Текст книги "Вот и настал этот день (СИ)"

Автор книги: eva-satis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Как-то сдал сессию. Даже без троек. Вот это – действительно чудеса.

На работе все гладко и тускло.

У Алекса стопорилось с салоном, не мог найти подходящее место, или условия не устраивали, денег не хватало. Был в постоянных разъездах, нервничал… У семьи брать не хотел, ибо – принцип! В результате, укатил в Европу на очередные соревнования, заработанной суммы как раз хватило бы, а по весне, может, и подыщется подходящий вариант.

Таш тоже был в запарке. Оканчивал очередные курсы, работал над какими-то заказами, что-то фотографировал, рисовал. На организацию своей студии уже не хватало ни времени, ни сил.

Дар разрывался между ними, поддерживая и подбадривая, пытался растормошить меня.

Прошли каникулы, снова учеба…

Глава 12

Глава 12

После того злополучного выходного, когда я пил неопознанные жидкости и ловил затылком кулак, прошло два месяца. Середина января. Начало семестра. Снова учеба. Жуть. Тоска.

Дурацкая пятница, все как обычно.

Парни из универа собирались в клуб, и я решил тоже развеяться, хватит хандрить. Не, пить опять не буду, но потанцевать можно. Раньше всегда помогало расслабиться. Люблю я танцевать, чего уж тут. Все от маменьки, чтоб её, ненаглядную мою… муж сильно любил.

Так что в девять мы договорились встретиться в кафе, а там уже решить, куда идем.

В кафе посидели немного, парни пили пиво, я – сок, и на их смешки плевать хотел. Оправдывался тем, что еще таблетки пью (и ведь правда, пью!). Но как-то не сильно в их треп вслушивался. В клуб только двое собрались, остальные остались в кафе. В какой клуб – прослушал, но в кафе я точно сидеть не хотел. Да и какая разница, какой клуб? Потанцую пару часов, да к двенадцати домой поеду, как порядочная золушка.

Клуб был с виду обычный: танцпол, столики, бар. Парни пошли к барной стойке, я сразу танцевать, благо, там уже народ был.

Но все не так было. Настроения не было вааще. И странный какой-то клуб был. Девчонок – раз-два и обчелся. И то не танцуют. А парни излишне навязчивы. За кого они меня тут принимают!

Я решил сходить в туалет да двигать домой. Все равно вечер – дрянь.

И в туалете я понял, в чем странность клуба. Мама моя! Меня прям вынесло за двери сортира, и зов природы как-то сразу забылся. Не готов я был получить наглядный урок глубокого минета в исполнении двух парней.

Я отдышался и решил двигать на хауз. Все-все-всё, вечер окончен. Теперь такси хочу – и домой, баиньки.

Кое-как отлепившись от стены, я пошел обратно в зал, чтобы выйти, мне надо было пересечь танцпол. До зала я не дошел буквально пару шагов. Меня толкнули и впечатали мордой прям в стену. Кто-то зажал руку сзади и как-то гаденько поинтересовался:

– Уже уходишь, сладенький? Ну, куда ж так быстро. Вечер только начался. Ты ж не покинешь меня, душа моя?

Я попытался развернуться, но тщетно, тот гад только руку мне еще сильнее вывернул. Это больно! Очень!

– Отпусти меня, козел! Гад… пусти, тебе говорят!

– А если нет, то что?

Мама моя! Он меня за задницу стал щупать.

– Какая попка у тебя. Прям загляденье, а не попка. Я тебя сразу заметил, такой красивый новый мальчик, просто чудо, а не мальчик!

А сам мне задницу мнет!!!

– Аааа! Отпусти! Помогите!

– Ну, что ты, тебе понравится, не верещи!

Я забился, как припадочный, не обращая внимания на боль в заломленной руке. Он резко отпустил меня, и я неловко упал. Развернулся, уже с пола принимая позу на старт, готовясь бежать со всех ног. Тут меня резко встряхнули и развернули. Я занес руку для удара. Этому гаду я так просто не дамся! Я мужик или где? И тут я сдулся.

– Никит? – пропищал я. На что-то более громкое я не решился. Он стоял и потирал кулак. Какой-то мужик лежал на полу. Удивляться сил не было. И думать, что он делал ночью в гей-клубе – тоже. Он тем временем шмякнул меня об стену, только спиной. Да что ж за вечер такой, пустите меня. Я больше не буду, честно-честно, ничего не буду!

– Вот что ты тут делаешь, а? Я себе весь мозг вынес, мол, не трогай ребенка, ребенок правильный, нехер его портить, а ребенок с мужиками по подворотням зажимается? – прорычал он. – Сученыш, что ж ты со мной делаешь!

– Я? – снова пискнул я. Сердить его я не хочу. Совсем. Я домой хочу. – Я не…

«…делаю» – хотел сказать я, но тут он! Меня! Поцеловал! Прям-таки пришпилил башку языком к стене!

Он отстранился и посмотрел на меня бешеными глазами.

– Мама… – пискнул я еще и потерял сознание.

***

И вновь я здесь. Я даже знаю, где. В квартире Никиты.

И что я тут делаю?

Я привстал с кровати. Одет. Видно, он только куртку и ботинки снял.

В окно рассвет золотится.

Я лежал и думал. А когда ж ещё? Так, и что у нас получается? Никита рассердился, когда меня в клубе увидел? Он, что, подумал, что я по мужикам бегаю, пока никто не видит? Решил, что, раз в том клубе очутился, я тоже гей, а? И поцеловал меня. Почему? А раньше не целовал, потому что «ребенок правильный»? Но… поцеловал… просто так? Со злости? Или я ему мог понравиться? Он мне нравится, очень, а я ему? Так, надо срочно разобраться!

Где же наш гостеприимный и вменяемый хозяин?

Знакомая кухня нашлась на знакомом месте. Вместе с хозяином. Тот стоял и смотрел в окно, кружка кофе в одной руке, сигарета в другой.

– Никит… – позвал я тихо. Он вздрогнул и обернулся. Глаза совсем больные. Бедный мой.

– Миль, прости дурака. Не удержался. Твоим я позвонил еще вечером. Сказал, что ты у меня. Если хочешь, я такси вызову, – а сколько в глазах! Боль и отчаяние, безумная надежда и страх…

Вот что мне сейчас делать? Мне вдруг так хорошо стало. Никита тут, рядом. Опять меня, дурака, выручил. Переживает. Из-за меня? Приятно. А еще он меня поцеловал. Я помню. А он сердится на меня? Надо объяснить, всё разъяснить сейчас, вдруг потом момента не будет? Опять будет где-то далеко, на работе не подойдешь ведь так просто…

Я подошел и погладил его по руке.

– Никит, я не знал, что это гей-клуб. Не сразу просек, внимания не обращал, танцевал и всё… как понял – сразу же домой засобирался. А тут этот придурок полез.

– Перепугался, маленький мой?

– Ага. Шкаф ходячий, думал, руку сломает.

Никита сел на диван, притянул меня на колени. Интересно, он вообще понял, что сейчас сделал? А что я сейчас сделаю? Ну, была не была!

– Никит, – я обнял его за шею, – ты дурак, – прошептал ему на ухо. – А я придурок. Вот мы дивная парочка, м?

Он поднял на меня глаза. Не верит. Мне не верит? Я и сам себе не верю. Но я ведь теперь всё правильно понял? То, что Алекс еще осенью понял.

Мой бог смотрит на меня и не верит.

Я разозлился.

– Никита, твою мать, вот кто из нас взрослый, разумный, опытный мужик, а? Кто кого должен был соблазнять, кто за кем должен был ухаживать, поклоняться, добиваться, а? Я блин, мучаюсь, ничего не понимаю, думаю, совсем из ума выжил, а он тут страдает! – по мере того, как я расходился всё пуще, Никита улыбался всё шире, прижимая всё крепче. – Не, ну, вааще! Всё, поржали и хватит! Пусти меня! Пусти, тебе говорят! Нехер тискать, не твое! Где мое такси, я домой еду!

– Ну куда ж ты поедешь, дурашка. Ночь на дворе…

Мамма миа… вот это голос… он тренируется, ведь верно? И глазюки как горят… вомпэр, вылитый вомпэр… Миль, не смотри! Не смотри, тебе говорят! Ойёёё…

Целуется он, как бог.

Во я попал…

– Никит…

– Молчи, сейчас – молчи…

И смотрит на меня. Боже ж ты мой, на меня никто так не смотрел никогда. Как хорошо у него на коленях, пусть так и обнимает дальше. Я обнял его за шею покрепче и прижался изо всех сил. Сижу, соплю ему в шею. Как он хорошо пахнет, прям слюнки текут, так лизнуть хочется. Я и не сдержался. Вкуснооо…

– Маленький мой, что ж ты делаешь-то? Я ж не железный…

А по-моему, железный. Особенно в одном месте. Я на этом месте сижу и прям попой всё-всё чувствую. А это и вправду так хорошо, ну… когда он внутри?.. О чем же ж я думаю… кошмар, куда меня занесло…

Я немного отстранился, смотреть на него хочу. Какой он красивый. Ещё целоваться хочу. С ним. И я его поцеловал. Сам.

Целую и глаз не могу отвести. Никита вдруг как оттаял, вздохнул мне в рот прям и подключился к процессу. Так нежно, так сладко, так хорошо. Целуемся все жарче, все глубже, господи, какой у него язык, губы, руки… руки везде, по спине меня гладит, по бокам, попку мою… хорошо-то как… и не заметил, когда он мне руками в штаны залез… руки – как утюги, горячущие… а я когда успел ему под рубашку залезть? Кайф, кайф-то какой…

– Маленький, подожди, – он отстранился, руки убрал из брюк, за диван уцепился. – Подожди. Не спеши так…

Я аж опешил. Почему «подожди»? Так я ошибся? Все не так? Господи, какой кошмар… позорище, сам к нему полез, дурааак, какой дурак…

Попытался встать. Мне не дали. Он вцепился мне в талию. Ладони обжигают прям через футболку.

– Подожди, хороший мой… не надо так…

– Никит, я не понимаю… Чего не надо так? А как надо?

Я, честно, не понимаю. В голове такая каша… Вроде, взрослый мужик, а ничего не понимаю. Тут мне мой бог выдал:

– Не спеши… иначе прям на столе тебя трахну.

Во как! Действительно, дурак! Чего себе надумал? У меня лыба до ушей расползлась… Трахнет? Никита тем временем продолжил:

– А я не хочу тебя трахать… – ЧТО??? Я аж слетел с колен. – Стой! – вскочил, схватил меня за руку, к себе прижал, шепчет: – Я тебя любить хочу. Долгоооо…

У меня от такого горячего шёпота аж колени ослабли. Если б он меня к себе не прижимал – точняк, рухнул бы, где стоял. Да что ж со мной деется-то? Никогда со мной такого не было, чтоб в ногах слабость, и трясет всего.

– Никииит, – я решился, обнял за шею, висю. – Я тоже хочу… – боже, дай мне сил… – любить… долгоооо… – шепчу из последних сил.

– Миииль, – прорычал тот, и к себе прижимает.

Боже, обожаю, когда он так делает! Рычит, в смысле. Так здорово у него получается!

Я засмеялся, мне стало так легко и хорошо, прям как будто пузырьки шампанского внутри защекотали!

Он меня за задницу подхватил, приподнял и целует. А я, как панда дурацкая, в него вцепился, руками за шею, ногами талию обхватил. Так хорошо, что я маленький, удобненько, классно…

Не заметил, как на кровати очутился. Мой бог меня всё целует, везде, лицо, щея, плечи, грудь… Ого, когда успел футболку стянуть? Шустрый какой, однако… А я и не против… Только рубашка его мешается. Не получается никак расстегнуть, пуговицы дурацкие!

– Никит, – шепчу, громко не получается, – сними, ну сними же… – и тяну его за рубашку.

Он сел на кровать рядом, смотрит мне в глаза и мееедленно так расстегивает пуговички эти несчастные, сверху вниз, одну за другой.

– Так? Всё правильно? – шепчет и медленно снимает. От такого стриптиза меня аж затрясло. Ручонки сами потянулись потрогать. Вот это тело!!! Обалдеть! Глажу, не могу оторваться… пресс, грудь, плечи… У девчонок всё не так, они гладенькие, мягонькие, а тут… мммм, мама, ей-ей, бог, вылитый бог… мой бог. Только мой. Никому не отдам. Это я вдруг четко понял. Не отдам. Моё!

– Моё, все моё, не отдам… – шепчу я, как полоумный, не могу оторваться от него, глажу, целую его, плечи широкие, грудь крепкая, сосочки такие махонькие, как ягодки. И не заметил, что опять лежим, и я по нему еложу…

– Твой, только твой, мальчик мой… – тоже шепчет, по спине меня гладит, волосы перебирает, не мешает мне самовольничать. – Можно тебя раздеть?

Я отвлекся от своего увлекательного занятия, развалился на кровати. Он приподнялся на локте, смотрит, разрешения ждет. Обалдеть! Мне захотелось пошалить.

– Неа, – у него аж лицо вытянулось. Я не удержался, захихикал. – Сначала сам. Покажи класс!

Он заухмылялся, встал рядом с кроватью. Стал медленно раздеваться. Пуговичку на джинсах… мееедленно так, молния вжикнула, повернулся спиной ко мне, стал мееедленно брюки сразу с бельем снимать… Такой вид мне открылся! Никогда б не подумал, что вид мужской задницы меня так впечатлит, но, народ, какая у него попка! А ноги! Повернулся. О. Майн. Гот. У меня во рту всё пересохло. Смотрю на него ТАМ. Нет слов. Охереть, какой у него хер. Он мужчина немаленький, а там – так вааще! Как-то мне страшно стало. Ведь никогда раньше возбужденного мужика так близко не видел. Да, что там, блин, никак никогда не видел! А ведь и ТАМ красивый. Большой, ровный, гладкий… Господи, о чем я думаю! Капец.

Еле взгляд отодрал и вверх поднял. А он на меня смотрит. Нее, не смотрит, пожирает глазами. Просто вечер открытий, уразумел я, что глазами, и вправду, можно пожирать.

– Твоя очередь, ненаглядный мой…

– Угу… – выдавил я. А сам лежу, подняться не могу, ручонки трясутся, никак за пуговицу на штанах не схвачусь.

– Помочь, хороший мой?

– Аха… – выдохнул я.

Он на кровать на колени встал, руками – по груди, по животу, вниз, так шустро у него получается, раз – и я без штанов, носки с меня стянул. Сидит. Смотрит.

– Что? – не выдержал я.

– Любуюсь.

Любуется? Мной? Я не удержался, рассмеялся. Мой любимый шеф тоже засмеялся, на кровати растянулся рядом на боку. Я в руку его вцепился, к щеке прижал, вдохнул. Как же он пахнет! У меня новый фетиш. Поцеловал в раскрытую ладонь, лизнул между пальчиками… Он руку на шею положил, на вторую оперся, надо мной нависает. Наклонился близко-близко к лицу. Я не удержался, сам потянулся за поцелуем, руками за плечи к себе тяну, еще ближе хочу, еще крепче обнять, прижаться, вплавиться… целуемся, как сумасшедшие, оторваться не можем, аж круги перед глазами плывут, а всё отпустить не могу, ни на секундочку… Руки, какие у него руки!!! Мама моя… он меня везде гладит, плечи, живот, бедра… когда до члена дотронулся, меня аж перетряхнуло… А он целует везде… я не могу, так горячо! Как хорошо! Он все ниже спускается, живот вылизывает, ещё ниже… неужели… мамочки, как хорошо! Смотрю вниз, поверить не могу, а он устроился у меня между ног, член мой облизывает, а морда довооольная, как у кота, что до хозяйской сметаны дорвался. Сосет и мне в глаза смотрит… а я не могу больше, меня трясет, как припадошного, руками ему в плечи вцепился, уже на грани… ещё чуть-чуть… ещё…

А этот гад мой член изо рта выпустил, у основания пережал.

– Не так быстро, хороший мой…

– Уууу, гад! – от такого коварства у меня аж слезы из глаз. Он засмеялся и стал лицо целовать, глаза, щеки вылизывать. Я не выдержал, ногами к себе крепче прижимаю, чувствую, как его хозявство в мой живот упирается. Боже, он что ж, в самом деле, железный? Руками за спину цепляюсь, плевать, что царапаю уже. Никита меня целует и внизу гладит, попку мнет, пальцами между половинками щекочет. Чееерт, не знал, что у меня такая задница чувствительная. Он вдруг отстранился, я не успел возмутиться, как он меня чуть ли не пополам согнул, только пятки мои у лица и сверкнули, и стал ТАМ целовать, вылизывать…

– Еейейейиии! – я вцепился в одеяло изо всех сил, хотелось в волосы, но боюсь, все волосенки ему повыдергиваю…

– Что такое, хороший мой?

А я уже дышу через раз, дыхалки не хватает… Представляю, как выгляжу сейчас: морда лица красная, глаза квадратные.

– Всё хорошо? Так я продолжу?

И продолжил. Так продолжил! У меня аж искры из глаз, наверное, посыпались. Это римминг называется? Я обожжжаю римминг!

Но этот гад и тут меня обломал! Я уже был готов кончить, как эта бяка опять свой фокус с пережиманием члена провернула!

– Ааууууййии! Сволочь! – продолжить мне не дали, заткнули мне рот. Угу. Языком. А мне было так хорошо, что плевать, где этот язык только что был. Он меня уже не целовал. Буквально трахал рот языком. Ручищей оба члена схватил и ласкал нас одновременно. Я тоже лапки потянул вниз, не могу больше. Это было так… так… охереть как. Меня взорвало и расплющило.

Очухался я, дышу еле-еле. На Никите лежу. Когда успел?

Негодяй рассмеялся тихонько и шепчет:

– Ты как? Во ты горлодёр! Я чуть не оглох.

– Эээ? Не помню. Не было такого. Раз я не помню – значит не было, – выдал я.

– Было-было… Вот соседям-то радость! Такая побудка с утра!

А сам меня к себе прижимает и волосы мне теребит. Хорошо-то как! Люблю, когда мне в волосах шебуршат. Лежу, балдею… понемногу отпускает, замерзать начинаю.

– В душ пойдем? И позавтракать пора бы.

Ответить я не успел, мой живот меня опередил, так громко забурчал… видать, услыхал, что его сейчас кормить будут, обрадовался.

– Пойдем.

Я встал и потопал в ванную. Обернулся – а этот лежит, на меня смотрит.

– А ты пойдешь?

– Иди, я позже, после тебя. Иначе мы не завтракать, а обедать будем.

Я опять заулыбался, как придурок. Ну, не могу я сдерживаться! Мне так хорошо!

В душе я постарался побыстрее. Пока мылся, всё улыбался. А я извращенец, оказывается! Только что с мужиком переспал, вроде должен как-то переживать, мол, совсем окрас сменил, а мне и плевать. Ведь это не кто-то там чужой, мужик какой страшный, а Никита, мой бог.

Уже когда закончил, вспомнил, что одёжку не взял. Да и плевать. Кого стесняться-то? Никиту? Так он уже всё, что хотел, рассмотрел, с самых неожиданных ракурсов. Полотенцем обернулся и пошел.

Никита на кухне нашелся. Джинсы нацепил, кашеварит. Какая картина: полуголый красавец-мужчина готовит завтрак. А спина вся расцарапана. И грудь в засосах. Эт я его так? Ого! Не ожидал от себя такого. А сам-то как? Подошел к зеркалу в прихожей: е-моё! Ещё хлеще! Ну, даёт! Блииин, и на шее засос, капец! Теперь придется ходить в любимой одёжке Дара: водолазках!

Вернулся на кухню. Подошел, по царапинам глажу.

Никита плиту выключил, развернулся, обнял:

– Всё? Я быстро, – чмокнул в нос и пошел в ванную. Я автоматически потер нос и решил накрыть на стол. И одеться. Для приличия, хотя бы.

Футболка моя на диване на кухне нашлась. Только грязная, вся табачным дымом после клуба провонялась. Остальные шмотки – в спальне. Тоже, блин, грязные. Ну и ладно, я тогда у Никиты одолжу. Он же не против, наверное, будет?

В комнате в шкафу первую попавшуюся футболку напялил. Почти до колен оказалась. Ну, и пофиг. Остальное не стал надевать. Надо будет в стирку кинуть, потом чистое надену.

На кухне я по шкафам пошарился, стол накрыл, как раз Никита из ванной вышел. Смотрит на меня, завис чего-то.

– Никит, ты чего?

– В жизни не видел картины краше. Моя футболка тебе очень идет.

А я тоже любуюсь: красивый, мокрый, в одном полотенце, ммм… Так бы и облизал… Охо-хо! Не замечал раньше в себе таких порывов!

– Солнце мое, не смотри так…

– Как «так»? – решил придуриться я. А полотенчико-то ничего не скрывает, вон как подниматься-то стало! И совсем не до завтрака мне уже, так горячо от взгляда его, обалдеть, как будто и не кончил только что… не успел опомниться, как на столе оказался…

«Хорошо, что не на обеденном», – это была последняя разумная мысль.

После меня и стол вытерли, футболочку отряхнули, на диванчик посадили и сбежали. Одеваться. Ну и ладно.

Потом мы все же позавтракали. Я пытался кормить его с ложечки, а он не давался, сам все рвался меня накормить. Мы дурачились и смеялись.

Потом смотрели какую-то фильму, пока мои вещи стирались. Не помню, что за кино, помню, что диван в зале обалдеть какой удобный. Меня опять зацеловали до потери сознания. Не, ну реально, мы с ним лизались и ласкались весь день, а он дальше и не двинулся, на мою попку не покушался, только исцеловал всю. У меня на заднице засосы, прикиньте только! Как я теперь в бассейн ходить буду?

Потом у Никиты зазвонил телефон. Звонил Дар, искал меня. И как только догадался, где искать? Так меня обматерил! Я минут пять держал телефон на вытянутой руке, боялся к уху поднести, ибо чревато было полной потерей слуха. Потом минут десять оправдывался. Ну, не заметил я, что телефон разрядился, не убивать же меня за это? Короче, обещался дома быть. Обломщик, блин.

В три я стал собираться домой. Хоть не хотелось – жуть как. Но обещал.

Я уже одевался в прихожей, Никита рядом стоял, смотрел. А я не знал, что дальше. Вот придурок ведь?Только что всё хорошо было. А тут…

– Никит, – не выдержал. – Я…

– Миль, солнце мое, – он обнял меня, – пойдем завтра в кино?

– В кино? – я посмотрел ему в глаза.

– Не хочешь? Тогда просто погуляем…

– Эт ты меня на свидание приглашаешь?

– Аха. Пойдем?

– Конечно! – воскликнул я и полез целоваться. Тут зазвонил гадский телефон. Оказалось – такси ждет у подъезда.

– До завтра, – меня чмокнули в лобик. – Заеду за тобой завтра к двенадцати, на всё воскресенье тебя похищаю.

– Класс! До завтра.

Не хочу уходить. Ну, ладно, так и быть, до завтра потерплю.

Свидание у меня!

С самым любимым, самым лучшим, самым красивым, самым невероятным, самым сильным, самым горячим, самым нежным, самым заботливым, самым грозным, самым сексуальным, самым храбрым, самым отчаянным, самым неземным, самым… самым… моим…

Конец 1 части