Текст книги "Вот и настал этот день (СИ)"

Автор книги: eva-satis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Нуу… – немного замялась она, – да не парься, все ок, можешь работать, как раньше, никаких авралов.

Чегой-то она мудрит? Что-то случилось, чего я знать не должен? Ну и ладно, не от неё, так Леночка мне все расскажет. Или Катенька. И вааще…

– Ладн, солнце. Я потопал, не скучай! Увидимся ещё! – я чмокнул её в щечку и потопал до своих. Всё ж, две недели не видел, успел соскучиться.

В родном кабинете было тихо. Народ молча шуршал, стучали клавы, так сказать, активно работали. Леночка с закрытыми глазами развалилась на кресле, держа в руках кружку с кофе. Пашка играл в какую-то стелялку. Лера что-то чертила. Вик что-то читал с монитора. Артема не было видно.

– Народ, привет! А вот и я!

– Оооо, какие люди! Даже не успели соскучиться, а наш мальчик уж тут как тут! – Вик отвлекся от читалки и полез обниматься. – Боже ж ты мой! Во кто умеет отдыхать! Учитесь, коллеги, сразу видно, что человек из отпуска: загорел, похорошел, ммм, прям конфетка!

– Вик, отвали, придурок! – я, смеясь, пытался скинуть с себя этого лося. – Закапал тут слюнями нафиг! Не облизывайся, не твое, меня уже Машенька облизала, надо что-нибудь и моим девонькам ненаглядным из бухгалтерии и кадров оставить!

– Не боись, я только чуть-чуть откушу, всем достанется!

– Аааа! На помощь! – мои драгоценные коллеги ржали, но помочь не спешили. – Сволочи, гады, уберите зверя!!!

Мы бесились и смеялись, Вик рычал и фыркал, Пашка подкалывал обоих.

– Добрый день!

Я вздрогнул от неожиданности и обернулся. Никита стоял в дверях, такой красивый, серьезный, прям-таки мистер бизнесмен года. Не смог сдержать улыбки:

– Никита, здрасьте!

Он как-то странно посмотрел на меня.

– Максимилиан, с выходом. Елена Владимировна, зайдите ко мне, – развернулся и вышел в коридор.

Ой-ё, эт чего было?

– Я опять чёт не то брякнул? Что он такой мороженый?

Вик, вздохнув, сел на свой стул. Лера опустила голову. Пашка развернулся обратно к столу, поставил локти на стол и обхватил голову руками.

– Але, народ… да чё случилось-то?

– Миль, ты сядь, – Пашка развернулся обратно. Я сел куда-то, не дыша. Что за нахер случился? Мы разорены? Проверка грянет? Проект с немцами в жопе?

– Ты помнишь Николая?

– Конечно, классный чел.

– Он умер.

Хорошо, что сидел. Что он сказал?

– Они с Никитой с дачи возвращались, – продолжил тем временем Паша, – на повороте, на выезде на трассу стояли, ждали, чтоб выехать. У фуры тормоза отказали. Занесло. Полмашины всмятку. С той стороны, где Ник сидел. Сразу умер. На Никите – пара царапин. Они ничего и поделать-то не могли… Вот так-то. Вчера девять дней было.

Я сидел и не мог понять, что он говорит. Как, Ник умер? Какая глупость. Он же перед отпуском обещал научить меня стрелять из пистолета. Не мог он умереть. Зачем же так глупо шутить. Или не шутят?

– Аэмм… – я пытался им это все объяснить, но в горле вдруг стало так сухо, а в груди прям так скрутило, что дышать стало трудно. Ну, не мог он. Не мог же? Как же так?

Я попытался себе это представить: сидишь себе в машине, поворачиваешь голову – на тебя несется гора, бац – и всё. Боже, как глупо! Он же сильный, храбрый, умный, веселый, красивый, молодой, у него вся жизнь впереди. Он не мог так бестолково умереть!

– Миль, ну ты чего, не плачь… Вот, попей…

Я плачу? Коснулся щек. И правда, мокрые.

– Я не плачу. Они сами… – это кто тут просипел? Я, что ли?

Выхлебал в два глотка принесенный Лерой стакан воды.

– А как же Никита?

Я вдруг опомнился, но ведь вроде, с ним все в порядке было?

– А ты как думаешь? Мы безумно рады, что он не пострадал, жив остался, но…

– Но?

– Милька, – прошептала Лерка, обняв меня со спины, – он как неживой ходит. Такой тихий и вежливый со всеми, даже не ругается, аж страшно. Мы не знаем, как его из этого ступора вывести. Мы же почти как семья. Переживаем жутко. А он закрылся. Даже Леночку игнорирует, а они с детства знакомы, как брат с сестрой, практически. Мы только надеемся, что время все вылечит, забудется…

– Ведь мы Кольку тоже любили, он свой был… – Вик грустно смотрел на нас. – Нам тяжело, а уж каково начальнику любимому – можем в красках представить.

– Многие ведь Ника не так хорошо знали, как мы, да и не в нашей тусовке они… Поэтому для них и нет такого горя… Да, умер друг начальника, ужасно, да, ну, и мир праху его… – это да, несмотря на крайне дружный коллектив, как и везде, неформалы, как Лерочка и Антон, и, уж тем более, не-натуралы и их поддерживающие держались особняком.

– Ой-ё… Что ж теперь-то? Вик? Паш? Что делать?

– Не знаю, Миль, – отозвался Паша. – Никита с утра до ночи здесь торчит. Жутко активную деятельность развел. Весь в делах, в делах… Мы тож чего-то всё чё-то делаем. Только бы башку занять да не думать…

Я сидел в полном ахуе. Из рук всё валилось.

Вернулась Леночка, попинала меня за безделье, поручила мне перепроверить клиентскую базу, обзвонить тех, кто не стал постоянным клиентом, узнать, как дела, напомнить о фирме.

До вечера я вертелся, как та ужаленная в жопу белка.

Уже дома понял, что Леночка – и правда гений, о Нике я и не вспомнил ни разу.

***

Дни потянулись быстро-быстро.

Последние теплые деньки, начало лекций в универе, встречи с друзьями, с которыми не виделся все лето, соскучился жутко, посиделки в кафе, вечеринки…

На работе я был занят по уши, все что-то делал без остановки, куда-то бежал, кому-то помогал, что-то печатал, кому-то звонил…

Я отпустил ситуацию с Ником, его смертью. Как-то так получилось в моей башке крезанутой, что там четко отложилось, что они с Никитой поссорились, и он уехал. На работе про него мы не заговаривали. Хотя, если спроси – да, я знал, что он мертв. Но как-то по-детски я не верил в это. Он уехал. Далеко. И все. Да, как говорится, «врать самому себе – это целое искусство, и я владею этим в совершенстве». Это печально, но не смертельно. Вот так-то.

Глава 8

Глава 8

Незаметно настал конец сентября, бабье лето, 25-е – мой день рождения.

ДВАДЦАТЬ лет, мать вашу!

Это эпохальное событие я был намерен отметить в клубе с друзьями. Я хотел море музыки, океан выпивки и парочку веселых девчоночек (я не жадный, мне двух за глаза хватит).

Алекс был моим гарантом того, что сильно чудить я не буду и проснусь у себя дома (а он сам предложил! Я что – дурак, отказываться от возможности безнаказанно нажраться? Раз уж мою тушку обязались отбуксировать до кроватки по-любому).

В девять мы с безумной троицей уже были в клубе, расположились за столом на втором ярусе, заказали выпивку и закуску на всю честную компанию. В начале десятого потянулись жаждущие меня несравненного поздравить. Вообще, народу было немного, все свои: неразлучная троица – мои соседи, с работы – Вик с очередной зазнобой, Антон с Леркой, Пашка с муженьком Дмитрием, Мишка с Натальей и университетские: Лешка, Валера, Артем с какими-то незнакомыми мне дамами. Начали мы, как путные.

– Мы собрались здесь для того, чтобы выпить… Так выпьем же за то, что мы здесь собрались! – провозгласил Мишка.

– Я не понял! – возмутился я. – А меня, любимого, поцеловать, поздравить?

– Мииилый, так тебя облобызать? Сердце моё! – заржал этот гад. – Иди сюды, именинник! Жена, отвернись!

– Уйди, сволочь! Жена сволочи, иди сюда, целуй именинника!

Наташка чмокнула меня в щеку и уселась на колени Михе.

– Всё муж, наша совесть чиста. Давай, поздравляй!

И понеслась…

К полночи я был в меру пьян и чрезмерно весел.

Наплясавшись вдоволь, я плюхнулся обратно за стол. Народ разбрелся кто куда: часть сидела за столом, кто-то отрывался на танцполе, кто-то пошел покурить.

– Люююди! Дайте пить, погибаю от жажды!

Мне протянули бутылку пива. Я присосался, как к родной.

– Оооо-хо-хо, хорошо-то как… Так, где все? У именинника тост!

– Давай, родной, выдай речь! – оторвался от Таша Алекс. Вот я поражаюсь своим друзьям: у них на глазах двое, нет, тут трое парней сосутся взасос, а им хоть бы хны. Пашка с Димой себе такого почему-то не позволяют. Ну, и ладно.

– Да! Тост, – я поднял стопку с чем-то. – Чтоб было во что одеться и с кем раздеться!

– Охереть!

– Точняк! Поддерживаю!

Мы чокнулись, выпили.

Вернулись девчонки с танцпола.

– Опаньки, без нас пьют! – это Лиля, очередная подружка Лешки.

– Не переживайте, солнышки наши, на всех хватит!

Валерка и Артем потянули своих дам к себе под бочок.

Я налил себе чего-то темного (вроде, виски, в темноте хер разберешь), привстал:

– Девоньки, тост почти для вас! Пусть плачут те, кому мы не достались, и сдохнут те, кто нас не захотел!

– Иииии, класс!

Девчонки чокнулись, полезли целоваться ко мне, не обращая внимания, по кому лезут. Парни, ругаясь и смеясь, пытались урезонить их, усадить на место. В конце концов, я был весь в помаде. Беее, гадость какая. Минут пять оттирал с себя эту бяку.

– Народ, тост! – о, это Таш. Готовим карандашики, записываем, сейчас будет шедевр. – Чтоб хер стоял, и деньги не кончались!

Как всегда, прошло на ура.

Через час кто-то выдвинул недурную идейку сменить клуб.

Мы куда-то поперлись.

И снова что-то пили, с кем-то пели, где-то танцевали.

Жар танцпола сменялся холодом осенних улиц, мелькали какие-то люди, грохотала музыка…

Это просто какой-то нескончаемый калейдоскоп.

Лучший день варения в моей жизни!

***

Ой, хто я… оиии, хде я…

Башка раскалывается…

Бля, выключите музыку…

Сукиии…

Шо за долбанный свет, и так глаза режет.

Кое-как собрав мозги в кучу, я все же вспомнил, что я в клубе, вроде как, танцевал, да… и ищо что-то отмечал… да… Точно! День варения меня, любимого!

Уууу, гады!!! Что за говно-музон! И так мозги набекрень, а тут ещё эта хрень колбасит…

Всё, я устал, пора домой, баиньки. Встаем и топаем.

Так. Попытка нумер раз. Опа – не удалась. Упал… Бля, они шо, вааще пол не моют?!

Тааак. Идти всё дальше. Теперь ещё встать надо.

Охо-хо-нюшки, долюшка наша тяжелая.

Так, возьмем эту гору, товарищи!!! Ура, я молодец, снова на диване!

Тааак! Попытка нумер два! Ни-хе-ра… что ж за диван неправильный.

Так. Будем мыслить логически. Раз сам никак – нужна помощь друга. Да, я молодец. Могу же, когда надо!

Аууу!! Други!!! Бля, где все наши… Аааа! Пиздец, сволочи! Бросили, суки, оставили на растерзание!!!Позабыт, позаброшен, никому нахер не нужен. Неее, на хер не нужен – и слава богу. Обойдусь без такого счастья.

Так! Соберись, тряпка, думай-думай-думай.

Нужна группа поддержки. Не, думать не могу. Я ж не начальство, чтоб думать. Точно! Начальство! Звоним Никите, он мозг, он все может.

– Алё, Никит, а я тут… дм… домой хчу… забери мня…

Всёее, наша совесть чиста.

Вокруг меня что-то шумело, как море, кто-то громко кричал, я не понял, что… Потом меня качало, мне понравилось… хорошо на море. Потом стало тепло и мягко… Красота…

***

Ой, бля, пиздец, голова, руки, ноги, капеццц…

Я кое-как разул глаза. Кудысь меня опять занесло?.. Бля, пиздец, голый!!! Не, уф, труселя на месте. Вопрос без ответа. Как я сюда попал, и где это «сюда». Покажите мне этого доброго самаритянина… Так, идем на разведку… разведка – наше всё.

Я выполз в коридорчик, дивный такой коридорчик, чистенький, аккуратненький… длиннющий, сука…

– Бля, да не мой он!!! Задолбал ты меня уже вусмерть!

Вот это рев!!! Ух ты ж, живые мамонты!!

– Так хули психуешь??!! Или психи бьют с того, что не твой? Так давно бы разъяснил картину неразумным детишкам!

– Не твое дело! Затрахал со своими советами, мудрила гребанный!

Грохот железной двери. Хлопок двери.

Так… валим, тут свидетели не нужны… я знаю, да, свидетели всегда крайние… валим, товарищи, потихоньку. Желательно, в сторону сортира.

Вот, не могу я нормально два шага сделать! Запутался в двух ногах… длинные, гадины… Упал… лежу…

Да, я молодец! Зрителей на раз собираю!!

Ой, ты ж, Никитушка, бедненький, как рожу перекосило…

А глаза, как у вурдалака, красные, аж жуть…

– Тебе что не спится, уебище…

Оиии, какие мы ласковые… и шипит как здорово…

Лежу, смотрю… В сортир хочу…

– Какого хера ты поднялся?

Какой грозный-то! А глазки, глазки-то! Аж искры из глаз. Молодец, будет нам путь освещать.

– Сикать… – я отважился признаться, авось поможет, я сам не могу, ножки-ручки не ходють. Так что я ему свою тяпку потянул, мне ж подняться надо? Надо.

– Бля, пьянище, вставай…

Сука, что ж ты так дергаешь! Ручек у меня всего две, они мне обе нужны! Уууу… вражина…

Меня закинули на плечо и куда-то понесли. Ура! Я молодец! И Никитушка молодец, принес меня по месту назначения! Здравствуй, мой белый друг! Кое-как я встал… оппаа, не устоял…

Меня посадили на толчок… Нее, так низзя… пытаюсь встать…

– Давай ссы уже, засранец!

– Я не могу сидя! Я же мальчик, а мальчики сикают стоя!! – пытаюсь донести до этого неандертальца правила поведения в сортире особей разного пола.

Во Никитушка дает! Шас дым, кажись, повалит! Я тоже так хочу!

Так, я стою… молодец я… теперь труселя… ктой-то рычит там сзади?.. ух ты, какие самостоятельные труселя, сами вниз прыгают! Так, не отвлекаемся. Глаза открыть, один, да, хотя бы один… О, я молодец! Почти попал!! Так, теперь попить и баиньки… шо за труселя неуловимые… Оппа! Точно, чудо-труселя, раз – и на месте!

Так, куда это меня понесли? Мне так неудобно. Что за плечо костлявое, животик больно! Меня послушали, поставили…

– Ну что тебе ещё, мозгоебище, ты спать вообще собираешься? Четвертый час уже!

– Попить, и баиньки…

Какой классный у меня начальник! Никогда б не подумал, что человеческое горло на такие звуки способно!Он очень талантливый, да, всесторонне развитый человек, все может, все умеет!

Мне дали стакан, я попил. А куда я хотел идти? Спать? Какой спать, я ж танцевал?! Танцевал. Да! Я! Помню! Танцевать хочу! Куда музыку дели! Верните музыку! Нет?! Как поломали?! Кто такой козлище? А я и без музыки могу, я сам спою!

И не надо меня никуда тащить! Верните взад! Чуть-чуть отдохнуть? Можно… а массажик? Воот, хорошо… Хорошо-то как!

***

Блядское солнце, выключите нафиг, спать хочу… Говнище, прям в глаз!

Голова моя, головушка… грохните эту долбаную птицу-санитара, чертов дятел, долбит и долбит, долбоебище…

Попытался перевернуться, кое-как с н-цатой попытки свою тушку перевернул на живот. Оооо! А вот это зря! Что-то в животе квадратное завелось! Повернулся на бок. Еще хуже.

Так. Проведем инвентаризацию. Рука левая. Нога правая. Бошка на месте. Как там говорится – руки-ноги – главное хвост? Какой, нахер, хвост? О чем это, вообще? Главное – хрен! Очень полезный овощ!

Так. И куда меня занесли? И кто этот герой? Комната не моя, это я вижу. А чья?

Помню, на дискач ходили. У меня днюха была. Нихера не помню. Значит, хорошо погуляли, точняк.

В животе забурчало. Голодненький ты мой, никто тебя не кормит! Только поят. Надо в этих хоромах разыскать холодильник. И сортир желательно тоже. И душ. Ведь не будут же добрые хозяева против, если я немного, совсем чуточку похозяйничаю? Ведь не будить же мне их?

А вообще, который час? Ладно, вопрос не самый важный. Жрать – ссать – душ – попить. Очередность можно менять.

Кое-как я выполз в люди. А вокруг тишина... Уютненько, только грязненько. Дара на них нет…

Кухня нашлась в конце коридора, дверь рядом – туалет, совмещенный с ванной. Красота.

Я попил, потом поперся в туалет. Затем снова попил. Теперь можно в душ.

Через полчаса я был готов покорять мир. Только пожрать бы еще.

По-хозяйски я полез в холодильник. Ведь им не жалко же мне малюсенького такого бутербродика? Нет? Ну и молодцы. Пока я тащил колбасу, с нижней полки что-то звякнуло и грохнулось на пол. Я аж расстроился: литровая банка малюсеньких хорошеньких огурчиков – вдребезги. Столько рассола пропало.

– Что ж ты, алкаш, людям спать не даешь! Ты когда уймешься?! Всю ночь с тобой ганаёбился, так дай хоть щас поспать нормально!

– Ой, Никита, здрстсте… а что вы тут делаете?

– Живу я тут! Ты вообще помнишь, что вчера творил?

– Ээээ… нууу… вроде да… что-то…

– Что-то? Да тебе вааще пить нельзя, алкаш малолетний!

– Никакой не малолетний!

– Охереть, не встать! Вот счастье-то! Ну, золотце, не дай боже, увижу, что ты что-то крепче лимонада пьешь!..

– Ээээ… и чё будет? – я решился, но на всякий случай зажмурился.

– Выпорю, нахер!

Вот это рев!! Глотка, видать, луженая. Точняк, натренировался на подчиненных.

– Я есть хочу. Покормишь меня? – я решил не наглеть и позволить хозяину быть гостеприимным. Никита замолчал, как-то странно на меня посмотрел, но пошел к плите. Какой же он хороший! Главное – хозяйственный. Я тоже так могу, вот только прям сейчас – никак не могу. Интересно, что ж я вчера делал, что у меня все болит? Хоть жопа не болит, а то б поводов к переживанию было б намного больше.

Никита молча поставил чайник, убрал осколки с пола, принялся за бутерброды. Я пытался тихонько сидеть в уголочке. У меня не очень получалось. Я ж не знал, что у него такая солонка скользкая! И курить я хочу.

По кухне разнесся божественный запах кофе.

– Никита, я ваша навеки! – завопил я, хватая двумя цапалками чашку с кофе.

Никита молча сел рядом. Сидит. Смотрит странно. Как на неопознанную животинку. Типа, и прибить жалко, и выкинуть лень.

– Что, все так плохо? – я решил побыть участливым.

– Ну, рассказывай, как до жизни такой докатился.

– Какой «такой»? – решил аккуратно уточнить я.

– Замечательной такой. Что вчера у тебя такого замечательного случилось, что ты решил во все тяжкие податься?

– День рождения был вчера…

– Чей?

– Мой…

– Да? Поздравляю. Сколько?

– Спасибо. Двадцать.

– Юбилей? Вот это да… так ты поэтому нажрался, как свинья? Что ж домой не поехал?

– Я не нарочно. Алекс обещал присмотреть за мной, где-то потерялся…

– Он нашелся.

– Да? Хорошо… – нехитрый завтрак и крепкий кофе понемногу приводили мои мозги в порядок, я начинал осознавать, что в этот раз учудил что-то из ряда вон, никак не вспоминалось, что вчера творил, как и почему здесь оказался. Стыдобища-то какая!

– Давай, расскажи мне, как нынче молодежь юбилеи отмечает, вот у меня тридцатник не за горами, мне ж тренироваться надо, а то за старого пенька сойду.

А меня вдруг как прострелило: до меня дошло, что я пьянющий оказался у Никиты. И, судя по его крайне «радушному» настроению, вёл себя просто отвратительно, показал, так сказать, все грани своего таланта.

– Я не всё помню… – я говорил все тише и тише. Я не знал, куда себя деть, и хотел поскорее хоть куда-нибудь сныкаться. Мысль о том, что этот великолепный человек, мой кумир видел меня в таком никаком состоянии, меня просто убивала.

– Что помнишь, расскажи. А я потом добавлю, что я помню!

Да уж, добавит… догонит и ещё добавит… Эээх. Была не была.

– Нууу, мы собрались, там… с универа друзья, с работы, соседи мои… Хорошо сидели… Поздравляли меня… танцевали, да… потом в другой клуб пошли, вроде… Там танцевали, вроде, еще пили… потом, вроде, подрались с кем-то, не помню…

– Эх, ты, горе-именинник. Когда ты меня своим звонком в три ночи осчастливил, я не знал, куда бежать и что делать. Я пытаюсь тебя набрать, чтоб хотя бы узнать, куда ехать, а ты трубку не берешь. Твое счастье, что мне минут через десять охранник перезвонил с твоей трубы. Солнце мое, когда я приехал, меня ждало просто незабываемое зрелище… – Никита вдруг засмеялся. – Ты просто великолепен у шеста!

Он же шутит, да? Какой, нахер, шест?

– К-какой шест?

– Оу, как какой, не помнишь? – ехидненько так поинтересовался он. – Весь зал пережил твою эпическую битву со стриптизером за орудие труда, в итоге которой победила дружба. К моему приходу вы там на пару выплясывали.

Быть того не могёт!!! Ой-ёёоооо!

Я от горя стал долбиться головой о стол.

– Так, не порть мебель. Не переживай ты так, штаны на тебе я застал. Кстати, мне визиточку передали, велели тебе вручить, работу тебе готовы хоть сейчас предложить.

– Какую работу?.. – мне уже страшно…

– Как какую? Павел Игоревич, хозяин того дивного заведения, просто в восторге от тебя и от того, насколько органично ты смотришься на сцене. У тебя просто талант, говорит. Так что ты подумай, предложение-то дельное.

Он же шутит? Или нет? Вон, серьёзный какой…

Ой-ёй-ёй-ёй! Бля-бля-бля! Всё, мамой клянусь, больше так не бухаю. Ведём трезвый и здоровый образ жизни.

– Это всё? – решился уточнить я. Очень надеялся, что «да». Оказалось, что очень даже «нет».

– Ты шутишь? Какое «всё»!!! Да я вконец заебся тебя со сцены стаскивать! Не знал в тебе такой жажды фиглярства. Только отвернусь – ты снова там. За руку тебя держу – ты вопить начинаешь, мол, пустите гения.

– И как я тут очутился?

– Очень просто. На плечо – и в путь.

Мужчина, вы мой герой.

Никита тем временем спокойненько так продолжил:

– Свои дикие пляски и битву за шест ты в любой момент можешь на U-Tube посмотреть. Парочку любителей, снимающих видео на телефон, я сам видел.

– Аааа! – я с силой долбанулся об стол. – Ты шутишь! Скажи, что шутишь!

– Ну, нет уж! Да я сам с удовольствием себе копию сделаю! На память о бесценной ночи! Блядь! – он грохнул кулаком по столу. – И это некому было заснять твои фокусы в моей квартире! Я с тобой до пяти утра скакал! То пить, то ссать, то танцевать! Прибить тебя готов! Так еще и с ранища разбудил!

– Прости! Ну, прости! За мной должен был Алекс приглядывать! Он обещал, что как только увидит, что я за планку ухожу, домой меня увезет. Я не знаю, куда он делся.

– Зато я знаю. Тебя полночи бегал искал.

– Почему искал?! Как искал?

– Почему? Так кому-то поискать приключения на жопу приспичило! – от громового рева задзенькала ложечка в стакане. – В одном клубе спокойно не сидится! Ты с какими-то новыми знакомыми покинул своих друзей и отбыл в неизвестном направлении, ни с кем не попрощавшись. Два часа где-то пропадал. В три ты мне позвонил. Когда я уже у своего подъезда с твоей тушкой выходил, прилетел Алекс. Мы с ним в клубе разминулись. Видимо, твой ангел-хранитель дядька-охранник ответил на звонок, когда тот тебе названивал. И потом объяснил, кто умыкнул звезду. Поскольку ты к тому моменту спал, решили, что ты у меня ночуешь… Бляяя, если б знал, какой концерт ты мне закатишь буквально через минуту, как за ним дверь закроется, хер бы на твою ночевку у меня согласился!

– Прости! Пожалуйста! Я вообще не пойму, с какого перепугу тебе стал названивать…

– Не с перепугу, а с перепоя. Ты помнишь, что лепетал? Не помнишь? – вовсю веселился мой спаситель. – «Никита, я тут, меня домой». Краткость – сестра таланта!

Дразнится ещё! Да у меня глубокая душевная травма от таких переживаний образовалась! Не могу поверить, это не я, я не мог так! Неужто, правда мог?

Никита, смеясь, допил свой кофе.

– Ладно, герой, всё хорошо, что хорошо кончается. Когда ж ещё чудить, как не в юности. В полдень твои тебя заберут. У тебя еще четыре часа. Не хочешь ждать – можешь вызвать такси. Всё, бывай, я спать. Очень прошу: не шуми, ты уж постарайся.

Он потрепал меня по волосам, задержал руку на шее. Я смотрел на него снизу вверх. Попытался изобразить очень-очень виноватый взгляд. Он вздохнул и потер глаза:

– Всё, именинник, я спать, не буди. С днем рождения тебя!

Мой герой ушел. Я сидел и тупо пялился в коридор. Какие-то мысли лениво мелькали в черепушке. Не думал, что так замерз. У него такая горячая рука. Затылку до сих пор тепло. Надо пойти еще поспать. На такси я точно не поеду.

***

Как меня костерил Алекс, вспомнить страшно. Он без подсказки процитировал Большой Петровский Загиб, как минимум четыре варианта, точняк! (Я по Малому материться учился, и то не осилил). Дар на меня дулся еще неделю. Таш молчал. Но лучше б обматерил, как Алекс.

Я все понимал. Все осознал. Бесконечно раскаивался. Мне было жутко стыдно. Я подлизывался к ним, как мог. Таких вкусностей я им никогда не готовил.

К концу недели я был прощён.

Я торжественно поклялся (опять!) вести себя хорошо, пить умеренно, не драться, не ругаться.

Когда я в следующий после днюхи понедельник шел в универ, то даже и представить не мог всю широту своей популярности.

Мои пляски и правда какой-то придурок выложил в сети.

Так что всю неделю я отбрыкивался и отшучивался от предложений дать несколько уроков близшестового боя и сценических плясок. От количества новых знакомых у меня пухла голова. Почему-то все местные гуляки решили, что я так отрываюсь каждый божий день и должен обязательно пьянствовать с ними. От них я не мог никак отделаться, так что пришлось научиться быстро бегать, лишь завидев их.

На работе все вообще были в восторге от моих похождений. Ну, хоть не доставали темой моих безумств в клубе, хотя наверняка смотрели эту долбанную запись все, кому не лень.

О том, что я ночевал у Никиты, похоже, никто не знал, и я был бесконечно этому рад. Не думаю, что они обрадовались бы, узнав, у кого закончил я этот бесконечный вечер. Не в смысле, что он ко мне приставать начал бы, нет. Скорее, меня бы затюкали, мол, у человека траур, а я со своими заебонами лезу.

Что Леночка в курсе, я узнал в пятницу.

Глава 9

Глава 9

Наши из отдела и несколько ребят и девчонок из соседних решили отметить, как следует, конец недели и погулять в кафе.

Около девяти Леночка ко мне подсела и спросила в лоб:

– Ты что с Никитой делал?

– А что я? Я ничо…

– Нехер мне под дурака косить! Ты с какого перепугу у него ночевал? Не юли, я всё знаю!

– Тогда, может, мне расскажешь? Я ни черта не помню!

– Что, все так плохо было? Ну Никита и сволочь, не ожидала от него. Мы думаем, у человека горе, а он во все тяжкие, и месяца не прошло…

– Так, стоп! – я решился прервать ее словоизвержение. – Ты, вообще, о чем щас? Между нами ничего не было. Я нажрался до зеленых марсианских барабашек и не придумал ничего лучше, как звонить начальству в три ночи с требованием забрать меня до дому до хаты. Он меня реально спас, меня там практически уже приковали к шесту и грозились пожизненным контрактом стриптизера. А потом терпел меня и мои пьяные выходки. Я тут думаю ему на памятник скинуться прижизненный, как вечному спасителю пьяных студентов и неудавшихся стриптизеров.

– Мда? Ха-ха-ха! – расхохоталась она. – Мы тут думу думаем, как начальство любимое в чувство привести, а оказывается, достаточно было шоковой терапии в виде пьянющего мальчика Миля. Ха! С чего ж он тогда уже пятые сутки бушует? Ты не дал, что ли?…

– Чееего? – челюсть на полу.

– Тогооо. Голой попой повертел и не дал? Ты ж у нас просто мальчик-конфетка, по тебе весь офис с ума сходит, и девки, и большая часть парней на твою попку облизываются.

– Тааак, поподробней, пожалуйста. И помедленнее. Моск не в состоянии объективно воспринять эту херь. Какие такие парни, а?

– Ну, Миль, ну что ты… Как маленький. С кем живешь-то. Уж должен бы знать, как быстро у мужиков ориентация меняется, когда такие сладенькие на пути попадаются. А Никитушке и менять ничего не надо.

– Не всосал. Причем тут чья-то ориентация?

– Миль, вот честно, про свою натуральскую натуру будешь кому другому втирать. Как будто я не вижу, как ты на нашего шефа пялишься, аж успевай слюну отчерпывать.

– Не понял. Ещё раз. Ты что же, реально считаешь, что я всех обманываю и девчонками прикрываюсь? А по жизни с парнями кувыркаюсь?

– Нет, Максим. Считаю, что ты себя обманываешь. Но речь не об этом, а о том, как ты на людей действуешь. Не понимаешь?

– Не понимаю, честно, Лен. – честно, меня начинал напрягать её бред. Вроде, и не пила много. С чего её на эти откровения потянуло?

– Ты – как солнце. Ты открытый, искренний, добрый, веселый, от тебя прет позитивом. Ты любишь весь мир, и мир любит тебя. Ты хоть раз ругался в автобусе там, в метро? Скандалил с этими вечными склочными бабками у подъезда?

– Нет. Зачем?

– Действительно, зачем. Слуушь, а… вот, да! Помнишь, мы с тобой опаздывали, в метро давились? Мы тогда на разных остановках сели. Я раньше, ты – через одну. Так вот. Еду, значит. Народ пухнет, жарища, вонища, чей-то ребенок верещит. И заходишь ты. Довольный всем, как будто не тебе сейчас бока мяли, пока в вагон вносили. Лыба на пол-лица. Подхватил ребенка на руки, дал конфетку – ребенок заткнулся. Уже за это тебя полвагона полюбило. Стал шутить с его мамкой, шутка за шуткой – остальные полвагона веселятся. Эту твою шутку про комплексный массаж за один жетончик… Мда. А у нас… – она замолкла, подперла головенку пьяную рукой. – Скажи, ты всех наших девчонок уже трахнул?

Я поперхнулся.

– Да ты не психуй. Я к чему. Ведь трахнул ведь. Если кого ещё не успел, так они сами от тебя не отстанут. И ведь недовольных нет! Ты так легко всех отпустил, и никто не в обиде. Честно говоря, когда я увидела, как ты рьяно взялся за обработку нашего цветника, боялась, что тебе намнут бока новоявленные рогоносцы. Но ты умудрился всех занятых барышень обойти стороной и подружиться с их женихами-мужьями. С кем из наших ты до сих пор не подружился? По-моему, таких нет. Я к чему всё это… Я не говорю, что твоя краса неземная всем глаза застит, все ж, на вкус и цвет… Но я помню, как ты к нам пришел. Небрежные светлые кудряшки, розовые щечки, чернюшие глазюки. Ну, прям огонь, дерзкий и прекрасный, не мыслящий жизни без ласки и поклонения. Милька, я вот замужем, но честно скажу. В средневековье тебя на костре бы сожгли, как колдуна. Или колдунью, скорее.

– У меня ж не зеленые глаза. И не черные.

– Не в цвете дело. Стоит тебе в глаза посмотреть – и все, взгляд не отвести. Когда ты смеёшься, они сверкают, как драгоценность какая. А смеешься ты часто. Блин, сумбурно как-то получается. Короче! Людей к тебе тянет. Мимо пройти не могут. У нас была одна звезда: Катенька в приемной. Теперь две.

Я сидел и не знал, как реагировать на такие откровения. Леночка тем временем продолжала:

– Ты никогда не замечал, сколько вокруг тебя народу вертится?

– Нет, зачем? У них свои дела, у меня свои.

– Вот скажи, у тебя в детстве много друзей было? – да что ж за допрос такой?

– Нет, вообще не было, кроме Федьки, но он сейчас в армии, скоро должен дембельнуться.

– А сейчас?

– Ну, Дар, Таш, Алекс. Они – как семья. В универе разве что Мишка и Леша, и то – так, приятели.

– Не говорю сейчас про Дара с его парнями. Он – такой же как и ты, но его есть кому холить и лелеять, – я хмыкнул, конечно же, «холить и лелеять». Да там такой мат-перемат порой стоит… – Не хмыкай, вокруг него не происходит ничего из того, чего бы он не хотел. Вы как-то странно подружились, наверное, если бы Дар воспринимал тебя как соперника, ты бы с ними и секунды не остался. А так – ты его братом зовёшь. Но! – она важно оттопырила указательный палец. – Я про других щас. Ты считаешь, что тебе хватает друзей по жизни, и больше не надо? Тебе наверняка и так хорошо?

– Ну, да.

– А вот я вижу другое. Ведь вокруг тебя всегда много людей. Каждый хочет получить свой кусочек солнца и беспричинной радости. Но ты их никак не воспринимаешь, лишь как фон. Уверена, в детстве тоже. Ты любишь осень?