Текст книги "К чему приводит любопытство и что делать с последствиями (СИ)"

Автор книги: Fantazerka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Я понимаю, ты зол и обижен, но дай мне шанс.

– Шанс? Был у тебя уже шанс и не один. Не много ли ты хочешь, Ворон?

– Нет, я хочу объяснить, и я объясню, – зарычал я.

– Ну что же, валяй, – он упал в кресло и выжидающе уставился на меня, я сел в соседнее и принялся рассказывать.

– Я верю, что ты помогал другу, но, Каин, я не верю в то, что ты полгода не занимался сексом, ты же спал с ней, ведь спал? Нет, я понимаю там, наверное, не было выбора, но все же. Каин, пойми, я не твоя игрушка, больше нет. Ты даже не удосужился поставить меня в известность, предупредить, просто не пришел. И я не верю, что не было такой возможности, ты просто не посчитал нужным это сделать. Я понимаю, что ты не можешь позволить себе такую роскошь, как терять друзей, которых у тебя раз-два и обчелся, зато ты можешь легко потерять любовника, ведь каждый второй с удовольствием ляжет под тебя. Нет, мне хорошо с тобой в постели, но этого мало. Я даже не отношусь к разряду друзей, потому что ты легко пренебрегаешь мной в угоду их интересов. Каин, я не переживу третьей такой ситуации. Первый раз ты ушел, испугался, бросил меня на больничной койке, и я тебя простил, хотя ты даже не просил прощения, потому что знал, что я приму тебя. Сейчас ты не мог не помочь подруге, и опять не подумал обо мне. Каин, я живой человек, я хочу взаимности. Я хочу, чтобы думали обо мне, чтобы со мной считались. Но, видимо, для меня у тебя просто нет чувств. Я все понимаю. Но я не понимаю, зачем ты приехал. Ведь ты не любишь меня. Неужели не найдется кого-то, кто отдастся тебе? Или просто не хочешь искать? Тут даже сил прилагать ненужно сами прыгнут.

– Люблю.

– Что?

– Я сказал, что люблю тебя, – повторил я.

– Я не верю! Каин, не верю! Если бы ты любил, ты бы не сделал так, как сделал. Ты бы не заставил меня страдать эти месяцы. Ты бы придумал, что-то, чтобы оградить меня от этого. Но ты просто не захотел, ты сделал так, как проще тебе.

Слезы душили. Любит…если бы это было правдой. «А может, правда?» – робко поинтересовалась любовь «Нет, нет и ещё раз нет!» – недоверие, обида и боль кричали в унисон.

– Каин! Мы прожили вместе почти четыре года. И за эти четыре года я не узнал о тебе ничего, кроме того, что смог узнать сам, я не знаю, как ты жил до меня, с кем дружил, кто тебя преследовал. Ничего! Даже эта твоя Кэр, я больше чем уверен, знает о тебе больше меня. А ты говоришь, любишь? Любишь, когда ты мне не доверяешь, когда не считаешь нужным делиться со мной и ставить в известность, куда ты делся на полгода?! Я раскрылся для тебя, ничего никогда не скрывал, был искренним, пытался угодить…а в итоге? В итоге четыре месяца ада, прожитые мной для того, чтобы кто-то мне сообщил, что ты с какой-то девкой, что ты мне врешь!!! – по щекам покатились слезы. Каин дернулся в мою сторону. – Уйди, – сквозь зубы процедил я, пока он не успел меня обнять, – пошел вон!!! – повторил я уже громче. И он ушел, хлопнула дверь, да так, что стекла зазвенели, и я остался один.

– Прости. Я долго?– поинтересовался я, садясь за наш с Чаком столик в кафе, миллион успокаивающих вдохов и выдохов спустя.

– Есть такое. Кто это?

– Не важно, прости ещё раз, – подбежала официантка с заказанным мне обедом, как будто меня и ждала.

– Судя по твоему опухшему виду, думаю важно.

– Что там пишут про меня? – грубо перевел я тему, разрезая горячий ароматный кусок свинины. Чак понимающе улыбнулся.

– Много пишут, кое-где критикуют, но только по мелочи. Вообще, ты произвел фурор, мы уже на входных билетах отбили вчерашний фуршет и все приготовления.

– За полдня!? – я подавился от удивления.

– За полдня. Наша система голосования имеет большой успех. Каждый клиент при покупке билета получает десять голосов, которые он может отдать понравившимся картинам. Люди в восторге, им нравится, что их мнение интересует художника. Ещё один плюсик тебе.

– Обалдеть!

– Кофе? – предложил Чак, увидев, что я доел.

– Да, пожалуйста, – ответил я, доставая сигареты и прикуривая. Он недовольно сморщился. Чак у меня в студии бывал редко лишь потому, что там накурено, он даже пытался меня отучить.

– Прости, нервы, – покраснел я, убирая руку с сигаретой подальше.

– Да ладно, ничего страшного, кури спокойно. Что собираешься сегодня делать?

– В студию пойду, порисую. Что-то руки зудят, сил нет, – ответил я.

Мы с Чаком попрощались возле выделенной мне студии, он уехал на какую-то деловую встречу, а я пошел рисовать. Пустой холст встретил меня приветливо. Настолько, что через час передо мной стояла сырая и почти готовая картина. На ней большой сказочный дуб, в ветвях которого заблудились звезды. В дверь громко постучали, и мне пришлось оторваться и пойти открывать. На пороге стоял курьер с большой корзиной цветов. Оставшись один, я зарылся в букет и нашел, что искал – карточка. Черный, словно бархатный, прямоугольник с золотой надписью в центре «Raven», а с обратной стороны золотой ручкой, красивым ровным и знакомым почерком «Прости, лисенок,» и запятая в конце, странно. Рассмотрев букет, среди цветов я увидел чупа-чупсы, большие, маленькие, всякие, оформленные под цветы или ягоды. Букет был безумно красивый и вкусный, а на душе потеплело. Черт! «Нельзя быть таким мягкотелым!» – рявкнула на меня гордость. А любовь против воли растягивала мои губы в легкой улыбке. Вечером в номере меня ждал ещё один букет с карточкой и надписью «я был не прав.» В течение следующих двух дней я так и получал по два букета в день с карточками: «Без тебя трудно дышать,»; «Я скучаю малыш.»; «Прошу, дай мне шанс.» «Люблю тебя» На четвертый день с самого раннего утра мне принесли огромную корзину алых роз, а на карточке было написано время и место. И вроде бы все было банально и просто, но до такой степени приятно.

====== 30. ======

Royal Festival Hall расположен на южном берегу реки Темзы, недалеко от моста Хангерфорд. Насколько я знаю, этот зал был построен в рамках Фестиваля Великобритании для Совета Лондонского графства, и был официально открыт 3 мая аж 1951 года. На первом этаже расположен кафе-бар, в котором меня ждал Ворон. Приятная атмосфера, мягкий свет и ненавязчивая музыка – просто шикарное место отдыха. Каин занял столик в углу, скрытый от любопытных глаз, на столе уже стояли напитки и несколько закусок.

– Я сделал заказ, надеюсь, ты не против?

– Нет, – я сел на свободное место и попытался расслабиться. Ворон как всегда был великолепен, и вроде бы ничего особенного, классические брюки, рубашка с запонками и жилетка, а наглядеться невозможно.

– Ты великолепно выглядишь, – сделал он мне комплимент. И не поспоришь: так же классические брюки, только кремовые, классическая рубашка с расстегнутой парой пуговок у горла, пиджак в тон к брюкам, сидящий идеально по фигуре. Каин жадно оглядывал меня, такое чувство, что сейчас кинется и съест.

– Спасибо, я закурю?

– Конечно, – Ворон пододвинул ко мне пепельницу. Пришлось приложить много усилий, чтобы руки не тряслись. «Да перестань ты так дергаться, бесишь!» – кричал разум на волнение. «Не могу, не могу, не могу!» Пара затяжек, и я, наконец, расслабляюсь, справедливо рассудив, что ничего страшного не происходит. Молчание затягивалось. Я периодически поднимал глаза на Каина и впервые за четыре года видел в них неуверенность и…страх? ГоспАди, Каин и страх, это несовместимые понятия. Пару раз он даже рот открывал, чтобы что-то сказать, но не проронил ни звука. Неуверенный Каин это что-то новенькое и…мииилое.

– Зачем ты меня позвал? – решил я ему помочь, «действительно, хватит уже слюни пускать на мииилого Каина».

– Решил устроить нам первое свидание, разве плохо?

– Хм, первое свидание через четыре года отношений, не поздновато ли?

– Лучше поздно, чем никогда, – Каин снова замолчал.

– Твои букеты, – сказал я, только бы снова не сидеть в тишине, – это было мило, ты меня удивил.

– Рад, тебе было приятно?

– Честно? Очень, почувствовал себя школьницей.

– Прости, – нахмурился Ворон, он смутился, господи, дай мне сил.

– Да брось, это, правда, было приятно. Каин, такое чувство, что тебя подменили – я за четыре года не наблюдал на твоем лице такой гаммы эмоций как сейчас.

– Знаешь, я много думал о наших отношениях, ты слишком легко мне достался. Ты сам хотел меня, и я брал то, что ты мог предложить, потом, когда ты признался…ты прав я, тогда испугался, испугался твоих чувств ко мне, но больше своих к тебе. Испугался того тепла, что рождала во мне одна твоя улыбка, я испугался, что потеряю тебя, когда держал окровавленного на своих руках. И, когда я, наконец, понял, что без тебя никак, я вернулся, и ты принял меня, снова дарил заботу, внимание и любовь, снова отдавался, как будто я и не уходил. Я слишком легко тебя получил и не понял, какое сокровище само пришло ко мне в руки, а ведь ты сокровище. Как это не банально, но таких больше нет. Я со многими общался и ни разу не встречал столь искренних и открытых людей, как ты. Никто и никогда не дарил мне столько тепла. Я виноват перед тобой и сделаю все, чтобы ты поверил в то, что я люблю тебя, безумно и страстно.

Тут он замолчал, так как нам принесли основное блюдо. Мы молча ели, не знаю, о чем думал Каин, а я вот пытался переварить сказанное. «Любит, любит, любит!» – верещала любовь. «Кажется, он говорит искренне» – разум. «Любит, любит, любит!» – любовь. «А вдруг опять кому-то нужна будет помощь, и он снова уйдет?» – сомнение. «Любит, любит, любит!» – любовь. «Любит, любит, любит!» – в голове только и билось, что он меня любит, но нужно было взять себя в руки, нельзя, нельзя так просто прощать то, что он сделал.

– Когда я жил с тетей и дядей, питался гораздо хуже, – начал Каин, – не то что бы они были бедные, но вот племянник, свалившийся им на шею, их явно не радовал, – я сидел, открыв и слушал, а Каин рассказывал, как, когда он был совсем маленьким, притащил домой котенка, его выпороли и посадили под домашний арест, а котенка выкинули на улицу. Рассказывал, как первый раз ввязался в драку, и его избили, а потом ещё и дома добавили. Рассказывал, как впервые победил в драке, отметелив пятерых бандюганов, тогда на него обратили внимание, начали пытаться переманить на свою сторону, как было тяжело. Рассказывал, как всегда мечтал выступать, не ради славы, а ради себя, потому что любил петь и писать песни. Я ушам своим не верил, он рассказывал и рассказывал, смешные и не очень истории из своей жизни, как погиб его друг в перестрелке, как познакомился с Ромом, который вытащил его из запоя и много ещё чего.

– Давай завтра погуляем, я хотел посетить Holland Park, говорят, там очень красиво, руины Голландского дома посмотрим? – предложил Каин, проводив меня до моего номера.

– Эм… – я замялся, глядя в его темные глаза, мысли путались и дыхание перехватило.

– Эм?– улыбнулся Каин.

– Хорошо, пойдем, – кажется, улыбка получилась какой-то натянутой. Каин легко почти незаметно коснулся моих губ и ушел.

«И вот что это сегодня было?» – поинтересовалось недоумение. «То, что за сегодняшний день мы узнали о нем намного больше, чем за все четыре года». «А завтра второе свидание!» – визжала любовь. У меня от избытка эмоций голова разболелась, и я, быстро приняв душ, уснул, без задних ног. А мой базар, где-то в сторонке, бурно обсуждал прошедший день. Я, конечно, сильно сомневался, что мне понравится обычный пикник в парке, но опять ошибся. Джесси скакал по развалинам, рисовал все подряд, нам было уютно молчать, и было, о чем поговорить. Время незаметно перевалило за полдень, и я предложил перекусить.

– Каин, успокой меня, скажи, что это не ты готовил, – жуя, спросил лисенок.

– Нет, не я, а в чем дело?

– Я уж думал, мир сошел с ума, коль ты начал готовить. А кто?

– Повар в ресторане, я неплохо готовлю, зря ты так.

– О да, ты неплохо готовишь – кофе. Можешь чай заварить, и то он будет либо сильно крепкий, либо наоборот. В общем, не порть погоду и не подходи к плите.

– Уговорил, – усмехнулся я. – Чем ты занимался…все это время?

– Я… – Джесси слегка помрачнел, – рисовал, в основном.

– Ясно. Я очень скучал по тебе.

– Я тоже по тебе скучал, – он отвернулся от меня, но я успел заметить, как порозовели его щеки. Надо же, смущается. Недолго думая, я подсел к нему поближе и, обняв за талию, притянул к себе, Джесси вздрогнул от неожиданности, а потом медленно повернулся ко мне лицом, слегка поерзал, удобнее устраиваясь у меня на коленях. Боже, я чуть не взвыл, крепко сцепив зубы, пришлось терпеть. Поэтому я не сразу заметил лукавую улыбку на губах этого хитрого лиса.

– Гаденыш, – сквозь зубы процедил я.

– Уж какой есть, – улыбнулся Джесси, – не нравится, могу уйти, – серьезно добавил он, снова начиная ерзать в попытке сползти с меня.

– Куда! – я крепко зафиксировал его, прижав к себе. – Мой гаденыш, – рыкнул я и, наконец, нормально поцеловал. Теплые и мягкие губы, горячее дыхание, я потерялся в этих ощущениях, словно впервые касался его. Несколько часов до заката пролетели незаметно. Расставаться не хотелось, но и торопиться не следовало. Джесси меня любит, но он меня не простил, и просто так за два свидания не простит, уж это точно. – Завтра встретимся?

– Завтра не могу, у меня интервью на телевидении с раннего утра и до позднего вечера, – Джесси конечно пытался придать голосу спокойствие и безразличие, но разочарование все же проскальзывало, что не могло меня не радовать.

«День обещает быть нелегким, вставай!» – уже полчаса твердил мне разум, но веки упорно не желали раскрываться, вчера, а точнее уже сегодня, я уснул очень поздно, то есть рано, в пять утра. Перспектива трудного насыщенного дня не радовала совсем. Мне ещё неделю назад дали список вопросов, но я, естественно, не удосужился его просмотреть, придется как-то выкручиваться. Но эти мелкие проблемы меркли перед теплом, расплывшимся от сердца по всему телу при воспоминании о проведенном дне с Вороном. «Не думал, что ты НАСТОЛЬКО романтик» – вякнул сарказм. Как я и предполагал, день был тяжёлым, грим, какие-то предварительные советы, беседы, суета, невообразимая, не останавливающаяся суета. Журналист оказался на редкость глуп и неприятен. Он открыто со мной заигрывал во время прямого эфира, строил глазки и делал пошлые намеки, я с трудом сдерживал себя, отбивая его выпады. В номер я буквально ввалился вымотанный до предела, в глаза бросился интимный полумрак. По всей комнате стояли зажжённые свечи, в кресле сидел Каин. Как только я зашел, он поднялся и двинулся мне навстречу, я так устал, что сил удивляться уже не было.

– Устал, лисенок? – спросил он шепотом мне на ухо, приобнимая за талию. Я только кивнул. – Пошли, – Каин не спеша раздевал меня по пути в ванну, там тоже горели свечи, приятно пахло лавандой. Вода была горячей и расслабляла, меня вымыли и унесли в комнату, положили на живот на кровать, о том, что будет дальше, я даже не задумывался, а дальше был массаж расслабляющий и усыпляющий, я уснул минут через пять после его начала.

Джесси, такой уставший, расслабленный и мягкий лежал в моих объятиях, во сне он чему-то улыбался. Вчера он уснул почти мгновенно, я даже не успел начать массаж. Впервые в жизни я делал кому-то массаж, и этот кто-то уснул, безобразие. Интересно, что будет, когда он проснется?

– Разговор, – раздался сонный голос у меня из-под мышки.

– Я что, вслух начал думать?

– Начал, – мурлыкнул Джесси, потягиваясь, – видимо это заразно. Закажи завтрак, – распорядился он и скрылся в душе.

Через полчаса на столе стоял поднос с едой, а мы чистые и бодрые пили кофе.

– Что дальше, Каин? – абсолютно серьезно спросил меня лисенок.

– Будем жить долго и счастливо?

– Я серьезно. Как скоро ты снова сбежишь, оставив меня одного?

– С чего ты взял, что я сбегу?

– До этого же сбегал, нет, я, конечно, вижу, что твое отношение ко мне изменилось, и, возможно, ты действительно меня любишь но…

– Я уже давно понял, что люблю тебя, хотел признаться перед тем, как пропасть на полгода, но не успел. Знаешь, я понял, что влюбился в тебя ещё тогда, в душе моей гримерки, когда ты, мокрый и злой, кинулся на меня с кулаками, а потом, узнавая про тебя все больше и больше, познакомившись с родителями, посмотрев твои картины. Знаешь, всегда испытывал слабость к искусству, а твои картины такие…душевные что ли, в них весь ты: любопытный, отчаянный, смелый, любящий и добрый, я тебя полюбил, только не понимал этого... Джесси, я никогда не делал ошибок, все всегда продумано, все всегда правильно, по моим меркам, конечно, но с тобой я был очень не прав и жалею об этом. И я могу пообещать, что не сбегу больше. – Не знаю, что он увидел в моих глазах, в которые неотрывно смотрел все это время, но что-то явно увидел.

– Я так тебя люблю, – прошептал он прямо в губы, усевшись на мои колени.

– И я люблю тебя, Джесс, очень сильно.

Возможно, кто-то скажет, что я влюбленный идиот, например, мой собственный сарказм постоянно об этом мне твердит. Но я не жалею, ни о чем, ни о том, что простил его в первый раз, ни о том ,что простил его во второй раз, пусть сейчас я сижу один в нашей квартире, время за полночь, а его все нет, пусть он не берет трубку, пусть последнюю неделю он какой-то странный и явно что-то не договаривает, пусть прошел всего год. Счастливый, безмерно счастливый год. На протяжении которого я чувствовал себя любимым, нет Каин не сильно изменился, все такой же грубый, холодный, несдержанный, но не со мной, передо мной он раскрылся, доверился мне, и я это чувствовал на протяжении всего этого года. Что же опять случилось? Я попытался поговорить с ним, попытался узнать сам, но ничего так и не узнал. Лиз меня успокаивает, уговаривая тем, что скоро у меня день рождения, и, возможно, Каин что-то придумал. Хотелось бы верить. Хотя я сомневаюсь, что он стал бы что-то придумывать, завтра у нас вечеринка в клубе у Дима. Родителей Лиз оставит нянчиться с моими племянниками. Ах да, у неё же близнецы Карина и Оливер. Прелестные дети, обожаю их, оба похожи на сестру, характером и глазами, но и от Рома есть кое-что. Наконец-то оторвется, это её слова. Послышался щелчок замка, копошение, и в зале появился Каин, он тихо прокрался в спальню.

– Джесси, ты где? – услышал я удивленный голос, и в зале тут же появился его обладатель.

– Где ты был?

– Боже, я думал ты ушел, – он присел на корточки перед диваном, на котором я сидел.

– Так, где ты был?

– До сих пор не доверяешь мне, лисенок? – хитрый прищур его глаз настораживал.

– Ты очень странный в последнюю неделю, это пугает, – нет, я не ревнивая женушка, но все же.

– У меня сюрприз, – он понизил голос до интимного шепота, у меня аж мурашки побежали по телу.

– Какой? – я широко улыбнулся, вместо ответа меня притянули поближе к себе и сладко поцеловали. Я обнял его в ответ и прижался теснее, между нами что-то зашевелилось и запищало, я испугано отодвинулся и удивленно уставился на любимого.

– С днем рождения, любимый, – Каин медленно расстегивал свою кожаную куртку, до тех пор, пока из-под нее не появилось две мохнатых, ушастых головки. Котята, угольно-черный и огненно-рыжий.

– Боже! Какая прелесть! Я люблю тебя! Люблю! – кричал я, выхватывая и тиская котят.

– Какой же ты ещё ребенок! – проговорил Каин, развалившись на диване.

– Какой есть, этого назовем Огонек, – я протянул Каину рыжего котенка, – а этого Уголек, черного я усадил себе на колени и начал наглаживать.

– Как скажешь, любимый, – Каин почесал за ухом Уголька. И все-таки я ни о чем не жалею, и не пожалею, что бы ни случилось в нашем долгом и несомненно бурном будущем.