Текст книги "Песнь Любви (СИ)"

Автор книги: Eva Rouse

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Мне, кажется, я задремал, потому что даже не сообразил куда бежать, услышав звонок мобильного. В спальню.

– Алексей, – это был Дмитрий.

– Слушаю. Пришли анализы?

– Да, – он ненадолго замолчал. – Послушай, не знаю, как сказать… Чёрт, короче, я сдал образцы крови в лабораторию, но там сделали не только общий анализ, но и провели ряд тестов… ИФА в их числе, это иммуноферментный анализ… Лёш, у мальчика положительный ВИЧ-статус. Мне очень жаль, я не знаю, насколько вы были близки, но тебе тоже стоит провериться… – в голове звенело от прилившей крови, и царил абсолютный вакуум. Было такое чувство, что я проваливался сквозь пол и всё никак не мог упасть. – Лёш, ты меня слышишь? Тест стоит повторить, и это не приговор, есть много препаратов, постоянно ведутся исследования. Приезжайте ко мне в больницу, я расскажу подробней, и мы всё обсудим.

– Да, – собственный голос звучал как из глубокого колодца: громко и отстранённо. – Приеду, – кажется, Дмитрий говорил что-то ещё, но я уже нажимал «отбой».

Сука. Убью. Я вспоминал десятки разных историй, когда больные нарочно заражали других людей. Он ведь САМ сел ко мне в машину. Согласился приехать к незнакомому мужчине домой, что было небезопасным само по себе. И это его напоминание про «отвезти в лес и закопать»… Поведение человека, который не думает о завтрашнем дне и ему плевать на себя. Легко отдался мне… Ненавижу. Хочет просто утянуть меня следом…

Никогда еще мои мысли не были такими ясными и кристально чистыми, я мог их потрогать.

На кухню я вбежал и, выхватив чашку из рук, швырнул её в сторону. Послышался звон разбивающегося фарфора, немного отрезвивший меня. Я прижал парня к стене, сдавив шею. Он захрипел и зацарапал по руке ногтями, в тёмных глазах плескались ужас и отчаяние. Я сильней и шансов освободиться у него не было.

– Ты ВИЧ-положительный… Значит, решил меня заразить, да?! – зло выплюнул в лицо слова и вдохнул поглубже, успокаиваясь.

Его руки безжизненно повисли вдоль тела, а зрачки расширились ещё сильней. Тут только до меня дошло.

– Ты не знал, – я отпустил его.

Он мотнул головой из стороны в сторону. Такой бледный, почти прозрачный, весь будто съёжился на глазах, сделался совсем крошечным. Тим метнулся в ванную и захлопнул дверь.

Дурак, придурок, что же я… так. И ведь даже не подумал… В том то и дело, что не подумал! Презервативы… он ведь о них первым заговорил. Употреблял раньше наркотики, видимо тогда… Слишком худой, бледный, одевается не по погоде, неизвестно где живёт. Я ни разу не видел, чтобы он звонил кому-нибудь. У него есть семья? А друзья? Я и мобильного у него не видел. Простудившись, он пришел к человеку, с которым пересёкся всего раз. Знал, что сам не справится, не сможет как следует позаботиться о себе, обеспечить необходимый уход. Мне хотелось рвать на себе волосы. Но там в ванной был человек, которому очень и очень плохо. Чёрт!!! Я взвыл в голос.

– Тим, открой! Мать твою, открой эту чёртову дверь! – пнул её, распаляясь. – Впусти меня! Что ты там делаешь?! Ответь хотя бы! Слышишь?!

Я побежал на кухню за ножом. Дело в том, что дверь в ванную закрывается на простой замок, нужно только повернуть небольшой «язычок» с внутренней стороны. Но при желании, если вставить в прорезь снаружи, скажем лезвие, можно легко открыть.

Я распахнул дверь. Он сидел на бортике ванной, обхватив себя руками, и дрожал. Даже не сразу заметил меня.

– Какого хера ты пользуешься электрической бритвой?! – в меня полетел станок и больно ударил в грудь.

Он тут вены резать собирался?

– Тим, Тим, не делай глупостей, – я обнял его и притянул к себе.

Он тут же начал вырываться и бить меня руками, но это не давало результата. А потом впился зубами в плечо. Я аж взвыл от такого коварства и пронзившей острой боли. Зашипел, но лишь с большей нежностью стал гладить по спине и волосам парня, что-то шепча и тихо раскачиваясь из стороны в сторону. Он выпустил начавшее неметь плечо и всхлипнул.

Я убирал с пола осколки, пока Тим умывался, размышлял, что теперь мне делать, и, только услышав шум в коридоре, вынырнул в реальность.

– Ты никуда не пойдёшь в таком состоянии! – крикнул я и кинулся оттаскивать его от двери.

– Пусти! Это тебя не касается!

– А мне всё равно! – я стащил с него рюкзак и куртку.

Где-то посреди процесса раздевания он обмяк и повис у меня на руках, позволяя отнести себя в спальню и уложить на кровать.

– Мы справимся, всё будет хорошо. А тест следует переделать, они постоянно ошибаются, – я поцеловал его в висок и прижал к себе свернувшийся клубок.

В спальне не было слышно даже дыхания, а мой мальчик, казалось, окаменел.

Утром в кровати кроме меня никого не было. Как и в квартире. Он ушёл.

========== Глава 3. У меня душа не ипотека, в неё лезть не нужно. ==========

Ничто так не обманчиво, как жизнь;

(…) поистине, ее не принял бы никто,

если бы не получил против воли.

(Сенека Л.А.)

Кладбище. Пустой гроб закапывают в землю. Небольшая церемония, которую организовал друг Лины. Я не плачу. Не могу себя заставить принять смерть самой дорогой в моей жизни женщины, единственного человека, которому доверял и которого любил. Всюду венки из её любимых белых роз, такие же у меня в руках, и такие же кидают на крышку гроба.

Через пару месяцев мне исполнится девятнадцать, ещё через четыре откроют наследство.

По закону её объявили умершей по истечении шести месяцев со дня несчастного случая: крушения самолёта. Поиски проходили несколько суток и на четвертые были найдены его обломки.

Моя приёмная мать сама была за штурвалом, и хотя тело не нашли, решили что его унесло в море, так как где-то над ним, самолёт стал распадаться на части.

Я унаследовал абсолютно все активы и ценные бумаги. Тот же друг семьи, юрист Лины, и ещё некоторые поверенные лица помогли разобраться с документами. В дальнейшем я сам стал управлять её любимым рестораном в Москве. Многое из унаследованного было продано, и выручка осела на счетах в различной валюте. В двадцать я перебрался из нашей квартиры в ту, в которой живу сейчас.

Мне до сих пор кажется, что Лина где-то есть… И по одной известной ей причине не хочет возвращаться… Или не может.

В день, когда Тим ушёл, я съездил в больницу и прошёл необходимые тесты. Отрицательно. Но мне объяснили, что результат будет более точным только через две-три недели, потом ИФА нужно повторить ещё раз через три месяца и снова через год, в случае того же отрицательного результата. А пока вирус в крови нельзя обнаружить. Но теперь хоть известно, что у меня его не было и если проявится, буду знать от кого. До тех пор лучше ни с кем не спать.

Предпоследняя неделя марта вышла особенно загруженной, чему я несказанно радовался. Хорошо отвлекало от лишних мыслей. Прошло уже восемь дней, как он исчез из моей жизни, оставив гадать, не исчез ли случаем и из этого мира. Мне снилось, что Тим прыгает с моста на автостраду, кидается под машину, глотает таблетки, режет вены… И везде я пытался остановить его, поймать, найти нужные слова, но каждый раз опаздывал. Просыпался от собственного крика и шёл на кухню варить очередную порцию кофе из задницы зверька с острова Ява. Было ли это нечто большее, чем чувство вины за свой поспешный вывод, я не знал. Да и какая разница?

Всего лишь раз тренькнул дверной звонок. Показалось? Дмитрий переживал за меня и звонил каждый день, видимо, решил навестить, я говорил ему, что плохо засыпаю. Обещал выписать мне снотворное или успокоительное, если кошмары не прекратятся.

Сердце пропустило удар, когда я увидел Тима на пороге. Ещё более осунувшегося, но живого… Я привалился спиной к стене, боясь не удержаться на ногах. Под его глазами лежали тёмные круги.

– Что показал твой тест? – спросил он почти одними губами.

Вернулся только из-за этого?

– Отрицательный. Нужно переделать, пока рано судить.

– Ясно, – Тим даже не поднимал глаз. – Мне страшно, – прошептал.

Я притянул парня к себе, обнял, не зная, что сказать. Когда его руки коснулись моей спины, судорожно выдохнул. Кажется, я задерживал дыхание. Его куртка холодная, а мне всё равно тепло. Впервые за столько дней я почувствовал, как напряжение покидало тело. Поцеловал посиневшие и дрожащие губы Тима.

Ладонями скользил по коже, размазывая гель для душа, ощупывал, словно ища изменения в его теле, желал найти заразу в его крови и выдавить… Смыв шапку пены с головы, я обнял Тима, прижал спиной к груди. Он положил голову мне на плечо, потерся своей щекой о мою.

Тим заснул у меня на руках, когда я нес его в спальню. Устроившись рядом, провалился в темноту, обнимая тёплый комочек. Впервые за несколько дней не видел снов и выспался.

А на утро его снова не оказалось.

Я массировал виски, силясь хоть что-то понять. Куда опять убежал этот придурок? Хотелось курить и выкинуть в окно стул. По столу, вибрируя и светясь, пополз мобильник.

– Алексей! – оглушил Дмитрий. Впервые слышал, чтобы этот человек повысил голос. Странно, вчера я отправил ему сообщение, и он не должен беспокоиться. – Лёшенька, прости старого дурака. В лаборатории новая девочка, и она… Ну, что я несу! Тест ошибочный! У твоего друга нет ВИЧ, но лучше вы приходите сегодня в любое время… Прости меня, мальчик, натерпелись…

– Спасибо. Мы придём, – я нажал «отбой» и уткнулся лбом в стол.

Я смеялся до слёз.

Накинув куртку, побежал к машине и долго колесил по кварталу, высматривая знакомую фигуру, конечно, безрезультатно.

А когда вернулся, он сидел под дверью с пакетом у ног. Тоже мне, в магазин вышел. Я бессильно опустился на колени.

– Я с тобой поседею. Почему не предупредил? – спросил устало.

Он виновато уткнулся мне в грудь.

– Дурак потому что. Прости, – обнял меня за шею.

Я серьёзно посмотрел ему в глаза и произнёс, четко выговаривая каждое слово:

– Никогда. Больше. Так. Не делай. Понял?

Он кивнул, поднимаясь и протягивая мне руку.

– Я помело купил. Вкусное.

– Тест отрицательный.

Пакет выпал из его рук.

– Ошибка, Тим. Глупая дурацкая ошибка. Но уж лучше она, – поднимаю несчастный фрукт. – Правда, ведь?

Он судорожно втянул воздух и нервно всхлипнул, прикрыв глаза. Я придержал Тима за талию, боясь, что ноги его подведут.

Мы поехали в больницу. Как и предполагалось, результат оказался отрицательным. Всё время ожидания он не отходил от меня ни на шаг, сидел, вцепившись пальцами в рукав, уставившись отрешенным взглядом в пространство. В тот день, я отдал ему один из запасных ключей.

Я стал спокойнее, чаще улыбался, с большей радостью возвращался домой. Мысль, что меня ждут, согревала и наполняла сердце щемящей нежностью, а его смех отзывался дрожью во всём теле. Этот неадекватный парень с каждым днём всё глубже врастал в меня, навсегда укореняясь в сердце.

А ещё он притащил домой горшок с деревом бонсай, заявив, что в квартире должно быть хоть одно растение… Так в нашем доме появился маленький клён. И он дал ему имя Момидзи… Чокнутый парень.

========== Глава 4. Меня бесит фраза “Смотри не влюбись”… Куда смотреть то? ==========

Небытие – ничто, бытие – мука.

(Аполлоний Тианский)

Иногда он отсутствовал по нескольку дней. Ничего не рассказывал по возвращении. Я перестал спрашивать, в конце концов, это его право, хотя отлучки и беспокоили… Вот только силой доверие не завоюешь, оставалось лишь ждать, когда Тим сам решится и сделает шаг мне на встречу. Правда, теперь он всегда предупреждал об уходе запиской. Я находил её на прикроватной тумбочке или кухонном столе. Всерьёз стал задумываться, не начать ли привязывать его к кровати на ночь или к себе верёвкой. По-моему, гениальная мысль. Будет вставать и дёрнет меня за руку, ещё для верности можно натянуть леску и повесить кастрюли, чтобы начинали греметь, когда он об них споткнётся. Я от такого точно проснусь. Примитивная сигнализация.

Всегда считал, что чутко сплю. Вот только его присутствие меня никогда не раздражало. Тим настолько органично вписывался в окружающее пространство, что его исчезновение не нарушало равновесия. Хороший шпион из него мог бы получиться…

Когда я был дома или не спал, он не пропадал, всегда охотно отвечал на ласки и не отказывал мне в близости. Иногда инициатива исходила от него, Тим просто подкрадывался ко мне сзади и обхватывал руками за талию или утыкался носом в шею, требовательно пыхтя, как ёжик, и легко прикусывал кожу.

Внутри всё затрепетало, и я понял, как сильно ждал звука проворачивающегося в замке ключа. Я бросил резать салат и побежал встречать.

Тим стоял запыхавшийся и растрёпанный. Из рассечённой брови уже не шла кровь, загустела, образовав корку. Разорванная куртка, мокрая и грязная одежда, порванные на коленке джинсы, трясущиеся руки и загнанный взгляд. Внутри разворачивал кольца леденящий душу страх.

– Кто? Что? Как? – я встряхнул его, возвращая на землю.

– У дома. Неожиданно так, я даже не понял, пока не оказался на асфальте. Видимо, со спины из-за длинных волос, он принял меня за девушку. Я не успел отреагировать, – улыбаясь и смотря куда-то в пространство, пугающе спокойным голосом рассказывал Тим. – Ударил по лицу, поняв, свою ошибку, но не остановился. Порвал одежду… Вот, – меня трясло не хуже него, от бессильной ярости, от того что не был рядом и переехал в этот район.

– Он… тебя? – заставил себя спросить.

А сам ощупывал, осматривал. Слышал, что из-за шока люди могут не заметить даже переломов.

– Нет. Я всё-таки вывернулся и врезал ему ногой в живот. Там ещё какой-то парень проходил с большой собакой, алабай, кажется, видел таких раньше, и этот… – он прикрыл глаза, а я, наконец, догадался его усадить на пуфик и стал расшнуровывать кроссовки. – Убежал. Парень предлагал вызвать скорую и милицию, я сказал что-то и помчался сюда.

– Умеешь же ты вечера проводить, – поцеловал его и потащил в ванную.

Одежда полетела в мусорное ведро, я обработал раны, а приехавший по звонку Дмитрий вколол какое-то лекарство и оставил счёт. Хорошо, что не стал расспрашивать или давать советы. Нам было не до этого…

Впервые в моей жизни появился человек, пробуждающий во мне яркие эмоции. И им была не Лина.

Влад не был моим первым парнем, но он стал единственным, с которым я решился познакомить маму. До этого приводил только подруг.

Затаив дыхание, жму на кнопку собственного дверного звонка. Лина удивлённо смотрит на меня, затем переводит взгляд на моего спутника.

– Ты ключи забыл? А кто твой новый друг? – она отходит, давая нам возможность войти.

Но мы не двигаемся. Это я настоял, чтобы уйти, если ей понадобится время подумать…

– Мам, – я обращался к ней не по имени, только когда нервничал.

Она насторожилась, в глазах появились нежность и беспокойство. Снова взгляд на Влада.

– Мам, это Влад и у нас с ним отношения, – никакой реакции. – Мы встречаемся, – повторяю. – Он мой парень, – у неё шок?

Лина прищуривается, подходит ближе к Владу. Мне так хочется, чтобы она поняла и не оттолкнула. Боюсь, не примет, решит, что совершила ошибку и усыновила не того ребёнка. Выбрала бракованного. Впервые чувствую себя таким ущербным и жалким. Ведь не объяснишь, что оно вот так вот бывает, и я не в силах с этим бороться. И более того, не хочу. Да и не понимаю, как можно идти против себя… Такой вот я, мама. Продолжишь любить?

Она поднимает руку, и я заслоняю собой Влада. Пусть бьёт, если хочет, но меня, а не того, кто сейчас рядом и поддерживает. Мягко просит отойти, и я подчиняюсь, нервно сглатывая. Она дотрагивается до подбородка Влада и поворачивает к себе лицо сначала одной стороной, потом другой. Мой парень стоит спокойно, лишь посматривает в мою сторону. А затем Лина улыбается.

– А ничего такой, симпатичненький, – подмигивает мне. – Всегда знала, что у моего сына отличный вкус, – щёлкает меня по носу. – Глупый, не пугай больше так. Лицо сделал такое, что я решила, помер кто. Я же тебя люблю как-никак, неужели думал, что выгоню, глупый?

Обнимаю, зарываюсь носом в длинные густые волосы.

– Тише ты, здоровый ведь, а я хрупкая, знаешь ли, – гладит по голове. – Заходите, встали на пороге. А, у меня есть очень важный вопрос, – лицо серьёзное, а в глазах пляшут бесята. – Кто сверху-то? Или вы меняетесь?

Влад покраснел, думаю, я тоже. Моё лицо горит, а она смеется, глядя на нас, окончательно разряжая обстановку. Такая вот у меня мама.

Интересно, что бы мама сказала о Тиме?

Я силой заставил его распрямиться, Тим ёрзал и порывался снова свернуться клубком. Поцеловал немного обветренные губы и уложил на себя, придерживая руками.

– Что ты вытворяешь? – злился он.

– На моей кровати можно вчетвером спать и локтями не толкаться, а ты откатываешься к самому краю и зажимаешься.

– И что? Мне нравится так спать, – ущипнул меня за бок.

Я сказал правду.

– Не знаю, не хочу, чтобы ты чувствовал себя загнанным рядом со мной или ещё где. Это защитная поза, – в темноте были видны только глазные белки. Я не знал, о чём он подумал. Только больше не переспрашивал и не пытался улизнуть, уснул, обдавая дыханием мою шею.

На руке и спине проявились синяки того насильника. Тим никуда не выходил и вообще всё время находился рядом, тенью ходил за мной из комнаты в комнату, по три раза на дню принимал душ. Я взял несколько выходных. Он все так же сворачивался клубком, но теперь у меня под боком. Мы допоздна смотрели фильмы, ели, сидя на диване, Тим разрешал себя трогать и отвечал на ласки, но нервничал, стоило только стащить с него рубашку и коснуться синяков…

– Тропический рай. Вот бы туда, – мечтательно произнес он, – загорать на песочке, есть экзотические фрукты и сутками не вылезать из воды.

Лежа на кровати, мы смотрели, как герои фильма сооружают навес из пальмовых листьев, чтобы укрыться от непогоды в таком «раю».

Мне вспоминался всякий романтичный бред, где девушки желали видеть рядом с собой только вторую половинку.

– Тим, а ты что бы взял с собой на необитаемый остров?

Картинка сменилась и теперь героиня пыталась треногой поймать рыбу. Я решил, что он задремал и не услышал вопроса.

– Бутерброды, – произнёс решительно. – И как можно больше.

Я хмыкнул и полез целоваться.

– По… подожди.

Я обвёл языком сосок и втянул его в рот.

– Что такое? – ему ведь нравится, когда играю с ними. Я поцеловал соблазнительно припухшие губы.

– Не могу, – отвернулся, пряча взгляд под чёлкой.

– Его здесь нет, – он дёрнулся. – Есть только ты и я. И я очень тебя хочу. Безумно. Я ведь не сделаю тебе больно. Ты мне веришь?

Тим медленно кивнул и зажмурился.

Нет, блин, так не пойдёт. Я не собираюсь ползать по покорному телу, как… как последний гад!

Подхватил под поясницу и, прижав к себе, перевернулся. Он уселся на мне. Я погладил его по бёдрам, скользнул ладонями вверх от коленок к ягодицам и обратно.

– Ты за главного. Можешь двигаться, как пожелаешь, я не буду тебя удерживать, – поцеловал ладошки и взялся за пальцы. Тронул языком мягкую кожу между ними, почувствовал его губы на своём животе. Медленно, но он осваивался, возвращая себе уверенность, помогало возбуждение и, видимо, полная свобода в движениях.

У меня сбилось дыхание, когда его язык прошёлся по всей длине. Я, приподнявшись на локтях, наблюдал, как он поглаживает головку, усиливая нажим, а затем вбирает тонкую кожу, пошло причмокивая и заглядывая мне в глаза.

Я наслаждался размеренными движениями этого красивого и непонятного парня, перебирал пряди его волос, любовался игрой света на гибкой спине и подтянутых ягодицах.

Он направил меня в себя, опускаясь сверху, и, вцепившись в плечи начал двигаться, постепенно наращивая темп. Помогая удержать равновесие, я покрывал поцелуями грудь и шею, прикусывая нежную кожу и зализывая места повреждений. Рукой сжимал и ласкал его член. Выгнувшись в моих руках в последний раз, Тим кончил с громким стоном и обмяк, я двинулся ещё пару раз, догоняя.

Взмокшие и запыхавшиеся мы лежали на сбившихся простынях.

– Спасибо, – он коснулся носом плеча.

Я нащупал его руку и переплёл наши пальцы.

Он снова стал пропадать по нескольку дней. А по возвращении был или очень нежным: льнул, словно котёнок, и не слезал с коленей, или сидел подолгу в ванной, ныкался по углам и прятался от меня.

========== Глава 5. Иди к черту, сладкая. Я люблю острое. ==========

Говорят, что чужая душа – потемки,

можно подумать в своей электричество проведено

(автор неизвестен)

– Скоро уже? – Тим мучился и ныл последние два часа.

Машина шуршала шинами по грунтовой дороге, мерно вздрагивая на кочках, хотя я и старался их объезжать.

– Пожуй жвачку, легче станет.

– Я уже две пачки сожрал, у меня челюсти двигаться устали, – он выгнулся и поскрёб ногтями обшивку крыши салона. – Сейчас точно стошнит. Уже подкатывает. Твой друг не мог жить где-нибудь поближе, а? Или хотя бы справлять день рождения в черте города.

Его бледная кожа, теперь приобрела еще и синеватый оттенок… И это не могло быть только из-за освещения. Дорога была узкой и порядком затопленной, поскольку последние несколько дней стояла тёплая погода, и снег основательно подтаял. Но более-менее сухой участок показался впереди, и я свернул на обочину. Поставил машину на ручник и отстегнул ремень.

– Иди сюда, – я немного откинул его кресло назад и обнял вялого Тима.

– Только не говори, что тебе хочется. Мне плохо… Правда, – положил голову на подставленную руку, закрывая глаза и утыкаясь носом в щёку.

Люблю эту черту в нем, каким бы плохим не было настроение, он никогда не отстраняется от меня. А я не злоупотребляю этим. Из приоткрытого окна тянуло свежим прохладным воздухом.

– Мы немного отдохнём, а потом поедем. Минут через пятнадцать окажемся на месте.

Игорь является моим другом ещё с пятого класса школы и одним из немногих, кто знает о Лине. На его день рождения, который он неизменно отмечал в загородном доме родителей, отошедшем ему в наследство, мы и направлялись. Тим это всё знал. Он не хотел ехать с самого начала, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить его. У меня были свои причины настаивать: во-первых, я не хотел, чтобы он куда-нибудь делся за время моего отсутствия или один томился в квартире, а во-вторых, Игорь предупредил, что среди гостей будет моя бывшая. Да, я гад и трус, и как настоящий трус, собирался отгородиться от неё новыми отношениями. Девушка упрямо не желала понимать, что все кончено, и каждый раз пыталась возобновить отношения. Хотя, что у нас с ним, я по-прежнему не понимал. Тиму я всё рассказал, Лина учила не пачкать близких ложью.

– Спасибо, – он потёрся щекой о мою шею. – Думал, ты уже жалеешь, что прихватил меня.

– Не говори ерунды. Ты бы ещё за неумение контролировать химические процессы в организме извинился, вот была бы потеха. И не переживай. Я не собираюсь тебя оставлять одного среди незнакомых людей или скрывать нашу близость. Там будут люди очень широких взглядов, и не подходи к Андрею, увидишь такого с рыжей шевелюрой.

– Его взгляды самые широкие? – разговор и спокойная обстановка делали своё дело. Парень оживал на глазах.

– Ты в его вкусе, – недовольно бубню, заметив его улыбку. – Ещё и эта Марина… Игорь сказал, что она напросилась, зная, что я тоже буду.

– И у неё есть шансы? – спокойно спросил Тим. Я всмотрелся в его вдруг ставшее серьезным лицо.

– Нет у неё ничего. Она все два месяца наших встреч закатывала мне истерики, лезла переодевать меня на свой вкус и просила купить то и это. Не уверен, что интересовал ее как личность, скорее как аксессуар и кредитка, – он ухмыльнулся.

Тим постоянно отгораживался от моих попыток купить ему что-то, я и куртку-то, в которой он сидел в машине, еле впихнул. Пришлось сказать, что одалживаю, вернёт, когда надоест или купит другую.

– Я слышал выражение, что мужчина – это кошелёк и вибратор одновременно. Полный бред.

– Угу, – я погладил его по щеке тыльной стороной ладони и ненадолго прижался к губам. – Тебе лучше?

– Да, можно ехать.

Встречать нас вышел сам хозяин. Я помахал рукой, приветствуя.

– Игорь, где твои волосы? – я воззрился на короткий ёжик чёрных волос.

Дело в том, что друг жутко гордится собственной шевелюрой, постоянно втирает в неё всякие бальзамы и масла.

– Это я виновата, – из-за широкой спины именинника выскользнула миниатюрная Машенька. – Я ему на голову банку с клеем уронила.

Я не сдержал смеха, представляя картину. Игорь пожал плечами и, улыбнувшись, поцеловал жену в макушку.

– Зато появился повод сменить имидж, – заметил этот неисправимый оптимист.

– Лееекс! – раздался восторженный крик.

Ненавижу. Ну что за дурацкая мода сокращать имена на западный манер?

– Здравствуй, дорогой. Ты ведь скучал по мне? – Марина повисла у меня на шее.

– Привет, Мариш, – мягко, но уверено я отстранил от себя девушку и приобнял за талию тихо стоящего рядом парня, представляя: – Это Тим.

– Какое интересное имя! – я даже не понял, с какой стороны появился рыжий. – Это сокращение от Тимофея?

– Нет, от Тимберлейка, – совершенно серьёзно объяснило моё чудо.

– Потрясающе! – Андрей так и светился, включив режим соблазнения. – Рад знакомству, а я Андрей, – я тайком показал ему кулак. Проигнорировал.

– Как на личном фронте, Андрей? – я привлек внимание к себе.

– Как в морге… Тихо, мирно, иногда новеньких привозят.

Вот ведь…

В мой локоть впились пальчики Мариши. Мне хоть и льстило её внимание, но я не собирался из вежливости терпеть собственнические выходки бывшей, особенно любезничать с ней на глазах у Тима. Мне показалось – парень хмурится, но он лишь улыбнулся и радостно затряс руку ошалевшей от такого обращения Марины.

– О, большое вам спасибо за Алексея, – серьезно сказал он. – Если бы не вы, у меня с ним не было бы ни единого шанса.

– Ч-что? – она недоумённо моргнула, не понимая о чем Тим.

– Он говорит, Марин, – подал голос Андрей, – что после встречи с тобой, Лёшка окончательно сменил “полосочки” на единственно правильный для него голубой оттенок.

Марина покраснела, потом побелела и злобно уставилась на Тима. Я на всякий случай встал рядом с ним и обнял за талию. Я не сторонник всяких споров и драк, по возможности, пресекаю их в зародыше.

– Так, лето ещё не наступило, так что шагом марш в дом, – скомандовал Игорь и направился к крыльцу.

Первые весенние шашлыки, благо у костра не холодно, салаты и прочая снедь, громкая музыка, смех, литры алкоголя и многое другое. Всего приехало тринадцать человек, но дом большой и места всем хватит. Тим быстро влился в компанию, не поладив только с Мариной, провоцирующей его при любой возможности. Я не вмешивался, он и так вполне справлялся: отшучивался или отвечал не менее колко. Бывшая весь вечер сидела рядом со мной, просила налить ей того, передать этого и уговаривала потанцевать с ней, игнорируя мою нелюбовь к танцам.

Тим же наоборот очень соблазнительно двигался под музыку, менял партнерш и уворачивался от загребущих ручек Андрея, которые я ему был готов сломать к концу вечера, если не угомонится. Тим подбежал к столу и выпил рюмку какого-то спиртного, его глаза горели бешеным хмельным огнём, парня порядком шатало. Я проследил взглядом скользнувшую за воротник капельку пота и собрался его уже ловить, но тут подала голос Марина.

– Ну ты и пьянь, Тим. Не пора ли остановиться? А то смотреть… – она поморщилась.

Я сам удивлялся, за всё время не видел, чтобы он пил или от него пахло спиртным. Но сегодня Тим планомерно опрокидывал в себя рюмку за рюмкой, почти не закусывая, а затем убегал танцевать, открещиваясь от меня.

– А у тебя ноги кривые. Вот только я утром протрезвею… – покачал головой Тим и сочувствующе вздохнул.

Послышались женские смешки, подруг у Марины среди присутствующих не было, кто-то из ребят отвернулся, пряча улыбку. Они обменивались подобными репликами весь вечер.

– Ну всё… – зашипела Марина, поднимаясь. – Я не намерена терпеть подобное хамство от какого-то ушлёпка. Алексей, и ты позволишь так со мной разговаривать?

А что я? Мне и так понятно, что Тим еле сдерживается. А до задетой гордости Марины мне вообще дело не было.

– Так не провоцируй, раз словарного запаса не хватает. И сядь, я не собираюсь драться с женщиной, – Тим качнулся и ухватился за край стола.

Вообще я заметил, что алкоголь отражался исключительно на его координации, мыслил он ясно.

– Спокойно, народ, – подскочил к столу Игорь. – Давайте лучше во что-нибудь поиграем?

– В Жмурки! – крикнула Мария. – Кто будет водой?

Я взял плед, бутылку с водой и обнял за талию Тима.

– Идём со мной, – шепнул ему на ухо.

На террасе было хорошо. Воздух приятно холодил кожу после жара в доме. Тим склонил голову и встал ко мне спиной. Я расправил плед и обнял притихшего парня, согревая собой, накинул на нас покрывало.

– Злишься? – Тим накрыл своей рукой мою.

– Как ни странно, но нет. Она сама напросилась. Мы уже давно сказали друг другу всё, что хотели…

Впервые за весь вечер мне было спокойно, я зажмурился и положил подбородок ему на плечо. Хорошо.

– Меня сейчас… – он метнулся за угол дома к ближайшей клумбе.

Дождавшись окончания вполне логичного продолжения, учитывая количество выпитого, я молча протянул бутылку с водой. Тим прополоскал рот.

– Слушай, а когда у тебя день рождения? – вдруг спросил он.

– Где-то пятнадцатого апреля.

– Как это “где-то”? – не понял он.

– Один бродяга нашёл меня на заброшённом складе, завернутого в пелёнку, и отнёс в приют. Врачи определили, что мне где-то два дня отроду, поэтому и дата рождения приблизительная.

– Господи, – дернулся Тим, – как же ты не замёрз и от голода не умер?

– В первый день младенцы не хотят есть, хватает полученного через пуповину, так что я голодал недолго. Погода тогда была тёплая, мне просто повезло. Жалко только, что неизвестно кем был тот бродяга, он ведь мне жизнь спас. Ушёл сразу, как отдал воспитателям, попросил только Лёшей назвать. Может у него был сын с таким именем… Или наоборот, собирался так своего назвать, да возможности не представилось.

Тим обхватил меня за шею и с силой вжал в себя, словно пытаясь защитить. Раньше эту часть моей биографии знал только Игорь.

– Ну, что ты, что ты, маленький, я же тут, – объятия стали еще крепче.

Мы так и стояли, пока окончательно не замерзли.

В этот раз я почувствовал, как он выбрался из-под одеяла. В неярком свете луны Тим крался к двери, стараясь не скрипеть половицами. Я надеялся, что ему просто в туалет понадобилось, но не проследить не мог.

Спальня нам досталась угловая, на втором этаже. Удобства были через дверь, но Тим прошел дальше, я отчетливо слышал его шаги на лестнице.

– Что, недомерок, жажда замучила? – голос Марины звучал с кухни.

– Не твоё дело. Слушай, я устал, не лезь ко мне.

Я услышал звон посуды и приоткрыл дверь. Настенный светильник почти не давал света, меня не могло быть видно. Сама кухня являлась проходной и имела еще два выхода, помимо того, где стоял я. Через арку можно было попасть сразу в гостиную, первая дверь вела к спальням на верхнем этаже, еще одна к выходу на задний двор.