Текст книги "К чему приводит любопытство и что делать с последствиями (СИ)"

Автор книги: Fantazerka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Агр!!! – прорычал Ром, закрывая ладонями лицо. – Все у нас отлично, – сквозь зубы процедил он, – только она меня скоро с ума сведет.

– Чтоооо!?

– Блиин, ты просто не понимаешь, она твоя сестра и ты не видишь того, что вижу я. Ты даже не представляешь, насколько она сексуальная, такая хрупкая, такая красивая и желанная. Ластится постоянно, да ещё белье такое надевает…

– А в чем проблема-то? – я был в полной растерянности.

– В чем, в чем, я боюсь! – вот это признание, не ожидал.

– Чего ты боишься?

– Агр… она маленькая и хрупкая, она ещё почти ребенок, а я большой, взрослый мужик, я…я везде немаленький, понимаешь? Я боюсь сделать ей больно. И вообще, все слишком быстро, слишком…для меня это нормально, а вот для неё… она же ещё в школе учится, я у нее первый, а вдруг она пожалеет потом, что со мной связалась. В конце концов, ей всего 17, а мне уже 25… – я слушал и офигевал, нет, ну вот как так можно, придурок, ей богу, великовозрастный придурок.

– Идиот! Придурок! Она ведь думает, ты её не хочешь, она боится, что ты ей изменяешь с каким-нибудь мальчиком!!! – орал я на ошарашенного Рома. – Шпала ты ненормальная, столько проблем себе навыдумывал, а поговорить с ней нельзя?! Взрослый человек называется…!

– Она что? Что я изменяю? С мальчиком?! – у Рома глаза на лоб полезли.

– Так, все, хватит тут болтать, иди и сейчас же с ней поговори. И не вздумай её обидеть, – с этими словами я выпихал Рома из туалета.

– А ты что? Тут останешься?

– Я пойду, покурю на свежем воздухе, что-то нервно как-то.

Ром ушел, а я, выйдя из туалета, поплутав по коридорам, вышел на задний двор, тело обдало свежим летним ветерком, я глубоко вдохнул, вытягивая из кармана сигарету и прикуривая. «Тяжело, вряд ли мы когда-нибудь с Каином сможем так обниматься на приемах, как Лиз и Ром» – ни с того ни с сего вздохнула романтика. «Да ладно, главное, мы вместе» – пыталась убедить всех любовь. «Закономерный вопрос, а любит ли он тебя, как ты его? Ведь ни разу не сказал» – влезло, как всегда, сомнение. «А мы тоже ему не говорили» – защищались надежда и любовь. «Тихо всем! Сейчас Что-то будет!» – четко произнесло предчувствие. И действительно, не успел я обдумать его заявление, как почувствовал сильный толчок в спину, а через секунду меня уже крепко держали две горы мускул, так, что и трепыхнуться было невозможно.

Герои)))

Джесси:

http://vfl.ru/fotos/e1ec78582142886.html

http://vfl.ru/fotos/78b3b7282142889.html

http://vfl.ru/fotos/a527a87f2142900.html

Каин:

http://vfl.ru/fotos/7732e4f12142902.html

http://vfl.ru/fotos/7f98ab6a2142903.html

http://vfl.ru/fotos/9279ad992142905.html

http://vfl.ru/fotos/0e05ae7c2142906.html

====== 23. ======

Что-то Джесси давно не видно. Ненавижу эти приемы, фальшивые улыбки, завистливые взгляды, плотоядные, направленные в сторону моего лисенка. Я даже чуть-чуть не могу расслабиться, постоянно высматривая его в толпе. Если бы мог, прижал бы к себе и не отпускал. Пускай знают, что он мой. Но, черт побери, где же его носит? Ведь велел ему быть все время на виду, но нет, это любопытное чудовище опять где-то ходит.

– Ты чего такой взволнованный? – спросил я подлетевшего ко мне Рома.

– Да так, ты это, Лиззи не видел?

– Видел, вон она на диванчике сидит с каким-то хмырем, – Ром резко завертел головой по сторонам в поисках того самого диванчика и пресловутого хмыря, посмевшего навострить лыжи на чужое, я только хмыкнул.

– Вот черт! – выругался друг и направился в нужную сторону.

– Стоять! – рявкнул я вдогонку.

– А?

– Джесси не видел?

– Видел, в туалете, он, вроде, хотел покурить, – вот черт, выругался я, курить…какого хрена с ним происходит? И ведь молчит, маленький засранец, врет, внаглую, глядя мне в глаза, врет. Я все больше и больше распалялся, пробираясь через толпу, которая своей тупостью только подстегивала мой гнев.

Влетев в туалет, обнаружил пустоту, ну и где ты? Может в зал вернулся. Очень кстати вспомнив о таком полезном изобретении, как сотовый, набрал его номер, гудки, гудки…нет ответа. Да какого хрена!? Надо выйти на задний двор, может, решил на свежем воздухе покурить? Снова набираю его номер.

– Каааиин, рад тебя слышать, – раздался в трубке знакомый мерзкий голос.

– Дейв? Какого Хрена? Где Джесси?

– О! Малыш совсем рядом, но ты уже не успеешь его спасти, жаль, что ты не выбрал меня, сейчас было бы все по-другому, – сказав это, он замолк, и в тишине я услышал три негромких хлопка и вскрики, короткие душераздирающие вскрики моего лисенка.

– Сууука! – взвыл я, ускоряя свой бег. – Тебе не жить, мразь! Я обещаю!

– У меня хорошая крыша, милый, ты меня не достанешь.

Когда я нашел запасный выход, эта злосчастная красная дверь раскрылась, и в коридор ввалился Джесси. Лицо его было бледным, скула наливалась синевой. По белоснежной рубашке под ладонью расползалось до неприличия огромное кровавое пятно, ноги его подкосились, и он упал. Я подбежал к парню и подхватил его на руки, крови было много, он тяжело и часто дышал, трясущимися руками я судорожно пытался заставить телефон позвонить в скорую. Я не боялся упустить Дейва, я его найду, из-под земли достану, а вот потерять Джесси было страшно. Наконец, справившись и обрисовав ситуацию, обратил свое внимание на хрупкое тело, периодически вздрагивающее у меня в руках. Он смотрел на меня затуманенными болью глазами и пытался что-то сказать.

– Шшш...не трать силы, потом, все потом, – глаза у Джесси начали закрываться, поэтому пришлось легко его встряхнуть. – Не спи, тебе нельзя спать! – рыкнул я. – Не смей! – он легко кивнул.

–Так и…знал…,что что-то...случится, – хрипло прошептал он.

– Помолчи, не трать зря силы, –Джесси упрямо мотнул головой.

– Как в… – он закашлялся, – в бульварном…рома... – окончание снова потонуло в кашле, а из уголка рта потекла тонкая струйка крови. – Я должен тебе…сказать, – маленькая ладонь дернулась в попытке подняться, но ничего не получилось, поэтому я сам взял его за руку и крепко сжал, он был такой холодный. – Пускай… ты этого не… – снова кашель, хриплый и булькающий, – этого не любишь…но…– Лисенок прикрыл глаза, пытаясь делать ровные, глубокие вдохи, но ничего не получалось, отчаявшись выровнять дыхание, он открыл глаза и внимательно посмотрел в мое лицо. – Я люблю тебя, – четко прошептали побелевшие губы, очередной приступ кашля, судорожный вдох и закрывшиеся медовые глаза.

Я не слышал звуков, только мельком видел прибежавших санитаров, врачей, колдующих над парнем, в ушах звенело это признание, любит…любит…любит… Я не поехал в больницу, на ходу позвонил Рому, который взял трубку с третьего раза.

– Какого хрена Каин?! Я занят, – проорал он.

– Заткнись и слушай. Сейчас берешь Лиззи и отвозишь её и себя в больницу скорой помощи № 15, мне не звонишь, но остаешься на связи все ясно?

– Все, а что случилось-то – уже тише, но не менее взволнованно спросил друг.

– Джесси при смерти, – и я положил трубку.

POV Рома

Мы ехали домой, Лиз поглядывала на меня как-то грустно и подозрительно. Вспоминались слова Джесси. Я понял, как был не прав по отношению к этой девочке. Только мы вошли в квартиру, как я взял её на руки и понес в ванную. Включив и отрегулировав воду, налил пены и повернулся к моей растерянной принцессе. Она смотрела на меня неверяще, с предвкушением и надеждой. Не спеша подошел к моей девочке, приподнял и начал целовать, мягко, спокойно, чтобы не напугать. Руки легко скользили по её хрупкому телу, слегка дрожали от так давно сдерживаемого желания. Я ласкал её аккуратно, не спеша, расстегивал молнию на платье, так и не выпустив её из объятий… Ванну огласил не громкий, но надоедливый звонок моего мобильного, звонил Каин, попытка проигнорировать его не удалась. Пришлось ответить, получив указания и их обоснование, я просто не представлял, как скажу это Лиз. Мы собрались за секунды и приехали в больницу вместе со скорой, живу я в паре кварталов от больницы, Джесси как раз выгружали из машины. Проследив за каталкой и врачами, стали ждать. Лиз мелко дрожала и плакала безостановочно. Я давно уже заметил, что у них с Джесси очень близкие и теплые отношения, поначалу, зная, что они не родные, я ревновал. Но, поговорив как-то на эту тему с моей принцессой, успокоился, родственная душа…да, может быть. Но я тоже не менее родной и любимый для нее. Через какое то время приехали родители, Лиз к тому времени ничего не могла сказать, поэтому пришлось объяснять все мне. Операция длилась долго, очень долго. Через три часа вышел хирург, и сказал, что все прошло успешно и жизнь Джесси теперь зависит только от него самого. Три пулевых ранения, это ужас, за что с ним так, а самое главное, кто? Врачу сообщили о его аллергии, но отказаться от антибиотиков он не мог, хотя и пообещал сократить дозу и частоту приема до возможного минимума. Все же лучше мучится с похмелья, чем от резкой боли во всех органах, к тому же, большую часть времени он проспит, а потом с помощью капельниц с витаминами, на которые нет таких реакций у парня, все лишнее быстро выведут из организма, сократив мучения до минимума.

Джесси перевели в одиночную палату реанимации, когда на улице уже было светло, и даже разрешили остаться с ним. А вечером появился Каин.

Найти эту сволочь не составило труда, его так называемая «хорошая крыша» была не так уж и хороша. Средненькая бандитская группировка, с довольно таки хилым потенциалом. По своим каналам пробив всех её членов, я просто её сдал рыбешке покрупнее и полегальнее. А сам занялся Дейвом, который обнаружился в захудалой однокомнатной квартире с обшарпанными обоями и плесенью по углам. Сидел парень под охраной двух скинхедов, которые при виде моей разъярённой физиономии растворились в воздухе.

Сейчас он валялся на полу поломанной куклой и тихо скулил, голос он сорвал уже давно, правый глаз успел заплыть, из сломанного носа текла кровь на грязный, изъеденный молью ковер, во рту не хватало зубов. Интересно, я оставил ему хоть одну целую кость? Крови почти не было, я старался не наносить ему смертельных повреждений, пускай живет и мучается, пара переломов оставят о себе вечную память его телу, а порез от виска и до уголка губы заживет некрасивым рваным шрамом, уж я-то постарался.

– Запомни, мразь, – рыкнул я, – если вдруг когда-нибудь ты появишься у меня на горизонте или подойдешь к моим друзьям, да и просто знакомым, тебе будет больнее в тысячу раз, я тебе это обещаю. Понял? – Дейв молчал. – Отвечай, когда я тебя спрашиваю! – мой ботинок стукнулся в уже переломанные ребра.

– Да, – прохрипел он.

Я жесток? Может быть, но в этом мире по-другому нельзя. С подросткового возраста являясь лакомым кусочком для сильных группировок, я отлично знал все их правила и традиции, устройство каждой из них и боссов, я прекрасно видел, кто какого обращения заслуживает. Не желая подчиняться и присоединяться, я отбивался и, возможно, ожесточился, практически не имея друзей, тяжело находиться под постоянным прессингом. Но, сумев отстоять свое право на свободу, я могу позволить себе помогать полулегальным группировкам или требовать помощи у них. Никаких обязанностей, лишь желание и принцип «услуга за услугу». У меня накопилось много «должников», я их не напрягаю, пока мне этого не надо, но и прощать долги не собираюсь. А так как будучи личностью, широко известной и популярной, я имею выходы на труднодоступных лиц, моя помощь очень важна. Но все мои дела касаются лишь легальных действий. Живя в атмосфере беззакония, бедности и постоянной опасности, я насытился нелегальными делишками просто дальше некуда, поэтому и стремился к относительному покою. Покинув комнату, я направился в больницу, оставив разбираться со всем формальностями моих «знакомых». Мысли неумолимо переключились на Джесси. Ром не звонил, как я и просил, на подходе я набрал друга и, узнав все, что нужно пошел к палате. Джесси поместили в реанимацию, куча проводков и трубочек, тянулись от парня к различным пикающим и гудящим аппаратам. Его родители общались с врачом, Лиз спала в кресле, а Ром сидел рядом и заботливо кутал растрепанную и зареванную девушку в плед. Джесси был бледен, под глазами залегли черные тени. Хрупкий и беззащитный, он лежал на больничной койке и даже под обезболивающим тяжело и болезненно дышал. Вспомнилось признание, любит… а мне это надо? Я никогда не стремился к любви, к отношениям, К зависимости от кого-то. Мне хватало пары верных друзей и одноразовых связей. Потом появился он, занял все мои мысли, и кроме него уже никто не мог удовлетворить моего желания. Я хотел его, и он мне отдавался, сам, практически преподнося себя на блюде…любит. Жить с ним было удобно, готовит, убирает, заботится обо мне так, как давно уже никто не заботился, удовлетворяет мою похоть, смешит…любит. А я? Я нет. Я просто привязался к нему, привык. С этим надо завязывать. Я развернулся и вышел из палаты, игнорируя давящее чувство в груди, я просто к нему привык, не больше. В коридоре меня догнал Ром.

– Эй, ты куда?

– Что сказал врач? – проигнорировал я вопрос.

– Выкарабкается.

– Отлично, – и я пошел к выходу.

– Каин! Стой! Да стой же! Куда ты?

– С завтрашнего дня у меня турне по стране, нужно собраться.

– А как же…

– Что? – рыкнул я, – Джесси? Какой от него сейчас толк, он бесполезен.

– Что ты такое говоришь, разве…неужели ты…

– Я его не люблю, и мне плевать, что он чувствует, найдет себе другого кумира и ляжет под него.

– Дурак! Какой же ты дурак, Ворон! Ты осознаешь свою ошибку, но может уже быть поздно, и он не примет тебя!

– Никакой ошибки. Я наигрался, мне пора вплотную заняться своей карьерой, до встречи, Ром, – прорычал я.

– Ты же пожалеешь, – Ром положил руку мне на плечо, зря, я зол, он посмел мне указывать, орать на меня, ублюдок. Захват, поворот, треск сломанной кости, кулаком в скулу.

– Не смей орать на меня и указывать, НИ-КОГ-ДА! Понял! – я оставил его корчиться от боли в руке, а сам направился в сторону своего мотоцикла. Слишком много времени я потратил на то, что мне не нужно, пора заниматься делом.

POV Автора.

– Понял, понял, – пробормотал Ром, поднимаясь с асфальта, – ты поймешь, что ошибался и придешь просить прощения, не в первой, друг. Я-то тебя прощу, но вот простит ли он? Это загадка для всех, парнишка умеет удивлять, – уже себе говорил Ром, глядя в спину удаляющегося парня.

Зайдя в холл больницы, ему пришлось просить помощи с рукой. Сделали снимок, наложили гипс, прописали таблетки и ещё приложили лед к скуле. В общем, все как положено. В палате обнаружились медсестра, родители и уже не спящая Лиззи. Они стояли у кровати, а Джесси тихо стонал, видимо, приходя в себя и не испытывая приятных ощущений. Девушка сделала укол, и парень затих через пару минут. Рому пришлось приложить уйму усилий, чтобы объяснить свой внешний вид и уговорить семью поехать домой, отдохнуть, а вернуться уже утром. Похоже, все они будут проводить с полусознательным Джесси много времени, заботясь и переживая, но сейчас нужно поспать, хоть чуть-чуть, и Ром, как относительно сторонняя персона, хотя, какая сторонняя, его девочка страдает, и он вместе с ней, да и что греха таить, Джесси стал ему другом, забавным, огрызающимся, всегда веселым другом. В общем, как бы там ни было, Ром в этот момент мог рассуждать более здраво, чем остальные, поэтому и парадом командовал он. А Ворон мчался по ночному городу, не замечая ничего вокруг, не заботясь о безопасности окружающих, да и о своей не сильно пекся. Внутри него бушевал ураган, но он старательно и успешно боролся с «ненужными» и «бесполезными» эмоциями. У него была цель, и сворачивать он не собирался, не понимая пока, что он потерял. Возможно, Ром прав, и в скором времени он все осознает и придет с повинной, или нет, не стоит недооценивать его умения в силе воли, самоконтроле и, конечно же, самообмане. Ему проще жить одному, не вручая никому свое сердце, он с детства привык не доверять людям и не доверяться им, а Джесси…Джесси – это досадное недоразумение, временное помешательство, блажь, в конце концов. Наваждение, которого с ним не должно было случиться. Джесси – это чувства, эмоции, нежность, забота и ЗАВИСИМОСТЬ. Страшное слово! Джесси – это то, что ему не надо. Именно так сейчас считает он и хочет считать так дальше. Посмотрим.

====== 24. ======

Дружное спасибо Бете,за ещё одну главу сегодня) Солнце ты чудо :*

Мне было плохо, безумно плохо. Все тело ломило, мир кружился, и меня практически безостановочно тошнило от любого запаха и движения. Мозг соображать отказывался напрочь, и все что я мог уловить из того, что происходит вокруг – Ворона рядом нет, но думать сил тоже нет. Я постоянно находился в бессознательном или полусознательном состоянии. На вопросы отвечать не мог, или бубнил что-то невпопад. Разум и иже с ним благоразумно не высовывались, радуя меня своим молчанием. В голове и так словно колокола звенели. Каждый раз, приходя в себя, если можно так назвать мое невменяемое состояние, задворками сознания отмечал отсутствие Каина и через время, снова погружался в темный, тягучий и тошнотворный туман.

В очередной раз, придя в себя, я понял, что мне легче, не лучше, нееет, до этого ещё далеко, а просто легче, голова не гудит, слышно, как шушукается разум с кем-то, не до них пока. Боль в животе, такое чувство, что болит каждая клетка, что-то где-то тянет, где-то резь, слабость – противно. Сколько я так провалялся интересно? Странно, но есть совсем не хочется. Обвел глазами палату, на кресле – плед, на вешалке – яркий оранжевый плащ сестры и кожаная куртка Рома. Каина нет и не было, вспомнил я те моменты, когда мог видеть людей рядом с собой. «Блять, кто из вас, олухов, память вырубал, какого хрена она уже на ногах и активно работает?» «Я же говорила, надо было ножичком, ножичком, чтобы наверняка» – сказала жестокость. «Каким ножичком, нужно было просто бить сильнее!» «Связать надо было» – разум. «Так нельзя, это жестоко, она тоже член общества» – гуманизм. «Что же нам теперь делать? Все пропало!» – истерика. «Я говорила, память трогать нельзя» – любовь. «Говорила она, ну-ну, вот теперь терпи нас» – душевная боль и страдание. «Всё-таки надо было ножичком» – жестокость. «А как жить дальше?» – страх. «Да что вы носы повесили, все будет отлично» – оптимизм. «Закрой варежку! Ты не к месту!» – все хором. Слушая этот гомон, я отчетливо видел, как из мягкого и уютного кресла встало счастье. Оно тихо, не привлекая к себе внимания, прошло через всю комнату, так же тихо, без скрипа открыло дверь, шагнуло за порог, ничего не сказав. Вот он громкий оглушительный хлопок этой самой двери отдается отголоском всем чувствам, вот они чувства безысходности и отчаяния влазят в разбившееся от хлопка окно и заглушают остальных, а бороться я с ними пока не хочу и не могу. Кто там ещё пришел? Не пойму. Потом, все потом, мне сейчас так плохо. Нужно спать. «Спи, малыш, я посторожу. Я сильный, не бойся» – разум. На поправку я шел медленно, Алекс Волховский, мой врач, лишними лекарствами меня не пичкал, да и курс антибиотиков был сокращен до неприличия, поэтому хоть голова у меня звенеть перестала, а вот раны в брюхе болели неимоверно, охлаждающий гель с заживляющим эффектом приносил мимолетное облегчение, но внутренний жар и зуд никак не убирал.

Лиззи и Ром всегда были рядом, то вместе, то по отдельности. Рассказывали, как прошел день, что нового, какая там погода, а погода была шикарная, начало осени, теплые дни с прохладным, свежим ветерком, не так душно, как летом, меня изредка выпускали во двор подышать воздухом, на этом развлечения заканчивались. Алекс часто заходил, осматривал, иногда просто приходил поболтать. Немолодой мужчина, но очень современный, с широкими взглядами на жизнь. Его муж, да-да, муж – веселый парень лет двадцати двух, тоже часто приходил, видите ли, Алекс стал пропадать на работе и все уши ему про меня прожужжал, вот и приперся знакомиться.

Наше знакомство с Джорджем проходило…экстремально. Алекс задержался после смены, притащил мне чупа-чупс и рассказывал про одного веселого пациента, который каждую ночь ровно в полночь встает в туалет и неизменно засыпает на унитазе, а утром его будит уборщица. Поначалу милая женщина пугалась, но теперь уже привыкла. А сам пациент громко на все отделение вопит: «Что за шутки, сколько можно!!! Да что за больница-то такая!!!» И как раз в тот момент, когда я чуть ли не плакал от смеха, в палату влетел взъерошенный парень с дикими воплями: «Значит, ты мене с ним изменяешь? Да это же ещё ребенок! Вот правильно мне мама говорила,…не сделает он тебя счастливым!», парень картинно заламывал руки и поднимал очи к небу. С перепугу я даже икать начал. Конечно же, потом, выяснилось, что меня разыграли, а сам Джордж начал часто наведываться, а когда выяснилось, что он был на моей первой, и пока единственной, выставке, и ему очень понравилось, вообще чуть ли не жил у меня. Я узнал историю их знакомства, рыдал пару часов – в душе конечно. Очень трогательно и радостно. Вообще, они безумно подходили друг другу, ругались, мирились, спорили. Старались не проявлять своих чувств на публике, то бишь при мне, но их чувства искрили сильно, и не видеть этого было невозможно. А мне оставалось лишь грустно улыбаться и отводить взгляд, когда в очередной раз Джордж спрашивал:

– Малыш, кто разбил тебе сердце?

– Никто, с чего ты взял?

– Я не такой раздолбай, как кажется, я все вижу…не скажешь?

– Не скажу, прости, – и снова улыбаюсь, а он лишь тяжело вздыхает, протягивая очередную конфету.

За все время, что я лежал в больнице, изрисовал пять толстенных альбомов. Один посвятил Алексу и Джорджу, ну в том смысле, что там были только их портреты и наброски. Совместные и по отдельности. Рисовать тянуло жутко, так же, как и курить, но курить было нельзя, поэтому я рисовал, рисовал…только и делал, что рисовал, полностью закрываясь от действительности, погружаясь в себя и ведя беседы со своим родным и любимым базаром. Непрошенных гостей, таких как отчаяние, апатия, безысходность, боль нам удалось совместными усилиями пусть не выгнать за дверь, но хотя бы запереть в кладовке. Про Каина я не спрашивал, Лиз и так каждый раз нервно вздрагивала, когда я открывал рот, что бы что-то сказать. То, что он жив и здоров, я не сомневался. В новостях только и говорили о его турне, походах по клубам и интервью. Концерты транслировали в реальном времени, но я не смотрел. А зачем? Не хочу знать ничего, буду помнить, как было с ним хорошо, когда он был только моим. Хотя…моим-то он, наверное, никогда и не был. Сам виноват, нельзя было признаваться, я его просто оттолкнул, знал, что так будет, но не смог промолчать, слишком сильно это чувство давило на меня. Да и если честно, я надеялся на взаимность, хотя бы легкую привязанность. Но ни того, ни другого не было. «Не вини себя, когда-нибудь это все равно случилось бы» – убеждал разум любовь. «Чем позже бы это произошло, тем больней бы было». Знаю, знаю, все знаю, но страдаю, хотя нет, не страдаю, довольно успешно я научился улыбаться, мама верит, папа верит, только Лиз каждый раз качает головой на мою улыбку. Но ничего, и она поверит, уж я постараюсь. Сегодня у меня праздник, меня наконец-то выписали после почти четырех месяцев заточения. Практически полностью здоровый, только бледный, я радостно восседал во главе праздничного стола. Народу было не много: родители, Ром с Лиззи, Ром уже считался членом семьи и никак иначе, Алекс с Джорджем. Теплый семейный ужин. Под конец как-то некстати, вспомнился наш с Лиз день рождения. Такой же ужин, только вместо Алекса и Джорджа был Каин. Он подарил мне кулон из белого золота с подвеской-вороном на длинной цепочке, я носил его, не снимая, и сейчас он тоже висел у меня на шее, под одеждой его никто не видел и вопросов лишних не задавал. А потом мы всю ночь катались по ночному городу, залезли на крышу его дома, я рассказывал про созвездия, которые успешно отыскивал на небе. Он грел меня собой, горячо дышал в затылок, и его сильные руки на моей талии дарили уверенность в завтрашнем дне, а сейчас… Плевать, у меня праздник и все хорошо. «Самообман – не выход из ситуации» – завел свою шарманку разум. «Не начинай, если больше нечего сказать, просто помолчи» – огрызнулся я. Так, надо развеяться.

– Алекс, а ведь я уже здоров? – хитро прищурившись, спросил я врача.

– Ну, в общем и целом, да.

– Тогда…А тогда пойдемте в клуб.

– В клуб? – удивилась сестра. – Нас с тобой не пустят, тут же нашлась она…

– Пустят, нас Ром проведет, правда? – я просительно посмотрел на парня моей сестры.

– Ну…ээ…– замялся тот, гладя на доктора.

– Алекс, ну ведь я же здоров, ну подумаешь, бледный, просто мало двигался. Ты же сам сказал, а мне нужно…развеяться.

– Да, и в правду, родной, пошлите в клуб, – Джордж внимательно смотрел на мужа.

– Ну, хорошо пошли, – не выдержал тот столь пристального взгляда. – Только, если почувствуешь слабость, сразу поедешь домой.

– Ок! – радостно согласился я.

– И никакого алкоголя! – добавил Алекс.

– Да без проблем, – ой, кажется, я слишком быстро отреагировал. Вся компания смотрела на меня чересчур пристально. Улыбаемся, ещё шире, еще…успокоились. Вот и ладненько!

Собрался я быстро. Светлые брюки, черная рубашка, серебряный кулон в виде солнца на черном кожаном ремешке под шею, цепочка из белого золота скромно блестит, прячась в одежде. «Сними её» – разум. «Не могу, это подарок». «Сними». «Нет». «В чем смысл его носить, это просто безделушка, она для него ничего не значила» – ругался разум. «Зато для меня значит. Дорого, как память, в конце концов» – возмущалась сентиментальность. «Глупости все это!» «Я не сниму и точка» – рыкнул я, все сразу затихли. Я нетерпеливо подпрыгивал в кресле, пока собиралась сестра.

– Чего ты такой возбужденный? – спросил меня Алекс.

– Не знаю, просто устал сидеть на одном месте, хочется каких-то действий, – я перевел взгляд на Рома, который как раз закончил шептаться по телефону. – С кем разговаривал?

– Бронировал нам столик, – он широко улыбнулся.

– Отлично! – улыбнулся я в ответ.

– Я готова.

– Аллилуйя, я уж думал, мы не дождемся, – подколол я сестричку, обнимая и чмокая её в щеку. Она нарядилась в обтягивающие светло-синие джинсы и длинную тунику серебристого цвета, сидящую по фигуре, с яркими разноцветными блестками. Дружной толпой мы загрузились в «Хаммер» Рома. Большой ярко-желтый танк, я еле залез в этого монстра.

Знакомый клуб, знакомая обстановка, знакомый бармен. Мы заняли все тот же столик, я заказал себе грейпфрутовый сок. Посидели, выпили.

– Пойдемте танцевать, – предложил я.

– Ты же не любишь, – удивилась Лиззи.

– Ну, сегодня праздник, хочу двигаться, – я потянул за собой сестру, остальные поднялись сами. Танцевать я вроде бы умею, как говорят, но не люблю. Хотя сейчас…ну и что, что в ногах правды нет, зато в них есть успокоение. Отжигал я долго, до изнеможения и красных всполохов перед глазами. Все уже давно сидели и пили холодные напитки, а я продолжал танцевать. Пару раз пристраивался кто-то, но я аккуратно отходил, ощущение чужих рук на теле было неприятно, меня словно передергивало.

Вконец вымотавшись, я направился относительно бодрой походкой освежиться. Туалет был обычный, умылся прохладной водой, полегчало, точнее, закралась светлая мысль «Надо покурить». Выскользнув из туалета, постарался незамеченным добраться до бара.

– Ба! Знакомые все лица! – весело поприветствовал меня Димитрий.

– Привет! – я постарался как можно лучезарней ему улыбнуться. Мне хорошо! Бармен как-то подзавис. «Самообман великая сила» – разумно заключил разум. Хи-хи, разум разумный. «О! А вот и она – Шизофрения. Добро пожаловать! Проходите, садитесь». Не перегибай палку, прикрикнул я на него и присел на стульчик в самом дальнем углу, за каким-то дядькой.

– Дим, дай сигарету, а? – жалобно попросил я.

– Прошу, – в считанные секунды передо мной нарисовались пачка сигарет, зажигалка и пепельница.

– Кайф, – протянул я, сделав первую затяжку.

– Что, давно не курил? – облокачиваясь на стойку, спросил бармен.

– Больше четырех месяцев.

– От Ворона прячешься? – спросил Дим, глядя на то, как я нервно оглядываюсь.

– А чего мне от него прятаться? Он и так не знает, где я, с кем я, да и вообще, жив ли, – сердце больно кольнуло, но я постарался как можно безразличней пожать плечами. – А вообще, я прячусь от лечащего врача, его мужа и сестры с Ромом.

– Ты по клубам с личным врачом ходишь? – удивился парень.

– Да так вышло, – весело ответил я и хихикнул. – Слушай, а можешь сделать мне коктейль, только такой, чтобы там алкоголь было невозможно распознать?

– Один момент, – следующие пятнадцать минут я наблюдал, как Дим жонглирует бутылками, подкидывает и вертит их.

– Класс! Я тоже так хочу!!! – парень удивленно-вопросительно выгнул правую бровь и, прищурившись, посмотрел на меня.

– Если так хочешь, могу научить.

– Хочу, – не задумываясь, согласился я.

– Отлично, значит, буду тебя учить, когда приступим?

– Да хоть сейчас!

– Нет, сейчас я буду работать, а вот, если ты дождешься конца моей смены…у меня дома отличный бар.

– Почему бы и нет, – снова пожал я плечами, а Дим тем временем оперативно убрал со стойки сигареты и пепельницу. «Ром», – произнес он одними губами и отошел к подошедшему клиенту.

– Вот ты где, а мы тебя потеряли. Поехали домой, Лиз устала.

– Да мы недавно приехали, вы езжайте, а я потом на такси.

– Джесси, тебе нельзя перенапрягаться, – заявил непонятно откуда появившийся Алекс.

– Я и не перенапрягаюсь, сижу на стульчике, с другом общаюсь. Чего вам неймётся, я целых четыре месяца в четырех стенах просидел, дайте мне пообщаться с тем, кого я не видел все эти гребанные четыре месяца! – сорвался я таки под конец своей тирады. Все замерли с открытыми ртами.

– Я на машине, так что могу его потом подвезти, – вовремя вставил свои пять копеек Дим.

– Ладно, – первым сдался Алекс, – только умоляю тебя, малыш, на танцпол больше ни ногой, и алкоголь не пей. Обещаешь? – я сделал пальчики крестиком и активно закивал, вопросительно глядя на Рома.

– Хорошо, Димитрий, головой за него отвечаешь! – пригрозил он и, махнув мне на прощание, они удалились, а я счастливый повернулся к стойке.

– Чего это они тебя в четырех стенах держали?

–Да так, просто один дебил решил сделать во мне на три отверстия больше, – небрежно произнес я. Парень присвистнул.

– Точно! Про тебя же в газетах писали.

– Угу.

О да, это было нечто. Пресса прознала про то, что помощника Ворона, и, по совместительству молодого и талантливого художника, подстрелили. Всей дружной гурьбой они направились ко мне в больницу. Рому пришлось сильно постараться, чтобы об этом не писали. Но пару обзорных статей все-таки успели выпустить. Слава Богу, на этом все кончилось, а сам Каин в интервью воздерживался от комментариев, зло сверкая глазами в камеру, чем активно поддерживал свой образ злобного демона. Мы много болтали на отвлеченные темы, Дим периодически отвлекался на клиентов, я потягивал один за другим коктейли и курил, читая в ожидании составы. Несколько раз ко мне пытались клеиться то парни, то девушки, и все с одинаковым успехом шли лесом. Незаметно смена Димитрия подошла к концу, и мы двинулись на выход. Утро, а было уже четыре часа утра, было свежим. Машина у Дима с открытым верхом, поэтому я вдоволь насладился ветерком, треплющим мои волосы. Базар в голове мирно спал и видел уже сто десятый сон, и я просто кайфовал от образовавшегося там вакуума.