Текст книги "Тьерри (СИ)"
Автор книги: Фриза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Фриза
Тьерри
Новогодний подарок для читателей и вообще :)
От автора:
Тяжелы и долги были мои попытки найти матриархальный (Ф)ЛР где мужчины бы не тягали друг друга в гаремах, не служили бы ковриком для ног, занимались бы хоть какой-то деятельностью которая бы упоминалась помимо сношения. Всё, что находилось либо не соответствовало моим представлениям о прекрасном, либо было недостаточно проработано. Сознаюсь, что настрой, с которым я начинала сильно отличается от того, с которым я все это редактировала и заканчивала. Наверное, потому что с первых страниц мне виделась какая-то эротическая история... а я такие ведь не пишу. Это пусто и этого много, в процессе продумывания я поняла, что все это не имеет никакого стержня и гг должна думать совершенно о другом.
Пару лет назад я начинала писать повесть с названием «Воровка демона». Тамошние декорации и стиль для меня уже устарели, не получалось никак вычитать, но сюжетная драма... она переехала сюда.
У этой повести нет морали, нет межстрочного смысла. В чем-то это даже театр абсурда, случайности, досадной необратимости. Это история про то, что могло бы быть... но чего не будет.
Тьерри
– ФИО?
– Отказать.
– Место жительства?
– Отказать.
– Номерной талон обновлен до А6732, уровень доступа А+. Подпишите и ожидайте транспортёра в общем коридоре сектора D2.
Выкурив сигарету у дверей приемной, я швырнула её в урну и шагнула под арку. Никотиновый пар быстро растворился в воздухе под огромным потолочным экраном, транслирующем изображение стеклянной крыши, по которой бил дождь. Поправив капюшон плаща, я последовала по коридору уверенной походкой, отмечая признаки недавнего ремонта. Послевоенное городское планирование – четко продуманное, кишащее людьми и декорациями, пространство, всё больше напоминало аквариум. Полупрозрачные стены гарантировали безопасность и доступность, щиты-передатчики создавали иллюзию окружения. Как и любой другой город, которых ныне осталось не так много, мой был разделен на три уровня. Самый высокий, тот, что под куполом, ничем не отличался от поселений в которых жили наши предки. Высотные дома, похожие друг на друга, административные здания и зоны отдыха – там человек не просто существовал, он вел некогда привычный всем образ жизни. Средний уровень предназначался для спальных районов, офисных зданий и предприятий частного бизнеса. Там был самый низкий потолок – чуть больше пятидесяти метров, а с крыши некоторых построек можно было рассмотреть купол. На самом нижнем уровне, приближенном к земле, находилась промышленная зона. "Рабочая яма", как говорили. Там жил не один миллион людей, которым постоянно требовались еда и кров, но многие не могли этого позволить, так как число рабочих мест была равно одной сороковой от количества жителей. За счет положительной температуры земли в отрытом котловане климат здесь был мягкий, но воздух и уровень радиации почти не контролировались. Люди спали, ели и мочились на улице, если так можно было назвать пространство между плотно стоящими коробками. Везде стоял смрад гнили, испражнений и телесных нечистот. Наряду с криками младенцев, ором молодых детей и стонами женщин, слышалась мужская брань и старческий кашель. Мертвецов вместе с умирающими сжигали здесь же.
Почему, спросите вы, в городе, где люди могли жить в многокомнатных квартирах одни и отдаваться увлечениям, не заботясь о еде и воде, ежедневно сотнями гибли другие? Все просто – промышленники не входили в число населения. Города под куполом относились к энергосберегающим, а не потребляющим, поэтому у истоков изначально планировалась живая рабочая сила, однако затраты на ежедневную транспортировку персонала с уровня на уровень были чудовищны и со временем менять местоположение стало сложнее. Ввели билетную систему, затем лимит поездок на единицу времени, вплоть до того, что один человек мог покинуть свой уровень только раз в год, по уважительной причине или приглашению родственника. Каждый уровень обзавёлся медицинскими центрами и жильем, некоторое время все жили мирно, но сменилось поколение и между представителями разных жилищных условий сформировалась пропасть менталитета. Там, сверху, люди никогда не знали тяжелых времен. Архитекторы и планировщики городской среды создали рай без пробок, трущоб, недоступных для наблюдения мест и что самое главное – без преступности. Верхние уровни планировали вплоть до мельчайших деталей. Повседневные ошибки, совершаемые людьми, были подвержены быстрой корректировке. У каждого проживающего на втором и первом уровне была регистрационная карточка. Ни с чем подобным житель промышленного района, который к тому времени, уже не мог сопоставить условия своей жизни с чем бы то ни было, не сталкивался. Нас скопилось слишком много. Массовый расстрел бездомных со стороны властей вызвал непонимание и ответную агрессию. Бастующих на посту сменяли другие – рабочей силы никогда не было мало. Архитекторы пришли к идеальному, во всех пониманиях, решению – принудительной химической кастрации.
– Добро пожаловать на уровень два, сектор С2.
– Удачи.
– Удачи.
– Удачи.
Первым делом я пропустила вперёд тех, кто стоял сзади. Затем, подойдя к прозрачной капсуле в другом конце зала, поправила перчатки и ввела предполагаемый маршрут. Глаза болели от чрезмерного освещения, который, казалось, делал из меня чёрное пятно в белой пустыне. Второй уровень уже не имел ничего общего с "рабочей ямой". Архитекторов настолько не волновало благополучие промышленников, что они не заботились даже о виде переходных кабин на их уровень. Они напоминали грузовые лифты, железные, без вентиляции и с нерабочей кнопкой "SOS". Десять лет назад анти-промышленная группа расстреляла прибывших в сектор С рабочих, когда те выходили. Средства массовой информации умолчали инцидент на верхних уровнях, но у жителей "ямы" лопнуло терпение. Были сформированы отряды экстремистов. Смертники использовали свою единственную поездку, чтобы отомстить за родных и друзей.
– Вставьте ID карту или пригласительный талон ниже.
Это был замкнутый круг. Элита понимала, кто сидел на ядре их благополучия и не могла залить нас бетоном, как предложил один из жителей верхнего уровня в прямой новогодней трансляции. Такие как он не были достаточно квалифицированы, чтобы работать на промышленных предприятиях, да и не смогли бы, даже если бы их заставили. Блага сделали из них людей утонченных и бесполезных, стадо, готовое только критиковать и потреблять. Наверное, Архитекторы знали, что рано или поздно эта богемная ниша сгниет за ненадобностью, поэтому давали им возможность уезжать из города, в то время как промышленников держали взаперти.
– Добро пожаловать на уровень один, сектор А2. Местное время двадцать три часа тридцать две минуты. Температура воздуха +19 градуса по Цельсию. Влажность 45%. Вставьте ID карту или пригласительный талон ниже, затем укажите адрес назначения.
Мир под настоящим небом был красив. Не смотря на грозу, я различала цвета – серые тучи, укутывающее синее небо, сияние звёзд и естественная зелень местной растительности под многочисленными фонарями. Находясь на поверхности, даже Луна казалась непомерно огромной и давящей. Настоящий, пусть и отфильтрованный, чистый ветер.
– Осторожно, двери открываются. Место назначения. НИТК Транспортал, гейт А.
Как и все пострадавшие жители промышленной зоны, я тоже состояла в экстремистской организации, но не той, которая посылала людей подрываться наверх. Сила нашего формирования сосредотачивалась в анонимности: всеми возможными способами мы внедрялись в верхние отрасли с целью сбора информации и последующего захвата. Это многого стоило, хотя бы попасть наверх, не волоча за собой биографию бесплодного, обозленного человека, чьи родители скончались от голода. Стоило такому как мне получить доступ к чему-то важному, в бегущей строчке новостей можно было прочесть про смерть ужасного преступника, потере ценных данных или даже приостановлении работ над тем или иным объектом. У нашей молчаливой организации не было названия и определенного списка участников, наверное, потому, что любой родившийся в рабочей яме априори желал разрушить культивированный под куполом устой. У нас был лишь опознавательный знак – круг, перечеркнутый тремя косыми линиями. Когда-то людям даже делали татуировки-невидимки специальным токсином. Пока за них не стали усыплять.
– "Научно-исследовательская транснациональная корпорация "Транспортал" – наикрупнейшая компания, специализирующаяся на разработке и производстве космических аппаратов и вооружения, рада сообщить вам о начале приема заявок на добровольные эксперименты. Обязательное медицинское обследование по месту проживания. Денежное вознаграждение для семей или выплата наличными до востребования...".
В последнее время я все внимательнее следила за тем, что транслировали по городу. Противостояние унесло жизни двоих моих братьев и я чувствовала, что вот-вот потеряю третьего. Никто не бросил научные исследования. Весь этот шик, лоск и инновации, в которых погрязли верхние уровни, активно изобретались в стенах научно-исследовательской корпорации и контроль над ней, определенно, мог позволить нам управлять населением. Сами лучшие из нас ринулись в бой, предчувствуя триумф справедливости. Мой младший, Деррик, полез в Транспортал вслед за мной, но не подумал, что подопытные и ученые – это разные уровни доступа.
Гейт А не был так забит, как гостевой вход, который я с группой студентов осматривала несколько лет назад. Первая буква алфавита всегда имела приоритет, вот и здесь высаживались исключительно работники корпорации и одобренные экспериментальные объекты соответствующего класса. Деррик не мог быть здесь, его кровь и плохо завуалированное происхождение намертво пригвоздили его к Гейту В. Спускаясь раз в год в "рабочую яму", я надеялась получить хотя бы одну весточку, но уже совершеннолетний брат будто испарился. Бродить по палатам чужого сектора, разыскивая конкретного подопытного, было слишком рискованно, я понимала, что возможно, никогда его не увижу. Все, что мне оставалось – это изучать документацию проводимых в его блоке экспериментов и вылавливать на собраниях его кураторов.
Как я заметила раньше, города стали строить по типу куполов после крупномасштабной химической войны, которая губительно отразилась на природе, сначала искоренив, затем – развив нетипичные формы жизни. Дышать общим воздухом мы по-прежнему могли, но пережить укус мелких птиц или насекомых – нет. Транспортал давно перестал заниматься разработкой механизмов, восстанавливающую естественную среду обитания человека. Вместо этого, он фокусировался на строении космических судов и их последующем вооружении. Опустошенная Земля готовилась переселяться. Все было готово – корабли, пушки, военный экипаж. Но почему-то никто не двигался с места. Транспортал зазывал все больше и больше людей из разных секторов, фокусируясь на замысловатых, психологических экспериментах. Мужчин и женщин запирали в камерах, генерирующих реальности и тестировали на реакцию в различных ситуациях. Им ставили странные условия выбора наказания, смерти или подчинения. Ситуации, связанные с пиком ответственности. В виртуальной реальности они изучали чужой язык и обычаи.
Доктор Эбиус Акмали, курирующий сектор В, был гуманитарием. Психолог на практике, историк в душе, по его словам, он идеально подходил для "скачка во времени". Достаточно высокий и хорошо сложенный, благодаря спортивному блоку и генетической корректировке, он обладал чрезвычайно гибким умом и цепким глазом. При первой же встрече, я поняла, что он что-то заметил и сама дала понять, что вижу дальше приветливой улыбки. Доктор пообещал, что расскажет все, если я, вместе с ним, буду участвовать в эксперименте, назначенном на ближайшее время. Мол, все равно он исчезнет, а его место займет другой специалист.
Сектор В состоял из длинных коридоров, соединяющих сеть звуконепроницаемых боксов. Прогнав меня через пару тестов, Эбиус Акмали заверил остальных, что в большем я не нуждалась. Мы оформили брак и в силу вступила семейная программа. Изучая документы, я не могла не поразиться ухищренности и жестокости человеческого ума. Люди нашли планету, далеко-далеко, но та была уже заселена и они не знали насколько разовьются технологии коренных жителей, когда наши корабли выйдут в систему их планеты.
– Вероятность проскочить 7% и нет гарантий, что это будут цельные тела, – сказал Эбиус, – Наша задача – заселить или разбавить население планеты до того, как они обзаведутся серьезным оружием и сами выйдут в космос. В идеале – оттянуть их в развитии настолько, насколько это возможно. Сигнал с той стороны подавался лишь однажды. Женщина майор из одиннадцатой группы. Она так и не указала, в какой временной отрезок попала, хотя сделала очень много заметок относительно языка. При ней люди занимались собирательством и поклонялись женщинам.
– "Люди"?
– Гуманоиды. Очень похожие на нас.
– И сколько групп вы с тех пор отправили?
– Мы активируем "комнату" как только набирается сорок готовых. Один транслирующий аппарат на группу.
– Почему так мало?
– У нас нет средств и материалов для создания большего количества. Мы можем сильно понизить риски флота, дорогая. На борту будут сотни тысяч людей. По сути, почти все, что остались от Земли.
– Нас остались миллионы, – скрипнула зубами.
– Мы ничего не можем с этим поделать, – взяв мою руку, муж нарисовал на ладони невидимый круг с пересекающими его косыми линиями.
Вскоре я узнала, что Деррик покинул Землю в числе позапрошлой группы и мне стало на всё наплевать. В последний раз я спустилась в рабочую яму, чтобы попрощаться и сжечь те немногие вещи, что остались от семьи. Мы жили в металлическом боксе два метра на три, без электричества, без отопления. По обе стороны стояли трехъярусные койки с запыленными матрацами, в наволочке одной из подушек – обручальные кольца родителей. Пропустив их через цепь на шее, я скомкала немногие документы и открыв окно, провозгласила жилье на шестерых свободным. В день отправки нам был вживлен чип локального обнаружения, в случае если нас всех выкинет в одном отрезке времени.
– Эбиус.
– Да, дорогая?
– Что если не удастся подать сигнал оттуда?
В кромешной темноте комнаты доктор дал волю чувствам и рассмеялся:
– Вспомни свои корни. Главное – поставленная сверхзадача.
Это был последний в моей жизни разговор на родном языке.
***
Если это была Земля, то чересчур живая, но если другая планета – то слишком похожая на нашу до опустошения. Очутившись посреди жидкой трясины в неком подобии джунглей, я быстро сориентировалась и схватилась за ниспадающие толстые ветки, покрытые эпифитами. Ещё никогда не видела так много зелени в одном месте: влажную почву покрывали папоротники, цветущие кустарники и обросшие мхом камни, вверх тянулись худые деревья, соединенные между собой сетью лиан. Всякая поверхность здесь являлась домом для плодов и насекомых. Упав у ближайшего ствола и тем самым отпугнув нескольких лягушек, дрожащими руками я достала и использовала одну полоску аллергена. Местная жидкость не представляла для организма опасности – секунда, другая и я позволила себе облегченно вздохнуть.
– Есть кто? – включила аудио сообщение и активировала маячок.
По изначальной согласованности мы должны были идти на север и встретиться в определенном месте. В теории первый, добравшийся до точки, должен был разбить там лагерь или, в случае более предпочтительного места пребывания, оставить свои координаты и опознавательный предмет. Включив навигатор, я задала небольшую зону сканирования и начала постепенное движение в сторону ближайшего источник воды. В левом глазу высветились данные о планете. Плюс тридцать два градуса. Пониженное, но в пределах человеческой нормы, содержание углекислого газа. Продолжительность солнечных суток – восемнадцать часов. Год – пятьсот двадцать шесть дней. Не удивительно, раз новая планета пусть и походила на Землю, но не имела спутника и была в два раза меньше. Уже счастье, что сносно удерживала плотную атмосферу и содержала недра в горячем состоянии. Дойдя до ручья, я использовала ещё один аллерген на местной воде, собранных по пути плодах и пойманном насекомом. Ожидая пока просушится и подзарядится экзокостюм, перед сном снова включила голосовой транслятор и начала делать вычисления. При наличии минимальных препятствий и десятичасового отдыха в сутки, идти предстояло семь месяцев и четырнадцать дней. Все снаряжение заряжалось энергией солнца, но почему-то на новой планете аккумуляторы делали это очень медленно. Следовало вести себя осторожней на природе.
На следующее утро я двинулась в путь, поставив моторные функции экзокостюма на накопительный режим и, вооружилась палкой. Если честно, я не верила, что эксперимент с черным ящиком удастся. Эбиус мог солгать на счет женщины-майора, чтобы поднять нам боевой дух, а потеря брата легла на душу слишком тяжким бременем. Я совершенно не думала о том, что придется делать, оказавшись на Новой Земле, когда осуществлялся скачок и теперь, вышагивая среди дикой местности и рефлектируя о том, как же все не так, как представлялось, я испытывала сильное внутреннее замешательство. Конечно, всегда был маршрут следования, но ведь прыжок совершался не только через пространство, но и время. Мы могли вынырнуть в совершенно разных его отрезках, в разных местах. Ученые не стали заморачиваться, им это было даже на руку, с их планом о разбавлении местного населения. Я могла остаться не только одна на этой планете (это было не так уж и страшно), но и в окружении неизвестных носителей сторонней культуры, которые, возможно, ели нежданных гостей. Да и кто сказал, что я на Новой Земле, а не где-то ещё?
– Есть кто?
Я шла вперёд, а разумной жизни не было. По окончанию четвертой недели джунгли кончились. За это время мне встретились всего несколько безобидных представителей фауны в виде насекомых, мелких грызунов и нескольких отрядов птиц. В небольшом озере я набрала достаточно воды во второстепенные секции экзокостюма и смастерила корзину из срезанных прутьев для еды. Дальше следовала степь выжженной травы, уходящей за самый горизонт. Впервые за все путешествие я позволила себе снять шлем. Летний цикл подходил к концу.
Слабо верилось, что на таком прекрасном, нетронутом клочке земли уже не развелось нечто конкурентоспособное. Надеяться на координаты и "встречу выпускников" я считала глупым и по вечерам моим умом овладевал вопрос, когда я столкнуть с неизвестным и смогу ли выжить. Разумеется, нам дали оружие, но то, что находилось у меня в руках в момент скачка, самое мощное и эффективное, погрязло в трясине.
На третьем месяце пути я взобралась на свою первую в жизни гору и на какое-то время мысли о других цивилизациях меня покинули. У гор здесь была занятная особенность, при крутых и обрывистых склонах, они имели совершенно плоские вершины, обосновавшись на которой, я в течении недели имела честь лицезреть рассветы, закаты и изумительные в своем блеске звёзды. Мне казалось, что я, по меньшей мере, плыву в открытом космосе.
Помнится, став активными членами организации, я и мои отважные братья часто встречались, чтобы поделиться впечатлениями о том, что видели под куполами. После первого выезда Густав, наш старший, долго трепался о звёздах, облаках и механизме фильтрации воздуха. Уверял, что за купол все же можно выйти и подышать и что некоторые из "верхних" так и делают (избалованная молодежь). Ким, средний брат, опровергал его слова, возвышая безопасную архитектуру и плодоносящие деревья в ботаническом саду. Он нашёл себе девушку и планировал всё ей рассказать, после чего – начать жизнь сначала. Оба брата были потрясены и очарованы миром верхнего уровня, но огонь несправедливости с каждым годом выжигал их сердца все основательней. Смотря в небо Новой Земли сейчас и понимая, что это не те звезды, о которых любимые спорили, я ощущала, будто заново их теряю. Мои старшие братья умерли давно и воспоминания о них каждый раз утягивали меня на дно безвыходности и нищеты. Деррик был не таким. Он не помнил ничего и от этого терять его было в разы больнее.
А что если он был жив? Или ещё будет? Место встречи оставалось неизменным для всех посланных сюда групп. В скрытом кармане экзокостюма каждый испытуемый хранил жетон с инициалами. Если брат был там, то должен был оставить свой. Утопическая надежда не грела, но поддерживала во мне желание идти дальше. Навигатор подтвердил, что моховая тундра, простирающаяся за горами, будет окружать меня на протяжении ещё двух месяцев ходьбы в течении которых на эти земли упадёт первый снег. Потушив костёр, я продолжила путь.
Зимние месяцы были очень унылы. День – будто весь в тумане, а ночь и вовсе затканная тьмой. В дикой метели, к стеклу шлема часто прилипал снег, ноги все глубже уходили в сугробы. Моторика экзокостюма не помогала (да и заряжать его было не от чего) и максимум, что я могла сделать это пройти несколько километров в сутки, после чего, пасть жертвой усталости до следующего утра.
Когда начались леса, я уже не помню – плохо соображала из-за голода. Последний заряд навигатора ушёл на определение съедобной растительности под покровом снега, добыв которую я впала в спячку под сводом небольшой пещеры. Снег обернулся дождями. Заканчивалась зима. Под куполом никогда не было осадков. Стояло не то лето, не то осень – в среднем градусов двадцать, чтобы люди могли носить лёгкую верхнюю одежду и как-то разнообразить гардероб. Что такое осень, зима и весна, мы, конечно, знали по книгам, кино (в нашем веке воспроизводящем кадры посредству всех органов чувств) и прочей мультимедийной информации. Но чтобы самому оказаться в центре событий и понимать, что – не имитация, а настоящее... Это дорого стоило.
Придя в себя, я вылезла из пещеры и ещё несколько недель заряжала экзокостюм, изучая местную растительность. Мне довелось увидеть несколько странных травоядных размером с руку. Они были почти лысыми и молниеносно исчезали в земле, прокапывая ямы. Я бы предпочла зажарить одного из них, но побоялась, что в одно прекрасное утро меня окружит целая стая. Продвигалась я небрежно – впереди ещё сотни километров.
За одним из деревьев лес резко кончился. Навигатор отчитался, что пшеничный луг имел ровную, прямоугольную форму и какое-то квадратное строение в самом центре. Вооружившись ножом, я двинулась к нему про себя моля высшие силы о самой примитивной ступени развития аборигенов. К моему сожалению, в сердцевине поля находилась небольшая глиняная постройка с соломенной крышей во дворе которой кто-то колол дрова. Подкравшись максимально близко, я разглядела чернокожую женщину в длинном, тряпичном платье. Она была выше меня ростом и не имела характерных негроидной расе людей черт лица. Волосы её были прямы и собраны в косу, ноги босы. Крепкими руками она ловко управлялась с топором, пока в доме позади неё раздавался праздный гул. У дверей хижины, на горке из досок сидел мальчик лет семи. Рядом с ним, туго привязанный верёвкой к деревянному столбу, бородатый мужик чистил картошку.
Молча пройдя мимо и выйдя из колосьев, я активировала функции экзокостюма и невзирая на слякоть, буквально понеслась вперед, подальше от обжитого места.
Последующие несколько недель, система помогала мне с повторами предполагаемого варианта местного языка. Впереди снова начинались поля – огромные разноцветные блоки. Обойти их просто так было невозможно, да и не к чему – там росли плодоносящие деревья. Крадучись и запасаясь едой, я старалась мысленно себя успокоить. Все-таки тут были развитые люди. Не охотники, не собиратели... Пшеничное поле это ведь не лёгкое мотыжное производство, да и глинные дома – не пещеры. У таких вместо охотничьих обществ могли быть военизированные группы. Свои законы, свои устои, кто знает, насколько человечные. Проходя через луга и плантации, мне уже не второй и не третий раз встречались хижины. И это было бы не так страшно, если бы у каждой двери, подобно сторожевой собаке, на веревке не сидел один, а бывало и двое мужчин. Иногда они делали что-то по хозяйству, но чем дальше я продвигалась, тем бессмысленней становилось их времяпровождение. Последний вовсе спал на земле, пока женщина в поту косила траву.
От поедания яблока меня отвлёк сторонний шум. Черная тень промелькнула между деревьев у реки. Бросив еду, я надела шлем и спряталась за камень. Система зафиксировала учащенное сердцебиение, быстрые шаги и последующие брызги. С кашлем войдя в воду, неизвестный дико заорал. Решив, что тот в опасности, я выглянула из-за камня, но, не увидев никаких внешних признаков врага, снова спряталась. Наверное, лежащего на боку гуманоида попросту сжирали пираньи на мелководье (хотя мне не показалось, что в ручье водилась рыба). Это был мой шанс, пусть не препарировать иноземца, но хотя бы изучить структуру его тела. Просканировав ближайшие сто метров, я немного успокоилась и покинула укрытие, когда крики прекратились. Гуманоид лежал без сознания, рукой прикрывая лицо. Торопливый ручей бил ему в спину. Как я и предполагала, никакие рыбы в сцене не участвовали, он просто залетел в воду с изодранными в кровь ступнями и повалился, теребя другие свежие раны. Полоска аллергена дала отрицательный результат на заболевания, но и дураку было понятно, что иноземец скоро отойдёт на тот свет. На запястьях и шее следы от зажимов уже гноились, голова была пробита, в боку торчала стрела. Её вид на секунду вызвал приятные ассоциации – на Новой Земле ещё не изобрели стрелковое оружие.
Гуманоид был не совсем таким, как люди с плантаций. Рыжеволосый, менее крепкий, без бороды и с железной серьгой в левом ухе. Скорее мулат, чем чернокожий. Мне вспомнился Деррик после его первой неудачной вылазки – загорелое лицо всмятку, грудь в крови, руки трясутся. Да, по сути, чужеземец выглядел как обычный человек после нападения. Перевернув на спину, я задрала его тряпки, обмотанные вокруг талии. Открыла рот, чтобы рассмотреть зубы. Приподняла веки. Такие могли жить под куполом в каком-нибудь другом городе.
– Ну, и ну, – поднялась с колен.
Никак раб беглый. Дожил до тридцати на верёвке и решил попытать счастье в лесах. Его можно было понять. Если здесь царил матриархат, о котором нас предупреждали, мужикам приходилось несладко. Когда я развернулась, чтобы продолжить путь, мужчина неожиданно схватил меня за голень.
– "Стой", – прохрипел на своем языке.
Я замерла, повернув голову на голос. Гуманоид смотрел на мой шлем во все глаза, игнорируя ярко палящее в его сторону солнце. Железная серьга мерцала среди его волос подобно драгоценному камню. Со лба, заливая глаз, текла кровь.
– "Стой", – повторил.
Не было повода волноваться. Экзокостюм мог выдержать не один рукопашный удар, а снять его у аборигена мозгов не хватит. Экипировка обхватывала слой кожи пятисантиметровым панцирем, снаружи я больше походила на робота, чем человека.
Я развернулась, соглашаясь на контакт, но это было все, что человек хотел мне сказать. Попытавшись охватить мою ногу сильнее, он пискнул и забился в судорогах. При каждом гортанном вопле мышцы его живота сильно сокращались. Не жить ему, как не посмотри.
Вернувшись на берег, я подобрала яблоко и некоторое время держала его в руке. Сложно уйти, когда знаешь, что человек не желает тебе зла. Что он – жертва. Но какое право я имела вмешиваться в местные события? Было ли это разумно, помогать случайному встречному, умирающему в лесу? Снова придя в себя, мужчина что-то бормотал, пока я возилась с медпаком. Лицо у него блестело от пота, на висках пульсировали вены. Но даже если бы он был трижды при смерти, я бы смогла вернуть ему жизнь.
Когда я достала инъектор, гуманоид внезапно затих. Закрыл глаза и усмехнулся, кривовато и облегченно. Получив укол, немного помолчал, но совсем скоро вскрикнул, дернувшись от прокатившегося по организму транквилизатора. Смотря на меня, он скалился, шипел, сжимал кулаки, как какое-то дикое животное, но то и дело падал щекой на мель, ведь мышцы всего тела потихоньку расслаблялись. Почти беспомощного, я оттащила его на траву и начала обрабатывать раны. Гуманоид шумно дышал, будто испытывал боль, но я-то знала – это все из-за неизвестности. Вскоре мужчина вырубился сам.
Бросать пациента в таком состоянии мне не хотелось, наверное, потому что я до сих пор сомневалась, правильно ли поступила, потратив ценный запас. Просканировав округу, я припала к камню и принялась ждать. Задремала. Наутро гуманоида след простыл.
Последние двадцать миль до точки меня преследовало странное чувство, будто впереди ждёт опасность. Весна заканчивалась, на землю снова ударила жара. Луга встречались почти постоянно и все чаще были связаны друг с другом протоптанными дорожками. Глиняные хижины заменялись двухэтажными домами. Навигатор подтвердил, что впереди плотность жилых участков будет только расти. Играя с ножом, я шла вперёд, напевая народные песни.
***
Это было что-то невероятное и мало чем отличалось от Земли в период позднего средневековья, подумала я, наблюдая из-за кустов за тем как идущий с плантаций караван, тянется в сторону огромного поселения. Город находился в долине, на свежем воздухе, но простирался далеко-далеко вперёд, будто идущий следом лес был его парковой зоной. По видимому периметру отсутствовали укрепления, вдали постройки скрывал туман. Чернокожие люди шныряли по дороге почти ежечасно. Не было ни единого шанса пройти средь бела дня в экзокостюме, так что, вооружившись электромагнитным пистолетом, я вошла под покровом ночи. Туманные, грязные улицы с отдельно стоящими трех-двухэтажными домишками тянулись в бесконечность. Подсвечиваемые фонарями вывески и плакаты теребил теплый ветер. Полупустые бочки с водой в тени узких проходов пахли плесенью. Это была какая-то первобытная, искаженная Земля. Подходя к тому или иному элементу окружения, мне казалось, что я имею полное представление о том, что это такое, но каждый раз ошибалась. После первого поворота мне вовсе причудилось, будто все это – декорации, а я снимаюсь в фильме. У них были даже "лошади". Стояли в специальных загонах, вытягивая за ограждение длинные, чешуйчатые головы. Пришлось переключить костюм в скрытный режим, чтобы не выдать себя свечением энергоблоков. Повезло, что люди в это время суток сидели по домам.
