Текст книги "В плену твоего безумия (СИ)"
Автор книги: Extazyflame
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Но когда он выбрался и, восстановив дыхание, пошел дальше, надеясь, что что в этот раз ему точно повезет – понял, что уда не случилось.
Серые знаки делений. Невозможность сделать даже экстренные вызовы. Оставалось одно – идти. Искать. Надеяться, что повезет, но не иметь никаких гарантий того, что это место в зоне сотового покрытия.
Падал, вставал. Иногда просто терял силы, перед глазами темнело от сильно удара по голове – тогда он просто опускался на колени в снег, восстанавливал дыхание, прятал телефон на груди, чтобы не выронить и не потерять в снегу, и шел вперед.
Он мог вернуться назад. Мог понадеяться на удачу и переждать в вертолете. Но понимал: к полуночи мороз станет только крепче, и сомнительно, что и он сам, и раненный пилот переживут такую холодную ночь. Нужно было искать пути к спасению незамедлительно..
Время замерло. Только холод, лютый, колючий, проникающий под одежду, леденящий кровь. Пальцы рук и ног уже утратили чувствительность, но мужчина понимал: его спасение – в движении. Он не умел сдаваться. Только не сейчас, когда в его жизни наконец-то появился смысл…
На какой-то момент ему показалось, что одно из делений зажглось белым. Возможно, это были игры его воображения – но в то же время источник сил. Подув на окоченевшие даже в перчатках руки, он оглянулся по сторонам.
Вертолет давно скрылся за высокими соснами. Оставалось верить, что дорогу обратно отыскать не составит труда – такие следы, напоминающие траншеи, быстро не заметет.
Когда он окончательно убедился, что идет верх по склону, а не вниз, как все время казалось, адреналин выплеснулся в кровь, вызвав на его губах подобие улыбки. Еще спустя четверть часа белым загорелось уже два деления.
Пальцы не слушались, когда он писал сообщение. Сенсорный экран почти не реагировал, текст напоминал набор хаотичных знаков.
Маршрут. Авария. Отправить…
Отправка невозможна.
Едва не закричал от отчаяния. Но нет, нельзя сдаваться, ведь удача так близко, почти в кармане. И, увидев несколько сваленных под уклоном деревьев, из последних сил ускорил шаг.
Еще немного. Еще совсем немного…
– Я вернусь, Милана, – прошептал он, дуя на пальцы и экран мобильника. – Вернусь и посмотрю в твои глаза снова…
Писк известил о том, что сообщение отправлено. И он, президент крупной корпорации, привыкший повелевать и властвовать, едва не расплакался от удачи в этот момент.
Жуткий вой разорвал тишину. Так близко, что в этот раз его нельзя было перепутать с воем ветра. Но страх, прокатившийся по позвоночнику, тут же вышибло иным чувством – когда телефон завибрировал в его руке, требуя принять вызов…
Связь была ужасная, с треском помех, голос говорившего то и дело прерывался.
Они потеряли их на радаре. Пытались отследить по спутнику. Сейчас это будет сделать легко – просто запеленговать звонок.
– Метеоусловия ужасные, но мы вылетим немедленно. Возвращайтесь в укрытие и попытайтесь продержаться. Ищите все, что может поддержать тепло. Жидкость в термосе, нагревательные элементы в системе отсеков управления. Держитесь. Мы немедленно отправляем военный вертолет…
Связь оборвалась резко – будто новый порыв вьюги рассеял ее по необъятным лесным просторам. Но это уже было неважно.
Он смог. Дозвонился. Вызвал подмогу. Скоро их спасут, и он снова увидит свою любимую женщину. Свою Милану.
Закрыл глаза, вспоминая, как таяли на губах ее горячие поцелуи, как млела она в его руках, теряя себя и растворяясь в наслаждении и счастье. Как впервые доверила ему свою душу и тело. Теперь он точно знал, что они подходят друг другу как никто и никогда на этой земле.
Тряхнул головой, понимая… да, он едва не задремал сейчас под действием лютого холода, позволив себе отдых и задумавшись о ней, любимой и желанной.
Смерть от холода – самая ласковая смерть. Просто засыпаешь…
Попытался вскочить на ноги – и замер. Два желтых огонька горели впереди, и неотрывно следили за ним. Не сразу мужчина понял, что это такое. А именно – глаза зверя…
Крупный волк замер в двух метрах, осалив клыки и изучая свою добычу. Нападать не спешил: знал, что никуда она больше от него не денется.
И словно в подтверждение намерений лесного хищника, в ближайших соснах раздался пронзительный вой как минимум пяти глоток…
Панический ужас не накрыл с головой, лишая воли и путая мысли вопреки ожиданиям человека, впервые столкнувшегося со смертью лицом к лицу. Смертью, которая, словно Джокер, находилась в поиске разных лиц. Являла то сигналы отказавших приборов, то холод, то оскал волчьей пасти.
Он всегда был реалистом. Не понимать, что это все, конечная точка пути – для тех, кто летает в облаках и верит в несбыточное. Усмехнулся, почему-то без страха глядя в светящиеся глаза лесного хищника.
Вот, значит, как это будет. Не от шальной пули конкурентов или крыс, засевших в совете директоров, не от ДТП вследствие езды на бешеной скорости, не от рано отказавшего сердца. А смерть – хитрая сука. Дала ему поверить в то, что умереть этой ночью не суждено: сначала смягчив падение, затем погасив искры от столкновения геликоптера с землей, даже дав ему дозвониться и поверить, что все, каких-то два три часа – и спасение придет. Жестокая ирония. Если вспомнить – он и сам так поступал когда-то, завоевывая место под солнцем.
– Ну, привет, серый, – потрескавшиеся от мороза губы с трудом шевелились. – Ты тоже хочешь согреться? Понимаю.
Волк угрожающе зарычал. Где-то рядом промелькнули другие тени – крупные и серые. Окружали, изучали, прикидывая, как лучше напасть.
Это было глупо и дико, но в какой-то момент он искренне восхитился волками, кружащими вокруг. Они не скрывали своих намерений. Они вели себя… по-честному, что ли. Так, как не умели люди.
Серая тень зверя двинулась вперед, протаптывая траншею в снегу. Тотчас же за ним выстроились в ряд еще двое животных. Светящиеся глаза гипнотизировали, не отпускали.
«Вожак, – понял мужчина, – всегда идет первым, не боится пасть от пули охотников. В них действительно куда больше достоинства»
Справа, за соснами, сверкнула еще одна пара глаз. Вожак стаи поднял голову и завыл. И на мужчину в тот момент снизошло озарение.
Нет – не то, что он сейчас умрет. Даже не то – что его растерзают живьем, и это будет ужасно, мучительно и больно. Это он уже понял и даже принял. Но это общение вожака стаи и обладателя, вернее, обладательницы светящихся глаз…
Словно тумблер переключился в рассудке, уже наполовину отказавшем от лютого холода. Ка вспышка-озарение. Она была цвета моря, как… как глаза женщины. Миланы. Той, что заставила его жить вопреки всему и всем.
– Твоя жена, – пожалев, что не курит, впервые, констатировал мужчина. – Наверняка голодна. Ты мужик, я понимаю. Без мамонта в пещеру не вернешься…
Вспышка отдалась жаром во всем теле. Уже точно зная, что терять нечего, но почему-то испытывая желание выговориться – хотя бы перед смертью, он сжал пальцы, почти потерявшие чувствительность, в кулаки. Боль отрезвила, аукнувшись в замерзающем теле вспышкой ярости.
– А я вот тоже не могу к своей вернуться… Хот я она бы рада была, даже если бы я пришел с пустыми руками. Только я не приду, представь. Ни с пустыми, ни с полными…
Волк приблизился настолько, что мужчина услышал его рваное дыхание. С клыков на снег капала горячая слюна, прожигая в нем дыры. Зверь принюхался, вновь продемонстрировав оскал, и начал опускаться на задние лапы в снег.
Хоть мужчина и не был знаком с миром животных так близко, почему-то понял – хищник готовится к нападению. Меньше минуты – и все будет кончено. Хорошо, что бы именно так. Если больше – это будет означать лишь более мучительную гибель.
Ярость поднялась в его душе. Темная, жаркая, согревшая силой своего огня. Он уже не думал о том, что адреналин только сильнее разозлит зверя, он просто не мог удержать эту волну чувств, которые накрыли его неконтролируемым приступом.
– А я хочу к ней, понимаешь? – подался вперед, глядя в безжалостные бездонные глаза своего будущего убийцы, проговорил он, и голос не надломился, не дрогнул. Наоборот, прозвучал так строго и уверенно, что время вокруг замерло, остановившись. – Я ждал ее гребаных четыре года! Я себе жилы на кулак мотал, пока ее медленно убивала тварь в человеческом обличье! Я меньше всего ее хочу сейчас бросать, пока она поломанная этим уродом и заблудилась в жестоком мире! Да тебе плевать, верно? Жрать, рвать, все равно, что с ней будет…
Горло сжало стальной петлей.
– Я не собираюсь дохнуть сегодня! Понял? Мне, мать твою, надо к ней! Вернусь – хоть на куски рвите живьем! Сейчас, твою мать, мне надо к ней!
Договорил и без сил откинулся на ствол сосны, выдыхая… и, тем не менее не разрывая зрительный контакт с волком.
Выговорился. Можно сказать, попрощался. Оставалось надеяться, что его предсмертный крик души долетит до сознания Миланы через расстояние. Он и сделал это с подобной целью, прекрасно понимая, что волк не выпустит свою добычу живой…
Желтый огонь в глазах хищника как будто заколебался, сменив оттенок на зеленый – а может, так замерзающему человеку в тот миг показалось.
А затем волк поднялся на четыре лапы и завыл. Жутко, пронзительно. Свет полной луны, проглянувший сквозь брешь в облаках, осветил картину – шесть волков, ожидающих сигнала к нападению, окружившие его.
Глухо зарычав, хищник заглянул в глаза своей жертве. Долго. Пристально. Так, словно пытался понять, есть ли смысл в его отчаянных словах.
А затем… Взвыв, отступил.
И серые спины хищников растаяли во тьме, как только луна скрылась за облаками. Вожак, оглянувшись напоследок, медленно побрёл в чащу густого соснового леса…
Сначала он не поверил тому, что все это происходит наяву. Вглядывался в просветы между стволами сосен, выглядывая свою неминуемую гибель от острых клыков голодной стаи, не замечая, как коченеют все сильнее руки и ноги. Как убийственная сонливость окутывает с головы до ног, и держать глаза открытыми становится все сложнее. Попытался встать на ноги, но перед глазами потемнело вновь, ударив по затылку головокружением.
Мужчина подул на потерявшие чувствительность пальцы и рассмеялся, почти признав свое поражение.
Ирония судьбы затянулась. Смерть продолжила свои пляски вокруг, то и дело позволяя надежде подарить веру, но затем вновь жестоко ее отнимая.
Волки ушли. Отчего-то они не тронули человека. Но он не сможет добраться до кабины вертолета – силы тают. Через сколько переохлаждение отправит его в вечный сон? Десять минут? Полчаса? Час?
Нет никакой мистики в том, что хищники отступили. А он почти поверил, что вожак стаи внял его словам. Лесная дикая тварь – вняла словам. Смешно. Нет, волки решили не тратить силы. Зачем, если спустя время они получат к своему столу охлажденное мясо без каких-либо усилий?
«Я должен встать. Я никогда не сдавался, – сказал он себе. Но мысли путались. Вой где-то вдалеке заставил его покачать головой. – Спасибо за то, что решили сделать мою смерть не такой ужасной. В чем-то вы лучше людей…»
Порыв ветра сбил снег с сосновой лапы. Мужчина смотрел, как в застывшем воздухе кружит ледяная пыль. Повинуясь какому-то безотчетному порыву, поднял голову, глядя в небо.
В пелене свинцовых тяжелых туч образовалась прореха. Яркие звезды равнодушно глядели сквозь верхушки сосен на человека, который хотел жить, но силы его стремительно таяли. Почему-то он смотрел вверх и не мог отвести взгляд от колючих холодных звезд. Но именно это не позволяло погрузиться в смертельный сон.
Мороз крепчал, достигая критической отметки. Казалось, что уже не только лицо и конечности, но и сердце сжимает ледяная рука смерти.
Он смотрел в далекие просторы вселенной, еще более холодной и безжизненной, чем густые заснеженные леса земли. И на пороге своего последнего, самого крепкого сна он произносил ее имя, едва шевеля заледеневшими губами. Просил быть сильной хотя бы ради того, чтобы его смерть и все то, что он с ней сделал, не были бессмысленным набором действий. Простить, если чем-то ее так сильно задел. Осознать однажды, если не получится сразу, что все, что произошло, было также и ради нее. Не отрицал, что были и иные способы подарить Милане новую жизнь – но он сам не пожелал справляться с искушением владеть ею. Хотя бы недолго. Он любил ее едва ли не с первого раза, как только увидел. Но это был не его путь – страдать в тишине, не попытавшись добиться взаимности. Любовь бывает разной. Его была вот такая, неправильная и одержимая. Единственное, что успокаивало – он всегда желал ей только добра.
Можно сказать, что он так и не сознался ей. Что навсегда останется в сердце Миланы Савельевой человеком без лица. Она так и не узнает, что перед своей смертью он принял решение никогда и ничего от нее не скрывать.
Тучи скрыли безмолвные звезды, и мужчина закрыл глаза. На миг ему показалось, что в чаще сверкнула алым огнём пара глаз. Не волки. Наверняка старуха с косой, которой уже самой надоели эти интервальные тренировки на морозе. Дремота окутала, успокаивая, целуя, как будто нашептывая – расслабься и не сопротивляйся. Ты уже попрощался и будешь прощен. Пора.
Порыв ветра – ураганного, сильного – вновь сбил снег с верхушек сосен, кинув ему в лицо. Мужчина попытался открыть глаза, но в ушах начал нарастать звон, перерастающий в дикий рев. Ветер как будто проходил сквозь тело навылет – явно начался масштабный снежный буран. Даже если бы он попытался добраться до вертолета, его бы замело на полпути.
Сон был рваным, тревожным, но каким-то желанным. Как же редко удавалось выспаться за все то время, когда он твердо выбрал свой жизненный путь и пошел покорять вершины бизнеса. Ему и сейчас казалось, что он карабкается вверх, а порывы ветра хотят сбросить вниз. Им не удается, и поэтому ветер начинает жутко выть, оглушая и запугивая…
Яркий свет проник в его сон сквозь зажмуренные веки. Ослепительный, беспощадный. Во сне все воспринималось иначе. Но он еще, судя по всему, был жив, хоть и не чувствовал своей телесной оболочки.
«Вот как, значит. Жизнь не проносится перед глазами. Но есть портал. Яркий свет. И шум, который не утихает и не прекращается, словно не собирается меня туда отпускать»…
А затем какая-то сила оторвала его от земли, подняла в воздух. Где-то фоном звучали чьи-то тревожные крики. И еще вернулась боль. Странно – он почти поверил, что в потустороннем мире никакой боли нет.
А она усиливалась под монотонный треск голосов. Как будто застывшая кровь вновь пришла в движение. Пальцы рук и ног буквально выкручивало от боли, будто кто-то невидимый задался целью их переломать. Ад? Так теперь это выглядит? Какая ирония…
Ощущение полета усилилось между тем, а все ощущения постепенно таяли. Сновидения покидали, оставаясь в том мире, который он так рано покинул. Проваливаясь в бездну, он видел то, что заставило его улыбнуться сквозь стихающую боль: огромные глаза Миланы и ее робкую улыбку…
…Когда он открыл глаза, ничего сверхъестественного не произошло. Ангелы либо черти не встретили его с бутылкой любимого виски. Только пикающий звук приборов сразу отправил воспоминания к моменту падения геликоптера.
Попытка сжать руку в кулак вызвала неприятные болевые ощущения. Свет резал глаза, вызывая рефлекторные слезы.
Он находился в просторной палате. Пальцы были зажаты тисками датчиков, из вен торчали щупальца капельниц. Аппаратура отмеряла сердечный ритм и еще какие-то неразборчивые показатели. Мужчине не понадобилось много времени, чтобы осознать, что все это значит.
Он выжил. Спасательная бригада подоспела вовремя. Скорее всего, яркий свет, оглушающий рев и ощущение полета ему не приснились, это был вертолет. И рев, и свет – все объяснимо.
Он поднял пальцы, выдохнув от облегчения. Пусть больно, но все на месте. На ногах тоже. В теле слабость, немного болит голова, губы пересохли и потрескались от холода, кожа на лице кажется стянутой и раздраженной. Скорее всего, обморожение. Но это больше не имеет значения: все обошлось.
Видимо, аппаратура зафиксировала его пробуждение – не прошло и пяти минут, как в палате появился доктор.
– Доброе утро, – у него был безупречный английский. – Поздравляю. Вы редкий счастливчик. Или служба спасения подоспела вовремя, но у вас, без преувеличений, потрясающая жажда жизни.
– Спасибо. Значит, моей жизни больше ничего не угрожает? Когда я могу вернуться к своим прямым обязанностям? – он всегда умел ценить время и не собирался терять ни минуты.
– Я буду настаивать на том, чтобы еще двое суток вы провели под наблюдением докторов. Нам необходимо исключить вероятность осложнений после переохлаждения.
– Хорошо, я вас услышал. Но мне необходим телефон прямо сейчас.
– Конечно. Здесь ваши партнеры по бизнесу. Они ожидают сутки, как вы придете в себя. Но я буду настаивать также на том, что вам необходим покой, поэтому постарайтесь решить вопросы как можно быстрее. Нам нужно провести ряд обследований и назначить дополнительное лечение, если это необходимо.
Доктор вышел, разминувшись в дверях с его партнером по бизнесу Георгием. Мужчина даже не успел обрадоваться появлению друга, с которым они с истоков строили свою империю, как тот разразился упреками в своей обычной манере.
– И как это понимать? Ты бессмертный, твою мать? Чем ты думал, когда летел в такую погоду? Какой идиот вообще позволил вам взлететь?
– Я тоже рад тебя видеть. Что на объекте?
– Карпенко прервал свой отпуск и вылетел первым рейсом. Все поломки устранены. Можешь не переживать.
– Жертвы?
– Пятеро. Госпитализированы. Состояние средней тяжести. Но жить будут, компенсации выплачены, вопросы с местными органами улажены. Это твое стремление самому все контролировать однажды загонит тебя в гроб.
– Ну, этого может и не случится. Пилот, с которым мы летели…
Только сейчас он осознал, что не помнит его имени. Может, просто не старался запомнить. И от этого стало не по себе.
Георгий отвел глаза.
– Его не удалось спасти. Черепно-мозговая и кровоизлияние в мозг… Там не было шансов.
Мужчина на миг закрыл глаза. Новость о гибели пилота потрясла его до глубины души. Некстати вспомнил, что тот всегда хранил в портмоне фото красивой девушки – своей дочери.
– Как его звали?
Георгий удивился.
– Антон Макарчук. Мир его праху.
– Свяжись с его семьей. Выдели им такую компенсацию, чтобы они ни в чем не нуждались до конца жизни. И не смей на этом экономить. Этот человек спас мне жизнь.
– Я тебя не узнаю. Бригаду тоже?
– Ты издеваешься? Или ты так дешево ценишь жизнь своего друга?
– Да не заводись, тебе сейчас нежелательно. Кстати, Шанталь… она тоже здесь. Ждет в коридоре. Примчалась спустя час, как тебя привезли.
Упоминание о его бывшей невесте, с которой они так и не нашли общих точек соприкосновения, вызвало удивление. Ни радости, ни злости на то, что она здесь. Прошел год, как он окончательно поставил точку в этих отношениях. Но красивая мулатка, дочь строительного магната из Вашингтона, до сих пор не оставила попыток вернуть его расположение. Ситуация усложнялась еще и тем, что она являлась одной из акционеров его империи. Именно так вспыхнул их роман. Он бы и продлился, не появись в его жизни Милана Савельева.
Милана. Тело окутало жаром при одном звуке его имени. Он даже не осознал, что произнес его вслух…
– Телефон. Быстро.
Георгий лишь покачал головой, достал свой «Верту», разблокировав код.
Не обращая внимания на боль в пальцах и мешающие датчики, мужчина набрал номер.
– Алена, здравствуй.
– Здравствуйте! – в голосе девушки послышалась радость и восторг. – Какое счастье, что вы живы и все обошлось, мы места себе не находили…
– Спасибо. Дай трубку Милане, будь добра.
Молчание домработницы ему совсем не понравилось. В нем чувствовалась растерянность и испуг.
– Простите, я… я не могу…
– Что случилось? Она здорова? Алена, почему ты молчишь?
Девушка вздохнула, явно подбирая слова. Ее голос сбился.
– Она… она вернулась в Москву…
На миг ему показалось, что он ослышался.
– Ты в своем уме? Как она могла туда вернуться? Ты ей помогла? Без моего разрешения?
– Босс, я бы никогда… Это Шанталь, она организовала вертолет… Ваши партнеры помогли ей с этим.
– Когда? – кровь отлила от лица, оставляя внутри чувство пугающей пустоты.
– В тот день, когда вы вылетели на объект, и пропала связь, приехала ваша невеста. А на следующий день, когда погода наладилась, она улетела. Я пыталась с вами связаться. И Шанталь – тоже… мы потом узнали, что вы попали в аварию…
– Хорошо, мы потом вернемся к этому разговору. – Прервал поток оправданий Алены, сбросив звонок. Тотчас же, отыскав в глубинах памяти другой номер, набрал его.
– Приветствую. Скажи мне, что вы успели закрыть Валиева.
Собеседник ответил сразу.
– Не переживайте. Его арестовали за три дня до ее возвращения. Залог отклонили. Наш адвокат уладил все дела, жену Валиева не станут таскать по допросам. Ее имущество так же не тронут. Они уже встретились, он будет представлять ее интересы все время. Азамата Валиева. Похоже, закроют, все его связи лопнули быстро. Никто не хочет быть втянутым в скандал со столь крупным оборотом наркотиков. Станислав Каверин, он же популярный певец Эпикур, дал ценные свидетельства против Валиева. Превосходная работа.
– Держи меня в курсе дела. Связь налажу, пока через Георгия Ануфриенко.
Георгий сдвинул бровь.
– Я никогда не задавал тебе вопросов, но что вы не поделили с этим зажравшимся певцом?
– Икс на игрек, – отрезал мужчина. – Позови ее. Мою невестушку. Мне есть, что ей сказать, пока доктор не запретил решать вопросы.
Георгий вышел, и спустя секунду в палату влетела радостная Шанталь. Следы усталости на ее лице явно указывали на бессонные ночи у палаты, но он как будто этого не заметил. Свел брови, заставив девушку тотчас же погасить улыбку и замедлить шаг.
– Я так рада, что ты жив, дарлинг, – уверенность таяла на ее смуглом лице, но, тем не менее она присела на постель рядом, поймав его руку. – Ты есть виннер. Я всегда это знала.
Он не ответил. Смотрел в ее темные глаза, зная, что сейчас вся её воля сожмется, а затем и вовсе исчезнет. И так и произошло. Плечи девушки поникли, она сглотнула, не в состоянии выдержать столь красноречивого взгляда.
– Тебе есть, что сказать мне? – сталь в его голосе заставила мулатку вздрогнуть. Но она все еще пыталась сделать хорошую мину при плохой игре.
– Я места себе не находила. Ты мог погибнуть… Когда мне сообщили, я…
– Что ты забыла в моем доме? Кто тебя туда приглашал? – он не повысил голос, даже добавил в него вкрадчивых нот. – Что мне предпринять, чтобы ты наконец осознала, что мы больше не вместе?
Шанталь сглотнула, явно собираясь с силами.
– Дарлинг, я много думать. Твои пристрастия, я поняла, что смогу их разделять, если есть твое желание. Я узнала достаточно, я… посетила несколько клубов… поговорить с мастерами и понять, что это может быть с нами. Я ноу аффрайд. Я прилетела сказать тебе.
Еще бы несколько лет назад он был бы рад это услышать. Но сейчас ее слова не вызвали в нем ничего.
– Нет. – Его отрывистая фраза была похожа на щелчок кнута. – Что бы ты для себя не решила, это больше ничего для тебя не изменит. Ты нарушила мои правила. Ты прилетела туда, куда я никогда тебя не звал. Ты влезла в мою личную жизнь, считая, что имеешь на это полное право. Ты просчиталась, Шанталь Макадамс. Что ты сказала моей гостье?
– Ничего. Она просто сама захотела улететь. Ты держать ее пленницей. Завязывать глаза. Она быть рада спасению.
– Ты явно забыла ей пояснить, что мы не вместе.
– Ее это не интересовать, дарлинг. Она попросила отправить ее в Москву. Хеллен, она быть с нами. Слышать. Мы вместе герлс пати, мэни виски. Сонг. Я звонила тебе. Ты был не на связи, я хотеть сказать. Сорри, Милен сама просить увезти ее от тебя.
– Ты сказала ей, кто я?
– Нет. Она просить, да. Я – нет. Твои рулез. Неприкосновенно.
Наверное, только это удержало его от того, чтобы в своей обычной манере альфа-доминанта не размазать морально свою бывшую невесту. Он знал, пару фраз – и она уйдет отсюда в слезах. Но последнее признание как раз уберегло ее от подобной участи.
– Уходи, – он отнял свою руку. – Мы не можем быть вместе. Я люблю другую женщину.
Ее темные глаза расширились. Но Шанталь выросла в семье, где воспитание и достоинство прививали еще с пеленок, колледж и Гарвард только отшлифовали это высокомерие. Она выдержала удар, пряча слезы. Даже натянуто улыбнулась.
– Я рада, что ты выжил, дарлинг. И наш бизнес, это не нанести урон?
– Нет. Мы прежде всего деловые партнеры. Но я настоятельно советую тебе никогда об этом впредь не забывать. И прекрати называть меня так. В деловой сфере это недопустимо.
– Поправляйся, – она встала и пошла к выходу, стараясь сохранить королевскую осанку. Но мужчина отчетливо расслышал ее надрывный всхлип, когда закрывались двери.
Когда она ушла, он откинулся на подушки и закрыл глаза.
Он еще не знал, что ему делать теперь. Как найти Милану и рассказать ей, что все это время с ней был именно он. Задача усложнялась. Хотелось сорваться в Москву прямо сейчас, найти, объяснить, не дав опомниться. Пусть лучше ненавидит. Он готов завоевывать ее снова и снова.
А для этого стоило скорее восстановить силы и начать действовать.
