Текст книги "Пересекая Каину (ЛП)"

Автор книги: feverdreambloodopera

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Глава 1 ==========

Отец твой спит на дне морском,

Он тиною затянут,

И станет плоть его песком,

Кораллом кости станут.

Он не исчезнет, будет он

Лишь в дивной форме воплощен.

Чу! Слышу похоронный звон!

Дин-дон, дин-дон!

Морские нимфы, дин-дин-дон,

Хранят его последний сон.

Уильям Шекспир, «Песня Ариэля» из пьесы «Буря»

(в переводе М. Донского)

…Процент соли в наших венах идентичен проценту соли в океане. Потому соль есть и в нашей крови, и в нашем поте, и в наших слезах.

Мы связаны с океаном. И когда мы возвращаемся к морю – неважно, в роли ли моряков или обычных наблюдателей – мы возвращаемся туда, откуда пришли.

Джон Ф. Кеннеди

Парусник казался тёмным клином на фоне бледных отблесков восходящего солнца с западной стороны и сиял ослепительной белизной с восточной. Стая пеликанов над морем отбрасывала на него трепещущие, неровные тени, бесшумно скользившие по белой ткани и исчезавшие с последующим птичьим криком.

Двое мужчин показались на причале. Свои чемоданы они оставили возле доков, в стороне. Было раннее утро, и в крошечной гавани едва ли можно было увидеть людей. Вдалеке, над стоячей водой раздавались голоса рыбаков, призрачные и чуждые.

Уилл оставил Ганнибала с багажом и ушёл вперёд. Утро было спокойным, и Ганнибал приподнял голову: в воздухе разливались запахи морской воды и водорослей, бензина и гортензий, резины, тикового дерева и лака, нагревшегося под солнцем. Он наблюдал за тем, как Уилл, ухватившись за трос, ловко поднялся на борт, как изменилась его осанка, стоило ему только почувствовать под ногами беспокойный океан. По пути в нос он скользнул рукой вдоль леера, обвёл пальцами якорную цепь и подцепил штаг. Он исследовал яхту не столько визуально, сколько тактильно: связь моряка с судном не менее сокровенна, чем связь писца со священной рукописью. Уилл остановился возле штурвала и застыл, не касаясь его. С высоко поднятым подбородком он вглядывался вдаль, в просторы неизведанных морей, раскинувшихся перед ним – перед ними обоими. Ганнибалу было интересно, что он видел.

После недолгого отсутствия Уилл вернулся к Ганнибалу и попросил передавать ему чемоданы, чтобы он мог выгрузить их на палубу. Рана на его щеке зажила хорошо, но даже сейчас в утреннем свете над верхним краем его бороды, отросшей за долгое время, виднелся тонкий рубец. Первые недели после падения бритьё было слишком неудобным и слишком болезненным, но сейчас у Уилла, похоже, не было желания возвращаться к своей старой двухдневной щетине. Возможно, он переживал, что его лицо могут узнать по фотографиям в прессе или в списках «Особо разыскиваемых». Или же это было не более чем стеснение от вида своего искаженного лица, как будто такая мелочь могла навредить его красоте. Хотя нельзя сказать, что Уилл считал себя красивым.

Уилл не говорил почему, и Ганнибал не спрашивал.

Когда весь багаж был на борту, Ганнибал забрался и сам. Он достал ключ от салона, открыл дверь и отошёл в сторону.

– После тебя, – сказал он.

Уилл бросил на него косой взгляд, и молча спустился внутрь по трапу. Ганнибал последовал за ним, любопытствуя, на что были потрачены его деньги.

Салон встретил их блеском панелей из вишнёвого дерева и белизной подушек, таких чистых, будто только что с фабрики, хотя яхтой неоднократно пользовались – пользовались очень бережно и также бережно ремонтировали. Здесь был полукруглый диван, за которым располагался камбуз, достаточно просторный для таких небольших размеров. Ганнибал с удовольствием отметил, что может выпрямиться во весь рост, хотя между его головой и верхней палубой была всего пара дюймов. Уилл отправился в одну из кают, заглянул внутрь, и прошёл дальше, к гальюну. Ганнибал тем временем осматривал другую часть. Он обнаружил вторую каюту над трюмом и моторным отсеком.

– Какую каюту ты хочешь? – спросил Уилл, вернувшись. Он расположился за штурманским столиком и, откинув крышку, начал разглядывать его содержимое.

Ганнибал решил осмотреть носовую каюту. Она была чище и уютнеe, чем другая. Стеклянный люк в потолке напомнил Ганнибалу его камеру в Балтиморской государственной больнице для душевнобольных преступников. Он подумал, что низкий потолок и мрачные стены другой каюты будут напоминать Уиллу его собственную камеру.

– Располагайся здесь, – ответил Ганнибал.

Уилл рассматривал табличку с названием яхты и её регистрационным номером.

– Ты уверен? Мне всё равно, где спать.

– Эта кровать короче и уже, особенно в ногах, – Ганнибал вернулся и сел напротив Уилла. Он сложил руки на коленях и вытянул свои длинные ноги, скрещённые в лодыжках, в проход.

– И я думаю, на волнах здесь укачивает сильнее. Мне будет намного комфортнее в другой.

Солнечный свет, отражавшийся в воде, проникал внутрь сквозь узкие окна и закручивался в дрожащие золотистые нити, оплетая своей паутиной стены и потолок.

– Марлон Адамс? Это я? – Уилл взглянул на Ганнибала.

– Марлон Адамс, – напряженно повторил он. Ганнибал незаметно улыбнулся.

– Там же должны быть твои водительские права и паспорт.

Он разложил на столе свои документы с резервными копиями и достал документы Ганнибала. Его брови поползли вверх.

– Бьёрн? – прочитал он, слегка фыркнув.

– Я говорю по-немецки.

– Не сомневаюсь.

– Мы примем новые личности лишь на первое время. Позже необходимость в них будет становиться всё меньше. Время не стоит на месте, а с этой яхтой мы располагаем огромным запасом времени. Крупные информационные агентства будут искать новые сенсации, хотя, думаю, мисс Лаундс продолжит придумывать новости про нас ещё пару лет. Так, даже если любой среднестатистический американец узнает нас, ему понадобится время, чтобы вспомнить откуда. Всё, что нам нужно, Уилл, это моменты. Из множества моментов, сотканных воедино, рождается вечность.

– Наконец исчезаем вместе, – мягко произнёс Уилл.

– Да.

– Марлон и Бьёрн.

Ганнибал снова улыбнулся.

– Постарайся запомнить.

– Это скорее относится к тебе, чем ко мне. Я не называю тебя по имени каждые тридцать секунд, Бьёрн.

Уилл рассортировал паспорта и удостоверения, чтобы хранить их отдельно от тех, что могут понадобиться в ближайшие несколько недель. Ганнибал наблюдал за его руками, ловко раскладывающими бумаги, попутно размышляя, какие ещё документы могут пополнить их коллекцию. Смутная тревога, в которой пребывал Уилл до момента своего выздоровления, растворилась в океане спокойствия, окутавшем его, как только он ступил на борт. Он был как охотничья собака: работа давала ему цель и потому была так необходима. Ганнибал надеялся увидеть больше удовольствия от подарка.

– Эта яхта – то, чего ты хотел, Уилл? – спросил он.

Уилл уловил тоскливые нотки в тоне его голоса и поднял взгляд. Он пытался понять Ганнибала годами, но тот всегда оставался непроницаемым.

– Она замечательна. Намного лучше той, на которой я плыл в Европу. С моим больным плечом управлять ею будет труднее, но, по крайней мере, у меня есть ты.

– Полагаю, это «да».

– А ты? – спросил Уилл. Он оглядел салон, скромный камбуз с двухконфорочной плитой и микроволновой печью, встроенной в стену. В целом около восьми квадратных футов для готовки.

– Это всё, чего ты хотел?

– Всё и даже больше, – ответил Ганнибал. Когда Уилл взглянул на него снова, он добавил:

– Если бы за те три года Алана хоть изредка позволяла мне готовить на плите, я бы смог прожить.

– «Кит»*, – прочитал Уилл название яхты. – Ну, конечно.

– Ты можешь назвать её иначе. Теперь она твоя, Уилл. Я покупал её для тебя.

– Марлон, – поправил его Уилл. Его левая бровь изогнулась.

Ганнибал кивнул в знак согласия, довольный его реакцией.

Они разобрали свою одежду, и в течение следующих нескольких часов Уилл проверял судно и составлял список необходимого оборудования, снастей, инструментов и недостающих запчастей. Ганнибал настоял, чтобы Уилл включал всё, что захочет. Так, в списке появились второй эхолот для крепления на рулевую консоль, удочка для глубоководного лова, два спиннинга и разнообразные лески. Уилл раздумывал о рыболовной лицензии для «Марлона», но тогда придётся сделать одну и для «Бьёрна». Будет полезно иметь их при себе, на случай если их остановит какой-нибудь местный офицер из Департамента рыболовства и охоты, независимо от того, будут они рыбачить в этот момент или нет. Ганнибал тем временем составлял список для кухни и остального жилого пространства.

Они работали в обоюдном молчании. Ганнибал закончил намного раньше Уилла и успел сходить за продуктами, что заняло большую часть дня. По возвращении он обнаружил оставленный на столешнице пустой пластиковый стаканчик. Запах подсказывал, что содержимым был ром с содовой, хотя Ганнибал был уверен, что в закусочных на берегу не продавали алкоголь. Неподалёку валялась скомканная салфетка и сэндвич с ростбифом, луком и сыром. Уилл к этому моменту установил на корме солнечные батареи, подключил дополнительный аккумулятор и занимался ветрогенератором. У Ганнибала теперь всегда было достаточно энергии для готовки, даже если бы они никогда не включали двигатель. Довольный, он занялся приготовлением ужина.

Он нарезал овощи, когда тёмная фигура появилась в проходе, закрыв от него свет. Уилл не спускался, просто наклонился, опёршись локтями о выступ палубы, пару минут молча наблюдая за работающим Ганнибалом. От него пахло потом и машинным маслом, а ещё, подо всем этим, сталью.

– Появились мысли насчёт названия? – спросил Ганнибал, не оборачиваясь.

– Я думал о «Дикой Гусыне». Звучит уместно.

– Мне бы очень хотелось увидеть Джека Кроуфорда в погоне за «Дикой Гусыней»**.

– Мне – нет.

Не отходя, Уилл выпрямился и посмотрел наружу. Свет снова проникал в помещение. Из-за облаков, затянувших небо, он был рассеянным и мягким. Таким же мягким был голос Уилла, когда он вновь заговорил.

– «Абигейл Луиза», – он откинулся назад.

Нож в руке Ганнибала на мгновение замер, но затем продолжил резать, всё также ровно и спокойно.

– Но переименовывать судно – плохая примета, – продолжил Уилл. Он пожал плечами, будто это не имело никакого значения:

– «Кит» тоже неплохо.

– Суеверия подходят тем, кто всю жизнь полагается на удачу и случай в надежде, что удача и случай окажутся сильнее их самих. Кто, по-твоему, сильнее?

– Море выплюнуло нас однажды.

– Значит, мы были слабее? Или же, возможно, пришлись не по вкусу, – он повернулся, с любопытством взглянув на Уилла. Заходящее солнце купало его лицо в золотом свете.

– Красота Андромеды была оскорбительна даже для богов. Они послали монстра, чтобы тот проглотил её.

– Но её спасли, – ответил Уилл устало.

– Думаешь, нас тоже?

Уилл молча посмотрел на него.

– Иди отдохни, Уилл, – сказал Ганнибал. – Я приготовлю тебе коктейль.

– Мне осталось немного. Я думал принять душ, когда закончу. Если, конечно, мы не собираемся ужинать прямо сейчас.

– Можешь не торопиться.

Он не двигался ещё несколько мгновений, а затем исчез из прохода. Свет, разлившийся по помещению, сперва ослепил Ганнибала, но затем стал мягче. Он вернулся к нарезке.

Комментарий к Глава 1

* Кит (Cetus) – в античной мифологии морское чудовище в виде змеевидной зубаcтой рыбы с большими передними лапами, которое боги послали, чтобы убить Андромеду. Также название созвездия.

** Погоня за дикой гусыней (wild-goose chase) – идиома в английском языке, означающая погоню за чем-то, чего не существует.

Иллюстрация к главе: http://66.media.tumblr.com/64ee28bc5f8557b6379081066e864138/tumblr_nxu6d2x2be1swb3cqo2_r1_1280.jpg

========== Глава 2 ==========

Мы ехали к морю. Меня раздувало. Меня уносило.

Иногда по ночам любовь нахлынивает, как гигантская волна, и если у нас под рукой нет маленькой лодочки, чтобы противостоять течению, то это только потому, что мы жаждем катиться бездыханными по дну океана.

Элен Сиксу, «Книга Прометеи»

Ощущение падения вырвало Уилла из полусна. Это были обычные сонные судороги: миллиарды людей испытывают то же еженощно. Уилл никогда не мог спать крепко, и этой ночью дозы седативных в его крови оказалось недостаточно, чтобы держать его без сознания. Он привык к таким вещам.

Но сейчас всё было иначе.

Он лежал на спине и вглядывался в круглый просвет иллюминатора над своей головой. Он не мог различить ни звёзд, ни облаков: лишь густая серая мгла, очерченная тёмными силуэтами его маленькой каюты. На яхте было тихо. За двумя плотными дверями Уилл не мог слышать дыхания Ганнибала, но мог его представить: ровное, медленное, глубокое. Человек в возрасте Ганнибала должен был храпеть, но Ганнибал не храпел: Уилл обнаружил это в первые долгие часы после падения, когда они попеременно сторожили сон друг друга, изнывая от холода и дожидаясь, пока один из них не перестанет дышать навсегда.

Сонные судороги всегда заканчивались мыслями о падении. В эти невесомые моменты Уилл ощущал страх: страх и умиротворение, разливавшееся теплом от тела Ганнибала в его руках. И всё это казалось таким правильным: и то что они должны были умереть вместе, и то что они совершили убийство вместе, и то что Ганнибал знал, что будет, но всё равно позволил Уиллу обнять себя, когда они вместе стояли на разрушающемся обрыве. И когда руки Ганнибала, поначалу податливые и слабые, обвились вокруг него отчаянно, болезненно, – всё это было правильно. В такие моменты Уилл любил его сильнее, чем мог себе представить.

Из множества моментов, сотканных воедино, рождается вечность, думал он, но они не нашли её. Они проиграли.

Уилл не слишком много помнил о том, что было потом: лишь бессвязные ощущения боли, холода и солёной воды, застрявшей в горле. Они каким-то образом доползли до тонкой полосы пляжа, оставленной приливом, и Ганнибал тащил его за собой, в то время как плечо Уилла, в которое Долархайд всадил нож, вывихнутое от удара об воду, влачилось рядом с ним по песку. Откуда у Ганнибала такая выносливость, Уилл не знал и, вероятно, никогда бы не узнал.

Он помнил, как прорезался рассвет, и он лежал на холодном песке, слишком онемевший, чтобы чувствовать хоть что-то. Ганнибал заключил его в объятия, но другие, обещавшие жизнь и все сопутствующие ей страдания и беды. Их руки и ноги запутались, переплелись, сжались вокруг тел друг друга. Щека Ганнибала грубо прижималось к его собственной, пульсировавшей болью от ножа Долархайда. Дыхание Ганнибала над его ухом было единственным источником тепла во всем мире. Он дышал его именем: «Уилл… Уилл».

Лёжа здесь, в одиночестве, в чреве «Кита», Уилл почувствовал невыносимую печаль, тянущую к нему свои чернильно-чёрные щупальца. Он лежал, придавленный к матрасу, и страдал от незнакомого, непонятного ощущения. Он потерял что-то там, на берегу или во время падения, – что-то, чему даже не мог дать названия.

========== Глава 3 ==========

Пусть ветер и морская вода размоют тысячи воспоминаний, словно песок.

Оксана Рас

В течение следующих шести дней они готовились к отплытию, планируя маршрут и запасаясь продуктами. Уилл предложил протестировать «Кита» в открытом море, чтобы разобраться в тонкостях его управления и обучить Ганнибала азам яхтинга. По большей части эти уроки заключались в объяснении, где что находится: принципы работы судна Ганнибал уже знал. Они провели несколько долгих часов за изучением морских карт, хотя Уиллу раньше доводилось плавать в Чесапикском заливе, и окрестности он знал хорошо. Но, наконец, всё было позади, и ничто больше не связывало их с местом, где они впервые встретились около пяти лет назад.

Для кормы Уилл приобрёл водостойкие наклейки с курсивными буквами, правда, не такими изящными, как каллиграфический почерк Ганнибала. В их последний вечер Ганнибал несколько часов суетился над их размещением, но когда название «Кит» было на месте, они оба испытали удовлетворение. Позже они разделили бутылку Petrus Grand Vin Pomerol 1961 года и ближе к ночи, устроившись на носу, смотрели на звёзды. Сейчас было не лучшее время года, чтобы наблюдать за восходом Андромеды, если только они не собирались ждать до поздней ночи. Большая часть созвездия Кита уже скрылась за горизонтом.

Утром подняли паруса. С моря дул мягкий бриз, и их маленькая лодочка рвалась к нему навстречу. Уилл стоял у штурвала. Отросшие кудри бешено развевались вокруг его лица. Несмотря на утреннюю прохладу, он стоял босиком, в своей рубашке с короткими рукавами. Левым галсом «Кит» шёл в галфвинд*, развивая неплохую скорость. Ганнибал сидел неподалёку, уложив ноги на соседнюю скамью и подставив лицо ветру. Чтобы не соскальзывать, он перекинул руку через борт и крепко держался за корпус. Он наблюдал за солнцем, медленно поднимавшимся над его головой, за водами Чесапикского залива, плавно менявшими свой цвет от зелёного до синего по мере отдаления их от берега, за стайками птиц, пролетавших мимо, когда морские брызги окропляли его лицо. Он столько времени провёл взаперти, что теперь ни одна капля этой природной красоты не могла ускользнуть от него.

Но больше всего он наблюдал за Уиллом.

Уилл не знал того мира, в котором на протяжении трёх лет жил Ганнибал. Он смотрел на жизнь глазами мореплавателя и рыбака. На прошлой неделе Ганнибал уговорил его поделиться своими наблюдениями, и видеть мир его глазами было также увлекательно, как созерцать смерть. Оживлённый клич гагары разнёсся над водой несколько раз, и Уилл сказал, что это хороший знак для рыболовли: в этом году в заливе будет много атлантического менхэдена. Он рассуждал о приближающейся опасности по ветру и облакам. Однажды он увидел в воде небольшое завихрение, быстро выключил двигатель, запустил леску в воду и через несколько мгновений вытащил огромного полосатого окуня.

«Приливы и отливы вызывают изменения в воде, – сказал он тогда. – Привлекают хищников».

И хоть он имел в виду рыбу, Ганнибал улыбнулся. Это был прекрасный улов, и он с удовольствием приготовил его им на ужин.

Рыбачащий или стоящий за штурвалом, Уилл, с лицом, направленным солёному ветру, и бледно-розовым румянцем на щеках, был далёк от того Уилла на обрыве. Он был здесь и в то же время не был, будто он слился с Богом и его силой подчинил себе пространство и время.

Ганнибал был не против их отдалённости. Как и Уилл, переступивший однажды порог его дворца памяти, Ганнибал нашёл дверь, вёдшую к сознанию Уилла – здесь, в рокоте волн под свежим бризом над серо-голубыми водами Атлантики.

Они были вместе.

Короткая неделя в гавани казалось такой далёкой, месяцы восстановления после инцидента у дома на скалистом обрыве – ещё дальше, призрачные и нереальные, как будто их никогда и не было, а их прежние жизни были лишь сном. Хотя годы заключения в психиатрической больнице всё ещё всплывали в памяти Ганнибала: спёртый воздух, слабые запахи болезни, лекарственных препаратов, мочи, спермы и хлорки, переносимые вентиляцией вместе с пылью. Просторная камера с видом в никуда, бесконечный гул мерцающих люминесцентных ламп днём и более спокойный и мягкий свет ламп накаливания ночью.

Это было так долго. Так долго.

Но теперь Уилл был рядом, всего в нескольких шагах от него. Его пальцы беспечно ласкали серебристый обруч штурвала, касаясь его лишь подушечками. Босые ступни выглядывали из-под новых льняных штанов, слишком длинных без обуви. Пальцы ног зарывались в настил «Кита».

Рядом. Невозможно, немыслимо, но неоспоримо рядом. Стоило только руку протянуть.

Ганнибал запечатлел его в своём разуме, в комнате, охватывающей все океаны мира.

Комментарий к Глава 3

* Галфвинд – курс, при кототором ветер дует в борт.

Иллюстрация к главе: http://40.media.tumblr.com/4f38d188cfcb6c9dd498389db0835183/tumblr_nxu6d2x2be1swb3cqo1_1280.jpg

========== Глава 4 ==========

ступи в мою жизнь

осторожно, мой милый.

течения сильны.

ты растворишься

в тёплом океане

моей кожи.

Санобер Хан

Несколько ленивых дней они плыли вдоль Чесапикского залива, останавливаясь на ночь в закрытых бухтах и изредка спускаясь на берег за продуктами. На этот раз они бросили якорь в маленькой бухте, почти незаметной как с моря, так и с суши. В планах было добраться до Норфолка*, чтобы там запастись всем необходимым, потом испытать «Кита» в открытых водах вдоль материка и, наконец, плыть в Южную Америку – конечный пункт их путешествия.

Бухта была достаточно глубокой, что позволило им почти вплотную подойти к берегу. Воды плавно уходили в песок, траву и камыши, за которыми разрастались изумрудные лиственные леса. Волны набегали на берег также нежно, как вода в пруду. Горстка чаек с криками кружила над их яхтой в надежде поживиться какими-нибудь объедками. Если у кого-то здесь был домик или хижина, то спрятаны они были надёжно. Уилл почти готов был поверить, что они – единственные оставшиеся люди на земле.

Он рыбачил по утрам и вечерам, а Ганнибал плавал, как только солнце пригревало залив, иногда даже когда утренний туман не успевал рассеяться над водой. Он плавал несколько раз в день. Уилл тоже пробовал, но это занятие не приносило ему столько удовольствия, сколько Ганнибалу. Вода была тёплой, но весьма некомфортной для его плеча, которое сразу же начинало болезненно коченеть. Ганнибал постоянно напоминал ему, что правильно подобранные упражнения, наоборот, ускорят процесс заживления и укрепят мышцы. Если он будет тщательно выполнять их, боль и окоченение пройдут, и, возможно даже, всё обойдется без хирургического вмешательства. Но Уилл просто не мог найти ни времени, ни желания, чтобы заниматься этим. Его тело возвращалось в норму по большей части само собой. Определённо, годы практики. Молли всегда шутила, что если бы он заботился о себе так же, как и о ней с Уолтером, он бы пережил их обоих.

Тем меньше поводов для беспокойства.

Мысли о Молли заставили его на мгновение закрыть глаза. Он представил себе их с Уолли, встающими ранним прохладным утром на прогулку с собаками без него: приглушенные голоса, топот мягких лап, тёплые облачка дыхания, тающие на морозе. Теперь они были в безопасности. Теперь с ними всё будет в порядке. Всё, что казалось неправильным, стало правильным.

В любом случае и на «Ките» можно было заняться физическими упражнениями. Уилл пытался игнорировать тот факт, что он шёл на поводу у своей боли, хотя именно упорство было его сильной стороной. Он не обманывал Ганнибала, и тот знал это.

Уилл домыл последние тарелки, оставшиеся с завтрака, и забрался на кокпит**. Было рано, в воде дрожали золотисто-зелёные отражения деревьев, подсвеченных солнцем. Уилл сложил ладонь козырьком, пряча глаза от лучей, и вгляделся в волны, ища силуэт Ганнибала.

Ганнибал превратил бухту в свой собственный олимпийский бассейн. Уверенно и ровно рассекая воду, он плавал от яхты до берега и обратно, повторяя этот маршрут по кругу. Уилл был уверен, для него это было не просто приятным времяпровождением: он восстанавливал силы, потерянные за годы заключения и после ранения. В своей камере в Балтиморской государственной больнице для душевнобольных преступников он мог тренироваться вдоволь, хотя Алана никогда не выпускала его наружу. Но другое дело быть на свободе, где Ганнибал мог позволить себе заниматься тем, что было ему по душе. Не говоря уже о его любимом хобби – кулинарии.

Уилл стоял возле штурвала, наблюдая за ним, когда тот делал свой последний заплыв. Оказавшись в тени «Кита», он ушел под воду – бледная рябь пошла кругами в месте, где исчезла голова – вынырнул, расплескав брызги, поднялся и уселся на плавательный мостик, откинув голову назад. Прозрачные струи стекали с его отросших волос, вдоль лопаток и по спине, изуродованной клеймом Вёрджера и красным шрамом от пули Долархайда. Его спина мерно вздымалась и опускалась, когда он дышал, мышцы устало перекатывались под загорелой кожей.

Довольный, он обернулся через плечо, поймав взгляд Уилла:

– Ты уверен, что не хочешь поплавать, Уилл?

– Может, позже. Когда мы доберёмся до более тёплого места.

Ганнибал посмотрел на него с упрёком, прежде чем взять своё полотенце. Он подтянул колени к груди, поднимаясь, и выпрямился во весь рост, оставляя лужи под своими стопами. Затем вытер полотенцем лицо, шею, плечи, руки и забрался на кокпит.

Уилл следил за его движениями, но его взгляд приковывал живот Ганнибала, где красовался шрам от пули Долархайда, расцветавший по его коже тонкими красными линиями, напоминавшими трещины в глине. Ему повезло: Красный Дракон пожертвовал уроном за точность выстрела. Он выбрал пули с цельнометаллической оболочкой, чтобы свести к минимуму воздействие оконного стекла на траекторию пули и на поглощение её энергии. Его целью было лишь ранить, а не убить, и пуля, пройдя насквозь, нанесла относительно небольшой ущерб. Везение, подумал Уилл снова. Он вспомнил, как держал в своей руке патрон: лёгкий, искорёженный, но уже безвредный. Ганнибал должен был умереть, если не от выстрела, то от падения, или от инфекции, или от потери крови. Он даже как-то раз назвал их спасение «чудом».

– Ты волнуешься за мои раны, но забываешь о собственных, – сказал Ганнибал. Он перекинул полотенце через плечо и приблизился к Уиллу вплотную, глядя на него сверху вниз. Уилл буквально мог чувствовать холод морской воды на его коже.

– Как твоё лицо? – спросил он. Уилл смотрел на его рот, пока он говорил.

– Всё ещё болит?

– Уже меньше. Обезболивающие помогают.

– Значит, не слишком хорошо помогают.

Уилл согласился, пожав плечами. Или, скорее, левым плечом. Ганнибал сдвинул брови.

– Твоя неспособность принять физические ограничения не делает тебе одолжений. Я бы никогда не смог скрывать твой энцефалит, если бы ты хоть немного интересовался своим здоровьем.

Он положил ладонь на щеку Уилла, обводя большим пальцем шрам от ножа. Прикосновение отозвалось жгучей болью, а прохлада пальцев Ганнибала вызвала волну мурашек по телу Уилла. Близость этого жеста пульсировала в ране на его животе. В последний раз, когда Ганнибал касался его так, его руки были тёплыми и сухими, а кожа Уилла – мокрой от дождя. Он почувствовал, как тепло его щеки передаётся Ганнибалу. Совсем как когда рука Ганнибала согревала его собственную кожу, и кровь лилась горячим потоком над его бедрами.

Ганнибал, должно быть, подумал о том же. Их взгляды встретились. Уилл заметил едва уловимое движение челюсти за сомкнутыми губами Ганнибала, будто тот боролся с каким-то внутренним порывом.

Уилл разорвал контакт, отворачиваясь от его ладони. Место прикосновения ныло от горла до грудной клетки.

– Я постараюсь, – ответил он.

Ганнибал опустил руку.

– Я хочу взглянуть на твоё плечо, когда мы прибудем в Норфолк. Я должен быть уверен, что ты справишься с тем, что на тебя возложено. Наши жизни будут в твоих руках.

Уилл кивнул.

Ганнибал долго смотрел на него, а затем добавил:

– Снова.

Комментарий к Глава 4

* Норфолк – имеется в виду город-порт в устье Чесапикского залива, в юго-восточной части штата Вирджиния, а не графство на востоке Англии.

** Кокпит – углубленное открытое помещение в средней или кормовой части палубы для рулевого и пассажиров.

Иллюстрация к главе: http://40.media.tumblr.com/1b145df5863a1fe3a07c84ca44955069/tumblr_o46s8bj92C1swb3cqo2_1280.jpg

========== Глава 5 ==========

Ты жаждал узнать меня

в море незнакомцев.

Ты провёл жизнь,

плывя к моим берегам.

Ланг Лив, «Море незнакомцев» из сборника «Любовь и несчастья»

Устав рыбачить* на мелководье и потеряв надежду выловить хоть что-нибудь, Уилл отправился в свою каюту, чтобы принять душ и смыть пот. Позже он обнаружил в камбузе Ганнибала, чистившего креветки. Сушеный шафран уже кипел на плите рядом с ним. Расплывчатые блики солнечного света, проникавшие внутрь салона сквозь окна и отражавшиеся от лакированной мебели, ложились на его кожу. Они добавляли теплоты его холодному, словно вырезанному из мрамора лицу и придавали его глазам янтарный блеск. С закатанными до локтей рукавами он ловко удалял прожилки креветок.

– Я могу помочь с этим, – сказал Уилл.

Ганнибал поставил миску на стойку перед ним и потянулся к раковине, чтобы вымыть руки и затем достать горох. Уилл закатал свои собственные рукава и принялся за работу. Он был рад возможности с пользой провести время. Яхта шла чудесно, но Уилл, не привыкший к безделью, раздумывал о её улучшениях. Ему хотелось поскорее выйти в открытое море, занять себя делом. Труд был своего рода якорем для его беспокойного разума. В одни дни он говорил с Ганнибалом о прочтённых книгах, о будущем, но оно казалось Уиллу слишком далёким. Часть его всё ещё сомневалась, что он сможет его увидеть. В другие дни Ганнибал просто наслаждался тишиной. Уилл не помнил его таким, с тех пор, как тот сел в тюрьму. Но даже в эти моменты Уилл постоянно чувствовал – словно зуд в задней части черепа – как мысли Ганнибала сосредотачивались вокруг него.

– Ты занимался этим раньше, – отметил Ганнибал.

– В школе, во время летних каникул, я работал на консервном заводе.

– Несмотря на все те часы нашей терапии, я до сих пор так много о тебе не знаю.

– Наши сеансы были… сфокусированными.

– На твоей работе в ФБР, да. И твоём превращении.

– И на Абигейл.

Ганнибал бросил быстрый взгляд на Уилла и вернулся к работе.

– Воспоминания о возлюбленных сохраняют своё присутствие в отношениях. Они также реальны, как и те, что были до них. Ты хочешь поговорить об Абигейл?

– Абигейл не стоит сейчас между нами, – ответил Уилл. – Она ушла в Палермо.

– Когда ты простил меня.

– Да.

– Ты путешествовал по миру, пытаясь узнать меня, физически ступал в просторы моего разума. Ты открывал тёмные комнаты, заглядывал внутрь и оставлял двери приоткрытыми.

– Я слышал музыку в тишине.

Улыбка коснулась губ Ганнибала. Он очищал горох от стручков, тряся его в металлической кастрюле.

– Ты повстречал людей и посетил места, которые оказали влияние на моё становление, на то, кем я был и кем я стал.

– Чийо. И Миша, – Уилл бросил последнюю креветку в миску и передал её Ганнибалу, глядя на него с любопытством. Тот приправил их, перемешал и поставил обратно в маленький холодильник.

Не дождавшись ответа, Уилл пошёл в свою каюту и всполоснул руки, затем достал бутылку Lost Mountain из их небольшого винного хранилища. Он открыл её, поставил на стол и скользнул на диван.

Ганнибал рассматривал бутылку Virginia с лёгкой улыбкой.

– Ты, как всегда, угадываешь ход моих мыслей, – сказал он. Уилл поднял брови.

– Ты скучаешь по Вулф Трап, Уилл?

Он моргнул. Вулф Трап был так давно. Целую жизнь назад. Это место, единственное из всех, где он побывал, стало ему домом: его детство прошло в странствиях вдоль водных путей Юга и Среднего Запада, затем шли четыре года во флоте, бакалавриат в колледже, служба в Департаменте полиции Нового Орлеана и, в конечном счете, аспирантура в О.К.** и ФБР. Ни в одном из этих мест он не оставался больше полутора лет. Он не мог осесть нигде, пока не купил маленький дом в Вулф Трапе. Ручей его разума протекал рядом с ним: сразу за деревьями, вдоль полей.