Текст книги "Ужас из-за Грани (СИ)"

Автор книги: Ellard

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Вспомни!

Яркая серебристая вспышка озарила лес. Она пронеслась над деревьями. Звездой упала с неба. Налетела на демона, сшибла с Эйнеке. Вырвав из горла полуэльфа немалый кусок, демон покатился по земле. Он и некое серебряное создание сцепились. Одуревший от боли и ослепленный светом, Эйнеке услышал яростный рев и вой. Он думал, что задохнется, что в миг истечет кровью и умрет, но здравый смысл – то немногое, что от него осталось – говорил: умереть он должен был еще тогда, когда демон сомкнул челюсти на его шее.

«Я не погибну! Это же всего лишь сон! Кошмар! Абсурдный и ничтожный!» – сказал себе. И боль отступила, словно ее и не бывало. Крови тоже не стало. Горячие липкие потоки не жгли разорванную в лоскуты кожу. Эйнеке коснулся шеи: ни ран, ни даже следов.

Вспомни! Вспомни! Вспомни! – голос, пробудивший его от небытия, теперь звучал не мягко и ласково, а требовательно и тревожно.

Эйнеке сел. Поднял взгляд. В нескольких метрах от него серебряное нечто схватилось с демоном. Лазурные языки пламени, сиятельная чешуя… Оно походило на…

«Дракона!», – закончил Эйнеке.

Вспомнил.

Дракон терзал демона. Бил крыльями и хвостом. Шипел. Ярился. Демон – теперь он походил на густой клуб тьмы – не уступал. Атака чешуйчатой бестии застала его врасплох, но все же он был сильнее. Миг, и Эйнеке услышал, как трещат сломанные кости – это демон вывернул змею крыло. Истошный вопль заглушил все прочие звуки.

– Я – дракон… – прошептал Эйнеке, во все глаза глядя на развернувшийся перед ним поединок. Бездействовал, однако осознавал, что должен – просто обязан! – помочь. Останавливало одно – магия. Ее по-прежнему не было. Эйнеке не чувствовал в себе ее холодного огня. Не ощущал вокруг щита кипящих энергий. Не было в нем и того бездумного гнева, что прежде призывал кинуться в драку, невзирая на исчезнувшую магию.

Когда демон опрокинул дракона наземь и насел на него сверху, безжалостно вгрызаясь в чешую, Эйнеке увидел как наяву иную битву – схватку с Бормотуном в темном амбаре, Наталя лежавшего на спине и безумца, рвущегося к его горлу. Увидел и себя: напуганного, однако все же сражающегося.

– Я – дракон!.. – попытался снова и сжался, задрожал. Тогда у него хотя бы был меч!

Дракон заскреб лапами. Демон-таки дотянулся до его глотки. Удовлетворенный рык смешался с тяжким сиплым дыханием поверженного змея. Слабые искорки пламени вспыхнули и тут же погасли у драконьих ноздрей.

Верь! – голос – уже совсем слабый – взмолился ему.

Просто верь! – просил, угасая.

И Эйнеке поверил.

Отчаянно и совсем для себя неожиданно. Он встал одним мощным рывком. Взвился. Ринулся на врага, как тогда в амбаре, только вот теперь к бою готовил не меч, а зубы и когти.

– Я – дракон! – прокричал в полный голос, чувствуя, как эти слова вибрируют в груди, выходят наружу вместе с глубоким мощным ревом.

Пальцы вытянулись, когти изогнулись крюками. Руки стали длиннее. Чешуя пробилась сквозь кожу, и широкие крылья отбросили тень, могучим взмахом подняли ветер.

Рокоча, Эйнеке налетел на демона. Его когти рвали плоть. Пламя, рвущееся из оскаленной змеиной пасти, прижигало раны. Демон сопротивлялся. Пытался сопротивляться, но не смог устоять перед столь яростным напором. Мучительный вздох. Демон затрясся, забился прежде, чем Эйнеке перекусил его пополам. Черный дым проскользнул меж клыков и истаял в холодном воздухе. Лишь гадкий привкус во рту напоминал о недавней схватке.

Хищник, а не жертва! – вновь раздался голос: совсем слабый и дрожащий, но все же живой. Облегчение слышалось в нем.

Эйнеке оглянулся. Уловил подобие улыбки – нечто, что другой принял бы за звериный оскал, но…

Подошел ближе, сгибая змеистую шею. Носом коснулся израненной щеки. Заглянул своему воспоминанию в сияющие глаза и тогда же понял: это была не она – не та, кто однажды сказала, будто он – Эйнеке – равен ей, что душою он – дракон. Он видел себя самого – очередное отражение, подобное тем, что насылал демон. Только вот это не было тенью, дурным сном или отголоском пережитых несчастий. Это было тем немногим чистым и светлым, что хранил в себе полуэльф. Память о родном Златолесье, короткие мгновения беспечной радости, спокойствие в объятиях брата, чувство уверенности и нужности, приходящее с ними… все это воплотилось в том создании – в другом драконе.

– Живи! – тихо и вкрадчиво сказал ему Эйнеке, обретая прежний эльфийский облик.

Тогда не прекращай верить! – отозвался голос – его собственный и с тем же нет. – То, во что ты веришь, здесь обретает плоть.

Эйнеке нахмурился. Он снова смотрел на другого дракона – на отражение своих лучших чувств и воспоминаний. Понимание приходило и вместе с тем тонуло в ворохе новых догадок. Кто перед ним? Что это – часть его самого или нечто разумное и самостоятельное, как демон? Эйнеке приоткрыл рот, почти спросил. Голос опередил его:

Проснись! – велел он.

***

Эйнеке распахнул глаза. Одежда налипла на грудь. Растрепанные волосы на шею. Все плыло и туманилось, кружилось, как после гномьей водки. Было жарко. Ужасно жарко! И тело ломило так, будто Эйнеке переехало груженой телегой. Немного поворочавшись под одеялом (он не сразу заметил, что лежит в постели), полуэльф высвободил руку. Неловким жестом коснулся лба. Нахмурился, затем стянул тряпицу: холодную и мокрую.

– Эйнеке? – встревоженный голос Наталя пророкотал где-то совсем рядом.

Эйнеке моргнул, затем повернулся на звук. Сфокусировал взгляд. Смутные очертания, но… он узнал лицо: обеспокоенное, родное и такое похожее на его собственное!

– Ты как? – тыльной стороной ладони Наталь коснулся его лба. Эйнеке попробовал улыбнуться. Вышло, кажется, не слишком обнадеживающе.

– Все еще жив… – ответил близнецу.

Наталь поджал губы, серьезно кивнул.

– Вижу, – тяжко вздохнул, затем улыбнулся. – И я этому рад как никогда!

– Ты четыре дня в себя не приходил. Лихорадил и бредил… – улыбка Наталя погасла столь же скоро, как и вспыхнула. Он помрачнел.

– Когда я нашел тебя на полу, то сам со страху чуть не помер! – пожаловался. – Еще и идол этот все никак…

– Идол! – прохрипел Эйнеке, силясь подняться. – Где он?!

Наталь уложил брата обратно. Заботливо поправил одеяло.

– Уймись! Слаб еще – вижу! – сказал твердо и жестко, потом смягчился:

– На столе твой идол! С трудом, говорю, из твоей руки его вытащил! Знаешь, Эйнеке, иногда у тебя такая хватка!.. – начал было Наталь, но близнец его перебил.

– Сожги его! – дрожащим голосом велел Эйнеке.

Наталь пристально глянул на брата. Понял все без лишних слов, однако осторожно спросил, уточняя:

– Это из-за него? Какая-то магия, верно?

Эйнеке кивнул.

– Да… – добавил после. – Расскажу, когда…

Наталь усмехнулся. Качнул головой. Миг, и его ладонь легла Эйнеке на плечо.

– Когда наберешься сил, – закончил он.

Эйнеке стих. Осторожно коснулся руки брата своей.

– Принесу тебе воды, – Наталь первым оборвал краткий миг единения и отошел к сстол. – А заодно избавлюсь от этой проклятой штуки!

Эйнеке одобрительно улыбнулся.

========== О братстве и любви ==========

3.14.72 г. Века Битв.

Наварион. Окраины.

Наталю не нравился Наварион – все эти массивные стены, узкие улочки… Слишком много людей и косых взглядов. Не хватало простора и безразличия. Местные не жаловали эльфов. Магов тоже. Первое – проблема для обоих близнецов Вейнс. Второе – только для Эйнеке, а потому в город выходить приходилось Наталю. Ему-то не свезло (сейчас, впрочем, скорее наоборот) родиться магом! Да и скрыв голову под капюшоном, Наталь не так уж смахивал на эльфа. Мощные плечи, широкая спина… Местная стража не останавливала. Жители только недоверчиво косились. Гостеприимством они не отличались, но ровно до тех пор, пока не видели стылый отблеск монет в руке чужеземца.

Так Наталь обзавелся здоровенным куском сыра, краюхой хлеба, десятком яблок и кровяной колбасой. Все это он нес в плетенной корзине в дом, который вместе с братом арендовал у местного рантье на луну. Дельце с виверной обернулось немалой выгодой, а потому прошедшие две семидневки близнецы не бедствовали. Добрались до Навариона. Передали ответственными придворным голову убиенной твари. Местным алхимикам и мастерам иных ремесел продали то, что осталось от туши и то, что еще не успели сбыть в Приречье. Денег хватило бы еще на полторы-две луны безбедной жизни, однако Эйнеке…

Эйнеке покоя не желал. Он нашел новую работу – нанялся охранять караван, идущий обратно в Приречье. Предложил вернуться к руинам Меледира. Подсобрать каких-то незнакомых Наталю трав, а потом двинуть на северо-восток к Черногорью. Поохотиться на горных львов и сумеречных котов. Добыть меха и шкур, чтобы затем углубиться на восток, выйти к Свободным Городам, распродать добычу и зазимовать где-то в тех краях.

Неплохой план. Достойный.

Наталю он нравился, куда больше, чем пребывание в Наварионе. Хотелось поскорее тронуться в путь. Взяться за дело. Но караван отправлялся лишь через семидневку. Можно было, конечно, поискать еще работу. Где-то здесь, в городе. Не ради денег, ведь надобности в них не было, а ради успокоения души, но… Вряд ли. Вряд ли что-то получилось бы. Все-таки местные не терпели эльфов, тем более чужаков! К тому же…

«За Эйнеке надо присмотреть», – хмуро думал Наталь, минуя очередную узкую грязную улочку.

Он шел к городским воротам. Дом, который они с братом арендовали, находился в квартале нелюдей, а поскольку наварионцы считали, что нелюдям рядом с ними делать нечего, находился тот за городскими стенами.

В последнее время Эйнеке был особенно нервным и беспокойным, а вместе с тем усталым, словно обессилившим. Наталь догадывался к чему дело идет – слишком уж долго жил с Эйнеке бок о бок. Либо брат болен, либо его одолевают некоторые… проблемы магического толка. Первое казалось лучшим исходом, ибо, будучи при деньгах, Наталь вполне мог поставить Эйнеке на ноги. Второе…

«Распоследнее дерьмо!» – подсказал внутренний голос.

Да, дерьмо. Иначе и не назовешь!

Эйнеке хватался тем, что контролировал свой голод, мол, научился «есть мало» и избегать «большой кормежки» долго. Бравада! Гордость не позволяла младшему признать, что он все еще во власти этой своей… привычки? Потребности? Просто утоление магического голода Эйнеке заменял чем-то другим. Обычно пьянством и буйными выходками, последствия которых разгребал Наталь. Иногда употреблением кое-чего еще более неприятного, чем выпивка, и еще более дикими поступками. Хорошо было, когда такие периоды в жизни Эйнеке попадали на наемничество. Битвы помогали ему взбодриться, неосознанно насытиться чужой силой и…

«Сейчас не прокатит. Сейчас не с кем биться», – Наталь покинул город.

Прошагал по главной дороге, плечами пихая толпящийся и рвущийся к воротам люд. Свернул в сторону очередной улочки, на этот раз уже в квартале нелюдей. Тут застройка казалась куда приятнее, просторнее. Впрочем, дома были беднее. Не белокаменные и огромные, а скромные, в основном деревянные, зато с резными коньками на крышах и причудливыми узорами на ставнях.

«Будем пить. Сам напою его, а потом угомоню, пока не пошел искать приключения», – Наталь пытался составить план на случай, если худшие подозрения подтвердятся. В корзине задорно звякали бутылки: две с вином, две с гномьей водкой. Наталь не только за едой выбирался в город. Еда была скорее предлогом, чем реальной целью.

«А если все будет хорошо, то уломаю его в бордель сходить!» – твердо решил Наталь, остановившись у нужной двери, – «Есть тут один…».

Вошел внутрь и, не разуваясь, прошагал сразу же в единственную жилую комнату. В конце пути ненадолго замер, привыкая к полумраку. Ставни были закрыты. В последнее время Эйнеке тяготел к темноте, хоть толком и не спал, а бесцельно колобродил из стороны в сторону или валялся в постели, глазея в дощатый потолок. Приноровившись, Наталь поставил на ближайшую скамью корзину и оглянулся. Искал брата, а когда нашел, то понял: хорошо не будет, просто – тоже.

Эйнеке сидел за обеденным столом. На листе пергамента перед ним возвышалась горка белого порошка. С какой-то уж совсем ожесточенной сосредоточенностью брат пытался сделать из пригоршни ровную дорожку. На Наталя он даже не поднял взгляд, хотя наверняка услышал его возвращение.

– Эйнеке! – рыкнул старший близнец.

Младший не шелохнулся. Не среагировал. Закончив возиться с дорожкой, он извлек из кармана тонкую стеклянную трубку и, зажав пальцем одну ноздрю, во вторую втянул всю дорожку. Поморщился. Тряхнул гривой. Громко фыркнул.

– Эйнеке, твою же мать! Какого ты творишь?! – взвился Наталь. Позабыв о корзинке, он ринулся к брату с твердым намереньем хорошенько приложить его, а потом поскорее избавиться от непонятного порошка, но Эйнеке…

Эйнеке поднял удивительно ясный взор.

– Не берет зараза! – не столько разочарованного, сколько зло заявил младший близнец, – Лучше бы я просто звездолист сырым жрал, чем занюхивал эту алхимию!

Наталь зарычал громче. Эйнеке улыбнулся. Широко. Беспечно. Тогда у Наталя зачесались кулаки. Пуще прежнего захотелось съездить брату по физиономии. Наталь сдержался. Подошел ближе. Грохнул рукой по столу и требовательно сказал:

– Вытаскивай все что есть, а то сам отберу и сожгу к хренам!

Эйнеке покривился, но все же выложил на стол небольшой мешочек и пару самокруток.

– Больше ничего, – молвил он.

– Врешь! Выворачивай карманы! – Наталь сложил руки на груди.

Эйнеке демонстративно закатил глаза.

– Только табак остался! Обычный табак, ну! – попытался воспротивиться.

– Мне плевать! – Наталь зло оскалился, всем видом своим давая понять, что шутить не намерен.

Эйнеке тихо рыкнул в ответ, но все же выложил еще один мешочек и резную трубку для курения. Все это добро Наталь тут же сгреб со стола и завернул в первую попавшуюся тряпицу. Получившийся узелок оставил у себя на постели – потом разберет, что лучше сжечь, а что можно-таки оставить брату. На столе остался только пергамент с белым порошком. Как подступиться к нему Наталь не знал, а потому не нашел ничего лучше, как ссыпать все это добро вместе с пергаментом сразу в печь.

– Есть будешь? – спросил Наталь, покончив с делами первой необходимости.

Эйнеке не ответил. Теперь он всячески изображал оскорбленную добродетель. Наталь вздохнул. Переставил к столу корзину. Выложил хлеб, сыр, яблоки и колбасу.

– А пить? – предложил Наталь. На этот раз он извлек из корзины бутыль вина.

– Ну-ка! – Эйнеке вдруг проявил интерес.

Взялся за бутылку. Покрутил ее в руках. Вытянул пробку принюхался.

– Что-то местное и молодое… – сообщил спустя мгновение. Скривился в странной пародии на улыбку.

– «Красная звезда Сиринтора», годовалое, – сказал Наталь, усмехаясь украдкой.

Вино Эйнеке любил и даже кое-что смыслил в нем.

– Ну, так торговец говорил… – Наталь пожал плечами. Сам он в вине не разбирался. В отличии от брата не возводил этот напиток в культ и просто пил его, когда не оставалось чего-то более крепкого.

– Угу. Вроде похоже, – согласился Эйнеке и заткнул бутыль пробкой.

– Не хочу! – заявил мгновение спустя.

Наталь лишь пожал плечами.

– Что еще есть? – Эйнеке вытянул шею, заглядывая в корзину.

Двигался он ровно и непринужденно. Слаженно. Возможно, тот порошок и впрямь его не взял. Это, впрочем, не удивляло. Наталь давно заметил, что с братом его что-то не так в вопросах выпивки, курева и более специфичных веществ. С виду хрупкий, тощий и болезный, Эйнеке хмелел явно медленнее Наталя.

«Может дело в его магии?» – вопрошал внутренний голос. Наталь не знал. Некоторые штуки относительно магических особенностей Эйнеке оставались за гранью его понимания.

«Или в привычке… Он столько этого жрет!» – отозвался здравый смысл.

– Водка. Гномья, – изрек Наталь.

– Пойдет, – Эйнеке одобрительно кивнул.

– Наливай! – властно повелел потом.

Наталь ухмыльнулся. Пошел искать на полках хоть какую-нибудь мало-мальски чистую посуду. Вернулся с двумя глиняными кружками. Каждую на четверть наполнил прозрачной, резко пахнущей жидкостью.

Эйнеке тут же залпом выпил из своей. Наталь решил немного обождать. В отличии от брата он пьянел вполне нормально: не шибко быстро, но и не так медленно, как Эйнеке.

– Брр! – младший близнец встряхнулся.

– Давай еще! – подвинул кружку обратно к Наталю.

Старший кивнул и послушно наполнил посудину. В этот раз наполовину. Только когда Эйнеке угомонил третью, Наталь разобрался со своей. Закусил хлебом. Тогда же подумал, что его следовало купить побольше, а то на утро ничего не останется.

– Карты? – предложил Эйнеке, по-прежнему до неприличия трезвый.

– Где они там? – Наталь поднялся. На ногах стоял твердо. Пьянка же только началась!

***

Наталь проснулся на столе. Ныла шея. Гудела голова. На дворе стояла ночь, ибо полумрак в доме обратился в едва ли не кромешную темноту. Сел. Огляделся, благо ночное зрение от предков-эльфов перенял. Эйнеке нигде не было. Дерьмово. Кажется, напоить его не удалось. Наталь поддался хмелю раньше. Попытался вспомнить все, что произошло до отключки.

***

Смех и глупые шутки. Какое-то подобие тоста в честь убитой виверны. Играли в карты. Наталь продувал из раза в раз. Как всегда, собственно. Обоим братьям это, впрочем, не надоедало. Кажется, Эйнеке оставил свои обиды из-за отнятой дури на потом. Отвлекся. Развеселился. Выпивка пошла ему на пользу.

Завязался разговор. Неожиданно откровенный.

– Видел тут одну девку в корчме… – начал Наталь осторожно.

Он не надеялся по первой на диалог, но все же считал нужным попытаться. Эйнеке заинтересованно глянул в ответ. Обычно он не любил разговоров о девках, но сейчас… сейчас, кажется, не возражал!

– Темненькая такая. Не из местных, наверное. Уж слишком загорелая! – получив безмолвное «добро», продолжил Наталь, – Думаю, я ей понравился. Улыбалась все мне… И у нее наверняка сестричка есть!..

Эйнеке фыркнул, уловив намек.

– Я тоже не так давно хорошенькую девицу встретил, – признался. Неловкая улыбка тронула губы Эйнеке.

Наталь, отложив карты на стол, подался вперед. Нечасто Эйнеке делился подобным…

– Где? И какая она? Ну… та девушка! – Наталь не сдержал внезапного любопытства.

Эйнеке рассмеялся. Несколько нервно. Потребовал налить еще. Выпили.

– Близь Приречья, – наконец ответил младший брат. Не то, чтобы Наталь не желал подробностей, но настаивать он не смел. Не хотел вспугнуть.

– Какая она? – протянул Эйнеке, положив голову на сплетенные пальцы, – Мм… Красивая?

– Они все красивые! – не удержался Наталь.

Усмехнулся. Эйнеке снова фыркнул.

– Понимаю, банально! – согласился он, – Но… Проклятье, Нат, она и впрямь красивая! Только… Хм… – Эйнеке прервался, на миг задумавшись о чем-то, – По-своему. Не каждый поймет!

Наталь нахмурился, силясь вникнуть в суть сказанного. Получилось не слишком, ибо хмель уже слегка туманил голову, но из вежливости кивнул.

– Захотел ее? – Наталь снова не удержался, хихикнул.

– Не, – отмахнулся Эйнеке, – Чушь! Я не такой глупый и уже не так юн, чтобы сходу… хм…

– Что-то перепало? – Наталь перебил, предвкушая.

– Ну… – Эйнеке замялся, – Мы поговорили! – выдохнул после долгой паузы.

Теперь младший брат казался совсем уж смущенным. Наталь решил разрядить обстановку, однако никакой шутки или утешения придумать не сумел. В итоге просто спросил:

– В бордель хочешь?

Эйнеке задумался. Кажется, всерьез оценивал предложение и возможные перспективы.

– Не-а, – наконец покачал головой, – Не хочу.

Наталь вздохнул. Пожал плечами.

«Может еще передумает!» – решил про себя.

Эйнеке тем временем сказал:

– Меня все еще не привлекает эта людская задумка с продажной любовью.

– Хм… – протянул Наталь.

На уме у него почему-то крутились сцены из далекого прошлого. Кое-что, чего Наталь не должен был видеть и знать. Кое-что, о чем давно желал спросить, только не подворачивалось случая – подходящего момента!

– Эйнеке, почему мы ушли из Альдана? – наконец спросил Наталь, понизив голос.

«Почему ушел ты?».

До сего момента благодушное и даже повеселевшее лицо Эйнеке сменило выражение. Сначала оно выдало нечто среднее между страхом и удивлением, потом злобу, отчаяние и боль. В конце концов, в образе брата воцарилась некая отрешенность.

Эйнеке не отвечал. Тогда продолжил Наталь. Выпитая водка запрещала ему отступать. Говорила, что надавить – хорошая идея – верный способ добиться желаемых объяснений.

– Я видел тебя накануне нашего отъезда… – Наталь оборвался, тихо рыкнул и тряхнул головой. В мыслях кипело иное слово. Совсем не «отъезд». Скорее «побег»!

– В храмовом саду, – продолжил старший близнец, а младший заметно напрягся и побледнел, – Ты был с ней, и ты был… Думаю, ты был счастлив, – Наталь глянул на брата исподлобья.

Эйнеке отвернулся, словно не желая смотреть. Впрочем, Наталь и так знал, что брат его понял. Понял, о чем и о ком речь. Беловолосая эльфийка. Юная жрица. Кроткая, нежная, влюбленная. Она целовала Эйнеке, и Эйнеке ей отвечал. Охотно. Искренне.

«Может… Может если бы он остался в Альдане… с ней… может все было бы лучше?» – мысли лихорадило, – «Может он бы не мучился от своего голода? Не жрал бы столько дряни, чтобы притупить его? Нашел бы… утешение! Успокоение!».

– Заткнись, Нат! – Эйнеке наконец подал голос. Тот дрожал.

Наталь снова глянул на близнеца. Сердце сжалось. Сожаление. Оно затопило захмелевшее сознание. Эйнеке… он был расстроен. Печален даже! Странный блеск в глазах, поджатые губы, нахмуренные брови.

– Это не твое дело! Я не хочу об этом говорить! – голос Эйнеке взял слишком высокую ноту и тут же надломился. Брат закашлялся, только вот Наталь…

Он больше не чувствовал к нему ни сострадания, ни жалости.

Злая обида обожгла изнутри.

– Ты никогда не хочешь! – выпалил Наталь, – Ты больше не говоришь со мной! Всегда скрытничаешь! Секреты! Одни только секреты и это вот «Отвали, Нат!». Ничего больше! Тебе плевать на…

Наталь осекся, резко стих. Да, он заботился об Эйнеке. И да, он любил его, как и надлежало любить старшему брату младшего, но… говорить об этом вслух? Смущение – чувство, редко посещавшее Наталя – в миг одолело все. Впрочем, Эйнеке умел понимать и без слов.

– Мне не нужна твоя забота! – процедил он, – Я…

Эйнеке стих. Шумно хватанул ртом воздух.

– Я могу все сам! Я хочу все сам! И иногда… – продолжил он.

Наталь знал, что последует за этим приступом словесной самостоятельности и независимости, а потому зажмурился, покрепче стиснул зубы.

– Иногда я хочу уйти от тебя! Бросить и больше никогда не видеть! – прозвучало наконец.

«Сбежать от меня, как и от нее, неблагодарный ты ублюдок?!» – рвалось наружу. Наталь держался, несмотря на приступ острой боли и новую еще большую обиду.

– Тогда что останавливает, а?! – и все же с вызовом спросил…

***

Ответ? Ответ… Ответ! Его Наталь не помнил. Все обрывалось на этом моменте. Сколько старший близнец не силился выцепить продолжение, у него не получалось. В конце концов, он даже толком сосредоточиться не мог. Мало того, что болела голова, так еще и изводила нужда.

«Сначала отолью, потом пойду искать этого придурка», – решил Наталь, неуклюже вставая из-за стола. Прошел через всю комнату нетвердой походкой. Вышел на крыльцо. Дальше идти не хотелось. Стояла ночь, да и соседи уже спали. Можно не заботиться о приличиях!

Пока справлял нужду, вскинул голову вверх. Прикрыл глаза. Когда же закончил, открыл. Случайным взглядом уцепил деревце, росшее прямо перед домом. В кроне Наталь заметил нечто странное и темное, достаточно большое, чтобы принять это за человекоподобное существо. Прислушался. Уловил в ночной тиши громкое сопение. Поправив штаны, подошел ближе и пригляделся. В траве под ногами валялись скуренные не меньше чем на половину каждая самокрутки (стоило сразу сжечь их, как только отобрал!), а наверху, в ветвях древа, точно хищный пятнистый кот с Южного Материка, спал Эйнеке. Впрочем, в отличии от того южного кота братец совсем не выглядел грозным и опасным.

«Недалеко убежал-то!» – ехидно заметил внутренний голос. Наталь усмехнулся. Развернулся и поплелся обратно в дом.

«Упадет же!» – сказало еще что-то в уме. Наталь замер. Оглянулся, оценивая высоту древа, – «Шею свернет…».

Наталь вздохнул. Ушел в дом, но спустя пару мгновений вернулся со скамейкой. Подставил ту к дереву и снял Эйнеке с ветвей. Тот не проснулся. Только что-то недовольно пробурчал во сне.

«Я бы тебя тоже бросил. С немалой охотой, поверь!» – думал Наталь, неся брата на руках. Мысли складывались удивительно ясные и четкие для хмельной головы.

«Ты такой иногда засранец!» – внес Эйнеке в дом, уложил в постель и укутал одеялом. Сам до своей кровати не добрался. Просто лег на полу неподалеку. Засыпая, Наталь подумал:

«Совсем ведь не ценишь чужую любовь!»