сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
- Подожди, дослушай меня. Ты сказал моему отцу, что не отпустишь меня в Ётунхейм, а потом, ни с того, ни с сего, попросил у него моей руки. Что толкнуло тебя на это, Тор? Ты ведь даже не думал о подобном до сегодняшнего вечера. Что случилось сегодня?
- Ничего не случилось… - Голос у Тора был хриплым, он отвернулся и теперь смотрел на город.
- Не лги мне, прошу. – Локи развернул его лицо к себе и обхватил обеими руками.
- Я не лгу, клянусь! Просто… твой отец… он спросил, кем ты будешь здесь? Только моим советником и всё? Я ведь даже не думал об этом, Локи! Я люблю тебя, и мне этого хватает! А потом… потом Лафей сказал, что рано или поздно, но мне придется жениться и завести детей. А я… Локи, я ж ведь не смогу. Я ведь даже прикасаться ни к кому не могу. Мне никто кроме тебя не нужен. И я вспомнил, как ты сказал тогда, что можешь понести от меня. Это ведь правда, да? А значит, у нас тоже могут быть наследники, и никаких проблем не будет. Нужно лишь твое согласие и всё. И… ты передумал, да? – Тор шмыгнул носом и быстро вытер одной рукой слёзы с щёк.
- Великие праотцы, Тор, нет! Конечно же нет! – Локи вытирал слёзы Тора, не замечая собственных. – Я… Какой же я дурак! Я думал, что для тебя это просто обязательство, что на самом деле ты этого не хочешь.
- Глупый, глупый мой, ну как я могу не хотеть?
- Я такой дурак…
- Можно я не буду спорить? – Тор хихикнул и поцеловал своё чудо.
========== Chapter 24 ==========
- Скажи, ты веришь в сказки?
- Локи, какие сказки, мы же боги?
- Нет, Тор, нет! – Локи выбрался из объятий Тора и сел на постели. – Не о драконах речь!
- О сокровищах? – Тор смотрел на Локи снизу вверх и откровенно любовался: зеленые глаза блестят, волосы разметались по алебастровой шее.
- Да нет же… В Мидгарде… у них есть одна сказка. Сказка о настоящей любви.
- Расскажи мне?
- Она о прекрасном юноше с уродливой душой. Он был очень красив, его все любили, но однажды… он очень сильно обидел одну ведьму, и она прокляла его. Он стал уродлив снаружи так же, как был ужасен внутри. Лишь год она дала ему, чтобы найти ту, что полюбит его не за красоту, но за душу. Иначе, он остался бы таким навеки.
- И он нашел ее?
- В этом и все дело. Да. Он смог… смог перебороть себя. Смог стать другим. И знаешь, что самое главное? Она полюбила его, но и он полюбил тоже. Но он смог отпустить ее, зная, что последний шанс упущен, что она не скажет, что любит, что он не вернется. И отпустил ее.
Тор сел на кровати и обнял любимого, которого малость трясло.
- Тшшш… Успокойся. И что случилось потом?
- Она успела. Уходя, она сказала, что любит.
- И он снова стал собой?
- Да, но… Ты можешь представить себе силу этой любви?
- Могу.
- Что?
- Я могу представить себе силу этой любви. – Тор провел пальцем по губам ётуна. – Мне ли не понимать значение этой силы? Мне, что чуть не потерял свою единственную любовь? Она полюбила его, несмотря на его уродство. Она приняла его. И спасла. А я полюбил тебя. Ослепительно-прекрасного, но такого глупого… Я не говорил тебе, но… В тот день, когда ты был у цвергов, когда тебе… ну ты понял… Я проснулся от сжигающей боли. Рот был окровавлен, я еле дополз до купален. Я не знал, что это и даже боялся представить, но… У меня изнутри словно рвалась боль. Боль и предчувствие. Я знал, что случилось что-то плохое, и что будет только хуже. Я так боялся за тебя. А потом ты появился и… - Тор вздрогнул. – Мне до сих пор страшно представить, что было бы, если бы я не смог снять нити? Если бы их зачаровали иначе? Если бы я просто не успел?
- Не думай об этом. – Локи прижался к Тору и уткнулся носом ему в шею. – Ты смог и это главное.
- И как после этого не верить в сказки?
- Свою сказку мы творим сами… - Локи не стал больше ничего говорить, нежно поцеловав свое счастье.
Руки Тора скользили по спине ётуна, сжимая нежно, но по-собственнически. Локи прижимался к нему всем телом, словно хотел слиться в единое целое, а Тор держал его крепко, словно что-то могло заставить ётуна исчезнуть. Прохладная кожа Локи остужала жар, горящий внутри Тора. Он всё целовал и целовал эти податливые губы, зарываясь пальцами в волосы на затылке. Он прижимал к себе это тонкое тело, когда укладывал его на постель. Он не разрывал поцелуя, когда Локи обвил его талию ногами, и начал гладить широкую спину. Тор перестал терзать губы Локи лишь когда нечем стало дышать.
Повинуясь движению тонких бледных пальцев, появился фиал с маслом.
Тор глубоко вдохнул и стал вылизывать шею тихонько постанывающего ётуна.
Пальцы, уже привычно смазанные маслом, легко скользили внутри Локи, от чего взгляд изумрудных глаз подернулся пеленой, а ногти сильнее впились в спину Тора.
Когда пальцы сменил член, широким мазком проехавшийся по простате, Локи застонал особенно громко, а Тор уткнулся носом ему в висок, и тратил последние остатки разума на то, чтобы удерживать ритм. Он размеренными движениями входил в Локи до самого основания, чтобы выйти почти полностью и вновь резко толкнуться вперед.
Локи было настолько отчаянно-хорошо, что, казалось, не может быть лучше. Лишь когда Тор сжал в мозолистом кулаке член ётуна, а мир раскрасился всполохами разноцветных огней, Локи осознал, что есть рай, значительно лучше Вальхаллы. Рай, в котором он бесконечно свободен. Рай, в котором сильные руки сжимают бедра, нежные, до боли родные, губы целуют в висок, а время измеряется толчками одного тела в другом.
Тор кончил на считанные секунды раньше Локи, оросив своим семенем лоно ётуна. И даже если в нем зародится новая жизнь – Локи не боялся. Он любим, и ничто не может быть важнее.
========== А по утру они проснулись... ==========
Асгард спал. Спали жители. Спали гости. Спали даже Фрейины кошки. Один лишь Хеймдалль бдел на своем посту – ему по определению спать было нельзя, хотя именно в это утро он последними словами поминал того, кто решил, что Страж должен страдать бессонницей. Коронацию Тора Одинсона отметили славно. Поговаривали, что даже в Ванахейме были видны отблески салюта, что устроили пьяные маги в честь нового царя.
Все было тихо и спокойно. И лишь один нахальный солнечный лучик упрямо полз по подушке, пробиваясь сквозь незадернутые портьеры, с подлой целью засветить прямо в глаз Одину-Всеотцу. Сказать, что Один был не рад этому факту – не сказать ничего.
Он лежал, смежив веки, но даже так ему казалось, что он на палубе корабля – так сильно раскачивалась кровать. Откуда-то сбоку веяло холодом, так что он лишь плотнее натянул на себя одеяло, которое тут же поползло в обратную сторону. Один, удивившись сквозь тяжкое похмелье, вновь дернул за одеяло, но оно вновь попыталось уползти. Удивившись еще сильнее, Один собрался с силами и открыл глаз.
- Ну твою ж мать, а?
Древнескандинавский – язык очень ёмкий, так что все мысли Вотана уместились в одном предложении. Открывшаяся его взору картина поясняла почти все и сразу. Холодом веяло от Лафея, с которым Всеотец проснулся в одной постели. Опять. Вывод из этого, как показывает практика повествования и обширный жизненный опыт, был один – вчера была пьянка. Нет, не так. Вчера была ПЬЯНКА. Что именно они отмечали, и с кем – вопрос спорный, однако, выпито было много. Слишком много. Иначе как объяснить ощущение, что у него во рту ночевали Фрейины кошки, причем все сразу?
Переборов себя, Вотан протянул руку и пихнул Лафея в плечо. Не заметив ответной реакции, он повторил маневр. Снова не помогло. Наконец, собрав остатки божественных сил в кулак, Один напрягся и спихнул ётуна с постели. Тот с глухим стуком упал на пол, откуда немедля донесся стон.
- Нееет… Только не ты…
- И тебе доброе утро… Сам встанешь?
Вместо ответа показалась голова Лафея. Глаза его покраснели еще больше (по крайней мере, именно так показалось Одину), а кожа отливала салатовым.
- Чтоб тебе, зараза асгардская… Нахрена, Один? Ну нахрена?
- Это ты виноват! – Один вновь блаженно зажмурился, борясь с приступами тошноты. Лафей лёг рядом и тихо застонал.
- Я?! Кто орал, что требует продолжения банкета?! Кто жаловался всем и каждому, какая у царей тяжелая работа!? Что рабочий день ненормированный!? Что молоко за вредность выдавать надо?!
- Мать моя, неужели я нес это всё? Это ж как надо было нажраться…
- Если у тебя в погребах что-то осталось – считай это чудом. Блять, Один, ну почему, почему после каждой пьянки я просыпаюсь в постели именно с тобой?! За что мне это?
- Чего?! – Один аж сел от возмущения, но тут же рухнул обратно, зажав рот ладонью.
- Что, совсем плохо, а? – Лафей горестно выдохнул, протянул руку к голове друга и тут же с нее посыпался снег, укутывая голову Всеотца и снимая часть боли.
- Спасибо…
- Было бы за что… Опять твоя блондинка орать будет…
- Ой, хрен с ней… - Один махнул рукой, не открывая глаз. – Поорет и успокоится. Слушай… А ведь у нас сыновья женятся. Или мне это причудилось в пьяном угаре?
- Не, не причудилось. Женятся. Вот ведь гадёныши, а?
- Кто бы мог подуууумать… - Злорадно протянул Один, за что был немедленно схвачен за ухо. – Ай, пусти, пусти! Ой, нет, вот щас пониже, ага, ага, ой, хорошо-то как…
Лафей хмыкнул, но руку с шеи друга не убрал.
- И что нам теперь делать? – Лафей холодной рукой гладил голову и шею Одина, от чего тот улыбался сытым котом.
- А что нам делать? Я бы предложил начать со стаканчика чего-нибудь крепкого. Исключительно в лечебных целях!
- Один, твои лечебные цели моя печень насквозь видит!
- Ну хоть медку?
- Ладно, будет тебе мёд. Но только если придумаешь, как объяснить твоей жене то, что мы теперь родственники.
- Слушай, она и так привыкла, что я с тобой разговариваю чаще, чем с ней. В Локи она души не чает. Да и Тор теперь остепенится. Ты видишь причины для того, чтобы она была против? Я – нет.
- Ладно, уговорил… Я в купальню. Ты идешь?
- Иду… - Тяжко вздохнув, Один поднялся с постели.
***
- Доброе утро! – Локи улыбнулся и чмокнул Тора в нос.
- Доброе… - Тор широко зевнул и обнял его. – Как ощущения?
- Ты о чем? – Локи чуть зарумянился.
- Ну как это – ощущать себя почти-царем Асгарда?
- А, ты об этом. Даже не знаю. Я как-то не об этом сейчас думаю.
- О как. И о чем же ты думаешь?
- О том, что нам предстоит сказать все твоей маме. Сегодня. За завтраком.
- Ой ё… А почему именно сегодня и именно за завтраком?
- Потому что приходила её фрейлина и сказала, что она приглашает нас на завтрак. Вставай, а то опоздаем.
- Встаю… - Тор вздохнул и поплелся за Локи в купальни.
***
- Тор! Локи! Доброе утро, мои хорошие! – Фригг радостно улыбалась. За круглым столом, накрытым к завтраку, уже сидели хмурые Лафей и Один.
- Доброе утро, мам, папа, Лафей.
- Доброе утро, госпожа, Всеотец. Утро, пап.
- Утро… - Хором откликнулись отцы.
- Как вы себя чувствуете после коронации? – Все мирно завтракали, только Одину с Лафеем кусок в горло не лез.
- Мы-то хорошо, а вот кто-то явно затянул с празднованием? – Тор хихикнул.
- Вот гаденыш, а? Еще день царем не пробыл, а уже дерзит! – Один смотрел на сына с явным желанием отвесить ему хороший подзатыльник. Тот в ответ показал ему язык и повернулся к матери.
- Мам, нам нужно тебе кое-что сказать.
- Что такое? – Фригг с подозрением смотрела на в кои-то веки серьезного сына.
Тор крепко сжал пальцы Локи в ладони и на одном дыхании выпалил:
- Мы с Локи решили пожениться.
- С ума сойти… - Фригг растерянно хлопала глазами, потом резко подскочила, стиснула Локи в объятьях и запричитала: - Локи, сынок, как я рада! Я ведь даже надеяться не смела, что все так хорошо закончится! Как же я рада! Теперь мы по-настоящему будем семьей! А какую мы устроим свадьбу!!
- Госпожа, я… - Локи был пунцовым от смущения.
- Значит так, молодой человек, еще раз назовешь меня госпожой – я тебя накажу, понял?! Только «мама» и никак иначе! Ясно?!
- Да… мама… - Локи впервые в жизни произнес это слово, и грудь сдавило стальным обручем.
- Вот и хорошо! – Златовласая богиня еще раз обняла его.
С Тора, Одина и Лафея в этот момент можно было писать картину «Австралиец в Сибири в январе». Абсолютный шок был смешан с опасением за здравие Фригг.
- М-мам? – Смог, наконец, заикаясь произнести Тор.
- Что такое, сын?
- Все хорошо?
- Конечно. А что?
- Да нет, ничего… Мы тогда это, пойдем… - Тор потянул Локи в сторону двери.
- Конечно. И Локи, детка, зайдешь ко мне потом, нам столько всего нужно обсудить!
- Хорошо, мам, он зайдет. – И, не дав ничего добавить, ётун и ас выскочили за дверь.
Тор, держа Локи за руку, вел его куда-то к выходу из дворца.
- А куда мы идем? – Локи оглядывался, параллельно восхищаясь отделкой стен и потолка, и пытаясь запомнить дорогу.
- Я хочу тебя кое с кем познакомить.
- О, кто-то из твоих друзей?
- Не совсем. Но он очень мне дорог.
Они подошли к незаметной двери в стене, недалеко от кухонь. Тор постучал и открыл дверь.
- Можно?
- Конечно, юный господин, проходи! – Откликнулся старческий голос.
Они вошли, и увидели пожилого человека, сидящего в глубоком кресле, с книгой на коленях. Как только он увидел Тора, то тут же начал вставать, но Тор немедля остановил его:
- Нет-нет! Не вставай!
- Ну что ты, юный господин, как я могу не встать в твоем присутствии?
- Вечность пройдет, а ты все также будешь называть меня юным господином, да? – Тор опустился перед ним на колени и взял за руки.
- Конечно. Должно же в мире хоть что-то оставаться неизменным? – Старик рассмеялся веселым, чуть хриплым смехом. – Но ты ведь не просто так пришел, не так ли? Не этот ли юноша заставил тебя перестать ломать мебель и выбраться из своих покоев на солнечный свет?
- Ты прав, как и всегда. Локи, - Тор протянул руку ётуну, и притянул его к себе, когда тот подошел. – Локи, познакомься. Это мой лучший учитель и просто самый лучший ас во всех мирах. Сольвейг, это Локи Лафейсон, мой… возлюбленный.
- Вот как? – Сольвейг пожал протянутую в приветствии руку Локи. – Сын Лафея, да? Это хорошо. Твой отец – один из достойнейших ётунов, что я когда-либо знал. Рад познакомиться с тобой.
- Я тоже рад, господин. – Локи почтительно склонил голову и присел рядом с Тором.
- Сольвейг раньше заправлял хозяйством во всем дворце и мной. – Тор тепло улыбнулся. – Только его я слушался всегда.
- Ну нет, юный господин, ты был тем еще озорником! Сколько раз ты наказанный сидел здесь?
- Не счесть! – Оба аса рассмеялись и Локи не смог сдержать улыбку. – Сольвейг… Меня короновали вчера.
- Я знаю, юный господин. – Сольвейг провел рукой по волосам Тора. – Прости, что меня не было там.
- Тебе не за что просить прощения. Ты ведь ждал этого дня даже больше, чем я.
- Это верно… Дождаться бы теперь твоей свадьбы! – Слуга подмигнул Тору и тот многозначительно кивнул на Локи.
- Этот день не так далёк, как ты думаешь.
- Я безмерно счастлив, юный господин.
Они просидели какое-то время у Сольвейга, который рассказывал Локи смешные истории из прошлого Тора, а тот лишь краснел и время от времени перебивал старика возгласами «Не так оно все было! Я был не виноват!»
Когда пришло время уходить, старый Сольвейг крепко обнял Тора и Локи, и, пряча слёзы, произнес:
- Берегите друг друга, дети. Ваше счастье друг в друге.
/Это тебе, верный друг моего сердца. Ты безмерно дорог мне. И спасибо тебе, просто спасибо/
========== Конец уж близок... ==========
- Нет, Тор, нет! Мы не сделаем этого!
- Но отец!
- Я сказал нет!
Один и Тор уже битый час спорили, надрывая глотки, и перекрикивая друг друга. Локи, Лафей и остальные члены Асгардского Военного Совета молча наблюдали за ними, не рискуя встревать в спор между Всеотцом и Громовержцем. Наконец, Локи надоела эта бессмысленная трата времени и сил:
- Тор, я считаю, что Вотан прав.
Его тихий уверенный голос заставил всех присутствующих в Зале Советов вздрогнуть и обернуться. Тор неверяще уставился на возлюбленного и сиплым голосом переспросил:
- Прости, что?
- Я считаю, что Вотан прав. Мы не можем себе позволить развязать войну.
- Но почему!? Мы ведь знаем, что Сурт хочет напасть на Асгард! – Тор совершенно не понимал причины медлить, если враг готовится к войне.
- Тор, пойми, - Локи поднялся с места и медленно подошел к Громовержцу. – Даже заручившись поддержкой Ётунхейма и Альвхейма, Асгарду слишком дорого будет стоить такая война. Зачем нам начинать ее первыми? Судьба даровала нам прекрасную возможность обыграть огненных великанов.
- Что ты имеешь в виду, Локи? – Один с сомнением взирал на юного ётуна.
- Я имею в виду, Всеотец, то, что в тот день, когда ты узнал о планах Сурта, ты, по сути, уже выиграл эту битву. До тех пор, пока Мусспельхейм считает свою подготовку к войне скрытой от нас, мы, точно также, подготовимся к его приходу. Нам нет смысла пускать его в свой дом, так что мы вежливо подождем его на пороге его собственных покоев.
- Хмм… Но, сын, ты уверен, что это достаточно продуманный план? – Лафей, переглянувшись с Одином, теперь, нахмурившись, смотрел на сына. Участие Ётунхейма в этой битве было несомненным, так что теперь оставалось лишь по возможности уменьшить размер предстоящих потерь.
