Текст книги "Драгоценная любовь (СИ)"

Автор книги: Gannel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

В эти дни до свадьбы Торин не только оправился от ран, шрамы от которых сейчас тоже отмечал взгляд гномки, он поправился. Лицо больше не было исхудавшим, округлился Торин и в талии.

Покрытое густыми зарослями курчавых волос тело было полным, здоровым, истинно гномьим. И Тордис, краснея от собственной дерзости, спустилась взглядом ниже, к округлому плотному животу и…

Часть тела, на которой она остановила взгляд, выглядела странно. Тордис слышала, что этот орган у мужчин поднимается для близости с женщиной. Но не понимала, как это возможно. Поэтому сейчас она смотрела с почти исследовательским интересом.

Потом ей припомнилось, что именно эта часть должна войти в нее. И от этой мысли стало страшно… и очень жарко. И как только это возможно, тут же недавно было холодно?

Чтобы отвлечь себя от мыслей о том, что почему-то очень хочется прижаться к мужу поближе, почувствовать его где-то в себе, Тордис заставила себя опустить взгляд ниже. Ноги как ноги. Большие, толстые и волосатые. Но над ними…

Гномка сглотнула и вздернула голову выше.

Тордис рассматривала его, не догадываясь, что делает это почти так же, как до того ее разглядывал он, любуясь мягкими плавными чертами тела и с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на нее немедленно. С каждым мгновением ему казалось, что так правильно, он имеет право. И лишь краем сознания понимая, что так нельзя, она же его жена! А его желание – это проклятие.

Их взгляды встретились. И Тордис сжалась: в его глазах вновь пугала темная глубина, это были не те спокойные голубые глаза, которые видела она раньше. А странно тяжелый взгляд, появившийся здесь, в сокровищнице.

Торин приблизился к ней быстро, решительно, от этого гномка чувствовала себя добычей победителя.

Его дыхание было горячим, а поцелуй, которым он вдруг прижался к ее губам, был жестким, требовательным.

– Торин, – еле простонала гномка, в одно имя вкладывая мольбу быть с ней хоть немного поласковее.

Традиция велит первый раз совершить тут… А еще камень может принести счастье…

Если все это так, билась мысль в мозгу Тордис, пусть Торин полюбит меня, пусть разделит мое чувство!

Муж вжал ее в золото, навалившись всем телом. Жесткое ложе еще и не было неподвижным, монетки скользили, неудобно крутились, порой утыкаясь ребром в тело гномки.

Тордис пыталась устроиться удобнее, что Торин воспринимал, кажется, как ее сопротивление. И рычал, сердясь.

Лучше не двигаться, решила гномка. Пусть он сделает так, как пожелает. Даже если ей будет очень больно. Зато он получит то, что хочет. А может быть, наконец, это и приведет к снятию проклятия.

Тордис расслабилась, смиряясь с болью в спине и ниже от металла и позволяя все решать мужу.

Она чуть поглаживала его спину и плечи – единственная ласка, которая была ей доступна. А Торин будто задался целью измучить ее. Его руки сжимали ее грудь, и по довольному рычанию было понятно, что ему это очень нравится. Как и покусывать ее кожу.

Порой ей хотелось взмолиться, спросить мужа, почему ему нравится ее мучить?! Но она сдерживалась. И только кусала губы, уговаривая себя терпеть. Он заслуживает получить немного нежности и любви. И она подарит то, что ему нужно!

Торин ухватил ее за колени, шире разводя их. Гномка зажмурилась, стараясь думать лишь о том, что сама этого хотела, ведь желала же, когда рассматривала!

Дождалась она только толчка и режущей боли внутри себя.

Почему так?! За что ей такая боль?! Неужели ему совсем ее не жаль?

Тордис впилась пальцами в плечи мужа, кусая губы от боли в кровь, но не позволяя себе кричать. Ей казалось, что она обязана это вытерпеть, она согласилась на это, она на это пошла сама…

За этими мыслями и попыткой сдержаться она не сразу осознала, что муж зовет ее по имени, склонившись к ее лицу и целуя ее щеки и глаза, залитые слезами. И когда она только позволила себе заплакать? Она не помнила.

– Тордис, тише, тише!

Торин перебирал ее волосы, порой касаясь их невесомыми поцелуями. Поглаживал пальцами пушок ее бакенбардов, совсем осторожно, будто она хрупкая и слабая. И от этих прикосновений волной по всему телу разбегалось тепло.

Она обессилено всхлипнула, расслабляясь от этой ласки. Неужели все же он испытывает к ней хоть какие-то чувства?

Торин принялся вдруг двигаться. Супруга испуганно охнула, вновь напрягаясь. Чувствовать, как внутри тебя находится что-то необыкновенно жесткое, было странно. Но еще более странным было ощущать, как этот стержень движется в ней.

– Потерпи немного, – бормотал Торин.

И Тордис терпела. Стараясь отвлечься от своих ощущений и думать только о том, что это надо сделать, потому что просит он. Его движения были даже осторожными, или ей это только казалось? И лишь постепенно становились все более быстрыми.

Хуже всего было, когда Торин вдруг стал двигаться в бешеном ритме. Кажется, пытаясь разорвать ее на части, проникнуть в ее нее как можно глубже.

Тордис начало казаться, что от ее тела ничего не осталось, каждый дюйм принадлежал мужу. Как она и хотела недавно. Но сейчас это несло только дикую боль и отвращение к самой себе.

Кошмарным завершением стало его семя. Тордис, ощутив его, еле слышно застонала. Она была его, полностью. И не понимала, счастлива этим или ненавидит себя за это.

***

Молчание длилось долго. Даже когда Торин откатился в сторону, тяжело дыша, прикрыв глаза от удовольствия.

Тордис же просто не в силах была пошевелиться. Все тело ломило. В спину, бедра и ягодицы впились золотые монеты, царапая и причиняя невыносимую боль. Но ее нельзя было сравнить с той болью, что разрывала ее тело внизу – низ живота и лоно.

По ногам текла какая-то влага, капли падали на монеты, кажется. Но гномка не могла себя заставить глянуть туда, боясь того, что может предстать ее взору.

Торин пришел в себя раньше. Он приподнялся на локте, взглянул на жену. И тревога сменилась почти паникой. Гном рывком поднялся, нависая над ней, в ужасе пытаясь осознать, что он сотворил.

– Тордис, – осторожно позвал он, хотя ее высокая грудь, колыхающаяся от дыхания, доказывала, что жена жива. Вот только вряд ли в порядке после такого насилия.

Она открыла глаза, смотря на мужа умоляюще. Наверное, боялась, что он вдруг пожелает повторить.

– Сейчас, – пробормотал Торин.

Оглядевшись, он вытащил из-под головы супруги одну из юбок.

Убедившись вскоре, что кровь вовсе не означает серьезных травм, Торин слабо улыбнулся. Кошмар, придуманный воображением, уходил.

– Все в порядке, – прошептал он, сочувственно улыбаясь. – Тебе больно… но это не так страшно… это пройдет.

Тордис кивнула безучастно, словно это не относилось к ней.

Спешно натянув штаны, Торин вернулся к жене, хватаясь за все юбки разом, надо одеть…

В изголовье Тордис всеми гранями сверкал огромный алмаз. Сердце Горы, Аркенстон. Здесь, а не у людей или эльфов!

Супруга, заметив его взгляд, выдавила измученную улыбку. Вот и все. Сейчас и станет понятно, снято ли проклятие. А может быть, он сейчас вышвырнет ее на улицу, как вероломно поддавшуюся уговорам врагов…

Мгновения растягивались, Тордис начало казаться, что прошла вечность, а они все так же сидят. Ее Торин смотрит на камень. А она не сводит глаз с мужа…

– Потом объяснишь, – вдруг заявил Торин, принимаясь кое-как одевать на нее юбки.

Двигаться было больно. И поэтому Тордис просто полностью доверилась мужу, позволяя привести себя в приличный вид.

Она не сказала ни слова и в тот момент, когда Торин подхватил ее на руки, крепко прижимая к груди.

***

– Тордис, не молчи.

Гном опустил супругу на постель в их спальне.

– Поплачь. Или скажи, что мне сделать? Хочешь эль? Или ванну? Или ожерелье? Платье?

Тордис чуть покачала головой. Все время, пока они шли по коридорам Эребора, она, прижавшись к его груди, слушала удары сердца. Оно колотилось быстро, взволнованно.

Сейчас же гномка смотрела в глаза Торина. Такие глубокие и голубые. Они были не спокойны, во взгляде мужа была тревога. Но все же в них не было ничего, что ее пугало. Ей хотелось смотреть и дальше в его глаза, тонуть в них…

– Я в порядке, – наконец медленно произнесла она. – Все пройдет.

– Ты считаешь это “в порядке”? – нахмурился Торин. – Ты едва выговариваешь слова!

Тордис только качнула головой, словно прислушиваясь к его словам. Он ругал ее! За то, что она не бережет себя!

– Торин! – слабо улыбнувшись, позвала она.

Ответом был настороженный взгляд мужа.

– Скажи… ты хоть немного… Как ты ко мне относишься?

Торин растерялся. Он как-то удивленно взглянул на нее, будто впервые видел. Пробежался взглядом по комнате, словно можно было где-то тут найти ответ.

– Ты не почувствовала? – произнес он вдруг.

– Что? – испугалась Тордис.

Она судорожно принялась вспоминать по минутам весь этот день. А затем все время с их знакомства. Он что-то говорил? Делал? Неужели она упустила?! Вот глупая! А теперь донимает его вопросами.

– Проклятие, – пояснил Торин, не дожидаясь ее ответа. – Оно ушло.

– Да?

Тордис поняла, что запуталась. Ну ушло. И что же? А Торин, присмотревшись, вдруг усмехнулся.

– Проклятие снимается только любовью, – произнес он. – Только любящее сердце способно его побороть. И только разделив любовь, можно обрести счастье.

– Элронд говорил… про счастье… народа…

– Эльф лучше знает предания моего народа? – приподнял брови Торин. – В преданиях моего рода говорится, что кровь невинной любящей девы убережет короля и семью от страшной доли. Избавит его сердце, вернув способность любить.

Тордис вздохнула. Наверное, свою миссию она не выполнила.

– Но… Тогда это значит…

Она глянула на мужа с надеждой.

– Это значит, что я люблю тебя.

Торин осторожно взял ее ладони в свои.

– Люблю. Отныне и навсегда, как завещано предками.

– Навсегда, – эхом отозвалась Тордис.

========== Глава 5. Ценность любви ==========

– Если ты так будешь ломиться, то проделаешь вторую дверь, – хмыкнул Двалин, наблюдая за действиями друга.

Торин, только что пинавший стену, попытался взять себя в руки. Но доносившиеся из-за стены стоны этому мешали.

– Сказали же: и без тебя справятся! – попытался было остановить его Двалин, но узбад уже решительно направился к двери спальни.

Тордис сидела в кресле в одной сорочке, подол которой был высоко поднят. Тело было напряжено, руки впивались в подлокотники.

Гномки суетились вокруг, Оин деловито мыл руки. Увидев короля, он только головой чуть покачал осуждающе. Сколько ни говори этим папашам, чтобы не мешали, все равно идут! И толку с него тут будет? Можно подумать, роженице сейчас до него! Не миловаться же он с ней будет!

Торин опустился на колено справа у кресла. Кажется, он сам только-только начал понимать, что и вправду ничего не может сделать. Шептал что-то на ухо жене, порой отирая пот ей со лба.

***

Роды были тяжелыми, Тордис поминутно кричала. И если Оин только хмурился, то Торин готов был сейчас сразиться в одиночку со всей армией тьмы… Но только вот армии не было, а как взять на себя хоть каплю ее боли, Дубощит не знал. Только и мог что шептать о любви, уговаривая ее быть сильной.

Самой Тордис казалось, что мир превратился в сплошную боль. Она с трудом различала, что ей шепчет муж, что говорят лекарь и женщины. Королева была уверена, что эти мгновения она не переживет.

Мгновения же тянулись и тянулись. Сорочка вся была мокрой от пота, Тордис вообще не понимала, как она не соскальзывает с кресла. Наверное, потому что цеплялась за подлокотники кресла, готовая их разметать.

А малыш все никак не решался покинуть маму, не думая о том, как той плохо и как долгожданно для нее облегчение.

Торин несколько раз не выдерживал, уходил из спальни. Но мерить шагами гостиную было бессмысленно, а страх за жену, который никак не проходил, а с каждым ее криком боли заставлял вздрагивать, гнал обратно.

Тем более, что в гостиной собрались мужчины из знатнейших родов, курили, переговаривались между собой, гадая, принесет ли королева сына или дочь. Поглядывали на Торина, с усмешкой вспоминая, как сами готовы были на стену лезть от беспокойства и собственной беспомощности.

Король разворачивался и уходил вновь к жене. Вновь осторожно стирал пот с ее лба, что-то шептал и столь же осторожно целовал.

В тот момент, когда Оин забормотал, что вот уже выходит, Торин подозревал, что теряет рассудок.

Большая головка со столь же большими ушками, показавшаяся из лона матери, заставила короля побледнеть.

Женщины, кажется, засуетились еще быстрее, Оин был необыкновенно собран, словно в бою. Головку придерживали под дырой в кресле, что-то говорили друг другу, давая указания…

А Торин чувствовал, как у него кружится голова.

И лишь стон то ли боли, то ли облегчения, вырвавшийся из уст жены, несколько привел его в чувство. Запретив себе смотреть вниз, Торин сосредоточился на лице любимой. Напряжение и боль с него уходили. Неужели наконец все самое страшное позади?! Неужели родила?!

***

Тордис казалось, что она позабыла все. Даже собственное имя. Умерла ли или уснула… И встрепенулась с криком младенца.

– Девочка! Дочка, узбад! – объявил Оин. – Роду Дурина никогда не закончиться! Племени нашему всегда процветать! У тебя родилась дочь!

Дубощит пока продолжал держать ладонь жены в своей, не двигаясь и все так же глядя на лицо супруги.

– Красивая будет, – с улыбкой заметила Дис, обтерев малышку и заворачивая в приготовленную пеленку. – Взгляни, братец.

Что там красивого, думал Торин. Он помнил, как увидел первенца сестры. Да и других младенцев ему видеть доводилось. Это после они становились похожими на гномов, обретая нормальное тело. Родившиеся же крохи с огромными головами и ушами, маленьким тельцем, ручками и ножками были малосимпатичны.

Но, поддавшись любопытству и с каким-то непонятным ему трепетом, Торин все же поднялся на ноги, поворачиваясь к сестре.

В руки короля лег небольшой сверток со спеленутой дочерью. Девочка была довольно крепенькой и пухленькой, неудивительно, что маме было так тяжело! Личико красное, сморщенное, черты лица крупные… Ну и голова тоже крупная, конечно, ушки как блюдечки по сторонам.

– Красавица, – отчего-то признал Торин, улыбаясь и любуясь девочкой.

– А вы что встали? – накинулся Оин на женщин, окруживших короля и поглядывающих на девочку. – Помогите-ка королеве!

Гномки бросились во все стороны. Кто нагревать простыни, кто мыть Тордис, кто убираться в спальне.

– Торин! – тихо позвала жена.

Тот, встряхнувшись, без слов понял ее просьбу, приближаясь к супруге и наклоняясь, показывая дочь.

***

– Торин! Пусти!

– Не сейчас! – рычал муж в ответ.

Тордис пыталась отпихнуть супруга, чтобы броситься с детскую, где надрывалась в плаче дочка. Но это было не так и просто.

Недавно Оин позволил наконец узбаду вновь жить с женой не просто в одних покоях. И Торин, обнаружив к тому же, что после родов ощущения стали совершенно иными, а также попросту соскучившись по ней, теперь каждую ночь вынужден был делить Тордис с дочкой. Та настойчиво желала кушать среди ночи в те минуты, когда папа был как раз сыт и вполне доволен жизнью, а потому хотел другого.

– Извини, моя хорошая! Не плачь!

Тордис, едва муж добился своего, наконец смогла его столкнуть и бросилась к кроватке дочери. Вернулась через минуту, качая девочку на руках.

– Это она в тебя, – заметила женщина, устраиваясь на кровати.

Малышка, получив столь желаемое, тихо сопела, посасывая грудь и сладко щурясь, словно улыбалась.

– Почему в меня?

– Ты тоже когда чего-то хочешь, особенно есть, никого слушать не желаешь.

– Я умею сдерживать свои желания!

Тордис фыркнула.

– Ну, в еде, во всяком случае, – тут же добавил Дубощит. – А если бы я не был таким упрямым, то не вернул бы Эребор.

– Ладно, ладно, – качнула головой женщина. – Ты у меня герой. Позади меня сядь, а то опять спина устает.

Торин устроился сзади, обнимая жену и придерживая локоть, на котором та держала дочь, чтобы рука не уставала.

– А вот теперь точно герой, – прошептала Тордис, откидывая голову ему на спину и устало прикрывая глаза. – Люблю тебя.

Мужчина молча тронул поцелуем ее щеку.

***

70 лет спустя

– Ты зачем ее запер?! – Тордис уперла руки в бока. – Надо тебе, так сыновей воспитывай! А с дочерью я сама разберусь!

– А что я должен?! Поощрять ее гулянки?!

– Торин! Бирла – молодая, симпатичная девушка!

– Вот именно! И любой может обидеть!

– Любой?! – всплеснула руками Тордис. – Ты говоришь любой – про Раглина? Сына твоего друга Двалина?!

– Будто я не знаю, какими мы с Двалином были в этом возрасте, – пробубнил Торин словно в оправдание.

– Что? – прищурилась Тордис. – Что там о том, каким ты был в этом возрасте?

– Нормальными были! – немедленно пошел на попятную муж. – Просто девушке не следует…

– Раглин ее не обидит! И потом, ты что, не доверяешь своей дочери?! Вспомни, каким взглядом она смотрела в десять лет на своих старших двоюродных братцев, когда они пытались ее развеселить!

Торин хмыкнул. Это верно. Когда Фили и Кили корчили рожицы, пытаясь рассмешить малышку, та взглянула на них так, что братцы немедленно почувствовали себя нашкодившей детворой.

Бирла всегда была послушной и рассудительной, так что Торин воспитывал скорее для порядка. И самому так спокойнее.

Не дождавшись ответа, Тордис развернулась и направилась к спальне дочери. Демонстративно повернула ключ, открывая дверь.

– Бирла! Можешь идти! Раглин, наверное, уже заждался!

– А папа?

Девушка появилась на пороге, робко косясь в сторону отца.

И вправду, взрослая уже, подумалось Торину. И красавица. Стать материна, да и фигурой повторит, уже сейчас видно. От него глаза взяла, глубокие и голубые. Только краснота сейчас выдавала, что девушка плакала. Черные густые волосы были уложены в тяжелые косы, падающие на грудь.

Молодые гномы давно на принцессу заглядываются. А она, кажется, уже отдала свое сердце. И неудивительно, Раглин, как его отец, был высок, крепок, силен. Кроме того, он недавно вернулся, увенчанный военной славой. И, вслед за отцом, сделал себе несколько татуировок. Волосы ставил гребнем, тоже, как отец в молодости.

Торин вполне доверял сыну друга. Знал, что Двалин воспитал того как следует. Но когда речь заходила о собственной дочери, превращался в подозрительного и хмурого старика, готового подозревать всех и во всем.

– А папа вовсе не против, чтобы ты пошла! – уверенно заявила Тордис. – Верно же, милый?

– Угу, – процедил Торин. Мгновение подумал и добавил. – Красноту-то спрячь. А я пока с женихом твоим поговорю… Чтоб не устал ждать.

***

– Мам, знаешь… а ты странная, – хихикнула Бирла, всматриваясь в отражение в зеркале, проверяя, нет ли следа от слез.

– С чего это? – отозвалась Тордис, уверенно убирая волосы дочери. Не пускать же с домашней прической!

– Ну, все матери… они… запрещают… с парнями…. А ты вот наоборот меня выпихиваешь из дому!

– Для начала, я тебя не выпихиваю! – строго поправила ее мать. – Я всего лишь хочу, чтобы ты чаще гуляла. Что ж тут плохого? Королевство у нас красивое. Раглину я доверяю, он мальчик чудесный и правильный.

– Чудесный, – эхом отозвалась дочь.

– И с боев каких вернулся! – продолжала Тордис. – Воин, как и Гимли, хоть и моложе. И красавец, как его отец.

– Ага, – Бирла мигом залилась краской.

– Да и тебе я доверяю! Так что иди! – поцеловав дочь в макушку, Тордис отстранилась, отпуская.

***

– Ты слишком легко ее отпускаешь, – ворчал Торин, укладываясь в постель. – Сама-то не такой была!

– Вот именно, – фыркнула жена. – Не такой была, все выбирала. А теперь вот со стариком троих детей воспитываю.

– Со стариком?! – Дубощит немедленно принял вызов, придавливая супругу и щупая ее под сорочкой.

– Конечно! – засмеялась Тордис. – Когда я за тебя замуж выходила, ты худенький был и без бороды! А сейчас? Пузо нарастил больше, чем у меня было, когда я второго вынашивала! И борода чуть не по полу стелется!

– И уже старик? – хохотнул Торин, целуя шею жены. – А не ты ли меня откармливала? И не ты ли радовалась моей бороде?

– А ты и постарался! – промурлыкала супруга в ответ, прикрывая глаза от удовольствия. – И еще на двоих наследников мне настарался.

– Угу, – неопределенно отозвался муж, устраиваясь удобнее.

– А вот ты чего все же уступил? – с подозрением вдруг спросила Тордис, отстраняясь и опуская рубашку вниз к коленям.

Мужчина попытался было добиться своего, но жена не уступила. Только шутливо шлепнула по рукам, когда еще раз полез к подолу.

– Велел Раглину, чтобы девочку до дома довел и не поздно! – признался Торин. – И чтоб не смел лапищи распускать.

– Так он тебя и послушал!

– Послушает! Он хоть и герой, а тронет – я не отец, я ему мигом оторву…

– Уши?

– Угу, и уши тоже.

– Торин! – пораженно ахнула жена.

– Ну что?!

– А если твоим сыновьям кто такое скажет?

– Значит, за дело! Пусть не забывают, что в их народе почитается за главную ценность, – муж вновь потянул рубашку.

Тордис захихикала.

– Что?

– Золото вы любите, мой милый, золото. Уж я-то знаю! Даже в самую главную ночь с ним расстаться не можете!

– Зато какая любовь нам дана в награду!

Женщина засмеялась, уже сама целуя мужа.

– Тебе дана. Я тебя полюбила и без вашей магии!

– А откуда ты знаешь, когда я тебя полюбил?

– Может, расскажешь? Сейчас самое время.

– М… Нет, пожалуй, сейчас я лучше тебе объясню подробнее свои чувства. Рассказ подождет, когда я стану стариком, как ты мечтаешь.

– А что же тогда будет с любовью? Будет ли она тогда хоть капельку ценна? – Тордис запустила руки в уже порядком поседевшие волосы мужа.

– Она всегда будет драгоценной. Пока есть ты и я.