Текст книги "Мир без огня: путешествие в пустоте (СИ)"

Автор книги: Felix Comrade

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава III

Запах благовоний успокаивал перед столь важной встречей. Конечно, убийство священника непростительно и непозволительно. Но руки у жреца всё равно тряслись. Мужчина поправил кимоно, прочитал молитву, и принялся смиренно ждать гостя.

Из главного помещения храма была убрана вся роскошь. Гость не терпел излишеств и хвастовства. Жрец знал об этом, как никто другой. Время сейчас неспокойное, всё перемешалось, и смерть старого деревенского священника никто не заметит.

Наконец, дверь с шумом отворилась. В храм зашёл мужчина: высокий рост, длинные, заплетённые в хвост волосы, крайне суровый взгляд. Облегчённый самурайский доспех, заткнутый за пояс *тати.

Гость внимательно осмотрел храм и сел напротив жреца, подогнув ноги под себя. Напряжённое молчание затягивалось. Глаза мужчины изучали лицо священника, отчего последнему становилось ещё страшнее.

– Господин Ма…

– Я не разрешал говорить, – сухой и жёсткий голос гостя прервал жреца.

Прошло ещё несколько минут. Мужчина продолжал водить взглядом из одного угла храма в другой, словно выискивая что-то конкретное. Становилось душно, а от благовоний, которые ещё недавно успокаивали, начинала кружиться голова.

– Говори, – наконец, тишина была прервана.

– Господин Маэда, – жрец поклонился, коснувшись лбом деревянного пола. – Лишь силами благородного клана *Хосокава, наши поля дают рис, рыбаки выходят в море, а дома не разрушены врагами. Сатомори всегда была верна роду, которому вы служите.

– Время сейчас не то, что прежде, – гость говорил мерно. – Трудно понять, где твой друг, а где враг. Те, кто ещё вчера клялся дому в верности, сегодня готовы разорвать нас. Время не то, что прежде.

– Истинно так, Маэда-сан, – жрец не поднимал головы. – Но мы – жители Сатомори, верим в силу нашего дома.

– Мало верить, – мужчина усмехнулся. – Свою верность нужно доказывать.

– Мы исправно платим налоги, Маэда-сан, присылаем юношей для доблестных армий рода Хосокава.

– И укрываете беглецов, – всё также жёстко заявил гость.

– Злые языки, господин Маэда.

– Два грязных пса, что решили себе позволить усомниться в мудрости рода Хосокава и призывали людей к бунту против нашего даймё, бежали из-под стражи. Тебе известно об этом, жрец?

– До меня доходили слухи.

– Мои люди сообщили мне, что они отправились на юг и в последний раз их видели в окрестностях вашей деревни.

– Если бы такое случилось, их бы обязательно поймали и отправили на суд.

– Но этого не сделали, – мужчина был всё таким же невозмутимым. – Я знаю, что Ёсира и Чиё Вакада скрываются здесь, в Сатомори. Не знаю, где именно, но это ненадолго, я уверяю тебя, жрец.

– Мы бы обязательно выдали предателе… – священник не договорил.

– У вас есть причина скрывать этих двоих, – гость поднялся в полный рост. – Местные верят в божественность Вакады Чиё. Не так ли? Будто бы она видит ками, словно бы общается с ними.

Жрец промолчал. Он до сих пор не смел поднимать голову.

– Я и мои люди останемся в Сатомори до тех пор, пока преступники не будут выданы, – мужчина развернулся к выходу. – Если этого не будет сделано, молись богам, жрец. Истинно так. Молись богам.

Дверь захлопнулась, снаружи послышалось беспокойное ржание лошади и дробь копыт по земле. Храмовую тишину нарушало лишь пение птиц, что беззаботно радовались прекрасному солнечному дню.

Жрец поднялся с пола, вновь поправил кимоно и вышел наружу. Яркое солнце ударило по привыкшим к полусумраку глазам, а жара обожгла бледную старческую кожу. Мужчина тяжело вздохнул и крикнул:

– Куроко!

Не прошло и минуты, как из-за рукомойника выбежал невысокого роста паренёк с взъерошенными чёрными волосами. Кимоно было ему великовато и издалека могло показаться, что он одет в обыкновенный мешок.

– Верни всё, что сегодня вынес обратно в храм, – жрец строго взглянул на мальчишку, но тут же смягчился. – Как закончишь, не забудь о молитве. Потом можешь пойти к реке к остальным.

– Вы куда-то уходите, Одзиро-сан? – паренёк утёр рукавом кимоно нос.

– Да, нужно сходить в деревню, – мужчина упёрся на длинную, слегка изогнутую трость. – Надеюсь, боги будут к нам милосердны. Не такие уж мы и плохие. Так ведь, Куроко?

– Конечно, мы неплохие, – кивнул паренёк.

– Вот и я на то надеюсь, – жрец медленно поплёлся в сторону деревни. – Про молитву не забудь.

– Не забуду, Одзиро-сан!

***

Сатомори, до недавнего времени, оставалась местом спокойным и изолированным от всех мировых проблем. Деревня была слишком маленькой и труднодоступной, чтобы кто-то из знатных родов решил отправлять сюда армии.

Главы дома Хосокава планировали отстроить здесь оборонительный пункт, ибо холмы, окружившие деревню, служили отличной преградой противнику. Но позднее стало ясно, что стратегически Сатомори не несёт никакой ценности и оборонять её не от кого.

Однако с началом эпохи *Сэнгоку, из-за общего отдаления и изоляции, в деревню начали стекаться *ронины, беглые преступники и, потерявшие дома в ходе войны, крестьяне. Неожиданно для всех жителей, их деревня стала приобретать всё большую известность в узких кругах.

Улицы, что ещё недавно пустовали, наполнились незнакомыми людьми, появились новые дома и даже рыночная площадь. Вместе с процветанием на деревню упал и взор дома Хосокава. Теперь клан видел возможности развития Сатомори.

Одзиро Юта медленно шёл вдоль недавно отстроенных хибар и лачуг. Бросал взоры на раскинувшиеся рисовые плантации, наблюдал за шныряющими туда-сюда детьми, слушал отдалённые разговоры местных.

Долго ли продержится это спокойствие? Жрец натянул соломенную шляпу на глаза и покосился на постоялый двор, рядом с которым методично махали хвостами крепкие гнедые лошади явно неяпонского происхождения.

Маэда Такеши – самурай на службе у дома Хосокава, прославился своей хладнокровностью и абсолютной, даже, в какой-то мере, безумной верой в своего *даймё. Многие, кто видел его на поле боя, утверждают, что, убивая человека, выражение лица Маэда никогда не менялось.

Одзиро остановился перед длинным зданием – поместье главы деревни. Жрец аккуратно открыл дверь и прошёл в прихожую дома.

– Прошу прощения, можно войти?

В коридор выглянула девушка. Молодая и пышущая жизнью – дочь главы. Чёрные волосы, спадающие почти до поясницы, утончённое и слегка вытянутое лицо, блестящие глаза с небольшим лукавым прищуром.

– Добрый день, Одзиро-сан, – девушка низко поклонилась. – Рада видеть вас.

– Говорят, встретить священника вне храма – не к добру, – жрец невесело рассмеялся. – Не зря говорят, к слову.

– Что-то стряслось, Одзиро-сан?

– Твой отец – господин Хироки дома? – мужчина снял гэта и аккуратно поставил их в угол.

– Да, – она кивнула. – Прошу, пройдёмте.

Девушка провела Одзиро мимо пары закрытых дверей в самый конец коридора, где расположилась гостиная. Там, спиной к широкому полотну с изображением трёх журавлей, в абсолютной тишине, сидел мужчина.

Длинное домашнее платье, тронутые сединой волосы и уставший взгляд наученного жизнью человека. Хироки Суэно стал главой Сатомори всего три года назад. До этого он успел повоевать на стороне различных кланов: от Такэда до Датэ. Ронин, волей случая прибившийся к Хосокава.

– Прошу прощения за вторжение, – Одзиро сел напротив мужчины. – Есть разговор, Суэно.

– Всегда рад тебя видеть, Юта, – мужчина доброжелательно улыбнулся. – Как дела у храма? Помощь не нужна?

– Нет, храм в полном порядке, – жрец благодарно поклонился. – Есть вещи куда важнее.

– Раз так, то говори.

– Маэда и его люди не собираются уходить из деревни, – начал Одзиро. – Они требуют выдать Чиё и Ёсиру. Боюсь, если они не получат их, пострадает вся деревня.

– Хочешь выдать? – Суэно странно ухмыльнулся.

– Ты знаешь, что меньше всех этого хочу я, – священник горестно вздохнул. – Но нам нужно что-то придумать. От нашего решения зависит судьба всех жителей Сатомори, Суэно.

– Твои предложения.

– Переправить их по морю в соседнюю деревню. Я уверен, если Чиё продемонстрирует свои способности…

– В соседних деревнях столько ушей и глаз Хосокава, что даже зёрнышко риса не упадёт без их ведома, – прервал жреца Суэно. – Беглецов схватят в тот же день.

– Тогда что думаешь ты?

– Мы будем укрывать их до тех пор, пока это будет возможным. Если же Маэда решит действовать, люди не дадут Чиё и Ёсиру в обиду. Поверь мне, Одзиро.

– Где они сейчас?

– Каватсуки-сан, что живёт на самой окраине у моря, приютил их.

– Я бы хотел ещё раз поговорить с Чиё.

– То, что она говорит, беспокоит меня, – Суэно переменился в лице. – Тяжело поверить в то, что наша захудалая деревенька имеет какое-то там отношение к первородным богам.

– Чиё показывала мне сон, Суэно, – жрец перевёл взгляд на полотно. – Дым был повсюду и запах ему соответствующий. Время словно замерло, понимаешь? Я видел души, Суэно. Наполненные злобой и отчаянием, что рыскали в поисках света. Они живут в каждом из нас, жаждут вырваться на свободу. Чиё считает, что именно здесь, в Сатомори, в месте, где люди должны погрузиться в пучину злобы и страданий, эти души найдут выход наружу.

– И ты веришь в это, Одзиро?

– Не могу не верить, – кивнул священник. – Пока у храма есть жрец, что несёт в Сатомори мир и умиротворение, души живут с нами в гармонии. Но этот баланс всегда стремится нарушиться, Суэно. Даже если это неправда, я не могу рисковать.

– Поступай как знаешь, Одзиро. Я поддержу тебя, если это пойдёт на пользу деревне.

– Я ценю твою дружбу, Суэно.

***

Невысокая девушка, укутанная в балахон, стояла у окна. Стрижка под мальчика, слегка отрешённый взгляд, узкие губы. Вакада Чиё не отличалась красотой и легко могла затеряться среди толпы.

Позади, на футоне, поджав ноги под себя, сидел юноша. Грозный взгляд, взъерошенные немытые волосы, местами рваное старенькое платье и выцветший оби. По одним лишь глазам можно было прочитать всю его нелёгкую жизнь.

– Мы принесли сюда неприятности, – ответила Чиё на рассказ Одзиро. – Не стоило нам здесь задерживаться.

– Не беспокойтесь, – уверил жрец. – Вас не выдадут. Деревня будет укрывать вас столько, сколько понадобится.

– Вас не мучают ночные кошмары, Одзиро-сан?

– К чему это?

– Я чувствую, как Сатомори меняется, – Чиё повернулась лицом к жрецу. – Скоро Хинай заявит свои права, Одзиро-сан.

– Но почему именно Сатомори? – священник покосился на молчаливого брата девушки. – Что такого в нашем захолустье?

– Я не знаю, – она покачала головой. – Возможно, ответ на этот вопрос лежит где-то в глубокой древности. Сейчас я могу лишь рассказать вам, предостеречь.

– Предостеречь?

– Знаете, Одзиро-сан, – Чиё прошлась по небольшой рыбацкой лачуге, разглядывая сети и прочие принадлежности. – Я вижу души с самого детства. Хинай для меня – родной дом. За всё то время, что я живу, мне удалось узнать все его секреты.

Священник промолчал.

– Мой долгий путь привёл меня в Сатомори, – продолжила девушка. – Сюда меня привели ками. Привели, чтобы спасти.

– И что нам делать, Вакада-сан?

– Храм. Храм – гарант равновесия в деревне, место, что отделяет Хинай от нашего мира. У храма всегда должен быть жрец, Одзиро-сан. Храм приковывает души к деревне. Не дайте его разрушить.

Жрец кивнул.

– Когда Хинай впервые явится во снах – всё, что лежит за холмами, станет для вас запретным. Ваши души будут прикованы к Хинаю. Уйти из Сатомори – насильно оторваться от собственной души. Не мне вам рассказывать, чем это чревато.

– Нельзя будет покинуть деревню?!

– Но можно будет войти. Любой пришедший в Сатомори, станет её частью. Единственный шанс пришельца уйти, оставить заместо себя иную душу, и чем она роднее, тем больше шансов вырваться из лап Хиная.

– А мы? Жители Сатомори могут оставить кого-то взамен себя?

– Нет, – жёстко отрезала Чиё. – Покинуть Сатомори можно будет лишь на сутки, дальше – смерть. Ваши души связаны с этой землёй, вы – часть Хиная. Здесь ваше родовое гнездо.

– Мы же будем отрезаны от мира…

– Земля Сатомори плодородна, леса богаты живностью, а море рыбой. Вы сможете жить здесь ещё долгие-долгие годы.

– Очень сложно всё это принять, – вздохнул священник. – И когда это должно случиться?

– Может, завтра, а может через год, – пожала плечами девушка. – Всё зависит лишь от того, как много прольётся крови и сколько ненависти скопиться в этом месте.

– И вы сможете нам помочь?!

– Хватит вопросов, – она отвернулась. – Я утомилась. Приходите позже, и я всё вам расскажу.

– Но… – жреца снова прервали.

– Моя сестра устала, – раздался низкий бас. – Дайте ей отдохнуть.

– Конечно, – Одзиро низко поклонился и направился к выходу. – Я загляну на днях.

***

Весь путь до деревни священник размышлял над словами Чиё. Верить в них ему не хотелось, но он видел всё своими глазами: дым, души. Всё выглядело именно так, как описывала эта девушка. И хотя то был лишь сон, впечатлений Одзиро хватило с лихвой. Чтобы там ни было, сейчас главная проблема – Маэда и его люди. Чем дольше они здесь остаются, тем выше шанс, что они найдут Чиё и Ёсиру. И как их спровадить отсюда, не лишившись при этом головы?

За мыслями жрец не заметил, как вышел к главной улице. В рёкане, где остановился самурай со своей свитой, всё ещё горел свет и мелькали силуэты, хотя время уже довольно позднее.

«Чем они там занимаются?» – заинтересовался Одзиро.

Неожиданно дверь гостиницы открылась. Из *рёкана вышла женская фигура, однако темнота скрывала лицо. Фигура поправила растрёпанные волосы, расправила мятую юкату и двинулась куда-то в сторону центра деревни.

«Знакомая походка, – подметил жрец. – И эти волосы, спадающие чуть ли не до поясницы… Неужели?»

Священник глубоко задумался и натянул шляпу на глаза. В одной из комнат рёкана погасили свет. Никаких звуков, кроме жужжания цикад и редкого пыхтения лошадей слышно не было, людей вокруг тоже не наблюдалось. Видать, визиты незнакомки в гостиницу хотели оставить в тайне.

– Дела, – протянул Одзиро и вернулся к своему пути.

Через некоторое время жрец уже сидел на крыльце молитвенного храма под светом фонаря и приводил мысли в порядок.

«Это была Хироки Хотару? Что она делала у Маэда? Хотя, судя по её внешнему виду, вопрос глупый. Но, когда они успели сблизиться? А если Хотару выдаст ему Чиё и Ёсиру?! Даже неспециально… Хотя, она слишком хитра для того, чтобы проболтаться».

– Одзиро-сан, – рядом с жрецом сел утренний паренёк. – Что-то случилось?

– Много чего, Куроко-кун, – жрец потрепал его по волосам. – Но не забивай пока голову.

– Знаете, Одзиро-сан, все в деревне говорят о предсказаниях Вакады.

– Да? И что же о них говорят?

– Всякое, – пожал плечами Кроко. – Многие ей верят, хотя и побаиваются. Но мне кажется, люди мало понимают, о чём именно говорит госпожа Вакада.

– Может, оно и к лучшему, – жрец взглянул на чистое звёздное небо. – Чем меньше они будут знать, тем меньше глупостей натворят.

– Вы так считаете, Одзиро-сан?

– Так, пора бы уже спать, – священник поднялся с порога. – Ты прочитал молитву?

Паренёк кивнул.

– Иди умывайся и давай на боковую, у нас завтра много работы, Куроко-кун.

Примечания:

Тати – Длинный японский меч тати (иногда его называют также дайто, что и означает в переводе с японского «большой меч»).

Хосокава – японский самурайский род периодов Муромати, Сэнгоку и Эдо в XIV–XIX веках.

Эпоха Сэнгоку – «Эпоха воюющих провинций». Период в японской истории со второй половины XV до начала XVII века. Начался потерей сёгунами династии Асикага контроля над страной, что привело к децентрализации государственной власти.

Ронин – Самурай, потерявший покровительство своего сюзерена, либо не сумевший уберечь его от смерти.

Даймё – крупнейшие военные феодалы средневековой Японии. Если считать, что класс самураев был элитой японского общества X–XIX веков, то даймё – это элита среди самураев.

Рёкан – гостиница в традиционном японском стиле.

Глава IV

Путь до Нисиоки занял около четырёх часов. Аки со знанием дела выбирала едва различимые тропинки и обходила труднопроходимые заросли. Мы с Рико лишь молча следовали за ней.

Когда начиналась деревня и заканчивался лес, было неясно. Не было ни главной улицы, ни каких-либо административных строений. Между деревьями хаотично стояла пара домов.

Сложно было даже назвать это место деревней.

Из людей, я заметил лишь какого-то старичка, который, сидя на крыльце, что-то зашивал. При виде нас он странно поморщился и поспешил вернуться в дом. Больше никого здесь я так и не встретил. Аки привела нас к невысокому, малоприметному домику.

– Здесь мы с братиком живём, – она с шумом отодвинула дверь в сторону. – Заходите.

За домом явно следили. Не было ни пыли, ни разбросанных вещей, ни грязи на полу.

Однако меня смутил странный запах. Приторно-сладкий, едва различимый. В какую бы комнату мы ни зашли, этот запах преследовал меня везде.

– Аки, что это пахнет?

– Пахнет? – она недоумевающе посмотрела на меня.

– Ты разве не чувствуешь?

– Никакого запаха, – девочка пожала плечами.

– Ва! – Рико сморщила лицо. – Действительно, странноватый запашок.

– Да хватит придумывать, – отмахнулась Аки. – Ничем тут не пахнет.

Девочка спровадила нас на кухню и усадила за невысокий столик. Если не обращать

внимания на странный запах, обстановка в доме была крайне уютной. Конечно, никаких особенных изысков я не заметил, но от простенькой мебели, успокаивающих бежевых обоев и мягких ковриков на душе становилось легко.

– Ой, – Аки попыталась включить газовую печь, но что-то пошло не так. – Газ закончился. Подождите немного, где-то был запасной баллон.

Она выскочила сквозь дверной проём и скрылась в коридоре. Мы с Рико остались сидеть вдвоём. За окном, кроме ветра, не было никаких звуков. Даже птицы умолкли.

– Затишье перед бурей, – я выглянул в окно. – Вот-вот снова опустится дым.

– Ты хочешь остаться здесь, Тору? – Голос Рико зазвучал серьёзно.

– Не знаю. Я совсем запутался.

– Знаешь, мы с тобой редко об этом говорим, – она смотрела прямиком мне в глаза. – Но я бы хотела узнать, что стало с моими родителями.

– Хочешь вернуться в Сатомори?!

– Однажды, – она кивнула. – А ты? Ты не хочешь узнать, что с твоими близкими?

Я промолчал.

– Я не думаю, что нам стоит оставаться тут, – продолжила Рико. – Нужно добраться до города.

– Зачем? – прохрипел я. – Ты слышала, что сказал Шиори? Города опустели. Там больше нечего ловить.

– И ты ему поверил? – усмехнулась девочка. – Отшельнику, что живёт у дороги на отшибе?

– Это довольно логично. Город шумный и яркий, а значит, и теней он привлекает куда сильнее.

– То есть, ты сдался, Ивата? – впервые она назвала меня по фамилии.

Я поднял на неё взгляд.

– Решил остаться здесь? Бросить все попытки разобраться в происходящем?

– Разобраться? – я усмехнулся. – Разобраться в чём, Рико? Всё и так уже ясно.

– Говоришь ты, а слова точь-в-точь, как у Юри, – фыркнула Рико. – Если ты не пойдёшь, я уйду одна.

Она хотела добавить что-то ещё, но на кухню вернулась Аки. Девочка с кряхтением тащила с собой красный газовый баллон, на котором белыми неаккуратными английскими буквами было нанесено – *«Propane. Flammable».

Аки с грохотом поставила его на землю. От того, как неаккуратно она обращалась со столь опасным предметом, сердце у меня уходило в пятки.

– Э-э-э, Аки-чан, – я приподнялся со стула. – Давай я помогу…

– Не надо, – прокряхтела девочка. – Я умею.

К всеобщему счастью, Аки всё же сумела водрузить баллон на нужное место и пустить газ. Через пару минут протяжно засвистел старенький алюминиевый чайник, оповещая, что можно начинать чаепитие. Аки достала из буфета несколько чайных пакетиков и зазвенела фарфоровыми кружками.

Я же вытащил из рюкзака то немногое, что осталось из припасов. Консервная банка с сайрой, банка солёных огурцов, два энергетических батончика да немного засохшего печенья. Однако, после долго пути даже такая, на первый взгляд, бедная трапеза вызывала зверский аппетит.

Рико тут же напала на печенье, извращаясь с ним, как только можно: пробовала его и с сайрой, и с огурцами. Аки аккуратно, маленькими кусочками поедала шоколадный батончик. Мы долго молчали, пока, наконец, Аки не нарушила тишину.

– А откуда вы идёте?

– Сатомори – деревня такая есть, – ответил я, глядя в мутноватый чай.

– Сато-мори? – медленно проговорила девочка. – Не слышала о такой.

– Аки, – Рико оторвалась от трапезы. – Есть тут какой-нибудь город поблизости?

– Знаю. Однажды, мы с братиком ездили туда за покупками.

– И далеко он отсюда?

– Мы с братиком ездили на поезде, – Аки задумалась. – Если пешком – далековато будет.

На некоторое время мы снова замолчали. Стало так тихо, что я слышал, как хрустит печенье во рту у Рико. Солнце скрылось за налетевшей тучей, зашумел ветер, оконная рама зашаталась, издавая характерный звук.

Я почувствовал, что консервы в меня больше не полезут, потому решил немного отдохнуть и обдумать план действий. Проверив содержимое рюкзака, который знатно похудел после нашей трапезы, я поднялся со стула.

– Аки, есть комната, где можно прилечь?

– Да, пока братика нет, можешь отдохнуть в его комнате, – девочка указывала в коридор. – Вперёд иди, там дверь с табличкой будет, не пропустишь.

Я кивнул и вышел из кухни. Пройдя мимо ванной комнаты и комнаты Аки, я оказался перед нужной дверью. На табличке неаккуратным почерком написано имя: Такада Коидзуми. Я неуверенно открыл дверь.

Старый книжный шкаф с удивительно богатой библиотекой, аккуратно застеленная деревянная кровать, столик с ночником и календариком за прошлый год. В окно открывался вид на пожелтевший осенний лес.

Я кинул рюкзак рядом с кроватью и устало на неё завалился, закрыв рукой глаза. И что делать дальше? Не лучше ли нам остаться здесь, вдали от всех опасностей? Не думаю, что тени так часто заглядывают в это жалкое подобие деревни.

И что нас ждёт, когда мы доберёмся до города? Что вообще нас ждёт дальше? Мы идём неясно куда, неясно зачем. У нас нет ни цели, ни даже примерного плана действия. Если так пойдёт и дальше, мы обязательно закончим, как Аи или Харука.

– Харука, – отчётливо произнёс я.

Я достал из рюкзака её тетрадку. Какой же у неё идеальный почерк, словно произведение искусства: «Здравствуйте. Я Мегами Харука. А как зовут вас?» Какое странное ощущение. Вот же её слова, часть Харуки всё ещё у меня в руках, но её самой нет.

Кулон, что она мне подарила, всё ещё висел на шее. Раньше он казался невесомым, но теперь я ощутил всю тяжесть этого подарка. Кулон, точно каменная глыба, тянул меня к земле. Тяжело и больно, но это плата за мою трусость.

Раздался стук в дверь. Не дожидаясь моего ответа, Рико вошла в комнату и застала меня за просмотром тетрадки. В такие моменты она всегда молча ждала, когда я закончу и пыталась отвлечь меня. Но как бы она не старалась, закрывая глаза, я снова и снова представлял рядом с собой Харуку.

– Хочешь, помогу?

– Не сегодня, – я отложил тетрадку в сторону. – Сейчас… сейчас, я хочу поспать.

– Можно с тобой?

Я лишь сдержанно кивнул и отвернулся лицом к стене.

***

Сатомори. Главная площадь. Вокруг меня снова дым, тёмный и непроглядный, вместо домов лишь пепелища, где-то вдали слышно нечто, напоминающее человеческий плач. Я сделал шаг, под ногой хрустнули обгоревшие доски.

Куда бы я не подался, людей не было, беспрерывно звучали лишь чьи-то отдалённые всхлипы. Что здесь произошло? Я узнаю деревню лишь по общим чертам, такое ощущение, будто бы её перестроили до основания.

С трудом переступая через засыпанные пеплом улицы, я добрался до перекрёстка у рисовых полей. В памяти проскользнуло лицо мёртвой Харуки. К горлу подступил рвотный позыв, который я едва сдержал.

На перекрёстке появилась чья-то фигура. Когда она успела прийти? Всего секунду назад здесь никого не было. Я присмотрелся к незнакомой фигуре внимательнее – из-за мешковатого балахона сложно понять, мужчина это или женщина, лицо окутывал серый дым.

– Извините, – фигура обернулась на мой голос. – А что здесь случилось?

– Здесь? – раздался хрипловатый женский голос. – Здесь ничего и никогда не случается.

– Это же Сатомори? Был какой-то пожар?

– Сатомори… – незнакомка задумалась. – Да, я помню. Я была там когда-то давно. Но ты ошибаешься, мальчик, это не Сатомори.

– Тогда… тогда, что это за место? – мысли в голове начали путаться.

– Можешь назвать это адом, – фигура сделала шаг ко мне. – Можешь – чистилищем. У этого места нет названия, потому что его некому давать.

– Я вас не очень понимаю.

– Давно я ни с кем не общалась, – незнакомка приблизилась ко мне на расстояние вытянутой руки. – Здесь довольно одиноко, знаешь ли. Как тебя зовут, мальчик?

– Ивата. Ивата Тору, – я поклонился в приветствии. – Могу я узнать ваше имя?

– Имя? – она вновь задумалась. – Какое-то имя было… давно… вспомнить бы.

– С вами всё в порядке?

– Зови меня *Кири… Да, думаю, такое имя мне подойдёт, – даже на таком расстоянии лица девушки я разглядеть не мог. – Ну что, пройдёмся, Ивата-кун?

Мы прошли через центр деревни. Вместо школы я увидел лишь сожжённые остатки какого-то дома, некоторых зданий и вовсе не было, да и леса, кажется, прибавилось. Неизменным оставались лишь высокие холмы, что окружали деревню.

По мере того, как мы с Кири шли по улицам, приближался и звук плача. Теперь, я мог точно сказать, что рыдал мужчина. Но рыдал как-то притворно, не по-настоящему, точно давил из себя слёзы.

– Как ты попал сюда, Ивата-кун?

– Я не знаю, – я снова попытался заглянуть в лицо спутницы, но ничего не изменилось. – Я уснул… мы с Рико уснули…

– Правда? Удивительно, – послышался лёгкий смешок. – Знаешь, Ивата, сюда не попадают просто так.

– Просто так?

– Ты что-нибудь знаешь о Хинае, Ивата? – загадочно спросила она.

– Конечно, – я кивнул. – Кажется, сейчас все о нём знают.

– Все? – девушка резко остановилась.

– Кири-сан?

– Так вот куда исчезли боги, – она медленно закивала головой. – Им стало тесно здесь.

– Кири-сан, вы что-то знаете о тенях? Знаете о Хинае?

– А ты не боишься слушать? – даже не видя её лица, я почувствовал, как она ухмыляется.

– Расскажите мне!

Кири звонко рассмеялась, заглушая болезненные всхлипы. Смех её эхом прошёлся по всей деревне и растворился где-то в горах. Она поправила свой балахон, потрепала меня по плечу и вновь повела на звук плача.

Посреди разрушенного дома, в окружении обгорелых досок, битого стекла и пепла, сидел старик. Ужасающе тощий, одетый в жреческое кимоно. Глаза его были столь безэмоциональными и потерянными, что смотреть в них было невыносимо.

Старик не двигался с места, а лишь давил из себя странный вой. На наше появление он не обратил никакого внимания. Кири молча наблюдала за этим странным и пугающим действом, а затем снова заговорила со мной.

– Этот старик хотел знать о Хинае всё, – в голосе её читалась лёгкая тоска. – Хотя я предупреждала его, что это жуткая ноша, и за знания придётся дорого заплатить.

– Что с ним?

– У него нет воли, Хинай сломал его. Теперь он не более, чем оболочка, застрявшая здесь навечно. Такая судьба ждёт всех, кто будет знать слишком много. Боги никогда не позволят людям знать все их секреты. Всё ещё хочешь спрашивать меня?

– Я… я рискну, – я испуганно сглотнул.

– Ну, рискни.

– Что такое Хинай, Кири-сан?

– Хинай – это ни место, ни стихия, ни явление, – она устремила взгляд в затянутое дымом небо. – Это лишь состояние мира. Его отражение, если можно так выразиться.

– Но почему… – я не договорил.

– Пришло время, – Кири словно прочитала мои мысли. – В мире скопилось достаточно ненависти и скорби, чтобы привлечь к себе внимание богов.

– Богов? Вы имеете в виду теней?

– Они рыщут в поисках самых болезненных воспоминаний, самых негативных эмоций, – продолжила девушка. – Их единственная цель – заполнить этот мир. Пожрать его, если тебе так легче. Кто знает, сколько таких миров они уже превратили в своё пристанище.

– Значит, они разумные?

– Разум, – многозначительно произнесла Кири. – Их мышление, ценности и понимание жизни отличается от человеческих. Для них мы не более, чем насекомые, которых нужно вывести.

– С ними можно бороться?

– Ты переходишь черту, Ивата-кун. – Кири отвернулась. – Я предупредила, что есть вещи, о которых знать опасно.

– Тогда ответите на последний вопрос?

Кири промолчала, но вновь развернулась ко мне.

– Сатомори. Какую роль играет эта деревня?

– Я долго искала связь, пыталась понять, чем же эта деревня так уникальна, и какую роль играют храм и жрецы, – она тяжело вздохнула. – Но известно мне было лишь одно – пока у храма есть жрец, боги запечатаны в Сатомори.

– А можно запечатать их назад, если тени… боги, вырвутся на свободу?

– Попробуй собрать молоко в разбившуюся тару, – голос Кири стал жёстче.

– Выходит, всё бессмысленно? Нет никакого смысла пытаться выжить, если боги вырвутся из Сатомори?

Кири ничего не ответила. Стоило мне отвести взгляд, как она испарилась, также неожиданно пропала, как и появилась. Я остался наедине со жрецом, который не переставал наигранно рыдать, глядя в полуразвалившуюся и обгорелую стену дома, на которой виднелись обрывки какого-то холста.

***

Землетрясение? Нет. Кто-то беспокойно трясёт меня за плечо. Кажется, мне что-то говорят. Но что? Ничего не слышу. В уши точно воды залили. И всё же, тембр голоса разобрать можно. Да-да, это Рико, узнаю этот тревожный голосок.

Что это она так разбушевалась? Не могу открыть глаза и пошевелиться. Что это со мной? Тело совсем меня не слушается. Даже дышать как-то трудно. В таком состоянии кажется, что разучиться дышать не так уж и нереально.

Голос начал приобретать чёткость, я уже различаю некоторые слова, но общий смысл всё равно от меня ускользает. Не могу понять, что так обеспокоило Рико. Только же спать легли. Небось, опять какую-нибудь глупость затеяла.

Больше книг на сайте – Knigoed.net

– Тору… – послышалось моё имя.

Да-да, Рико, я слышу тебя. Прости, но ничего не могу тебе ответить. Хотя, постепенно контроль над телом возвращается. Дышать уже куда легче, да и конечности ощущаются, как раньше. Что случилось со мной?

Тот сон? Я отчётливо его помню. Даже слишком отчётливо. Что не рассказала мне Кири-сан? Увижу ли я её снова? И кто она вообще такая? Как я мог забыть спросить это? Слушал её и верил, хотя даже не знал, кто эта женщина.

– Просыпайся! – прозвучало отчётливо.

С трудом я поднял веки. Рико нависла надо мной. Вид у неё был, мягко сказать, напуганный. Заметив, что я открыл глаза, она облегчённо выдохнула.

Я перевёл взгляд на окно, но увидел лишь грязно-серый дым. Значит, затишье всё-таки закончилось. Конечно, я не удивился. Оно всегда заканчивалось рано или поздно. Однако, не буду врать, это меня сильно раздосадовало.

– Тору, – теперь Рико говорила тихо. – Что стряслось?

– А?

– Дым спустился час назад, – Рико также взглянул в окно. – Я пыталась тебя разбудить, но ты никак не реагировал. Я думала, ты уже…