Текст книги "Юноша из восточного гарема-2 (СИ)"

Автор книги: F-fiona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Через недельку я настолько оправился, что смог путешествовать. Хаким выбрал курорт с мягким климатом для моего восстановления, и мы отправились туда. Всё было отлично, пока моему любимому не наскучило спокойное течение жизни.

– У меня есть кое-какие дела с Азизом, – роняет Хаким. – Нам придется навестить братика. Как оправишься совсем, конечно.

Я замираю. Отвожу взгляд. Делаю вид, что очень интересуюсь закатом. Хаким не успокоится. Его ничто не успокоит. Ему нужна жизнь, полная событий.

– Но когда я был там последний раз, Азиз заточил меня чуть ли не в подземелье, – слабо пытаюсь возразить я.

– Когда я с тобой, он не станет этого делать, поверь мне, – самодовольно усмехается он.

– А… Может, ты сам слетаешь?

– Ну уж нет. И оставить тебя одного? Ни за что на свете.

Дело ведь не в этом. Я прекрасно все понимаю. Нужно же продемонстрировать перед шейхом, что я принадлежу Хакиму. Он должен это увидеть. Не знаю, что мой возлюбленный еще придумал, но уверен, у него в колоде все карты козырные. И сейчас он абсолютно не интересуется моим мнением. У него есть цель что-то там выяснить с братом, и он будет идти к ней. Солнце село, капнув в воду красного напоследок. Темнота, не боясь больше тёплых губительных лучей, выскользнула из закоулков, и окутала все вокруг.

– Пойдем? – Хаким поднимается.

Качаю головой:

– Я, пожалуй, еще посижу.

– Уже прохладно, – он берет плед и накидывает его на меня. – Так лучше?

Киваю. Как же… Черт, как бы я хотел, чтобы не было нашего прошлого, чтобы не было Азиза, Сильвестра, который всегда может нас найти, Джо, вечного соратника Хакима, который вдруг стал ему звонить, не было Ильдара, Джафара… Исчезните все!

– Все хорошо, малыш?

– Конечно, – я улыбаюсь. Искренне. Кажется, в этот самый момент я понял, что нужно сделать.

***

Мы готовились к отъезду. Хаким потерял страх и даже сообщил Азизу о нашем скором визите. Совсем с ума сошёл. К тому же, не хочет мне объяснять, что мы забыли на Востоке. Хотя я и не лезу. Все еще чувствую слабость после недавней «болезни», меня постоянно клонит в сон. Иногда мне кажется, что Хакиму это на руку. Он оставляет меня дремать, а сам исчезает. Он очень деятельный. Бесконечные звонки, разговоры на незнакомых мне языках. Я хочу, чтобы ты принадлежал мне, любимый, а не всему миру. Сейчас ты не мой. Ты во власти своих идей, хитроумных планов, интриг. Просто так скучно жить, да? Сквозь полуопущенные ресницы наблюдаю, как он сидит на веранде и печатает кому-то письмо. Забавно, что он никогда от меня не закрывал ноутбук на пароль. Но в его почтовом ящике не было ни входящих, ни исходящих писем. Как и в сотовом. Ни одной смс. Меня же он контролировал полностью. Даже поинтересовался, что это за Джим в моей телефонной книге. А это всего лишь бармен, обещавший мне достать настоящую пиццу, а не эту дребедень что подают в ресторане отеля.

И вот чемоданы собраны, погружены в машину, которую мы оставим в аэропорту на парковке. Очень удобно, кстати. Служащие компании, у которой мы арендовали авто, потом заберут его, проверят. Если все в порядке, то на нашу карточку вернется залог. Последний раз окидываю взглядом номер и спускаюсь вниз, где меня ждет Хаким.

– Готов? – он притягивает меня к себе.

Ему идет белый цвет. Сейчас на нем белая хлопковая рубашка, рукава которой он небрежно закатал, и такие же белые свободные брюки. Дополняют образ светлые мокасины. Я же, наоборот, во всем черном.

– Да, готов, – позволяю ему чмокнуть меня. – А можно я поведу?

Знаю, что он это не любит. Конечно, все нужно держать под контролем. Он уже готов отказать, но мои щенячьи глазки заставляюсь его передумать. Ключи от машины в моей руке, я радостно улыбаюсь и бегу за руль, пока он не передумал.

Мы выезжаем на дорогу, которая, попетляв, начинает уходить в горы. Хаким расслаблен, вольно развалился на своем сидении. Я же напряжен. Ладони потные, рубашка прилипла к телу. Молча мы преодолеваем первые двадцать километров. Хаким один из тех людей, с кем комфортно молчать (когда он хочет, конечно). Сейчас он не задавал мне вопросы, не лез в мои мысли. Если он и заметил мое состояние, то списал его на «болезнь», скорей всего.

За окном потрясающий пейзаж. Бирюзовое море, в котором угадывается пена волн и белоснежные яхты кое-где, зелень деревьев, буйно заполнившая свободные участки суши. Машин на дороге почти нет. Рабочий день, полдень. Я глянул на часы:

– Остановимся, я хочу сфотографировать эту красоту?

Хаким не в восторге от идеи, но кивает.

Я плавно сруливаю к обочине, включаю аварийку. Выхожу из машины и с наслаждением потягиваюсь. Страх отступил. Внезапно мне стало очень хорошо. Я уверен в том, что делаю. Для проформы пару раз щелкаю фотоаппаратом и возвращаюсь к Хакиму, который набирает одной рукой смску.

– Пристегнись, – улыбаюсь я.

Этого он не любил. Безопасность? Не смешите. Он предпочитал испытывать судьбу. Поэтому Хаким смотрит на меня с веселой насмешкой:

– Что вдруг?

Конечно, он не успевает среагировать на то, что произошло дальше. Во-первых, эффект неожиданности. Он и не мог ожидать от меня подвоха. Во-вторых, я тренировался в ванной недели две, чтобы незаметно прятать в рукаве крошечный шприц и молниеносно его доставать оттуда. Когда игла впивается в шею Хакима, его глаза выражают такое удивление, смешанное с непониманием, что я смеюсь. Смесь из шприца уже попала в его кровь, запустила цепную реакцию. Его руки сжимают рубашку на груди, дыхание учащается, как и сердечный ритм. Мышцы наливаются свинцовой тяжестью, кислорода не достаточно. Наверное, не самые приятные ощущения. Без страха я перекидываюсь через Хакима и тяну его ремень безопасности. Звонкий щелчок замка, и он пристегнут.

– Ты знаешь, каков процент смертей из-за такой ерунды, как не пристегнутый ремень безопасности? – интересуюсь я у мужчины, зная, что он не сможет мне ответить. Все его мышцы парализованы. Смотрю на часы. Еще две минуты. – Этим нельзя пренебрегать. Ты же хочешь ещё жить?

Смотрю на его красивое лицо, перекошенное непонятной гримасой. Боли и недоумения… Страха там точно нет. Его пальцы скрючены, руки уже безвольно лежат у него на коленях. Но даже сейчас он один из самых удивительных людей, которых я знал. И, делая, наверное, последние короткие вздохи в своей жизни, он полон собственного достоинства. Ему стоило быть шейхом. Нет, правда.

Я провожу кончиками пальцев по его щеке, цепляюсь за его легкую небритость. Чувствую себя злодеем из фильма. Мне бы еще самодовольный смех за кадром и хоть на Оскар выдвигаться.

– Прости, любимый, – касаюсь его губ, ловя последний выдох.

Все.

Проверяю. Пульса нет.

Его голова безвольно лежит на плече, мышцы отпустило, и выглядит он расслабленным. Я переключаю передачу, вдавливаю педаль газа, и наша машина срывается с обрыва.

Глава 13.

Ненавижу морги. Хотя интересно, есть хоть один человек, любящий их? Приходится залазить в открытое окно на втором этаже. Я всё так же с ног до головы в черном, на руках перчатки, на голове лыжная маска. Мягкая подошва моих кроссовок бесшумно ступает по полу. План здания я прекрасно изучил, поэтому знаю, где «холодильник». Первый этаж, левое крыло. Я даже знаю, где здесь видеокамеры. Ну вот скажите на милость, зачем в морге видеонаблюдение? Типа трупы воскреснут?

Я спускаюсь на первый этаж и прислушиваюсь. Тишина. Я бы сказал, мёртвая тишина, но это будет уже чёрный юмор.

Заглядываю в комнату охранников. Оба лежат на полу. Храпят. Прекрасно. Я достаю у одного из них ключи из-за пояса и открываю третью дверь слева по коридору. Кладовка. Тут как раз то, что мне нужно. Беру пару бутылок моющего средства с высокой концентрацией легковоспламеняющихся химических веществ и начинаю разливать их по коридору. Запах неприятный, резкий, глаза немного слезятся, но я довожу работу до конца. Стараясь не ступать в жидкость на полу, я иду к «холодильнику».

Самое интересное. Б-ррр. Надеюсь, я вытащу Хакима, а не чей-нибудь труп. Сверяюсь с историей. В камере «Е7» должен лежать я, а в соседней Хаким. Задерживаю дыхание, открываю, выдвигаю до половины тело и раскрываю черный водонепроницаемый пакет. Фух. Это он. Отлегает от сердца. Я полностью выдвигаю тело любимого из морозилки и сдергиваю пакет. Хаким обнажен. Конечно, одежду снимают при поступлении в морг. Его лицо в крови и ссадинах, на груди огромная гематома, а кисть неестественно вывернута. Ну, надеюсь, он меня за это простит. Хотя, думаю, это самое малое, за что мне придется просить прощение.

В заднем кармане у меня шприц с длинной иглой. Прицеливаясь, я бью иглой в грудь любимого. Удаётся с первого раза. Пара кубиков адреналина прямо в сердце. Тут же вкалываю второй шприц ему в шею. Это противоядие.

Кажется, что я сам себе вколол адреналин, потому как мое сердце заходится. Ожидание бесконечно, поэтому я засекаю время. Через минуту Хаким должен ожить. Слишком жарко, я стаскиваю лыжную маску, но перчатки не решаюсь. Я сжимаю в руках последний шприц, но лекарство в нем бесполезно, если человек мертв. Ощупываю Хакима. Он ледяной. К черту перчатки! Я скидываю и их, шарю руками по телу любимого, кладу голову ему на грудь, стараясь услышать сердца. Но никакого стука нет. Тишина. Меня начинает трясти. В панике, я запрыгиваю на Хакима и начинаю делать ему непрямой массаж сердца. Раз, два, три… Передышка. Или как там? Я забыл! Господи… Почему он не оживает? Господи… Если я убил его?

– Давай же! – я бью кулаками по груди мужчины. – Давай, приходи в себя, козел!

Я уже кричу, забыв об осторожности. А он все не приходит в себя. Бледный, неживой. Чёрт возьми! Минута давно истекла. Я снова приступаю к массажу сердца.

– Ну давай же, давай, давай!

Ничего.

Не верю. Я хватаю последний шприц и делаю третий укол Хакиму. Если он сейчас не оживет, то я убью его.

Вглядываюсь в любимое лицо.

Ничего.

Господи… Что я натворил… И зачем я все это затеял? Силы покидают меня, и я падаю на Хакима. Какой же он холодный. Дрожащими руками я убираю волосы с его лица, пытаюсь стереть засохшую кровь. Нежно касаюсь его губ и целую. Пусть это будет наш последний поцелуй. Хоть раз мне удастся подоминировать. И о чем я думаю сейчас?.. Нет, это невероятно. В такой момент я должен испытывать сильнейшее отчаяние, а не практиковаться в юморе.

От моего тепла, рот и губы Хакима теплеют, так можно представить, что он жив. И его руки прижимают меня к себе, а язык переплетается с моим. Стоп. Я едва не отскакиваю. Вообще-то, так и есть. Хаким с нахальной усмешкой смотрит на меня.

Живой, блять.

Чертыхаясь, я спрыгиваю на пол и отхожу на пару шагов. Вообще, за последние пять минут я вспомнил и Бога, и чёрта, в которых я вообще-то не верю. Надеюсь, если они все же есть, им икается. Я, не отрываясь, смотрю, как Хаким садится. Оглядывается. Качает головой, понимая, где находится. Пытается растереть тело руками, но видит, что одно запястье вывихнуто. Вздыхает.

– Всё тот же замечательный цветочек? – догадывается Хаким, весело смотрит на меня. Киваю. Не тот, но какая разница? – А ты в курсе, что если тело не достать через два часа из «холодильника», то спасать уже будет нечего? – снова киваю. – И сколько я там пролежал? Судя по отмороженным конечностям, ровно два часа.

Тут я отрицательно качаю головой:

– Три.

– Три?

– Ага, я уменьшил температуру «холодильника». Поэтому ты даже не покрылся инеем, дорогой. Считай, полежал на камешках.

– Как умно, – Хаким спрыгивает. Ровно идет ко мне. Блин, я после такого бы ходить учился заново. А он умудряется своим видом (с учетом, что он, вообще-то, голый) нагнать на меня страх.

– Стой, – стараюсь, чтобы этого не было слышно в голосе, достаю пистолет и направляю на мужчину.

Он замирает, улыбается:

– Котёнок, не говори, что ты выстрелишь. И, вообще, выкини эту гадость. Ещё поранишься.

– Это вряд ли, я умею обращаться с этой штукой.

– Научился во сне?

Обидно, кстати. Я выстреливаю. Прямо под ноги Хакиму, улыбка которого медленно сползает с лица. Правда, он даже не вздрогнул, но уже не так весело, да?

– И что? Ты оживил меня, чтобы убить?

– Нет.

Боюсь, что теперь самое сложное. Объяснить Хакиму почему я сделал все это. Объяснить так, чтобы он не захотел закопать потом меня.

– Хаким, я… – но неожиданно мужчина поднимает руку, останавливая меня. Захлопываю рот, что мне еще остается?

Посредине комнаты рабочее место – стол, компьютер на нём. Правда, я опять же не знаю, на фига это в помещении, где холодильники для трупов? Быть может, работа в такой компании имеет свое очарование? Хаким подходит к стулу и берет небрежно перекинутый через него белый халат. Я про себя хмыкаю, потому что у меня были такие эротические фантазии. Но когда он поворачивается, всем своим видом показывая, что внимательно слушает, я сразу стал серьёзным:

– Все думают, что мы мертвы. Есть официальное освидетельствование врача, наши трупы видели.

– И твой?

– Мой труп рядом с твоим, в соседней морозилке, дорогой.

– Кто же это?

– Брат Джима, бармена. Его брат погиб пару дней назад в автокатастрофе. И оказался очень похож на меня.

– И ты решил, что можно использовать его труп, вместо своего?

– Точно.

– А яд? Он достал? – киваю. Оказывается, эта местность богата опасными растениями – И как ты думаешь сохранить все это в секрете?

– В морге случится пожар.

– А со своим Джимом ты как поступил? Оставил в живых?

– Да, – негромко говорю я, думая, что зря Хаким меня недооценивает. – После того как наша машина сорвалась с обрыва (жалко ты не видел, это был шикарный трюк), он подложил труп своего брата, вместо меня. Тебя мы вынесли. Машину подожгли. Не подкопаешься. Ты успел выбраться и умер, я не успел и тоже умер. Так бывает.

Хаким некоторое время молчит. Похрустывает пальцами, морщась, когда доходит до больной руки. Потом поднимает глаза на меня:

– А теперь главное, котенок. Зачем?

Сглатываю:

– Я хочу, чтобы мы начали новую жизнь. В которой бы не было Азиза, твоих прошлых друзей и врагов. Всё сначала. Я устал тебя делить со всеми. Я хочу быть с тобой, чтобы ты принадлежал мне полностью.

– Занятно.

– Что занятно?

– Знаешь, – он делает ко мне шаг, – в обычных парах если возникают разногласия, то они обсуждаются за столом переговоров, цивилизованно и красиво. У нас же… – он делает еще шаг, и я вскидываю пистолет, – ерунда какая-то. Всё могло обернуться иначе. Ты мог погибнуть, когда машина летела с обрыва.

– Там три метра, пышные кустарники, при всем желании разбиться невозможно, – хмыкаю я. У меня идеальный план. Я все предусмотрел.

– Твой Джим мог сдать тебя полиции.

– Не сдал же.

– Все могло пойти не так, как задумано.

– Но все пошло именно так.

Нас разделяет лишь пара шагов. Хаким смотрит на меня совсем не по-доброму. Выразительно так говорит:

– Наверное, кроме меня.

Я вижу, что он собирается сделать, но не успеваю ничего предпринять. Пистолет – это так, для антуража. Никогда бы я не выстрелил в Хакима. Который в одну секунду оказывается рядом со мной и бьёт по руке. Я роняю пистолет, пытаюсь вывернуться из захвата, но он крепко меня держит.

– Знаешь, Лёша, ты, кажется, перешел черту, – раздается у меня над ухом.

– Да ну? – я как могу брыкаюсь.

– Да, мой сладкий.

Хаким тащит меня к столу посередине комнаты. Не понимаю зачем, пока случайно не касаюсь рукой его восставшей плоти.

– Хаким! – почти визжу я. – Ты с ума сошел?

– Нет, – его улыбка дьявольская.

Он швыряет меня на стол, начинает стягивать рубашку. Я пытаюсь вырываться, уже не шутя:

– Ты заметил, что мы в морге?

– Ага.

– Хаким!

Ему удается вырвать все пуговицы и снять с меня эту несчастную рубашку. Не теряя времени, он приступает к брюкам. Он сумасшедший! Заниматься сексом в морге! Рядом с трупами! Нет! Я выворачиваюсь, пинаюсь, но он легко удерживает меня.

– Хаким! Пойми, это естественная реакция на сосудорасширяющее! Ты меня не хочешь! Знаешь, как была создана Виагра? – но меня не слушают.

Грубость мне не нравится. Его напористость тоже. Наказать меня решил? Я выдыхаю, замираю, ловлю мгновение, когда он не ожидает, и с силой отпихиваю его. Это даёт мне буквально пять секунд, я срываюсь с места, выбегаю в коридор и тут же поскальзываюсь на разлитой мною же жидкости. Смешок Хакима, меня за волосы поднимают и прижимают к подоконнику. Конечно, тут не лучше, тем более я воняю хлоркой, но предпочтительней, чем в «холодильнике». Он сплёвывает на ладонь. Твою же мать… Нужно не напрягаться. Хакима не остановишь, значит, хотя бы с меньшими потерями… Блять, как тут можно расслабиться, когда в тебя проталкивают такую огромную штуку почти что на сухую?

– Больно! – не выдерживаю я, стараясь отодвинуться. Но меня лишь сильней прижимают к подоконнику.

– Тебе всегда больно, – безжалостно отвечает Хаким.

– Ты бессердечный ублюдок! – ору я.

– А ты маленький засранец.

Он полностью проникает в меня, замирает. И на этом спасибо. Я тихо постанываю.

– Не ври, что тебе неприятно, – шёпот на ухо и горячие руки находят мой член. – Кто-то очень возбуждён… – лёгкое движение бёдрами и у меня вспыхивает перед глазами. – Уж, прости, котёнок, но я выдеру тебя, как следует, чтобы в твою очаровательную головку больше не приходили такие сумасшедшие мысли.

Больше Хаким себя не контролирует. Натягивает меня на себя до упора, до моего хриплого крика. Это чертовски больно, раздирает изнутри, но я ощущаю нереальный кайф. Бедра стукаются о подоконник, с каждым разом всё сильнее, живот сводит от пронзающего наслаждения, я откидываю голову на плечо Хакиму, и он тут же впивается в мои губы.

– Ненавижу тебя, – задыхаюсь я, темп просто сумасшедший.

– И я тебя люблю, Лёшка…

Кончив, мы оба сползаем на пол. Безумие какое-то. Убираю прилипшие ко лбу волосы, смотрю на обнажённого Хакима.

– Лучше уходить отсюда.

– Да ладно? – он смеётся. – А я думал ещё посидим.

– Очень остроумно.

Ковыляю за брюками. По ногам стекает сперма. Проверяю – без крови. Хаким своё не портит. Быстро одеваюсь и кидаю ему захваченные мной вещи для него. Конечно, он комментирует:

– Ты такой предусмотрительный.

Я сверяюсь с часами. Потеряли двадцать минут. Снотворное на охранников скоро перестанет действовать, если уже не перестало.

– Прямо по коридору и налево, там открыто окно, – говорю я, доставая зажигалку.

– Я тебя не оставлю. Иди ты первый.

– Нет, я…

– Лёша.

– Но это мой план.

– Уходи.

– Нет.

– Я сказал…

Выхожу из себя:

– Хаким, мать твою, или мы вместе уходим или нет.

Он выхватывает у меня зажигалку (ничего, у меня ещё есть), кивает. И тут раздаётся оглушающий вой сигнализации. Хаким ухмыляется, всем своим видом показывая – я так и думал. Толкаю его к выходу, бежим по коридору, он первый выпрыгивает в окно, кидает зажигалку в жидкость на полу. Затем выдергивает меня из вспыхнувшего огнём помещения и тащит дальше от морга.

– Машина где?

– Там, – указываю направление, едва дышу. Вот это адреналин.

Мы бежим к дороге, и тут же ныряем в кусты – проносятся полицейские машины. Чёрт возьми, еще бы замешкались минуту, не успели бы… Хаким тянет меня вперед и примерно через три минуты мы у накрытого тёмно-зелёным брезентом автомобиля. Конечно, меня спихивают на пассажирское сидение и сами садятся за руль.

– Фух, – хватаюсь за голову. Вот это приключение.

– Лёшка, а знаешь, – вдруг Хаким мне подмигивает. – Ты молодец.

Это такая похвала, что… Кидаюсь к нему и крепко обнимаю.

– Больше никаких приключений? Спокойная жизнь? – всё-таки уточняю я через минутку.

– Конечно, – заверяет меня любимый с плутовской улыбкой на губах.

Эпилог.

Мы с Лукасом и Лу развалились на ротанговых креслах в небольшой кафешке на берегу моря. Лу, не смотря на мои протесты, заказывает себе третий коктейль. Лукас уже тоже навеселе.

– Итак, – девушка поднимает красиво украшенный всякой дребеденью вроде зонтиков и кусочков фруктов бокал, – за первый учебный год!

– За прекрасно оконченный первый учебный год! – вторит Лукас.

– За нас, – я заливаюсь смехом, глядя, как друг проливает на себя не меньше половины коктейля.

– Кому-то хватит, – замечает Лу. Потом вздыхает: – Да и мне тоже. Ладно, я поеду, ещё обещала зайти к Пабло…

Она чмокает нас на прощание, хитро улыбается и не совсем ровной походкой направляется к автобусной остановке. Мы смотрим на её ладненькую фигурку, на круглую попу, обтянутую джинсовыми шортами. Хаким с ума сходит, когда видит на ней эти злосчастные шорты. А она спорит. Отказывается их снимать. Дочь своего отца.

– Мне Азиз звонил. Сам. Представляешь?

Я с удивлением смотрю на Лукаса. Понятно, почему он столько выпил. Блин. Азиз звонил сам. Это равносильно тому, что сейчас перед нами появится папа Римский и закажет бокал пива.

– Что говорит? – осторожно спрашиваю я.

– Что… моё место рядом с ним. И он примет меня, если я вернусь.

– Это… хорошо?

– Он не любит меня, – Лукас делает глоток из моего бокала.

Вздыхаю. Чёрт возьми, хоть я и давно его не видел, ощущение такое, что мы расстались только вчера и ничего не изменилось. После того «случая» в морге, мы с Хакимом и действительно умерли для всех. Неожиданно перебрались в тихую деревушку в Австрии, мне каким-то чудом удалось поступить в местный университет, в который я каждое утро ездил на электричке. Хаким вёл очень тихий и скромный образ жизни. Устроился на работу (каким-то там менеджером в автомобильный салон), я с трудом сдержал смешок, когда узнал. По субботам мы посещали выставки в столице, гуляли в парке, сидели в уютных местных ресторанчиках.

И не было прошлого. Ни намёка. Ни звонка. Ни смс. Ни даже письма по электронке.

Отучившись год, я понял, что умираю со скуки. Почему-то спокойная жизнь, о которой я так мечтал, оказалась не такой уж и привлекательной. Я адреналиновый наркоман, как и Хаким. Осознание этого вновь вдохнуло в меня жажду к приключениям. Я ни секунды не терзался. В конце концов, жизнь одна. Однако признать это и рассказать Хакиму… Нет уж. Я приступил к выполнению хитроумного плана. Напустил на свою мордашку вселенскую скорбь, стал чаще вспоминать о Лу, Елене. В общем, всеми силами вынудил Хакима поехать в Испанию. Где к своему великому удивлению встретил Лукаса. Который тоже учился в университете, а по вечерам подрабатывал официантом.

– Если он тебя зовёт, то быть может не всё потеряно? Быть может, у вас ещё что-нибудь может получиться?

Лукас задумался. А у меня зазвонил телефон в кармане. По моей улыбке друг понял, что звонит Хаким и закатил глаза. Я успел показать ему язык и произнёс:

– Привет.

– Привет, малыш. Ты когда вернёшься?

– Скоро…

– Я жду тебя.

Прозвучало многообещающе. Конечно, мне тут же захотелось оказаться рядом с любимым. Попрощавшись, я открыл было рот, но Лукас всё понял сам:

– Иди уже.

– Ты не…

– Блин, Лёш, иди.

Я ловлю такси и открываю окно. Свежий воздух выветривает из головы следы опьянения. Я улыбаюсь. Жизнь прекрасна.

Хаким встречает меня долгим поцелуем и романтическим ужином, который плавно перетекает в ночь. Он долго ласкает меня, а потом доводит до исступления буквально парой движений.

– Любимый, – он прижимает моё взмокшее тело к себе. – Ты самый лучший, Лёш…

Он говорит это по-русски, он владеет им почти в совершенстве. Он у меня талантливый. Правда, уже что-то задумал. Я вижу это по блеску в глубоких карих глазах.

– Лёш… Мне совершенно случайно подвернулась возможность поучаствовать в одном дельце, которое при благоприятном исходе обеспечит нас на всю жизнь.

– Правда? – я лениво потягиваюсь. Ну наконец-то! Но радости не показываю.

– Да. Это не опасно. И не сложно.

– М-м, – глубокомысленно протягиваю я, – и что же это?

– По сути это… – он пытается подобрать слово и замолкает.

– Хаким, с чем же это связано?

– С алмазами.

О. Ну конечно. Это абсолютно безопасно. И легко. Драгоценные камни часто несут с собой смерть. Я смеюсь:

– Ты неисправим.

– Лёша, я делаю это для нас.

– Конечно.

– Мне нужно будет уехать…

– Нет. Только со мной.

Категорично. Спорить со мной – бесполезно. Я хороший ученик.

– Но… – он с укором смотрит на меня.

– Или так, или никак.

– Ты невыносим.

Он сдаётся и прижимает меня к себе. Наверняка обдумывая, как же меня обезопасить. Что ж, удачи. Я смотрю на чёрное небо, устланное яркими стразами звёзд, и понимаю, что самые интересные приключения ждут меня впереди.