издеваться индеец; солнце, клонившееся к закату, ярко освещало его мускулистую спину.

– Ребята, давайте обойдемся без насилия, хорошо? – очень тихо попросила вампирша. – Вы же знаете, что нет у нас таких денег, и не будет, если мы не продадим товар. И, честное слово, нам меньше всего нужны проблемы. Мы же извинились в прошлый раз… – “К тому же, насчет розыгрыша – что-то сомневаюсь, что ты не видел договора. А мы ведь ни единого пункта не нарушили, и попробуй поспорь, я лично составляла текст.”

– Хорошо, двадцать пять.

– Пятнадцать, имейте совесть.

– Пятнадцать, – вожак сверкнул глазами, намекая, что дальше торговаться не стоит, – и досмотр.

Двое парней резво побежали к кузову.

– Как же быстро вас власть испортила, – закатила глаза Виктория, – второй год знакомы, а ты уже взятку требуешь… эх, молодежь, что из вас вырастет…

– Я тоже жить хочу, – меланхолично отозвался Сэм, – у меня, между прочим, свадьба скоро.

– А как же принципы? Брать грязные деньги у живых трупов не брезгуешь?

– Тебе рассуждать о принципах – дурной тон. Вы-то девушку тоже, поди, не из большой любви к Каллену погрызли? Не из большой, – оборотень закурил, делая вид, что не замечает, как его собеседница старательно отворачивается. – Вам на его проблемы с влюбленными девицами чихать хотелось, а просто он вас нанял, чтоб ее припугнуть и от себя отвадить, ну вы и устроили балаган с нанесением тяжких телесных… Говорю же, по-хорошему, головы бы и вам поотрывать, и ему, как заказчику, за причинение вреда человеку на заповедной территории – ведь знали же, что право имеем… – вот насчет заповедности женщина сильно сомневалась, ибо не так давно власти решили усложнить жизнь и оборотням, и простым кровососам, снизив устанавливаемый срок заповедности до двадцати пяти лет и убив тем самым двух зайцев: не знающие о постановлении волки будут убивать охотящихся вампиров на своих землях, думая, что имеют на то полное право, – так будет проводиться “чистка” неупокоенного населения, а те звери, кто привык быть в курсе событий, станут вдвое чаще маяться с бумагами на подтверждение неприкосновенности и изведут на этом вдвое больше времени и нервов.

– …а ты еще мне мораль читаешь. Деньги не пахнут, знаешь ли.

Следующие несколько часов они провели в молчании – говорить было не о чем, обмениваться колкостями – просто опасно. Сэм курил, облокотившись на дверь машины, уже позеленел и кашлял через каждую затяжку, а все курил. Из кузова доносились редкие комментарии смотрителей, писк животных, а через некоторое время – скрип открываемых дверец и довольное чавканье вместе с запахом сырого фарша; волки старались не дышать глубоко и глотали слюну.

Проверка закончилась лишь за час до полуночи – и упыри, вздохнув с облегчением, рванули к Калленам слезно молить об убежище на день.

Вообще, отношения у робингудов с этой семьей были достаточно хорошие, чтобы не ждать отказа – делить им было нечего, курьеры приезжали-уезжали и на чужой территории вели себя исключительно прилично, входили в положение и разрешали иногда расплатиться натурой, то бишь изделиями из кожи и меха, если с деньгами у вегетарианцев бывало совсем туго. Каллены, в свою очередь, не отказывали бродягам в приюте, а периодически даже донорской кровью снабжали(Карлайл порой обчищал фонд больницы), делились последними новостями и подбрасывали подработки. Так, Эдвард, пытаясь отделаться от влюбившейся в него человечки, уже заказывал спектакль “Все вампиры чудовища”, а теперь еще и стимуляторы запрещенные ему понадобились…

…Однако сегодня гостям были явно не рады.

– Вы слышали “Вольтерские новости”? – вместо приветствия осведомился глава семьи, измученный и пропахший насквозь сигаретным дымом.

– Да нет, приемник барахлил, у тебя хотели послушать; а что?

– Ясно… – Карлайл тяжко вздохнул. – Тогда разгружайтесь поскорее; последний выпуск крайне замечателен.

========== Часть 7. Дурные вести. ==========

По-видимому, они пропустили нечто действительно очень важное – даже Эмметт, обычно вдоволь хохмивший над “секс-шопом на колесиках”, в этот раз хмуро отмалчивался; Джаспер и вовсе был мрачнее тучи, а Эдвард… Эдвард, обмотавший голову фольгой(в последнее время он довольно часто так делал, отдыхая от чужих мыслей), почему-то здорово нервничал – и почти сразу утянул Лорана в сторонку.

– …слушай, я все понимаю, но… я изменил решение.

– Три четверти от оговоренного, – невозмутимо заявил негр.

– С какой стати мне платить за некупленный товар?

– Каллен, тебя что, вчера обратили? Ты меня не предупредил о том, что препарат тебе не нужен, – и давай без оправданий, со мной можно связаться через ребят, – мне пришлось из собственного кармана платить за материалы и тратить время на твой заказ…

– Я изменил решение, когда вы были уже в дороге, какой смысл был предупреждать?

– А это уже не мои проблемы. И кстати, аванс кто-то тоже не платил… Так что три четверти и расписка – и я к тебе никаких претензий иметь не буду.

– Эй, если пойдете заполнять бумаги, за доставку тоже распишитесь! – Виктория настаивала, чтобы каждая сделка, даже незаконная, скреплялась на бумаге, мало ли, с кем дело иметь придется и кто на тебя наедет… Взять прошлогодний случай – да оборотни порвали бы курьеров на сотню маленьких вампирят, не будь бумажки, где детально расписывалось все, вплоть до объема наносимых повреждений и указания, что в операции используются накладные челюсти во избежание случайного обращения. И таких случаев было не два и даже не семьдесят… “Незаконные” договоры хранились отдельно, чтоб не перепутать.

– Пираньи вы, ребята, – проворчал Джаспер, принимая очередной ящик. – Эд и так на нервах, а вы все о своем.

– Из-за той девицы? Или, – ищейка понизил голос, – из-за новостей?

– Все вместе. Она, понимаете ли, совсем с цепи сорвалась – сделай да сделай меня вампиром, возьми в семью, других разговоров нет, – Уитлок сплюнул. – А что Карлайл и так работает на износ, чтобы нас всех обеспечивать между сезонными распродажами, нашу красотку как бы не волнует. На кой нам сдалась новорожденная с почти детской внешностью, даже без школьного аттестата, мало что знающая и умеющая, тоже вопрос не возник. Допустим, научить обрабатывать и шить мех с кожей можно кого угодно, только пока из рук Беллы выйдет мало-мальски годная куртка, не один месяц пройдет, по себе знаю. Ну, Эд и подумал грешным делом, может, стоит ребеночка ей состряпать? Мать в родах умрет, ребенок тоже вряд ли задержится; с другой стороны, все как бы законно, мы никого не кусали. А тут последние известия…

– …и мы вдруг подумали, а если малыш выживет? Не душить же в колыбели. А неприятностей из-за него мы можем огрести знатно, – включился Эмметт.

– Новости как-то связаны с бессмертными детьми?

– Хуже. Карлайл хотел, чтобы вы это сами прослушали и высказали свои мысли, – Джеймс и Виктория не очень представляли, что может быть хуже милейшего создания, сжирающего целые деревни и оставляющего многих без еды. Да и не хотели представлять, но, видимо, придется… Каллены просто так панику разводить не начинают, это точно.

И тем страшнее было расспрашивать дальше, пытаясь вытянуть подробности, и тем меньше хотелось слышать ответы, и тем тяжелее было на сердце. И дом, обычно спокойно-приветливо встречающий всех гостей, показался холодным и мрачным.

Свет не зажигали. Расположились в гостиной, пропитанной сигаретным дымом. Курение распространено среди вампиров – помогает симулировать дыхание, снимает стресс; кажется, все члены небольшого клана пытались таким образом успокоиться, дым хоть ножом режь.

Глава семьи, сидевший к магнитофону ближе всех, нажал кнопку воспроизведения; послышались звуки органа (даже в заставке еженедельника не удержались от пафоса), затем голос диктора:

– За разглашение существования вампиров сегодня была казнена шестидесятилетняя Мэгги О’Брайен, – Элис, не сдержавшись, тихо всхлипнула. – Мисс О’Брайен состояла в ирландском клане, не имела постоянной работы, периодически участвовала в представлениях различных танцевальных коллективов. Последнее ее выступление на открытой площадке проходило при солнечной погоде, что привело к раскрытию ее природы; на допросе О’Брайен призналась, что была осведомлена о погодных условиях, более того, не впервые выступала на открытых площадках. Таким образом, раскрытие ею тайны можно считать умышленным.

Элис тихонько плакала, уткнувшись в плечо названной сестре, а диктор меж тем перешел к другим новостям:

– Европу и Соединенные Штаты захлестнула волна обращений; согласно последнему отчету мистера Бромли, количество вампиров на сегодняшний день составляет четыре с половиной процента от всего населения земного шара. Примечательно также, что только каждое пятое обращение происходит в Европе; Аро Вольтури предполагает, что, если численность вампирской расы и далее будет бесконтрольно увеличиваться, придется ужесточить санкции за обращение… – еще один щелчок, и хорошо поставленный голос умолк. С минуту все молчали, слышались лишь всхлипывания маленькой вампирши.

Призрак Мэгги О’Брайен, казалось, завис в середине комнаты – так, чтобы ее видел каждый. Она стояла перед глазами, такая тоненькая, хрупкая, с водопадом пышных темных волос, вся увитая нитками прозрачных стеклянных бус, сверкающих на солнце. И сама вся сверкала от солнечной воды… Как много народу, должно быть, приходило на ее выступления. И ведь никому не было дела, с чего вдруг солистка так блестит – списывали на грим, на стразы, на костюм, особенности освещения… кому вообще пришло бы в голову думать о кровожадных упырях, глядя на нее?!

– Рехнуться можно, – медленно произнес Лоран. – Это что же получается – девчонку казнили только за то, что у нее есть мозги и желание заработать?

– Думаю, все сложнее, – как тяжело это говорить. И каким чужим кажется собственный голос. – Посмотри, после сообщения о ее казни сразу дали статистику. Нас еще в прошлом году было всего три процента, а теперь – четыре с половиной… Вольтури изящно намекают, что при необходимости начнут высасывать смертные приговоры из пальца, я права?

Отец семейства кивнул:

– Уже начали. Не знаю, обратили ли вы внимание, но за две недели это седьмая казнь. И не скажу, что там были какие-то ужасные преступления; в основном умирают хитрюги вроде вас, без обид. На той неделе был убит мой друг – за мошенничество, которое, по идее, и на десять лет тюрьмы не тянуло бы.

– Алистер, перефасовка и разбавление донорской крови? – глухо спросил Джеймс. И, получив в ответ кивок, тихонько вздохнул: – Славный был парень…

– И это еще не все, – робингуды переглянулись: что еще могло произойти, что хуже этого? – У Элис было видение.

Девушка так разволновалась, что не могла говорить; должно быть, погибшая Мэгги была ей очень дорога… Все еще всхлипывая, она смогла только выдавить:

– Д-де… дегра…

Викторию затрясло, в глазах резко потемнело – она поняла, что, а вернее, кого учуяла ночью на дороге.

У вампиров тоже есть свои страшные сказки. Самая страшная из них – не охотники на нечисть и даже не оборотни.

Вампиры-каннибалы. Деграданты.

========== Часть 8. Ничего личного. ==========

Говорят, можно деградировать, если долго жить совсем без крови. Может, если бы наступил голод, которого так боялся в своих отчетах мистер Бромли, первое лицо Корпорации, деградация настигла бы всех. Пока же был более распространен другой путь к безумию – ненависть.

Не все обращенные хотят себе недоделанной жизни вампира. Кто-то сразу выходит на солнце, избавляя себя от угрызений совести за чужие смерти; кто-то смиряется и начинает жить как все. Те, кому противен путь убийц, но умирать не хочется, пытаются выжить на животной крови. Те, кто ненавидит саму суть вампиризма, кто был обращен против своей воли, чаще всего начинают охотиться на себе подобных.

Деградант сильнее, быстрее, выносливее обычного вампира; мутируя в чудовищного человека-летучую мышь, он приобретает крылья и способность к полету вместо рук, которые уже не очень-то ему нужны. Мертвая кровь не только уродует его лицо и тело, она забирает способность мыслить, стирает память, разлагает остатки души. Из всех чувств несчастному, что когда-то был человеком, остается неутолимая жажда крови и безумная ненависть. Ему все равно, кто перед ним – хищник или вегетарианец, законопослушный гражданин или заклейменный преступник. Вампир – значит, еда.

Деграданты не нападают на людей – ну, разве что если совсем оголодают. Оборотней они тоже остерегаются – какой-никакой инстинкт самосохранения у них есть. А вот вампиру спастись от бывшего сородича в одиночку невозможно. Говорят, каннибал стоит трех обычных упырей; правда это или вымысел, проверять никому не хочется…

– Тогда, ночью… я так и не поняла, что это было. Просто была уверена, что за нами что-то очень опасное, и надо гнать, чем быстрее, тем лучше, иначе оно догонит… – успокаивающая тяжесть руки Джеймса на плече в этот раз не помогала, голос дрожал и срывался. – И оно действительно за нами охотилось. Я еще думала сперва… ну, что показалось…

– Я видела – они ужасные… – вторил ей нежный голосок Элис. – Вольтури держат их в клетках, покрытых серебром. Ну, чтобы не сбежали… Дюжины две клеток, не меньше.

– В вольтерских подземельях?

– Нет… Белая комната, маленькие окошки, за окном темное небо… в отсеке вертолета.

Повисло напряженное молчание; друг на друга смотреть избегали. Вот так просто их сбросили с вершины пищевой цепочки, из охотников превратили в объекты охоты. Теперь будут насылать этих тварей с неба.

Розали тихонько гладила сестру по голове; между ее густых бровей пролегла глубокая морщина, губы дрогнули: “за что?”

– Потрясающий цинизм, – Эдвард закурил, отойдя к окну; мог бы сидеть спокойно, свежего воздуха тут все равно не осталось. – У Вольтури и деградантов есть что-то общее – и тем, и другим на нас плевать. Только для одних мы обед, а для других – источник денег и периодически мусор, который нужно выкинуть.

– Все просто, Роуз, – подхватил Джаспер, отвечая на невысказанный вопрос красавицы. – Шаг первый – проплаченная реклама вампиров и вампирского образа жизни: мы неуязвимы, не боимся солнца, сказочно красивы и купаемся в золоте… – (“Чтоб я так жил,” – буркнул Джеймс себе под нос). – Чтоб мы все так жили, и не перебивай, пожалуйста. Люди верят красивым сказкам и не верят горькой правде про чеснок и осиновые колья. Не верят – значит, не используют. Многие хотят инициироваться, нарочно ищут встречи с нашим братом; конечно же, охотиться в таких условиях не в пример легче. Но среди наших, особенно молодежи, идиотов тоже, увы, предостаточно: хотят обратить своих друзей, родных, любимых… на выходе получаем взрыв обращений и резкое увеличение численности. То есть, растет конкуренция за еду. К тому же, многие, когда, пережив свой первый год, начинают соображать, оказываются умными, сильными и опасными противниками. И вот тут-то шаг второй – наш многоуважаемый правящий клан вводит политику “око за око”, за каждого младенца убивая первого попавшегося вампира, а раз и это не помогает – с легкостью переходят к чистому геноциду. Деграданты сделают всю грязную работу, снизив численность до установленных регламентом трех процентов, Вольтури частично их поубивают, частично отловят и снова посадят в клетки, чтобы при повторении ситуации снова использовать.

– Фактически, они исправляют собственный брак, – донеслось от окна. – Ничего личного. Я же говорю, потрясающий цинизм.

Губы Розали судорожно дернулись, искривились, выплевывая беззвучное “ублюдки”, сжались в тонкую злую полоску.

“Снизить численность”, “регламент”, “проценты” – здорово, когда за этими словами не видишь лиц друзей и знакомых, не слышишь их голосов. Когда в голове не проносятся картинки с изуродованными трупами.

Небо над домом постепенно светлело – скоро рассвет; Эдвард с силой рванул плотные шторы, задергивая окно. Обычно в день перед поездкой хозяева и гости разбивались на группки, расходились по разным частям дома, но в этот раз никто не сдвинулся с места.

– До Денали тридцать три часа… – “пошло оно все, я боюсь, я никуда не поеду!!!” – бьется в голове, мешает говорить, и затертые до дыр слова выговариваются медленнее, чем обычно: – ночь-день-ночь. Тебе часам к десяти надо закончить обработку.

– Можно раньше, лесом же поедем. Солнце еще до заката за деревьями спрячется, – рука Джеймса едва заметно дрожит, но голос, как всегда, сух и приглушен.

“Самоубийцы,” – скорбно изгибается рот белокурой красавицы.

– Да вы с ума сошли, – тихо, укоряюще озвучивает общую мысль мать семейства. Словно она проповедница, желающая вывести заблудших овец на путь истинный. – Кто знает, сколько деградантов на дороге… Да втроем от одного-то не отбиться…

– Втроем? – ищейка зло скалится, обнажая удлинившиеся клыки. – Мне почему-то казалось, что в этой комнате десять вампиров.

========== Часть 9. Светлые головы. ==========

– С точки зрения здравого смысла, разумнее оставаться здесь… – начал было глава семьи.

– Ну да, оборотни под боком, опять же. Но с точки зрения все того же здравого смысла чем нас больше, тем больше шансов выжить; в Денали пять пар рук, способных обороняться, и пять светлых голов, местами слишком светлых, – парировал Эдвард, не обращая внимания на хмыканье братьев. – К тому же, они нам друзья, бросать их в беде нехорошо.

– А чтобы сразу пресечь всякие “пусть они сами к нам добираются”, замечу, что у них на четверых женщин один Елеазар, а здесь нас, мужиков, шестеро…

– …и у пятерых есть жены, которым хочется увидеть мужей живыми, – все тем же тоном проповедницы откликнулась Эсми. – Тебя, мой дорогой, это тоже касается. Хоть помнишь, что женат?

– Я-то помню, – ох как ощетинился-то, Виктория почти физически ощущала иголки, прорвавшие тонкую белую кожу механика, – но помню не только я.

Лоран сидел с каменным лицом, словно это его вообще не касается – он для себя все уже решил и понял, что одному ехать не придется. Остальное – не его дело.

– Так, все, – доктор поднял руки, приказывая умолкнуть, – мне надоело. Эдвард, Виктория, идете к оборотням и договариваетесь о прибытии еще одного клана. Элис, поможешь мне с гримом: я не могу брать отпуск по катастрофическим обстоятельствам с идеально свежим лицом. Вы двое, приведите в порядок свой катафалк, нам всем в нем ехать; выгружайте все, кроме крови и солнечной воды… и мышей, – поправился, наткнувшись на взгляды робингудов. – День предстоит солнечный; на обработку, чур, я первый. Остальные до вечера свободны.

– Все беды от деналийских баб, – подытожил Медведь, покосившись с опаской на недобро закушенные губы своей благоверной.

…Оборотни восприняли появление в скором будущем еще пятерых кровососов на диво спокойно, даже не заикнулись о взятках.

– Что это с ними сегодня? Неужели так рады вчерашней поживе?

– Рады, что хоть неделю без нас поживут. У одного из них виды на мою головную боль, к тому же, мы пообещали сидеть тихо и не высовываться. А еще есть маленький шанс, что мы вообще не вернемся… так, принцесса, – Эдвард поглубже втянул в себя воздух и нахмурился, сдирая с головы фольгу, – сгинь. Мне предстоит объяснение сама знаешь с кем.

Виктория возмущенно фыркнула на “принцессу”, но покорно юркнула в кусты. Подсматривать за очень отважными(или очень глупыми) влюбленными смертными – что может быть лучше? Разве что хорошее кино на ту же тему.

Разворачивалось главное действие трагикомедии, когда – как всегда, ужасно некстати, – завибрировал телефон; бедняга Эд раздраженно пошевелил ушами на странный звук, невольно отвлекся и ляпнул грубость, вызвав у девушки поток слез. А рыжая в кустах готова была танцевать от счастья: обошлось! Корпорация все же сочла ее непригодной для своего проекта! Можно больше не вздрагивать, когда на телефон приходит сообщение с незнакомого номера, не бояться заранее, не корить себя за глупость! То-то Лоран обрадуется… при всей своей скрытности, он не любит секретов, которые угрожают мирному существованию маленького клана.

Эдвард прервал объяснение на середине, предоставив человечке корчиться на земле, заливаясь слезами, и побежал прочь, походя махнув кустам, мол, пойдем отсюда.

– Ты что-то не так уж радуешься избавлению, как мог бы, – хмыкнула курьер, когда они отошли на значительное расстояние.

– Зато у тебя неприлично счастливый вид, – огрызнулся телепат, снова обматывая голову.

– Все-таки жалеешь, что отшил ее?

– Как тебе сказать… – он потянулся было за сигаретами, но сдержался, – не люблю морочить голову себе и другим. А тут… и “да” сказать нельзя, и почему нет, тоже не объяснишь. С этой новой системой, гори она в аду, трудно сжиться; все вспоминаю правление Дамаскиноса, традиции послушничества, отсутствие регламента… обращай – не хочу.

– Был тогда регламент, ты просто не помнишь. Просто он был заоблачный – двадцать процентов, при том, что больше десяти нас никогда не было.

– А, ну точно – лидд же тоже не бесконечен.

До второй половины двадцатого века Вольтури были всего лишь полицией, следящей за соблюдением закона; власть держал в руках клан Дамаскинос, обосновавшийся в Праге и насчитывавший почти пятьсот упырей. Илай Дамаскинос был значительно моложе Аро Вольтури и сочетал аристократические замашки с умом исследователя. Он активно прибегал к помощи людей, имел огромные связи, поощрял послушничество, то есть служение людей вампирам за какие-либо выгоды – вечную молодость, деньги, помощь в продвижении по службе, в зависимости от ситуации. Среди своих ценил в первую очередь даже не сверхъестественные способности, а светлую голову и умелые руки. Именно его лаборатории стали впоследствии скелетом Корпорации, и именно с его благословения двести пятьдесят лет назад в оборот введен был лидд – почти совершенный заменитель крови. Вполне пристойный на вкус и довольно дешевый – во всяком случае, дешевле, чем нынче донорская кровь, – он, к тому же, не вызывал зависимости и ускоренной деградации при переходе на другой источник питания, в отличие от печально известного заменителя Кристофера, синтезированного в последнем десятилетии и запрещенного к употреблению.