Текст книги "В плену твоего безумия (СИ)"
Автор книги: Extazyflame
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Глава 4
Глава 4
И за ним закрылась дверь. А я, пообещав разобраться с этим позже, сорвала повязку и кинулась к планшету, который он предусмотрительно оставил на столе…
Я не ожидала увидеть ее так близко. Мою дочь, мою кровиночку, мой единственный лучик света в том кошмаре, в котором я жила уже четыре года с недолгими просветлениями. Сердце сжалось, к горлу подкатили слезы.
С каждым прожитым днем моя девочка становилась все меньше и меньше похожей на своего деспотичного отца. Ее детские черты были похожи на мои на детских фото. Я прикусила пальцы, наблюдая, как Микаэла прыгает в сухом бассейне с шариками в детском центре, заливисто смеется, карабкаясь вверх по надувной горке. Как танцует с аниматором в костюме Спайдермена, капризничает, пытаясь затащить мою маму в детский лабиринт. Как моему похитителю удалось снять их так близко?
Я смахнула слезы, не осознавая, что на моих губах счастливая улыбка. Мысли, что меня украл кто-то близкий к нашей семье, отошли на второй план. Я смотрела на мать. На ее лице была тень беспокойства, но рядом с Микой практически исчезала. А моя дочь была счастлива, так, как могут быть счастливы только дети…
Ролик был долгим. В кафе Мику и маму снимали издалека. При приближении я могла заметить, что мама иногда уходит в себя, ее губы дрожат, а в глазах боль и непролитые слезы. Но почему я считала, что она не будет переживать обо мне? Наверное, потому, что на выходки Азамата она закрывала глаза.
Запись закончилась, а я сидела, не в состоянии пошевелиться, мелко дрожа от пережитых эмоций. Слезы капали на мои сжатые кулаки, которые я неосознанно поднесла ко рту. Сердце разрывалось от тоски, но вместе с тем материнское чувство отметило кое-что еще.
Мика была другой. Свободной, счастливой. Такой, какой была в те моменты, когда Азамат уезжал надолго, а мы оставались с ней вдвоем. Что это значит? Ее забрали из дома? Пожалуйста, пусть это будет так. Пусть она останется с моей матерью, а не с отцом, который…
Я откинулась на спинку дивана, стараясь выровнять дыхание.
Который что? Ищет меня в поте лица? Рвет и мечет, срывая зло на моей матери? Уехал на очередные гастроли, решив, что я сама по себе найдусь? Заливает горе алкоголем? Да, его горе в одном – отобрали то, что принадлежит ему по праву. Красивую игрушку, по совместительству жену. Он переживает только о себе.
Слабость выстрелила по коленям, буквально парализовав тело. Но я решительно вскочила с места, не понимая, почему в этот раз все стоп-краны, которыми я обросла за время брака с Валиевым, отказали. Стрессовая ситуация? Я жила в куда более стрессовых все это время.
Подбежала к двери, рванула ручку на себя. Заперта. Хотя поворота ключа я не слышала. Не помня себя, принялась колотить о деревянную поверхность, причиняя себе боль и не замечая этого.
– Откройте! Выпустите меня отсюда! Откройте же!
Не знаю, на что рассчитывала. Просто остервенело колотила, сама не зная, что именно хочу сделать. Когда все-таки ощутила боль, перестала лупить дерево, замерла, часто дыша. Метнулась к дивану, поспешно натягивая темную повязку, завязывая узел трясущимися руками.
– Откройте. Я выполнила ваши условия!
Темнота уже стала привычной. Я не споткнулась и не налетела на предметы мебели, пока шла к двери. Только сердце зашлось в бешеном танце.
– Откройте. Я готова обсудить дальнейшие условия. Я все поняла…
Когда повернулась дверная ручка, я едва не подпрыгнула на месте. Меня накрыло волной какого-то странного чувства, похожего на азарт, как перед прыжком с парашютом. Если бы не было повязки на глазах, я бы ослепла от одного ощущения близости своего пленителя. И без того уже крыло, с каждым ударом сердца, разрывая на атомы и закручивая в спирали неконтролируемого торнадо, возвращая ненадолго в прежнюю оболочку.
Страх? Перед ним или неизбежностью? Или нечто другое, пока не распознанное, то, в чем мне сейчас было так сложно самой себе признаться.
– Милана, – его голос рассыпал по телу искры, похожие на хаотичный разброс бенгальских огней. – Я приятно удивлен.
До меня не сразу дошло, что он имел в виду повязку. Я поднесла к лицу пальцы, слегка огладив ее бархатный край. Сгустившуюся тишину внезапно прорезал его вздох. Острый, словно лезвие ножа.
– Все хорошо. Я доволен тобой.
Это окончательно сбило меня с толку. Он что, просто испытал удачу, открыв двери? Или вся комната утыкана невидимыми камерами? Да, я не столь давно осмотрелась и ничего не обнаружила, но это не значит, что их нет!
А затем он взял меня за руку… и я как будто увидела свет сквозь черную ткань повязки. Может, все дело было в том, как именно он это сделал. Слегка огладив пальцами внутреннюю сторону моей дрожащей ладони. И как будто транслируя своим прикосновением, что бояться нечего.
– Иди за мной.
Ничего другого мне не оставалось. Я отчего-то подчинилась без внутреннего протеста, даже сжала его руку в ответ. Может, хотела расположить таким образом к себе и получить желаемое, но я понятия не имела, о чем буду его просить. Я вообще этого не осознавала. Опустилась на диван. Мой похититель не сел рядом, устроился в кресле напротив. А я неожиданно ощутила что-то сродни одиночеству, когда он отпустил мою ладонь.
– У тебя есть вопросы. Я постараюсь на них ответить.
Его голос диссонировал с прикосновениями. Сухой, холодный, властный. Но при всем этом у меня не возникло ощущения фальши или игры, как это всегда было с Азаматом.
– Есть, – вздрагивать и тонуть в уязвимости было бы проще всего, но я собиралась расставить все точки. Для этого просто необходимо было проявить смелость. Да и мне никто не угрожал. – Меня ищут?
– Да, – просто ответил мужчина, мне показалось даже, что пожал плечами. – Тебя ищут.
– Но вы не переживаете, что меня найдут.
– Нет. Это невозможно.
– Почему именно я? Вы всех женщин поломанной судьбы так… спасаете?
Он ответил не сразу, а я неосознанно сжала кулаки, отчасти потому, что не ожидала от себя такой дерзкой смелости.
– Я просто помню, когда увидел тебя впервые. Когда ты поднялась на сцену в первые дни своих выступлений.
– О боже! – не выдержала я, отчего-то широко улыбнувшись.
– Обращения «хозяин» вполне достаточно, – тут же отозвался мой тюремщик, разрядив обстановку такой вот бесхитростной шуткой. – Я помню это, как будто увидел вчера. В твоем танце был твой истинный характер. Столько скрытой силы, достоинства и жизнелюбия, самооценки и гордости. Ты любила свой танец, ты занималась тем, чем хотела. Свободная черная птица, летающая на запредельной высоте, где ее не достать никому, даже опытному охотнику…
Тон изменился, в нем появились иные, холодные ноты.
– Но потом я встретил тебя снова, когда ты была с ним. Тебя как будто выпили. От прежней Миланы не осталось ничего, она попала в западню и даже не осознала этого. Поверила в тот фасад, который возвели у дверцы ее золотой клетки. Тогда я понял одно. Если я верну тебе прежнюю улыбку и избавлю от тяжести масок, которые тебе пришлось носить, я буду самым счастливым человеком. Именно тогда я все решил.
– Но вы не спросили, нужно ли мне возвращать свое прежнее счастье такой ценой! – озвученное повергло меня в шок. – Да, мой муж – чудовище! Но это моя ошибка, за которую я плачу уже давно, которую осознаю, но я была готова вырваться и без вашей помощи! У меня дочь! У вас дети есть? Думаю, нет, потому что вы понятия не имеете, что для матери разлука с ее ребенком!
– А теперь выдохни и слушай, – нет, он не повысил голос. Но что-то в его словах заставило меня замолчать в тот же миг. Темнота позволяла считывать эмоции его голоса на раз. – Я не изверг. Меньше всего мне хочется разлучать тебя с дочерью. Меньше всего мне надо ломать тебя дальше, потому что после того, что он с тобой сделал, ломать в тебе больше нечего. Я предлагаю тебе сделку. Месяц. Месяц, в течение которого я верну тебе самый бесценный дар – тебя прежнюю. Сильную и несгибаемую, без страха и ложного чувства вины. Ту самую Милану, у которой нет нужды ни от кого бежать, потому что бояться ей некого. Я хочу подарить тебе, черт возьми, новую жизнь!
Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я покачала головой.
– Да прекратите. Вы думаете только о себе и о своих желаниях. У вас не хватает смелости их озвучить, вы прикрываетесь какой-то особой миссией. Но когда хотят помочь, в одностороннем порядке не действуют. Я не просила меня похищать! Я сама могла о себе позаботиться!
Мои слова не вывели его из себя. Черт, у этого человека есть хоть какие-то эмоции?
– Я повторю – ты заблуждалась. Ты бы не смогла. Ты настолько сильно подвержена влиянию своего деспотичного мужа и матери, которая встала на его сторону, что твоя попытка сбежать оборвалась бы сразу. Состояние аффекта – плохой помощник. Ты не выберешься, пока не разберешься в себе. А именно это я тебе и предлагаю. Помощь. Провести тебя по всем граням твоей слабости и уязвимости, чтобы проиграть их в безопасном ракурсе. Добраться до твоей истинной сути. Она все еще в тебе, просто спит, не в силах противостоять тем угрозам, что окружали тебя столь долгое время…
Он замолчал. А я вместо того, чтобы снова возмутиться и перейти в нападение как будто оцепенела. Не из-за страха. Его слова задели внутри меня что-то, что давно уже не просыпалось. Что заставило забыть о себе. Прежняя сущность Миланы Савельевой подняла голову. Правда, едва не уронила ее обратно, ужаснувшись тому, во что я теперь превратилась.
Мне хотелось ему поверить. Дико хотелось. И не было никакой фальши в его словах. Эгоизма точно я не ощутила. А может, это сознание так спасалось от неоднозначности моего нового положения?
– Я не понимаю, как вы это сделаете. Вы завязываете мне глаза, угрожаете связать, если я буду срывать повязку, удерживаете в заточении. Как это поможет мне вернуть себя прежнюю?
– Это будут совсем не те методы, к которым ты привыкла. Предупреждаю сразу. И да, я показал тебе некоторые из них, далеко не в полном объеме.
– Я против. У меня же… есть право голоса?
– Это то, что у тебя есть всегда, в любую секунду. Ты говоришь «нет» – я останавливаюсь. Я не принадлежу к тому числу доминантов, которые преследуют исключительно свои цели, вбивая в головы сабам чушь о том, что они знают, как лучше и лишают права сказать «стоп». Ты готова обсуждать это дальше, или тебе нужно еще время?
Он говорил, на первый взгляд, какие-то шокирующие вещи. И почему-то я поняла их смысл, несмотря на отдаленно знакомые слова, значения которых я не знала. Но страха не было. Наоборот, это меня взволновало. Почти приложило каким-то странным чувством эйфории, помноженной на уязвимость. Но в этот раз последняя была иной. Сладкой, тянущей, заставляющей зациклиться на этом ощущении.
Кажется, я начала получать удовольствие от разговора.
«Подумаю об этом завтра», – сказала я себе.
– Вы сказали, месяц? После этого вы меня отпустите?
– Я хозяин своего слова. Ты вылетишь из этой клетки сильной. Считай, что я просто вылечу твои поломанные крылья.
– Хорошо, месяц, мы сейчас можем начать?
Это было так неожиданно, что я сжалась и поднесла ладонь ко рту. Боже, зачем я это сказала? Я не готова ни к какой близости со своим похитителем и никогда не буду готова! Жажда обнять дочь, прижать к себе и успокоить превратила меня в камикадзе.
– Обреченность? Совсем не то, что я хочу от тебя получить, Милана. Ты хочешь просто поскорее отбыть свой срок, но в нем нет никакого смысла, если ты вернешься прежней.
– Так отпустите меня!
– Я могу, Милана. Отпустить тебя в лапы зверя, который пока что еще на воле и сожрет тебя сразу, как только ты переступишь порог дома. Как ты думаешь, твой муж поверит в то, что к тебе никто не прикасался? Что тебя вообще похищали? В его глазах ты всегда будешь изменщицей. Он такое, насколько я знаю, никому не простит. Подобное позволено только ему. Я прямо сейчас могу распорядиться, и тебя отвезут домой. Только, боюсь, вместо встречи с дочерью ты рискуешь никогда больше ее не увидеть.
Я замотала головой. Черт. Я не хотела домой. Кто бы ни был этот человек, он прекрасно знал Валиева. Знал, на что способен мой муж. И сама я бы выстояла, но он знает, как горячо я люблю Мику. Он обязательно разыграет эту карту, чтобы добить меня.
– А что… изменится через месяц? – мой голос дрожал. Обрисованные перспективы напугали посильнее всего того что, я предполагала, этот мужчина может со мной сделать.
– Многое, – какой бы вопрос я не задала, тюремщик был к этому готов. – Помимо того, что ты станешь сильной, изменится еще кое-что. Твой муж больше не будет для тебя угрозой, я тебе обещаю.
– Вы что, убьете его?
– Иногда ты как ребенок, – по его словам я поняла, что он улыбается. – До этого не дойдет. Просто нужно время для того, чтобы некоторым образом его устранить. Месяц – вполне себе прогнозируемый срок. Я могу оставить тебя в покое. Не латать твои крылья. Только я прекрасно знаю, к чему это приведет. Твой стокгольмский синдром никуда не денется. Я не буду давить и действовать против твоей воли. Я тебе предлагаю свободу по итогу. Соглашаться или нет, решать тебе.
Мое решение созрело в этот самый момент. Хотя я, надо признать, долго не отдавала себе в этом отчета.
– Я просто ничего не смыслю в том, что вы мне предлагаете…
– Я все тебе расскажу. Ты должна получать удовольствие от того, что происходит. Без взаимного доверия Тема только усугубит твою травму, а нам этого не нужно. Верно?
– Я не готова на близость…
– Я от тебя этого не требую. Но если ты сама этого захочешь, считаю нужным сообщить – отказывать не стану.
Я больше не тряслась. Даже не вздрагивала. Разговор как-то незаметно перешел в спокойное русло. Я даже забыла о том, что мои глаза скрывает повязка. Привыкла к темноте, единственным маяком которой был его голос, довольно быстро. И его слова вызвали на моих губах ответную (я уже начала определять, когда он улыбается) улыбку.
Почему он сказал, что Азамат вскоре не станет для меня проблемой? Почему он так в этом уверен? И почему я цепляюсь за какой-то фантомный подвох в его словах, когда ничего подобного в них нет? Я изучила все уловки манипуляторов. Знала, как выглядит ложь. Но мой похититель не врал.
– Я же могу все остановить, если что-то окажется для меня неприемлемым?
– Повторю в десятый раз. Ты не только можешь, ты обязана это делать. Неприемлемо, непонятно, надо разобраться в своих чувствах – ты просто скажешь мне об этом.
– А вы разрешите мне снять повязку?
– Нет. Со временем, но не сейчас. И если мы договорились, ты пообещаешь мне никогда этого не делать самой. Ты примешь мои правила. С наказанием в случае неповиновения. Но что-то мне подсказывает, что ты не захочешь меня расстраивать. Я прав, Милана?
Это не было угрозой. Это были условия договора. Мне предлагалось всего лишь их принять, что я, кажется, готова была сделать.
В этот раз не было ощущения гипноза, как это было с Азаматом. Я прекрасно понимала, что принимаю решение сама. Можно было рисовать в своём воображении страшных химер, но у меня оставалось права голоса. Бояться, во всяком случае, было нечего. Конечно, если мой пленитель не врет, и выполнит свою часть договора.
– Я согласна.
Эти слова сорвались с моих губ неожиданно легко. Сделка с дьяволом в обмен на право стать счастливой – я готова была отдать свою душу.
– Еще раз, Милана.
– Я согласна, – повторила уже тверже.
– Нет. Попробуй ещё раз.
Озарение было кратковременным. Я сжала кулачки, решаясь произнести то, что от меня требовалось.
– Я согласна, Хозяин.
Глава 5
Глава 5
Вопреки всем моим тревогам и ожиданиям, разговор закончился именно на этой ноте. К лучшему это или нет, трудно было ответить.
Попыталась выровнять дыхание, сбившееся от впервые произнесенного специфического обращения к мужчине, возомнившем себя моим психотерапевтом-спасателем. Это не вызвало ярого отторжения или протеста. Было непривычно, вот и все.
– А сейчас я хочу, чтобы ты легла спать. Все допустимые воздействия и твои запретные зоны мы обсудим завтра. И страх отбрось. Вопросы?
Если таковые у меня и имелись, я побоялась их озвучить. Вдруг услышу что-то, от чего вообще не усну. Сейчас же в моей душе было что-то сродни умиротворению. Это было странно и неправильно, учитывая все происходящее.
Я пошевелила плечами. Скованность в теле вызывала неприятные ощущения.
– Я спросить хотела… – кашлянула, стараясь не признаваться себе, что мне хочется продолжить разговор. Очные ставки успокаивали странным образом. – Я тренироваться привыкла. Мышцы теряют тонус.
– Это не проблема, – я почувствовала его улыбку. – В цокольном этаже дома есть прекрасно оборудованный спортивный зал и бассейн. Завтра Алена все тебе покажет. Спортивный костюм найдешь в шкафу. И раз уже мы заговорили об этом, ты можешь завтра написать список всего, что тебе необходимо. Уходовая косметика, предметы гардероба, книги или журналы. Если тебе понадобятся услуги парикмахера и мастера маникюра, этот вопрос тоже легко решить. Раз уж мы договорились о твоем благоразумии.
В списке не было телефона с выходом в интернет и возможностью совершать звонки. Но вот это как раз таки было ожидаемым.
– Спасибо, – кто бы ни был этот человек, он прекрасно знал, как успокоить и даже воодушевить. Совсем недавно я дрожала от страха, а сейчас испытывала странное чувство предвкушения.
– А теперь тебе надо лечь спать. День был тяжелым. Спокойной ночи, Милана.
Мне пора уже было к этому привыкнуть, но все равно я оказалась не готова к тому, что произошло. К его поцелую в лоб, мягкому касанию губ к переносице, задевающему край темной повязки. Поцелуй был почти отеческим и в то же время собственническим, неумолимым. Странное, и вместе с тем захватывающее ощущение.
Поцелуй в губы мог напугать. Поцелуй в лоб казался вполне закономерным в свете произнесенных слов. Отпечаток губ моего похитителя еще горел на коже, когда за ним закрылась дверь. В этот раз я все-таки расслышала поворот ключа.
Развязала узел на затылке, зажмурившись от яркого света. Отчего-то сразу подскочила к зеркалу. Но нет, места его прикосновений не отреагировали красными припухлостями, как в первый раз.
Я вытянула руку, закатала рукав платья и уже привычным росчерком ногтей с легким нажимом написала свое имя.
Ничего не произошло. Краснота сошла почти мгновенно, оставив на коже лишь ощущение моего прикосновения…
Утро выдалось солнечным.
Я бы нежилась в мягкой постели до обеда, но шторы, подсвеченные рассветными лучами, плавно ушли в пазы, и в закрытые глаза ударил ослепляющий свет, усиленный белым снегом. Небо казалось настолько ярким, голубым, без единого облачка, что я села на кровати, забыв обо всем. Любовалась красотой явно загородной природы, а события вчерашнего дня казались чем-то обыденным. И совсем не пугающим.
Сжала сердце тоска по дочери. Наверное, если бы мне дали с ней поговорить, я бы ни о чем не беспокоилась, наслаждалась бы своим внезапным отдыхом. Но боль быстро утихла. Хозяин обещал, месяц, и я вновь ее увижу.
Увижу. Я мечтала стать для нее сильной. Если мне в этом помогут, я буду счастлива.
Контрастный душ взбодрил. Когда я вошла в комнату, почти не удивилась, застав там Алену.
– Доброе утро, – у этой девушки всегда было хорошее, даже игривое настроение. – Босс сказал, вы хотите потренироваться. Я зашла убедиться, что у вас есть все необходимое. Вы принимаете что-то из спортпита? В таком случае просто дайте мне знать, я закажу.
– Протеин. И Эль-карнитин не помешает. И давай уже на «ты», – ее «вы» почему-то меня смущало.
– Как захочешь, Милана, – подмигнула Алена, – переодевайся, я провожу.
Зал был действительно крутым, в этом Хозяин не соврал. После часа тренировки я ощутила себя человеком. Облачилась в один из купальников, что в изобилии находились в шкафу, проплыла несколько километров в огромном бассейне. Мое похищение уже напоминало спонтанный принудительный выезд в санаторий. Вот только непонятно, что сам главврач мне уготовил.
Завтрак был вкусным и сытным. Алена по-прежнему была немногословна. Всю информацию приходилось буквально из нее вытягивать.
– Я могу погулять по двору?
– Конечно, – подмигнула девушка, ловко щелкая по кнопкам кофе-машины. – Босс вернется не раньше девяти. Здесь очень красивая территория.
Я прищурилась. Посмотрела в ее улыбающееся лицо.
– Ты знаешь, зачем я здесь?
Судя по искре, промелькнувшей в ее глазах, она прекрасно знала. Повела плечом и поставила на стол чашку фирменного латте, словно взятку, чтобы прекратить щекотливые расспросы.
– Явно потому, что босс к тебе неравнодушен.
– Логично, – продолжать разговор не имело смысла.
Прогулка по зимнему саду доставила удовольствие. Правда, обойти всю территорию я не смогла. Мороз был крепким, замерзли руки, да и шапка не помешала бы. Здесь было нереально красиво. Но подхватить простуду в мои планы не входило, пришлось вернуться уже спустя сорок минут, так и не исследовав территорию.
Одно я поняла точно: сбежать отсюда не выйдет. Высокий забор из скошенных деревянных срубов был утыкан камерами и датчиками движения, а за его пределами я ни разу не услышала людские голоса и шум машин. Горизонт тонул в зелени высоких сосен. Создавалось впечатление, что этот дом находится далеко от города. Счастье еще, что на территории не было волкодавов, хотя кто знает.
Во всяком случае, бежать я пока что не собиралась. Мой похититель сумел найти нужные слова, чтобы я успокоилась. Месяц. Если он не лил в уши сладкий яд, подобно Валиеву, то в побеге нет смысла. Я все чаще ловила себя на том, что ожидание волнительное. Меня не столько пугало все то, что он собирался со мной сделать, сколько волновало.
…То, что он вернулся, я каким-то образом ощутила сразу.
Шум извне в мою комнату почти не проникал. Окна выходили в сад, а не к воротам. Но возвращение хозяина я почувствовала кожей. Как будто все замерло вокруг, а воздух сгустился, подчиняясь его властной обволакивающей энергетике.
Дрожь на этот раз была совсем иной этиологии. Вроде как страх, но другой. Не панический, вымораживающий, а сладкий и, признай уже это, чувственный. Я села на кровати, подхватила дрожащими руками темную повязку. Алена либо заменила ее, либо успела выстирать и разгладить заломы. Прохладное прикосновение атласно-бархатной ткани только усилило мое возбуждение.
Черт. Нет, только не это. Этого не может быть. Я не могу и не хочу испытывать эти чувства к тому человеку, что меня похитил. К мужчине, лица которого я не вижу. К тому, кто хочет моего подчинения во всем, пусть даже и оправдывает это какой-то благой целью. С меня хватило Азамата. Его я тоже хотела, причем крепко.
Сейчас отошло на второй план то, что Валиев не оставлял мне выбора. Что в первую нашу встречу в клубе не спросил моего разрешения. Сознание, защищаясь от вторжения в личное пространство, убедило меня в том, что мне это нравится. А с новым хозяином угрозы не было. Но мое тело начинало отзываться на его присутствие вполне себе неожиданным образом.
Мне пришлось ждать около получаса. Вздрагивая от каждого шороха, сжимая пальцы и усиливая чувство приятного предвкушения в десятки раз. И когда услышала его шаги, даже не поняла, что не оттягиваю момент, а жду его с нетерпением.
– Добрый вечер, Милана.
Он не спросил, надела ли я повязку. Просто открыл верь и вошел, заставив меня подавить волнующий вздох, замереть в одной позе, сложив руки на коленях.
Как же мне хотелось увидеть его в этот момент. Просто посмотреть в глаза и отпустить себя, убедившись, что все его слова правдивы.
Он подошёл ко мне, коснулся пальцами подбородка, а я забыла, как дышать.
Никогда я еще не испытывала ничего подобного. От ярких образов в сознании и до почти невыносимого желания прижаться в поиске защиты. У меня никогда раньше не было потребности в том, что зовется «каменной стеной».
– Добрый вечер, Хозяин.
Одно это слово уже действовало на меня, как афродизиак. Так быстро. Так неумолимо.
Хватка его пальцев стала тверже. Как будто мой тюремщик решил испытать пределы моей смелости и готовности. Сердце пропустило резкий удар, разогнав по венам токсин сладострастного сумасшествия.
– Ты вздрагиваешь и часто дышишь вовсе не от страха, верно? – его палец лег на мои губы, нежно поглаживая контур. – Надо понимать, ты готова. Вопросы перед тем, как мы начнем?
Насколько нежны были его прикосновения сейчас (не учитывая того, что удерживал мои скулы он все-таки с нажимом), настолько холоден был его голос. Он требовал подчиниться и не задавать вопросов. Моя решительность пошла рябью.
– Я не… вы не сделаете мне больно?
Наверное, это меньше всего меня сейчас волновало. Я боялась не боли. Меня пугало то, что от какого-то неосторожного действия возбуждение погаснет за считанные минуты.
– Ты помнишь. Не молчишь, если что-то идет не так. В остальном я сам решаю, что с тобой делать.
Ответить я уже не могла. Только кивнула, сглотнув набежавшую слюну. Страх неизвестности стал настолько сладостно-острым, что я не хотела прерывать это восхитительное ощущение.
Мягкое поглаживание моих губ сменилось на иное, давящее, но не грубое. Я все-таки несдержанно всхлипнула, когда он смял подушечкой указательного мою верхнюю губу, скользнув по зубкам и деснам. Приоткрыла рот, не понимая, что именно делаю. А низ живота пронзило вспышкой подзабытого, острого возбуждения.
– Встань. Спиной ко мне! – его хлесткий приказ был похож на выстрел. Но меня как будто окатило жаркой волной. Осторожно, чтобы не упасть в темноте, я поднялась с дивана, отвернувшись от плотной осязаемой тени моего хозяина.
Он смотрел на меня. Долго, с явным наслаждением. Я уже не отдавала себе отчета, что не могу унять сбившееся дыхание, а между ног сладко тянет от прилива крови к клитору и губам. Сжала руки в кулачки, словно это как-то могло меня уберечь от предстоящего… восхитительного безумия.
– Ты порадовала меня, – эти слова с трудом вязались с его мрачным, холодным голосом. – Я чувствую твою обратку, даже не прикасаясь к тебе. Ты сэкономила нам обоим время.
Понять, что он имел в виду или переспросить, я не успела. Хозяин сделал шаг вперед, подхватил бегунок змейки платья и решительно потянул вниз, обнажая спину.
Этого я не ожидала. Охнула, инстинктивно прижав руки к груди.
– В чем дело, девочка? Ты отрицаешь власть своего Хозяина?
У меня закружилась голова. Почему-то я не допустила мысли о том, что меня захотят раздеть. Он сам говорил, что близости не будет, пока я не захочу.
– Руки вдоль тела. Вот так! – его жаркое дыхание обожгло мою шею. – Я хочу рассмотреть свою совершенную сабу без одежды.
Разгоряченную кожу притопило холодом, когда мой пленитель начал скатывать платье по моим рукам. Бюстгальтеров я в шкафу не нашла, и как только грудь обнажилась, все-таки вскинула руки, протестующе прикрыв полушария.
Платье упало к ногам. Меня каким-то образом спасала темнота повязки, как будто давая иллюзию того, что он не может меня видеть. Несмотря на желание закрыться, останавливать происходящее мне не хотелось.
Мои кисти тут же сковали оковы его сильных ладоней.
– Мы идем дальше? – его колючая щека соприкоснулась с моей, добавив искры новых, волнительных ощущений. Я вдохнула полной грудью аромат его парфюма, чувствуя, что начинаю терять связь с реальностью. Как будто в тумане, кивнула, едва не застонав. Даже неосознанно повернула голову, ища поцелуя.
– Хорошо, – он не дал мне того, чего я так желала. Отстранился и, преодолевая сопротивление, развел мои руки в стороны. – Шаг вперед, переступи через платье.
Рук не убрал. А я задрожала, сделав шаг, понимая, что на мне из одежды только трусики. Это вообще не преграда.
– Отлично, – он завел мои руки за голову. – Скрести пальцы на затылке и не меняй позы.
Я подчинилась.
Ощутила, как он обошел меня. Я была беззащитна, открыта его взгляду и всему тому, что он намеревался со мной сделать. Мелко задрожала, когда он накрыл ладонями мою грудь, слегка сжав пальцами соски.
Черт. Я не готова быть с ним. Не в первый раз. Не уверена, что…
Я могу это остановить. Вот прямо сейчас могу. Но почему это так хорошо?! Я не хочу никакой остановки.
– Как ты дрожишь… я уверен, что ты меня хочешь… – его правая ладонь заскользила по моему животу, накрыв лобок. – Но я спешить не привык.
Я потеряла желанное ощущение прикосновений, потому что уже в следующий миг хозяин погрузил пальцы в мои волосы, слегка натянув их у корней. Горячая волна странных ощущений едва не сбила меня с ног.
– Ты будешь слушаться меня. Ты сделаешь все, чего я от тебя потребую. – Чувственность его голоса словно пронзала меня насквозь. – Стань на колени!
Я знала, что это атрибут подобных игр. Может, поэтому покорно опустилась, позволяя его руке удерживать за волосы и направлять, чтобы не ушибиться в абсолютной темноте. Но все-таки всхлипнула, когда мои обнаженные колени коснулись мягкого ковра.
– Ты будешь моей во всех смыслах этого слова. Исполнять все мои приказы, а со временем предугадывать то, чего я хочу! В случае неповиновения – не дай бог тебе это узнать – я накажу тебя с особой жестокостью.
Мне бы напрячься, но я не уловила в этих словах угрозы, потери контроля или предупреждения. Они показались мне необходимым дополнением к тому, что сейчас происходило.
– Отлично, – мужчина отпустил мои волосы и отошел. – А теперь ползи на мой голос. Тебе придется часто так делать.
Что со мной творилось? Эти слова могли напугать до потери речи, до оцепенения… но меня они скорее возбуждали, чем нет. И даже тот факт, что я не смогла сдвинуться с места, не изменил моего восприятия
– Я жду, саба. Ты же не хочешь, чтобы я надел на тебя ошейник и притянул за поводок?..
Похоже, я сошла с ума именно сейчас. Сейчас, когда шокирующие слова моего пленителя меня совсем не напугали. Желая избавиться от страха, я быстро перепрыгнула черту крайностей. Даже вскинула голову, словно желая показать отсутствие страха.
– Что ж, попытка воскресить убитую гордость? Ты позабавила меня. Я точно подпишу для тебя цепь и ошейник. А теперь к моим ногам! Живо!
Нет, он не закричал. Он даже тон не повысил. А меня словно обожгло ударами фантомного кнута. Но я не шелохнулась.
Странно и нелогично! Я могла остановить его прямо сейчас. Но я продолжала купаться в незнакомых ранее восхитительных ощущениях, демонстрируя протест. Протест, на который так долго не решалась с моим проклятым мужем.
– Милана, сделай это, – в его голосе появились иные, вкрадчивые ноты. – Подползи к моим ногам. Сдайся, и обратно я отнесу тебя на руках.
Это прозвучало куда страшнее, чем обещание посадить меня на цепь. Я даже не поняла, как затрясла головой, обхватив себя руками. Я едва осознавала, что последние слова мужчины иллюстрировали все то, чем я жила последние четыре года.
