Текст книги "Юноша из восточного гарема-2 (СИ)"

Автор книги: F-fiona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Глава 1

Пузырек воздуха, подталкиваемый силой Архимеда, летел к верху с самого дна. Я задрал голову, наблюдая за ним. Необычно. Выпустил еще парочку. Забавно. С такой глубины все видится иначе. Мой инструктор помахал руками, призывая меня не отклоняться от плана. План состоял в том, чтобы успешно погрузиться на пять метров, успешно пробыть там пару минут и успешно всплыть. Как два пальца.

Уже на берегу я стаскивал гидрокостюм и вполуха слушал похвалу инструктора. Я не видел Хакима с самого утра, и жутко хотелось запрыгнуть на него и зацеловать. Эти полгода, что мы вместе, были самыми счастливыми в моей жизни. Он оказался невероятно внимательным и нежным. Вот уж никогда бы не подумал, что он может быть таким. Мы обосновались на острове, когда-то именовавшемся Цейлоном, и просто наслаждались каждым днем. Катались на машине, посещали интересные места, бродили по пляжу, ели морепродукты в кафешках, пару раз выбрались в столицу за покупками. Утром меня будил запах свежесваренного кофе, по вечерам я засыпал, чувствуя тепло его тесно прижавшегося ко мне тела. Я был счастлив. И безумно влюблен. Иногда мне становилось страшно от того, насколько сильным было мое чувство. Нельзя так сильно любить. Хаким был для меня всем. Воздухом, светом, жизнью. Я растворялся в этом чувстве, думал только о том, чтобы ему было хорошо. Казалось, что так будет всю жизнь.

Предчувствия не было.

Я вел машину, подпевая задорной песенке, доносившейся из динамиков. Через полчаса я был дома. Распахнул дверь виллы, кинулся внутрь. Но Хакима нигде не было. Зато были куски выбитого стекла и кровь на полу.

На секунду прикрываю глаза, пытаюсь унять бешено бьющееся сердце. Резко выдыхаю, выпуская весь воздух из легких. Так. Спокойно. Нужно мыслить здраво. Если нет его тела, значит, он жив. Кровь может означать только одно – на него напали. Теперь нужно выяснить кто. Черт, как же невероятно сложно мыслить. В голове будто звонко стучит молоточек, разрывая барабанные перепонки. Беру сотовый. Листаю дрожащими руками записную книжку. Что делать… Как мне узнать? Сильвестр. Он поможет. Тогда я рассекречу себя. Но если я буду медлить, мало ли что может случиться с Хакимом. Решаюсь.

Гудок, второй. Недовольное:

– Да.

– Привет, – сажусь на пол. Прямо на осколки.

– Привет… Лешка, ты что ли?

Голос мужчины радостный, удивленный. Я же сам сказал, что не хочу продолжать наше общение, а тут звоню. Отсюда и удивление.

– Я.

– Что случилось? – по-деловому. Что уж разводить тут. Понятно, раз я объявился, то что-то стряслось.

– Он пропал. На полу кровь.

Молчание. Такое долгое. Такое мучительное.

– Я постараюсь узнать. А ты… Уезжай-ка оттуда. Сними комнату в отеле. Хорошо?

– Но… – шепчу, но мне хочется кричать. А если Хаким вернется? Если он придет, вдруг, а меня не будет?

Детектив все понимает, придает голосу строгости:

– Леша, он не придет. Если его схватили, то уже не выпустят. А за тобой могут вернуться. Ты понял? Ничего не бери. Только деньги и сотовый. Я перезвоню, как только что-то нарою.

Кладет трубку. Заставляю себя встать. Нужно делать, как он сказал. Я достаю из тайника документы, наличку и карточки. Тут и моя, от Азиза, «зарплатная» так сказать, и пара карточек Хакима. Не всё я забрал у него тогда в порыве своей мести. Кое-что ему удалось сберечь. Сотовый. Беру свой и его. Не удерживаюсь, замечая темную футболку любимого на кровати. Сегодня я ее с него стянул ночью… Беру ее и вдыхаю запах. Да, совсем как сентиментальная барышня. Что любовь делает с людьми. Затем срываюсь с места, завожу машину и уезжаю.

Почему у меня такое чувство, что я больше никогда не увижу нашу виллу?

***

Сильвестр позвонил к вечеру. Я ничего не мог делать. Даже каждый вдох давался с трудом. Стеклянными глазами смотрел на океан и молился, чтобы Хаким был еще жив. Даже краски солнца, окрасившего небо различными оттенками красного и оранжевого, меня не трогали.

– Дела плохи, – вместо приветствия слышу я. В груди что-то резко сжимается. – У Хакима много врагов.

Кто бы сомневался?

– А еще он задолжал одному боссу кругленькую сумму. За это его и схватили. Некий Антонио Перес.

Никогда не слышал о таком человеке. Быстро думаю. Поразительно, как мозг быстро отфильтровывает ненужное. Два вопроса.

– Сколько Хаким должен, и где он?

– Должен твой любовник полтора миллиона, – будто бы усмехается мужчина. Хотя чего ему усмехаться? И это будто выплюнутое «любовник»… Непонятно. Но потом. – А вот где он… В последний раз его видели на Шри-Ланке.

Хаким здесь. Здесь. Рядом.

– Но, как я понимаю, ты там тоже? – киваю. Конечно, Сильвестр не может видеть кивок, но понимает по молчанию, что прав. – Если я скажу тебе адрес, ты кинешься туда. Так?

– Адрес.

– Лёша, это очень опасно…

– Мне плевать. Адрес.

– Ты хорошо подумал?

В эту секунду я ни о чем не думал. Нет, не правда. Если Хаким здесь, то я достану его любым способом. После моего крика «да», детектив продиктовал адрес и отсоединился. Опять не прощаясь. Но мне плевать. Слетаю вниз, начинаю спрашивать у ничего не понимающего по-английски служащего отеля на ресепшене, где находится нужная мне деревенька. Через пять минут я уже в машине. Еду на север острова в гости к некому Антонио Пересу. Не знаю, что я буду делать, что я скажу ему, но я должен. Хотя бы попытаться.

***

Увидев огромный особняк в традиционном для местных стиле, окруженный охраной, я понял: хорошо, что моя глупая мысль купить пистолет так и не реализовалась. Я выхожу из машины, поднимаю руки вверх. Вижу, как десятки стволов направлены на меня. Не страшно. Только почему-то истошно бьется сердце. Ко мне выходит мужчина, босиком и в одних лишь брюках. На его спине, влажной от пота, блестят татуировки, смысла которых я не понимаю. Какие-то знаки, цветы. Он оглядывает меня:

– Ты тут что забыл?

– Мне нужно увидеть Антонио Переса.

Мужчина усмехается:

– Размечтался.

– Это по поводу пленника.

– Да ну? Ты и есть подстилка Хакима?

Сжимаю зубы, но я заранее не в выигрыше, поэтому говорю:

– Можно сказать и так.

– Пошли, – мужчина шутливо пропускает меня вперед.

В доме тоже полно охраны. Они очень недружелюбно скалятся. Мы проходим коридорами, поднимаемся по лестнице и оказываемся в просторной комнате. Из мебели только стул, на котором сидит, закинув ногу на ногу, судя по всему, босс, тот самый Антонио Перес. Типичный латинос. Невысокий, смуглый, крепкого телосложения. Он тоже обнажен по пояс, в одной его руке нож с которым он лениво поигрывает. Его карие глаза впиваются в меня, и он недобро ухмыляется:

– Спаситель явился?

– Где Хаким? – спокойно спрашиваю я. Главное не показать, что я весь дрожу от страха.

– Приведите его, – бросает Антонио парням, рассредоточившимся по комнате. Тут человек десять охраны. Мне с ними никогда не справиться. Даже при всем желании.

Ждем несколько минут. Латинос с интересом разглядывает меня. У него тяжелый взгляд, пригвождающий к полу. Насмотревшись, он делает знак, один из парней буквально срывается с места, протягивает ему сигару, прикуривает. Я стою ровно, не спуская глаз с двери. Хакима буквально вносят под руки двое парней. Сам он идти не может. Я с огромным трудом заставляю себя оставаться на месте. Выглядит Хаким ужасно. Одежда разорвана и в крови, темные волосы спутаны и слиплись от крови, губа разбита, глаз опух, на скуле пугающий размерами синяк. Парни отпускают его, и он оседает к их ногам. На меня даже не смотрит.

– Ну, друг мой, – обращается Антонио к Хакиму. – Твоя подстилка у нас.

Взгляд, которым меня одаривает Хаким, просто убивает. Черный, злой. Сплюнув кровь изо рта, он говорит:

– Трахнул я его пару раз, и что? Он для меня никто.

Даже я поверил. Стало противно так, словно меня с головой окунули в выгребную яму. Головой я понимал, что это неправда, не может человек так умело притворяться, но все равно было жутко неприятно.

– Ну, конечно, – кивает латинос. Щелкает пальцами. – Ребятки.

Один из парней заламывает мне руки, другой со всей дури бьет по животу. Я сгибаюсь, невольно стону. Пытаюсь проморгаться, жду, когда чернота перед глазами развеется.

– Что сейчас скажешь? – доносятся до меня слова Антонио, будто сквозь туман.

– Он для меня ничего не значит, – уверенный голос моего любимого.

Еще удар. Затем сразу, без предупреждения, второй. Меня сгибает. Я не могу вздохнуть. От боли из глаз брызнули слезы. Теперь все красное. Нужно дышать. Нужно переждать.

– Мальчику сейчас почки отобьют, Хаким. Сжалься. Последний раз спрашиваю, он значит что-то для тебя?

Быстрое «да», такое долгожданное, и меня отпускают. Я лежу на полу и пытаюсь научиться заново дышать. А в голове глупая мысль: «Все-таки значу».

– Ну что, голубки? Кому из вас первому прострелить коленную чашечку? Говорят, это невозможно больно, – издевается Антонио.

Я, опираясь на дрожащие руки, пытаюсь подняться, смотрю на него и произношу:

– Отпусти нас.

Смеется. Гогочет. Кажется, он получает от происходящего настоящее удовольствие.

– Он у тебя с юмором, Хаким, – латинос поворачивается ко мне, – знаешь, сколько этот урод должен?

– Полтора миллиона, – отвечаю я. И понимаю, что шансы выйти отсюда таят. – Мы все вернем. Только отпусти нас.

– Ты меня совсем за дурака держишь? – вскрикивает Антонио. Отшвыривает нож. За секунду оказывается рядом со мной и со всей силы бьет по лицу.

Моя голова дергается в сторону, рот заполняет кровь, в ушах шумит, но я упрямо повторяю:

– Мы вернем, все, обещаю…

Мужчина хватает меня за футболку и тянет наверх. Наши лица разделяет лишь пара сантиметров. Чувствую от него запах табака, пота, спиртного. Все запахи концентрированные, и меня начинает мутить. Он улыбается. Эта улыбка страшная. Блеск в его глазах пугает. Он ненормальный.

– Вернешь, значит? – переспрашивает он, что-то обдумывая.

– Да, все, я…

– С процентами получается три миллиона, малыш.

Что за проценты такие бешеные?! Но я не спорю. Киваю.

– Знаешь, а ты мне нравишься, – меня выпускают. Падаю на пол. – Угадай, почему Хаким жив? Я хотел, чтобы этот ублюдок умирал медленно. По кусочку отрезал бы от него в день. Но я готов подождать. Неделя.

– Это слишком мало! – вырывается у меня.

– Ладно. Две. Я сегодня такой добрый. У тебя две недели, чтобы привезти мне три миллиона. Если этого не будет, то я найду тебя, и сам отрежу тебе твои руки, ноги и член. Понял?

Тут просто невозможно не понять. Неужели меня и правда отпустят? Невозможно. Я с трудом поднимаюсь. Смотрю на Хакима, но он отвернулся. Делаю неуверенный шаг к двери.

– Стой, – Антонио. Черт возьми, я так и думал… Мне не уйти. – Оставь свой телефончик. Хочу, чтобы ты слышал, как он будет орать, когда я буду отрезать ему палец.

Вот как… Достаю из кармана шорт сотовый и протягиваю его латиносу. Он смотрит на меня с недоумением, а потом хохочет до слез. Все остальные тоже. Хаким все так же сидит, не глядя на меня, и в общем веселье не участвует.

– Маркус, – бросает Антонио. – Отдай этому придурку свою трубу.

В мои руки засовывают чей-то телефон, а затем пинком разворачивают к двери. В голове лихорадочно вертятся мысли, когда меня выводят из комнаты. Что мне делать? Три миллиона долларов! Это сумасшедшая сумма. У меня нет таких денег и в помине. Всего на карточках будет тысяч двести долларов. Я вижу только один вариант. Еду прямиком в аэропорт. Азиз не может не помочь своему брату. Азиз даст денег, я уверен. Рейс через несколько часов. Я пишу смс Лукасу, что приеду, чтобы он всем сказал. Жду ответа до самой посадки, но не получаю его. Странно, но мало ли что. Может, занят. Хоть бы с Хакимом было все хорошо. Когда я оказываюсь в самолете, то мне становится легче. Я на правильном пути. Все будет хорошо, нужно верить.

Глава 2

Перелет вымотал меня. Вроде и лететь-то пять часов. Я устал, пытался заснуть. Но стоило закрыть глаза, как я видел Хакима. Сердце было словно не на месте, когда он не был рядом. Произошедшее не отпускало. Мне не удалось даже отключиться на пару минут. Выйдя из самолета по «рукаву», я был удивлен. Меня никто не встречал. Как же так?.. Лукас не получил смску?

Пришлось выходить из прохладного здания в жару за такси. Тут меня берет под локоть охранник:

– Пройдемте.

Каменное выражение лица. Оказывать сопротивление бессмысленно. Меня ведут обратно в аэропорт, заводят в какую-то небольшую комнату, где из мебели лишь два стула, разделенных столом. Как в американских фильмах. Тут меня уже ждет мужчина в традиционной арабской одежде. Никак не запомню, как эта белая арабская хрень называется. Но это же и неважно... Меня усаживают на стул перед ним. Что ему от меня нужно, интересно?

– Вы зачастили к нам в страну, Алексей, – негромко произносит он.

– Это запрещено? – с вызовом говорю я.

– По поддельному паспорту? Да.

– Я очень хорошо знаю шейха.

Он улыбается на мои слова:

– Именно шейх поручил мне отслеживать ваши передвижения, Алексей. Что вам нужно здесь?

– Я должен увидеть Азиза.

– Неужели? – его глаза опасно сверкают. Вдруг дверь распахивается, и влетает Надж. Я выдыхаю. Ну, теперь все будет хорошо. Мужчина при появлении управляющего хмурится.

– Все в порядке, шейх в курсе, – быстро говорит Надж. Подзывает меня к себе. Выталкивает за дверь, еще несколько мгновений задерживается сам, что-то говоря мужчине. Затем хватает меня под руку и, развивая прямо-таки фантастическую скорость для его возраста, выводит из аэропорта.

Когда мы оказываемся в машине с затемненными стеклами, Надж выдыхает и с недовольством накидывается на меня:

– Ты с ума сошел появляться здесь?

– Что, вообще, происходит? – совершенно растерялся я. Вроде в мой прошлый приезд все кончилось хорошо, и мне никто не говорил, чтобы я не прилетал больше во владения Азиза.

 Надж вздыхает:

– Ты ничего не знаешь. Конечно. Лукас не удосужился сообщить. Ладно, слушай сейчас. После того как Азиз узнал, что ты с Хакимом вместе, он был вне себя от ярости.

– Откуда он узнал? – тут же перебиваю я. Управляющий с неодобрением смотрит на меня:

– Что, нет «добрых» людей, которые донесут ему это? – я вздыхаю. Думал, что мы вроде как прятались и никто, кроме нескольких людей, которые меня точно бы не выдали, не знает, что мы с Хакимом вместе. – Это страшно, когда повелитель в ярости. Тут еще Лукас уехал в Индию. Азиз вызывает его, а он отказывается ехать обратно. Говорит, что нашел свое место и хочет быть свободным, как ты. Азиз помрачнел и сказал, что больше твоей ноги в его стране не будет, так как ты недостоин этого. Помогая тебе, я очень сильно рискую. Я перевезу тебя в другой город, а оттуда...

– Стой, Надж! Я не могу. Мне нужно увидеть Азиза.

– Ты не слушал? – с раздражением он всплескивает руками. – Если Азиз узнает, что ты...

– Надж, Хакима похитили. Требуют выкуп.

Управляющий помолчал. Сцепил пальцы перед собой. Просчитывал варианты.

– Повелитель не даст тебе ничего, – об этом я старался не думать, хотя понимал, что такой исход очень вероятен в свете последних событий. Но если есть хоть один шанс спасти Хакима, то я им воспользуюсь. Чего бы мне это не стоило. Я понимал, что придется унизиться. И был готов к этому. – Надж, пожалуйста, – я хватаю его за руки, – устрой мне встречу с Азизом! Я должен попытаться.

Управляющий берет мои руки в свои и сжимает, по-отечески так:

– Он может засадить тебя в тюрьму.

Не думаю, что Азиз так жесток. Или... Отгоняю эти мысли.

– Пожалуйста.

– Хорошо.

Выдыхаю. Надж говорит водителю развернуться и ехать по неизвестному мне адресу.

– Переночуешь у моего друга. Я постараюсь устроить встречу завтра. Шейх будет здесь по делам.

***

Но наступило завтра, и Надж по телефону сообщил, что шейх не приедет. Тогда я стал настаивать на том, чтобы я сам к нему поехал. На что управляющий заявил, что я идиот. Меня охрана не пропустит. Потом он попросил дать трубку своему другу и приказал с меня глаз не спускать. Получилось так, что я сидел словно в тюрьме. Заняться было нечем. Тупо щелкал кнопками пульта. Друг Наджа, врач, аккуратный и тихий, следовал за мной тенью, стоило мне подняться. Раздражение накапливалось. Пока я вот так вот сижу, Хакиму плохо. Стоило о нем вспомнить, как настроение упало до плинтуса. Стало невероятно тоскливо. Я по нему скучал. Хотел ощутить его поцелуи, крепко прижимающие к себе руки. Хотел, чтобы все происходящее сейчас оказалось сном. К вечеру раздался стук в дверь. Я подскочил. Это оказался Сафи. Я бросился обнимать старика, потом мы пили чай на кухне, и я поведал свою историю. Сафи нахмурился:

– Звезды говорили, что ты не будешь с ним счастлив.

Эти слова стали для меня красной тряпкой.

– Твои звезды ничего не понимают! Я был счастлив эти полгода! Хаким самый лучший, он... – я сбился, горло сжало. Сафи ровно смотрел на меня и не щадя произнес:

– Твой Хаким торговец людьми, он отрекся от своей страны, от своего народа и от своей семьи.

– Это...

– Что, маленький дурачок? – насмехается Сафи. – Это ничего не значит, потому что ты любишь его?

– Он изменился...

– Конечно, – вдруг грустно улыбается старик и тяжело вздыхает. – Прости. Просто ты такой наивный. Алекс, ты был бы счастливее с Азизом, если бы не избрал другой путь.

Я чувствую усталость. Глубоко внутри. Хочется, невероятно хочется, чтобы это скорей закончилось. Пусть Сафи и его звезды говорят все, что угодно, но я люблю Хакима, и всегда буду любить. Дальше мы разговариваем на отвлеченные темы, но разговор не клеится. Сославшись на позднее время, иду в выделенную мне комнату. Но сон не идет. Все мои мысли о Хакиме. Испытываю физическую боль в груди. Страх, что у меня ничего не получится, захлестывает с головой. Я дрожу, стараясь взять себя в руки. Если Хакима не станет, то... как мне жить? Зачем мне это? Слезы душат, но я не даю им прорваться.

***

Утром меня будит стук в дверь. Сафи незаметно проскальзывает в комнату. Я тут же сажусь на кровати. Старик мягко улыбается:

– Доброе утро. Азиз сегодня приедет в столицу.

Выдыхаю. Теперь это делать легче. Сафи помогает мне привести себя в порядок, совсем как в старые добрые времена. Дает выпить какой-то свой отвар, как обычно, кислючий до невозможности. Зачем он, я не знаю, но замечаю, что все проблемы отступают на второй план. Я могу даже позавтракать, даже улыбнуться тонкому замечанию старика в шутливой перебранке с хозяином дома. После завтрака мы все располагаемся у телевизора. Все это сродни тому ощущению, когда перед поездкой ждешь такси в аэропорт. Все готово, все собрано, думаешь, а полил ли я цветок?.. И лишь в такси вспоминаешь, что у тебя их два. Звонит сотовый. Я подскакиваю. Сердце уходит в пятки. Сафи нажимает на отбой, кивает мне, встает. Машина уже ждет. Скомкано прощаюсь с другом Наджа, благодарю за гостеприимство. Мои мысли далеко. Сафи привозит меня в прекрасно знакомый мне отель. Воспоминания сами возникают в голове. Как я вышел из душа, как в моем номере был Хаким, как он целовал меня... Голова немного идет кругом. Быть может это из-за скоростного подъема на лифте. Старик раскрывает передо мной двери номера и просит подождать. А так же никуда не выходить и никому не показываться. Я боюсь даже включать свет, задергиваю тяжелые портьеры, ложусь на кровать прямо в одежде. Номер скромный, простой. Но мне большего и не нужно. Наверное, стоит подумать о том, что я буду говорить шейху, но не могу заставить свой мозг работать. Как же мне сдавливает грудь, я словно нахожусь в песочных часах и каждая песчинка – это последний глоток воздуха. Хаким... Я вытираю сухие глаза. Я должен быть сильным. Почему я должен быть сильным, когда больше всего хочется свернуться в клубочек и поскулить? Иду в ванную комнату. Разглядываю себя в зеркале. К счастью или к несчастью, я еще очень даже ничего. Даже в таком ужасном положении я выгляжу красивым. Светлые, чуть отросшие, волосы, по плечам, легкий загар, яркие глаза. Таким меня полюбил Азиз. Испытывает ли он еще хоть что-нибудь ко мне? Тихий стук в дверь и сдержанный Надж. Так хочется его растормошить, спросить, как настроение у его хозяина, как мне быть... Но я лишь слабо улыбаюсь и молчу. Не могу разомкнуть губы.

– Ты не передумал? – управляющий пытливо на меня смотрит. Нет. Я должен попытаться. Мужчина понимает все по моему упрямому выражению лица, ему не нужно слов. Осторожно взяв под руку, он ведёт меня по коридорам отеля.

– Надж, спасибо, – шепчу я, когда мы оказываемся возле двери люкса.

– Не стоит благодарности, удачи, Алекс, – управляющий открывает дверь своей карточкой и подталкивает меня внутрь номера.

Оказываясь там, я сразу слышу голос Азиза. Он с кем-то разговаривает, причем на повышенных тонах. И что мне делать? Подождать, уйти? Может, это мой единственный шанс. Если я помешаю беседе, Азиз точно не обрадуется. Мысли лихорадочно проносились у меня в голове. Руки дрожали. Так. Нужно хотя бы посмотреть, кто с ним. Делаю пару бесшумных шагов и заглядываю из-за угла в комнату. Шейх сидит на диване и гневно общается с кем-то по телефону. Он ничуть не изменился. Будто мы виделись вчера. Я, к своему удивлению, понимаю, что рад видеть шейха. Выступаю из тени и делаю пару шагов по ковру. На лбу выступают капельки пота. Азиз поднимает глаза, замечая движение, вперивается в меня тяжелым взглядом. Ни грамма удивления. Его предупредили? Наверное, только не Надж. Скорее всего, это тот человек из аэропорта. Резкое движение – он отшвыривает сотовый, даже не закончив разговор. Сглатываю. Он сцепляет перед собой пальцы (совсем как управляющий, кто у кого перенял этот жест?), не отводит от меня глаз. Я застыл как истукан. Время застыло. Ничего не происходило целую вечность. Что я стою? Подхожу к шейху, склоняюсь в вежливом поклоне. Жду, когда он разрешит мне распрямиться. Но этого не происходит минуту, две, три. У меня начинает ныть шея.

– Что ты тут делаешь, Алекс? – ледяной голос недовольного правителя.

– Я... – черт. От охватившего меня волнения не могу сказать ничего внятного. Руки и спина мокрые, а внутри что-то сжалось. Соберись же, Лёша! – Я пришел просить тебя...

– Ты еще смеешь о чем-то просить меня после всего? – перебивает Азиз. Его голос звенит.

– Прости меня, прошу тебя, но ты должен выслушать меня...

– У тебя хватает наглости заявляться после всего в мои владения и говорить, что я что-то тебе должен?

Живот сводит. Что я говорю? Почему я не думаю о том, что говорю? Ведь от этого зависит жизнь Хакима!

– Пожалуйста, Азиз, выслушай меня!

– Нет, – жестокий голос. Мы разделены огромной стеной. – Уходи. Я вызову охрану.

– Прошу тебя...

Но ответом мне служат горящие злостью и неприязнью глаза шейха. Лицо обдает жаром, я делаю несколько шагов, и ноги подкашиваются. Утыкаюсь лицом в колени мужчины. Он не может не помочь... Азиз напрягается. Секунда и его рука зарывается ко мне в волосы, тянет с силой наверх. Слезы выступают и замирают на ресницах. Не вырываюсь, терплю. Мужчина близко, чувствую его дыхание, свежее, словно он только что почистил зубы. Шумно выдыхаю и вздрагиваю, когда его губы касаются моих. Сначала только пробуя, словно вспоминая, едва ощутимо, затем резко, рывком, его язык прорывается ко мне в рот и безжалостно творит там все, что хочет. По телу дрожь. Первое желание вырваться, дать Азизу хлесткую пощечину, но я сдерживаюсь. Покорно позволяю целовать себя. Он крепко сжимает одной рукой плечо, другой наматывает волосы и с силой тянет назад, не отпуская губы из плена. Безумно хочется убежать. Ничего не испытываю. Ни приятных ощущений, ни отвращения. Жду, когда же шейху надоест этот нечестный и пустой поцелуй. Что он сейчас чувствует? Между нами не пробежало ни искры. Нет возбуждения, нет удовольствия. Тогда зачем? Наказать, унизить? Это глупо. Азиз, наконец, отстраняется, и я неосознанно выдыхаю с облегчением. Он морщится:

– Что же ты не сопротивлялся?

Не знаю, что ответить. Поэтому завожу старую пластинку. Не очень удобно говорить на серьезные темы, когда стоишь на коленях с чуть распухшими губами перед кем-то. Кем-то, от кого зависит твоя жизнь.

– Хакима похитили. Требуют три миллиона, – выпаливаю на одном дыхании я.

Мужчина вдруг усмехается. Это кажется мне очень странным. Испуг поднимается из глубин души. Внезапно я понимаю, что Азиз знает.

– Ты... – шепчу я, в горле пересохло. Он садится, поправляет одежду, берет трубку телефона со стоящего рядом столика, отрывисто говорит:

– Охрану сюда, живо, – затем поворачивается ко мне, – ты, Алекс, зря сюда приехал. Я не дам тебе ни цента. И не дал бы никогда. Ты совершил большую ошибку, что вернулся на Восток.

В номер врывается несколько человек охраны. Они замирают, как и я. А шейх продолжает:

– Тебя будут судить за нападение на шейха. А законы у нас строгие. Боюсь, ты всю свою жизнь проведешь в тюрьме.

Не верю своим ушам. Этого просто не может быть. Почему Азиз так со мной поступает?

– Это твой брат... – удается привести мне довод потухшим голосом.

– Он не мой брат, он перестал им быть! – едва не кричит мужчина. – Его не существует для меня. Как и тебя!

– А, – хмыкаю я, не смотря на весь кошмар происходящего, – поэтому сейчас ты целовал меня?

Он темнеет, отвешивает мне пощечину, кивает охране и меня грубо скручивают, заламывают руки за спину. Но мне смешно. Из-за ревности и обиды Азиз даст погибнуть собственному брату. Не пойму эти восточные заморочки. Никогда не пойму.

– Увести его! И чтобы я больше никогда его не видел! И Наджа с Сафи ко мне!

Глава 3

Только когда я оказался в камере, до меня дошел весь ужас моего положения. Я здесь, заперт, а Хаким в плену у этого ненормального латиноса, и время неумолимо движется вперед.

Азиз постарался. Эта тюрьма ужасна. Каменный мешок где-то глубоко под землей. Затхлый, невентилируемый воздух. Сырость, плесень. Тусклый свет лампочки освещает грязный пол и матрас на нем. Больше здесь ничего не было. Кроме дырки в углу, понятно, для каких дел. Хуже и придумать было нельзя. Ну почему все всегда так плачевно?

Чувство, что я сам виноват, не отпускает. Зачем я еще и съязвил? Идиот, какой же идиот… Называется, выкопать самому себе могилу. Придурок. Еще и Надж с Сафи… Шейх приказал их привести. Он наверняка догадался, что управляющий и старик помогли мне. Надеюсь, их наказание не будет слишком жестоким… Однако, учитывая, что Азиз так запросто засадил меня сюда…

Скручиваюсь в комок на матрасе.

Хаким, прости меня, я подвожу тебя. Я ни на что не способен.

***

Спать здесь просто невозможно. Тишина такая, что давит на уши. Из-за потока лихорадочных мыслей, не могу отключиться хоть на пару минут. А это плохо, потому что отчаяние, которого я так боялся, начало потихоньку подбираться ко мне. Это моя вина, моя, моя… Из-за меня погибнет человек. Мой любимый человек. Так нельзя… Почему жизнь такая несправедливая?.. Хотелось плакать. Нет, рыдать, биться головой о стенку, причитать, сетовать, кричать во весь голос. Но я сделал иное. Неожиданно собрался и обшарил всю свою камеру в поисках хоть какого-нибудь выхода. К сожалению, мне не повезло. Кроме тяжелой двери входа-выхода не было. Я честно потолкал ее плечом. Затем врезался в нее с разбега. Вскрикнув, я сидел на полу минут десять, пережидая растекающуюся по телу боль. Странно, ударился же плечом, а больно везде. После этого мне оставалось только признать, что я в безвыходном положении. Но я не терял надежду.

***

Я понял две вещи: меня не кормят и времени тут нет. Перед тем, как меня поместить в эту камеру, у меня забрали все: часы, сотовый, мелочь из карманов. Босым, в рубашке и джинсах меня заперли здесь. Я даже не знаю, сколько времени прошло. День? Полдня? Это было хуже, чем бурчание в желудке. И если судить по этому, то здесь я примерно сутки. Нужно поспать. Нужно не паниковать. Нужно не поддаваться тоске и отчаянию. Пытаюсь принять удобную позу на жестком матрасе. Вдруг слышу далеких звук шагов, эхом разносящихся по коридору. Подскакиваю. Кто бы это мог быть? Дверь с натужным скрипом открывается. Я вижу смутный силуэт. Незнакомый мне человек. Ставит на пол поднос с едой. Стоит мне пошевелиться, он предупреждающе говорит:

– Не двигайся. А то применю электрошокер.

Замираю. Человек уходит.

– Стойте, пожалуйста! – кричу я в бессилии. – Мне нужно…

Дверь захлопывается. Черт! Это невыносимо! Пока я сижу тут, Хаким, может быть, умирает! Подскакиваю к двери и со злостью колочу по ней кулаками. Пара ударов, и я разбиваю руки в кровь. Какой я неженка… Сил нет. Сажусь прямо на пол, плевать, что грязный, смотрю, что мне принесли. Не густо. Лепешки и какая-то каша или пюре… Ни ложки, ни салфетки. Правда, есть еще бутылка воды, которую я с жадностью выпиваю. Заставляю себя съесть все до кусочка. Силы мне еще нужны.

***

Почему Азиз так поступил со мной? Как можно быть таким жестоким? Засадить меня в это ужасное место, дать своему брату спокойно умереть? Это просто бесчеловечно! Неужели я сделал ему так больно? Или это особенный восточный менталитет?

Разбираться в этом я мог бы бесконечно. Боюсь, именно это мне и придется сделать, потому как, запертый в этой темнице, я ничего не могу. А отмеренные мне две недели рано или поздно подойдут к концу.

Не может все так кончиться! Не может! Я подскакиваю со своего матраса, мечусь по камере. Нет, пожалуйста, помогите мне, пожалуйста, пожалуйста…

Недоверчиво прислушиваюсь к шороху за дверью. Высшие силы меня услышали? Невероятно… Дверь распахивается, морщусь от света, но почти сразу узнаю голос Наджа:

– Алекс, быстрей!

Он встревожен, тяжело дышит, словно бежал только что. Я выбегаю к нему, обнимаю его. Мужчина хватает меня за руку и тащит куда-то по коридорам. Освещения почти нет, кое-где неяркие желтые лампочки, запах все такой же затхлый.

– Надж… – пытаюсь узнать я хоть что-нибудь, но получаю резкое:

– Потом.

Мы бежим долгое время. Петляем, поднимаемся по лестницам. Один я бы давно заблудился. Лабиринт Минотавра какой-то. Не верю своим глазам, когда вижу перед собой лифт в необработанной глиняной стене. Мы забегаем в него, Надж нажимает кнопку, и мы синхронно приваливаемся к стенкам, чтобы отдышаться.

– Надж, что…

– Замолчи и слушай, Алекс. Сейчас мы окажемся на поверхности, там тебя ждет машина и Сафи. Ты должен будешь как можно быстрей добраться до аэропорта и улететь на личном самолете шейха, пока он не спохватился. Я постараюсь, чтобы до него вести о твоем побеге не дошли как можно дольше.

– Надж, я…

– Тебе не стоило так злить повелителя, – с разочарованием произносит управляющий.

Как же много бы я отдал, чтобы не слышать этого ранящего тона.

– Надж, послушай…

– Нет, послушай ты, делай все быстро и окажешься на свободе. Самолет приземлится в Москве. И никогда, слышишь, Алекс, никогда не возвращайся!