Текст книги "Светский бродяга (СИ)"
Автор книги: fantasy_life
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Гас точно бы умер от истощения, если бы Джек – коренастый парень, с которым он подружился, – не заговорил о побеге. Как у Гаса билось сердце, когда он незаметно переглядывался с ребятами, а потом бежал, не видя и не слыша ничего вокруг. Когда он очнулся, никого из друзей не было рядом и никто его не искал. Гас не знал, сколько и где бродил, пока на промёрзших, саднящих от адской боли ногах не забрался в какое-то место, где пол был покрыт соломой и что-то фыркало в темноте. И не очнулся в доме Лили.
– Простите меня, Гас… – шептала Лили. – Я лишь хотела помочь вам чем-нибудь ещё… Простите меня…
– Ничего, всё нормально. Давайте, если не возражаете, вы мне объясните значение вот этих слов.
И Гас протянул Лили лист с записями.
***
Ему до сих пор не хотелось верить в это, не хотелось осознавать, что Лили предала его.
Гас прожил год под крылом благодетельной Лили и поверил, что она не похожа на эту пошлую знать и никогда не встанет на их сторону, поверил, что она считает его равным себе. И теперь жалел об этом. Лили была для него светом, ангелом, исцелившим его и указавшим верный путь во тьме, но всё то было грёзами, расколовшимися в дребезги.
Гаса уже давно окутывала тревога: Лили ходила опечаленная и молчаливая, нередко принимала гостем знатного господина и подолгу проводила с ним вечера, о чём-то разговаривая и распивая чай в гостиной. Этот человек смотрел на всех – Гаса, Финну, Джозефа и даже отца Лили – таким взглядом, каким одаривали в работном доме: придирчиво осматривали с головы до ног и, по-змеиному щурясь, словно проговаривали про себя: «Жалкое отрепье». Но Гасу, как и всем, приходилось молчать, смиренно опуская взгляд в пол.
Тревога была не напрасной. Этот человек и Лили обвенчались, и словно что-то раскололось и погасло в груди Гаса.
С того дня изменилась и жизнь в конюшне сэра Панфена. С каждым месяцем всё чаще выдворяли конюхов, куда-то увозили лошадей, потом ещё Финна с Джозефом пропали – никто не знал, что с ними случилось, – и Лили куда-то уехала, на прощанье крепко сжав его руки и прошептав: «Мне очень жаль». А теперь появились неизвестные люди: они ворвались в дом, схватили Гаса с оставшимися конюхами и привезли на гончарный завод. Без всяких разъяснений их разогнали по станкам и заставили работать.
Три месяца Гас замешивал изнывающими от боли руками глину, доводя до нужной консистенции, и ничего не видел перед собой. Он, как бездушная машина, выполнял свою задачу, ни на что не реагировал, а в голове который день гудели крики рабочих.
– Где сэр Панфен? Где госпожа Лили?
– Мы требуем встречи с членами семьи Панфенов!
– Вы что, олухи, ещё не поняли, что теперь работаете на сэра Рочестера?
– Они продали нас?!
Продали, предали, бросили. Продала, предала, бросила. Бросила.
«Мне очень жаль…»
– Гас, ты меня вообще слышишь?
На плечо легла широкая рука, и Гаса высокой волной накрыли звуки и запахи, а в глаза ударил свет. Рядом стоял Томас и пристально смотрел на него, оторвавшегося от работы.
– Прости, я прослушал…
– Абсолютно всё, что ли? Да ну тебя, парень, и кому я тогда пятнадцать минут всё в мелочах рассказывал? Я ж так красиво больше не смогу повторить.
– Я бы поспорил, что твой сумбурный трёп был красивым, – заявил Джексон, стоявший поодаль от Томаса, и закатился сиплым смехом.
– Помолчи, ради Бога. Я не с тобой вообще разговариваю, а с Гасом. Так вот, парень, – Томас приблизился к Гасу и чуть и не в самое ухо зашептал: – у нас тут мужики решили рукава закатать и начать маленький такой бунт. За работу нам платют мало, а это, сам знаешь, не радует. Слыхал, что Оливер вчера весь день тарелки на станке вырезал? Так вот ему за эту работёнку ни пенни не заплатили. Вот, парень, и такое не единожды было.
– А причём здесь я?
– Как причём? Бунтовать с нами пойдёшь: чем ребят больше, тем лучше же.
– Нет, я, пожалуй, откажусь. Мне на это уже всё…
– Вот не надо только скромничать, – перебил Гаса Томас. – В нашем деле нужно пошустрее быть, да попроворнее, а то подохнуть с голодухи недолго. К тому же ты у нас того, учёный! – хмыкнув, многозначительно произнёс он. – Вот и подумай своей учёностью хорошенько. – Томас похлопал Гаса по спине и продолжил работать. – Если что, сегодня после обеда на главной площади.
***
– Мы требуем платы за наш труд! – Вы ничего не сделали, чтобы деньги получать. – Я весь день работал! – Вы не изготовили недостаточно, что бы я это смог продать. А нет прибыли с продаж – нет и вашей платы. – Это грабёж! В рабы нас записали?! Мы против такого отношения!
Кругом раздавались недовольные крики мужчин и женщин, и Гас был в центре них. Он вышел на главную площадь и с тупым изумлением наблюдал, как люди размахивают руками, топчутся по углам, перешёптываются и переглядываются.
– Довольно! – прокричал вышедший на площади мужчина с шляпой на голове. Это был сэр Рочестер. – Все вышли вон из моей фабрики! Вон, я сказал!
Люди замерли и замолкли, а сэр Рочестер замахал рукой в сторону ворот и всё кричал:
– Вон! Все до единого! Не нравится здесь – идите прочь, только не приходите потом ко мне на следующий день под дверями стоять!
Ошарашенная толпа, словно стадо овец, поплелась к воротам, но из неё вырывались женщины с детьми и старики, и обессилено падали на колени, просили остаться здесь.
– Где я другого места найду? – Милый сэр Рочестер, сжальтесь над стариком!
– Все вон! – разрывался Рочестер и отталкивал ползающих у его ног людей. – Вон!
Людское течение подхватило Гаса, понесло к воротам, остановилось, когда раздался леденящий скрежет закрывающихся дверей. Все изумлённо переглядывались, хватались за головы под протяжные завывания плача: потеря работы для них означала голодную смерть.
– Чья это была идея? – кто-то выкрикнул из толпы.
– Меня Томас подговорил! И меня! – обозвались другие.
– Эй, вы чего? – послышался голос Томаса. – Это не моя идея, а Оливера!
В сгрудившейся толпе послышались визги женщин и возгласы мужчин. Началось волнение, завязалась драка. Но Гаса это не волновало: он, не видя дороги, плёлся вдоль улицы.
Комментарий к Глава 3. Продали, предали, бросили
Приглашаю заглянуть в мою группу, где можно больше узнать о том, как я писала эту работу: https://vk.com/wall-197366893_163
========== Часть 4. Светский бродяга ==========
Огромная светлая зала. Воздух пропитан запахом женского парфюма и торжественным настроением. Дамы в изысканных широких платьях и джентльмены в строгих фраках собрались в кучки и оживлённо беседовали, смеялись, но их разговоры было сложно разобрать: они, сплетаясь в общее бормотание, утопали в звуках классической музыки.
Лили с трепетом наблюдала за гостями, знакомила их друг с другом и, заводя беседу в одной группе людей, перепархивала в другую, поддерживая разговор уже там. Это был уже давно не первый светский вечер, который она проводила, но волнение каждый раз окутывало её. Она следила, чтобы ничто не испортило чудного празднования и каждый гость покинул её дом с улыбкой на лице: это её долг как хозяйки, источник её репутации в высшем свете. Никто не посмеет унизить Лили. Всего этого блеска она добилась собственными силами и жертвами.
Вскоре Лили объявила время танцев, и гости, разбившись на пары, грациозно поплыли, закружились в вальсе. И Лили наблюдала за этим изящным танцем, гордо приподняв подбородок и сцепив пальцы в замок.
– Чудесный вечер, не так ли? – раздался подле Лили глубокий бархатистый мужской голос.
– Да, чудесный вечер. – Лили не выдала удивления, но подумала, что не знает этого молодого джентльмена. – Почему вы не танцуете?
– Я танцую только по особым случаям, – мягко улыбнувшись, ответил незнакомец.
– Вот как? Значит, мой вечер не является для вас особым случаем?
– Почему же? Очень даже наоборот, но, к великому сожалению, в нём нет смысла, если вы меня не помните. – Лили с недоумением смотрела на незнакомца, который, смерив её взглядом, добавил: – Как я погляжу, моя персона была не достойна остаться в вашей памяти.
– Вам не кажется, что это довольно грубо с вашей стороны?
– А не грубо забывать того, кого подобрали и наделили надеждой, а потом предали и вышвырнули?
– Простите великодушно, но я не понимаю…
– Не понимаете, о чём я говорю? – перебил Лили незнакомец. – Прошло только десять лет, а вы меня не помните. Это прискорбно. А вот я всё прекрасно помню, всё до мелочей: то, как я умирал, то, как вы подобрали меня и вскоре предали, и то, через что мне пришлось пройти за всё это время. Не тревожьтесь, я вам не буду об этом рассказывать: подобные истории не годятся для ушей светских дам.
Слова незнакомца раздались эхом, когда закончилась музыка и находившиеся рядом пары перестали вальсировать, вслушиваясь в любопытный монолог. Ошарашенная Лили судорожно оглядывала залу и не знала, что предпринять: люди смотрели на неё, а разгорячившийся юноша не собирался умолкать.
– Мне часто невероятно везёт: мне удалось вырваться из голодной нищеты! Но что я должен делать, если удача повстречать вас отравила мне всю жизнь? Я чувствую себя, как светский бродяга, – мне нигде нет места: ни в нищете, не среди знати! – воскликнул незнакомец, всплеснув руками.
Весь зал молчал. Лили же становилось дурно: она не могла понять, кто этот человек и о чём он говорит, почему замолчала музыка и все гости застыли на месте.
– Надеялся встретиться с вами вновь и узнать, почему вы бросили меня, Финну, Джозефа… Вы знали, что они умерли от изнеможения в работном доме? – Незнакомец, не отрывая от Лили взгляда, укоризненно помотал головой. – Нет. Вам не было до этого дела, а ваша любовь и благодетель – лишь игра на публику.
Лили начала задыхаться от такой наглой грубости, от чего проговорила сквозь зубы, видя только, как всё перед ней расплывается и темнеет:
– Немедленно уходите из моего дома.
– Хорошо. С огромным удовольствием сделаю это для вас, – вернув самообладание, надменно произнёс незнакомец.
Он, развернувшись, направился к выходу, и озадаченная толпа расступилась перед ним, перешёптываясь и переглядываясь.
Все вздрогнули, когда Лили без чувств свалилась на пол.
