Текст книги "Лунный свет (СИ)"
Автор книги: Escriba Simplement
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
С Поттером было всё тихо. Нет, реально, всё тихо. Я даже дух перевела. Почему-то, встречаясь с мальчиком (в смысле прогулки, а не отношения), я чувствовала себя чёртовой извращенкой-педофилкой-развратительницей малолетних. Было неприятно, но отказаться от него я попросту не могла.
Понятия не имею, что такое любовь и как вообще люди живут с этим разрушающим изнутри чувством. Это ведь болезненная зависимость от какого-то человека, полное принижение себя ради интересов другого человека… Но Поттера любить было легко, даже слишком. Я бы даже сказала, что это было также естественно, как дышать.
И всё было, как в первый раз, серьёзно. И эти милые букетики, оставленные на подоконнике спальни с внутренней стороны и висящие на ручке (где только метлу брал, придурок), и записки, и вкусняшки, и походы в Хогсмид. И это было чертовски мило.
Я читала ему стихи, он слушал этот бред и улыбался. Мы гуляли по территории замка, а Джинни в это время кусала локти и всячески старалась тому помешать. Вот не понимаю, почему людям не живётся спокойно? Ну что за шило в заднице?
Отец прислал книги. Много-много книг, и все про ткань, про её фактуру, про нужные заклинания, про то, как её делают и из чего. Я чуть ли не рыдала от счастья, побежала писать благодарственное письмо.
Страницы были новыми, я увидела несколько книжек с печатями французских и бельгийских типографий. Почему-то это заставило меня разрыдаться, чем я бессовестно напугала Гарри, который сидел и минут надцать отпаивал меня успокоительными.
Дело в том, что я действительно, на полном серьёзе, всегда привыкла быть одна.
Рассчитывать только на себя, прекрасно понимая, что больше не на кого. Иметь в стратегическом запасе кучу лекарств, потому что знала, если припрёт – никто не поспешит мне на помощь, как смешные бурундучки из милого мультика времён моего детства. И с проблемами на работе, в личной жизни, с друзьями я всегда разбирала сама. Пыталась что-то решать, пыталась кому-то помогать, старалась разобраться в том, чего действительно хочу я сама, а что мне навязывают. И это было трудно.
Но ещё труднее оказалось буквально заново учиться жить. Учиться принимать помощь и понимать, что ты ничего не должна за неё, не была должна и никогда не будешь, потому что эти люди делают подобное не потому, что ждут от тебя чего-то выгодного для себя, а потому, что ты дорога им. Они протянут тебе руку, когда ты упадёшь, и помогут встать на ноги. Они протянут тебе платок, когда ты плачешь, и постараются тебя успокоить. Они постараются выполнить любую твою просьбу, и не потому, что ждут от тебя достойной платы за это, а оттого, что ты им действительно дорога и они переживают за тебя.
Было странно. Странно то, что, когда я начала чихать, Гермиона уже через несколько минут сунула мне в руки фиал с бодроперцовым зельем из своих личных запасов, а Гарри уже наматывал на меня свой шарф, бубня себе под нос что-то о вреде поздних прогулок и своей бестолковости. Было странно то, что, когда я не смогла получить нужную мне ткань из-за какой-то бумажной волокиты, Драко написал производителю и ласково поинтересовался, почему его подруге задерживают получение товара. Забирать посылку из Хогсмида тогда пошёл Рон, потому что меня оставили на факультатив по Зельям. Причём парни не согласовывались со мной, а, поскрипев зубами, договорились между собой и проявили дружную инициативу. Было странно, что Лаванда постоянно таскала мне бутерброды, а Седрик – горячий чай, прямо в библиотеку, прямо посреди ужина. И всё потому, что у меня плохо выходили кое-какие заклинания и они переживали, что за учёбой я совершенно забываю себя, а потому время от времени поддавались инстинктам заправских бабушек и старались от души меня закормить. Естественно, лишь в профилактических целях лечения моей худобы.
И это было до того приятно, тепло и по-домашнему уютно, что порой на глаза у меня наворачивались слёзы, и я думала, чем заслужила подобное отношение, кому что хорошего сделала за такой подарок?..
Ах, да, я говорила о дне рождения. Точно.
Поздравляли меня всем факультетом. Каждый подарил открытку, сладость или ещё какую-нибудь мелочь. Особенно старались те, кому я шила и разрабатывала наряды, что и понятно. То ли не хотели чувствовать себя обязанными, то ли таким образом выражали свою благодарность.
В Большом Зале меня тоже ждало несколько сюрпризов. Пришли совы от людей, которые сейчас были далеко, но тоже захотели поздравить меня, в том числе и от родственников. Несколько человек со Слизерина тоже подошли. Девочки пообнимали, потискали за щёки и назвали меня очень милой. Подарили один подарок ото всех, волшебную швейную машинку с несколькими видами швов. Кажется, в неё ещё можно было вносить кое-какие изменения относительно базы данных, вроде размера шва или нового вида строчки, так что я была просто счастлива.
День заканчивался не в гостиной факультета, а на берегу Чёрного озера. Я лежала на расстеленной поттеровской мантии и переворачивала страницы очередной магической книги по кройке и шитью, Гарри расположился рядом.
– Луна Пандора Поттер… звучит, – задумчиво пробормотал парень, заставив меня покраснеть.
– Ты идиот? Мне только пятнадцать стукнуло, если ты не забыл.
Брюнет что-то проворчал и отвесил мне лёгкий подзатыльник.
– Ну я не виноват, что ты такая мелкая. Но знаешь, юность – это тот недостаток, который…
– …быстро проходит, да-да, – я рассмеялась и счастливо выдохнула, переворачиваясь на спину и вглядываясь в алевшее закатом небо. Читать уже было невозможно.
– Тут просто нереальные закаты, – шепнул парень, а я улыбнулась.
Чувствовать, как длинные пальцы копаются в твоих волосах, нежно массируя кожу, оказалось неимоверно приятно. Я счастливо зажмурилась и, кажется, снова неосознанно растянула губы в улыбке. А в голове неотступно билась тревожная мысль: скоро что-то случится.
Комментарий к Глава 9
*день рождения Луны специально перенесён в соответствии с деятельностью мозгошмыгов автора :D
Боже, простите XD
ПРАААСТИТЕ ЗА ТАКОЕ ДОЛГОЕ ОТСУТСТВИЕ ПРОДЫ.
(небейте,небейте,небеейтииии).
Я старалась)
(Ага, просто Саночка снова заболела, а значит, у меня постельный режим, а значит, я снова могу писаааатттть).
(Сана – це я).
(Меня зовут Оксана, ежели кто не знал. Сана, Саночка, Санни – примерно так меня зовут друзья)
(це мило).
Надеюсь, вам понравилось)
Постараюсь выложить следующую главу как можно скорее.
ЛЮБЛЮ вас :D
Группа в ВК: https://vk.com/escribsfiks
ПЫ.СЫ. И, да, я из России, просто “це” – слишком мило :3
========== Глава 10 ==========
если ты перестала плакать ночью,
значит я не писал тебе утром.
– Выходи за меня?
– Кто ещё за кого выходить будет.
– Ну Луна, ну не ёрничай.
– Я не ёрничаю, солнышко, я излагаю собственные мысли посредством…
– Лу-уна-а-а…
Тяжкий вздох в ответ на стон, полный страдания, сцепленные в замок пальцы, запах крепкого кофе, домашних пирогов и абсолютного счастья.
Школа осталась позади. Как и попытки нас убить, разлучить, четвертовать и иже им подобные… У меня получилось мягко рассказать Поттеру о «видениях», которые посетили меня, когда я тяжело болела в детстве. Таким образом была влита информация о местонахождении всех крестражей. Сложнее всего получилось с последним – чтобы извлечь эту гадость из моего оленя, нам пришлось ехать на континент, где в одном из горных аулов жили шаманы, способные излечить такое. Конечно, без платы не обошлось – оба мы лишились одного года жизни, отчего стали выглядеть старше своих лет – у Поттера так вообще магическое совершеннолетие пришло раньше. Впрочем, я не жаловалась.
Дамблдор, судя по всему, подобному раскладу был действительно рад. Отсутствие крестража в Гарри старый профессор всё же почувствовал, что давало кое-какие поводы для размышления. Впрочем, думать о таком не хотелось. Сейчас я блаженно жмурилась, греясь на солнышке, и не понимая, отчего мне так тепло: то ли от этих эфемерных лучей, то ли от осознания того, что в этом мире меня всё-таки любят.
Ощущения были безумно странными. Нет, серьёзно, я никак не могла осознать до конца происходящее. Всё закончилось слишком… быстро? Наверное. И сейчас я не могла поверить в то, что канона не будет. Не будет битвы за Хогвартс, не будет кучи убитых волшебников, не будет смерти Дамблдора. Всё пресеклось слишком легко, без каких-то страшных для меня последствий.
Эй, жизнь! А как же карма? Какая-то расплата? Хоть что-то?
В безвозмездность бытия верилось с трудом, но я гнала от себя эти мысли как можно дальше. В конце концов, не может быть постоянно всё у всех плохо. Должны же быть у меня и белые полосы? В конце концов, я вполне себе купила их и своими истериками, и своими загонами, и даже той ситуацией с «основателями».
Когда я привела будущего артефактора-Поттера к той самой картине, он чуть ли не обнюхал каждый сантиметр полотнища и рамы, а потом строго настрого запретил даже приближаться к этому месту.
– Это просто картина, – сказал тогда Гарри, озадаченно хмурясь. – Но в ней действительно сохранились модели-проекции основателей, которые способны связно мыслить и даже вести диалоги. Скорее всего, это шутка какого-то достаточно эксцентричного волшебника. Пребывая в полотне – а именно в картине ты и находилась, несмотря на все твои «настоящие» ощущения – ты отдавала свою магию и жизненную силу кому-то или чему-то извне. Чёрт его знает, куда это всё утекало. Возможно, на поддержание алтаря дома уже вымороченного Рода, а может и для поддержания сил всё ещё живого колдуна. Единственной, кто пытался уберечь тебя, оставалась Ровена, потому что она всё-таки была основательницей факультета, на котором ты учишься. Именно поэтому проекция женщины и вела себя так недружелюбно по отношению к тебе.
Хотелось хохотать, причём до слёз и до хрипа в голосе. Это же надо – так попасться! Поверила, что эти люди действительно являются основателями, ну надо же!
– Кстати говоря, – заметил Поттер. – Вполне возможно, что дар «перемещаться» в картины у тебя всё же закрепится, пускай и магии такие путешествия будут отбирать много…
Мои счастливые глаза, наверное, были ничуть не меньше, чем у кота из всеми известного мультфильма про огромного зелёного… кхмм… человека.
– Ты только не злоупотребляй этим, прошу тебя, – взмолился будущий Мастер-артефактор, распознав таки мой маньяческий взгляд.
Оставалось только дуть губы и пожимать плечиками. Эхх, а так хотелось…
***
Жизнь не стояла на месте. Угроза с именем «Волан-де-Морт» окончательно рассеялась, и всем нам нужно было время, чтобы поверить в подобное. Волшебники постепенно привыкали к новому положению вещей, с опаской поглядывая на бывших «оппонентов» – да и соратников тоже, стоит признать – и не спеша сводить с ними знакомства. Впрочем, атмосфера волшебных поселений изменилась коренным образом. Особенно уютно теперь стало на Косой аллее и в Годриковой лощине. Теперь по улицам можно было ходить без опаски, защита на домах стала менее параноидальной – по крайней мере, совы умирать перед оградой дома очередной ведьмочки перестали – а вечерами теперь уже никто не опасался пропустить в баре пару лишних кружек эля, не боясь, что на утро можно попросту не проснуться.
Впрочем, не всё было так безоблачно. Ксенофилиус Лавгуд меня безумно удивил, в один момент написав мне какое-то обрывочное письмо о том, что не может сидеть на месте, и отправился в очередную экспедицию. Честно говоря, я была не в восторге… да что уж скрывать, при получении послания в Большом зале меня так накрыло, что в истерику я умудрилась скатиться именно там. Впрочем, однокурсницы быстро привели меня в чувство, напоили успокоительным, под шумок вызвали Поттера…
Правильно говорят: дуракам закон не писан. А если этот дурак ещё и влюблённый олень, к тому же знаменитый на всю магическую Британию, то двери вышибались не просто с ноги. Они вышибались лбом. Жаль, что рога не мешали, ага.
Гарри был в школе уже через пятнадцать-двадцать минут, забирая меня прямо из кабинета моего декана «по семейным обстоятельствам». После предоставления письма качающий головой Флитвик разрешил мне посещение родного дома и дал пару дней на разбор полётов. Конечно же, целиком и полностью под ответственность Поттера.
Дома, как и ожидалось, практически ничего не изменилось. Только вот комната отца теперь светила пустыми стенами, а в кабинете я нашла полностью исписанный мелким почерком Ксенофилиуса блокнот, за который тут же и села. Обеспокоенный Гарри поначалу ошивался где-то неподалёку, но вскоре ему это несколько поднадоело, так что теперь парень сидел в кресле, изредка бросая на меня достаточно красноречивые взгляды.
Ксенофилиус – или, как я чаще называла его про себя, Фил – дико за всё извинялся. И за то, что не смог окружить меня достаточной теплотой, когда я в этом нуждалась, и за то, что теперь резко срывается, уезжая из дома во время моего обучения в Хогвартсе.
«Англия после смерти твоей мамы стала для меня абсолютно чужой, а твоя с ней схожесть – просто невыносимой, – писал мужчина. – Я думаю, будет лучше, если я снова займусь тем, что люблю: буду ездить по миру, фотографировать и писать статьи. Если хочешь, можешь дистанционно публиковать их в «Придире». Я помню, моя дорогая, как ты интересуешься модой, так что обещаюсь присылать тебе информацию о разных культурах и быте тех людей, что будут мне встречаться на моём пути. Дом уже оформлен на тебя, счёт в банке – тоже. Желаю успехов, солнышко, и удачи во всём. Помни, что я люблю тебя.
А дальше шло куча воспоминаний о матери, заметок, которым было лет десять, не меньше, старые фотографии, какие-то зарисовки… видно было, что Ксенофилиус собирался неспешно, не боясь, что я раскрою его замысел и остановлю.
От подобного слёзы подкатывали к горлу, меня начало тошнить. Хотелось свернуться калачиком на постели и почувствовать себя максимально одинокой и несчастной.
За прошедшие несколько лет, что я прожила в бывшем теле Полумны Лавгуд, я искренне полюбила этого человека. Мне нравилось считать его своим отцом, ему я доверяла свои переживания, ему писала огромные письма из школы… а нужно ли это было самому Филу, полностью поглощённому тоской по давно погибшей жене?
Было горько.
Гарри тогда долго ещё сидел со мной рядом, успокаивая и призывая не совершать глупостей. Как-будто я была маленьким, несмышлёным ребёнком, что не понимал в этой жизни абсолютно ничего, а только лишь учился понимать. Наступал на грабли, причём обязательно на одни и те же, набивал шишки и постоянно хныкал из-за каждой неудачи. Обычно я бы отшутилась, взъерепенилась, впала бы в стадию отрицания, но сейчас… сейчас мне просто нужен был рядом ещё один любимый человек. Просто нужен был рядом.
***
Выпускной из Хогвартса вспоминался мне с особой теплотой. Почему-то это событие вызывало во мне просто бурю эмоций уже заранее. Из-за возбуждённости я даже как-то забывала волноваться об экзаменах, которые наверняка сдала не особенно хорошо. Впрочем, меня это не слишком-то и заботило: в Академию Художеств, куда я метила, принимали совсем не за оценки, а за талант и, как бы это ни было грустно, за фамилию. Моя мать была из Рода Гамп, так что письмо-приглашение на обучение у меня уже около двух месяцев пылилось в прикроватной тумбочке, а совы летали из Франции и назад с завидной регулярностью. С членом приёмной комиссии у нас завязалась бурная переписка, тридцатипятилетняя женщина, как ни странно, посчитала меня действительно интересной, так что в письмах порой поднимались совершенно пространные темы, никак поступления не касающиеся. Гарри как-то даже сказал, что начал бы ревновать, если бы не знал, что Агнесс – женщина. Это было как-то слишком мило и даже сюрреалистично, так что в тот момент я предпочла лишь улыбнуться и пожать плечами. Боялась спугнуть собственное счастье.
Платье я шила сама, ткань покупалась через Гарри, который упёрся, баран чёртов, и оплатил всё самостоятельно. Впрочем, я как-то окончательно расслабилась и махнула на своего оленя рукой. Пусть творит то, что считает нужным. Пока это не несёт открытой угрозы мне или окружающим, сдерживать этого ребёнка я, пожалуй, не буду. Да и кто мне позволит, ну в самом деле…
Фасон я выбрала самый что ни на есть обычный: лиф без рукавов, с корсетом и без каких-то рюш и бантов, и длинная юбка в пол, не пышная, а просто свободная. Важным аспектом здесь была именно ткань: переливающаяся от светло-серого к какому-то тёмному голубому, мерцающая, почти что невесомая, вкупе с несколько необычной для Британии внешностью, общей бледностью кожи и длинными светлыми волосами, которые уже давно вытянулись ниже поясницы, это создавало эффект чего-то совсем уж неземного. Улыбающийся Флитвик по моей просьбе дал мне несколько книг с описанием чар достаточно специфических, но действительно эффектных.
Зачаровывала я платье непосредственно в ночь перед празднеством. Мучилась часа два, в итоге психанула и формулу уже не читала, а рявкала. Впрочем, как ни странно, подействовало: ожидаемый эффект был получен, а я – счастлива.
На самом балу мне потанцевать особенно ни с кем и не дали, кроме пары «проверенных» однокурсников и самого Поттера. Подобное несколько злило, но всё равно оставалось чем-то милым и приятным. Это был не контроль, нет, скорее именно забота. И как бы я не хорохорилась, как бы не кричала о своей силе, независимости и тридцати трёх котах в будущем, всем уже давно было понятно, что будущий артефактор исподволь, бережно и аккуратно, но оттого не менее железобетонно прибрал меня к ручкам. И почему-то даже беситься не хотелось, когда я смотрела в эти невинные зелёные глаза, обрамлённые длинными, совсем как у девчонки, ресницами.
Когда аттестат был получен, общая колдография была сделана, а пара-тройка обязательных танцев, так сказать, оттанцована, нещадно захотелось домой. Голова болела, а настроение резко портилось ровно до того момента, как Поттер, озорно сверкая глазами, не предложил сбежать. А я, чёрт возьми, согласилась.
Я предполагала всё, что угодно. Что этот неугомонный потащит меня к себе, беспардонно наплевав и на моё, и на общественное мнение в придачу, и что я окажусь прямо перед алтарём без пути отступления, и что буду задействована в каком-то подозрительном действе… но только не к прогулке босиком по одному из английских пляжей. Ночь была тёплой и лунной, я понятия не имела, где нахожусь, а длинное – до щиколоток – платье уже давно было укорочено с помощью Трансфигурации моим заботливым будущим артефактором.
Наверное, именно в тот момент, словно обухом по темечку, в моём сознании и появилась та паническая мысль, которая бьётся в моей голове до сих пор. И ещё лет пятьдесят оттуда точно не выветрится.
Я люблю, чёрт возьми, люблю этого идиота.
***
– О чём задумалась?
Забыв о моём «ёрничестве», Гарри снова обнимал меня со спины и теперь обеспокоенно смотрел на то, как я хмурила брови и дула губы.
И в этот момент, совершенно иррационально и даже как-то неправдоподобно, я почувствовала себя безумно счастливой.
– Да.
– Да? – непонимающе переспросил Поттер.
Я повернулась к нему корпусом, следя за тем, как через несколько секунд в его глазах загорелось сначала недоверие, а после – какая-то дикая, бесшабашная, Поттеровская радость.
– Да.
